Плач волчицы

Глава ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Данжермон жил в славном старом кирпичном доме, через три дома от Конроя Купера. Как и большинство зданий в этой части города, дом был с очень узким фасадом. Большинство подобных домов давно начали превращаться в развалины, и только этот особняк возвышался изысканным напоминанием о лучших временах. Двор украшали два древних дуба, покрытых мхом и лишайником. Сплетенные ветви деревьев нависали над крыльцом у входной двери, покрытой черным лаком, с застекленным верхом. В этой сгущенной темноте единственный луч света пробивался от бронзовой лампы, висящей в коридоре.

Лорел пересекла лужайку у дома Купера и приблизилась к дому Данжермона с тыла, где был свален разный хозяйственный хлам. В округе все было тихо, ведь там жили в основном пожилые пары, чьи дети давно выросли, и разъехались. Несколько окон светилось вверху и внизу, но снаружи никого не было, так что никто не заметил, как она проскользнула через дыру в высокой изгороди, которой был обнесен задний двор.

Как и в Бель Ривьере, маленький дворик был вымощен кирпичом вековой давности, и в нем журчала вода в каменном маленьком фонтане, а хмель вился по левой стороне дома, где еще сохранилась старая кладка. Но на этом сходство кончалось. Здесь не было густых зарослей, нагромождения столов и стульев, а другом было как-то излишне свободно, строго, почти пусто. Только черная железная скамья торчала посередине двора, как раз напротив дома, лицом к фонтану.

Лорел представила Данжермона, сидящего на ней, — с отсутствующим взглядом, молчаливого, сосредоточенного, и ее обдало ледяным холодом, несмотря на то что ночь была теплая. У нее было странное ощущение его присутствия здесь, и мысль о том, что она сейчас войдет в его дом, пронзила ужасом до физической боли, так что она едва подавила стон. Кожа ее была влажной от пота, рубашка прилипла к телу, притягивая москитов, от которых она нетерпеливо отмахивалась, заставляя себя преодолевать одну ступеньку за другой. У нее не было ни выбора, ни времени. Нельзя было медлить только оттого, что ей мерещились привидения.

Только она подумала это, как в кустах в углу двора раздался какой-то шорох, и она резко обернулась, широко раскрыв глаза, но ничего не увидела. Птичка. Сверчок. Просто воображение. Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди, и она вновь повернулась к дверям.

Все было черно в наступившей ночи; звезды мигали где-то высоко в небе, но их крохотные огоньки не могли осветить землю. Глухая изгородь, стена высотой больше шести футов, так прочно отрезала внешний мир от внутреннего дворика, что Лорел пришлось напомнить себе, что в комнатах домов сидят живые люди и спокойно смотрят телевизор.

Задняя дверь была заперта. Когда-то в Байю Бро никому и в голову не могло прийти запирать двери. Потом в город прокралось преступление. Пришел Стефан Данжермон.

Кусая ноготь, она спустилась, раздумывая, нет ля другой возможности попасть в дом. Парадная дверь, скорее всего, тоже заперта, но в нее она бы и не рискнула войти. Наверняка у него где-то был спрятан запасной ключ, но ей не хотелось тратить время на его поиски. Окна первого этажа были слишком высокими, но окна цокольного этажа были куда ниже.

В этом доме, как и во многих старых домах на юге Луизианы, цокольный этаж использовали под кладовые; жилые помещения были выше, куда не могла подняться вода при обычных в этих местах наводнениях. Лорел подергала ближайшее окно, но и оно было заперто на задвижку. Она быстро обошла крыльцо и нашла дверь, от которой шли ступени вниз, скорее всего, в кладовую.

Она обхватила круглую ручку и попыталась повернуть ее, но рука была влажной от пота, а пальцы нервически дрожали. Обтерев ладонь о джинсы, она снова надавила на ручку, сдерживая дыхание, когда заржавевший металл, с трудом поворачивающийся, наконец поддался, и дверь со скрипом отворилась, а за нею открылась непроглядная темень с завесой паутины и пыли. И кто знает, чем еще, подумала Лорел, доставая фонарик из кармана джинсов. Глухое, темное место у самого залива. Неудивительно, если вдруг выползет змея, или две… или даже больше. Знаменитая сцена из «Корабля пиратов» всплыла из глубины ее памяти и заставила ее покрыться мурашками.

Содрогнувшись, она взяла себя в руки, глотнула побольше воздуха, шире раскрыла дверь — и чья-то рука зажала ей рот. Другая рука, словно стальная, обвилась вокруг ее талии и крепко прижала ее тело к себе. Явно мужчина, высокий, худощавый.

Панический ужас охватил Лорел, напрягая ее мышцы, вливая силы в ее руки и ноги. Она пыталась выкручиваться, пыталась брыкаться и отбиваться локтями, все сразу, извиваясь что было сил в цепких объятиях захватчика. Он издал сдавленный хрип, когда ее пятка стукнула его по голени, и только потом он перехватил ее за талию еще крепче.

— Черт, да, не крутись ты!

Быстрее, чем успело стукнуть сердце, бушевавший в ней огонь исчез, обращая ее в ледяную статую, парализованную тем, во что Невозможно было поверить. Джек. Она безвольно обмякла, и в ответ он ослабил свою мертвую хватку. Джек пришел, Джек сопровождал ее. Джек напугал ее чуть не до смерти.

Она развернулась в его объятиях и саданула его по руке фонариком изо всей силы.

— Ах ты осел! — прошипела она прерывисто. — Напугал меня до смерти!

Джек отпрыгнул назад, чтобы обезопасить себя от следующих ударов, и глядел на нее довольно хмуро, потирая набухающий у него на руке рубец.

— Какого черта ты тут делаешь? — спросил он сдавленным голосом.

Лорел даже рот открыла:

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Тебя сопровождаю, — нехотя признал он, втайне проклиная себя за это. Если бы он не оказался на балконе, когда она спускалась по пожарной лестнице в Бель Ривьере… Если бы он не заинтересовался этим и воображение его не заработало… Если бы у него была хоть капля мозгов, которую Бог дает даже козе, он бы вернулся назад и занялся своими делами.

— Почему? — допытывалась она, пронизывая его горящим взглядом и вздернув нос, измазанный грязью.

— Да ежу было ясно, что ты попадешь в беду.

— Ну а тебе-то что за дело до этого? — перебила Лорел. — Сегодня утром ты, глядя мне прямо в глаза и в выражениях отнюдь не двусмысленных, дал понять, что я тебе не нужна. Ну-ка припомни, Джек. Или я тебе нужна, или нет. Или ты со мной, или убирайся отсюда.

Сжав зубы, он глядел мимо нее в темноту кладовой в глубине дома. Она нужна ему. Что за вопрос, это ясно как Божий день. Вопрос в том, захочет ли он ей помочь, захочет ли он попробовать вместе с ней распутать это дело. Ответы, которых он так долго избегал, теперь лежали прямо у его ног, в темном провале, куда он даже не имел мужества заглянуть. Легче было не смотреть, проще было вычеркнуть ее из своей жизни.

— Так почему ты здесь? — снова спросил он, возвращаясь к ней взглядом.

— Потому что мне кажется, я знаю, кто убил мою сестру. — Пальцы ее с силой вцепились в фонарик, она впилась в него глазами и судорожно глотнула воздух. — Стефан Данжермон.

Лорел перевела дыхание, ожидая, как он отреагирует, молясь, чтобы он ей поверил, и точно зная, что вряд ли он сможет. Как ей было нужно, чтобы он поверил ей. Господи, страшно нужно, чтобы он ей поверил, и тогда уже будет легко справиться с Данжермоном. Можно будет справиться с теми сетями, которые плетутся-вокруг нее и Джека, справиться с помощью человека, который пришел сюда за ней и вот-вот готов ее покинуть.

Джек, тяжело задышав, запустил пальцы в волосы; у него было такое ощущение, будто она огрела его по голове свинцовой трубой.

— Данжермон! — пробормотал он, не веря собственным ушам. — Но, дьявол, ведь он же окружной прокурор.

Лорел даже зубами скрипнула от пронзившей ее обиды.

— Я знаю, кто он. Я совершенно точно знаю, кто он. Он длинно и грязно выругался.

— Но почему? Почему ты думаешь, что это он?

— Да потому, что он сам почти сказал мне об этом, — заявила она, поворачиваясь к нему спиной и направляя луч фонарика вниз по ступенькам, чтобы скрыть разочарование. — У меня нет времени на объяснения. Или ты мне веришь, или нет. В любом случае мне надо попасть в этот дом, чтобы найти кое-какие доказательства.

Джек взял ее за плечи — такие нежные, такие хрупкие, слишком часто взваливающие на себя ношу, которая другого могла бы просто придавить. Он подумал: может ли ее что-то раздавить? Она потеряла все — карьеру, доверие, мужа — лишь потому, что верила, что справедливость всегда побеждает. И теперь она будет бороться, даже в одиночку, потому что у нее есть эта вера.

Черт, а вот он не мог припомнить, верил ли он хоть во что-нибудь, кроме спасения собственной шкуры. Что она могла найти в нем, за что стоило любить, было за пределами его разумения. Он никогда ее не стоил, но никакую другую женщину он не любил сильнее.

Тишина причиняла Лорел почти физическое страдание, но она не могла позволить своему сердцу разорваться. Сейчас для этого у нее не было времени. Позже, когда она найдет способ пригвоздить Данжермона, она разберется и с этим. Теперь же она должна была делать дело, и если ей придется делать его в одиночку, значит, так тому и быть.

Она сглотнула застрявший в горле комок и сделала шаг по ступенькам, ведущим вниз. Джек положил руку ей на плечо и придержал ее.

— Эй, сделай-ка свет поярче, солнышко. Здесь могут водиться змеи.

Они поднялись на первый этаж через дверь, запрятанную под парадной лестницей. Лорел сбросила тапки, чтобы не наследить, а Джек предпочел обтереть свои ботинки о джинсы.

В доме было темно, кругом, казалось, маячили призраки и носились зловещие тени. В воздухе висели запахи лимонной «Полироли» и вишневого табака. Прадедушкины часы отстукивали в коридоре время, бежали секунды, пробило половину часа. Половина десятого.

— А что мы ищем? — прошептал Джек, продолжая держать руку на плече Лорел из уважения к поднимающемуся в нем инстинктивному желанию защитить ее.

— Добычу, — ответила она, шаря узким лучиком фонарика по полу. Дыхание перехватило у нее в горле, когда кто-то высокий попал в поле ее зрения у самых дверей, но она тут же с облегчением перевела его, узнав по очертаниям вешалку для одежды. — Мы же знаем, что убийца собирал украшения в качестве сувениров, — ведь некоторые из них он посылал мне. Готова пари держать, что кое-что он оставлял и для себя, на память.

— Боже.

Она посветила фонариком в комнату напротив — гостиную, потом скользнула по стене к дверям и продолжала идти по коридору, мимо маленькой, изящно обставленной столовой, мимо ванной. Здоровый рыжий кот выскочил из следующей комнаты и метнулся мимо них, мурча, взлетел по ступеням. Лорел помедлила, чтобы ее сердце перестало стучать в таком бешеном ритме, потом нырнула в комнату, из которой перед тем выскочил кот.

Все стены были уставлены книжными полками, от пола до потолка, высотой футов двенадцать. Запах дорогого табака Данжермона был здесь крепче, мебель была подобрана в тон с кожаной обивкой кресел, а надо всем витал едва заметный, сладковато-душный аромат старинных книг. Посредине комнаты стоял прелестный столик из вишневого дерева, а за ним на специальный стеллажах размещалась сложная стереоаппаратура.

Лорел обошла ближайшее кресло и окинула взглядом письменный стол. Она боялась, что им придется идти наверх в поисках того, что они ищут. Инстинкт подсказывал ей, что убийца хранит отобранные вещи в таком секрете, придает им такое значение, что искать нужно только в его самой потаенной берлоге — в спальне. Но вторым таким убежищем был кабинет, а Данжермон явно проводил в нем много времени.

Обходя вокруг стола, она направляла луч фонарика то на сигарные коробки, то на поднос с корреспонденцией, то на кипу чистой промокательной бумаги. Она просунула два пальца под медную ручку и попыталась выдвинуть ящик посередине стола.

— Черт, он заперт.

Джек исследовал книжные полки при бледном, серебристом свете, падающем из окна, выискивал заглавие, которое могло бы натолкнуть на мысль. Люди частенько прячут вещи в книги. Вырезают в блоке страниц нишу и набивают «всякими сокровищами». Он понимал, что просмотреть все не удастся, и вместо того искал наиболее подходящие названия, но ничего подобного каким-нибудь «Замученным и проклятым» или «Мертвым и живым» не было, что могло показаться намеком с привкусом черного юмора. Только тома по праву и закону, классика, поэзия.

— А где Данжермон? — спросил он, вытаскивая первое издание Конан-Дойдя.

Лорел безуспешно пыталась открыть ящики стола.

— Его чествуют как короля, осыпая жемчугами и адамантами, как человека, на которого смотрят снизу вверх и вверяют ему с наивным целомудрием своих неискушенных дочерей.

Она взглянула на свои часы и поежилась. Они должны поскорее найти что-нибудь, пока окно надежды не захлопнулось и не замуровало их.

— А что будет, если мы что-то найдем? — спросил Джек, когда они поднимались на второй этаж. — Ангел мой, у нас же нет никаких полномочий. Ни по одному из наших законов добытые нелегально доказательства не будут иметь силу.

— Мне нужен любой обрывок, — сказала Лорел, проходя крадучись мимо маленькой комнатки для гостей и туалета. — Хоть какой-то обрывочек, который бы я могла предъявить Кеннеру, чтобы это стукнуло его по башке. Он, скорее всего, уже перевернул вверх дном твой дом, пока мы тут болтаем. Данжермон пытается повернуть дело против тебя.

Эта новость заставила Джека застыть на месте. Ему-то казалось, что Кеннер хватается за соломинку, что ни у кого в суде нет никакой зацепки.

— Он правда думает, что может пришить мне убийство Саванны? И Эни?

— И четыре остальных. И не думай, пожалуйста, что он не догадается, как это сделать. Его ум — словно каменный топор в руках у дикаря.

И она решила остановить его, подумал Джек, наблюдая, как она направляет луч фонарика в следующую комнату. Она рискует последними остатками репутации, только чтобы защитить его.

— Ладно, — пробормотала Лорел и распахнула дверь.

По кровати можно было догадаться, что это спальня Данжермона. Балдахин из красного дерева на резных столбиках с черным бархатным покрывалом с золотыми кистями, а по низу шли сборки белого шелка. Джек подошел и отогнул край материи сбоку, обнаружив под нею зеркало. Но Лорел ничего не сказала в ответ на его высоко поднявшиеся брови. Она никогда не позволяла себе подгонять что-либо под некий сценарий. Она не хотела даже представить, где Данжермон предается любовным утехам, потому что одна мысль влекла за собой другую, а та в свою очередь напоминала о стянутых запястьях, воплях о помощи и…

— Все в порядке, солнышко? — прошептал Джек. Он даже не пытался перестать обнимать ее и так и держал ее за спину перед собой. Внезапно она побледнела, глаза ее расширились. Он наклонил голову и поцеловал ее в макушку.

— Успокойся. Только взглянем и уйдем из этого проклятого места.

Лорел слабо кивнула. Ей так хотелось повернуться и приникнуть к нему хоть ненадолго, но времени у них не было. Словно прочитав ее мысли, Джек успокаивающе сжал ей локоть и подтолкнул вперед.

Как и прочие комнаты, которые они осматривали, эта тоже была чистенькой, ни пылинки, с безупречной отделкой, но производила она странное впечатление нежилой — как будто в ней никто не обитал. Повсюду царил строгий порядок. Каждая вещь была на своем месте, все было дорого, солидно, но на всем лежал отпечаток какой-то бесчувственности. Тут не было ни семейных фотографий, ни напоминающих о детстве милых безделушек. Книжный стеллаж между окнами был заставлен все теми же старинными фолиантами — первые издания по эротике, появившиеся в Европе эпохи Возрождения. Но ничего больше — ни украшений, ни оружия, ни фотографий.

Сильное разочарование охватило Лорел. Она куда как хорошо знала, что Данжермон не позволит ей с легкостью разоблачить себя, но все же она на что-то надеялась. А теперь надежда уходила как песок сквозь пальцы. Если улик не было здесь, тогда их можно было с успехом искать где-нибудь в Гималаях.

А за разочарованием пришли сомнения в собственной правоте Что, если она ошибалась? — Вдруг убийцами были Болдвин или Леон? Или Купер. Или какой-то безымянный, безвестный чужак.

Нет. Она задвинула последний ящик платяного шкафа и вытянутыми пальцами потерла виски. Нет. Она не ошибается. Она не ошибалась в Скотт-Каунти, не ошибалась она и теперь.. Убийца — Стефан Данжермон. Она знала это, чувствовала, как всегда ощущала в нем какую-то настороженность. Он был убийцей и был уве-рен, что его не разоблачат.

Если не срабатывал один способ уличить его, надо искать другой, это Лорел отлично знала. И чем дольше она будет искать его, тем больше погибнет женщин и тем больше времени будет у Данжермона, чтобы состряпать против Джека ложное обвинение. Тем дольше он будет вести свою игру, разрушая доверие людей к ней и ее веру в силу закона, приближая смерть к тем, кого он наметил в жертвы.

— Ну пойдем, — прошептала она, подцепляя пальцем ремень на джинсах Джека, оттягивая его от стеллажей. — Сомневаюсь, что он вернется с ужина раньше чем через час, но нам не стоит испытывать судьбу.

— Подожди.

Джек был поражен, словно ему предстало видение, когда луч фонарика скользнул по книжным полкам. Трехтомник в красном, потускневшем от времени кожаном переплете, — тесно прижавшись друг к другу, книги стояли на верхней полке слева. «Le Petite Mort», тома первый, второй, третий. «Малютка Смерть». Его глаза скользнули мимо, поначалу он решил, что это опять, эротика. Эротика— малютка смерть — оргазм. Название было вполне подходящим к остальному набору, но когда он направил луч света на обложку, его словно кулаком ударили под дых.

Очень осторожно он вынул стекло из пазов и отложил его в сторону. Все три тома, как один, выпали из полки. «Книги» открылись, но в них таилась не эротика, а улики.

Чувства переполнили Лорел, она замерла, направив луч фонарика на скопление сережек и медальонов. Больше шести штук, куда больше. Слезы закипали у нее в глазах, когда, вынув из кармана пинцет, она с его помощью выудила массивную золотую серьгу. Крупное кольцо чеканного золота выходило из маленькой петельки, сплетенной из золотых нитей.

— Это… — от напряжения у нее перехватило дыхание и голос пресекся. Она судорожно сглотнула и начала снова: — Это сережка Саванны. Она заказала их в Новом Орлеане. Подарок себе на день рождения. Вторая была на ней, когда ее нашли.

Джек молчал, разглядывая золотой ободок, медленно вращающийся в мерцающем свете. Он не мог подобрать слов, чтобы ослабить ту боль, которая слышалась в голосе Лорел. Осторожно закрыв коробку, он поставил ее на место, а Лорел все еще стояла, неотрывно глядя на серьгу, с широко распахнутыми глазами. Джек обхватил ее одной рукой за плечи и, опустив голову, коснулся ее волос.

— Ты поймала его, солнышко, — прошептал он. — Это самое лучшее, что ты могла сделать.

— Жаль, что это еще не конец, — пробормотала Лорел. Она отдала ему фонарик и заботливо убрала серьгу в сумочку.

Они в последний раз бегло осмотрели комнату, чтабы удостовериться, что все осталось на своих местах, потом Лорел вышла в холл, освещая пол впереди них фонариком, — пока его луч не упал на пару лакированных черных вечерних туфель.

Первым ее чувством было бежать, но бежать было некуда. Он стоял между ними и лестницей. Позади нее, тяжело дыша, выругался Джек.

Медленно она поднимала фонарик, луч скользил выше, освещая ровную, безупречную складку на брюках, пока не уткнулся в черное дуло девятимиллиметрового пистолета, который он держал в одной руке, и пару маленьких парусиновых тапочек — в другой. — Наверное, это твои, Лорел, —сказал он своим самым обычным голосом. — Как это мило с твоей стороны, что ты их сняла.

— Что случилось с лигой женщин-избирательниц? — спросила она и где-то в глубине своего мозга поразилась, как ей удается сохранить выдержку. Сердце у нее колотилось что есть мочи, кровь стучала в ушах, и было удивительно, как она может что-то слышать, да еще и думать. И она еще спрашивала его об ужине, как будто это было самым обыкновенным делом в подобных обстоятельствах.

Данжермон нахмурился, его лицо казалось очень бледным в верном свете фонарика.

— В свете произошедших трагедий я считаю невозможным устраивать праздники, как прежде.

— Похвальный поступок.

Легкая хитрая улыбка прорезала складку в уголках его рта.

— Я, должно быть, очень великодушный, раз так поступаю.

— Ты «так поступал» и с моей сестрой? —едко спросила Лорел, голос ее звенел от ярости, и предательски дрожала левая рука, в которой она сжимала сумочку с сережкой Саванны.

Он с упреком наклонил голову, но тут его —взгляд наткнулся на книги, и его буквально подбросило от бешенства.

— Ну, Лорел, я смотрю, тебе не нужны ответы, а?

— Ничего, можешь ответить, — произнес Джек, выскальзывая из-за святы Ларел, спускаясь на одну ступеньку и еще на одну по направлению к Данжермшу, держась слева от него, чтобы он оказался между ними. — Собираешься пристрелить нас обоих?

Какое-то время Данжермон обдумывал, стоит ли отвечать, но все же решил проявить великодушие и наградить их ответом.

— C'est vrai, Джек, ты угадал. Придется действовать не совсем по плану, ее иногда следует вносить коррективы.

— Извини, что побеспокоили, — протянул Джек саркастически, продвигаясь вперед и вплотную приближаясь к Данжермону. Теперь дуло пистолета уткнулось ему прямо в грудь.

— Достаточно, Джек. Можешь не подходить ближе.

— А что? — презрительно усмехнулся Джек. — Выстрелишь? Так ты все равно выстрелишь. Умирать так умирать.

— Нет, нет, mon ami, — промурлыкал Данжермон. Слишком большая разница между мгновенной смертью и такой, когда о смерти молят. Ваши совместные усилия помогут преодолеть эту разницу для мисс Чандлер.

Джек взвесил их шансы. Они были неутешительны — Данжермон убьет их. Бог знает какой ад он им уготовил. Он замучил по крайней мере шестерых женщин, убил их ужасно, жестоко. Джек давно махнул рукой на то, что может случиться с ним, но мысль, что нечто подобное произойдет с Лорел, казалась ему нестерпимой. Он не мог стоять беспомощным и позволить произойти самому страшному. Черт побери, он не хотел быть игрушкой в руках маньяка.

Не спуская глаз с Данжермона, он схватил Лорел за руку и поднял её, направив луч фонарика прямо в лицо Данжермону, и в то же время изогнулся всем телом, заслонил Лорел и отпихнул ее в сторону.

Данжермон выругался и поднял руки, чтобы заслониться от ослепившего его света. Пистолет щелкнул у него в руке, приглушенный выстрел разорвал тишину. На подставке у стены вдребезги разлетелась крутобокая китайская ваза. Вода хлынула на пол, и стебли дельфиниума повисли, как плети.

Отброшенная весом тела Джека, Лорел споткнулась и шлепнулась на колени. Фонарик выскользнул у нее из пальцев и, упав на пол, откатился прочь, рассыпая по стенам янтарные сполохи. Она попыталась дотянуться до него, но перед ней был Джек, а за ним Данжермон, и было ясно, что их борьба только начинается.

Наклонив голову, Джек ринулся на Данжермона, со всего маха врезаясь плечом тому в грудь. Они оба ували на скользкий паркетный пол, в нескольких дюймах от лестницы, и сплелись в драке за пистолет. Джек ухватил Данжермона за руку и что есть силы прижал к полу, но, прежде чем ему удалось ухватиться за пистолет, жуткая боль пронзила его правый бок, мгновенно лишая его всей силы и всех мыслей.

Заревев от боли и ярости, он извернулся всем телом, чтобы найти причину боли. Острый черепок белого фарфора, торчал у него в боку. Данжермон сжимал его, как сжимал бы рукоять ножа, а кровь стекала у него между пальцев. Джек потянулся, чтобы вытащить этот импровизированный нож, а тем временем Данжермон схватил пистолет и ткнул им противника в висок.

В мгновение ока соотношение сил переменилось. Джек с трудом пытался сохранить остатки сознания, но мир кружился и падал у него перед глазами. Затем они снова сплелись, катаясь по воде и осколкам вазы, мускулы разрывались, сердце выскакивало из груди.

Он попробовал дотянуться рукой до горла Данжермона и стал его душить, но адвокат был уже сверху, мотаясь в стороны, освобождаясь от его рук. Данжермон снова выстрелил. Похоже, Лорел застонала, но Джек твердо осознавал только то, что пуля с резким посвистом расщепила половицу в нескольких миллиметрах от его головы, когда он отпустил глотку Данжермона и сдавил его руку с пистолетом.

Джек приподнялся, изворачиваясь, чтобы переменить положение. Боль, пронзившая его бок, поднялась выше, ударила в голову, но он боролся несмотря ни на что, на ощупь, напрягаясь, толкаясь и извиваясь. Наконец, пистолет выскочил из рук Данжермона.

Когда они боролись, Лорел отскочила прочь; ей хотелось как-то помочь, но пистолет валялся в одном углу коридора, а фонарик находился под ворочающимися, сопящими мужскими телами. Она озиралась в поисках хоть чего-нибудь, что можно было бы использовать как оружие, ничего подходящего не подворачивалось, но она не могла уповать только на молитву.

Делай что-нибудь, делай что-нибудь, твердила она про себя, развернувшись и опрометью кинувшись назад в спальню Данжермона. Ей нужно было оружие, с помощью которого можно было бы оглушить его, ранить чем бы то ни было.

Джек отпихнул Данжермона, надавив на его лицо, затем вскочил и прыгнул вперед, к пистолету, который валялся слишком далеко. Его пальцы дотянулись до рукоятки, но пистолет увернулся, скользя в луже воды между осколков битого стекла. Сосредоточившись, напружинившись, он снова дотянулся до него и уцепился пальцами за резиновый выступ на рукоятке.

В то же мгновение Данжермон нашел фонарик. Когда Джек развернулся и принялся наводить пистолет, Данжермон, стоя на коленях, размахивал фонариком, как дубинкой. Неожиданно он заехал им Джеку по голове; у того все поплыло перед глазами и подернулось серой пеленой. Мысли помутились, пистолет выскользнул из рук и стукнулся о ступени, шальной выстрел пробил в стене дыру.

Он хотел было встать, отвести второй удар, но непослушные мускулы не подчинялись ему больше. Новый удар обрушился сверху, и все погрузилось во мрак.

Лорел выскочила из спальни с тяжеленной лампой, неприятно дребезжащей в руках, собираясь обрушить ее на голову Данжермона. Но он перехватил ее руку, едва она спустилась в коридор, взгляд ее наткнулся на неподвижное тело Джека, и лампа выпала у нее из рук.

— Джек! — простонала Лорел, видя, как он безвольно раскинулся на верхних ступенях с залитым кровью лицом. Мысли вихрем пронеслись у нее в голове за тот краткий промежуток времени, пока она стояла, разглядывая его недвижное тело в темном коридоре, — он мертв, она потеряла его, теперь она один на один с убийцей.

Она двинулась было вперед, но Данжермон задержал ее.

— Осторожно, Лорел, — тихо произнес он; воздух со свистом вырывался у него из легких. Она чувствовала запах его пота и дорогого одеколона. Она чувствовала запах крови и только надеялась, что это его кровь.

— Ты же не хочешь наступить на стекло, — предостерег он.

— Сумасшедший! — бросила она, голос ее упал до шепота. Она вывернулась, чтобы взглянуть на него, и, замерев, увидела, какими зловещими стали его черты в неверном ярко-желтом свете карманного фонарика.

— Нет, — ответил он с тонкой усмешкой на губах, уставившись на нее немигающим взглядом ледяных зелёных глаз. — Ничуть.