Плачь, детка, плачь (СИ)

32. Мы дома, Мейсон

Эмилия

Мейсон, что ты задумал? Вчера у нас был секс по телефону! Мейсон! Что я должна делать с этим? Что мне делать со всем тем, что ты написал? Рассказывая мне обо всем, что ты любишь во мне, ты выбил почву у меня из-под ног. Ты заявил, что готов на все ради меня. Ты как будто изменился, но я в это не верю. Совсем не верю. Что, если доктор Дэниелс прав, и ты просто хочешь меня, потому что не можешь получить?

О, Мейсон, с тех пор как я вернулась, мой мир, кажется, перевернулся с ног на голову. Мы с Сетом постоянно ссоримся. Он становится все более контролирующим, собственническим и параноидальным. Сегодня он пялился на меня всю лекцию. И не в сексуальном смысле, как раньше. Все было совсем наоборот.

Я считаю, что доктор Дэниелс — это уже история. После последнего сеанса я запретила себе видеться с ним или спать с ним снова. Единственная причина, по которой я это сделала — это то, что я скучаю по тебе, что неправильно. А твой звонок во время сеанса был для меня как озарение. Внезапно мне показалось, что я изменяю тебе, а не Сету.

Я должна поговорить с кем-нибудь об этом. Мне пришлось тысячу раз уверять Сета, что я просто встречаюсь с Бриджит в Старбаксе, прежде чем он наконец отпустил меня. Все лекции, которые нам осталось посетить, я пропущу, так как я не совсем в себе. Я убеждала его, что Бриджит плохо себя чувствует и ей одиноко. В конце концов, он мне поверил. Аллилуйя. И опять же, Мейсон, ты был таким же контролирующим, когда привез меня домой из Нью-Йорка. Однако сейчас я уже не могу мириться с этим дерьмом. Сет уверен, что я изменила ему с тобой. По иронии судьбы я снова оказалась в таком положении. Это когда-нибудь закончится? Изменится ли когда-нибудь то, что между нами? Хотя, теперь, когда ты сказал и написал мне все эти вещи, все равно все не так, как было. Как бы я ни старалась, теперь это никогда не будет так, как было.

Сейчас мы с Бриджит сидим в Старбаксе и пьем фраппучино. Бриджит покраснела и выглядит немного рассеянной. Возможно, пустая чашка передо мной с именем «Джон» и нарисованным на ней сердечком имеет к этому какое-то отношение.

Я скептически смотрю на Бриджит.

— Кто такой Джон с сердечком?

Она мечтательно вздыхает.

— Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, Эмми.

Черт, ей конец. Что на нее нашло?

— Так, значит, ты прогуляла занятия, чтобы выпить кофе с Джоном.

— Он сказал, что кофе — это интимно. И он так на меня посмотрел… — Она заговорщически смотрит на меня широко раскрытыми глазами, как будто я не нуждаюсь в пояснениях.

Я начинаю сомневаться в ее здравомыслии.

— Честно, Эмми. Если бы не эта чашка, я бы подумала, что мне это привиделось.

— Что привиделось? — раздраженно спрашиваю я, гадая, где находится ближайшая психиатрическая больница.

— Я шла по территории кампуса на занятия, когда увидела этого бога секса в обтягивающей зеленой рубашке с руками, покрытыми татуировками. О, Боже! Его глаза и эта трехдневная щетина.

— Хорошо, — осторожно говорю я. — И что произошло дальше? — Я уже давно забыла, зачем пришла сюда. Похоже, Бриджит встретила чрезвычайно сексуальный экземпляр, который полностью выбил ее из колеи, как это всегда бывает у меня с тобой, Мейсон.

— Он спросил, не хочу ли я выпить с ним кофе. Я не смогла отказать! А потом он спросил меня о куче вещей!

Я поднимаю брови и потягиваю напиток, прежде чем спросить:

— О чем?

— Обо всем. Есть ли у меня парень, принимаю ли я наркотики, как отношусь к сексу на одну ночь, а потом почему-то темой разговора стала ты.

— Я стала темой? — спрашиваю, раздраженная так, как никогда в жизни. — Почему?

— Он спросил о моих друзьях. У меня есть только один друг, и это ты. И я рассказала ему о тебе и Райли. И что у нас с ним есть отношения, которые… я не знаю. — Она пожимает плечами. — В общем, он просто ушел! У меня даже нет его номера или способа связаться с ним. Возможно, потому что я сказала ему, что не собираюсь с ним спать. И еще его глаза. Знаешь, я так и не смогла определить, какие они — карие, зеленые или голубые! — У меня свело живот, и мне стало плохо. Кажется, я ослышалась, Мейсон, хотя, если подумать, ты не единственный симпатичный мужчина с татуировками и завораживающими глазами.

О, Боже.

— Какого цвета были его волосы? — небрежно спрашиваю я.

— Черные, как ночь.

— А татуировки на его руках, ты их хорошо рассмотрела?

— Я видела эти татуировки в документальном фильме о Гавайях, который я смотрела некоторое время назад.

Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, не в силах поверить, что это ты, Мейсон. Что ты можешь здесь делать?

— Они называются маори, — говорю я шепотом и продолжаю дыхательное упражнение.

— Ты в порядке? — с тревогой спрашивает Бриджит.

Я поспешно киваю.

— Немного тошнит, вот и все. Продолжай.

— Я заметила что-то между его большим и указательным пальцами, хотя и не спросила его об этом. Это выглядело личным. — Я уже знаю, что она скажет дальше, Мейсон, и не представляю, как мне с этим справиться. — Маленький крестик, под ним дата 02–14. Я не смогла разобрать год. Думаю, это дата чьей-то смерти.

Черт!

Я закрываю глаза, когда все вокруг начинает кружиться. Я пытаюсь продолжать делать дыхательные упражнения, чтобы подавить тошноту, но это нелегко. Кажется, что в любой момент я могу потерять сознание.

Я снова открываю глаза и смотрю прямо на чашку. Как давно ты прикасался губами к этой чашке, Мейсон? Татуировки и выразительный взгляд не могут быть совпадением. Особенно если учесть, что Джон — второе имя твоего отца.

— Бриджит, думаю, мне пора идти. Я позвоню тебе позже, — бормочу я.

Она качает головой.

— Боже мой, почему сегодня все разбегаются, как будто их ужалил скорпион?

— Извини, милая, мне просто плохо. Кажется, я съела слишком много сладкого. — А ты так же реагировал, когда узнал, что я приеду, Мейсон?

Она вздыхает и закатывает глаза.

— Хорошо, не забудь мой запасной телефон. — Она достает его из кармана и протягивает мне. Поскольку дисплей моего телефона разбит, она одалживает мне свой старый.

Я кладу его в карман, благодарю и убегаю.

Как только я оказываюсь на улице, в смоге, я опираюсь одной рукой о стену рядом со мной и глубоко дышу. Я не могу поверить в то, что услышала. Что ты здесь делаешь, Мейсон? Если Сет узнает, будут проблемы. Так где же ты, Мейсон? Вчера ты тоже был здесь? Когда мы… ну, ты знаешь?

Прежде чем я успеваю подумать об этом, я нахожу твой номер в своем телефоне. Я сохранила тебя под именем Мисси на случай, если Сет будет рыться в моей записной книжке, и я ежедневно удаляю наши чаты. Все чаты.

Ты сразу же берешь трубку. Я отхожу от Старбакса на ближайшее солнечное место между бетонными многоэтажками и сажусь.

— Как дела, детка? — спрашиваешь ты. Твой голос до сих пор заставляет мое сердце трепетать, Мейсон. С годами он стал ниже и грубее от курения, а при воспоминании о твоих вчерашних стонах у меня по коже бегут мурашки.

— Ты здесь, в Нью-Йорке, Мейсон Раш? — сразу же шиплю я. Несколько прохожих бросают на меня растерянные взгляды. Однако я коренной житель Нью-Йорка и умею защищаться, поэтому шиплю на них: — Что? — посылая их подальше.

— С чего ты это взяла, Эмилия? — отвечаешь ты. На заднем плане я слышу интенсивное движение. Да, в Чикаго такое тоже бывает, однако какова вероятность того, что я слышу сирены по телефону и в непосредственной близости от себя.

— Я только что разговаривала с Бриджит, Мейсон. Ну, с той маленькой блондинкой, чью голову ты только что превратил в кашу, Джон?

— Эмилия, — говоришь ты, вздыхая, — Я думаю, что ты бредишь, детка. Но если ты так сильно хочешь, чтобы я был рядом, это можно устроить.

— Могу поспорить, что можно, — рычу я. — Ты приставал к Бриджит, Мейсон? Ты пытался отомстить мне, заманив ее в свою постель, как ты сделал это с Клэр? И все это потому, что я с Сетом?

Ты вздыхаешь, сдаваясь, и при этом сохраняешь спокойствие. Я не понимаю. Если учесть, что я на тебя набрасываюсь, ты должен быть в ярости хотя бы потому, что я упомянула Сета, или по обеим причинам.

— Встретимся в «Цветущей вишне» через час и поговорим.

Не думаю, что я правильно тебя услышала.

— Ты издеваешься? Ты хочешь, чтобы я пришла куда?

— О, просто смирись с этим, Эмми! Просто будь там. Это мотель через дорогу от тебя. Я в номере 701, — и повесил трубку.

***

Я соврала Сету, что проведу утро с Бриджит, потому что она такая расстроенная, и вот я уже стою перед номером 701. Я чувствую биение моего пульса на шее, а мои руки вспотели. Я не знаю, убегать мне или кричать. Почему тебе достаточно щелкнуть пальцами, чтобы я сделала то, что ты хочешь? Я считала, что избавилась от твоего влияния за столько лет. Мейсон, не прошло и недели, как я была у твоих родителей, а вся моя жизнь уже перевернулась с ног на голову. Именно этого я и боялась.

Я боюсь постучать. Я поднимаю руку, но снова и снова опускаю ее. Я не знаю, что ждет меня по ту сторону двери и что буду делать, потому что не доверяю себе. Но знаю одно: как только я ступлю в эту комнату, моя жизнь бесповоротно изменится.

Я пытаюсь постучать еще несколько раз, но мне все еще не хватает смелости. Я знаю, что ты ждешь меня, Мейсон, и что от тебя будет невероятно вкусно пахнуть. Я также знаю, что меня захлестнут старые эмоции, которые будут сотрясать мой мир до тех пор, пока меня снова не затянет в твою темноту.

Когда я в седьмой раз поднимаю руку, ты облегчаешь мне задачу, распахивая дверь. Проходит, кажется, две минуты, пока мы просто смотрим друг на друга. Твои невозможные глаза так выразительно пронзают мои, что у меня сразу же выбивает почву из-под ног. Твои волосы падают на лоб, и ты без рубашки.

На мгновение ты замираешь, опершись рукой о дверной косяк, а другой придерживая открытую дверь. Лениво оглядываешь мое тело, пока твои глаза не встречаются с моими.

Ты здесь. Я не могу поверить, что ты действительно здесь. Прежде чем я успеваю что-то сказать, ты хватаешь меня за руку, как делал это раньше, и затаскиваешь в маленькую комнату, жалюзи которой ты опустил так, что сквозь щели пробивается лишь несколько лучей света. В комнате пахнет тобой и травкой, и в животе у меня порхает тысяча бабочек.

У меня перехватывает дыхание, Мейсон. Ты заставляешь меня кайфовать, даже не вдыхая травку. Ты переполняешь меня. Вот оно. Всепоглощающая, настоящая любовь, которую я никогда не найду снова, потому что никто не может быть тобой, и потому что я заперла свое сердце в твоем подвале тогда.

Ты захлопываешь дверь и прижимаешь меня к ней. Ты кладешь одну руку рядом с моей головой, а другой приподнимаешь мой подбородок. Я прижимаю ладони к дереву и прислоняю голову назад к двери. Мы так близко, я чувствую твою обнаженную верхнюю часть тела, твое дыхание на моей щеке и твой запах, проникающий прямо в мою душу.

Черт. Я так теряюсь, когда с тобой.

Я смотрю в твои глаза, а ты смотришь в мои. Кажется, что проходят часы, пока мы стоим и смотрим друг на друга, как в старые добрые времена. Мы общаемся, не разговаривая. Мы испытываем эмоции, не обмениваясь словами. Мне это нравится, Мейсон. Ни с кем другим у меня такого не было. Внезапно мне становится все равно, почему ты здесь, что ты сделал или, что сделала я. И почему ты или я не должны быть здесь.

Все, что знаю — это то, что я люблю тебя всем своим существом.

Я глубоко вдыхаю и, выдыхая, опускаю плечи, и мое сопротивление, мой гнев и мое разочарование исчезают. Все покидает меня. Только ты и я остаемся в этом мгновении.

Боже.

Ты — все для меня.

Твоя рука нежно гладит меня по щеке, затем по волосам, так что я чувствую кончики твоих пальцев на коже головы. Затем ты прислоняешься своим лбом к моему, и мы закрываем глаза.

— Черт, детка, — шепчешь ты. Я киваю в знак понимания. В конце концов, я могу чувствовать твои эмоции. Моя тоска по тебе разрывает меня на части, несмотря на то, что ты так близко. Я поднимаю руки и кладу их тебе на грудь. Я чувствую, как твое сердце бьется сквозь кожу. Оно бьется так же быстро, как и мое. Мои колени слабеют, когда мое дыхание смешивается с твоим. Я люблю эти моменты. Я люблю то, что ты делаешь со мной. Ты тихонько задыхаешься, когда я глажу твою кожу, поднимаясь к широким плечам и верхней части рук, и мои ногти слегка царапают те места, к которым я только что нежно прикасалась.

Без слов ты двигаешься к моим губам. Я наклоняюсь и притягиваю тебя еще ближе в свои объятия, потому что не могу насытиться тобой и никогда не смогу, как бы близко ты ни был.

Твои губы на моих — настоящий фейерверк внутри меня, и, хотя я чувствовала их всего несколько дней назад, сейчас я словно умираю от жажды, а ты даешь мне воду. Я вздыхаю, потому что не могу выразить свои эмоции иначе, когда наши языки встречаются, и я чувствую твой вкус. Твоя рука на моей голове сжимает мои волосы в кулак и подталкивает меня ближе к тебе. Так близко, как только возможно.

Я просто хочу чувствовать тебя, твою кожу, твои губы, твои прикосновения. Я так по тебе скучала. Кажется, что мне сейчас станет плохо от всех этих эмоций. Я просто не могу выразить, что ты заставляешь меня чувствовать.

— Мейсон, — хрипло шепчу я тебе в губы, и ты киваешь. Да, ты знаешь, чего я хочу. Я хочу чувствовать тебя. Мне это необходимо, как и тебе.

Ты обхватываешь меня за спину и подталкиваешь к двери. Мои ноги автоматически обхватывают твои бедра, а твои руки хватают и поддерживают меня за задницу. Мне нравится, когда твои руки хватают меня за задницу. Я люблю твои руки по всему моему телу. Ты несешь меня так уверенно. Я знаю, что ты никогда не позволишь мне упасть.

Так было всегда, Мейсон. Наши обнаженные тела всегда говорили лучше, чем слова. Думаю, именно поэтому мы так мало разговаривали. Но, опять же, мы не обязаны знать друг о друге все. Мы знаем то, что важнее всего, к тому же мы люди, которые выражают себя эмоциями, а не словами. Я никогда не думала об этом с такой точки зрения — до сих пор.

И, черт возьми, я люблю тебя.

Ты усаживаешь меня на кровать, которая прямо рядом с нами. Я смотрю, как ты задерживаешься у изножья кровати, разглядывая меня. Мягкий свет, проникающий сквозь щели в жалюзи, позволяет мне видеть твои глаза, часть твоих рук, грудь и плоский, мускулистый живот. Я просто лежу здесь, затаив дыхание, и мне кажется, что я впервые вижу тебя настоящего. А ты видишь меня.

Ты наклоняешь голову и вбираешь в себя все, что я могу предложить. Я тянусь к тебе. Слишком долго я не могла этого сделать: поддаться желанию просто прикоснуться к тебе, почувствовать тебя и быть с тобой. Часто меня посещали мысли о том, чтобы попросить у твоих родителей твой номер телефона, и я часто искала рейсы, чтобы хоть на мгновение увидеть тебя. Я часто думала о том, каково это, снова ощущать тебя, твой вес на себе, и знать, что я в безопасности и дома. Но то, что я чувствую сейчас, Мейсон, находясь с тобой наедине, превосходит все, что я представляла.

Ты снимаешь свои джинсы, которые с глухим стуком падают на пол, а затем наклоняешься надо мной и расстегиваешь мои шорты. Мы продолжаем смотреть друг на друга, пока я поднимаю задницу, чтобы ты мог стянуть их и трусики с моих бедер. Твои ладони проводят по каждой ноге, начиная от лодыжки. Везде, где ты прикасаешься ко мне, ты оставляешь ощущение, как будто я горю.

Блядь. Я просто люблю тебя.

Мне нравится, как ты сейчас смотришь на меня, Мейсон. Как будто я богиня, как будто я твой мир. Мне так хочется в это верить.

Ты опускаешься на колени между моих ног, берешь край моей футболки, и я сажусь, когда ты стягиваешь ее через голову.

Ты выдыхаешь, и это звучит так, будто ты на какое-то время задержал дыхание. В это тоже очень хочется верить. Расстегнув лифчик одной рукой, ты бросаешь его на пол. Теперь я полностью обнажена, но мне это не мешает, так как я не чувствую себя уязвимой или загнанной в тупик. Я чувствую себя в безопасности здесь, с тобой, в твоих объятиях, в твоей маленькой комнате, в твоей темноте.

Ты медленно склоняешь голову к моей коже, и я чувствую твое дыхание на ключицах. Мне нравится, как ты всегда задерживаешься в этом изгибе и прислушиваешься к моему пульсу, словно проверяя, бьется ли еще мое сердце.

Я слегка стону, когда ты целуешь мою грудь, прижимаясь к твоим сильным рукам. Внезапно я чувствую желание прижаться к тебе навсегда. По моему телу пробегают мурашки, когда ты скользишь по моему животу, а твое горячее дыхание оставляет за собой влажный след.

Твои пальцы ищут мои. Я беру твою руку и переплетаю наши пальцы. Боже, как приятно держать твою руку и чувствовать твою кожу на своей, когда твоя большая ладонь обхватывает мою. Они как будто созданы друг для друга.

Блядь.

Я раздвигаю ноги шире, когда ты проникаешь между ними и гладишь языком мою самую чувствительную часть.

Черт.

Я приподнимаю таз, а ты одной рукой опускаешь его обратно, заставляя меня улыбнуться. Мне так этого не хватало.

Ты продолжаешь неторопливо водить языком по моей точке удовольствия, и мне приходится прикусить губу, чтобы не кончить сразу же. Я так тосковала по тебе, что едва сдерживаю себя, Мейсон. С кем бы я ни была, никто не мог сравниться с тобой. Я не думаю, что есть кто-то еще, кто мог бы потрясти мой мир так, как это делаешь ты.

Я выгибаю спину, когда ты вводишь в меня два пальца. Солнечные лучи, проникающие сквозь щели в жалюзи, ласкают мою кожу и освещают твои глаза. Ты смотришь прямо в мои, а рука, соединенная с моей, лежит на моем животе и удерживает меня на месте. Блядь.

Я зарываюсь пальцами в твои густые волосы и выкрикиваю твое имя, когда наконец-то наступает кульминация.

Хотя я борюсь за дыхание, я еще не насытилась тобой. На всю жизнь не хватит. Ты снова целуешь меня, проникая руками под спину. Одним быстрым движением ты переворачиваешь меня так, что я оказываюсь сидящей на тебе. Я чувствую тебя между своих ног, несмотря на трусы-боксеры, а мои руки лежат по обе стороны от твоей головы. Мои волосы падают вокруг нас, как защитный экран, поэтому ты поднимаешь руку и заправляешь их мне за ухо, а затем проводишь большим пальцем по губам. Я закрываю глаза, когда ты начинаешь говорить впервые с тех пор, как я вошла.

— Посмотри на меня. — Твоя рука скользит по моей шее, и ты просто обнимаешь меня.

Я открываю глаза, чтобы встретить твой горящий взгляд.

Улыбка играет на моих губах.

— Черт, Мейсон Раш, — шепчу я, и твои руки перемещаются на мою спину и толкают меня вниз. Моя грудь касается твоей, мой живот — твоего, но наши губы по-прежнему в дюйме друг от друга.

— Скажи, что ты меня любишь, — хрипло шепчешь ты.

— Я люблю тебя, — отвечаю я.

И тут словно ломается последний барьер внутри тебя. Как будто я уничтожила границу. Как будто ничто больше не разделяет нас, ничто не останавливает тебя.

— Блядь, — шепчешь ты и тянешься вниз между нами, чтобы стянуть свои боксеры. О, Боже, как я ощущаю тебя сейчас, тысяча крошечных вспышек проносится по моему телу в предвкушении того, что я сейчас почувствую.

Ты снова переворачиваешь нас. Кажется, ты никак не можешь определиться, словно хочешь получить все и сразу, раз уж ты наконец-то можешь это сделать.

Наконец, ты фиксируешь меня под собой. Я просто обожаю это. Мои ноги автоматически обхватывают твои идеальные бедра, а твоя рука пробегает от моей грудной клетки до ключиц и дальше к шее. Твои пальцы грубые. Я чувствую каждый сантиметр своей чувствительной кожи и нетерпеливо тянусь к тебе. Но ты не груб, ни на секунду. Нежно, как будто я собираюсь убежать, ты запускаешь руку в мои волосы и сжимаешь их, полностью проникая в меня. На короткое мгновение мы остаемся в таком положении.

Ты опускаешь свой лоб на мое плечо, и я откидываю голову назад. Я не могу дышать, Мейсон. Ты, кажется, тоже не дышишь.

Я забыла, как это — чувствовать тебя. Действительно, это ускользнуло от меня. Я забыла обо всем, что ты вызываешь во мне. Я забыла, насколько я зависима от тебя.

Я обхватываю тебя рукой за шею и крепко притягиваю к себе, словно боясь потерять тебя. Другой рукой я царапаю твою мускулистую спину.

Когда ты начинаешь двигаться, ты поддерживаешь себя одной рукой за изголовье кровати надо мной. Твои мышцы напрягаются, челюсть сжимается так, что щеки дергаются.

Снова и снова я стону при каждом твоем толчке в меня. Ты дышишь через нос. Я вижу, что ты сдерживаешься, и обхватываю твои щеки, отчего твои глаза распахиваются.

— Отпусти себя, — говорю я хрипло, и ты вопросительно смотришь на меня. Ты выглядишь растерянным, как будто на грани потери контроля. — Мейсон, — добавляю я, — Не сдерживайся. Ты нужен мне таким, какой ты есть. Пожалуйста.

Теперь, кажется, тебя уже не остановить, ты входишь в меня с такой силой, что я вскрикиваю, и изголовье кровати ударяется о стену.

Черт! Черт!

Я чувствую, что меня сейчас разорвет на части, но этого не происходит. Ты перестаешь контролировать себя и хрипло стонешь мое имя.

— Блядь, детка, как же я по тебе соскучился. — Все, что я могу сделать, это кивать, вцепившись в твою подушку и приподнимать таз, встречая каждый толчок. — В тебе так хорошо, детка. — Мы становимся все грубее, громче, выпуская себя на волю. Ты просовываешь одну руку под мою попку и приподнимаешь ее, впиваясь пальцами в мою потную плоть, а я могу только двигать головой, пока ты уничтожаешь меня.

Снова и снова изголовье кровати ударяется о стену. Когда я сжимаюсь вокруг тебя, а ты в последний раз пульсируешь во мне, одна сторона кровати с треском проваливается, и мы резко оказываемся на полу. Но тебе, кажется, все равно. Ты крепко обнимаешь меня и продолжаешь толкаться в меня, пока мы оба не достигаем кульминации.

Чуть позже мы лежим на сломанной кровати, тяжело дыша, счастливые от осознания того, что мы наконец-то снова вместе и… начинаем безудержно хохотать.

Наконец-то, мы снова дома.