Пламя свечи

4

— Я разговаривал с Сарой, — сказал Жан-Люк, когда Натали подошла к телефону, — и она поблагодарила меня за то, что я нашел такого идеального покупателя. А ты что думаешь по этому поводу? Интересная работа? Ведь это не совсем то, чем ты занималась до этого.

— Ну и что? Даже хорошо. Всегда интересно узнавать новое, заниматься тем, чего ты до этого не делал. К тому же это, в сущности, именно то, что надо. Честно говоря, я уже устала от всех этих менеджеров, управляющих, директоров и прочих начальников.

— То же самое могу сказать тебе и про свой бизнес. Эта проблема существует везде. Поверь, и хозяину крупной компании тоже есть, перед кем отчитываться.

— В таком случае я очень рада, что у меня пока очень маленький бизнес.

— Анна призналась, что чувствует себя гораздо лучше, да и твой отец тоже говорит, что она выглядит бодрее. А что ты думаешь по этому поводу? — спросил он с участием.

— Мама не хочет никого обременять, — как можно тише произнесла Натали. — Она утверждает, что излишнее беспокойство по поводу ее здоровья действует на нее только угнетающе. А на днях вообще сказала, что с ней обращаются так, как будто бы ей предстоит скоро умереть. В общем, ведет себя как маленькая. Кстати, я забыла поблагодарить тебя.

— Да? И за что же?

— За то, что ты пришел проведать маму. За все последнее время это был единственный раз, когда у нее зарозовели щеки и в глазах заиграли искорки. Твой визит подействовал на нее весьма положительно. Я уверена теперь, что дело пойдет на поправку. Моя мама — сильная женщина, она справится.

И вот Натали, не откладывая в долгий ящик, принялась за новое дело. Кроме Сары в магазине оказалось весьма энергичное существо — видимо, та самая помощница, о которой ей говорила бывшая владелица бутика. Девушка выглядела лет на семнадцать, у нее была забавная прическа в виде ярко-рыжей пальмы, мочки ушей оттягивали огромные клипсы в виде перламутровых дельфинчиков, довершали картину топик и бриджи из желто-красного шелка.

— Это Лулу, — сказала Сара. — Детям она жутко нравится.

Я понимаю почему! — подумала Натали. Ведь она же просто вылитая Пеппи Длинныйчулок, сошедшая с экрана любимого мультфильма.

Натали быстро привыкла к своему магазину. Но, как и предупреждала Сара, работы оказалось невпроворот. И почти каждый вечер Натали возвращалась домой довольно поздно, хотя и в отличном настроении. Ее бы вполне устраивало это существование, если б не болезнь мамы. Личная жизнь Натали вообще не интересовала.

Однако светские приличия требовали от нее иногда появляться на званых вечерах. На один из таких вечеров она не могла прийти без* кавалера. И тогда Натали вспомнила о Пьере, который вполне подходил на эту роль.

Они прекрасно отдохнули. И когда он провожал ее домой, то вновь поцеловал. На этот раз это был нежный, сладкий поцелуй, на который Натали не удержалась и ответила. Ответила, но потом сразу же отстранилась.

— Что-то случилось? — спросил Пьер.

Она качнула головой.

— Весь вечер ты казалась мне немного подавленной. Может, ты не знаешь, как мне сказать, что больше не хочешь меня видеть?

— Вовсе нет, — поспешила разуверить его Натали.

Пьер — прекрасный партнер, собеседник, с ним не стыдно участвовать в любом мероприятии. И в том, что случилось, он не виноват. Просто, когда ему вдруг вздумалось поцеловать ее, она подсознательно начала сравнивать его с Жан-Люком. Очень ясно вспомнила поцелуи своего бывшего жениха. Они были такие… такие сладкие! Может, когда-нибудь она и сможет их забыть. И его самого тоже.

— Прости меня, я немного не в себе. Это пройдет, — ласково произнесла Натали, беря его за руку. — Мне было очень хорошо сегодня.

На том они и попрощались.

Настал важный день, на который была назначена биопсия. Жак пошел вместе с Анной поддержать ее и послушать, что скажет доктор. Сразу же после этой процедуры они должны были позвонить Натали.

— У нее в легком имеется образование, которое требует операционного вмешательства, но ничего угрожающего жизни, к счастью, нет, — повторил Жак слова доктора.

Натали вздохнула с облегчением и поблагодарила в душе Господа за то, что он услышал ее молитвы. Она хотела быть сейчас рядом с мамой, но ей надо было возвращаться за прилавок и помогать Лулу управляться с внезапно хлынувшим потоком покупателей. Вот о таких ситуациях как раз и говорил Жан-Люк, когда жаловался на то, что у патрона тоже хлопот хватает.

Это был сумасшедший день. И, под конец, когда она совершенно обессиленная подошла к телефону, Натали услышала папин голос. Он сказал, что они с мамой собираются в ресторан отпраздновать хорошие новости, и звал ее с ними. Она объяснила ему, что очень устала. А кроме того, у нее осталось на вечер много бухгалтерской работы, поэтому она сожалеет, но пойти не сможет. Ей хотелось увидеться с родителями, но она понимала, что в этот вечер им лучше побыть вдвоем.

Хотя у нее действительно было много работы, и домой она возвратилась позже обычного. Когда она притормозила, то увидела, что свет горит только на крыльце. Это означало, что дома никого нет. Натали достала свои ключи, которые от усталости нашла еле-еле. Как назло все время, пока она рылась в сумочке, за дверью разрывался телефон, Это был явно кто-то из своих, потому что ждал достаточно долго. Наконец она открыла дверь и подбежала к телефону.

— Натали? Ну что, какие новости? — услышала она голос Жан-Люка. — Что сказал доктор?

Она в точности повторила ему все, что услышала от отца, и он с облегчением вздохнул:

— Я очень переживал за нее. Пожалуйста, поцелуй ее за меня, и пусть она поскорее выздоравливает.

— Обязательно. Как только они с папой вернутся из ресторана. Они пошли вместе отпраздновать хорошую новость. А я только что вернулась.

— Тоже с вечеринки?

— Нет. С работы.

— Что-то слишком уж поздно.

— А ты что, никогда не задерживаешься на работе допоздна?

Он усмехнулся:

— Ты ведь и сама знаешь.

— Я сейчас тоже собираюсь отметить хорошие новости баночкой колы, — весело проговорила Натали. — И даже в честь этого замечательного дня лягу спать пораньше.

— Намек понял! — Голос Жан-Люка изменился до неузнаваемости. — Тогда спокойной ночи! И считай, что я видел, как ты только что зажгла свечу.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Натали.

— Я хотел сказать, что вино уже налито в бокалы и Пьер Луазье нервничает, как бы оно не прокисло, пока ты со мной разговариваешь.

— Ничего подобного. А с Пьером мы всего лишь несколько раз вместе гуляли и ходили в театр, — сказала она как можно спокойнее, потом добавила: — Но он мне очень нравится!

На какое-то мгновение Жан-Люк замер, но потом проворчал:

— Ему повезло. Скажи маме, что я скоро к ней зайду в гости.

После этого он положил трубку. Очевидно, ему не понравилось то, что сказала Натали.

Через несколько дней, как-то под вечер, он действительно пришел проведать Анну, но Натали в это время дома не было. Когда она вернулась с работы, мать первым делом доложила ей, что приходил Жан-Люк. Бедняга решил, что Натали нет, поскольку она ушла куда-то с Пьером. И Анна не стала переубеждать его.

Наконец наступил решающий день. Небольшое доброкачественное образование из легких было удалено, и хирург доложил Анне и Жаку, мол, у него есть основания полагать, что все обойдется без последствий и повторных операций.

Вечером, когда Анна отошла от наркоза и пришла в себя, она улыбнулась и поблагодарила Натали и Жака за цветы, которые они ей принесли. Это был трудный день, и отец отправил Натали домой. Конечно же она сопротивлялась, но согласилась в конце концов, подумав, что в этот момент родителям нужно побыть какое-то время наедине. Они так любили друг друга, что не нуждались иногда даже в ее обществе.

Было уже довольно поздно, дорога оказалась свободна, и она доехала до дома очень быстро. Когда Натали зашла, автоответчик был переполнен пропущенными звонками. Она прослушала все записанные сообщения. Одно из них оказалось от тетушки из Версаля, два или три — от Жан-Люка, все же остальные звонившие сообщений не оставили.

В первую очередь она позвонила тете и рассказала о том, что мама перенесла операцию хорошо, и что доктор результатом удовлетворен. Было уже поздно, и они закончили разговор довольно быстро. После этого Натали набрала хорошо знакомый номер Жан-Люка, вспомнив, что не звонила ему уже миллион лет. Но того не оказалось дома. Телефон не отвечал. Она оставила короткое сообщение на автоответчике и пошла в кухню приготовить себе сандвич и кофе.

Натали не чувствовала голода, но сказывалось нервное перенапряжение, и ей надо было чем-то занять себя.

Как только она достала из холодильника пакет с ветчиной, кто-то позвонил в дверь. Сунув пакет обратно, девушка поспешила к двери, споткнулась в холле и чуть не упала. Потерла коленку и медленно пошла открывать. Может, пока она возилась, кто-то другой и ушел бы, но Жан-Люк был терпелив.

— Извини, если не вовремя. Я как раз возвращался домой и вдруг увидел, что у вас горит свет.

— Я звонила тебе, — сказала Натали и сделала шаг назад, чтобы пропустить Жан-Люка в дом. — А откуда ты возвращался? Твой офис в другой стороне города.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— Я возвращался от Соланж. Могу себе представить, как ты рада, что с мамой все в порядке! — Ее гость явно не хотел говорить о своей подруге.

Все, что в эти нелегкие для Натали дни накапливалось в ее душе, вырывалось наружу.

— Да — ответила она и отвернулась, потому что по щекам покатились слезы.

Жан-Люк нежно обнял ее и развернул к себе.

— Натали!..

Сначала она пыталась освободиться из его рук, показывая тем самым, что не нуждается в его жалости. Но потом сдалась и будто растворилась в его надежных объятиях. Она даже не возражала и не отбивалась, когда он положил свою руку ей на волосы и позволил выплакать на своем плече всю боль.

Когда она наконец успокоилась, Жан-Люк понимающе сказал:

— Ты все это время находилась в состоянии стресса.

Он достал из кармана носовой платок, но не отдал его, а утер слезы ей сам, как маленькому ребенку.

— Даже не знаю, почему я расплакалась. Извини, что тебе пришлось смотреть на все это, — все еще шмыгая носом, произнесла Натали и вдруг улыбнулась. — Ты единственный мужчина из тех, кого я знаю, у которого всегда наготове чистейший носовой платок.

— Я держу его специально для плакс, — сказал он, чтобы немного развеселить ее.

— Извини, — повторила она еще раз, — Кажется, я тебе и рубашку тоже намочила.

Он усмехнулся.

— Ну что, лучше стало?

— Лучше. Спасибо.

— Я же говорил, что если я чем-то смогу помочь…

Натали не думала, что тогда он имел в виду именно это. Желая переменить тему, Натали предложила:

— Будешь кофе?

— Буду, причем сам приготовлю его, — сказал он и отправился в кухню. — А ты пока посиди здесь, на диване. Я сделаю и принесу.

Она покачала головой.

— Нет, лучше приготовим вместе. Между прочим, когда ты звонил в дверь, я собиралась сделать сандвич с ветчиной.

В кухне Жан-Люк усадил Натали за стол, а сам в это время приготовил кофе, сделал сандвичи и подал все на стол.

— Тебе нужно что-нибудь посущественнее, — сказал он.

— Нет, этого даже много. А ты сам ел?

— Да.

Наверное, вместе со своей белокурой пассией! — подумала с неприязнью Натали.

— А как дела у Соланж? — спросила она.

— Нормально, — этот ответ не предполагал дальнейших вопросов.

Жан-Люк, взяв исходящую паром чашку, уселся за стол. Это напомнило ей о тех временах, когда они каждый вечер сидели вот так — друг напротив друга, — обсуждая новости дня.

— А когда возвращаются твои родители? — спросила Натали, чтобы о чем-нибудь говорить, а не предаваться бесплодным сожалениям.

— На следующей неделе. Знаешь, я им еще ничего не говорил о твоей матери.

— Зачем портить им впечатление от отдыха?!

— Я тоже так подумал. — Он сделал глоток кофе. — Скажи, ты жалеешь, что оставила свою работу в Марокко?

Натали покачала головой.

— Мне нравится работать с детьми. И я уже люблю свой магазин.

— Так ты собираешься посвятить этому всю жизнь?

— Ну… какую-то ее часть — совершенно точно. К тому же приобретение бутика — твоя идея.

— За мои грехи, — пробормотал он себе под нос.

Натали подумала, что неправильно расслышала:

— Что?

— Ничего. — Он как-то странно усмехнулся и, поглядев на сандвич, к которому она так и не притронулась, строго сказал: — Немедленно съешь его. Ты такая же худая, как и твоя мама. Тебе это не идет.

У Соланж довольно пышные формы, подумала Натали. Да и сама она была когда-то довольно пухленькой девчонкой. Наверное, Жан-Люку нравятся именно такие.

Она откусила большой кусок и сказала:

— Спасибо за заботу.

— Не вредничай. Мы знаем друг друга миллион лет, и за это время…

— А ты скучал по мне?

Она вовсе не собиралась задавать ему этот вопрос, но в этот вечер Натали чувствовала себя в компании с Жан-Люком как-то особенно. Как будто и не было долгих лет разлуки, не было никакой Соланж, никакого Марокко… А вечно существовали только Натали и Жан-Люк, которые сидели за своим вечерним кофе и разговаривали, как это было принято у них всегда.

Жан-Люк долго не мог ответить на ее вопрос.

— Конечно, я скучал по тебе. Ведь ты была частью моей жизни с тех самых пор, как я себя помню. А ты скучала?

Она опустила голову и произнесла:

— Я не понимала даже, насколько сильно, до тех пор, пока не вернулась обратно и не увидела тебя.

— И что же ты хочешь этим сказать? — Его голос показался Натали резким.

Она вскинула голову:

— Ты же сам сказал, что мы знаем друг друга еще с детства.

Он как-то странно смотрел на нее.

— Когда я поехала в Марокко, то практически первый раз в жизни оказалась в одиночестве, — попыталась объяснить она.

— Бедная маленькая девочка!

Она опять опустила голову, взяла чашку с горячим кофе в обе руки, согревая ладони.

— Я уверен, что ты оставалась там одна недолго.

Она взглянула на него.

— Конечно, у меня появились друзья. А ты все еще злишься?

— Злюсь я или нет, это ничего не меняет. — Жан-Люк растерянно ерошил свои волосы. — Раньше, в детстве, ты всегда меня слушалась, даже если я был не прав.

— Но я уже не ребенок.

— Нет, — его лицо стало очень серьезным, — ты уже далеко не ребенок. Абсолютно нет.

В их разговоре появилось какое-то напряжение, сменив ту теплую и уютную атмосферу, которая царила всего несколько минут назад. Натали взяла в руки ложечку и начала мешать кофе, хотя там не было сахара.

— А это серьезно, с Пьером? — спросил Жан-Люк.

Натали вновь внимательно взглянула на него.

— Еще не знаю, — ответила она и решила задать тот же вопрос Жан-Люку. — А у тебя с Соланж?

— Да.

Ну, что ж, она сама вынудила себя услышать это. Натали опять обхватила обеими ладонями чашку с кофе, но не стала поднимать ее, поскольку боялась, он увидит, как у нее дрожат руки.

— Это прекрасно, — смогла она выговорить наконец.

Жан-Люк приподнял брови:

— Прекрасно?

— А разве нет? — Натали уже пожалела о том, что задала этот дурацкий вопрос, — Это же хорошо, что ты нашел кого-то, кто тебе действительно подходит.

Он вскочил со стула, начал нервно ходить по кухне, а потом остановился напротив Натали, и сказал, глядя ей прямо в глаза:

— Но я не делал ей предложения!

— Но обязательно сделаешь, не правда ли?

Он ничего не ответил, а Натали выдавила из себя фальшивую улыбку и добавила:

— Ты не заставишь себя долго ждать, ведь слишком длительное ожидание может утомить бедняжку.

— Так что же ты предлагаешь?

Натали ответила.

— Тебе не нужны ничьи советы, к тому же у меня нет права давать тебе их.

— Конечно же нет, особенно после того, как ты почти вышла замуж.

— Вот именно. Не думаю, что твоя Соланж убежит из-под венца. Она просто с ума по тебе сходит!

Жан-Люк нахмурился:

— А ты, похоже, в этом даже не сомневаешься.

— У меня есть глаза.

— Да уж! Скажи, а ты сама когда-нибудь жалела о том, что сделала?

— Иногда, — призналась она. — Оставить всех, кого я знала, было очень, очень тяжело! Но мне хотелось добиться чего-то самостоятельно, стать на ноги. Первый раз в моей жизни я проявила себя как сильный человек.

— Ты никогда и не была слабой!

— Знаешь, в то время я страшно не нравилась сама себе. Меня с детства оберегали, ограждали буквально ото всего. Говорили, что стоит делать, а чего — нет. Я решила пожить отдельно, вдали от моих родителей… И от тебя тоже, пока не определилась, кто же я есть на самом деле. Мне очень хочется объяснить тебе все так, чтобы ты понял наконец…

— Попробуй!

— То, что было между нами… То, что мы чувствовали друг к другу… Этого было недостаточно для того, чтобы создать семью.

— Но почему? Мы же знали друг друга всю свою жизнь. Разве этого мало для развития хороших семейных отношений? — Он опять посмотрел на нее и поднял брови. — Ты же знаешь, что я любил тебя. Любил, понимаешь?

— Как сестру!

— Вовсе нет! Когда ты только появилась на свет, все относились к тебе, как к маленькому божеству, и восхищались тобой. Когда же научилась улыбаться и произносить первые слова, сразу стала похожей на говорящую куколку. Когда же у меня появилась потребность в общении с противоположным полом, ты по возрасту еще не входила в мой список. Но в один прекрасный день я посмотрел на тебя будто другими глазами и понял, что ты незаметно выросла и превратилась в очаровательную молодую девушку. И тогда я предупредил всех своих друзей держаться подальше.

— А наши родители решили породниться семьями…

— Не понимаю, что тут такого ужасного? Но, кстати, они ведь ничего не планировали до тех пор, пока мы сами не объявили о помолвке.

— Однако они делали все, чтобы подтолкнуть нас к этому.

— Потому что думали, мол, так будет лучше. Но если бы ты поставила всех в известность, что брак со мной тебя не прельщает, то никто не стал бы тебя заставлять, — сказал Жан-Люк и вздохнул.

— Но это было… Это было как-то предрешено, и все знали, что мы поженимся.

— Успокойся. Что значит «знали»? Просто, когда другие смотрели на нас, это первое, что приходило им на ум.

Натали покачала головой.

— Да-да. Я тоже так считала. Но как только это должно было осуществиться…

— …Ты испугалась!

— Я хотела… Я хотела чего-то большего.

— Прекрасного принца на белом коне, который похитил бы тебя из крепости. Однажды ты сказала мне, что была слишком молода. Я не принял это близко к сердцу. Наверное, надо было осыпать тебя цветами и стать на колени, чтобы просить твоей руки. Ты это имела в виду? Тебе не хватало романтики в наших отношениях?

— Я просто не хотела, чтобы наш брак был бы основан на деловом соглашении.

— Мне казалось, я уже доказал тебе, что ты заблуждалась.

— Кстати, я вовсе не мечтала ни о каких букетах и белых конях! Я была молода, но отнюдь не глупа. Хотя здорово ругала себя за то, что так поздно отменила свадьбу. В любом случае, — произнесла она, стараясь выглядеть равнодушной, — у тебя есть Соланж. И думаю, что она не первая, с тех пор как я уехала.

— Нет, не первая, но, по всей видимости, последняя.

— Хорошо, — сказала Натали и взяла свою чашку с кофе, но тут же поставила ее обратно, поскольку та была уже пуста. — Я надеюсь, что она станет тебе хорошей женой. Но оправдаешь ли ты сам ее ожидания?

— Во всяком случае, постараюсь сделать все, чтобы моей жене не было на что жаловаться.

Натали усмехнулась. Ей стало почти жаль Соланж.

— Что такого смешного?

— Не смешно, а грустно. Бедняжка с ума по тебе сходит.

— Ну и что тут грустного?

— Ничего, если это взаимно.

Его глаза гневно сверкнули.

— А почему ты так уверена, что и я не схожу от нее с ума? Только потому, что не рассказываю об этом на каждом углу?

— Надеюсь, ты ее любишь, — покачала головой Натали, — но только, боюсь, тебе трудно понять на самом деле, что это слово обозначает.

— Серьезно? — Он встал, и стул из-под него просто отлетел в сторону. — Никогда не думал, что ты считаешь меня бесчувственным червяком. Наверное, мне лучше уйти, пока я не разозлился и не вздумал показать тебе, насколько ты ошибаешься.

— Ты же не секс имеешь в виду, я надеюсь? — Она покраснела. — Я говорила…

— Ошибаешься. Любовь — это и секс тоже! Без секса брак — ничто.

— Некоторые думают, что брак ничто в любом случае.

— Я к ним не отношусь. А ты?

Натали медленно покачала головой. Брак ее родителей, который стал для нее стабильной основой на всю жизнь, всегда всплывал в ее сознании как пример семейных отношений. У нее были друзья, которые мучались оттого, что их родители расстались. Но в то же время она понимала, что сам брак еще не является залогом счастливой жизни.

— Нет, — сказала Натали, все еще думая о семейных отношениях. О том, что своих будущих детей она хотела бы воспитывать вместе с их законным отцом. Ведь для нее важно не только их здоровье, но и стабильное будущее. И она постарается сделать для этого все возможное.

Наконец они оба замолчали. Натали понимала, что так и не смогла Жан-Люку ничего объяснить.

— Я провожу тебя, — прервала она тягостное молчание.

— Рад, что у твоей мамы все обошлось, — сказал он, поднимаясь. — Пожалуй, проведаю ее завтра, если меня пропустят к ней в палату.

— Мама будет рада увидеть тебя.

Он убрал выбившуюся прядь волос с лица Натали, провел пальцем по ее лбу между бровей до кончика носа и сказал:

— Хорошенько отдохни. Спокойной ночи!

Он еще раз коснулся ее носа, убрал руку и растворился в темноте.