Пламя свечи

8

В понедельник, когда Лулу уже собралась закрывать магазин, Жан-Люк внезапно появился у дверей. Натали слышала, как ее помощница приветствует его, точно старого приятеля, и направляет к ней в подсобное помещение, где Натали в тот момент приводила в порядок бумаги.

— Лулу пригласила меня войти, — объяснил Жан-Люк свое появление.

Он стряхивал с пальто и с волос капли дождя, светился улыбкой и был похож на живой рождественский подарок. По его мнению, она, видимо, должна была завизжать от удовольствия и броситься навстречу.

— Знаю, я слышала, — строго сказала Натали. — Что тебе нужно?

— Видеть тебя, — спокойно ответил он, не догадываясь, что его появление мучительно для нее. — Как провели время?

— Великолепно!

Она не обязана объяснять кому бы то ни было, что же в действительности случилось вчера между ней и Пьером. Тем более ему. Тем более после его требования немедленно порвать всяческие отношения с поклонником.

Натали получила огромное удовольствие, наблюдая, как его губы сжимаются от злости. Однако он быстро опомнился и попытался придать лицу беспечное выражение. Жан-Люк засунул руки в карманы и стал покачиваться с пятки на носок.

— Отлично. И когда же второе свидание?

— Ты не понял? Я не собираюсь перед тобой отчитываться, — заявила Натали, склоняясь над бумагами. — Извини, я занята.

Она нарочито медленно стала заносить цифры в бухгалтерскую книгу, внимательно сверяя каждую запись.

— Хорошо, я вернусь, когда ты закончишь, — с готовностью отозвался он.

Натали надеялась, что Жан-Люк уйдет, и тогда ей удастся незаметно улизнуть домой. Но этот тип остановился в торговом зале и теперь развлекал разговорами Лулу.

Когда помощница попрощалась и ушла из магазина, Жан-Люк остался в зале и терпеливо ждал, когда Натали наконец выйдет. Она все это слышала и в какой-то момент поняла, что ведет себя очень глупо. На самом деле у нее не было серьезной причины заставлять его ждать ее и дальше. Натали подписала счета, взяла сумочку, накинула пальто и вышла в зал.

— Зачем ты пришел? — спросила она деловым тоном.

— Мадмуазель, я только хотел предложить подвезти вас домой, — подхватил он.

Будь на его месте кто-либо другой, она, не задумываясь, поблагодарила бы и, мило попрощавшись, выпроводила воздыхателя. Но отказать Жан-Люку было непросто. Он ни за что не отстанет от нее, пока сам не решит уйти.

— А почему бы тебе не отвезти домой Лулу?

— Девушка занята. Встречается со своим парнем, мне там делать нечего. Даже если бы я предложил ей покататься на «роллс-ройсе», она бы предпочла свидание с возлюбленным. Он, видимо, отличный малый.

Натали не могла сдержать улыбки. О парне Лулу она уже знала все, вплоть до интимных подробностей. Девушка была абсолютно уверена, что ее ухажер состоит из одних совершенств.

— Интересно, когда же она наконец заметит, что он носит туфли на каблуках?

— Ты цинична, — укорил ее Жан-Люк.

— А она очень молода и по уши влюблена.

— Скажи, ты сама хоть когда-нибудь чувствовала ко мне нечто подобное? — спросил вдруг он.

Натали вздрогнула от неожиданности.

— Ты же знаешь, что в детстве я обожала тебя, — ответила она.

— Это не совсем то, о чем я спрашиваю, — настаивал он.

— Когда мне было тринадцать лет, — призналась Натали, — я сходила по тебе с ума, как это бывает только с подростками. Неужели ты не замечал?

— Что я должен был замечать? Ты нападала на меня всякий раз, когда мы встречались. Ты была очень агрессивна.

Ну конечно, а что ей оставалось делать? Как еще могла обратить на себя внимание тринадцатилетняя девочка, тощая и прыщавая, в обществе которой он умирал от скуки?

— Что ты придумываешь? — возмутилась Натали. — Ты два года вообще со мной не разговаривал. Даже три!

— Именно три, — кивнул он. — Мне было восемнадцать, и контролировать свои эмоции я был не в состоянии. Ты просто не имеешь представления о том, что происходит с мальчишками в период возмужания. Заводят все, кто носит юбку. От шести — до шестидесяти шести. Слава Богу, когда тебе исполнилось шестнадцать, я уже мог держать себя в руках. И у меня хватило ума не показывать тебе, что я схожу по тебе с ума, пока ты не выросла.

Он все еще стоял перед ней. Натали опустила голову, потом посмотрела на него из-под ресниц.

— Ты сходил по мне с ума?

— Что, в это очень трудно поверить? Я запал на тебя, когда ты была еще подростком.

— Я даже не представляла…

— Что тебя так удивляет? Когда ты входила в так называемый переходный возраст, я сам еще не вышел из него. Мальчики взрослеют позже, ты же знаешь. И потом, были родители. Наш роман, если бы я позволил себе завести его, не закончился бы только поцелуями и объятиями. Мы бы с тобой дошли до конца. Ты представляешь, как отреагировали бы наши мамы? Мне восемнадцать, а тебе тринадцать. Прямо Ромео и Джульетта. Хорошо читать об этом в книгах, но в реальной жизни… Близкие отравили бы нам все.

— Подожди, — перебила его Натали, — но ведь родители всегда сами хотели этого брака. Они острили по поводу нашей с тобой помолвки, с тех пор как мне исполнилось четыре года. И ненароком время от времени давали понять, что я расту для тебя. Иногда мне казалось, что меня пичкают всеми этими намеками, как рождественского гуся орехами. И я прекрасно помню, как тебя злило все, что касалось нашего будущего.

— Злило, — согласился он. — До одного прекрасного дня. Я очень хорошо помню, что однажды посмотрел на тебя и понял, чего хочу. Моя проницательная мать тоже увидела это. Я был приглашен для интимной беседы. Мама очень доходчиво объяснила мне, чтобы я не забивал голову глупостями, а ждал, пока ты вырастешь. Мне внушили, что я могу владеть тобой только после того, как на твоем пальце будет кольцо.

— Но ты никогда не говорил мне об этом, — обиженно прошептала Натали. — Это действительно было так?

— Можешь поговорить с моей мамой, если хочешь, — пожал Жан-Люк плечами. — Я думаю, они пытались уберечь нас от безрассудства. Как видишь, они добились противоположного результата.

Натали стояла, опустив голову и пытаясь осмыслить обрушившуюся на нее информацию. Жан-Люк взял ее за плечи и подтолкнул к дверям.

— Я очень неудобно припарковал машину, — сказал он. — Если мы тот час не выйдем отсюда, то могут быть неприятности. Подожди меня у входа, я сейчас подъеду.

Натали кивнула и подумала, что когда она сидела со счетами, его это не очень волновало.

Машина подъехала, и Натали скользнула на сидение. Несмотря на то, что это заняло всего несколько секунд, ее волосы и пальто промокли. Дождь был очень сильный.

— Как же ты дошел до машины? — посочувствовала она Жан-Люку, дотронувшись до его пальто.

— Для красивой женщины ничего не жалко, — засмеялся он. Тебе тепло?

— Да, — ответила Натали.

— А как твой пальчик?

— Отлично.

Натали показала руку. На пальце была только маленькая наклейка из пластыря. Ей хотелось спросить Жан-Люка о чем-нибудь, Хотелось вернуться к прежней теме, но она не знала, как это сделать.

Они буквально ползли в потоке машин. Натали видела, что Жан-Люк собран и внимательно следит за дорогой. Она тихонько вздохнула и решила, что сейчас не совсем подходящий момент для серьезных разговоров.

Наконец они свернули на тихую улицу, с куда менее интенсивным движением. Жан-Люк повернулся к ней и спросил:

— Когда ты собираешься переезжать?

— Еще не знаю. Надо купить всякие мелочи. Кроме того, нужна новая кровать.

В квартире была кровать, но она не понравилась Натали.

— Помощь нужна? — поинтересовался Жан-Люк.

Натали напряглась. Это уж чересчур, покупать вместе кровать.

— Нет, спасибо. Я сама справлюсь.

До этого момента Натали собиралась купить большую двуспальную кровать. Она привыкла к такой, пока жила в Марокко. И неважно, что, ложась на нее, она занимала всего какую-то там десятую часть спальной территории, но зато ощущение свободы… Теперь же Натали решила, что купит узкую одноместную кровать, специально созданную для юных девственниц. Она, конечно, мало подойдет ей самой, но в пику ему… можно и потерпеть.

Натали переехала в свою новую квартиру через неделю. Кровать и туалетный столик туда доставили накануне. Несмотря на то, что она привезла сюда много вещей из дома, вид у нового жилища был не очень уютный. Натали поняла, что надо все переставить так, как хочется ей самой, тогда жилье станет более родным.

Первым делом она решала передвинуть диван. Он был изящным и создавал впечатление, что поднять его будет легко. Но не тут-то было! Натали не смогла его даже стронуть с места. В это время раздался звонок.

Оставив диван в покое, она помчалась открывать дверь, на ходу поправляя волосы.

Переступив через порог, Жан-Люк внимательно посмотрел на нее.

— Чем ты занимаешься?

Лицо Натали горело азартом, лоб покрылся капельками пота.

— Делаю перестановку, — ответила она. — А ты… почему оказался здесь?

Он не стал отвечать, слегка отстранил девушку и прошел в комнату.

— Ну и что ты задумала? — спросил он, оглядываясь.

Спорить было бесполезно. Когда Жан-Люк находился в таком состоянии, ему не перечил даже отец. К тому же он был возмущен тем, что Натали не позвала его на помощь.

Она указала на дверь в гостиную и пошла вслед за ним.

— Куда и что ты хочешь переставить? — спросил Жан-Люк.

Натали объяснила. Чрез некоторое время мебель стояла на тех местах, которые предназначала для нее новая хозяйка.

— Что-нибудь еще? — Жан-Люк вошел в раж и, казалось, готов был передвинуть даже стены.

— Пока все, — ответила Натали. — Спасибо.

— Если соберешься свершать тут трудовые подвиги, пожалуйста, позвони прежде мне.

— Я ничего не свершала. Мне все равно не удалось бы сделать это самой, — запротестовала она.

— Очень хорошо. Больше и не пытайся.

Натали закатила глаза.

— Слушай, я четыре года жила одна, и никто не знал, что я там делаю. Мне надоели наставления родителей. Я сбежала от них сюда, а тут ты…

— Ага, мамино руководство все-таки надоело?!

Натали было стыдно, но она не стала показывать этого:

— Не твое дело.

Жан-Люк еще раз осмотрел комнату:

— Что ты еще здесь натворила?

— Больше ничего, времени не было.

— А мебель для спальни? — спросил он.

Натали покраснела, вспомнив его недвусмысленный совет, какую именно кровать предпочтительнее купить.

— Только не начинай снова, — предупредила она. — Я уже приобрела все, что сочла нужным.

Он хмыкнул:

— Я просто спросил, не надо ли что-нибудь передвинуть в спальне?

— Нет. Когда привезли кровать, ее сразу поставили на место.

— Ладно, — не расстроился он, — всему свое время.

— Почему тебе доставляет удовольствие говорить мне неприятные вещи?

Он не посчитал для себя нужным ответить на ее вопрос. Выгнув бровь дугой, Жан-Люк изобразил на лице самое невинное выражение, на какое только был способен, и попросил:

— Ты сваришь мне кофе? Я с удовольствием выпью его, когда справлюсь с лужайкой.

— Не занимайся ерундой! — возмутилась Натали. — Тебе совершенно не обязательно стричь лужайку. Что касается кофе, ты имеешь на него право. Я должна тебе за труды.

Жан-Люк улыбнулся и отправился заниматься тем, что наметил. Этот мужчина всегда поступал только так, как считал нужным.

Вернулся он довольно быстро. Видимо, это занятие действительно было его детской мечтой. Натали видела, что стрижка травы давалась ему легко. Более того, он умудрялся делать эту работу красиво.

Жан-Люк вошел в кухню и занял самый удобный стул. Он внимательно наблюдал за тем, как Натали ставит воду на огонь и достает чашки. В самой ситуации не было ничего необычного. Сто раз они находились рядом в доме. Иногда Натали угощала его сандвичами и делала кофе, но никогда она так не нервничала.

Может быть, виной тому была его массивная фигура, которая занимала все пространство этого небольшого помещения? Когда кофе был готов и разлит по чашкам, Натали поставила их на поднос и собралась было перейти в гостиную. Но Жан-Люк предложил выпить кофе на свежем воздухе.

Они спустились в сад, там было довольно холодно. Но запах свежескошенной травы мешался с запахом кофе, создавая тем самым совершенно изумительный букет ароматов.

Какое-то время оба молчали. Слишком спокойно и хорошо было вокруг, чтобы нарушать очарование воскресного дня какими-то там разговорами. Натали подумала, что хотела бы сидеть так вечно. Однако ее друг придерживался иного мнения. Он поставил чашку на стол и наклонился к ней.

— Итак, — начал он, — что ты собираешься делать с Пьером?

— Ничего.

Натали ожидала бурной реакции на свой ответ, но ее не последовало. Жан-Люк еще какое-то время сидел молча, разглядывая сад, потом решительно поднялся. Он дошел почти до ступенек крыльца, затем развернулся и направился к ней обратно.

— Я с самого начала вел себя неправильно, — выпалил он. — Когда ты вернулась домой, я уже почти сделал Соланж предложение. В ней есть все, что мужчина хочет видеть в своей жене: благородство, доброта, верность, способность любить, И она влюблена в меня, как ты правильно заметила.

Он помолчал, потом внимательно поглядел на Натали, видимо, ожидая реакции. Девушка молчала, не зная, что сказать.

— А потом, — продолжил он, и голос его зазвенел, — явилась ты и устроила тут черт знает что!

— Я ничего не устраивала, — попробовала защититься Натали.

— А тебе и не нужно было ничего делать! Ты просто вернулась и осталась здесь жить. Это я… я сам стал испытывать такие эмоции, о существовании которых даже не подозревал.

— Какие, например? — попыталась пошутить Натали.

— Во-первых, ревность, — совершенно серьезно начал перечислять он. — Мне никогда не приходило в голову, что я могу ревновать тебя. Ведь я с детства знал, что ты принадлежишь мне и никому другому.

— Удобно, правда? — горько заметила Натали.

— Удобно — не то слово. Я просто знал, что когда ты повзрослеешь, то будешь моей. Ничего другого мне не приходило в голову. Тут уж наши родители постарались, надо отдать им должное. Но при этом запретили мне дотрагиваться до тебя.

— Не думаю, что они были бы в шоке, если б все произошло до свадьбы.

— Нет. Только после свадьбы!

— Но когда ты уже сделал мне предложение, почему ты сам ни разу не предложил мне остаться у тебя? Ведь все уже было решено.

— Я собирался на тебе жениться. И хотел, чтобы все было по правилам. А ты сама, что же — желала, чтобы все случилось до свадьбы?

— Да! По-твоему, я не могла желать этого? Я похожа на маленькую глупую бесчувственную овцу? Ты такую женщину мечтал взять в жены?

Он выпрямился, засунул руки в карманы и улыбнулся, весьма довольный собой.

— Я готов был поспорить с кем угодно, что ты не могла испытывать подобного желания, потому что была девственницей.

Естественно, была. Но Натали даже глазом не повела, чтобы подтвердить или опровергнуть это.

— А вот ты не был, — уколола она его.

Он опустил голову:

— Мне очень жаль, что так получилось, — покачал головой Жан-Люк. — Когда ты исчезла, я узнал что такое горе. И просто не мог поверить в то, что ты бросила меня. Я был очень привязан к тебе. Только когда ты вернулась, я понял, что меня толкает к тебе другое чувство.

— Злость?

— Да. Нерассуждающая, ослепляющая злость! Мне хотелось крушить все вокруг, избить кого-нибудь до потери сознания. Все равно, кого… С той самой минуты, когда я опять увидел тебя, я не в состоянии был трезво мыслить. Хуже всего, что при этом я постоянно думал о том, как затащить тебя в постель и заняться с тобой сумасшедшей любовью. И я все еще хочу этого!

Натали сглотнула слюну. Она хотела того же самого, но при этом боялась последствий, к которым могла привести такая бешеная, слепая страсть.

— Я пытался с этим бороться, — продолжал он, — старался уговорить себя, что рано или поздно смирюсь с фактом твоего существования где-то совсем близко. Перестану бодрствовать по ночам, жестоко страдая от того, что не могу обнять тебя и прижать к себе. Я хотел успокоиться, прийти в норму, но становилось только хуже. Наконец, я поймал себя на том, что придумываю самые немыслимые предлоги, чтобы увидеть тебя. Мои аргументы выглядели довольно нелепо. Например, я говорил себе, что рядом с тобой успокаиваюсь. Господи, какая глупость!

Натали понимала, о чем он говорит. Каждый раз она сопротивлялась встречам, после которых увязала в сетях его обаяния, в воспоминаниях, которые гнала из своей памяти. Они были похожи на сообщников, которые знают тайну и отблеск ее читают на лицах друг друга.

— Я очень обидел Соланж, — жестко проговорил он. — И ненавижу себя за это. Но было бы нечестно заставлять ее думать, что у наших отношений есть будущее. Она не заслужила, чтобы я так поступил с ней.

— И в этом тоже виновата я? — спросила Натали.

— Нет. Было бы несправедливо перекладывать мои проблемы на твои плечи. И считать тебя ответственной за все мои эмоции. Ты не виновата, мне просто некому больше рассказать об этом.

— И ты не виноват перед Соланж, — попыталась она успокоить Жан-Люка. — Ты же не преднамеренно обижал ее, а просто допустил ошибку, такое может случиться с каждым.

— Конечно, но ведь от этого не легче.

— Я понимаю.

Взгляд его стал жестче:

— Надеюсь, что понимаешь. Когда ты столь драматично меня покинула, то хотя бы должна была испытывать угрызения совести.

— Я и испытывала, — согласилась Натали. — Но решилась на этот шаг не для того, чтобы посмеяться над тобой. Просто не видела другого выхода. Мне уже надоело повторять тебе это.

— Ладно, я все понимаю. Теперь. Четыре года размышлений на эту тему, поверь, более чем достаточно. У тебя действительно не было выбора.

— В том-то и дело!

Натали впервые увидела, что это не просто слова. Жан-Люк действительно понял наконец, что с ней тогда творилось.

— Я специально отматываю пленку назад, — сказал он, — мы не сможем создать новые прочные и достойные отношения, пока не избавимся от груза прошлого, от обид, непонимания…

— Новые отношения? — удивилась Натали.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Мы это уже делаем. — Жан-Люк смотрел на нее так внимательно, что она не могла отвернуться или отвести взгляд. — Ты слишком долго бегала от этого, Натали. Что бы с нами ни происходило сейчас, это должно как-нибудь решиться. Как ты верно заметила — мы уже не дети и хорошо знаем, куда идем.

— Ты говоришь о близости?

— Называй это, как хочешь.

— А что по этому поводу скажут наши родители?

— Поверь, наши интимные дела никому не интересны, кроме нас с тобой.

Жан-Люк был прав. Связь между ними, так же как и разлад, может заставить родителей переживать, но не разрушит сложившиеся за десятилетия добрые отношения семей. Теперь они — взрослые люди, и их чувства не касаются никого, кроме них самих.

— А если я не хочу близости? — спросила Натали.

Несколько секунд Жан-Люк молчал, потом произнес бесцветным голосом, просто констатируя факт:

— Неправда, ты хочешь меня.

— Ну и что?

Глаза его сузились, стали холодными и злыми.

— Жениться на тебе я уже пробовал, — резко бросил он.

— А я и не прошу у тебя нового обручального кольца, — парировала Натали.

— Тогда чего же ты просишь?

— Любви. Уважения. Доверия. Того инстинктивного понимания, которое связывает гораздо крепче, чем секс.

И хотя ее тело отчаянно требовало физического удовлетворения, разум твердил, что одного этого недостаточно. Увы, и любовь, и уважение, и доверие — все это не то, чего следует просить или что можно требовать. Это дают тебе свободно, с отрытым сердцем, с огромной душевной щедростью. А Жан-Люк, скорее всего, не готов дать ей это. И, может быть, никогда не будет готов…

Натали нервно облизала губы.

— Да нет, ничего я не прошу, — отмахнулась она от предыдущей своей фразы.

— И что это значит? — Он говорил очень спокойно, но это было спокойствие тигра перед прыжком.

— Похоже, я никогда не смогу покончить со своей подростковой страстью, — проговорила она, — но это не значит, что я готова отправиться с тобой в постель…

— Перестань обманывать саму себя… — прервал он Натали и двинулся к ней.

— Послушай, но ты же сказал, что не заставишь меня делать то, чего я не хочу.

Жан-Люк остановился возле девушки, взял из ее рук чашку, которую она нервно крутила пальцами, и поставил на стол. Обхватив ее за локотки, он попытался приподнять Натали со стула. Зная, насколько он силен, она и не думала сопротивляться.

— Конечно, не буду… — медленно произнес Жан-Люк, и его ладони тем временем мягко прикоснулись к ее плечам. — Зачем ты с этим борешься?

Натали закрыла глаза и попросила:

— Отпусти меня, Жан-Люк!

Он сжал ее в своих объятиях. Натали почувствовали дрожь в ногах, подняла вверх лицо. Ее губы горели от желания поцелуев. Но она вновь с мольбой в голосе произнесла:

— Отпусти, пожалуйста!

Жан-Люк глубоко вздохнул и разжал объятия.

— Тебе надо дать приз за умение останавливать мужчин, — хрипло проговорил он. — С Пьером ты тоже играла в Снежную королеву?

Натали чуть не плакала. В ее душе боролись надежда и разочарование.

— В этом не было необходимости. Он ничего такого не позволял себе…

Еще до того как Жан-Люк перебил ее, она поняла, что попалась.

— Не позволял? Я тебя правильно понял? В прошедшем времени? Так ты дала ему отставку?

— Я не давала, — выражение триумфа на его лице задело ее. — Это он порвал со мной.

Брови Жан-Люка поползли вверх от удивления:

— И как же он это сделал?

Черт побери! Она с горечью призналась:

— Он сказал, что я должна сначала разобраться с тобой.

В этом стоило признаться хотя бы для того, чтобы увидеть, как меняется выражение его лица. Сначала он растерялся, потом пришел в бешенство. И все это в течение нескольких мгновений!

— Очень мило с его стороны! — рассыпался Жан-Люк в благодарности. — Преподнес мне тебя, можно сказать, прямо на блюдечке.

— Прекрати! Все было совсем не так.

Жан-Люк скептически хмыкнул и заявил снисходительно:

— Да как бы там ни было! По крайней мере, у одного из вас хватило ума понять, что ваши отношения обречены. У вас не было будущего.

Натали вздрогнула от негодования:

— Да будет тебе известно, он сказал, что намерен ждать, пока я окончательно не разберусь с тобой.

— Что ты говоришь! — захохотал Жан-Люк. — Он, оказывается, рыцарь на белом коне?

Натали с вызовом посмотрела на него и небрежно бросила:

— А еще он сказал, что если ты будешь плохо обращаться со мной, то тебе придется иметь дело с ним.

— Я сейчас упаду в обморок от страха! — закатил глаза Жан-Люк.

Натали до боли сжала руки в кулаки, чтобы не дать бешенству вырваться наружу. В этот момент Жан-Люк снова посерьезнел.

— Послушай, забудь о Пьере. Все это касается только тебя и меня. Дай нам шанс, Натали!

Шанс для чего? Чтобы пережить бурную короткую связь? А потом носиться со своим разбитым сердцем?

— Я боюсь, — просто сказала девушка.

— Боишься меня? — Брови его сошлись на переносице.

— Ты не понял, я не имею в виду физически…

— Хорошо, признаюсь тебе: мне больше не нужен реванш. С этим покончено. Я не хочу больше мстить или наказывать.

Натали понимала, что не может требовать от него любви — того, что сама отвергла, причем на виду у всех. Хотя именно к этому чувству стремилось ее сердце.

Она с несчастным видом стояла рядом с мужчиной, который всегда был для нее единственной мечтой и наградой. Жан-Люк взял ее за подбородок и осторожно приподнял голову.

— Натали?!

Она улавливала желание в его взгляде, которое он безуспешно пытался скрыть, но оставалась пассивной и безучастной. Он медлил, давая ей возможность принять решение. У нее была еще возможность отказаться и отстранить его. Вместо этого Натали безвольно открыла губы и подалась ему навстречу.

Жан-Люк прижался к ее губам, в этом поцелуе была и нежность, и неприкрытая мольба. Он обнял ее лицо ладонями и держал его как драгоценный сосуд.

Поцелуй становился все горячее и настойчивее. Он требовал ответа, и она ответила. Ее тело инстинктивно выгнулось, Натали прижалось к мощному торсу мужчины. Руки Жан-Люка скользнули вниз по ее спине и остановились на талии. Натали чувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног, а перед глазами вспыхивают разноцветные звезды. Ее бедра напряглись и стали горячими, и это тепло волнами стало распространяться по всему телу.

Жан-Люк слегка отстранился от нее и оборвал поцелуй.

— Это ответ? — с надеждой и страхом спросил он.

Он хотел, чтобы она сделала выбор сама, и сейчас давал ей последний шанс. Натали понимала это. Он больше не хотел ни колебаний, ни остановок на полдороге.

Девушка чувствовала, как закаменело его тело. Каждый мускул словно замер в ожидании ее ответа. Сознание ее путалось, пытаясь отделиться от яростного зова ее женской сущности.

Натали понимала, что еще миг — и она вырвется, убежит, окончательно откажется от будущего, от надежды иметь семью, от простых человеческих радостей. Но тут словно что-то помимо ее воли взорвалось внутри, как будто пробудился от многолетней спячки чувственный вулкан.

— Да, — выдохнула она.

Тело Жан-Люка расслабилось, и ее накрыло горячей волной его дыхания. Он вновь начал целовать ее губы. Потом подхватил на руки и понес в дом. Ему не составило труда найти спальню, и, широко распахнув дверь ногой, он замер в изумлении.

— Ого, ты купила именно такую кровать, какую надо!

— Тебе-то что до этого? — попыталась возразить Натали, но голос ее звучал хрипло и волнующе. Ей явно не хватало воздуха.

Жан-Люк прикрыл плечом дверь и подошел к кровати. Прижимая к себе девушку одной рукой, другой он ловко, одним рывком сорвал покрывало и уложил на постель Натали.

— Ты моя и только моя! — прорычал он и начал медленно расстегивать пуговицы на ее блузке.

Он бережно освободил ее грудь от кружевного бюстгальтера и с восхищением уставился на нее.

— Я так и думал, — удовлетворенно выдохнул он.

Жан-Люк опустил голову и уткнулся носом в ложбинку между двумя совершенными полусферами, которые заканчивались нежнейшими розовыми сосками. Он стал покрывать ее тело легкими быстрыми поцелуями, распаляя ее желание. Натали счастливо вздохнула и запрокинула голову. Руки сами обхватили его склоненную голову и начали перебирать густые шелковистые волосы.

Губы Жан-Люка поднимались все выше и выше. Он уже целовал ее шею, потом исследовал ложбинку ключицы, поднялся к мочке уха… Ощущение от этих легких поцелуев было настолько сильным, что Натали ощущала почти болезненное томление во всем теле. Она протестующе пробормотала:

— Ты так целуешь, словно мучаешь меня, — и попыталась уклониться от его губ.

Тогда он притянул к себе ее лицо и медленно лизнул губы. Ей показалось, что они стали чуть ли не в два раза толще и их покалывает иголочками, и невероятно захотелось глубокого, обжигающего поцелуя. Но он засмеялся, и вернулся к ее шее.

Рука Жан-Люка продолжала гладить ее грудь. Большой палец как бы ненароком задевал соски, и это прикосновение тоже отдавалось во всем теле сладкой болью.

Натали не могла больше терпеть, она прижалась к его груди и почувствовала приятный холод рубашки. Она лежит тут почти голая, а он даже не разделся. Ее пальцы принялись судорожно расстегивать пуговицы. Как же много их пришивают к мужским рубашкам! Наконец-то она смогла прижаться своей горячей кожей к его обнаженному торсу.

В это время Жан-Люк расстегивал молнию на ее юбке, и через мгновение отшвырнул ее на пол. Потом он присел и снял ее чулки, медленно и аккуратно скатав их по ногам.

Кожа Натали покрылась пупырышками. Ее жгло желание и ощущение своей полной беспомощности перед мужчиной, который, она знала это, может делать с ней, что угодно. Она никогда не посмеет ему отказать. Если бы он встал рядом и просто смотрел на нее, не разрешая ей двигаться, она и этому была бы рада. Только бы он хотел ее, только бы ласкал взглядом, только бы дотрагивался!..

Он так и сделал. Глядя на нее, лежащую на прохладных простынях, Жан-Люк поднялся и стал неторопливо расстегивать ремень. Натали замерла. Сейчас ей предстояло увидеть его естество. Как же она обрадовалась, что оно оказалось таким красивым и большим! Натали чуть не заплакала от счастья и закрыла глаза, чтобы подавить желание дотронуться до этого чуда рукой. Скорее! — стучало в ее голове.

— Ты ведь уже делала это? — спросил Жан-Люк.

— Какое это имеет значение сейчас? — ответила она, протягивая руки.

Жан-Люк стоял перед ней совершенно обнаженный. Она видела, как подрагивают от напряжения его мускулы, но он все еще медлил.

— Скажи! — потребовал он.

Как бы она хотела сказать «нет»!

— Да, — выдохнула Натали.

Глаза его потемнели, и она увидела, как его лицо перекосила гримаса ярости и огорчения. Он наклонился и впился в ее рот с диким и жестоким отчаянием. Когда он перестал мучить ее губы, она прошептала:

— Ты хотел, чтобы я до двадцати пяти лет оставалась девственницей?

— Сколько их было?

— Сколько бы ни было, разве сейчас это важно? — жалобно прошептала она. — Иди ко мне.

Тогда ей казалось, что это уже не имеет значения, раз в ее жизни не будет Жан-Люка. Она легко отдала свою девственность славному парню, с которым рассталась без взаимных упреков уже через несколько дней.

Жан-Люк опустился на кровать и лег рядом. Она ощутила его шелковистую кожу и повернулась к нему.

— Ты не имела права, — сердито сказал он, но голос его прерывался от желания.

— Ты тоже. Сколько женщин у тебя было?

В ее голове пронеслась мысль, что им просто страшно начать, поэтому они ведут этот бессмысленный спор. И что бы они сейчас ни говорили, их тела рвались на встречу друг другу.

— Прости меня, пожалуйста, — прошептал он, легко проводя пальцем по ее животу.

Интересно, за что он просит прощения? За то, что пристает к ней с дурацкими вопросами? Или за то, что в его жизни были другие женщины? Наверное, за то и за другое… Какая это глупость! Всю жизнь она мечтала только о нем одном. И следующий ее роман не смог погасить в ней страстного желания быть рядом с мужчиной ее грез. Она всегда хотела вот так лежать с Жан-Люком в постели.

Он продолжал гладить ее, не решаясь пойти дальше, как будто Натали была все еще той маленькой девочкой, которую он полюбил много лет назад.

Не бойся, хороший мой! — кричала ее душа.

Жан-Люк притянул ее к себе, и ноги их наконец переплелись. Он положил руки на ее груди, легонько сжал затвердевшие соски и бессильно закрыл глаза. А она с восторгом смотрела на то, как трепещут его ресницы.

Натали с чувством полного блаженства зажмурилась, только телом ощущая, как его горячий язык спускается от шеи, по груди и животу к бедрам, заставляя их раздвигаться и подаваться навстречу его ласкам.

Натали не хотела и не могла больше ждать.

— Люби меня, не мучай! — взмолилась она, чувствуя приближение оргазма.

Она прижималась к нему, извивалась под ним, выкрикивая его имя… Он стонал, припадая горячим ртом к ее пересохшим губам, и продолжал двигаться, пока она в изнеможении не откинулась на подушку, вздрагивая в его объятиях.

— Прости, — пробормотала она.

— Прости? — Жан-Люк поднял на нее сияющие глаза. — Милая, мне никогда и ни с кем не было так хорошо!

Он снова начал целовать ее, гладил своими теплыми чувственными руками, гладил не спеша, наслаждаясь каждым мгновением. Возлюбленный вывел ее из оцепенения, и она почувствовала, что снова хочет его.

— Жан-Люк, я хочу еще, — простонала она.

— А ты ненасытная!

Натали понимала, что он тоже стремится к этому же. Он напрягся внутри нее, и она почувствовала на своих щеках слезы радости.

На этот раз Жан-Люк двигался медленнее, она же умирала и растворялась в нем. Натали казалось, что внутри ее тела разлит горячий мед и обжигающий масляный шар перекатывается от самых кончиков пальцев ног до макушки. Пусть это не прекращается никогда! — думала она, отдаваясь движению огненного шара. Она осознавала, что он испытывает то же самое, и пожалела, что никогда не сможет узнать, как это происходит у мужчин… Впрочем, сейчас ей и женщиной очень нравилось быть. Натали вдруг поняла, что только влюбленная женщина может сделать мужчину счастливым. Потому что только любовь знает бездну настоящего чувственного наслаждения.

Это был не просто секс. Это была радость взаимного обладания и взаимного дарения. Ей одновременно хотелось качать его на руках как ребенка и быть распластанной его телом. Он был одновременно и частью ее крови и целой вселенной вокруг нее.

Она была счастлива, что сказала «да».