Плененная горцем

Глава восьмая

Окно было освещено неровным мерцающим светом. Этот огонек выманил ее из леса и привел к сложенному из неотесанных камней и крытому соломой домику, расположенному на другом краю поля. Ленточка дыма вилась из трубы, устремляясь в ясное звездное небо. Где-то в темноте снова замычала корова.

Подхватив юбки, Амелия бегом пересекла изрытое ямами поле и, подбежав к двери, громко постучала. Она уже решила, что сказать обитателям домика. Она ведь понятия не имела, кто здесь живет и чего можно ожидать от этих горцев.

Деревянная дверь, скрипнув, отворилась, и взгляду Амелии предстал болезненного вида старик в килте. Он опирался на грубо отесанную деревянную трость, а его белоснежные волосы фантастическим образом торчали во все стороны, как будто он не расчесывался по меньшей мере лет десять. Его отвисшая кожа была изрыта глубокими морщинами и выглядела такой же древней, как кора двухсотлетнего дуба.

У Амелии упало сердце. Она надеялась столкнуться с крепким молодым фермером, который поспешил бы с ней к ручью и, возможно, даже перенес бы Дункана в безопасное место.

— Прошу прощения, что беспокою вас в такой поздний час, — начала она, — но мне нужна помощь. Мой… — Она замялась, но заставила себя продолжить. — Мой супруг ранен и лежит в лесу.

Она махнула в сторону леса.

Дверь приоткрылась чуть больше, и Амелия увидела молодую босую женщину, одетую в простую белую рубаху. Ее льняного цвета волосы свободно рассыпались по плечам. На руках она держала младенца.

— Она англичанка, — подозрительно произнес старик скрипучим, надтреснутым голосом.

Но туг, к неизъяснимому облегчению Амелии, в дверях появился молодой и крепкий шотландец. У него тоже были светлые волосы, и он был одет в свободную ночную сорочку.

— Ранен, говорите? Где он?

— На поляне, тут, неподалеку, — ответила она. — Если вы можете нам помочь, я вам покажу. — Она решила, что было бы правильнее снабдить этих людей дополнительной информацией. — Мой муж — шотландец.

Парень кивнул.

— Это не имеет значения, девушка. Я запрягу фургон. — Он обернулся к жене. — Поставь чайник на огонь и принеси одеяла.

Он скрылся в доме и вскоре вышел, одетый в килт, с переброшенным через плечо пледом. Амелия зашагала впереди, чувствуя, как при каждом шаге у нее на спине подпрыгивает щит Дункана.

Вскоре они уже ехали по лесу в дребезжащем фургоне со скрипучей осью, запряженном крепким белым пони, который шел слишком медленно. По крайней мере, так казалось Амелии в ее нынешнем взвинченном состоянии.

— Это вон там, — показала она на видневшуюся впереди залитую лунным светом поляну и на ходу спрыгнула с сиденья.

Подбежав к ручью, она нашла Дункана лежащим там, где его оставила.

— Сюда! — позвала она. — Мы здесь!

Умоляю тебя, Господи, пусть он будет жив!

Упав на колени, она коснулась его щеки. Его кожа была теплой, а на шее прощупывался учащенный, но сильный пульс.

Фургон, скрипнув, остановился, и шотландец тоже спрыгнул на землю.

— Что с ним стряслось?

Амелия помялась, подыскивая правдоподобное объяснение. В наступившей тишине было слышно только, как бряцает упряжь пони.

— Он упал с лошади и ударился головой.

Горец бросил беглый взгляд на Тернера, мирно щиплющего свежую сочную траву, и, опустившись на колено, осмотрел рану Дункана. Он взглянул также на его секиру и клеймор и поднял голову.

— Рана глубокая, это уж точно, но он хотя бы не раскроил себе череп. Помогите мне перенести его в фургон.

Это оказалось нелегкой задачей, но в конце концов совместными усилиями им удалось уложить Дункана на сено в глубине фургона. Амелия забралась к нему и всю недолгую обратную дорогу к домику держала его голову у себя на коленях.

Они подъехали к ферме и остановились перед дверью. Молодой человек поднял Дункана на плечо и занес в дом. В очаге пылал огонь. На жене фермера уже была надета простая коричневая домотканая юбка.

— Боже мой! — воскликнула она, укладывая спящего ребенка в корзину. — Это не горец, а настоящий гигант. Что с ним случилось?

— Он упал с лошади и ударился головой, — скептически ответил ее муж, бросив на женщину предостерегающий взгляд.

— Как тебя зовут, девушка? — спросила она.

Вопрос прозвучал резко, но в нем было сочувствие.

— Амелия.

Она решила не упоминать свое родовое имя и титул. Им незачем было знать, что перед ними дочь английского аристократа.

Женщина с любопытством уставилась на нее.

— Я Бет, — сообщила она. — А это мой муж Крейг. Мы Маккензи, а дверь тебе открыл мой отец. Он Макдональд.

— Знакомство с вами для меня большая честь, — ответила Амелия, почтительно кивнув старику, который стоял посреди комнаты, опершись на трость. Он даже не взглянул на Амелию, не сводя взгляда с Дункана. На его лице явственно читалось изумление.

— Что ж, давайте попробуем привести этого неуклюжего горца в чувство, — предложила Бет, как будто не замечая повисшего напряжения. Женщина подошла к грубо сколоченному столу.

— Говоришь, он твой муж? — поинтересовалась она, избегая встречаться с Амелией взглядом.

— Да. Вы можете ему помочь?

Бет обменялась очередным загадочным взглядом с Крейгом, но Амелии уже не было дела до их подозрений. Все, чего она хотела — это чтобы Дункан пришел в себя.

— Мы сделаем все, что в наших силах. — Бет взяла в руки тарелку и начала деревянной ложкой мешать ее содержимое. — Ты сказала, что он ранен, поэтому, пока вас не было, я приготовила мазь из наперстянки. Это должно помочь, но, если рана серьезная, может быть отек мозга, и тогда помочь ему нечем. Останется только ждать и молиться.

Амелия подавила испуг и с беспокойством покосилась на старика, который отошел к стене и угрожающе смотрел на нее потемневшим взглядом. Выражение лица старика вернуло девушку в жуткие ночные кошмары, преследовавшие ее все детство.

Позже, когда Крейг вышел из дома, чтобы выпрячь пони и поставить на место фургон, Бет взглянула Амелии в глаза.

— А теперь расскажи мне правду, девушка. Он ведь тебе не муж, верно?

Амелия присела к столу рядом с Бет.

— Нет.

Отец Бет, седовласый Макдональд, сидел у огня на стуле, сложив узловатые пальцы на рукояти трости и гневно глядя на Амелию.

— Не обращай на него внимания, — прошептала Бет, слегка наклонившись к Амелии. — Он все равно почти ничего не слышит.

— Он услышал достаточно, чтобы понять, что я англичанка.

Бет пожала плечами.

— Ну да. Но он просто осторожен, вот и все. Так как же ты познакомилась с этим могучим шотландцем?

Она кивнула в сторону Дункана, неподвижно лежащего на кровати.

Амелия перевела взгляд на горца и ощутила резкий укол беспокойства. Что, если он не поправится?

— Он похитил меня у моего жениха, — осторожно ответила она.

Синие глаза Бет подозрительно прищурились.

— Так значит, вы любовники, верно?

Амелия видела, что Бет в это не верит. Она просто пыталась вытянуть из нее объяснение происходящему.

— Нет, мы не любовники.

Старик трижды стукнул тростью о пол, как будто требуя, чтобы ему что-то принесли. Бет предостерегающе подняла палец.

— Довольно секретов, девушка, — прошептала она. — Я знаю, кто этот человек, и я знаю, что ты не его возлюбленная.

Амелия изо всех сил стремилась сохранять спокойствие.

— Откуда ты можешь это знать?

Бет указала на круглый щит, все еще пристегнутый к спине Амелии.

— Это щит Мясника. Все знают, что в него инкрустирован камень из оружия его предка.

— Кто его предок? — поинтересовалась Амелия.

— Гиллиан Боевой Топор.

— Гиллиан Боевой Топор, — повторила Амелия имя, отлично известное ей по легендам о Мяснике, который, согласно этим легендам, был потомком знаменитого военачальника. Она сняла щит через голову, чтобы рассмотреть его получше, и коснулась отполированного овального камня в самом центре круга. Он был белоснежным, с извилистыми серыми прожилками.

— Это агат, — пояснила Бет.

— Он очень красивый, — прошептала Амелия.

Бет кивнула.

— Мой муж его заметил, когда выходил за тобой. Потом он увидел рукоять меча на поясе твоего горца. На ней выгравированы крошечные сердечки. Добавь к этому внушительного черного жеребца, с которого он, по твоим словам, свалился, и все сошлось. Он понял, что парень на поляне — это Мясник и что ты пытаешься его спасти.

Пытаешься его спасти…

— Да, — кивнула она. — Я должна спасти ему жизнь.

— Но ты не его возлюбленная, — добавила Бет. — Это я тоже знаю.

— Да откуда ты можешь это знать?

Амелия сама изумилась тому, с каким вызовом она это произнесла.

Бет проницательно прищурилась.

— Потому что его возлюбленная умерла, девушка. И судя по тому, что я слышала, в день ее гибели Мясник похоронил вместе с ней и свое сердце. Во всяком случае, ту его часть, которая была способна любить. А теперь он сражается за свободу Шотландии. Это все, что для него теперь имеет значение. Свобода и справедливость. Кроме того, — продолжала она, бросив быстрый взгляд на спящего в корзине младенца, — ты англичанка. Мясник ни за что не отдал бы сердце английской девушке. Я не хочу тебя обидеть. Просто так обстоят дела.

Амелия откинулась на спинку стула, до глубины души задетая познаниями этой женщины о воине, известном в Шотландии под прозвищем Мясник. Она знала мельчайшие подробности о его происхождении, оружии и даже о горе, которое он носит в своем сердце и которое подталкивает его к сражениям и убийствам.

— Ты говоришь, что он сражается за свободу Шотландии, — заметила Амелия. — Но чего можно добиться с помощью убийств?

Она подумала о своем любимом отце, который пытался вести мирные переговоры с представителями шотландской знати и которому удалось многих из них склонить на свою сторону. Нашлось немало шотландских аристократов, готовых сложить оружие и объединиться с Англией под короной одного монарха.

Бет встала из-за стола.

— Может, выпьешь вина? Я знаю, что отец захочет пропустить глоточек, если услышит, что я говорю о прошлом.

— Спасибо, с удовольствием, — кивнула Амелия.

Бет подошла к шкафу, сняла с полки тяжелый глиняный кувшин и разлила вино в три кубка. Один она отнесла отцу, который принял вино, кивнув дрожащей головой, а с двумя вернулась к столу.

Бет снова села.

— Многие шотландцы верят в то, что вооруженная борьба является единственным способом сохранить нашу свободу, потому как они помнят времена, когда переговоры ни к чему не приводили. Ты слышала о Гленко?

Амелия покачала головой.

— Никогда о нем не слышала.

— Конечно, нет. Высокородным английским леди о таком не рассказывают. Я ведь слышу, как ты разговариваешь, девушка. Ты не посудомойка, сразу видно. Как бы то ни было, это произошло в девяносто втором году, еще до твоего рождения. Ваш король, этот узурпатор Вильгельм Оранский, предъявил шотландским кланам ультиматум с требованием присягнуть на верность английской короне, пригрозив конфискацией земель. Почти все подписали документ, но один из Макдональдов не успел сделать это в срок. Вскоре весь клан уничтожили. Их вывели в метель, на рассвете, и расстреляли. Немногие шотландцы смогли простить англичанам эту несправедливость. А если точнее, они не простили этого Кемпбеллам, потому что это было сделано их руками. А теперь Кемпбеллы поддерживают династию Ганноверов. — Она наклонилась ближе. — Так что вполне естественно, что очень многие шотландцы горят желанием схватиться за меч или мушкет и отстаивать права истинного шотландского монарха.

— Ты говоришь о династии Стюартов, — кивнула Амелия. — Якобиты поэтому подняли мятеж? Из-за того, что произошло в Гленко? Я думала, потому что они хотят посадить на трон католика.

Бет поставила кубок на стол.

— Ах, девушка, все не так просто. За долгие века пролилось очень много шотландской крови — реки и ручьи нашей страны обагрены этой кровью. Нам необходимо сражаться, — пояснила она. — Мы не можем иначе. Наши горцы — гордые и смелые мужчины, воинственность у них в крови, и они не желают ложиться под тирана.

— Короля Георга трудно назвать тираном, — возразила Амелия.

— Зато так легко назвать ваш парламент, — парировала Бет. — О Кромвеле я даже говорить не желаю, — прошептала она, — потому что, если отец услышит в своем доме это имя, он перевернет свой стул и начнет размахивать тростью, а утром убежит вслед за твоим Мясником, чтобы тоже убить парочку-другую красных мундиров.

Амелия взглянула на старого горца, после чего перевела взгляд на Мясника, который за все это время так и не пошевелился.

— Я молю Бога, чтобы к утру он пришел в себя.

— Я тоже, — кивнула Бет. — Потому что, если этого не произойдет, кланы поднимут такое восстание, которое и представить себе невозможно, и ваш драгоценный немецкий король пожалеет о том, что появился на свет.

Амелия сделала глоток вина и задумалась над тем, что только что услышала. Ей было не по себе. Она не слышала об ужасной бойне в Гленко. Ей стало ясно, что подобную информацию отец оставлял при себе.

Разумеется, тем самым он пытался оградить ее от переживаний, ведь в ее мире утонченных и чувствительных юных леди полагалось защищать от ужасов войны.

Она снова подняла усталые глаза на Дункана и подумала, что ей еще очень многое предстоит узнать об этой стране. История и политика оказались гораздо сложнее, чем она могла себе представить, и с каждой минутой все только усложнялось.

— А ты знаешь, кто Мясник на самом деле? — спросила она, наклоняясь к Бет, но не сводя глаз с неподвижной фигуры на кровати.

Ее сильнее, чем когда-либо, интересовали жизнь и воспитание этого человека. Был ли он в Гленко? Есть ли у него родственники? Братья или сестры? Какое у него было детство? Ходил ли он в школу? Умеет ли он читать? Или все, чему он когда-либо учился — это сражаться и убивать?

Никто не знает, откуда он, — покачала головой Бет. — Некоторые утверждают, что он призрак. Но ходят слухи, что вместе с ним сражается один из Макдональдов, который выжил во время бойни в Гленко. Он тогда был совсем ребенком, и мать запихнула его в какой-то сундук, чтобы спрятать от Кемпбеллов. Он выбрался из сундука после того, как все закончилось, и смотрел, как она истекала кровью, лежа в снегу.

Неужели она говорила об Ангусе?

Бет кивнула в сторону отца, который молча пил вино, сидя у огня, и понизила голос:

— Там погибли и племянники моего отца.

Все внутри Амелии перевернулось при мысли об ужасной смерти, настигшей этих людей в то холодное зимнее утро.

— А как насчет женщины, которая должна была стать женой Мясника? — неожиданно спросила она. — Кто-нибудь знает, кто она?

Бет снова покачала головой.

— Это тщательно охраняемая тайна. Но я так думаю, что многие шотландские девушки мечтают исцелить его сердечную рану. Парни любят обсуждать его боевой топор, меч и магическую силу, которая кроется в древнем камне, но девчонки предпочитают сплетничать о мощи того, что скрывается под его килтом. — К радости Амелии, Бет сменила тему. — Так ты говоришь, что Мясник похитил тебя у жениха?

— Да.

В этот момент дверь с грохотом распахнулась. Бет вскрикнула, а ее отец уронил кубок на пол и встал со стула, издав воинственный клич.

Молниеносно взмахнув пледом, Дункан вскочил с кровати и одной рукой сгреб Амелию, заслонив ее своим телом. В другой руке у него уже был пистолет, который он выдернул из-за пояса и направил на дверь.

Ударник затвора клацнул под пальцем Дункана. Мир, казалось, замер перед глазами Амелии. В проеме двери она увидела мужа Бет, Крейга, которого мертвой хваткой держал какой-то человек, приставивший к его горлу нож.