Пленительная невинность

ГЛАВА 2

Ночи в Бразилии наступают внезапно. Солнце скрывается за дальними горными вершинами до самого утра. Ройалл так замечательно, так весело проводила время, что наступление темноты заметила только тогда, когда зажглись фонари, а на улицах вспыхнули факелы.

Она думала, что, как только парад закончится, «пират» галантно удалится, но не тут-то было. Вместо этого он повел ее по узким, извилистым улочкам портового города, присоединяясь то к одной, то к другой веселой компании.

Улицы и переулки были наводнены людьми, в основном местными, с немыслимыми прическами, одетыми в броские костюмы. Некоторые из них даже по-язычески разрисовали свои тела и лица. На каждом углу музыканты били в барабаны и играли на флейтах, выводя странные мелодии, будоражившие кровь. Все опасения, вызванные в Ройалл появлением «пирата», были забыты, уступив место непринужденному общению, которым они оба наслаждались. Он любезно показывал ей необычные пейзажи, рассказывал мифы и легенды, которые лежали в основе песен и танцев, и терпеливо разъяснял традиции этого карнавала.

С некоторой тревогой Ройалл заметила, что они забрели в отдаленную часть города, где не было магазинов и лишь изредка попадались пивные. Трудно было отыскать хотя бы одно белое лицо в толпе веселящихся людей. Но она ничего не боялась, так как крепкое вино заглушило все ее страхи.

— Скоро полночь, — прокричал ей на ухо «пират», чтобы она расслышала его сквозь гул голосов и громыхание музыки. — Веселье закончится, и все вокруг затихнет, знаменуя тем самым наступление Великого поста. Идем со мной, я знаю место, где мы сможем пообедать. Ты, должно быть, проголодалась.

Ройалл согласно кивнула, но она понимала, что лучше было бы возвратиться на судно, чтобы быть подальше от этого ослепительного незнакомца, чьи глаза ясно говорили ей, о чем он мечтает сейчас больше всего. В эту ночь она уже ощущала его ладонь на своей руке, его руки — на талии, когда он вел ее в танце… Чувствовала самого мужчину, его тепло, волнующий голос. Но более всего преследовал женщину его взгляд, ни на миг не оставляющий ее, изучающий ее лицо под маской и опускающийся ниже, туда, где над глубоким вырезом платья приоткрывался предмет его вожделения. Ей бы следовало вернуться, но какое-то смутное побуждение и внутренняя потребность толкали ее на то, чтобы пойти с ним и довести свое приключение до конца.

Словно маленькие дети, они бежали по улицам, расталкивая людей, мчались по аллеям и переулкам, которые должны были привести их туда, куда он обещал. «Пират» прекрасно знал и местный язык, и его диалекты. Либо он был моряком, часто бывающим в Рио, либо сам жил здесь. Когда он говорил по-английски, в его голосе слышался приятный акцент.

Ройалл совсем выбилась из сил к тому времени, когда он остановился. «Пират» заключил ее в свои объятия. Она почувствовала на своей щеке его дыхание.

— Ты знаешь, как ты прекрасна? Уже почти полночь, время масок миновало.

Прежде чем она успела запротестовать, он, крепко держа ее одной рукой, другой снял с нее маску.

— Я говорил, что ты прекрасна, и не ошибся.

Намеренно медленно его губы приблизились к ее, а руки нежно обхватили лицо.

Внезапно отстранив свою спутницу, он быстрым движением руки сорвал свою маску и засмеялся, выставляя напоказ свои сверкающие белые зубы. Его мужественное лицо с точеными чертами было великолепно. Завораживал необычный разрез его темных, обрамленных густыми ресницами глаз.

— А что ты ожидала увидеть за маской, красавица? Самого дьявола?

Ройалл рассмеялась, откинув назад голову и открывая взору изящную белую шею.

— Дьявол есть дьявол, в маске или без. А целуетесь вы, сэр, действительно словно дьявол.

— И откуда ты получила эти познания? — вызывающе спросил он. — Или это будет разглашением профессиональной тайны?

Она почувствовала, как лицо ее вспыхнуло так сильно, что могло бы осветить темноту, словно свеча. Он намекнул на то, что она уличная девка, проститутка! Она стыдливо опустила голову, решив, что ничего иного он и не мог подумать. Приличные леди не посещают таких праздников, как сегодняшний, одни, без сопровождения. А также не принимают услуг от незнакомого мужчины и не проводят с ним целый день, позволяя его глазам пожирать их. И приличные леди не трепещут от возбуждения, замеченного в глазах незнакомца.

Произнеся эти слова, Себастьян тут же пожалел об этом и мысленно отругал себя. Его спутница была оскорблена, это проявилось в том, что она опустила голову, пряча лицо. Он хотел извиниться, сказать, что сожалеет и хочет взять свои слова обратно. Обычно он не намекал женщине о каких-либо нормах нравственности или морали, даже если она имела сомнительную репутацию. А его золотая львица была просто чувственной женщиной, а он болваном.

Ройалл не находила слов. Ей следовало возненавидеть его, объяснить, что она порядочная женщина, которая лишь ищет маленькое приключение, развлечение, рада хотя бы одному дню веселья. Но она поняла, что не может ненавидеть его, особенно увидев его почти мгновенное раскаяние. Кроме того, какое имело значение, кем он действительно считал ее? Это был мужчина, который даже не знал ее имени и никогда не узнает. И она больше никогда в своей жизни его не увидит. Это было именно то, чего она хотела. Отрицать означало бы лгать самой себе. Если уж на то пошло, она ведь даже намеревалась усыпить миссис Куинс, чтобы получить эти несколько часов свободы. Даже перед тем, как покинуть судно, она втайне надеялась, что встретится с кем-то, именно таким, как «пират», с кем-то, кто найдет ее привлекательной и чьи глаза скажут ей, что он хочет заняться с ней любовью.

Он обнял ее и привлек к себе. Не было сказано ни слова, да они и не были нужны. Легкое прикосновение его нежных губ к ее волосам, к щеке было безмолвным извинением. Кто бы ни был этот «пират», но он не олух, не повеса, глумящийся над чувствами женщины. Фактически его поведение в течение дня было примерным и безупречным. Джентльмен! Этого она никак не ожидала от грубого моряка.

Его пальцы нежно приподняли ее подбородок, приближая губы к своим. Ройалл обхватила руками его спину. Не понимая отчего, но она вдруг почувствовала себя в безопасности в объятиях этого человека и полностью уступила зову своего сердца. Она хотела этого мужчину. Хотела, чтобы он сделал из нее женщину, ту, которой она могла быть и о существовании которой никогда не подозревал ее муж.

Глядя в его глаза без тени кокетства, она сознавала, что готова утонуть в этом невероятно томном взгляде и снова воскреснуть, но уже той женщиной, которой так давно ей хотелось стать.

Видя, как приоткрылись ее влажные губы, он наклонился и поцеловал ее нежно и в то же время страстно. Этот поцелуй почти лишил ее чувств. Тело молодой женщины вдруг вспыхнуло странным огнем, а сердце заколотилось так, что, казалось, готово было вырваться наружу. Наконец он отпустил ее. Ройалл не могла бы сказать, как долго длился этот волшебный поцелуй: время для нее перестало существовать. Вдруг ее охватило непреодолимое желание всегда оставаться в его объятиях и чувствовать на себе прикосновение его губ. Прикрыв свои золотистые глаза, она смело прильнула к его губам и поцеловала его глубоко, страстно.

Ройалл целовала его так, как не целовала никакого другого мужчину, и от поцелуя она почувствовала легкое головокружение. В этот блаженный миг она знала, что этот мужчина, этот «пират» принадлежит ей так, как никогда не мог принадлежать никто, как бы ни были кратки мгновения, которые они проведут вместе. Она нашла его — мужчину, который пробудил ее чувства, заставил дрожать от предвкушения близости, который обещал наслаждение, о чем все ее естество так долго мечтало.

Нежные пальцы «пирата» любовно ласкали ее щеку и, казалось, знали, что она сейчас чувствует.

— Есть душевные потребности, которые выше нужд тела, маленькая кошка, — его голос был глубоким, хриплым, чуть слышным. — Ты согласна пойти со мной и быть моей только на одну ночь? Только ты можешь превратить ночь в вечность.

Ее ответом был страстный поцелуй. Она знала, что эту ночь послала ей судьба. Мужчина взял ее руку в свою, и они вышли на улицу, где уже стало почти тихо. Лишь изредка встречались небольшие группы людей, которые все еще пели и танцевали. Но она не замечала ничего и никого вокруг. Существовал только он, тот, что шел рядом, и Ройалл упивалась сознанием его близости.

Она не имела представления, куда он ведет ее, да это и не имело значения. Она лишь знала, что в эту ночь она отправилась бы на край света за человеком, чьи руки были такими нежными.

Приноравливаясь к ее шагам, он вдруг поймал себя на том, что изучает ее профиль и восхищается хорошеньким, слегка вздернутым носиком, мягкими очертаниями пухлых губ и плавной линией округлого подбородка. Вокруг ее головы сияла золотая корона роскошных волос, отчего незнакомка казалась выше ростом, но его спутница не была высокой женщиной и едва доставала ему до плеча. Он представил, что скрывается под этими пышными юбками, и хотя он был уверен, что она идеально сложена, округла и женственна, не слишком пухлая и не слишком худая. Ее тугая грудь натягивала лиф платья и манила. Ему вдруг страстно захотелось вынуть шпильки из ее волос и увидеть, как они рассыплются по спине, потом провести руками по этим золотистым сверкающим прядям. Снова и снова его взгляд возвращался к ее губам — полным, спелым, подвижным. Эти губы были созданы для поцелуев, и он уже испытал на себе их волшебную силу и притягательность.

Ройалл шла рядом с ним, чувствуя, что он смотрит на нее, оценивает ее и наслаждается тем, что видит. И она расцветала под его взглядом, держалась гордо и прямо. С этим мужчиной не нужно ни притворства, ни ложной скромности: он не позволит этого.

В отличие от Мак-Дэвиса с его пуританской моралью этот будет ожидать от нее взрыва страсти, потребует, чтобы она наслаждалась удовольствием, которое он ей дает. Она знала, что эта ночь не будет похожа ни на одну из ночей, проведенных с мужем.

«Пират» замедлил шаг и провел ее в тускло освещенную гостиницу, которую, как она догадалась, в основном посещали путешественники. Сверху доносились приглушенные звуки пирушки и мелодичное бренчание гитары. Перед тем как войти внутрь, «пират» повернулся к спутнице, подал ей маску и знаком предложил надеть, чтобы уберечь ее от любопытных взглядов. Непослушными пальцами она прикрепила проволочки к волосам, благодаря за возвращение анонимности.

Следующие несколько мгновений прошли словно в тумане. Она не обращала внимания на взгляды хозяина гостиницы, а видела только спокойную властность своего покровителя, не допускавшую никаких вопросов, а тем более оскорбительных замечаний.

Взяв ключ от комнаты, «пират» повел Ройалл вверх по лестнице, уверенно придерживая под локоть и скрывая от любопытных постояльцев.

За закрытой дверью комнаты он притянул ее к себе, его губы встретились с ее приоткрытым в ожидании ртом, и для молодой женщины все вокруг померкло.

Их тесные объятия слили воедино дыхания и бешеный ритм сердец, души и тела.

С трудом сдерживая себя, он подвел ее к кровати, усадил и снял с нее туфли. Ловкие и умелые мужские руки скользнули ей под платье, потянули за подвязки и стали бережно спускать шелковые чулки с ее длинных стройных ног. Она позволила ему расстегнуть свое платье на спине, помогла ему снять его с плеч и переступила через него, радуясь освобождению от сковывающих одежд и испытывая трепет от того, что обнажает свое тело для его прикосновений. Нижние юбки и сорочка последовали за платьем вместе с тесным корсетом и нижним бельем. И каждый предмет одежды, который он снимал с нее, заменялся поцелуем — долгим, дразнящим. Поцелуи покрывали такие части тела, которые никогда не знали мужских рук, а тем более губ. Затем он мягко положил ее на подушки, склонился к ней, покусывая ей шею, вдыхая головокружительный аромат, который принадлежал только ей. Прочертив горячий след от ее шеи, его губы прикоснулись к незащищенной груди, и Ройалл затрепетала от острого желания. Она перестала сознавать, где находится, что ее окружает, только знала, что ее тело радостно откликается этому мужчине, а всю ее обволакивает наслаждение. И тогда Ройалл отдала себя во власть стремительно растущих желаний и погрузилась в необъятное пространство своей чувственности.

Ее закружило в вихре беспорядочных и бурных эмоций, ослепительные искры наслаждения вспыхивали там, где он прикасался к ней. А когда он отстранился от нее, она сразу почувствовала себя одинокой, заброшенной и опечаленной. Сняв с себя одежду, мужчина вернулся. Их тела снова сплелись в объятиях. Лихорадочный жар его кожи, казалось, обжигал ей пальцы, когда они нежно скользили вдоль его рук, спины и мускулистых ног.

Она никогда не прикасалась к обнаженному телу мужчины, даже во время брака с Мак-Дэвисом, который всегда спал в ночной рубашке. Но почему-то она решила, что даже если бы и прикасалась уже к тысячам мужчин, все равно никого бы не ощущала так остро, как этого своего любовника. Ни у кого бы не было такой неожиданно гладкой кожи, которая притягивала ее пальцы и звала, манила отыскать твердые перекатывающиеся мускулы, находящиеся под ней. Ни у кого другого не могло быть такой мягкой поросли на широкой груди, которая щекотала ей нос и легко касалась губ, или таких узких, твердых бедер, на которые наткнулись ее блуждающие руки.

Внезапно комната показалась Ройалл слишком темной, ревностно скрывающей мужчину от ее глаз. Она хотела смотреть на него, видеть места, которые ее пальцы стремились отыскать, а губы жаждали поцеловать.

— Лампу, — прошептала она, едва осмеливаясь произнести звук, боясь спугнуть этот чудесный сон. — Зажги лампу.

Она с трудом узнала свой голос: он звучал хрипло, чувственно, непривычно даже для нее самой.

— Я хочу видеть тебя, — смело прошептала она. — Я хочу видеть тебя вот так… обнаженного. Всего тебя.

Это была мольба, требование, возбуждающее его своим пылом, вызывающее дрожь желания.

Мягкий золотистый свет залил комнату, и ее возлюбленный оказался перед ней.

Ее взгляд, обжигающий и ищущий, накрыл его, задержавшись на свидетельстве его желания и скользя по его плоскому, твердому животу. На мгновение ему показалось, что ее взгляд обжигает — столько в нем было страсти, желания и… мольбы. Ройалл наконец увидела твердые мускулистые бедра мужчины, узкую талию, широкую грудь. Она радостно протянула руки, призывая его к себе. Это придало Себастьяну новой силы. Ведь эта женщина, не смущаясь и не стыдясь, доверяет ему свое желание, приглашает в свои объятия для того, чтобы унестись с ним в заоблачную высь, к звездам.

Полные и спелые губы молодой женщины приоткрылись, она откинулась на подушки, согнув одно колено, целомудренно прикрывая свое самое потаенное место. Ее грудь с набухшими коралловыми сосками манила его руки и губы. Ее тело, освещенное золотистым светом лампы, казалось, само излучало мягкое, мерцающее свечение. Она была прекрасна, эта львица с голодными глазами, прекрасна и желанна. Она заставляла бешено колотиться его сердце, пробуждая в нем неукротимое желание насытиться ее очарованием, утолить голод, который она возбуждала в нем.

И он шагнул в ее объятия, почувствовал, как ее руки обхватили его ягодицы, ощутил нежную щеку, трущуюся о его мягкие вьющиеся волоски. Он отыскал заколки в ее волосах и нетерпеливо вынул их, желая поскорее увидеть, как золотой водопад рассыплется по плечам и груди женщины. Шелк волос, душистых и чистых, протек сквозь его пальцы, каскадом упал вниз и разметался по подушкам. Она подняла голову, взглянув на него потемневшими от страсти золотистыми глазами. Он был прав, назвав ее львицей, дикой кошкой джунглей. Это стройное, гибкое тело отливало позолотой и манило его руки, дразнило губы.

Ее нежные пальцы легко касались его коленей, бедер, скользя между ними и поднимаясь все выше и выше. Она чувствовала, как все его тело изнемогает в ожидании ее ласк.

Она приподнялась на локте, склоняясь к нему, при этом волосы упали с ее плеч, создавая завесу между ними.

Ройалл снова робко коснулась его, пробежав кончиками пальцев вниз по его груди. Затем ее гладкая ладонь легко коснулась его плоского живота, а губы следовали по пути, проложенному ею. Руки женщины обвили его спину, прижимая к себе все ближе. Он ласкал шелковистую кожу ее плеч, спины, следуя вниз по изгибу позвоночника.

Затем его руки сомкнулись на тонкой женской талии. Она льнула к твердым, выпуклым мускулам его рук, из последних сил сдерживая себя, чтобы не застонать от переполнившего ее удовольствия. Себастьян продолжал терзать ее дразнящими касаниями языка, заставляя вздрагивать от неудержимого желания. Ройалл погрузила пальцы в его черные как ночь волосы, отводя его голову назад, безмолвно прося о пощаде, но его рот продолжал свою сладостную пытку.

Пульсирующая истома растеклась по телу женщины, непроизвольно скапливаясь между бедер, и заставляла его изгибаться.

В тысячный раз, казалось, его руки и губы блуждали по обольстительному телу начиная от пульсирующей точки у основания горла и заканчивая пальцами ног. Он отыскивал места, прикосновения к которым доставляло удовольствие ей, и охотился за теми, которые возбуждали его.

Мужчина шептал по-испански слова любви, восхваляя ее красоту женщины, прославляя ее чувственность. Ее тело, казалось, жило своей собственной жизнью, но она уступала ему, раскрываясь, словно лепестки цветка. Его блуждающие пальцы боготворили ее, его жадный рот поклонялся ей. Ниже и ниже прокладывал он дорожку поцелуев, покрывая ими упругость живота, скользя по мягкой поверхности бедер.

Она чувствовала, как он двигался по ней, требуя ее отклика, мучая ее своим ртом, еще больше приближая ее к тому, что всегда ускользало от нее, оставаясь пока неизведанным. Ее тело пылало под его поцелуями, предлагая ему себя, выгибаясь и извиваясь, наслаждаясь новыми ощущениями, наслаждаясь своей женственностью.

Ройалл казалось, что мир состоял из ее безумного желания и его губ. Необычно сладостная, грозно неукротимая ее страсть торопила его, унося во владения изумительного восторга. Она не могла даже предположить, что это может быть так восхитительно. Он открывал для нее это. Он доказал ей, что она женщина, и позволил наслаждаться своей страстью.

Она утолила свой голод, но только на время. Теперь ей хотелось разделить ощущение безграничного счастья с тем, кто одарил ее этим счастьем. Она была охвачена иным огнем — огнем, который горел не так жарко, но более ровно и долго. Ройалл старалась теснее прижаться к нему, желая стать частью его, сделать его частью себя. Ее огонь горел глубже, ярче, поддерживаемый его страстью к ней, его голодом, требующим удовлетворения.

Слезы радости блестели на ее щеках. Она поняла, что всю жизнь ждала этого момента. Само провидение привело к ней прекрасного незнакомца, с которым она пережила минуты безмерного счастья. Для нее открылся мир чудес, в котором мужчина и женщина дарили друг другу любовь…

Потом они спали, крепко обнявшись, но даже во сне их влекло друг к другу. До рассвета они еще дважды занимались любовью, открывая для себя все новые, еще более увлекательные ее стороны.

Ройалл была наполнена чудом своей наконец удовлетворенной чувственности. Тело ее болело с непривычки, но эта боль превращалась в радость. Она обрела себя, узнала себя наконец, и все мрачные мысли были изгнаны, отброшены руками, губами и телом таинственного «пирата».

Перед рассветом он притянул ее ближе и, целуя шею, прошептал:

— Мне не хочется оставлять тебя, моя маленькая львица, но я должен покинуть Рио до наступления отлива, а у меня еще остались кое-какие дела.

Ройалл верила, что он не хотел оставлять ее, и поэтому чувствовала себя еще ближе к нему. Но он говорил, что должен уходить, а она считала неуместным сообщать ему, что ее пароход тоже очень скоро отплывает. На миг женщина прижалась к нему, зная, что никогда в своей жизни ей не найти другого такого мужчины и эта прекрасная, безумная ночь навсегда останется у нее в памяти.