Пленительные объятия

ГЛАВА 11

Дом-башня барона и баронессы Синклер на Пэлл-Мэлл, неподалеку от Чаринг-Кросс, внушительно возвышался над соседними зданиями. Густой туман, опустившийся на Лондон, поглотил почти весь город, но лишь немного затемнил безупречно ухоженный сад Синклеров, заставлявший пешеходов останавливаться и любоваться его симметрией и строгой планировкой. Тем, кто часто прогуливался по Пэлл-Мэлл, казалось, что в саду барона все цветет и благоухает круглый год, вопреки природе. Мало кто знал, что эта заслуга принадлежит прежде всего самой баронессе Хелен Синклер, которая в настоящий момент нетерпеливо стучит каблучками по паркету в библиотеке, порой пронзая своего супруга, барона Чарльза, холодным, стальным взглядом.

— Я надеялась, что Тайлер все же придет поздравить нас с возвращением в Лондон после отдыха в деревне.

— Возможно, мальчика задержали какие-нибудь дела в офисе, и он, увлекшись, забыл, что час уже поздний… Кроме того, из-за такой непогоды могло нарушиться движение на улицах.

Баронесса наморщила свой длинный аристократический нос и нахмурилась.

— Когда ты наконец прекратишь выгораживать Тайлера? Он уже не мальчик, а вполне взрослый мужчина, настоящий жених. Ты слишком долго был к нему снисходителен, — покритиковала мужа Хелен. — Сколько раз мне говорить тебе, что с ним надо обращаться построже, что ему нужна сильная рука!

— Дорогая, — вздохнул барон, — ты непоследовательна. С одной стороны, ты утверждаешь, что Тайлер уже не мальчик, а с другой — что с ним надо быть построже и твердой рукой управлять его поступками. Мне кажется, Хелен, что каждый молодой человек должен перебеситься, прежде чем стать степенным семьянином. В конце концов, перебесившись, он будет более послушным и покладистым мужем. Я себе в свое время тоже позволял немного повольничать, но неужели я не стал для тебя хорошим мужем? — плутовски подмигнул барон Чарльз, надеясь рассеять угрюмость своей супруги.

— Да, ты всегда был просто великолепен! — честно призналась баронеса. — Но, дорогой, повольничать немного, перебеситься — это, конечно, хорошо, однако человек слабый, неуравновешенный, развлекаясь таким образом, может стать и совсем бешеным, одержимым! Полагаю, что Тайлера надо остановить. Мы должны вмешаться и образумить парня, как это сделали однажды, когда он был без памяти влюблен в Камиллу Лэнгдом. Ты просто обязан признать, Чарльз, что если бы мы вовремя не вмешались, то Тайлер женился бы на этой пигалице! Вот и теперь мне кажется, что его репутация может пострадать, и тогда как сложится его жизнь?..

— Полно, полно, Хелен, я не думаю, что репутации Тайлера что-нибудь повредит в ближайшее время. Тебе также следует признать, что он куда более предприимчив, чем все эти смешные хлыщи, околачивающиеся в залах Уайтхолла в надежде быть приглашенными к королевскому двору. Тайлер — уважаемый деловой человек, каким и я был в свое время.

— Да, правда, — нехотя уступила Хелен, — но, следует признать, это произошло лишь потому, что мы потребовали от него организовать свою жизнь и начать готовиться к адвокатуре. Точно так же и твой отец настоял в свое время на этом. Согласиться с твоей стороны было мудрым решением, за которое я до сих пор благодарю Господа. Что, впрочем, не извиняет поведение Тайлера. Ты не должен забывать, в каком ужасе мы находились, когда он бесновался и кричал, что желает во что бы то ни стало жениться на этой маленькой интриганке Камилле.

— Ну, тогда он еще был незрелым мальчишкой. Легко понять его чувства к этой юной леди. Она была и до сих пор остается очень и очень привлекательной женщиной.

— И очень глупой, — едко добавила баронесса. — Надо же, она смела думать, что я введу ее в дом вместе с этим так ни в чем и не преуспевшим Стефаном Лэнгдомом!

— Но, дорогая, бедность Камиллы — это не ее вина, — беззлобно заметил сэр Чарльз.

— Я так и знала, что ты напомнишь об том, — фыркнула Хелен. — Ведь Камилла и Стефан — твои родственники. И не говори, пожалуйста, что ты не оплачиваешь их счета!.. Не понимаю, почему бы тебе не отправить их куда-нибудь с глаз долой, чтобы они наконец перестали быть причиной наших постоянных затруднений, а иногда и неприятностей!

— Но скажи, куда бы я мог их отправить? Да даже сделай я это, Камилла непременно зачахнет от тоски по блестящему лондонскому обществу, а Стефан, возможно, окажется при смерти, если удалить его от всех этих клубов и игорных домов. Я не могу брать на себя ответственность за подобные последствия. Если небольшая денежная ссуда — все, что им нужно, и если у меня имеются на это средства, то почему бы и не помочь? Разве это вредит нам?

Интонация барона Чарльза указывала на то, что для супругов это была больная тема, однако каждый из них упорно отстаивал свое мнение относительно семейства Лэнгдомов.

— Что ж, прекрасно, — согласилась Хелен, — пусть так и будет. Хочу только выяснить одну вещь. Правда ли, что этот новоявленный голландец и Камилла поддерживают отношения друг с другом? Ван дер Рис его зовут, кажется, если я ничего не путаю?.. Ну, теперь, похоже, я могу быть спокойна за Тайлера: вряд ли юная особа сможет вновь разжечь в нем любовь.

— Я слышал, в клубе поговаривают, что сам Стефан хвастался, будто голландец более чем живо интересуется его дочерью. Из другого же источника, очень близкого к Камилле, я узнал, что девушка уже готовит приданое…

При этих словах лицо баронессы просветлело, а в глазах запрыгали искры. Она поправила свои тщательно завитые волосы и улыбнулась.

— Что ж, это означает, что наш Тайлер в безопасности. До тех пор, по крайней мере, пока какая-нибудь другая расфуфыренная девица не поймает его в ловушку… Думаю, надо выпить глоток вина, у меня горло пересохло. Может быть, вино хоть отчасти снимет напряжение… Мы ждем уже пятнадцать минут, и если Тайлер не явится, то придется обедать без него.

— Ну, пока еще не слишком поздно. Скажи, слышала ли ты еще что-нибудь про ван дер Риса? Я же знаю, что дамы любят посплетничать, когда в город приезжает сколько-нибудь интересный мужчина. При таких обстоятельствах каждая мамаша в радиусе нескольких миль от центра Лондона попытается заинтересовать его своими дочерьми, особенно теми, что на выданье.

— Мы разговаривали на этот счет, — почти застенчиво призналась баронесса Хелен. — Однако, в сущности, тут нечего обсуждать. Ван дер Рис красив какой-то странной, животной красотой и, похоже, делает успехи на поприще ввоза-вывоза. Мне намекнули, что он весьма богат и считается очень, очень выгодной партией. Леди Констанция, когда заходила к нам в прошлый раз, сказала мне по секрету, что он уже принят в обществе и что его приглашали почти на каждый раут, пока мы отсутствовали. Еще она сказала, что мужчины относятся к нему с уважением, а женщины откровенно ласкаются к нему и даже иногда заискивают.

Выговорившись, баронесса посмотрела внимательно на своего круглолицего мужа. Да, все, что он сказал, было правдой. Чарльз действительно стал примерным супругом и отличным отцом, хотя и чрезмерно снисходительным. Со временем, однако, он сделался забывчив и о том, что случилось в прошлом, мог говорить хотя и долго, но на удивление бессвязно, перескакивая с одной мысли на другую, а кое-что и вовсе упуская из виду. Баронесса подошла к мужу и с любовью потрепала его по щеке.

— Кажется, я слышу Тайлера, — улыбнулся барон и встал с кресла, чтобы поздороваться с сыном и прижать его к груди.

— С приездом, мама, — сказал Тайлер, наклонившись и поцеловав баронессу в напудренную щеку. — Извини, у меня были кое-какие мелкие, но совершенно неотложные дела в офисе, иначе я вернулся бы пораньше. Вчера приехала сеньорита Кордес. Завтра я ужинаю у нее, с тем чтобы обсудить также и деловые вопросы. Ну а теперь расскажите, как вы отдохнули?

— Да все по тебе скучали, — выразительно вздохнула Хелен. — Ты мог хотя бы раз выбраться из города и навестить нас.

Тайлер подмигнул отцу.

— Мама, я работал в конторе с утра до вечера и, приходя домой измотанным до предела, валился в постель — только для того, конечно же, чтобы на следующий день начать все с начала. Несмотря на то что хлопоты вокруг сеньориты Кордес отняли у меня уйму времени, до сих пор сделано еще очень мало. Кстати, отец, есть одна вещь, которую я хотел бы обсудить с тобой после ужина.

— Это тоже касается сеньориты Кордес?

— Да, ее дела уже приведены в надлежащий вид, но есть некоторая значительная сумма денег, относительно наиболее выгодного размещения которой я хотел бы с тобой поговорить.

— Тайлер, одобрила ли сеньорита Кордес свое новое жилище и обстановку в нем? — полюбопытствовала баронесса.

— О, она была почти несдержанна в похвалах и просила меня сказать вам, мама, что, как только это окажется возможным, навестит вас и выразит свою благодарность лично. Честное слово, она замечательная женщина.

— В каком смысле? — осведомился дотошный сэр Чарльз.

— Ну, во-первых, она красивая. Во-вторых, она леди до кончиков ногтей, а в-третьих, что тебе уже, впрочем, известно, достаточно богата. Помимо всего этого сеньорита Кордес еще умна, откровенна в суждениях… Короче, мама, я думаю, вы полюбите Сирену.

— Сирена? — засмеялся сэр Чарльз. — Ее что, и в правду так зовут? Весьма соблазнительное имя!

Тайлер, правильно истолковав взгляд, брошенный на него баронессой, сразу же поспешил уверить свою мамашу:

— Не бойтесь! Ни сейчас, ни в ближайшем будущем я жениться не собираюсь. Если честно, мне хотелось бы пойти дальше и заверить вас, что я вообще жениться не намерен, но…

— В высшей степени опрометчивое суждение! — нахмурясь, перебил его барон Чарльз.

— Да-да, ты не можешь так думать, — открыла в изумлении рот Хелен.

— Но у меня действительно нет желания жениться, — рассмеялся Тайлер, и этот смех, чуть хрипловатый и низкий, несколько успокоил баронессу. — Да и почему оно непременно должно быть? Я пользуюсь бешеным успехом среди самых привлекательных девушек Лондона и был бы счастлив доставить каждой из них удовольствие познакомиться со мной поближе и по достоинству оценить мои многочисленные дарования. Будьте спокойны, матушка, — наконец поправился Тайлер. — Я достаточно осторожен и ни за что не запятнаю свою репутацию.

— И тем не менее, если то, что ты сказал, правда, у меня никогда не будет внучат, которых я могла бы холить и лелеять.

— Почему-то мне трудно представить вас в роли бабушки. Впрочем, я всегда могу переменить свое отношение к браку.

Баронесса метнула в Тайлера быстрый взгляд и посоветовала не быть излишне торопливым в принятии каких-либо решений.

— Возможно, в один прекрасный день тебе встретится подходящая девушка, и тогда ты сразу сообразишь, что надо делать.

Снова подмигнув барону, Тайлер рассмеялся и схватил мать за руки, когда та уже направлялась в столовую. В эту минуту сэр Чарльз отдал бы все свои богатств, чтобы вновь оказаться таким же молодым, как его сын, и чтобы лондонский высший свет вновь оказался поверженным к его стопам.

После обеда Тайлер вместе с отцом проследовал в библиотеку, обставленную кожаной мебелью, и, рассеянно поглядывая на массивные книжные полки, уселся в одно из кресел со стаканом портвейна в руке. Барон протянул ароматную сигару и, после того как оба закурили, Синклер-младший сказал:

— Отец, что ты думаешь относительно размещения части денег Сирень: в Ирландии? Мне говорили, что там большой спрос на белье и кружева. Я собирался поехать туда лично и, так сказать, расследовать дело. Возможно, Сирене тоже хотелось бы отправиться со мной и, что называется, из первых рук узнать, куда будут вложены ее деньги. Этот вопрос я намерен обсудить с ней завтра. Если мои расчеты верны, она сможет в течение года удвоить свой капитал. Все необходимое мы можем импортировать в точном соответствии с графиком.

— По мне, так звучит неплохо. Хороший выбор, сынок. Возможно, ты смог бы, пока будешь там, и мои деньги вложить куда-нибудь. В любом случае ты эти дела уладишь, хотя, конечно, женщина может и не захотеть ехать в Ирландию.

— Ну, даже в ветреную погоду такое путешествие — вопрос одной недели. Если меня что-нибудь и беспокоит, так это ее муж… пардон, ее бывший муж. Между ними такая сильная вражда, что переплавь мы ее, эту вражду, в пушечные ядра — и Лондон можно было бы стереть с лица земли! Я чувствую, что Риган не из тех людей, которых без труда можно оттолкнуть от себя или, напротив, заставить плясать под свою дудку. И об этом же свидетельствует составленный им с сеньором Арройей договор.

— А что насчет прочих вложений? — спросил барон, выпуская изо рта серо-голубое облачко ароматного дыма. — Как там обстоят дела?

— Лучше, чем я ожидал. Однако есть проблема. Дела сеньориты Кордес занимают все мое рабочее время. Я должен найти себе компаньонов. Я уже наводил справки на этот счет. Но, увы, пока остается только ждать и приглядываться.

— Однако ты до сих пор не высказал своего мнения о сеньорите Кордес, — мягко напомнил Чарльз.

— Она обладает поразительной выдержкой, и при этом все ее чувства как на ладони. Я почти сразу увидел это. Сирена изящна и грациозна, она леди до кончиков ногтей. Думаю, тебе приятно будет познакомиться с ней поближе. Я убежден, что она по-прежнему любит своего бывшего мужа, но в том, что она будет самым страстным образом отрицать это, я убежден не менее сильно!

— Твоя мать говорила мне со слов ее подруги, леди Констанции, что Камилла Лэнгдом уже почти помолвлена. И знаешь с кем? С Риганом ван дер Рисом! Ты об этом слышал, а, Тайлер?

— Да, — сказал он тихо, — я знаю, что они часто видятся друг с другом. Тут все понятно: для Камиллы богатство — самое главное, а ван дер Рис далеко не нищий.

— Но ты уже связан с этим человеком. Если его прежняя жена, как ты говоришь, все еще им очарована, то каковы же его чувства к ней?

— Честно говоря, не знаю. Если Риган действительно помолвлен с Камиллой, значит, он больше не разделяет чувств Сирены — вот все, о чем я могу догадываться. Мне в самом деле не известно, почему они развелись. Сирена — едва ли не самая красивая женщина из тех, что мне приходилось встречать, и какова бы ни была причина развода, она, эта причина, показалась Ригану достаточно весомой. Он выглядит крайне ожесточенным человеком.

Сирена оделась и приготовилась к приходу Тайлера Синклера, который был зван сегодня к ужину. Платье цвета топаза подчеркивало белизну кожи и глубину глаз. Волосы она уложила двумя тугими венками, слева и справа, и скрепила их вырезанным из раковины жемчужницы гребнем, который особенно изысканно поблескивал на фоне ее глянцевитых, черных локонов. Сирена знала, что выглядит привлекательной, и была убеждена в том, что Тайлер оценит ее туалет. «Мужчины есть мужчины, — подумала она не без самодовольства. — Милое личико, в меру откровенное декольте — и любой из них упадет к вашим ногам!»

Сирена улыбнулась, вспомнив утренний разговор с известной здешней портнихой, миссис Уитткэм. Маленькая хлопотливая женщина явилась в дом по приглашению сеньориты Кордес и сразу начала отмерять отрез муслина. Миссис Уитткэм изучала кромку ткани, стоя за спиной у Сирены, и с удовольствием думала о том, что ей еще не приходилось встречать лучшей модели для своих упражнений с иголкой. Испанка была гибкой, стройной, но в то же время никак не плоской. Кожу цвета слоновой кости могло бы выгодно подчеркнуть платье любого оттенка, а холодные, невероятно зеленые глаза, опушенные густыми ресницами, приятно контрастировали с черными как смоль волосами.

— Я возьму это, это и вон то, — тихо проговорила Сирена. — Но вы, кажется, упоминали об отрезе еще какой-то особенной ткани?

Миссис Уитткэм благоговейно освободила рулон от оберточной рисовой бумаги и шикарным жестом развернула его на глазах у заказчицы. Шелк зазмеился и, казалось, даже осветил комнату — настолько ярок был его цвет. Сирена затаила дыхание и осторожно взялась за уголок ткани.

— Прекрасно, миссис Уитткэм. Да, пожалуй, мне хочется, чтобы именно из этого шелка вы сшили мне платье.

Крошечный ротик портнихи открылся в изумлении, когда она услышала обращенное к ней:

— Сможете вы это сделать?

Сирена слегка усмехнулась уголками губ и описала миссис Уитткэм, какого именно фасона платье ей нужно.

— Но, мадам, — несколько озадаченно пробормотала портниха, — я должна сказать вам, что такой фасон в Лондоне не носят.

— Меня это не волнует, — пожала плечами Сирена, — Сшейте мне платье, и в точности такое, как я вам описала. Насколько быстро вы сможете управиться?

— Ну, через две недели, — с неуверенностью ответила миссис Уитткэм. Да, для нее эта работа была очень важна. Женщина благодарила судьбу, которая именно ее выбрала в качестве портнихи — не без помощи, правда, миссис Уилкс, поварихи Сирены. Стоит местным купцам узнать, что в городе появилась еще одна богатая дама, как они сразу же начнут осаждать ее своими предложениями, и тогда у нее, миссис Уитткэм, появится хороший шанс укрепить свою торговлю. — Мадам, вы можете быть совершенно уверены…

— Я и не сомневаюсь, — спокойно ответила Сирена, сверкнув изумрудно-зелеными глазами.

Расчетливый блеск загорелся в глазах у Сирены. Это платье произведет настоящую сенсацию. Нетрудно предсказать, как прореагирует на него Тайлер. Нельзя было отрицать, что он весьма привлекательный молодой человек. Если она поведет себя правильно и если ей не изменит ее обычная проницательность, то она сможет выставить Тайлера в качестве противника, соперника Ригану и посмотреть, проснется ли в последнем ревность. Стыдно, конечно, использовать юного Синклера в столь низких целях, однако отчаянное положение требует и мер отчаянных. Мужчины и женщины не так уж сильно друг от друга отличаются. Если она, Сирена, почувствовала ревность от того, что Риган собирается жениться на другой, то и сам ван дер Рис должен, по идее, почувствовать то же самое, когда узнает об отношениях между Тайлером и своей бывшей супругой. Сеньорита Кордес нахмурилась, ее изящные, изогнутые дугой брови наползли почти на самые глаза. Если Риган когда-нибудь женится, она станет дикой и неистовой, как зверь в джунглях! Но пока что ван дер Рис еще этого не сделал…

Выбросив из головы мысли о надвигающейся беде, которая казалась ей неотвратимой, Сирена расправила плечи и еще раз окинула взглядом роскошную гостиную. Все здесь сверкало новизной и располагало к отдыху и непринужденной беседе.

Ожидая Синклера, сеньорита Кордес не сразу поймала себя на том, что думает о Калебе. Интересно, как он там поживает? Жаль, что она так круто с ним обошлась. Даже когда он говорил ей, что вполне понимает ее чувства, она имела дерзость сомневаться, действительно ли это так или же парень просто хочет утешить ее и немного развеселить.

Сирена вздрогнула, очнувшись от задумчивости, когда фрау Хольц ввела Тайлера Синклера в комнату. Старушке не слишком приятно было смотреть на то, как галантный кавалер поднес к губам руку ее госпожи, потом заглянул в бездонные зеленые глаза. Экономка громко фыркнула и, выходя из комнаты, хлопнула резной красной дверью.

Тайлер посмотрел на Сирену и одобрительно улыбнулся.

— Позвольте сказать, что вы сегодня прекрасно выглядите! — произнес он.

— Что ж, говорите, — рассмеялась Сирена, мгновенно отменяя все формальности при общении. — Пожалуйста, садитесь! И давайте поскорее обсудим наше дельце, чтобы потом со спокойной душой насладиться ужином.

Час спустя Тайлер собрал со стола бумаги, сложил их в аккуратную стопку и спрятал в изящный кожаный кейс.

— Ну, теперь вы понимаете, надеюсь, насколько вы богатая женщина? Довольны ли вы тем, как я распорядился вашими деньгами?

— Да, вполне. Вы упоминали о перспективности вложений в Ирландии. Уверены ли вы, что мой капитал к концу года удвоится?

— О да, но мне хотелось бы, чтобы вы сами сделали нечто вроде инспекции. У меня была идея уехать как можно быстрее, но я заглянул в расписание и узнал, что единственный пароход, идущий маршрутом до Уотерфорда, принадлежит Ригану ван дер Рису. Нам нужно будет подождать до первого числа следующего месяца и посмотреть, какие тогда возможности откроются. Может, и повезет.

— Я должна подумать об этом, Тайлер. Я дам вам знать, — тихо ответила Сирена, чувствуя, что мысли ее несутся в голове галопом. Почему, ну почему ей нужно заказывать место на чужом корабле, когда ее собственный без дела стоит в гавани? При известной осторожности она могла бы попытаться что-нибудь предпринять. Сирена слегка улыбнулась. Все улаживалось действительно наилучшим образом, даже лучше, чем можно было ожидать.

— Тут есть один вопрос, который мне бы хотелось обсудить, прежде чем нас позовут к столу. Я ездила повидаться с моим… Я виделась вчера с Риганом. Мне очень жаль, но мы с ним не смогли расстаться друзьями. Я заявила ему, что, пользуясь своей ранее оговоренной привилегией, требую дать мне акции его компании вместо выплаты процентов наличными.

— Очень умно! — рассмеялся Тайлер. — Не хотите ли стать моим компаньоном? Право же, мне очень нужен человек, который со временем сделался бы моей правой рукой в юридической практике.

— Нет, у меня, увы, немного способностей к этому, — улыбнулась Сирена. — Хотя, впрочем, расскажите о вашей практике. Вам она нравится?

— И да и нет. Если бы я был так же богат, как вы, я наверняка превратился бы в беспутного человека, даже мерзавца, прожигающего свой доход. Мой отец, барон Чарльз, несколько лет назад передал мне свое дело. Это в некотором роде наша семейная традиция, направленная на то, чтобы как можно более основательно позаботиться о сыновьях-первенцах и удерживать их от превращения в распутников и негодяев.

Тайлер снова расхохотался. Сирене нравился его низкий, чуть-чуть хриплый, но очень мужественный смех.

— Что ж, со временем вы и сами потребуете от своего сына, чтобы он продолжил семейную традицию… Кстати, скажите мне, есть ли у вас на примете какая-нибудь подходящая девушка?

При этих словах Тайлер отрезвел.

— Когда-нибудь, возможно, будет. А пока я вполне доволен своим холостяцким положением. Должен признаться, — улыбнулся он, — по временам это и в самом деле становится утомительным — без конца увиливать от одержимых брачными намерениями женщин. Но, как я уже сказал, больше всего мне хотелось бы быть щеголем, блестящим франтом, совершенно бессовестным человеком, который, влюбившись в женщину, потом оставляет ее без всякого сожаления, без всякой оглядки назад.

— Но, Тайлер, Тео Эстеван предупреждал меня, что вы уже пользуетесь такой репутацией, — улыбнулась Сирена.

— О, ваши слова — бальзам для души! Но кем мне действительно хотелось бы стать, так это, как говорится, разбойником с большой дороги, злым и ни в чем не повинующимся закону обманщиком. Думаю, каждый мечтает о жизни, полной опасностей и восторга. Когда я был мальчиком, мне хотелось сделаться известным пиратом с круглой черной повязкой на одном глазу. И это несмотря на то, что я знал, что с полным правом такую повязку может носить лишь тот, кто действительно лишился глаза. По мере того как я рос, у меня появлялись другие желания. Например, я мечтал, целуя богатых и красивых женщин, попутно их грабить, так чтобы у них ничего не оставалось за душой, кроме безнадежной и ничем не утолимой страсти ко мне. Однако, достигнув зрелости, я решил, что быть повешенным — это не столь уж заманчивая перспектива для молодого человека, и поэтому предал свои юношеские мечты забвению и занялся юриспруденцией.

— Могу себе представить, насколько изнеможенным вы себя должны чувствовать после всех этих горячечных видений, — проворковала Сирена. — Ах, вот и фрау Хольц! Идемте, стол уже накрыт.

Пока Тайлер занимал ее историями о том, как часто ему приходилось убегать прямо из-под венца от своих многочисленных невест, Сирена наслаждалась изысканным ужином. Фрау Хольц сидела подле своей госпожи и с неудовольствием смотрела на то, как она хохочет и отвешивает комплименты этому хлыщу Тайлеру. Старушка явно нервничала, видя, как искрятся глаза Сирены и с каким неподражаемым остроумием беседует она с гостем.

Когда ужин закончился и сеньорита Кордес вызвалась поиграть для Тайлера на гитаре, экономка была уже на грани шока. Она потихоньку убралась в дальний угол комнаты и слушала оттуда, как Сирена, мягко перебирая струны, пробует мелодию. Синклер расположился на диванчике, весь восторг и внимание. Когда зазвучал мотив и стало понятно, что госпожа собирается исполнить цыганский романс, фрау Хольц покачала головой и печально пробормотала себе под нос: «Бедный мальчик! Теперь он погиб!»

Сирена пела с огромным вдохновением, и Тайлер не мог не поддаться очарованию цыганского романса, в котором звучала поистине бешеная страсть. Но только фрау Хольц, уже вышедшая за дверь, понимала ту боль и ту сладость, что сквозили в пении Сирены. Кончено, госпожа могла смотреть прямо в глаза англичанину, но пела она единственно для Ригана, где бы тот сейчас ни был…

В последний раз ударив по струнам и подняв глаза, Сирена почувствовала острое разочарование от того, что перед ней сидит всего лишь смазливый фат. Какая глупость! Ведь здесь следовало быть ему, Ригану, с копной белокурых волос, падающих на лоб непокорными прядями, с агатово-голубыми глазами, направленными с обожанием на возлюбленную! Но нет, вместо этих глаз перед ней были другие, темные глаза, полные, впрочем, живейшего интереса и даже восторга. Сирена была польщена: все-таки Тайлер — очень и очень привлекательный молодой человек, почти красавец! И если бы она все еще не любила Ригана, ей не составило бы труда очаровать его и с легким сердцем откликнуться на ею же вызванные чувства…

Сирена застенчиво улыбнулась, отказываясь спеть еще что-нибудь. Похвалы Тайлера были хотя и преувеличены, но вполне искренни. Однако она все-таки встала, давая тем самым понять, что вечер окончен, и грациозно протянула вперед руку, которой Тайлер благоговейно коснулся губами.

— Спасибо вам за столь приятно проведенный вечер, Сирена. Думаю, нам нужно его повторить. Я свяжусь с вами через день-два. Спокойной ночи.

Тайлер вновь коснулся губами руки Сирены и задержал ее руку в своей несколько дольше, чем полагалось. Боже, как просто было взять и упасть в объятия Синклера, позволить себя поцеловать! Она ведь так одинока, так одинока! Да и Тайлер, кажется, тоже искал исцеления от чего-то подобного, от одиночества… Уж слишком много бравады звучало в его голосе, когда он говорил, что не имеет намерения когда-либо вступить в брак. Сирена подозревала, что это происходило просто из-за того, что он любил кого-то, кто не ответил ему взаимностью. Как легко было бы им утешить друг друга, насладиться взаимной нежностью и — кто знает! — может быть, даже любовью, долгой и теплой привязанностью. Однако к чему бы все это привело? Ей, в общем-то, нечего было ему предложить. Сердце ее принадлежало Ригану.

Тем временем в порту, все в той же таверне «Сова и вепрь», Калеб беседовал с аристократическим вида джентльменом по имени Обри Фаррингтон, лорд Фаррингтон. Туман, казавшийся вечным, по-прежнему препятствовал торговле, поэтому юноша решил скоротать время в пивной, потягивая в наслаждении ром и радуясь компании чрезвычайно услужливой девицы, которую завсегдатаи называли Салли. С того самого часа, как парень встретился в таверне со своим папашей, лорд Фаррингтон сознательно старался поддерживать знакомство с Калебом. Пожилой, весьма элегантный джентльмен с интересом наблюдал за тем, как юноша беззаботно, буквально пригоршнями, высыпал на грязную стойку монеты, чтобы расплатиться за еду и выпивку. От внимания Обри не ускользнуло, что несколько свирепого вида бродяг, постоянно толкавшихся в «Сове и вепре», также питают интерес, и далеко не бескорыстный, к туго набитым карманам Калеба.

— Давно уже дожидаешься, любимый? — спросила Салли, подходя к Калебу, соблазнительно покачивая своими обширными бедрами и приветствуя его томной улыбкой.

Калеб, не отрываясь от кружки, потянулся за девицей, усадил ее к себе на колени и потом, допив ром, зарылся лицом в ее волосы у нежной и гладкой шеи.

Тем временем лорд Фаррингтон вновь обратил внимание на двух разбойников, толкавшихся теперь возле лестницы на второй этаж. Салли едва приметно кивнула им, и те обменялись друг с другом многозначительными взглядами.

— Думаю, вы не будете скучать по мне, — обратилась потаскушка к Обри, — а этот юный господин через несколько минут сюда вернется. По рукам? Ну, поднимайся, моряк! — сказала она Калебу, спрыгивая с колен и ставя его на ноги. — Ты и я сейчас пойдем наверх. Салли будет такой старательной и послушной, что ты окажешься на седьмом небе. Шевелись!

Чувствуя, что у него кружится голова, Калеб кое-как встал и шатаясь побрел за шлюхой, которая уверенно продиралась сквозь толпу выпивох, потряхивая своими рыжими кудрями и выкрикивая приветствия знакомым.

Парень напился до бесчувствия, это не вызывало сомнений. Но как мог мужчина, высосавший в одиночку бутылку рома, стремиться воздать должное женским прелестям? Неужели перспектива проспаться не была более заманчивой для него? Фаррингтон понимал, что должен напомнить Калебу о множестве блестящих кругляшей в его карманах и о бриллиантах, которыми был набит его поясной кошель. Понятно, что парень едва ли догадывается, какое зло таится в злачных местах этого города. Между тем обчистить какого-нибудь ротозея, пока он в обществе шлюхи предается романтическим утехам, — дело вполне обычное.

Обри Фаррингтон осушил кружку, с грохотом задвинул грубо сколоченный стул и потянулся за своей тростью. «Думаю, мне лучше держать ситуацию под контролем», — подумал он про себя.

Распушив гофрированные кружевные манжеты и смахнув воображаемую пылинку со своей безупречно чистой манишки, Обри вытянулся во весь рост и сделал вид, что собирается уходить. Уже занеся ногу, чтобы выйти в густой туман, он обернулся и увидел именно то, что ожидал увидеть: двое дородных головорезов торопливо поднимались по лестнице на второй этаж.

Лорд Фаррингтон вовсе не прикидывался добрым самаритянином, когда стал продираться обратно сквозь набитую людьми пивную. Он защищал свои собственные интересы. Калеб в его компании был щедр и не раздумывая покупал обедневшему дворянину еду и выпивку. Старому аристократу претила сама мысль о том, чтобы покорно дожидаться развязки. А ведь тут все очень быстро может закончиться: вздумай парень оказать сопротивление — двое мерзавцев запросто вышибут ему мозги.

Твердо сжимая в руке трость, Обри стал подниматься вверх по лестнице. Осторожно пользуясь тем, что в коридоре царил мягкий полумрак, он вынул из ножен, то есть из все той же трости, скрытую там рапиру. Забившись в небольшую нишу в стене и услышав доносящиеся из-за двери сладострастные стоны, лорд Фаррингтон улыбнулся. «Эх, стать бы опять молодым, но при этом знать то, что я теперь знаю», — подумал он, глубоко вздохнув.

Внезапно Обри услышал звук приближающихся шагов. В тот самый момент, когда дверь отворилась, он вбежал вслед за бандитами в комнату и прокричал Калебу:

— Шевелись, мой мальчик! Им нужны твои деньги и твоя жизнь!

Голова парня была сильно затуманена ромом, он незряче ворочал глазами и едва ли понимал, что, собственно, происходит. Рот Салли в ужасе раскрылся.

— Шевелись! — снова прокричал Фаррингтон. — Или ты хочешь сказать, что возня с этой шлюхой для тебя дороже жизни?! — спросил он, размахивая рапирой, которая со свистом рассекала воздух прямо перед носом одного из подонков.

— Черт побери, кто это? — заорал другой, толкая Калеба и в то же время потрясая здоровенной дубиной. — А говорила, что обо всем позаботишься! — продолжал вопить он, обращаясь уже к Салли, которая вся тряслась от ужаса.

— Вон! Вон! — кричал Фаррингтон. — Или о вас позабочусь я!

Последним взмахом рапиры он обратил негодяев в бегство. Минутой позже за ними последовала и Салли, подтягивая юбки и на ходу влезая в свою грязную ночную рубашку. Толпа завсегдатаев пивной дружно завыла в знак одобрения, когда двое мерзавцев сгребли девицу в охапку и вышвырнули за порог, попутно осыпая и ее, и друг друга проклятиями.

Лорд Фаррингтон, преследовавший наглецов до последнего, вновь взбежал по лестнице и вошел в комнату, где Калеб, вытянувшись на кровати, уже храпел в забытьи. Оглядев стройное и жилистое тело парня, Обри вновь пожалел о своей безвозвратно ушедшей молодости. Нет, было в этом Калебе что-то помимо его щедрости, что привлекало к нему старика. Он уже хотел прикрыть повалившегося на подушки ничком юношу каким-то грязным одеялом, как вдруг передумал. Мощным толчком Обри столкнул с постели бесчувственное тело, потом взял одеяло и набросил его на Калеба чуть ниже пояса. Аккуратно сняв с себя камзол и жилет, старик расправил покрывало и лег на кровать, положив рядом с собой трость, внутри которой, как известно, он прятал рапиру.

Поскольку обедневшему лорду негде было приклонить голову (владелица сдаваемой внаем квартиры выгнала его на улицу за неуплату долга), это место казалось ему не хуже любого другого. Когда молодой человек проснется, старина Обри расскажет, как в одиночку, без всякой посторонней помощи, он спас ему и жизнь, и кошелек. Прирожденный игрок, лорд Фаррингтон не сомневался в исходе своего предприятия. Устроившись поудобнее, он незаметно задремал, дожидаясь, пока Калеб проспится.

Уже занималась заря, когда парень заворочался во сне и стал бормотать себе под нос что-то невнятное. Заслышав эти звуки, лорд Фаррингтон мгновенно пробудился, и лицо его расплылось в самодовольной улыбке.

— Милый мальчик, — заговорил лорд Фаррингтон, прежде чем юноша успел заметить его присутствие, — как я рад, что ты проснулся и что с тобой все в порядке!

— Могу я спросить, что ты здесь делаешь? И как я очутился на этом жестком полу вместо того, чтобы провести ночь в своей постели?

Лорд Фаррингтон изложил ему события прошлой ночи. Калеб глядел на него с подозрением. И только ржавые пятнышки засохшей крови на острие рапиры (Обри сумел-таки слегка задеть одного из мерзавцев) убедили юношу, что лорд говорит правду.

Калеб внимательно ощупал привешенный к поясу кошель, в котором хранил бриллианты, потом долго шарил в карманах брюк, пока не нащупал там золотые монеты. Похоже, все было в порядке.

— Смею полагать, она вполне заслужила такую ночь, — сказал лорд Фаррингтон, имея в виду Салли.

— Еще как заслужила! — ухмыльнулся Калеб, смутно припоминая эту бесформенную глыбу плоти.

— Почему бы нам не заказать завтрак и не побеседовать немного? Мне хотелось бы обсудить с тобой кое-какие вещи.

— Все что угодно, лишь бы избавиться от этого мерзкого привкуса во рту, — пробормотал Калеб, глянув на свою короткую кожаную куртку, заляпанную спереди какими-то странными пятнами.

— Только подонки могут пить ром бутылками, — с отвращением сказал лорд Фаррингтон. — И это первое, о чем мне хотелось с тобой поговорить. А во-вторых, я обнаружил сегодня, что временно не при деньгах. Я оставил свой кошелек дома. Так что ты уж извини, но в этом смысле мне приходится рассчитывать на тебя.

Калеб торопливо кивнул. Он согласился бы на что угодно, чтобы побыстрей выбраться из этой вонючей комнатенки и проглотить какой-нибудь прохладительный напиток.

Расположившись в пивной возле самой лестницы, юноша терпеливо ожидал, когда же лорд Фаррингтон начнет обещанный разговор. Покончив с завтраком, старик элегантно извлек из рукава безупречно чистый носовой платок и легким движением вытер губы.

— Молодой человек, — начал он, — я вижу, что тебе нужен мудрый советчик. Помнится, накануне ты говорил что-то о корабле, о каком-то фрегате, кажется. Я еще тогда ответил тебе — да только ты уже обо всем позабыл, — что у меня есть план использовать этот твой корабль для зарабатывания денег.

Калеб сделал хозяину знак рукой, чтобы тот подошел и рассчитал его. Юношу явно не интересовали планы, которые собирался предложить ему этот хоть и пожилой, но очень сомнительный джентльмен.

— Выслушай меня, — настаивал лорд Фаррингтон. — Не так давно я кое-что слышал о корабле, вставшем на якорь в Марселе, во Франции. Так вот, — продолжал Обри, понизив голос и перейдя почти на шепот, — то был не столько корабль, сколько игорный дом на воде. Французы осуждали эту затею, но все же самые богатые и знаменитые люди из общества частенько туда захаживали. Владелец судна неплохо заработал на этом деле, — добавил лорд, подмигнув Калебу. — Теперь о том, в чем, собственно, заключается мое предложение. В настоящий момент я располагаю очень незначительным капиталом. Скажу тебе всю правду. Хозяйка, у которой мне приходилось снимать квартиру — до чего же подлая женщина, черт ее подери! — на днях буквально выкинула меня на улицу, не оставив ничего, кроме той одежды, что на мне, и моей верной трости. Я прожил жизнь, полагаясь лишь на собственную сообразительность и щедрость друзей… Короче, если бы мы попытались собрать вместе достаточно денег, чтобы купить все необходимое оснащение и соответствующим образом подготовить твой корабль, придав ему атмосферу игорного дома, то мы обязательно бы преуспели. У меня есть титул, между прочим законный, и еще я знаю, кто есть кто. Я могу предложить тебе свой богатый жизненный опыт и вкус к изящному. Все это обеспечит успех предприятию. Ну, что ты думаешь?

Поскольку Калеб не потрудился ответить на вопрос сразу, Обри решил подбросить еще одну приманку:

— Известно, что женщины высокого происхождения и с хорошими манерами частенько наведываются в такого рода заведения. Они не только тратят там свои денежки, но бывает, что оказывают услуги иного рода. Для здорового молодого человека вроде тебя лучшего дела, по-моему, не найти. Эта Салли хороша для какого-нибудь неотесанного мужлана, но не для нас с тобой! Понимаешь?

Калеб глубоко задумался. Это и в самом деле неплохая идея. Он получит возможность присматривать за своим отцом и Сиреной, которая должна рано или поздно объявиться в Англии. Не важно даже, когда именно. Узнав, где находится Риган, она уже не сможет себя сдерживать.

— Но как мы будем делить доход? — с хитрым прищуром осведомился Калеб.

Лорд Фаррингтон решил действовать смело и, надеясь на лучшее, выпалил:

— Пополам! Идет?

— Корабль мой, деньги мои. Кроме того, тебе не нужно будет платить за квартиру… Нет, пятьдесят процентов меня не удовлетворят.

Обри судорожно сглотнул. Он явно недооценил этого молоденького провинциала.

— Хорошо, — сказал старик, делая вид, что весьма неохотно готов уступить. — Мне — четверть, тебе — семьдесят пять.

Калеб покачал головой.

— Ты собираешься у меня жить и кормиться, причем и то и другое совершенно бесплатно? К тому же, ведь ты заядлый игрок, не правда ли?.. Думаю, десяти процентов для тебя будет более чем достаточно. Так что как хочешь: либо да, либо нет!

— Я соглашаюсь! — сказал лорд Фаррингтон, и лицо его расплылось в улыбке.

«Этому юному пройдохе следовало бы знать, — подумал он про себя, — что я с радостью согласился бы даже на два процента!»