Пленительные объятия

ГЛАВА 14

Обхватив руками колени, Калеб сидел на вычищенной до блеска палубе «Раны» и следил взглядом за бойкой возней рабочих, нанятых лордом Фаррингтоном и теперь выполнявших распоряжения этого на удивление подвижного и всегда аккуратно одетого старика. Юноша внимательно присматривался к тому, как втаскивались на борт обитые зеленым сукном столы, праздничные флаги, гирлянды и вообще все необходимое для переоборудования обычного корабля в плавучий игорный дом. В ясных глазах Калеба появилась тревога, едва он попытался представить себе выражение лица Сирены, когда она увидит, во что превращается ее судно. А в том, что рано или поздно мачеха это увидит, юноша не сомневался: не далее как сегодня утром лорд Фаррингтон сказал ему, что листки с объявлением об открытии их дома уже отпечатаны и весьма активно распространяются среди лондонской знати.

Долгие споры с Обри Фаррингтоном, утихшие совсем недавно, оставили в душе молодого человека неприятный осадок, но он все же был рад одержанной победе. Суть размолвки заключалась в следующем. Лорд Фаррингтон предложил вскрыть корпус судна и в этом месте устроить вход в виде некоего сообщающегося с пристанью портика, чем, безусловно, обрекал «Рану» на то, что она встанет на вечном приколе в гавани и со временем превратится в пошлый, дешевый «поплавок». Калеб сразу же отклонил это предложение, заявив, что отказывается от таких изменений, из-за которых корабль может стать непригодным для выходов в море. Старик в конце концов был вынужден уступить.

Плеск волн, мягкими шлепками ударявшихся в обшивку судна, оказывал на Калеба поистине гипнотическое воздействие. Парень пробежал глазами по верхушкам мачт, потом, облокотясь на планшир, посмотрел в воду и понял, что более всего он хотел бы сейчас выйти на своем корабле в открытое море. Он знал, что эта новая жизнь не для него, но со вчерашнего дня, когда Обри Фаррингтон объявил, что все необходимое для оснащения их дома вот-вот должно прибыть, у Калеба не возникала мысль о том, чтобы бросить начатое дело.

Да, еще вчера Калеб не верил, что согласится на предложение лорда. Сегодня, однако, все это стало реальностью.

Чайка с пронзительным криком ринулась вниз и, едва не черкнув крылом по воде, снова взмыла в небо. Калебу хотелось с кем-нибудь поговорить по душам. Что касается Фаррингтона, то старик рассуждал в основном об их совместном деле и о той прибыли, которую оно может принести. Если же Обри надоедало толковать о подобных предметах, он неизменно сворачивал на женщин. Других тем для беседы попросту не существовало. Неудивительно поэтому, что Калеб мечтал увидеть на борту своего корабля Виллема и Яна. Эти два морских волка могли бы вспомнить уйму правдивейших историй и отчаянных небывальщин, как делали когда-то на Яве. Господи, до чего же давно все это было, словно бы в какой-то другой жизни!

Однако едва в памяти забрезжили мучительно-сладкие воспоминания о Ригане и Сирене, Калеб постарался самым решительным образом выкинуть их из головы.

— Калеб, — сказал лорд Фаррингтон, кончиком трости дотрагиваясь до плеча юноши, — люди поговаривают, что в здешних водах орудуют пираты. Думаю, нам следует принять некоторые меры предосторожности, чтобы и свои денежки сберечь, и, конечно, обеспечить безопасность наших клиентов.

— Что ты сказал? — переспросил Калеб, не веря услышанному.

— Я говорю, что здесь, у южного побережья, орудуют пираты. Эту новость сообщили моряки с одного из кораблей ван дер Риса, на который было совершено нападение. Их судно было повреждено, груз отняли. Лишь по счастливой случайности они добрались на днях до порта. Так что нам необходимо принять меры, чтобы защитить себя и свое дело. Может быть, просто какое-то время переждать и не выходить в море, а?

Калеб уже не слушал. Корабль ван дер Риса! Неужели это дело рук Сирены? Нет, она бы не стала, хотя… Кто знает!

На верхней площадке широкой лестницы в доме Синклеров на Пэлл-Мэлл баронесса Хелен нервно расхаживала перед мужем, сэром Чарльзом, всем своим видом выражая крайнее возмущение.

— Можешь не извиняться, ты все равно допустил серьезную ошибку, пригласив на вечер старика Лэнгдома!

— Но, дорогая, — взмолился сэр Чарльз, — что я по-твоему должен был делать? Когда Стефан зашел ко мне, он уже знал, что все приглашения на твой маленький вечер давно разосланы и что он сам приглашения не получил. Он очень естественно предположил, что это наверняка случилось по вине его бестолковой домоправительницы. Я прекрасно понимал, к чему он клонит и, разумеется, не мог прикидываться дурачком.

— О, неужели? — воскликнула баронесса, смерив супруга ледяным взглядом. — Боже мой, Чарльз, когда ты наконец поймешь, что твой Стефан — хам и невежа. Ему не стыдно набиваться на приглашение, а ты, видите ли, стесняешься ему отказать или хотя бы притвориться, будто вообще не понимаешь, о чем речь. До каких пор все это будет продолжаться?

— Но сэр Лэнгдом, похоже, увлечен нашей прекрасной Сиреной, — невинно пролепетал барон, все еще надеясь оправдаться в том, что без ведома супруги пригласил на званый вечер неугодного гостя. — Да и Сирена, кажется, им заинтересовалась. Возможно, они составят друг другу хорошую партию…

— Только через мой труп! — ответила леди Хелен и, подобрав платье, стала спускаться по лестнице.

Не успела баронесса присесть на диванчик и слегка разгладить на нем покрывало из рубиново-красной парчи, как служанка объявила о прибытии Сирены Кордес и Стефана Лэнгдома. Леди Хелен встала и проводила обоих в гостиную, где семейство Синклеров коротало обычно вечера перед ярко пылающим камином.

Как всегда, баронесса не могла не восхититься красотой Сирены, на которой было сегодня роскошное шелковое платье с золотистым отливом, придававшее особое очарование ее хрупкой фигурке и оттенявшее прелесть густых темных волос. «И почему Тайлер в нее не влюбился? — с горечью подумала леди Синклер. — Что за странный у сына вкус? Неужели он совсем не разбирается в женщинах?» Впрочем, баронесса прекрасно понимала, что ее Тайлер вряд ли подходит этой огненно-страстной испанке.

— Вы сегодня великолепны! — искренне проговорила баронесса, легким кивком головы приветствуя Сирену.

— Спасибо, — улыбнулась сеньорита Кордес. — У вас чудесная гостиная, леди Синклер.

— Неудивительно, ведь все необходимое для ее отделки я заказывала в Испании, на вашей родине. Мне чрезвычайно приятно, что вам у меня нравится.

Сирена улыбнулась снова, на сей раз барону, подавшему ей шерри.

— Скажите, Сирена, — спросил сэр Чарльз, — приятным ли было путешествие в Ирландию?

Сеньорита Кордес сделала глоток шерри и посмотрела на барона поверх венчика своего хрустального бокала.

— Скорее… оно было интересным.

— Хотелось бы взглянуть на те кружева, что вы привезли из Уотерфорда, — сказала леди Хелен.

— Кружева и хрусталь, — поправила баронессу Сирена. — Обещаю, вы получите от меня в качестве скромного подарка самое изящное и дорогое стекло, которое мне когда-либо приходилось видеть. Груз прибудет в течение двух-трех дней. Что же касается кружев, то я также с удовольствием их вам покажу, но несколько позднее… скажем, через неделю. Я весьма признательна Тайлеру, что именно в Ирландии он посоветовал мне разместить деньги. Уверяю, еще ни у одной женщины в Лондоне не было таких кружев и лент.

Барон Синклер, которого всегда интересовал не столько сам товар, сколько получаемая с его продажи прибыль, быстро утратил интерес к беседе двух дам и решил поговорить со Стефаном.

— Вы слышали, — спросил он сэра Лэнгдома, — что на судно ван дер Риса напали пираты и похитил весь груз?

— Да все уже об этом слышали, — негромко ответил Стефан. — Подумать только, у самых берегов Англии орудуют пираты! Нет, подобное положение вещей просто нетерпимо, на мой взгляд!

— Говорят, Риган пришел в бешенство, когда его известили о случившемся, и все допытывался, кто командовал пиратским судном. Голландцу почему-то особенно хотелось узнать, не была ли у них капитаном женщина. Честное слово, Стефан, я отказываюсь тут что-либо понимать!

— Несколько лет назад, — вмешалась в разговор Сирена, поставив свой бокал на столик и глядя прямо в глаза барону, — в Ост-Индии ходило множество легенд о женщине-пирате. В них рассказывалось, что ни один, даже самый опытный и отважный моряк не мог с ней сравниться. Она сражалась наравне с мужчинами и в то же время была редкой красавицей. Люди называли эту даму Морской Сиреной. Впрочем, нетрудно было догадаться, что и вкладчики, и сами хозяева голландской Ост-Индской компании награждали ее иными именами, гораздо менее звучными.

При этих словах сеньорита Кордес улыбнулась, и холодный, загадочный блеск ее глаз не ускользнул от внимания Стефана, проникавшегося все более глубоким чувством к этой непостижимой женщине.

— Одни говорили, — продолжала она, — что Морская Сирена — миф, выдумка, другие уверяли в обратном. Когда менеер ван дер Рис прибыл из Ост-Индии, я сама у него спрашивала, стоит ли воспринимать всерьез эту историю. Он мне ответил, что нет и что никакой женщины-пирата никогда и не было, а если и была, то теперь уже давно лежит в могиле или где-нибудь на дне морском. Учитывая все сказанное, я, право же, не могу понять, почему менеер ван дер Рис так обеспокоился. Не потому ли, что слухи о его финансовых неурядицах в самом деле имеют под собой определенную почву?..

— Как бы то ни было, — вновь заговорила Сирена, выдержав многозначительную паузу, — я нисколько не сомневаюсь, что именно пираты напали на его судно. А сегодня, например, Тайлер рассказал мне нечто более ужасное. Он сказал, что эти мерзавцы, по слухам, собираются продать ван дер Рису его же собственный груз, причем по двойной цене. Полное безобразие, как вы полагаете?

— Да, печальная история, — пробормотал Стефан, потягивая вино. — Возможно, именно этим и объясняется странное поведение Ригана, когда он в последний раз заходил к Камилле, равно, впрочем, как и его недавней стычкой с уличными хулиганами, из-за которой у него теперь отвратительный шрам на правой щеке.

— Вы говорите об этом с такой горечью, — сказала баронесса, метнув в сэра Лэнгдома откровенно насмешливый взгляд, — как если бы несчастья Ригана были вашими собственными невзгодами… Кстати, о Камилле. Как поживает наша крошка?

— Очень довольна помолвкой. А вы же знаете, Хелен, счастье дочери для меня превыше всего… На последнем балу, — продолжал Стефан, чувствуя, что теперь его очередь немного уязвить баронессу, — ей удалось-таки развеять мрачное настроение Ригана. Он просто очарован Камиллой, уверяю вас. Стоит только взглянуть, как он пялится на нее, и сразу все становится понятно. Честное слово, ван дер Рис без ума от моей дочери и ведет себя как мальчишка!

— А вас не беспокоит, сэр Лэнгдом, что Риган годится ей в отцы? — рассмеялась Сирена. — По совести говоря, я нахожу, что вы, англичане, слишком снисходительны к своим детям и порой балуете их сверх всякой меры.

— Ничего подобного! Камилле нужна надежная опора в жизни, — твердо заявил сэр Лэнгдом, желая отстоять честь дочери и ее право выбирать себе жениха по вкусу.

— Но ведь такой опорой может послужить и отец, — не согласилась Сирена. — А муж, — добавила она игриво, — муж должен исполнять некоторые другие обязанности, куда более интимного свойства.

— У девочки есть своя голова на плечах, — вздохнул Стефан, — и если она выбрала Ригана, что я могу с этим поделать? Кроме того, наш общий знакомый не только весьма богатый человек, но и человек, способный искренне полюбить женщину. Камилла тоже его любит. Право же, моя бедная крошка, выросшая, увы, без матери, не так безрассудна, как, может быть, некоторым кажется…

«Так все-таки Риган или его деньги? — подумала Сирена. — Видимо, последнее». Решив так, она с заговорщическим видом подмигнула баронессе, причем царственная леди отнюдь не погнушалась ответить ей тем же.

Прием удался на славу. К Сирене и Стефану некоторое время спустя присоединилось еще несколько пар, и все по достоинству оценили щедрость и гостеприимство Синклеров.

Благодаря тому, что леди Хелен отнеслась к сеньорите Кордес с поистине материнским участием, высшее общество приняло эту экстравагантную гостью из Испании с распростертыми объятиями. Она была красива, умна, богата — чего ж еще? Если какие-то иные качества и требовались женщине, чтобы стать любимицей света, то никто не решался заметить, что их нет у Сирены. Одним словом, лондонский свет безоговорочно принял ее в свой достаточно узкий и ограниченный круг, что, конечно, означало огромный успех сеньориты Кордес.

Несколько позднее, когда вечер уже подходил к концу и большинство гостей разъехалось, леди Хелен и Сирена устроились поболтать в уголке гостиной, в то время как барон и Стефан отправились в библиотеку выкурить по сигаре.

В комнату вошел Тайлер, вернувшийся с какого-то званого вечера. Его карие глаза вспыхнули при виде Сирены. Он поздоровался с матерью, а затем нагнулся, чтобы поцеловать руку сеньориты Кордес.

— Как вы сегодня элегантны, Тайлер, — улыбнулась Сирена. — Интересно, кто была та счастливица, которая удостоилась чести танцевать с вами?

— Так, одна довольно забавная дурнушка, — с кислой миной ответил Тайлер. — Ее матушка чуть ли не силой затащила меня на этот вечер, а поскольку все их семейство — мои клиенты, я не мог отказать.

— Скажи, сынок, — снисходительно улыбнулась баронесса, — много ли мы потеряли от того, что не были там?

— Да нет… Все, в общем, было как обычно: роскошный стол, шампанское, танцы… Музыканты во многом оставляли желать лучшего. Впрочем, разговоры гостей оказались занятными и по-своему даже не лишенными остроумия. Риган ван дер Рис, например, рассказывал, как на его корабль напали пираты. Кажется, эти мерзавцы теперь предлагают продать ему захваченный груз по двойной цене!

— И как же голландец намерен поступить? — спросила баронесса, глядя то на Тайлера, то на Сирену и стараясь понять, нет ли между ними тайного сговора.

— Риган сказал, что у него нет выбора, — невозмутимо ответил Тайлер. — Он должен во что бы то ни стало вернуть свой товар обратно, иначе его репутация может сильно пострадать. А этого следует избегать любой ценой, особенно если ваше дело еще только начало оперяться.

— Боже мой, какой ужас! — покачала головой Сирена, сама удивляясь тому, насколько хорошо разыграла сострадание.

— Прошу прощения, мне хочется немного отдохнуть, — сказал Тайлер, давая понять, что собирается уходить. — Я очень устал сегодня, — пояснил он и, подмигнув украдкой Сирене, вышел из комнаты.

Беседа между тем продолжалась своим чередом.

— Голландцу ни в коем случае не следовало соглашаться на требования пиратов, — раздраженным тоном заявил Чарльз Синклер. — Поступая таким образом, он подвергает риску всю британскую торговлю. Да-а, — повернулся барон к Стефану, — давно уже Лондон не видал ничего подобного!

— Жаль, что мы не дождемся конца этой истории, — вмешалась в разговор леди Хелен. — Нам скоро предстоит отправиться в Шотландию. Кое-какие финансовые вопросы, — пояснила она, обратившись к Сирене. — Так что, возможно, мы уже не узнаем, каким образом господин ван дер Рис уладил свои дела, если, конечно, это ему удастся…

— Прежде чем вы уйдете от нас, Стефан, я хотел бы поговорить с вами об одном деле, — бесцеремонно прервал баронессу сэр Чарльз, не желая слушать, как она опять начнет бранить мрачную, неприветливую Шотландию и называть ее обитателей варварами. — Не далее как сегодня днем мы с приятелями беседовали о том, что юные сыны отечества лишены у нас возможности на достойном уровне обучаться искусству фехтования. Многим из нас тут же захотелось устроить что-нибудь вроде частной школы. Естественно, ваше имя упоминалось в ходе беседы неоднократно. Мы решили, что это могло бы стать выгодным предприятием и привлечь отпрысков богатых семейств Лондона. Конечно, пока это лишь краткосрочный проект. Так вот, мы хотели бы, чтоб вы к нам присоединились, поскольку уже одно имя столь искусного фехтовальщика весьма ощутимо поможет нам при наборе учеников. Предполагается, что плата за обучение будет довольно высокой, но вам, сэр Лэнгдом, разрешается не участвовать в финансировании этого начинания. Вашим взносом будут активные занятия с учениками. Что касается прибылей, то мы надеемся на лучшее.

— Ах, Стефан, — пролепетала Сирена, — как многого я о вас еще не знаю! Мне и в голову не приходило, что вы можете оказаться отличным фехтовальщиком…

— Не просто отличным, — сказал сэр Чарльз, звучно похлопав Лэнгдома по плечу, — а самым лучшим. Насколько мне известно, он не проиграл еще ни одного поединка.

— Надеюсь, вас не очень огорчает это мое увлечение? — с тревогой в голосе спросил Стефан. — Некоторые женщины неодобрительно относятся к подобным вещам.

— Нет, что вы, совсем напротив. Я считаю, что отменное владение шпагой или рапирой делает честь любому мужчине. Может быть, когда-нибудь вы и со мной соблаговолите немного позаниматься. Я слышала, что во Франции, например, знатные дамы чуть ли не поголовно увлечены фехтованием.

— Я буду счастлив дать вам несколько уроков, — с медоточивой улыбкой отозвался сэр Лэнгдом. — Время и место предоставляю выбирать вам самой…

На обратном пути со Стефаном произошла заметная перемена. Он полностью ушел в себя. Сирене показалось, что старик погрузился в размышления о школе фехтования. Между тем сэр Лэнгдом был на удивление неразговорчив и выдавливал из себя несколько слов лишь тогда, когда его о чем-нибудь спрашивали. В течение всего путешествия с Пелл-Мэлл на Кинг-стрит — весьма, впрочем, недолгого — Сирена пристально вглядывалась в этого человека, ставшего в последнее время ее постоянным спутником. Несмотря на свой возраст, Стефан был все еще довольно красив и имел атлетическое телосложение. Постоянные упражнения с рапирой или шпагой поддерживали Лэнгдома в прекрасной физической форме. Лунный свет, проникавший сквозь окошко кареты, посеребрил его почти не тронутую сединой шевелюру, и Сирене подумалось, что в молодости Стефан пользовался, по-видимому, репутацией отчаянного повесы и донжуана. Временами испанка, спохватываясь, замечала, что Стефан смотрит на нее с нескрываемым вожделением, но это не сердило ее, напротив, она чувствовала себя польщенной вниманием столь родовитой особы. Сирене приятно было знать, что, хотя Риган и отверг ее, она по-прежнему способна разжечь пламя страсти в мужчине, возбудить в нем желание, и тем более приятно, если этот мужчина так же хорош собой, как сэр Лэнгдом.

Догадавшись о чувствах своего спутника, сеньорита Кордес придвинулась к нему ближе и положила его руку себе на плечо.

— Боже мой! Сирена, как вы прекрасны! — прошептал Стефан, жадно приникая к ее горячим соблазнительным губам.

«Этот Лэнгдом, пожалуй, интереснее, чем я думала», — мысленно улыбнулась сеньорита Кордес, уступая его настойчивым объятиям и не противясь даже тому, чтобы сильная мужская рука, коснувшаяся ее груди, немного помедлила.

Когда экипаж подъехал к дому, Сирена высвободилась из объятий Лэнгдома, чтобы тот не подумал, будто ему будет позволено остаться у нее на ночь…

Погрузившись в счета и бумаги, Риган сидел в своем холодном, нетопленном офисе. Час был поздний, голова раскалывалась, выстроившиеся длинными столбцами цифры плыли перед глазами. Если б ван дер Рис имел в запасе больше времени, он добился бы расцвета своего предприятия. Он мог бы, например, перевести имение Сирены в наличные деньги, и это помогло бы обеспечить надежные тылы. Нет, не стоило Ригану начинать сразу в таких крупных масштабах, располагая весьма незначительным капиталом. Глупо надеяться, что самоотверженный труд непременно гарантирует успех. А теперь еще этот Тайлер потребовал для Сирены акции вместо процентов! Не найдя другого выхода, Риган уступил. Он не мог следить за делами на море и на суше одновременно! Господи, какой простой и приятной была когда-то жизнь в Батавии! И что только его заставило перебраться сюда, в Англию? Если бы он остался на Яве, между ним и Сиреной все как-нибудь само собой уладилось. А теперь, когда уже и она прикатила в Лондон, дела пошли хуже некуда…

Внезапно Ригану привиделась Камилла, и он стал усердно тереть болевшие от напряжения глаза. Придется назначить свадьбу на ближайшее время, а затем сразу же овладеть приданым невесты. Конечно, только на время, пока он не расплатится с долгами. Уж как-нибудь Риган объяснит Камилле в чем дело и пообещает вернуть все до последнего пенни. И выполнит обещание, ибо он усвоил твердо: нельзя посягать на деньги своей супруги.

Уже не было смысла возвращаться к подсчетам. Риган уставился на колонки цифр и поймал себя на том, что, несмотря на свою усталость, ему хочется, чтобы итоговая сумма оказалась неверной, а это означало бы, что нужно продолжать работу. В самом деле, зачем лгать себе? Почему не признаться в том, что домой ему идти не хочется? У него попросту нет дома… Ригану вспомнился его особняк в Батавии, и он мысленно сравнил его с тем, который занимала теперь на Кинг-стрит Сирена. Господи, где бы она ни поселилась, там у нее и дом, да-да, именно дом, а не просто крыша над головой… Да и фрау Хольц усердно следит за чистотой, не то что его теперешняя бестолковая домоправительница…

Внезапно, за какие-то доли секунды, перед глазами Ригана пронеслась вся его жизнь, и он понял, что самая серьезная ошибка была им допущена уже в зрелые годы, более того — совсем недавно, причем такая ошибка, которую очень нелегко исправить. Для этого ему нужно отправиться к Сирене и признаться в собственной неправоте. А после объяснить Камилле, почему свадьба отменяется. Нужно также увидеться с Калебом. Пусть парень знает, что сеньорита Кордес победила и на этот раз. Напоследок же необходимо прекратить начатое дело и объявить о своем фиаско…

— Нет, ни за что! — вскричал Риган, ударяя кулаком по столу. — На этот раз я не сдамся. Если мне удастся провернуть очередную отгрузку товара в Шотландию, то положение еще можно исправить… Кстати, тут мне может помочь Калеб: он бы доставил груз и дождался оплаты…

Итак, первое, что нужно сделать утром, — это разыскать сына и предложить ему нечто вроде сделки. В то же время следовало бы все же продумать, как себя повести в случае, если дело придется ликвидировать.

Закрыв дверь, Риган вышел в пепельно-серые предрассветные сумерки. Опустив голову, брел он по извилистым аллеям в направлении Лайм-стрит и чем ближе подходил к дому, тем тяжелее становилась его походка. Страшно хотелось спать, глаза слипались. Тонкий, в форме буквы «С», шрам на щеке был по-прежнему хорошо заметен. Ощупав его кончиками пальцев, Риган вновь почувствовал глубину своего унижения. Сирена как бы оставила на лице ван дер Риса свою подпись. Разум подсказывал, что это простое совпадение, но в глубине души Риган не сомневался, что, возникни у Сирены такая возможность, она вырезала бы свое имя и на груди у него, и даже на лбу. Слава Богу, что недавно отпущенная борода наконец-то прикрыла немного этот позор…