Глава 16

Поппи нравилось делать несколько дел одновременно. В данную минуту — наблюдать за размещением картин из ее последнего собрания и думать о меню ужина для близких друзей, который они с Лайамом давали в ближайшую субботу.

А утром, составляя список поручений для Габи, Поппи с удовольствием размышляла о свадебном наряде, который она наденет на следующий уик-энд. Более того, она параллельно ухитрялась разбирать почту, отделяя важное от неважного, и одновременно взвешивала «за» и «против» молниеносного визита в Лондон с целью удивить первого мужа перед тем, как сочетаться браком со вторым.

Эта умственная гимнастика взбадривала Поппи и придавала ей значимости в собственных глазах.

— Я думаю, «Девушку с облаками» нужно повесить следом за «Живой энергией», — сказала она Габи, делая шаг назад и сосредоточенно хмурясь.

Стоя на высокой металлической стремянке, Габи вела опасную борьбу с двумя большими холстами в широких рамах из нержавеющей стали. Она поставила тяжелые картины на верхнюю ступеньку стремянки и недоуменно рассматривала их, — гадая, где тут «Девушка», а где «Энергия». Что та, что другая выглядели так, словно на полотно вылили несколько горшков краски, а потом по нему прогарцевал веселый щенок.

Поппи видела ее колебания и выходила из себя. Она терпеть не могла глупость в любой форме. Честно говоря, она уже давно подумывала уволить Габи и нанять кого-нибудь потолковее. Кого-нибудь наделенного большей сообразительностью и вкусом.

— Оставь, Габи, я сама займусь ими, — недовольно сказала она. — Лучше позвони в аэропорт и закажи мне билет до Лондона на воскресное утро.

— А обратный билет заказывать? — спросила Габи, довольная тем, что можно слезть со стремянки и поставить картины на пол.

— Ну, не думаю, что я останусь в Англии насовсем… хотя это было бы неплохо, — с тайной усмешкой добавила Поппи.

Окончательно уничтоженная, Габи поплелась прочь.

Поппи слышала, как девушка вежливо разговаривает со служащим аэропорта, и укреплялась в решимости уволить ее. Но только после свадьбы. Есть слишком много рутинной работы, на которую у нее, Поппи, просто нет времени. Пусть ее делает Габи, раз уж она здесь. Помощница она никудышная, но в качестве девочки на побегушках сойдет.

Поппи слегка удивилась и обрадовалась тому, что все-таки решила слетать в Лондон. Пару раз она говорила об этом с Лайамом.

— Им будет приятно увидеть меня, так сказать, в первобытном состоянии еще до того, как мы с тобой поженимся, ты не находишь, милый? Должно быть, им сейчас слегка не по себе. А после свадьбы они останутся совсем одни, бедняжки.

— Радость моя, ты абсолютно права, — сказал Лайам, решивший, что Поппи хочет соблюсти старомодные европейские правила хорошего тона, относящиеся к такой деликатной вещи, как развод.

— Ты ведь не станешь возражать, правда, милый? У тебя нет никакого повода для ревности!

Лайам капризно улыбнулся и заявил, что станет безумно ревновать; конечно, это ему и в голову не приходило. Как всякий человек, разбогатевший без посторонней помощи, Лайам не испытывал никакой зависти к этому моралисту Франсуа Рожье с его высокими принципами и низким доходом.

Бедная Леонора и бедный Франсуа, говорила себе Поппи. Они будут такими одинокими. У нее вошло в привычку повторять эту фразу, ибо лукавый и жестокий внутренний голос нашептывал ей на ухо, что бывшая семья вовсе не собирается тосковать по ней. Наоборот, они хотят передоверить свои чувства некоей Зое Пич. Особе, о которой она, Поппи, не знает ничего, если не считать совершенно не характерного для Франсуа пылкого описания ее достоинств.

После того вечера, когда Поппи разговаривала с Франсуа и пыталась побольше узнать о его новом увлечении (что было вполне естественно и объяснялось заботой об интересах ребенка), ей стал регулярно, являться, образ этой таинственной узурпаторши.

Габи вернулась и сказала:

— Я, заказала билет. Рейс в восемь тридцать. Первый класс.

— Отлично. Какой аэропорт? Джона Фицджеральда Кеннеди?

— Ла-Гардия.

— Ох, Габи, как я ненавижу Ла-Гардию! Такая даль! Неужели не было рейса из Джей-Эф-Кей?

Поеживаясь под недовольным взглядом Поппи, Габи объяснила:

— На то время, которое вам нужно, не было. И первого класса тоже. Я заказала вам билет на вертолет до Ла-Гардии. Он долетит туда за пять минут.

— Ну ладно, — проворчала Поппи. — Хотя если бы ты была понастойчивее, что-нибудь наверняка нашлось бы. С этими служащими не следует церемониться!

Габи закусила губу. Что ни сделаешь, все не так. И еще нотации читают, как маленькой. Хватит с нее унижений, не будет она больше работать в галерее Кинг! Поппи всегда была упрямой и привередливой. А сейчас, перед свадьбой, совсем озверела. Придирается к каждому пустяку…

Иногда Габи сомневалась, что Поппи так уж мечтает выйти за Лайама. Может, Лайам Кинг очень влиятельный, страшно богатый и сексуальный, хоть и лысый. Подумаешь, Джек Николсон тоже лысый. Но Габи была очарована стоявшей на хозяйкином факсе фотографией маленькой дочки и бывшего мужа Поппи.

По мнению Габи, Франсуа Рожье был сногсшибательно красив; скулы как лезвия мечей, задумчивые темные глаза и чудесные длинные губы, суровые и в то же время удивительно нежные. А девочка настоящая куколка — хорошенькая, умненькая и ужасно славная.

Габи много раз задумчиво смотрела на эту семейную фотографию, мечтая о любви и взаимном доверии. Сама она еще не нашла себе подходящего человека. Одни случайные любовники. И что хорошего в этой хваленой сексуальной свободе?

А сейчас, глядя на беспокойное выражение лица Поппи, разговаривавшей по телефону с Лайамом и одновременно подписывавшей заранее составленные Габи письма, девушка думала о том, что ее хозяйке не следовало уезжать из Лондона. Жила бы в своей Англии и наслаждалась старомодным семейным счастьем…


Поппи сидела в вертолете и любовалась панорамой Манхэттена — бесчисленными небоскребами, сверкающими стеклом и сталью в лучах рассвета, и рекой, петляющей у их подножия. Просто дух захватывало.

Вертолет то и дело проваливался в воздушные ямы, и панорама плавно покачивалась. Один из пассажиров не выдержал этого зрелища, схватился за живот и зажмурился. Поппи только улыбнулась и выгнула шею, чтобы лучше видеть. Она никогда не боялась летать, обожала острые ощущения, скорость и риск. Похоже, у рейсов из Ла-Гардии были свои преимущества.

Однако протискиваясь сквозь толпу, она быстро изменила свое мнение. Аэропорт больше напоминал автобусную остановку в часы пик. В Джей-Эф-Кей и Хитроу умели избавлять пассажиров первого класса от всяких хлопот. Здесь же творился настоящий хаос.

Поппи с досадой смотрела по сторонам. Шум, неразбериха, анархия, люди, снующие туда и сюда. Бестолковщина.

Какая-то женщина задела ее ногу острым краем чемодана, и дорогие колготки тут же поехали от лодыжки до бедра. Поппи чертыхнулась. Зачем ей понадобилось это дурацкое путешествие? Лететь через Атлантику ради того, чтобы провести несколько часов с бывшим мужем? Вот дура!

Внезапно Поппи осенило, что истинной причиной ее сумасбродного желания лететь в Англию было вовсе не желание увидеться с ее «маленькой семьей», а просто потребность побыть с Франсуа. Ее первым любовником. Первым мужчиной, к которому она испытала настоящее чувство.

Перед ее умственным взором предстал честолюбивый молодой фоторепортер бульварной парижской газетки, которого она полюбила, едва выйдя из отроческого возраста. Высокий, узкобедрый, смуглый, слегка небрежный, облаченный в поношенную черную кожаную куртку и, тем не менее, ужасно элегантный.

Он поразительно отличался от тех веселых и шумных молодых людей, которых знала Поппи. В Франсуа были сила, вес и целеустремленность. Его сдержанность очаровывала и подчиняла: за ней скрывалось нечто загадочное и непостижимое. Скорее всего, Поппи привлекло то самое фанатичное стремление Франсуа к совершенству, которое впоследствии начало ее раздражать, а потом не раз доводило до белого каления.

После полуторамесячных летних каникул, проведенных в Париже, Франсуа окончательно пленил ее. Поппи не сомневалась, что он испытывал к ней те же чувства.

Ее родителям он тоже нравился, но они не считали Франсуа выгодной партией для дочери. Что он мог предложить ей кроме несомненного таланта и обаяния? Фотография — профессия несерьезная. Не чета военной службе или адвокатуре.

Сопротивление родителей только подлило масла в огонь: Поппи бросила остатки сомнений и в следующем году вышла за него замуж, после чего они счастливо прожили еще два-три года. Затем неземная любовь, как водится, прошла, сменившись чем-то более спокойным и прочным. И это тоже было совсем неплохо. Теперь, вспоминая прошлое, она понимала, что роковую роль в их семейной жизни сыграло рождение Леоноры. Тут впервые обнаружилось, что они придерживаются разных жизненных принципов. Из-за несходства взглядов на воспитание ребенка в их отношениях возникла трещина, которая постепенно превратилась в бездонную пропасть.

Но, несмотря на трудности, Франсуа по-прежнему любил Поппи и заботился о ней. Даже увлечение Лайамом не повлияло на его отношение к ней. А это еще больше выводило Поппи из себя, потому что она терпеть не могла чувствовать себя виноватой…

У Поппи похолодело в животе. Нет, прошептала она, нет! Чары Франсуа утратили над ней власть много лет назад! Но ее стойкая убежденность в собственной правоте внезапно рухнула и рассеялась по ветру, как горсть конфетти.

Она наклонилась и подняла сумки. Очередь быстро продвигалась. Регистрационная стойка была совсем рядом.

Неужели я подсознательно хочу вернуть Франсуа? — в ужасе подумала она. Неужели я лечу в Лондон, чтобы постараться вернуть его? Эта мысль потрясла Поппи. С ее первым браком давно покончено. Мосты сожжены.

Кроме того, она любит Лайама. Они подходят друг другу, их чувство выдержало проверку временем. Все люди постепенно меняются, развиваются, заводят новые знакомства…

Да, да, да! — громко кричал внутренний голос. Куда ты собралась? Это сумасбродство, глупость, безумие! Она оглянулась по сторонам, увидела толпу людей, торопившихся разлететься по миру, и ощутила желание просто взять и уйти. Вернуться в галерею. Заняться работой. Позвонить Лайаму.

На мгновение она закрыла глаза, охваченная сомнением и неуверенностью. Очередь неумолимо несла ее вперед как волна, готовая разбиться о берег.

Поппи глубоко вздохнула и заставила себя принять решение. Она сильная женщина и сама себе хозяйка. Конечно, она может позволить себе увидеться с человеком, который когда-то был очень дорог ей, с отцом ее ребенка. И с самим ребенком тоже. Это лишний раз докажет, насколько она привязана к Леоноре. Не всякая мать полетит к дочери, чтобы побыть с ней накануне бракосочетания с человеком, который не приходится ребенку отцом.

Поппи подошла к стойке, положила на нее билет, поставила сумки на весы и принялась следить за качающейся стрелкой.



Загрузка...