Плотское желание

16

ДАНТЕ

С того самого момента, как Эмма покидает мой пентхаус на следующее утро, я хочу увидеть ее снова. Я никогда ни к кому не испытывал таких чувств. У меня никогда не оставалась женщина на ночь, но после того, как мы с Эммой, задыхаясь и потея, упали на простыни, я не мог представить, что попрошу ее уйти. Я хотел, чтобы она осталась здесь навсегда, чтобы ее голова лежала рядом с моей, а ее темные волосы путались вокруг ее лица.

Утром я проснулся раньше нее и некоторое время просто наблюдал за ней. Она выглядела красивой, умиротворенной, макияж, нанесенный накануне вечером, все еще лежал на ее глазах, а волосы все еще вились. Мне хотелось протянуть руку и провести пальцами по линии ее руки, по изгибу плеча, по острому углу ключицы. Я хотел снова и снова касаться каждого ее сантиметра, как карты, которую не терпится изучить.

Секс с ней ничуть не притупил моего желания. С каждым разом, когда я с ней, я хочу ее все больше. Это как тяга, зависимость, которая поселилась в моих костях, и единственное, что может облегчить ее, это то, что она со мной.

Но, к сожалению, следующий раз произойдет только через неделю.

Мой желудок скручивается, когда я вспоминаю, почему это происходит, вытесняя из головы все хорошие воспоминания об Эмме, просыпающейся в моей постели, и о том, какая она мокрая в душе, заменяя их стрессом от того, что ждет меня впереди.

Дон Фонтана, глава сицилийской семьи, находится в Лос-Анджелесе. Он здесь со своим подчиненным, якобы в "отпуске", но мы с братьями должны поужинать с ним. Я предложил устроить ужин в семейном особняке, но Фонтана отказался, настояв на том, чтобы мы встретились в ресторане, который принадлежит ему.

Это демонстрация власти, и я не питаю иллюзий, что это что-то другое. Я отвожу нашу семью от старых порядков, и Фонтана хочет напомнить мне, кто здесь главный. Но я не боюсь его.

У него есть власть лишить меня членства в Семье, но не более того. Он не может отнять состояние, которое накопил мой отец и разделил между мной и моими братьями и сестрой, и он не может отнять мою фамилию, на которой я строю собственную империю. Это одна из причин, по которой я хочу вытащить нас из нелегального дерьма — я не хочу, чтобы Фонтана имел надо мной такую власть. Если наша империя не построена на фундаменте связей, которые он может разорвать, то его доброжелательность и одобрение не будут иметь значения.

Я не намерен позволить ему увидеть, как я дрогну.

К сожалению, это означает, что у меня не так много времени, чтобы позволить Эмме занять мои мысли. Я отправляю ей сообщение, чтобы она знала, что я надеюсь, что она благополучно добралась до дома, и получаю в ответ короткий ответ:

ЭММА: Все в порядке. Спасибо, что спросил. Увидимся на выходных.

Вот и все. Ни намека на то, что она хочет увидеть меня до этого, ни даже намека на продолжение нашего разговора. Я чувствую, как она отстраняется, отдаляется от меня, и это полная противоположность тому, чего я хочу. Но если не пойти в ее салон, что, как я знаю, ее расстроит, или поехать к ней домой, чего она наверняка тоже не хочет, то я мало что могу сделать прямо сейчас. А мне нужно сосредоточиться на визите Фонтаны и на том, что это значит для моей семьи.

Аиды нет, но ее все равно не приняли бы — еще одна грань мафии старой школы, которую я не одобряю. Насколько я понимаю, она имеет такое же право знать, что происходит в делах нашей семьи, как и все остальные, но Фонтана так не считает. Скорее всего, он даже не пустит ее на порог. Ходят слухи, что его дочь в последнее время имеет в семье больше влияния, чем обычно полагается женщине на Сицилии, но все это делается под прикрытием ее мужа, младшего босса Фонтаны.

Фонтана никогда бы не позволил женщине сесть по правую руку от себя, даже своей дочери.

Лоренцо, Кармин и я выезжаем к месту встречи — итальянскому ресторану, отмеченному звездами Мишлен, которым владеет Фонтана. Кармин в кои-то веки прилично одет, я в этом убедился, а Лоренцо выглядит как сын мафиози. Я знаю, что он с нетерпением ждет этой встречи. Если бы он управлял семьей Кампано, мы бы не стали удаляться от Сицилии. Он скорее будет в кармане у Фонтаны, чем вне его.

Вокруг ресторана усиленная охрана. Он закрыт на время встречи, и я не могу удержаться, чтобы не закатить глаза на шоу, которое устраивает Фонтана. Это напоминает времена, когда боссы мафии собирались в задних комнатах пиццерий и бистро, которые они держали, чтобы скрыть свой незаконный бизнес, но в гораздо более широком масштабе, чтобы напомнить нам о своей власти и богатстве. Что ничто не сможет подорвать его место в Семье, как бы кто ни старался. А многие пытались.

Нас проводят на верхний этаж, откуда открывается вид на чистейшую кухню и город за ее пределами. Фонтана сидит во главе большого круглого стола, перед ним на деревянной доске лежит буханка хлеба с блюдом оливкового масла и травами. Рядом с тарелкой стоит бокал красного вина, и он тихо разговаривает с кем-то, сидящим рядом с ним, — смуглым светловолосым мужчиной в безупречно сшитом костюме.

Я сразу же узнаю этого человека — Андре Леоне. Зять Фонтаны и его новый подчиненный.

— Дон Кампано! — Фонтана поднимается со своего места, произносит мое имя с веселостью, которая, как я знаю, совершенно фальшива, и протягивает мне руку для рукопожатия. — Я рад, что мы смогли встретиться. Присаживайся.

В его голосе слышится веселье, но это не приглашение. Если я попытаюсь уйти, он воспримет это как оскорбление, и за это придется заплатить. Я знаю это так же хорошо, как и все остальное.

— Рад видеть вас снова. — Ложь легко слетает с моего языка, это та фальшивая банальность, которую меня всю жизнь учили произносить в случае необходимости. — Вы, конечно, помните моих братьев.

— Конечно. Лоренцо и Кармин. Рад видеть и вас. — Фонтана повторяет за мной, и в ушах звенит фальшь. Никто ничего не имеет в виду. Фонтана был бы счастлив видеть меня мертвым, если бы я хоть как-то противостоял ему, а я не испытываю к нему любви. Он видит во мне пятно на фамилии, разрушающее все, над чем трудились три последних поколения, и если бы он мог остановить меня, то сделал бы это.

Мне до боли хочется увидеть Эмму. Сидеть в ее теплой кухне и наблюдать за ее движениями. Сидеть рядом с ней на пляже. Слушать, как она говорит со мной об искусстве, как рисует его на моей коже. Я всегда знал, что мне хочется больше нормальной жизни, чем та, в которой я родился, но я никогда не понимал, насколько, пока не начал…

Я прерываю мысль, не успев ее закончить. Конец этого предложения принесет мне только боль, сегодня, как никогда, когда мне нужно сосредоточиться на разговоре.

— Я слышал, ты был очень занят. — Фонтана не обращает внимания на официанта, который подходит к нашему столику и раскладывает меню из плотной карточной бумаги с толстым шрифтом. Вино наливают всем нам, но я пока не притрагиваюсь к своему. — Курорт в Вегасе, как я слышал. Ты все дальше отходишь от сделок, которые заключил твой отец. У тебя будет спад доходов, знаешь ли.

— Мы справимся с этим. Прогнозы по инвестициям отличные. А Лоренцо отлично справляется со сделками, которые мы пока оставляем в силе. — Я бросаю взгляд на брата, который потягивает вино и внимательно наблюдает за Фонтаной. Лоренцо, возможно, предпочитает старые методы, но он также знает, насколько опасным может быть Фонтана.

Рядом с Фонтаной молчит Леоне. Я не могу не задаться вопросом, насколько он действительно имеет влияние, насколько Фонтана действительно простил его за мятеж, который привел к совращению его дочери и едва не случившемуся перевороту в Семье. Может, Фонтана только и ждет, когда он оступится, чтобы без последствий всадить нож в спину зятя?

— Кроме того, у нас есть и другие деловые начинания, — продолжаю я. — И мы стараемся не торопить события, отступая от некоторых старых сделок, которые вел мой отец. Конечно, мы не хотим вызвать слишком много волнений и неприятностей. Все идет медленно и неуклонно.

— Мудрое решение. Конечно, еще более мудрым было бы не пытаться исправить то, что не сломано. — Фонтана сделал паузу. — Ты подумал, что делать с преемником дона Пеши? Альтьере не следовало позволять владеть территорией где бы то ни было. Он выскочка с деньгами и без крови. Выскочка, сын человека, сделавшего карьеру, не имеющий права называть себя доном.

В голосе Фонтаны больше яда, чем я слышал раньше, а его железно-серые брови резко сошлись. Обычно он невозмутим, скрывает все свои эмоции настолько хорошо, что даже самые близкие люди редко догадываются, о чем он думает, но Альтьер пошатнул этот покров. Взглянув на Лоренцо, я понимаю, что его это беспокоит не меньше, чем меня.

Может быть, в беспокойстве Лоренцо все-таки есть какой-то смысл?

— Я видел его на недавнем гала-приеме, на котором был, — спокойно рассказываю я Фонтане. — Мероприятии для меценатов балета. Не думаю, что он представляет большую угрозу. В конце концов, давление на него начнет действовать, и он совершит ошибку. Тогда вы сможете вмешаться и все исправить.

— Ты можешь получить весь Лос-Анджелес. — Фонтана оценивающе смотрит на меня. — Если ты уберешь Альтьере, я не буду стоять у тебя на пути. Поскольку Пеши больше нет, и некому его преследовать, я не буду возражать против того, чтобы ты захватил территорию. До тех пор, пока ты не откажешься от некоторых более выгодных сделок, которые заключил твой отец, пока был жив.

Вот оно. Я ждал, что вот-вот упадет другая туфля, чтобы узнать, чего хочет от меня Фонтана. Он хочет, чтобы я перестал отстраняться от незаконной деятельности нашей семьи, потому что, без сомнения, это вредит его доходам и связям. Он хочет, чтобы я подчинился его воле, а не делал все по своему усмотрению. К сожалению, я не желаю позволять кому бы то ни было, даже главе Семьи, указывать мне, что делать. И я не хочу делать грязную работу за Фонтана, будучи тем, кого он посылает разобраться с Альтьре.

— Мне не нужна дополнительная территория, — спокойно говорю я ему, как раз когда подают салат. — Пусть Альтьер пытается справиться с тем, что у него есть. А я не заинтересован в углублении связей, которые установил мой отец.

Краем глаза я замечаю, как Лоренцо резко смотрит на меня. Я знаю, что он не согласен. Но я не позволю себе оказаться под властью Фонтаны. Не больше, чем это необходимо для защиты моей семьи.

Брови Фонтаны еще больше сходятся, и я вижу, что он недоволен.

— А если я сам решу отправить Альтьере в отставку и поставить на его место нового дона по своему выбору?

Это завуалированная угроза. Я знаю это и вижу, как напрягся Лоренцо. Даже Кармин, который поглощает салат "Цезарь" с хлебом и вином, не обращая особого внимания на обсуждаемые дела, ненадолго поднимает глаза, прежде чем снова окунуть корку в оливковое масло, словно желая скрыть свое удивление.

Я улыбаюсь Фонтане, но улыбка не достигает моих глаз. Я могу играть в эту игру так же хорошо, как и он. Мы равны, даже если он в это не верит.

— Тогда я буду рад разделить границу с тем, кого вы выберете вместо него.

Выражение лица Фонтаны не меняется. Он долго молча наблюдает за мной, пока сервер возвращается с нашими блюдами. Болоньезе из телятины для него, паста из кальмаровых чернил с креветками для Лоренцо, пармиджана с курицей для Кармина и сытные спагетти для меня. Хорошее, старомодное блюдо, которое мне нравится, несмотря на мое отвращение к старомодным устоям семьи. Одна нога в прошлом, другая — в будущем. Интересно, догадался ли Фонтана о причине моего выбора?

Кажется, он на мгновение задумался, его рука лежит на столе рядом с вилкой. Он не поднимает ее, и я думаю, не собирается ли он вогнать ее мне в горло. На самом деле он не стал бы этого делать, я знаю, это слишком грязно.

Дон Фонтана больше не предпочитает делать грязную работу сам.

— Как поживает твоя сестра? — Наконец спрашивает Фонтана, его тон такой непринужденный, как будто вопрос ничего не значит, но с этими четырьмя словами наступает моя очередь подумать, куда бы я мог воткнуть зубцы своей вилки. — Она в колледже, да? Очень новая концепция, отправлять наших дочерей в университет. Я избежал этого со своей Люсией, и думаю, что она от этого только счастливее.

— Аида пожелала уехать, — спокойно отвечаю я. — Не мне мешать ей достичь того, о чем она мечтает.

— А ты не думал о ее планах на брак? — Фонтана с упоением вонзает вилку в болоньезе. — Хороший сын семьи сделал бы чудеса с именем Кампано. Особенно с этими новыми направлениями, в которых ты хочешь ее развивать.

— Если Аида захочет выйти замуж, я уверен, она сама мне об этом скажет. — Мой голос остается холодным и бесцветным, но внутри я задыхаюсь от желания протянуть руку через стол и обхватить его за горло. — Я не заинтересован в том, чтобы устраивать ее брак.

— Хм… — Фонтана откусывает кусочек, медленно жует, оттягивая момент, пока делает долгий глоток вина. — Существует множество традиций, к которым ты не проявляешь интереса, Кампано. Можно задуматься, действительно ли ты хочешь быть частью этой Семьи.

— Меня интересует то, что хорошо для моей собственной семьи, дон Фонтана. — Я добавляю в свой тон малейшую толику почтения, достаточную для того, чтобы ужин не перешел в явную враждебность, не превратившись в угодничество. — И я лично не верю, что принуждение Аиды к нежелательному браку пойдет кому-то на пользу.

Слова прозвучали резко, и я вижу, как Леоне вздрогнул. Фонтана усмехается.

— Моя дочь может поспорить с тобой в этом вопросе. Сейчас она довольна своим мужем и ребенком, который у них на подходе. Она не хотела бы ни того, ни другого, если бы ей предоставили выбор. Наши дочери и сестры… они не всегда знают, что для них лучше. Лучше принимать такие решения самим, поскольку мы лучше осведомлены.

Я чувствую, как сжимается моя челюсть.

— Я с уважением должен не согласиться с вами в этом вопросе, дон Фонтана.

— А должен согласиться. — Фонтана откусывает еще кусочек. Через стол я вижу, как Лоренцо наблюдает за ним, тщательно расправляясь со своей едой. Кармин, кажется, совершенно не замечает напряжения.

— Аида сама сделает свой выбор. — В словах звучит окончательность. — И я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать будущее моей сестры.

— Нет, конечно, нет. Хотя, возможно, я сам обсужу это с ней в другое время. Поскольку она самостоятельная женщина, я уверен, что ты не будешь возражать против того, чтобы она поговорила со мной?

Я чувствую, как у меня сводит челюсти. Этот ублюдок пытается загнать меня в угол, а я отказываюсь это делать.

— Конечно, нет, — спокойно говорю я ему, отрезая кусочек от одной из своих фрикаделек. — Если это будет ее выбор.

— Конечно. — Взгляд Фонтаны задерживается на мне, ожидая, что я вздрогну.

Я не позволяю ему этого увидеть.

Я ни за что на свете не позволю Фонтане устраивать что-либо для Аиды или угрожать ей, заставляя думать, что она должна это сделать. Но я доверяю сестре, что она придет ко мне, если возникнут проблемы. Она знает, что я никогда не позволю, чтобы с ней что-то случилось.

Остаток ужина проходит почти приятно, если сравнивать с началом. К тому времени как мы возвращаемся к машине, я чувствую, как от Лоренцо исходит напряжение.

Все, чего я хочу, — это поговорить с Эммой.

— Не знаю, была ли это разумная идея, — говорит Лоренцо, когда мы садимся в машину, а моя рука уже тянется в карман за телефоном. Я чувствую, что внутренне дрожу от гнева, от желания вернуться в ресторан и наброситься на Фонтану за то, что он посмел даже произнести имя Аиды, не говоря уже о том, чтобы угрожать моей младшей сестре. — Он предложил тебе вторую половину Лос-Анджелеса на блюдечке с голубой каемочкой. И ты ему отказал? Почему?

— Нам не нужно, чтобы Фонтана запер нас еще крепче. Я пытаюсь вывести нас из-под власти Сицилии, а не привязывать к ней еще крепче. Ты слышал, что он сказал об Аиде.

Быстро дождавшись ответа Лоренцо, я набираю сообщение для Эммы.

ДАНТЕ: Могу я увидеть тебя сегодня вечером?

— Я согласен с тобой, что Аиду не стоит принуждать к браку, которого она не хочет. Но он просто проверял твои границы. Особенно если ты поможешь ему с Альтьере, у него не будет причин продолжать настаивать на своем. Я уверен, что, если ты в конце концов устроишь достойный брак для Аиды… — Лоренцо прервался, нахмурившись. — Неужели тот, с кем ты сейчас разговариваешь, так важен?

Я смотрю на сообщение, которое только что прислала Эмма:

ЭММА: Извини, задерживаюсь на работе.

Наверное действительно, лучше подождать до выходных, и мне интересно, как именно я буду справляться до этого времени. Я хочу увидеть ее. Обнять ее. Укрепиться в ней и почувствовать, как тяжесть и давление того, что лежит на моих плечах, уходит, хотя бы ненадолго.

— Я не принимаю никаких решений за Аиду. — Я откладываю телефон, но Лоренцо все еще смотрит на него с подозрением.

— Я видел твои фотографии на гала-приеме знаешь ли. — Спокойно говорит он, откидываясь на спинку кресла. — С твоей спутницей. Твоя татуировщица, верно? Было несложно найти ее имя и узнать, кто она такая.

Я чувствую, как напрягается каждый мускул в моем теле.

— Я оставлю это, потому что мы братья, — тихо говорю я. — Но не вмешивай Эмму во все, что ты хочешь мне сказать. Она не имеет к этому никакого отношения.

— Вот именно. — Лоренцо бросает на меня острый взгляд. — Она не имеет никакого отношения к этому. Говори, что хочешь, о том, чтобы позволить Аиде сделать свой собственный выбор, но тебе тоже нужно подумать о своем, Данте.

— Я думаю об этом постоянно. И я ни к чему не принуждаю Аиду.

— Ты не обязан жениться на какой-нибудь наследнице, как, я уверен, предпочел бы Фонтана, — настаивает Лоренцо, игнорируя мое замечание о нашей сестре. — Но о татуировщице, живущей на юге Лос-Анджелеса, не может быть и речи, Данте. Ты знаешь, что это так. Она никогда не впишется в наш мир. Более того, скорее всего, она и не захочет. Тебе нужно забыть об этом.

— А тебе нужно заняться своими делами. — Но часть остроты в этих словах убирает тот факт, что я знаю, что он не совсем неправ. Эмме здесь не место. Но в этом и заключается привлекательность. С тех пор как я возглавил нашу семью, я пытаюсь подтолкнуть и потянуть нас в направлении, которое уводит нас от того, чего хотят мужчины вроде Фонтаны. От тех ожиданий, которые он возлагает на меня, моих братьев и, особенно, мою сестру.

Лоренцо замолкает, и я знаю, о чем он думает. Я не спрашиваю, потому что не хочу слышать, как он произносит это вслух.

Как только я снова оказываюсь в своем пентхаусе, в одиночестве, я набираю номер Эммы. Я понятия не имею, дома она или нет, но я хочу услышать ее голос.

— Данте. — В ответ она произносит мое имя, и от того, как оно пульсирует во мне, мне становится больно. — Я все еще на работе.

— Я просто хотел поговорить с тобой. Ты точно не свободна сегодня вечером?

Она выдыхает, и я почти вижу, как она проводит рукой по волосам. Я начал изучать ее движения. Ее причуды. Мелочи, которые делают ее такой, какая она есть. Я хочу узнать их больше. Все. Я хочу знать о ней все, никогда не отпускать ее, решать все ее проблемы, чтобы никогда больше не видеть того страдальческого взгляда в ее глазах, который я увидел той ночью на пляже.

Но она не позволяет мне этого и не говорит, почему.

— Будет лучше, если мы подождем до выходных. Я приеду к тебе, и мы сможем… — она делает паузу, ее голос слегка дрожит. — Тогда мы сможем поговорить.

Поговорить. Как будто я не хочу, чтобы она была голой до или после, или и то, и другое. Как будто кто-то из нас сможет удержать свои руки подальше от другого.

Она хочет притвориться, что это возможно, но я знаю лучше.

— Что-то не так? — Она нерешительно нарушает минутное молчание между нами, и я тянусь к этому, в тот момент, когда она пытается стать ближе ко мне.

— У меня была деловая встреча. С кем-то важным. — Я не хочу называть ей имена, ей не нужно их знать. Впутывать ее в тонкости моего бизнеса может быть опасно для нее.

Тогда зачем вообще было впутывать ее в свою жизнь?

— И все прошло не очень хорошо? — Она делает еще один вдох, и я пытаюсь представить, где она может быть. В комнате отдыха или на улице, в задней части салона.

— Мне захотелось увидеть тебя. Оказаться у тебя дома. Там, где все кажется проще.

Эмма фыркает, и я понимаю, что сказал что-то не то.

— Это тебе все кажется проще. Но мне есть с чем бороться. Я знаю, что ты не захочешь с этим бороться.

Вот тут ты ошибаешься. Но я не говорю об этом вслух. Если она до сих пор не догадалась о моих чувствах, значит, она намеренно притворяется, что не знает. Не может быть, чтобы она не видела этого, не чувствовала, как я прикасаюсь к ней, не слышала, как я с ней разговариваю. Не может быть, чтобы она думала, что не значит для меня ничего, кроме того, что меня кто-то татуирует и трахает, а потом снова уходит до следующего раза.

Она намеренно держит дистанцию между нами, и я думаю, что это потому, что она знает.

— Мне жаль, что сейчас все так сложно, — наконец говорит Эмма, и сожаление в ее голосе звучит искренне. — Но мне нужно идти, Данте. У меня клиент. Поговорим на выходных.

И вот она. Твердая граница, на которую я не могу обижаться, потому что это к лучшему. Но когда телефон замолкает, я чувствую, как меня охватывает боль, и ничто не может ее унять, кроме нее.

Лоренцо четко выразил свое мнение. И в глубине души я знаю, что он прав. Попытка превратить то, что у меня есть с Эммой, в нечто публичное и постоянное приведет к проблемам, с которыми никто из нас не готов иметь дело — особенно она. Это может разрушить то немногое, что у меня осталось от Сицилии.

Но я не готов отказаться от нее.

И мне все равно, кто считает, что я должен это сделать.