По щучьему велению, по Тьмы дозволению

32 Обман

Они встретились, чтобы навек соединить свои сердца, а на следующее утро расстались. Одна дорога вела супругов, да к разным целям. И только боги ведали, преодолеют ли они все напасти, чтобы снова быть вместе.

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Царевна Витария со свитой тинутурильцев отправилась в столицу Кривхайна, чтобы положить конец владычеству речной ведьмы. Инальт Богат вернулся к отцовскому отряду, держа за руку рыжеволосую красавицу.

Лита с перекрашенными и заплетёнными в косы волосами играла свою роль выше всяких похвал. Оказалось, волчица умеет быть милой, но капризной, мягкой и своенравной одновременно. Она вела себя совсем как царевна, да, наверное, как и любая избалованная женщина.

Вьюги отступили с первыми днями весны. Яркое солнце растопило снег. Тёплые ветра осушили дорогу. Хотя кое-где в низинах разлились болота, путь до отчего дома занял немного времени.

Теперь Инальт спешил ещё больше. Он надеялся разрешить все споры с князем Богатом и присоединиться к истинной любимой. Конечно, отряд тинутурильских вояк — лучше одного дружинника, но перекладывать на них свою роль защитника юноша не желал.

Реки сбрасывали свой ледяной наряд, таяли сугробы. Обнажались вялые после морозов, но сохранившие цвет упругие болотные растения. Сквозь сухие снопы мёртвых трав уже тянулись к солнцу молодые зелёные побеги.

Та, что назвала себя Лучией, радовалась весне почти как в детстве. Впервые за всё время во дворце она покинула терем и нашла укромное место у реки. Теперь, сбросив ненужную одежду, она наслаждалась тёплым ветром, солнцем и ледяной водой, как прежде.

Лучия попросту сбежала, не сказав никому ни слова, чтобы побыть наедине с родной стихией. Река недалеко от столицы резко поворачивала, бурлила порогами, стремясь к морским просторам. И как сила воды торжествовала по весне, так и силы ведьмы набирали мощь.

«Все мы стремимся к чему-то большему, — подумала Лучия. — Ручьи — к рекам, реки — к морям, травы — к солнцу. А я…»

Девушка вздохнула. К чему пришла она за прошедшие месяцы? Чего добилась? Она встретила мечтательного Емелю, преданного ей всем сердцем. Она приблизилась к отцу, как давно замышляла.

Однако первый, хотя и пылал страстью, но потерял веру, отдалился от любовницы. Второй же поверил дочери, пытался быть отцом, даже несмотря на наложенные ею оковы тёмного колдовства. Но могла ли Лучия простить негодяя?

Она завоевала власть, да не обрела счастья. Речная оборотница глубоко вдохнула свежий прохладный воздух, торжественно воздела руки к солнцу и шагнула вперёд. Тонкая корка льда у берега хрустнула, холодная вода приняла тело своей пусть и приёмной, но дочери.

Лучия блаженно зажмурилась, ощутив объятья стихии. Силы прибывали, а вместе с ними и уверенность.

Быть может, смерть предателей дарует ей радость? Пусть сдохнут все… всё царское семейство! И да свершится месть.

По возвращению во дворец в покоях Лучию ждал Емеля.

— От князя Богата пришло послание, — сказал он, протягивая свиток.

— … Сообщает, что царевна Витария нашлась и направляется к нему, — быстро прочитала Лучия.

— Всё идёт, как ты задумала, — заметил Емеля, а в его голосе послышалось сомнение. — Но не пожелает ли этот князь большей власти, породнившись с царём? А Несмеяна может убедить мужа пойти против нас.

— Девочка, которая всю свою жизнь только и делала, что слёзы лила? Вряд ли… — с сомнением покачала головой Лучия.

— Я общался с ней недолго — и всё же, — напомнил Емеля. — Витария упряма и своенравна. Ты говорила, что она обратилась за силой к самой Ледянице… Кто знает, как она изменилась теперь?

— На дворе весна, силы Ледяницы тают, — усмехнулась Лучия. — И всё же ты прав… Отправишься к Богату с отрядом ратников и проследишь, чтобы всё прошло исправно.

— … Неужели я бываю прав? — красноречиво хмыкнула Емеля.

Лучия обернулась к нему, сверкнув глазами.

— Ты затаил обиду на меня? Не желаешь более получить власть из моих рук? Коли так, говори прямо, не скрывай!

— «Власть», — Емеля скривил губы и сплюнул: — Пустое слово!

— Ты приревновал меня к другим? — догадалась Лучия. — Но и сам, насколько мне известно, зря времени не терял со служанками да кухарками!

— Всё гораздо сложнее, — вздохнул парень. — Не любовь ты дарила им, а смерть, чтобы продолжить свою жизнь. Я получил от тебя иное. И всё же даже простая кухарка может дать больше, чем ты.

— Неблагодарный… — оскалилась щука.

— Я, как и прежде, желаю лишь тебя и хочу власти, — важно выпрямившись, ответил Емельян Филин. — Но вижу, что ты только играешь со мной… — он поморщился. — Играешь и во власть, и в любовь. А на деле ни в грош меня не ставишь.

— В любовь? — изумлённо повторила Лучия. — Тебе ведомо это чувство?

— Снова смеёшься надо мной, — огрызнулся парень. — Что за судьба? Не править народом, а смешить его — вот мой истинный удел… А между тем весь Кривхайн стоит на пороге голодомора, царь одурманен колдовством, советники плетут интриги и разворовывают казну. Как мы вдвоём это исправим? Вдвоём ли? Нет! Я один! Я один — и, как прежде, лишь «пустомеля»!

— Тебя и впрямь волнует судьба людей? — прищурилась речная оборотница.

— Меня всегда волновала судьба людей! — воскликнул Емеля. — Но мне не хватало чего-то… Что есть у бояр? Пузо, борода, деньги, власть? Власть! Я думал, ты дашь её мне, и моё слово станет громче, обретёт вес, но… Ты дала иное, пустышку… А этим гор не свернёшь, дел не сделаешь…

Юноша опустил голову и умолк, задохнувшись возмущением.

— Мало тебе жить в тепле и сытости? — поинтересовалась щука.

— Мало, — сухо произнёс Емеля. — Мало мне тепла и сытости, мало мне мимолётных утех с тобой ли, с кухарками. Большего жажду я! Хочу настоящего, искреннего, чтоб в веках запомнили!

— Ручеёк стремится к реке, — задумчиво покачала головой Лучия. — Даже ты жаждешь большего…

— А ты? — нахмурился Емеля, уловив грусть в голосе подруги. — Неужели не стремишься? Зачем ты всё это время помогала мне? Зачем тебе нужна была эта власть?

— … Я не обычный человек, — напомнила Лучия. — Я не живая и не мёртвая… Мои желания отличаются от ваших.

— Тебе удалось обмануть меня, царя, советников, весь Кривхайн, — с неожиданной серьёзностью проговорил Емеля. — Но сможешь ли ты обмануть себя?

— А это уже не твоя забота, — надменно заявила Лучия.

— И правда, прошу простить меня, барыня, — наигранно низко поклонился Емеля, внезапно обретя прежнюю дурашливость. — Но скажи, что если у князя Богата всё пойдёт не так, как ты желаешь? Что если он вздумает обмануть тебя, забрать власть себе?

— Тут уж дело нехитрое, — усмехнулась щука. — Что делает царь с мятежными князьями?

— Да куда мне? Я знаю только про крестьян, — поморщился Емеля.

— Мои силы возросли, — плавно проговорила Лучия. — Я дам тебе самых могучих ратников… Коли всё пойдёт не по-нашему… сожгите весь княжеский терем, всё семейство! Чтобы другим неповадно было.

Как и рассчитывал Инальт, никто не признал в Лите самозванку. Лжецаревне был оказан истинно царский приём. Знакомый с характером волчицы, юный княжич видел, что пышная встреча не пришлась той по вкусу. Но да все знали Витарию как Несмеяну, так что недовольное лицо девушки было даже кстати.

Князь Богат встретил сына со странной смесью радости и тревожного волнения, обнимал крепко, да руками дрожащими. К удивлению Инальта, отец продолжил свою фальшивую игру, вошёл в роль и не желал с ней расставаться. Что ж, не остановился и младший Богат.

— Ведомо мне о ваших чувствах друг к другу, — заявил за ужином старый князь на ухо Инальту, как бы по секрету. — И пока я жду вестей от воеводы, считаю, что нужно узаконить ваши чувства пред богами и народом.

— Не лучше ли вначале решить все дела, разобраться с врагами царства? — предположил сын.

— Всё так, — живо согласился князь. — Однако не забывай, у нашего дома будет больше силы и власти, если породнимся с царским родом.

— Ты готов поверить мне на слово? — рискнул удостовериться Инальт. — Не дождавшись ответа воеводы, заключить брак, который, возможно, не придётся по вкусу царю?

— Ну, я же вижу, как вы любите друг друга, — провозгласил князь. — К тому же ты мой наследник.

— Я очень ценю это, отец, — кивнул Инальт, усмехнувшись про себя.

На следующий же день началась подготовка к празднику. Всё складывалось быстро да гладко. А скорее всего делалась видимость подготовки, так как всё уже было обустроено и договорено заранее.

Что именно задумал отец, Инальт не знал, а предполагать боялся. Но своим новым чутьём он ощущал это, ловил незначительные мелочи и не только. К его удивлению, родные братья были настроены более благосклонно.

— Уезжал бы ты, — вскользь сказал как-то утром средний брат Инальта. — Неладное творится с отцом. Боюсь, из ума он выжил… Погубить тебя хочет.

— Либо бери власть в свои руки, либо уезжай, исчезни на время, — поддержал второй брат. — Иначе худо будет.

— Благодарю за советы, — кивнул им Инальт. — Но не смогу я ни исчезнуть просто так, ни взять власть в руки при живом отце.

— … Царевна Витария так неразговорчива, — заметила днём младшая сестра Инальта. — Я показала ей свадебный наряд, а она только взгляд бросила и насупилась… Будто бы не очень замуж хочет!

«Значит, свадебный наряд для царевны уже был готов к нашему приезду, — заключил Инальт. — А мой даже не начинали шить…»

— Странная она… — продолжала щебетать сестрёнка. — А отец ещё хотел, чтобы мы стали подружками.

— Царевне пришлось многое пережить за последние месяцы, — объяснил Инальт. — Возможно, она стала немного более… — он задумался, подбирая замену слову «дикая», — Стала замкнутой.

Дикая оборотница Лита неспроста хмурила подкрашенные рыжим брови. Не так уж далеко ушли люди от волков. Всё те же хорошо знакомые ей взгляды ловила девушка на себе, на Инальте. Как на соперника глядел на него отец. Как старый, теряющий силу волк не радуется молодняку, видя в нём не продолжение своё, а предвестие кончины.

Лита не могла заглянуть в будущее, но верила другу и верила в силу своих лап. Если что, она всегда сможет удрать в леса. Больше её волновало, как скоро смоется красная краска с волос.

— Что ж, придётся тебе уйти к лисам, — пошутил Инальт, когда проведывал подругу.

— Ничего, к лету всё равно менять зимнюю шубку, — вспомнила волчица. — Лучше волнуйся о том, чтобы краска не смылась до нашей свадьбы, — хихикнула она.

— Если честно, я сомневаюсь, что свадьба вообще состоится, — посуровел Инальт.