По ту сторону барьера. Книга 2

Глава 11

Сквозь сон она чувствовала, что её держат за руку. Это удерживало её на краю пропасти, куда собственное сознание пыталось сбросить. Это было её опорой, той спасительной веткой, за которую держишься в попытке выплыть из реки отчаяния.

Лайя открыла глаза и резко дернулась, не узнавая место. Рядом сонно заворочалась Тэруми, крепче перехватывая её руку. Лайя облегченно выдохнула: если сестра спит спокойно, значит, им ничего не угрожает. И следом подумалось… А если Тэруми здесь, где тогда Чон? Сердце снова испуганно забилось, Лайя приподнялась, осматриваясь. Чонсока обнаружила на полу у кровати. Воин спал на расстеленном одеяле прямо в одежде и сапогах, крепко сжимая в руке рукоять чьего-то ранее отобранного меча.

– Ведьмочка, ты как? – сонно пробурчала Тэруми, силясь раскрыть глаза и проснуться.

Чонсок сразу же встрепенулся, резко садясь и озираясь. Лайя подарила ему успокаивающий взгляд, а потом повернулась к Тэруми.

– Порядок, – тихо сказала Лайя и стала вглядываться в полумрак комнаты. – Где мы?

– Во дворце у проклятых остроухих, – так же ворчливо пробормотала Тэруми, переворачиваясь на другой бок, а потом добавила: – Не в обиду угрюмому сказано, он не такой, как эти…

Лайя стала вспоминать… Повели на допрос, потом пришел Мориан, драка, побег, Тэруми, голос Верховной жрицы, потом они подходят к воротам, клан Эарендил, а дальше… всё как в тумане, одна сплошная боль.

«Он что-нибудь обязательно придумал и просто ждет, когда мы его найдем».

Она уцепилась за эту мысль, делая её смыслом жизни. Сразу стало легче. Она села, пытаясь найти лампу, ведь комната была погружена в полумрак. Та, как и положено, стояла на прикроватной тумбочке. Лайя завозилась в поисках того, чем её разжечь.

– Эх, нам бы в команду мага огня, – сокрушенно проговорила Тэруми, садясь на кровати и сонно взъерошивая волосы. – Оп! И не нужно было бы возиться с обогревом и освещением.

– Тогда уже и мага земли, – насмешливо ответила ей Лайя. – Чего мелочиться? Он и дыру в земле подлатает и рост растений ускорит.

– А маг воздуха полезен? – заинтересованно спросил Чонсок, явно прикидывая в голове, как бы всё описанное пригодилось бы в Изиме.

– В смысле, в хозяйстве? – иронично уточнила Лайя, а Тэруми от такой формулировки засмеялась. Чонсок вполне серьезно кивнул. Лайя хмыкнула и предположила: – Скорее всего, тоже пригодился бы. Облака пригнать в зной. Дождик вызвать…

– Опавшие листья с земли сдуть, – подключилась к фантазии ведьмочки Тэруми. – Молнией шибануть неверного…

Глаза Чонсока алчно загорелись от таких перспектив, и девушки от этого захохотали.

Лайя наконец нашла, как зажечь лампу, и стало немного светлее. Комната была огромной и поделенной на зоны в зависимости от назначения. Зона, в которой стояла кровать, была окружена массивными колоннами, подпирающими куполообразный золотистый потолок. Стены, как и мебель, да и выложенный плиткой пол, были белыми с золотыми вставками.

Вторая часть комнаты явно имела назначение гостиной. Здесь находился гигантский камин, стояло несколько не очень объемных белых диванов, парочка пуфов, ажурный столик для чаепития и лежал большой пушистый ковер. Как и в спальне, мебель и отделка стен была преимущественно белой с редкими золотыми элементами.

Смотрелось изысканно, но холодно, придавливало величием. Впрочем, что вполне подходило надменности, которая застывала на лицах эльфов при виде людей.

В дверь постучали. Лайя и Тэруми вскочили на ноги, хватаясь за оружие, а Чонсок пошел открывать, справедливо считая, что если бы хотели напасть, то стуком бы не предупреждали. Настороженность людей встретилась с такой же настороженностью эльфов, которые замерли, не решаясь зайти. Несколько эльфиек держали в руках подносы и испуганно смотрели на рослого человека, который явно был опасен. Подошедший Натаниэль придал девушкам уверенности. Они занесли подносы в комнату и оставили на чайном столике. Следом два эльфа принесли сумки и оружие, которое Таурохтар отобрали у людей.

– Ванная комната есть в каждой из покоев и располагается за отдельной дверью, – сказал Натаниэль, окидывая брезгливым взглядом откровенно грязного и дурно пахнущего человека. – Вещи принесут немного позже. – Он перевел взгляд за спину Чонсока и посмотрел на девушек. – Возможно, у дам есть пожелания к цвету нарядов?

– Без разницы, – ответила за двоих Тэруми. – Штанов и туники будет достаточно. Хотя нет… Только не белого цвета. И чтобы удобные были! И… с карманами! И сапоги! – Лайя одернула Тэруми за руку, молча напоминая, что вот так сразу наглеть не стоило.

Натаниэль кивнул. Когда он увидел во что превратилось белоснежное постельное белье на кровати, его взгляд стал осуждающим.

– Постельное заменят, – пренебрежительно сказал он и с нажимом повторил: – Ванная комната есть в каждой из покоев и располагается за отдельной дверью. Одеяния для сна вам тоже предоставят. Просьба менять наряды в зависимости от времени суток и предстоящих мероприятий. Хорошего вечера.

Он повернулся и величественно удалился, а Тэруми послала его спине международный знак, формируя его из своих пальцев. Чонсок манерно толкнул дверь, чтобы та закрылась, а потом не сдержался и захохотал.

– Мне показалось или этот эльф думает, что мы немного… – оторопело начала Лайя.

– Дикие животные, выросшие в грязи и никогда не видевшие кровати? – закончил её не оформившуюся мысль Чонсок, когда отсмеялся. Лайя кивнула. – Похоже на то, – весело ответил он. – Ладно, раз есть ванная, то жизнь уже не так и плоха…

Они отправились искать ту самую ванную комнату, но дальше столика с подносами не ушли. На красивых тарелочках лежали нарезанные сыры, ломтики вяленого мяса, маленькие кубики сливочного масла, в отдельной корзине прикрытые ажурной салфеткой ждали своего часа свежеиспеченные булочки. Три более глубокие тарелки были закрыты полукруглыми крышечками. Лайя аккуратно приподняла одну из них. Внутри оказалась каша, сваренная на молоке. Ещё имелась мисочка с отварными яйцами и высокий чайничек, от которого исходил пар.

Тэруми нервно сглотнула и тихо сказала:

– Даже если это отравлено, мне всё равно, я умру счастливой.

Она плюхнулась на пол и схватила ближайшую тарелку. Чонсок и Лайя опомнились и набросились на пищу. Лайя жадно ела кашу, торопливо проглатывая, обжигая горло, следом отправляла булочку, проталкивая мясом и сыром. Глаза от удовольствия часто прикрывались, а из набитого едой рта доносилось:

– М-м-м-м… Шужешно… М-м-м-м…

В корзинке оставалась ещё одна булочка, и Лайя потянулась, чтобы её забрать. Её рука столкнулась с рукой Чонсока и Тэруми, которые тоже решили забрать себе оставшуюся булочку. Они переглянулись. У каждого за щеками что-то да было: они накладывали себе быстрее, чем успевали прожевать. Тэруми прыснула, зажимая рот рукой, чтобы оттуда от смеха ничего не выпало, и повалилась на пол, сотрясаясь от хохота. Чонсок опомнился, понимая, как сейчас ел, и в ужасе закрыл глаза, стараясь мужественно пережить свой позор. Лайя же закрыла лицо руками и беззвучно сотрясалась от смеха, но уже от выражения лица воина.

– Простите, – выдавил из себя Чонсок, – минутная слабость.

Тэруми снова зашлась от смеха, а когда смогла немного успокоиться, ответила:

– Десятиминутная, ты хочешь сказать…

– Где ваши манеры, Повелитель Лим? – не удержалась и весело поддела его Лайя.

– Вы обе кровожадные злобные ведьмы, – сердито проговорил Чонсок, старательно пытаясь перестать смущаться.

Тэруми вдруг ласково улыбнулась и с любовью на него посмотрела, а потом забрала булочку и разделила на троих.

– Прости, – тихо сказала Лайя Чону и толкнула его плечом в плечо.

Он встретился с ней взглядом. Зеленые глаза ведьмы были сейчас снова наполнены светом, как раньше. Внутри стало теплее. Чон улыбнулся. У них получилось выстоять. Вместе…

– К-х-м-м-м… К-х-м-м-м! – громко кашлянула Тэруми. – Я, как бы, здесь! И если вы не перестанете друг с другом флиртовать, то я прирежу вас обоих, – с очаровательной улыбкой предупредила их она, хлопая ресницами и набрасывая на лицо невинный вид.

Лайя возмущенно выдохнула, собираясь отвесить азурианке что-нибудь в ответ, а Чонсок счастливо засмеялся и сместился, хватая упирающуюся Тэруми и крепко прижимая к себе.

– Как же я скучал, – нежно проговорил он, сражаясь с ней и заставляя быть в своих больших и сильных объятиях. – Моя маленькая танэри…

– Отпусти! – сердито выпалила Тэруми, всё ещё обижаясь и ревнуя.

– Никогда!

Он теснее прижал к себе и нашел её губы, впиваясь поцелуем. Тэруми дернулась, но почти сразу же сдалась, руки обвили его шею, а пальцы забрались в волосы.

Лайя с улыбкой смотрела на них, а когда поняла, что их поцелуй стал более откровенный, то толкнула обоих.

– Влюбляться к себе! Давайте-давайте! Марш!

Чонсок поднялся сам и протянул руку, помогая подняться Тэруми, а потом сразу же обнял её за плечи, притягивая к себе.

– Зови, если что, – сказала Тэруми Лайе, оборачиваясь у самой двери.

– Идите уже! – с улыбкой махнула им Лайя.

Чонсок забрал свою сумку и сумку Тэруми и тихо закрыл за собой дверь.

Лайя вспомнила и о своих вещах, подбежала к ним. Лук и колчан, а также метательные ножи… всё было на месте. И её пояс с черными кинжалами… Она счастливо улыбнулась и дотронулась до рукояти самого большого кинжала. Знакомое тепло древней магии, исходившей от металла, вызвало у неё внутри прилив радости и сил. Сразу стало спокойнее – оружие при ней.

Она быстро проверила содержимое своей сумки и сумки Фенриса. Ничего не пропало. Удивительно. Часть зелий разбилась, но те, что уцелели, очень даже подходили ей сейчас. Лайя выпила несколько и отправилась на поиски ванны.

Дверь в ванную была неприметной. Лайя осторожно приоткрыла её…

– У-а-а-а-а-у-у-у-у…

Внутри помещения были наложены чары. Чужая магия пронизывала всё пространство. Подобную Лайя уже встречала, и если раньше она догадывалась, то сейчас могла сказать точно: иллюзии создавала Верховная жрица. При желании это можно было развеять, магии бы хватило, но Лайя не хотела.

Комната смотрелась, как чудесный оазис посреди скал, а неприметная дверь со стороны спальни теперь выглядела воротами по меньшей мере в тронный зал. Исходящие от неё ступени спускались в воду, берега которой формировали крупные валуны. Вместо стен были горные породы, а вместо потолка на неё смотрело ночное небо с миллионами звезд и яркой луной. Обилие зелени добавляло этому месту таинства и покоя. Это было восхитительно и так реалистично выполнено. Казалось, прикоснись к листве и ощутишь её бархатность. Но Лайя знала, что это именно казалось. На самом деле пальцы пройдут насквозь.

Она присела у края воды, надеясь, что хотя бы та настоящая. Вода была теплой. Тело сразу стало зудеть, напоминая о бесчисленных днях, где она не могла помыться. Быстро скинув с себя вещи, Лайя вошла, погружаясь в воду сразу с головой. Места было столько, что ей даже удалось немного проплыть. Когда закончился воздух, ей пришлось вынырнуть. Она расслабилась, позволяя воде держать её.

Лайя могла черпать силу из любой стихии, кроме огня, но предпочитала солнце или землю. А после того как Фенриса забрали в Башню, вода стала ей ближе. Лайя всегда представляла, что это он касается её через родную стихию. Что его любовь наполняет её силу, возвращает к жизни. Думать о Фенрисе сейчас было очень больно, но при этом так же жизненно необходимо, как делать вздох. Лайя подняла взор на звезды.

– Ты не один, пока на небе так ярко горят звезды, – прошептала она и с тоской добавила: – Где бы ты ни был…

***

Пальцы нежно прошлись по её позвоночнику, скользя по обнаженной коже и поднимая волну мурашек. Тэруми прикрыла глаза, чуть запрокидывая голову. Чонсок подошел ближе – тихо заплескалась вода. Одна рука скользнула на живот Руми, а вторая легла на её шею. Губы коснулись виска, замирая на мгновение, а затем сместились на скулу. Её близость опьяняла, сводила с ума. Ему никогда не будет достаточно. Его искушение. Куда бы она ни отправилась, он будет следовать за ней. Он всегда был ведомый ею. Понимал и послушно принимал.

– Амэнэ, – тихо позвала она, настораживаясь от того, что он замер без движения.

Он закрыл глаза, желая раствориться в своих ощущениях. Её голос. Её тело. Её запах. Тэруми зашевелилась, разворачиваясь. Маленькая, но такая сильная ладонь осторожно легла на его щеку.

– Амэнэ, нужно вернуться к ведьмочке. Она подлечит тебя, ты слишком бледен.

– Не сейчас, – хрипло прошептал он, так и не открывая глаз.

Он обнял её, бережно прижимая к себе, как прижимают к себе хрупкое, но самое ценное, что есть. Он застыл, желая, чтобы застыло время и они в нем. Чтобы никогда больше не пришлось отпускать её. Чтобы никогда больше не пришлось искать её. Чтобы никогда больше не пришлось терять её.

– Всё будет хорошо, амэнэ, – прошептала она, улавливая его состояние и пытаясь задором прогнать его грусть, – я теперь сильная и смогу справиться со всем и всеми.

– Теперь… – он усмехнулся, повторяя её слова. – Ты всегда была сильной, моя маленькая танэри… А сильным должен быть я… Чтобы… – его голос сорвался, но он всё же договорил, – чтобы никто не смел причинить тебе боль…

Сердце Тэруми застучало чаще, она беспокойно засуетилась, освобождаясь от его объятий.

– Что с вами было в плену? – Боль, промелькнувшая в его глазах, ещё больше испугала её.

– Теперь уже неважно, – твердо ответил он. Волшебство близости развеялось.

Воспоминание о пленении вернуло понимание главного. Нужно решить, как быть дальше. Он поцеловал её в плечо и сказал, уже спокойным, серьезным голосом:

– Давай заканчивать водные процедуры. Нужно всех собрать…

***

Красота и покой этого места исцеляли её. Лайя потеряла счет времени. Наверное, потому, что здесь оно замерло. Когда на глаза попалась стопка полотенец и разноцветные кусочки мыла, девушка вспомнила о цели посещения ванны. Вскоре натертая до состояния скрипа кожа слегка покалывала от приложенных к ней усилий, а короткие волосы превратились в чистый, скрученный комок, который ещё только предстояло распутать. Завернувшись в большое полотенце, Лайя вернулась в комнату. Надевать то, что когда-то называлось одеждой, было преступлением, а ложиться на грязную кровать – кощунством, поэтому Лайя плюхнулась на мягкий диван. Вроде же как обещали одежду принести… И словно по волшебству, в дверь постучали.

Вошедшая эльфийка поражала красотой. Лайя видела Иримэ, та тоже была прекрасна, но эта девушка превосходила все самые смелые мечты о красоте и изяществе. Длинные серебристые волосы шелком струились по плечам; тоненькая, словно тростинка, фигурка двигалась плавно и величественно; взгляд больших глаз излучал внутренний свет и теплоту… В комнату вошла ещё одна эльфийка. Лайя завистливо выдохнула. Эта девушка была такая же восхитительно прекрасная… Мелькнуло подозрение, что все девушки клана Эарендил будут такими. Вспомнился собственный внешний вид и тренированное, изуродованное травмами тело. Захотелось по-детски заплакать от обиды. Красавицы и чудовище. Не иначе.

Одна из эльфиек молча перестелила постель, вторая так же молча разложила принесенные вещи. Обе, не удостаивая гостью взглядом, удалились.

Лайя дождалась, когда дверь закроется, и подбежала к кровати. Первое, что само бросилось в глаза, это нижнее белье. Она аж подпрыгнула от восторга. Изима не располагала разнообразием вещей, а про ажурное нижнее белье женщины и вовсе забыли, а может, и не знали, ограничиваясь тем, что сшили сами из старых рубашек и сорочек. Лайя взяла себе одно из самого, ну так ей показалось, удобного, а остальное любовно пододвинула на край, собираясь забрать с собой.

Предоставили ей и выбор туник, штанов, маечек, рубашек, свитеров, а также несколько пар обуви. Лайя поочередно брала каждую вещь и рассматривала. То, что понравилось больше остального, она подхватила и понесла ближе к зеркалу, расположенному в зоне гостиной, хотела приложить и понять, как оно будет смотреться.

С отражения на неё смотрела уставшая, осунувшаяся девушка с синевато-лиловой от побоев кожей. Глаза на фоне общей худобы стали огромными, темные круги под глазами дополняли печальную картину. Неровно обрезанные волосы топорщились в разные стороны. Лайя посмотрела на свои кисти рук, покрытые шрамами от ожогов, а затем повернулась спиной к зеркалу и обернулась, чтобы рассмотреть, как зажила кожа после пламени дракона. Съеденное недавно стало проситься обратно. Лайя закрыла глаза – не видеть. Да, Фенрис когда-то сказал, что будет любить её любую, но… это…

Горький ком пришлось проглотить. И эту реальность она примет. И это переживет.

Она выбрала темно-зеленую просторную тунику и черные штаны, проверила на удобство: ничто не должно стеснять в сражении, – а остальное скрутила и отложила в сторону, так же как и белье, намереваясь унести с собой. Вряд ли у неё когда-нибудь ещё будут столь красивые вещи.

Собранная, чистая, сытая и очень уставшая, несмотря на пустую и спокойную половину дня, Лайя сидела и разбирала волосы, пытаясь привести их в более-менее ровное состояние.

Дверь приоткрылась, заглянула Тэруми:

– Ведьмочка, там Чон всех собрал, только тебя ждем.

Лайя кивнула и улыбнулась ей, оценивая наряд. Тэруми была снова похожа на саму себя. Танэри. Черная облегающая одежда, высокие сапоги, вся при оружии. От прежней себя её отличали только волосы, которые были собраны в малюсенький хвостик снизу.

– Давно хочу обстричь, да то наргсы бегут, то город разваливается, то эльфы лезут, – кривясь, насмешливо сказала Тэруми, комментируя внимание к своим волосам.

– А мне нравятся.

– А мне – нет. В драке в глаза лезут – мешают. – Тэруми вдруг поддела пальцами короткие рыжие локоны сестры и наигранно легко заметила: – Это удобно. Не надо долго расчесывать.

Лайя засмеялась от её попытки приободрить и подтолкнула к выходу.

Все действительно собрались. Чонсок при виде неё улыбнулся, а Лайя восхищенно выдохнула. Чонсок надел поверх белого тонкого свитера длинную темную тунику с вышитыми золотыми узорами. Узкие кожаные штаны он заправил в высокие сапоги. Черные волосы повязал золотистой лентой в тон узорам. Это вышло само собой: Лайя присела в шутовском реверансе.

– Повелитель Лим, – сказала она, блестя весельем и восхищением в глазах.

Он милостиво кивнул, разрешая подняться.

– Про моё предупреждение помните? – сразу же напомнила им Тэруми.

Лайя и Чон рассмеялись.

Лайя обвела взглядом изимцев, невольно поражаясь насколько одежда может кардинально изменить облик человека. Уилла до общего пленения она мало видела, сложно было сравнить, а вот Аларика часто. Брат сейчас очень сильно походил на отца, а Лайя того помнила и порой рисовала. Мелькнула мысль – впервые за всё время после открытия правды – нужно показать её рисунки Аларику. В жизни брата не было отца, так может, ему будет интересно знать, каким тот был.

Кларис тоже предпочла мужские одеяния. Выражение лица изимки ни на секунду не стало мягче. Она была готова к бою.

А этого красивого эльфа Лайя чуть узнала. Мориан Таурендил не смотрелся теперь бродягой. На темно-зеленой тунике были вышиты мелкие листья. Руки украшали широкие браслеты – она пригляделась – изображенные на них раскидистые ветви дерева были прекрасны. Лайя тоже не отказалась бы от таких украшений, уж больно потрясающе выглядело. Графитовые волосы эльф оставил распущенными, лишь по бокам у самого лица заплел две маленькие косички. Вплетенные в волосы тоненькие ленточки заканчивались перьями какой-то птицы. И девушку посетила мысль… Наверное, так выглядели раньше все лесные эльфы клана Таурендил.

Изменение облика эльфу никак не помогло. Уилл и Аларик взирали на него с неприкрытой ненавистью. Он был из клана, который столетиями обворовывал их город и убивал людей. И никакие поступки Мориана не могли этого исправить. А осуждение, которое читалось во взгляде на Кларис, грозилось стать злыми словами. И только присутствие Чонсока придерживало предстоящий скандал.

Лайя зачитала заклинание, которое накладывает звуковую изоляцию помещения, и надеялась, что этого будет достаточно и Верховная жрица не узнает о происходящем здесь. А потом прислонилась к колонне и скрестила руки на груди, приготовившись слушать. Чонсок сидел на диване, Тэруми расположилась сбоку, но не на самом диване, а на подлокотнике. Уилл и Аларик заняли ещё один диван, расположенный в гостиной зоне, а Мориан и Кларис облюбовали стену недалеко от выхода.

– Было ошибкой идти в Дэйлор, – первый высказался Аларик. – Что мы можем предложить эльфам? А здесь разделаться с нами будет делом нескольких минут, и никакие фокусы с магией не помогут. Нужно было добить эльфов и бежать.

– А по мне, очень удачно всё сложилось, – подала голос Кларис. – Тэруми выпустит своих монстров и разом избавит нас от врагов.

– Здесь наверняка есть женщины и дети, – одернул её Уилл.

– И что? – не поняла его возмущения Кларис. – Думаешь, они пожалели бы твою семью, представься им случай?

– Когда-то должно закончиться это безумие! – вскочил Уилл. – Осталось лишь два города! Земли на всех хватит! Что нам делить?

– Как быстро ты забыл всё, что делали эти твари! – дернулась вперед Кларис.

– Кто бы говорил! – не выдержал Аларик, тоже подскакивая. – Ты спишь с врагом! И из того, что я уже успел понять – ты спала с ним несколько лет! Эльфийская подстилка!

Ненависть затмила разум – Кларис бросилась к Аларику, но Мориан перехватил девушку, удерживая. Чонсок толкнул Аларика, вынуждая его сесть обратно.

– Довольно! – приказал Чонсок. – По какой-то причине мы нужны Верховной жрице, иначе бы не сидели сейчас здесь, в одежде и сытые. Шансов убить нас у эльфов было много. Я считаю, разумным дождаться разговора с ней. Поэтому и собрал вас здесь, прошу не делать ничего, что поставило бы под угрозу переговоры и жизнь остальных.

– Ей нужен Магистр! – снова высказался Аларик. – А где мы теперь его возьмем?! Или у тебя есть в запасе ещё один эльф-маг?! Как долго обман продержится, прежде чем она поймет, что мы врем?

Воцарилась тишина. Возразить было нечем.

– Верховная жрица видит прошлое и может предвидеть будущее, – сказал вдруг Мориан, продолжая открыто обнимать Кларис. Аларик и Уилл с ненавистью уставились на него, периодически взгляды замирали на руках эльфа, что лежали на талии их изимки. Мориан на открытую враждебность не реагировал, сейчас были проблемы посерьезнее. – Она когда-то предсказала, что он вернется. Возможно, знала и про его гибель и хотела предотвратить. Поэтому дело не в Магистре, или не только в нем. – Он посмотрел на Чонсока. – Не советую врать.

– Засунь свои советы… – бросил ему Аларик.

– Успокойся! – осадил Чонсок Аларика. – Мы на одной стороне. – А потом сказал Мориану: – Спасибо. – Он обвел взглядом каждого и заключил: – Ничего не предпринимаете, отдыхаете. Эльф, который иногда появляется, уже сообщил время визита. Всех Жрица не примет, только ведьм и меня. Поэтому остальные в это время должны быть собраны и готовы… к неожиданностям. Лишнего не говорить. Всё, что касается Изимы, под запретом. Есть подозрение, что она видит и слышит всё, что здесь происходит.

Лайя была согласна с ним. Ведь если подумать, то эльфы принесли еду в её комнату сразу на троих, значит, знали кто где. Да и пришли, когда они проснулись. И эльфийки постучали ровно тогда, когда Лайя вышла из ванны. Не раньше. Не позже.

Чонсок кивнул всем, обозначая окончание собрания, а Лайя отстранилась от колонны и отправилась к Уиллу.

– Не расходитесь, подлечу сейчас всех.

Когда дошла очередь до Аларика, он несколько смутился, а потом тихо сказал:

– Впервые меня лечит не мать. Это так странно… – Он вдруг посмотрел на неё, словно впервые увидев и осознав, что перед ним кто-то близкий. – Как думаешь, дома всё хорошо?

Лайя вздрогнула. Его вопрос звучал настолько лично, как будто у них был общий дом, как будто они… семья. Это вызывало отторжение. У неё уже была семья. Тэ, Чон и… Неважно. Не думать. А думать про мать и брата по-прежнему было слишком необычно.

– Думаю, да, – пересилила себя и всё же ответила Лайя.

– Каким был отец? Она никогда не рассказывала. Всё, что я знаю, это то, что его звали Ролен и что он был магом воды.

Тэруми, что слышала их разговор, презрительно фыркнула и сказала сразу обоим:

– Уже ночь, я собираюсь спать, поэтому очистите помещение! Свои задушевные разговоры ведите в другом месте.

Она указала рукой на дверь и сердито на них уставилась. Пришлось встать и уйти. Дверь за ними азурианка с силой захлопнула.

Аларик обернулся, смотря на красивое дверное полотно, что отделило его от ещё одной сестры.

– Почему она так? – с грустью спросил он у Лайи. Но она лишь покачала головой, комментировать поступки Тэруми посчитала неправильным. Поняв, что ответа не будет, Аларик вернулся к своим вопросам: – Если ты не устала, то…

– Завтра будет непростой день и…

– Поэтому и хочу поговорить сегодня, – откровенно сказал Аларик. – За время, которое провел в заточении, я многое осознал. Завтра может и не быть, а я так и не сказал матери «прости», я так и не решился открыто поговорить с тобой.

В его глазах застыла просьба и смущение. Признать своё родство с ней ему было так же тяжело, как и Лайе. И пусть причины у них были разные, сути это не меняло.

– Моя комната там, – показала Лайя и выдавила из себя улыбку. – Если повезет, эльфы нам еды и на ужин подадут.

– Так недолго и привыкнуть, – постарался пошутить он.

– Ещё скажи, что эльфийку себе здесь присмотришь и женишься, то-то мама будет рада, – поддержала его юмор Лайя, стараясь прогнать повисшую скованность.

Аларик хмыкнул, а потом уже более веселым голосом добавил:

– Даже если бы и присмотрел, у меня не было бы ни одного шанса. У них при виде людей такое лицо, словно они наргса съели и пытаются переварить. – Он подался ближе и зашептал, таинственно понижая голос: – Поверь, мы их пробовали есть, лица у всех потом были именно такие.

Лайя засмеялась, а Аларик окончательно расслабился и стал сыпать вопросами, которые в голове не раз прокручивались.

– А как он выглядел? А что любил? А как они познакомились? А…

Лайя радостно улыбнулась. Она уже и не помнила, когда последний раз вспоминала об отце, и предвкушала приятное время, наполненное счастьем детских воспоминаний.