По ту сторону барьера. Книга 2

Глава 9

Ей снились какие-то кошмары. Открыв глаза, она обрадовалась, что смогла вырваться из плена сна. Чон ещё спал, поэтому она не стала шевелиться. Ногам было тяжело, но тепло сверху. Видимо, во сне азур закинул на неё свою ногу, придавливая. Лайя старалась снова заснуть, но не могла избавиться от сковавшей душу тоски. Всё должно было быть не так… на этой стороне барьера. Короткая передышка хоть какой-то видимости стабильности в Изиме слишком быстро сменилась туманным будущим в ожидании смерти. Как же так вышло, что её жизнь теперь холод земли и ночи в объятиях чужого мужчины?

Чонсоку что-то снилось, он нервно ворочался. С его губ периодически срывалось испуганное бормотание. Лайя осторожно высвободила свои руки и накрыла сверху ладонями его руки, прижимая к своей груди и согревая.

– Ш-ш-ш, – прошептала она, – всё хорошо…

Он что-то сонно проговорил и затих. Лайя ещё какое-то время позволила немного жалости к себе, а потом снова погрузилась в тревожный сон, где на неё смотрели большие синие глаза и молили о помощи.

Её разбудило чьё-то перешептывание. Она распознала мелодичный голос Кларис и хриплый простуженный голос Уилла. И чего им не спится? Она перевернулась на другой бок, уютно устраивая свой нос на груди Чона, и снова погрузилась в дрему.

– Ты решила выспаться на все дни вперед? – раздался над ухом голос азура.

От неожиданности Лайя дернулась и головой ударила его по подбородку. Чонсок сердито процедил воздух сквозь зубы.

– Прости меня, – виновато сказала Лайя, с сожалением смотря на и без того избитое лицо воина.

Он кивнул и подтянул свои оковы к ушибленному месту, приложил холодный металл.

Дверь открылась. Лайя зажмурилась, привыкая к свету. Вошли три эльфа. Двое из них держали в руках трубки. Лайя догадалась, что там снотворное на случай, если пленные будут сопротивляться. Высокий, широкоплечий эльф подошел к ней и отстегнул цепь от стены. Сердце тревожно забилось. Её наверняка поведут на допрос. Ничего хорошего это не сулило.

– Почему забираете её? Возьмите меня, – сказал Чон, поднимаясь на ноги.

Эльфы восприняли порыв азура по-своему. Тут же поднесли трубки ко рту, и две маленькие стрелки впились в шею Чонсока. Он мгновенно потерял сознание и упал на пол. Его голова при этом ощутимо ударилась о стену.

– Чон! – рванула к нему Лайя, но её скрутили и вывели наружу.

Ненависть жгла её изнутри – Лайя скрипела зубами от бессилия. Её повели через весь лагерь. Эльфы при виде пленницы замирали, разглядывая её. Некоторые показывали руками на её руны на ногах и что-то выкрикивали. Взгляд зацепился за Марохина, который стоял у одного из зданий и гадко ухмылялся. На его талии красовался её пояс для оружия. Её черных кинжалов не было, вместо них он вложил свои. Заметив её внимание, эльф небрежно положил руку на пояс, поправляя его. На мизинце мужчины красовалось её кольцо. Лайя рванула к Марохину, но её с силой дернули, возвращая на место. Разглядывающие до этого пленницу зеваки встрепенулись – полетели камни. Лайя даже не думала уворачиваться.

– Я вас всех уничтожу! – закричала она. – Каждого!

И пусть её колдовская суть сейчас не могла получить свободу, ненависть подпитала силы ведьмы. Глаза стали ярче, черные зрачки расширились, темные линии проступили на руках. Эльфы ускорились, почти бегом пересекли остальное расстояние, волоча за собой пленницу. Предварительно распахнув основательную деревянную дверь низкого одноэтажного строения, Лайю сильно пнули. Она отлетела и упала на пол.

Двое эльфов встали возле двери, а после внутрь зашел Марохин. Лайя посмотрела на своё кольцо и перевела взгляд на бывшего тюремщика, а потом поднялась и выпрямилась. Её ненависть забавляла его, желание сломать открыто читалось в ответном взгляде. Он стал ей что-то говорить. Интонации даже примерно не давали предположить, чего он хочет.

– Тебе придётся повторить это по-иллинуйски, урод, если хочешь получить ответ, – прошипела ему в лицо девушка.

Он не успел отреагировать, в помещение зашел ещё один эльф. Внешний вид, оружие, стать в каждом движении и уважение остальных – Глава клана, не иначе. Марохин сразу же обернулся и в почтении склонился, замирая. Он был сейчас так близко от неё и так непредусмотрительно беззащитен. Лучшего шанса может и не представиться.

Лайя выхватила два кинжала из пояса Марохина и запустила один за другим. Эльфы у двери предсмертно захрипели и осели на пол. Пока оставшиеся два эльфа не поняли, что произошло, Лайя сделала рывок, сбивая с ног Марохина. Завязалась драка. Мужчина был гораздо сильнее, но её цель выжить была ещё сильнее. Она сцепила руки —кандалы добавили утяжеления и силы в удар. Лайя вырубила Марохина и бросилась на оставшегося эльфа. Явно непривыкший к сопротивлению, Глава клана всё же очнулся от своего минутного замешательства и выхватил оружие.

Ей не было страшно за свою жизнь, это и было главным преимуществом. И хоть эльф был хорош в атаках, Лайя видела его промахи. Цепь, которая до этого крепила кандалы к стене, сейчас была дополнительным оружием. Лайя со всей силы приложила металлическим хлыстом Главу. Второго удара не вышло, эльф успел увернуться.

Они снова закружили по небольшой комнатке, как два хищника, не нападая, ожидая хода противника. И если тактика Главы была обоснована: ему просто нужно было дождаться, пока звуки внутри не привлекут других, – то Лайя искала варианты так напасть на эльфа, чтобы он остался жив. За убийство Главы клан сразу всех казнит.

Марохин застонал, очнувшись. Глава отвлекся. Этого мига хватило – Лайя бросилась к эльфу, врезаясь в его тело и сбивая своим весом, а потом несколько раз приложила головой об пол. Противник потерял сознание, девушка подбежала к Марохину и снова ударила его, вырубая. Хотелось убить, но она боялась, что тот может занимать какой-нибудь важный пост, тогда это тоже гарантированно сократило бы дни пленников.

Времени было немного. Лайя понимала, что шум привлек внимание. Она метнулась к двери и просунула меч одного из эльфов между ручками, блокируя вход, а потом быстро осмотрела убитого эльфа у двери в поисках оружия поменьше. Небольшой нож всё же нашелся. Лайя отрезала от своей рубашки кусок ткани, завернула нож и спрятала за пояс в один из потайных карманов, которые при пленении обыскали. Потом аккуратно вспорола ремень того же убитого, извлекая металлические крепления, которые в будущем могли бы стать отмычкой, и положила туда же, в карман. Одернула верхнюю одежду эльфа, с большего маскируя новые дефекты ремня. Лайя надеялась, что погибшего не будут так сильно досматривать на предмет пропавших вещей.

В дверь стали ломиться. Лайя отскочила подальше. Вспоминая о главном, она перечеркнула символ на своем плече, а потом не удержалась и забрала своё кольцо у Марохина.

Крики за дверьми стали всё отчаяннее. Сердце пустилось бешеным плясом. Она замерла, не сводя глаз с двери. Выжить. Главное, выжить. Когда внутрь всё же прорвались, Лайя с силой сжала в руке оружие и плотоядно улыбнулась им. При виде врага прежние намерения поблекли. Она хотела лишь убивать. Борьба за собственную жизнь стала неважной. Скоро она встретится с мужем в лучшем мире, на небесах, но перед этим заберет с собой столько, сколько получится. Эта мысль придала ей решимости и бесстрашия.

Её старались окружить, но она не позволяла им это сделать. По мстительному блеску в глазах эльфов девушка видела, что усыплять её точно не будут. Просто мелко порежут на кусочки.

– Подходим, не стесняемся, – весело сказала им Лайя, поудобнее перехватывая оружие.

Мужчины атаковали одновременно. У неё получилось, если не убить, так ранить ещё нескольких. Вдруг раздался чей-то громкий приказ, и эльфы убрали оружие, ограничиваясь кулаками и ногами. Прежде чем потерять сознание, она увидела бледное, залитое кровью лицо Главы, который при помощи одного из своих подошел к ней и с сильным акцентом сказал по-иллинуйски:

– Не вздумай умирать, ведьма. У меня к тебе есть вопросы.

***

Если бы её спросили, что болит сильнее, то она не знала бы, что ответить. А может болеть сразу всё и одновременно? Ей доводилось попадать в разные передряги, но никогда так сильно ей ещё не доставалось. Болела спина, живот, бока, ноги, руки, шея, голова. Даже пальцы на ногах и руках.

Лайя приоткрыла глаза. Темно. Пахнет знакомо. Не похоже на ад. Слишком холодно. И точно не рай. Иначе не было б так больно. Она снова закрыла глаза. Постепенно воспоминания возвращались. Фенрис. Любимый. Не думать. Нельзя. Рядом она услышала чье-то дыхание и почувствовала нежное прикосновение к своим волосам. Чонсок. Она вспомнила. Хотелось позвать его, но вместо имени из груди вырвался только стон.

– Лайя, ты пришла в себя? Ты меня слышишь, Лайя? – его голос был таким сломленным. Захотелось его успокоить и сказать, что всё хорошо, она добыла им оружие и отмычку. Они смогут сбежать. Но сил так и не хватило. Тело не слушалось. – Это я – Чон. Я могу что-то для тебя сделать? Хоть что-нибудь?

«Можешь», – хотела сказать она, но не могла. – «Просто будь рядом. Со мной. Не оставляй меня, как Тэруми и Фенрис».

Слезы скатились с уголков её глаз. Чонсок увидел и бережно их смахнул пальцем.

– Чхаэри, – жалобно прошептал он, – пожалуйста, скажи, как я могу тебе помочь…

Лайя через силу пошевелила рукой и нашла его ладонь. Силы закончились, как только она положила свою руку поверх его. Она устало закрыла глаза и погрузилась в небытие.

***

Сильно хотелось пить, от этого и очнулась. Губы пересохли, язык отказывался ворочаться. Она пошевелилась и тут же увидела перед собой его встревоженные глаза. Она открыла рот, собираясь сказать про воду, но получилось издать только хрип.

Чонсок догадался и, осторожно приподняв её голову, поднес ко рту кружку с водой. Живительная влага потекла внутрь, и Лайя бросила на воина полный любви и благодарности взгляд. Он ответил прожигающим душу наполненным жалостью взглядом.

– Чон, – через силу вымолвила она. Он встрепенулся. – П… пре… крати. – Она отдышалась, а потом договорила: – Так см… мот… реть…

– Как так? – он облегченно выдохнул, радуясь, что она может говорить.

– Ж… жа… ло… сть… не люб… лю… – Она бросила взгляд на кружку, и он снова помог ей попить.

Она ещё какое-то время лежала и смотрела на воина, а потом сон снова сморил её.

***

Кольцо?! От этой мысли она резко вынырнула из полудремы. Тут же пошевелила пальцами и, найдя там желанный предмет, облегченно выдохнула. Цепи на её руках загремели от движения. Чонсок проснулся, приподнялся на локте и участливо посмотрел на неё.

– Чон, – улыбнулась ему она. – Я вернула кольцо.

Услышав её связанную речь, он счастливо заулыбался и в порывах чувств сгреб её в охапку, прижимая к себе. Лайя поморщилась. Тело обожгло болью, но воину она ничего не сказала.

– Ты так долго была без сознания. Я беспокоился, – зашептал он.

– Проверь у меня за ремнем, на животе, там должен быть кинжал и металлические стерженьки. Надеюсь, не отобрали. Сама не могу, руки не слушаются толком, – сказала Лайя и виновато добавила: – Такая слабость…

Он нащупал в кармане, про который она говорила, предметы и довольно улыбнулся.

– На месте.

Лайя облегченно выдохнула.

– Хорошо. Наберусь сил, и попробуем выбраться отсюда.

– Что случилось? Когда я пришел в себя, ты лежала уже возле меня, вся в крови и без сознания.

Лайя попросила воды, а потом тихо и неспешно начала рассказ. Кларис и Уилл затихли и тоже стали прислушиваться. Уилл был очень удивлен, что ей оставили жизнь. Ведь она убила нескольких эльфов, напала на Главу клана. Видимо, эльфам было очень нужно допросить именно её.

Чонсок едва дождался окончания рассказа, Лайя по его глазам уже видела, что сейчас начнется. Оно и началось.

– Чем ты думала, когда напала на них? Мы бы нашли другой способ достать оружие! А если бы тебя убили? Ты такая же эгоистка, как и твоя сестра! Делаешь только то, что взбредет в голову, и плевать на остальных! Плевать на меня!

У Лайи всё кипело от обиды внутри, но она терпела, помнила, как Тэруми дожидалась окончания его вспышки гнева, а потом взывала к голосу разума. Встревать ранее было бесполезно. Чонсок умолк и отошел от неё, часто дыша от переполняющего гнева.

– Мне не плевать на тебя, – постаралась спокойно сказать Лайя. Подняться и подойти к нему она не могла, поэтому просто лежала и смотрела. – Да, риск был, но я надеялась…

– Да ни на что ты не надеялась! – перебил он её. – Фенриса нет, вот ты и пытаешься…

Он увидел, как побледнело её лицо, и резко умолк. Вернулся к ней и виновато опустил голову, беря за руку.

– Прости, я не должен был…

– Всё нормально, – она шумно выдохнула, стараясь спрятать вспыхнувшую от произнесённого имени боль. – Ты прав, но лишь отчасти. Мне, действительно, не плевать на тебя…

– Больше никакой самодеятельности, – проворчал он.

– Прикажете исполнять, данхне Лим? – с оттенком ехидцы произнесла она.

Чонсок хмыкнул и наградил строгим взглядом, впрочем, Лайя чувствовала, что его гнев уже растаял. Дверь открылась, девушка невольно вздрогнула и попыталась отползти. Чонсок в бессознательном порыве заслонил её собой. Пришедший эльф даже не посмотрел на них, выгрузил с подноса четыре миски, поставил в углу и сразу же ушел.

Чонсок сходил за мисками, а потом помог Лайе устроиться повыше. Она хотела взять миску в руки, но те не слушались, получилось лишь чуть приподнять.

– Не трать силы, я сам, – сказал он и поднес миску к её рту.

– Чувствую себя ущербной, – прошептала Лайя, заливаясь краской стыда.

– Перестань. Мне не в тягость ухаживать за красивой дамой, – улыбнулся он.

Она чуть не подавилась.

– Данхне Лим! Вот не надо мне врать. Я чувствую себя куском мяса, которое знатно отбили перед подачей на стол, и сильно сомневаюсь, что моя внешность выглядит по-другому.

– Красота у тебя в душе, – спокойно пояснил Чонсок.

– Выкрутился, – фыркнула Лайя.

Он проследил, чтобы она всё съела, и отодвинул тарелку в сторону.

– Если бы Фенрис был с нами, он бы быстро помог тебе восстановиться, – не сдержался и в сердцах, злясь на свою беспомощность, выпалил Чонсок и тут же спохватился, глядя на её лицо. – Прости…

– Всё в порядке. Мне нужно научиться слышать его имя, – тихо сказала Лайя и закрыла глаза, не желая никого видеть.

***

Прошло два дня, а за ними никто не приходил. Это не могло не радовать. Какие бы причины для этого ни были, Лайя мысленно благодарила Создателя за передышку. В эту ночь они не спали, ждали, опираясь на внутреннее мироощущение, более позднего времени, и когда оно пришло, Чонсок стал возиться с кандалами Лайи. Открыть их было легче, чем он смел надеяться. Замок был крайне простым. Посетила злорадная мысль, может, когда-то эльфы и были великой расой, сейчас это не более чем кучка агрессивных остроухих, застрявших в умирающем мире, далеком от изобретений и механизмов. Воин забрал импровизированные отмычки и аккуратно снял с ведьмы кандалы, где был изображен символ. Ноги пришлось оставить закованными.

Лайя подняла свои руки и покрутила, не веря глазам. Свободна. Прямо сейчас свободна. Счастливая улыбка засияла на лице. И всё равно, что кожа на руках зажила неровно, оставаясь уродливыми шрамами после пламени дракона, и всё равно, что запястья под кандалами были красными и натертыми, местами кровили. Отсутствие красоты тела не могло омрачить главного… Она. Была. Свободна.

Она дернулась к Чону и повисла на его шее, стискивая. Воин засмеялся.

– Чувствую себя всемогущей!

– Полегче, всемогущая, у тебя ещё ноги дрожат. Ты стоишь с трудом, поэтому без резких движений.

Он придержал её за талию и повел в направлении Уилла, который из-за жара уже не был в состоянии подняться.

– Уилл, давай, помоги мне, – стала упрашивать его Кларис, приподнимая и помогая подобраться ближе к ведьме.

Это было долго, но Уилл дополз и, насколько позволяли цепи, протянул руку. Лайя взялась за неё и стала тихо зачитывать заклинание. Магия заструилась по её телу, перетекая в мужчину и облегчая его страдания. Потом процедуру повторили с Кларис, ведь изимка уже довольно скверно себя чувствовала. Холод никому не пошел на пользу. Когда Лайя захотела полечить Чонсока, тот воспротивился.

– Я же знаю, что физическая составляющая берет взаймы у магической и наоборот. У тебя сейчас обе крайне слабы, поэтому – нет.

– Не будь упрямцем, – рассердилась на него Лайя. – Мне хватит сил.

Он покачал головой и повел её обратно, сказал, словно извиняясь:

– Не могу освободить от всех оков, боюсь, что штыри сломаются, и тогда останемся без отмычки. А нам бы ещё пару денечков продержаться, пока ты не вернешься в строй.

– Нормально всё, – ответила счастливая Лайя. В этот момент она была влюблена во весь мир.

Перевозбужденное состояние так и не проходило. Заснуть Лайя не смогла. Она водила рукой по камням, впитывала исходящую от земли магию, прислушивалась к себе, желая каждое мгновение ощущать циркулирующую по крови колдовскую силу. Осознание того, что кандалы придется вернуть утром на место, делало каждую прожитую минуту бесценной.

Чонсок сначала ругался на неё, заставляя улечься спать, а потом, утомленный долгим днем и холодом, заснул сам. Его рука расслабленно лежала на её руке… Лайя весело улыбнулась. Что ж упрямец, не хотел добровольно, она может и не спрашивая. Тихие слова заклинания, и целительная сила потекла в его тело. Он вздрогнул и приоткрыл глаза, сонно осмотрелся, а когда понял, что происходит, стал бурчать на азурианском. Руку свою убрать не смог, не хватило душевных сил – измученное холодом и побоями тело молило о милости.

Когда она смогла подлечить и Чона, пришел покой. Она юркнула воину под бок и забылась сном без сновидений.

***

Утром вместо эльфа, который приносил еду, пришло четыре вооружённых воина. Лайя и Чонсок переглянулись, приходя к мысли, что придется рискнуть и сбежать до того, как Уилл и сама Лайя восстановятся. Эльфы отстегнули Чонсока и увели, затем пришли за Кларис.

Лайя беспокойно заметалась по комнате. Если эльфы с ними что-нибудь сделают, то побег придётся отложить ещё на какое-то время. Ну почему они не попытались сбежать вчера? Правда, Уилла бы пришлось бросить, он не смог бы идти… Отчаяние заплескалось внутри, угрожая безрассудством… Открыть кандалы и дать бой…

Дверь открылась, и снова вошло четверо. На этот раз за ней. Лайя глубоко вздохнула и послушно отправилась следом. Да и направленная на неё трубка со снотворным была более чем убедительной. Её опять повели через весь лагерь в знакомое по прошлой неудачной попытке допроса место. От нахлынувших воспоминаний сердце тревожно застучало. Она сильно сомневалась, что с ней просто по-хорошему поговорят, не после того, что было.

Лайя покорно шла за тюремщиками, стараясь ни на кого не смотреть. К ней вдруг подбежал ребенок и набросился с кулаками, что-то крича. Её надсмотрщики оттолкнули мальчика. Подбежавшая эльфийка схватила и прижала к себе ребенка. Свои полные ненависти глаза она обратила к Лайе и на ломаном иллинуйском яростно проговорила:

– Убийца!

Слово резануло, Лайя отшатнулась и посмотрела на мальчика, который обнимал мать и вперемешку с рыданиями выкрикивал в сторону пленницы ругательства. Одно из этих непонятных слов повторялось. Убийца? Так и есть. Она убийца, но и эти эльфы тоже. В этом и состоит парадокс войны. Нет правых. Есть просто две стороны, где каждая считает злом противоположную. На место неприятному чувству пришло равнодушие.

Выбитая недавно дверь знакомого дома была заменена. На сей раз Лайю загнали в комнату не пинком, а просто завели. Чонсок тоже был здесь. Его привязали к массивному, грубо отёсанному стулу. Позади стоял один из эльфов и держал оружие у горла воина. Кларис сидела по другую сторону и находилась в таком же положении. Лайя тихо усмехнулась предусмотрительности эльфов. Молодцы. В этот раз подготовились. И чтобы не гадать, кто ведьме больше дорог, взяли сразу двоих. А ведь действенно, не надо руки марать, она и сама всё расскажет.

– Встреча с вами меня научила, что не стоит недооценивать женщин, – услышала она и обернулась на звук.

Глава клана сделал знак рукой, и Лайю посадили на стул и привязали.

– Вижу, за время моего отсутствия вы довольно быстро восстановились, – проговорил Глава, усаживаясь напротив неё, но так, чтобы она не могла его достать.

Лайя окинула его изучающим взглядом и снова едва заметно усмехнулась. Помимо заложников, так много охраны: шестеро вооруженных тренированных эльфов, и Марохин с Главой. Боятся. Правильно делают.

– Я задаю вопрос – вы отвечаете. От вашей искренности будет зависеть жизнь вашего мужчины. Я понятно изъясняюсь? – спокойно пояснил предстоящую процедуру Глава.

– Да, – ответила Лайя, пряча страх.

– В Изиме живет маг. – Он сделал паузу. Лайя кивнула. – Он эльф?

Лайя на секунду замерла, не понимая, как будет правильно. Что навредит, а что нет? Она мельком встретилась глазами с Чоном, безмолвно спрашивая, но подать хоть какой-то ей знак, он не успел, удерживающий его эльф отступил, а ещё один подошел и с размаху ударил воина по спине. Лайя закричала, словно удар получила она сама, а Чонсок лишь с шумом выдохнул, сжимая зубы, чтобы сдержать крик.

– Он эльф? – повторил свой вопрос Глава.

– Да! – с ненавистью выкрикнула она.

Ей стало всё равно на тактику, на стратегию, на то, повредит это Изиме или нет. Она скажет всё, что они хотят услышать. Слезы побежали по щекам. Перед глазами встала картина прошлого. Лес. Безумная эльфийка. Пытки родных, чтобы она, Лайя, сказала и сделала так, как хотят мучители. Вот только сейчас Тэруми не сможет ей помочь.

– Вы удерживаете его там силой?

– Нет, – от неожиданности вопроса она растерялась.

Последовал новый удар по спине Чонсока. На сей раз воин тихо зарычал, не справляясь с болью.

– Я вас всех уничтожу! Каждого! Ненавижу! Огонь пожрет вас! – закричала Лайя. Глава поднял руку, кинжал занесся над Чонсоком. – Не-е-е-ет! Черт вас подери! Мы не удерживаем мага силой! Он мой муж!

Глава замер и уставился на неё, приходя в замешательство и явно не веря ей.

– Ты лжешь, – заключил наконец он.

Страх парализовал тело, глаза расширились и смотрели на мучителя с мольбой. Лайя жалобно проговорила:

– Я говорю правду. Маг, эльф, он мой муж. Фенрис Эарендил – мой муж! Он любит меня… Он…

Стало тяжело дышать. Лайе не хватало воздуха. Произошедшее обрушилось на неё страшной правдой, придавливая. Он был её мужем. Он любил… Пусть лучше они убьют её и заберут эту боль, что гораздо страшнее физической. Эгоистка? Да… Даже ради Чона она не может… больше не может быть сильной…

– Чхаэри… – позвал он и тут же получил за это удар.

Она поймала его взгляд. «Мы справимся», – читалось там. Лайя медленно моргнула, обещая в ответ… И снова стена спрятала любимое имя и любовь в недра памяти.

– Почему он с людьми?

Ответить Лайя не успела, дверь открылась, вошедший эльф что-то проговорил. Она уловила слово «Таурендил», а после разозленный Глава вышел, бросив напоследок короткий приказ. Едва дверь за ним закрылась, Марохин вальяжной походкой подошел, занял место на стуле Главы и придвинулся ближе. Плотная повязка на голове мужчины вызывала у Лайи жаркий огонь злорадства: её удары он будет вспоминать долго.

Он сидел и откровенно разглядывал её, и у неё закралась мысль, что этому эльфу в принципе нравятся человеческие женщины. Он схватил её за волосы и подтянул к себе. Чонсок задергался, но оружие, приставленное к шее, вынудило замереть. Марохин с садистским удовольствием продолжил стягивать на её затылке волосы, смотря прямо в глаза.

– Умоляй меня.

Она чуть разобрала, что он сказал. Даже специально фразу выучил? Умолять?! Она зло усмехнулась и плюнула ему в лицо. Эльфа это развеселило. Он опустил свою ладонь ей на грудь и больно сжал. Она позволила себе слабость и закрыла глаза, чтобы не видеть его лицо. Его вторая рука опустилась между её ног и грубо надавила.

Дверь ещё не открылась, а Марохин в одно мгновение очутился возле Кларис, словно и не сидел только что на стуле. Глава вернулся не один, он привел с собой пожилого эльфа и… Мориана. Пожилой эльф, несомненно, был из клана Таурендил. Темные, с графитовыми переливами волосы и неестественно лазурного цвета глаза. Скудные одежды и болезненная худоба от голодания.

Мориан лишь мельком глянул на Кларис, а потом отвернулся. Промелькнувшее в глазах облегчение он тут же спрятал за невозмутимостью. Старец подошел к Лайе. Удивительно, но в глазах пожилого мужчины не было презрения и ненависти, лишь бесконечная усталость и… надежда.

– Это правда? – скрипуче проговорил Таурендил. – В Изиме живет Магистр?

Глава Таурохтар от такой постановки вопроса сердито стал выговаривать старику на эльфийском, но тот даже не повернулся в его сторону, смотря лишь на Лайю.

«Жил», – хотела поправить его Лайя, но вовремя бросила взгляд на Мориана, чьи глаза на мгновение стали больше и блеснули предупреждением.

– Правда, – ответила она.

– Где он был всё это время?

– Он был по ту сторону барьера, в королевстве, – быстро заговорила она, на ходу соображая, как совместить правду с вымыслом и с тем, что возможно наплел Мориан, лишь бы спасти Кларис. – Он искал способы проникнуть на родную землю, и когда нашел, то вернулся.

– Но почему сразу не пришел к своему народу?

– Он собирался, но… но… не мог оставить город. – Она корила себя за отсутствие воображения и возникающие паузы, но быстрее думать не получалось. – Люди спасли его, и у него были обязательства до первого дня нового года, потом он мог отправиться в Дэйлор. Таковы были условия договора.

Воцарилось молчание, где Лайя мысленно молила Создателя, чтобы её версия не выглядела слишком бредово. Глава клана Таурохтар так и решил. Он что-то зло проговорил старику. Тот невозмутимо ответил. Завязался спор. Таурохтар пришел в себя первым, коротко приказал своим эльфам, а потом ушел, уводя с собой и пожилого гостя.

Таурохтар отвязали Чонсока и Кларис, собираясь увести сначала их. Мориан вдруг тихо и быстро заговорил, бросая взгляд на воина:

– Поклянись, что меня и Кларис примут в Изиме.

Эльфы уставились на Мориана, что говорил сейчас на языке людей, а Чонсок ответил короткое:

– Да.

Мориан выхватил кинжал и запустил в того, кто стоял сейчас возле Лайи, и сразу же набросился на одного из ближайших эльфов. Чонсок вскочил на ноги и всем телом подался к своему тюремщику. Масса воина снесла более худого эльфа и впечатала того в стену. Потребовалось несколько секунд на то, чтобы окончательно сбросить с себя веревки, но когда это получилось, Чонсок одним ударом закованных в цепи рук вырубил прижатого к стене эльфа.

Кларис освободилась от пут и подбежала к Лайе. Оружием, отобранным у убитого эльфа, она резанула по стягивающим предплечья ведьмы веревкам и бросилась в бой к ближайшему противнику. Лайя забрала с тела лежащего рядом трупа оружие и разрезала веревки, опутывающие ноги, но помощь остальным уже не требовалась: эльфы Таурохтар были или мертвы, или без сознания, Чонсок добивал Марохина, что на удивление был слишком крепок. Когда воин занес руки, собираясь финальным ударом прикончить бывшего мучителя, Кларис в ужасе закричала:

– Не-е-е-ет!

Это было так неожиданно, что Чонсок замер, так и зависнув с поднятыми руками, обернувшись на изимку. Марохин измученно выдохнул, а в глазах промелькнула надежда и радость.

– Не убивай его! – эмоционально добавила Кларис и оттолкнула Чонсока, сбрасывая с Марохина. Изимка наклонилась к эльфу, заглянула ему в глаза и почти с нежностью улыбнулась. Заговорила на эльфийском, тщательно проговаривая каждое слово, чтобы её неправильное произношение не могло помешать Марохину понять смысл сказанного: – Ты не отправишься к своей богине, и твои Великие силы не подарят тебе покой, ведь ты не воин, ты – чудовище! Так оставайся же ты на веке в иссушающей тьме, не зная чести и доблести.

Она подарила ему ещё секунды жизни, чтобы он осознал сказанное проклятие, и жадно впитала его изумление, страх и, наконец, понимание последнего мгновения жизни. А потом всадила кинжал по самую рукоять в грудь эльфа и… провернула, со злым триумфом собирая взглядом с его лица отраженную смерть.