Поцелуй Жюстин

Глава седьмая

После ленча сэр Томас убедил Жюстин еще раз прогуляться с ним по палубе.

Услышав решение девушки не объявлять о помолвке, пока он не попросит ее руки у лорда Мэнселла, молодой человек нахмурился.

— Это абсурдно! — воскликнул он. — Вы моя, и я хочу, чтобы весь мир и, уж конечно, наш корабль узнали об этом!

— Мой отец ни в коем случае не одобрил бы подобной поспешности, — твердо ответила Жюстин.

Если отсрочить официальное объявление о помолвке, остается слабая надежда, что сэр Томас за это время найдет более подходящую невесту.

Уотсон резко изменился в лице.

— Кто вам сказал, что о нашей помолвке нельзя объявить сразу? — фыркнул он и с силой сжал руку девушки.

— Мне больно! — вскрикнула Жюстин.

Мимо проходила пара, и сэр Томас отпустил девушку.

— Прошу прощения, но мне нужно, чтобы вы ответили на мой вопрос. Кто вам сказал, что о нашей помолвке нельзя объявить сейчас же? И не говорите, что это миссис Арбетнот.

— Напротив, это я сказала об этом ей. Хотя я не понимаю, почему это вас сердит. В конце концов, она моя дуэнья. Вы ведь не думаете, — продолжала Жюстин с нарастающим возмущением, — что девушка из хорошей семьи согласится объявить о помолвке, не дожидаясь благословения отца?

Несколько минут сэр Томас молчал, глядя на девушку.

Его глаза сузились, одна рука потирала кулак, в который сложилась другая.

— Разве вы не думали, что придется написать папе? — добавила Жюстин. Она хотела спросить: «Как, по-вашему, обычно поступают джентльмены?» — но решила, что и так достаточно ясно выразилась.

— Конечно же, я напишу вашему отцу, — его речь снова полилась гладко, а кулак разжался. — Я ни на минуту не забываю о долге. В конце концов, придется соблюсти еще много формальностей.

Немного позже девушка задумалась: что он имел в виду.

— И вы, в свою очередь, тоже напишите родителям, с какой радостью принимаете мое предложение.

Жюстин уже мысленно мучилась над письмом, но никак не могла решиться взяться за перо.

— Я отправлю его на Мальте, — медленно сказала она. — Насколько я помню, мы будем там через несколько дней.

Сэр Томас кивнул.

— Мы зайдем в порт Валлетты. Это столица, очень красивый город. Я с удовольствием покажу его вам.

Он помолчал в нерешительности, а потом сказал:

— Не представляю, чтобы на письма, отправленные с Мальты, можно было получить ответ раньше, чем через несколько дней после прибытия в Бомбей.

— Да, — согласилась Жюстин, пытаясь изобразить грусть.

— Тем не менее, — продолжал сэр Томас, беря Жюстин под локоть и заставляя ее продолжить прогулку, — мы помолвлены. Ничто этого не изменит. Мы будем вместе ужинать и танцевать по вечерам. А днем можем гулять по палубе.

Он достал часы из кармана спортивного сюртука.

— Однако меня ждет игра в вист. Возможно, вас беспокоит, чем я занят, когда меня нет на палубе или в кают-компании?

Жюстин даже в голову не приходило строить догадки о том, как сэр Томас проводит время. Сейчас она поняла, что никогда не искала его общества.

— Я один из лучших игроков в вист и провожу за карточным столом много приятных часов. Если я не всегда вьюсь около вас, вы не должны думать, будто я в это время с другими девушками.

Жюстин испытала огромное облегчение от того, что сэр Томас не будет требовать ее общества целый день. Потом ей пришло в голову, как странно было бы подозревать, что мужчина, пылко признававшийся ей в любви, проводит время с другой девушкой.

— С вашей стороны естественно было бы так думать теперь, когда море успокоилось и на горизонте появляются весьма привлекательные барышни, — добавил сэр Томас, приподнимая морскую фуражку, чтобы поприветствовать вышедшую на палубу девушку лет двадцати. — Но среди них нет равной вам, моя прекрасная Жюстин. Вы светоч моей жизни, и я уверен, другие скоро все равно поймут, что вы моя.

Подобные комплименты должны были радовать девушку, но тот пыл, с которым говорил сэр Томас, ее пугал. Он вновь посмотрел на часы.

— Я должен оставить вас, но только до ужина. Вы можете пока порисовать.

Это прозвучало скорее как указание, а не предложение.

А Жюстин не нравилось, когда ей указывали, что делать.

На долю секунды девушка задумалась, не пойти ли на верхнюю палубу прогуляться с Маффиной.

Но потом призналась сама себе, что на самом деле хочет увидеть лорда Каслтона.

Последующие несколько дней, пока корабль приближался к Мальте, Жюстин билась над письмом к родителям.

Проводя с сэром Томасом много времени, она с каждым днем все больше убеждалась в деспотичности его характера.

Если Жюстин предлагала поиграть в кольца с младшими офицерами и сестрами Арбетнот, сэр Томас отвечал, что хочет репетировать песню, которую будет исполнять на концерте.

В то же время, если девушка предлагала порепетировать вместе, он объявлял, что договорился поиграть в вист.

Каждый вечер либо сэр Томас ужинал за столом Арбетнотов, либо они переходили за его стол.

Арбетноты, похоже, с интересом слушали его рассказы о Бомбее. Но Жюстин быстро устала от историй, в которых либо сэр Томас непременно представал в героическом свете, либо принижался какой-нибудь несчастный индус.

Поначалу Жюстин задавала вопросы, желая как можно больше узнать о жизни в Индии. Когда их отношения только завязывались, сэр Томас подробно отвечал ей.

Теперь сэру Томасу докучала ее жажда знаний; он ждал от нее восхищенных реплик в свою сторону, вроде тех, что постоянно бросали Фейс и Черити.

Однажды вечером, танцуя с Жюстин, он опять предложил выйти на палубу.

— Луна всех заворожила, — сказал он, прижимая к себе девушку. — Она почти полная, и на море серебряная дорожка.

Звучало романтично, и Жюстин позволила сэру Томасу вывести себя на палубу.

Снаружи и впрямь было красиво: на бархате темного неба низко висела луна, окутавшая корабль и море загадочным светом, который отражался и играл в волнах.

Этой восхитительной картиной любовались и другие пассажиры, но вскоре сэр Томас увлек Жюстин в один из отдаленных темных уголков.

Там он заключил девушку в объятия и принялся страстно целовать. Захваченная врасплох, она не успела возразить, но когда губы сэра Томаса впились в нее, стала сопротивляться.

Девушка совершенно не ощущала восторга, который, как она предполагала, должны доставлять поцелуи привлекательного мужчины. Скорее наоборот — ее захлестнуло острое отвращение.

Но попытки вырваться только разжигали пыл сэра Томаса.

В конце концов он поднял голову, продолжая, однако, крепко прижимать к себе Жюстин.

— Нет, моя малышка Жюстин, — пробормотал он срывающимся голосом. — Ты мне не откажешь. Я твой жених и вправе ждать от тебя поцелуя на ночь.

Его глаза были полузакрыты, полные губы сладострастно изогнулись.

Жюстин захлестнуло чувство безысходности.

Это и есть любовь? Как она будет справляться с его запросами?!

В ночном воздухе внезапно раздался крик, полный ужаса.

Люди выбежали на палубу узнать, что случилось.

Сэру Томасу ничего не оставалось, как отпустить Жюстин, и в следующий миг девушка уже бежала вместе со всеми.

В тихом углу ближе к корме судна стояла женщина.

— Это был Чарли! — кричала она. — Мой Чарли. Он был там, клянусь, он был там!

Супруги Райт успокаивали женщину.

— Дорогая миссис Партридж, там никого нет. Вы расстроены. Пойдемте, мы поищем майора.

Миссис Пейшенс обняла женщину за плечи.

Жюстин обратила внимание на миссис Партридж, после того как корабль отплыл из Гибралтара. Худенькая и очень бледная, она производила впечатление человека, пережившего трагедию. Ее сопровождал муж, военный, который держался скромно, но с достоинством. Он бережно заботился о жене, но говорил очень мало. Сейчас он спешил к ней.

Миссис Партридж разрыдалась в его объятиях.

— Несчастная женщина, — сказал кто-то рядом с Жюстин. — Она никогда не оправится от потери сына. Они приезжали из Индии навестить его могилу. Умер в школе от лихорадки. Они не видели его с тех пор, как он два года назад покинул Калькутту.

Удрученно перешептываясь, пассажиры начали расходиться.

Сэр Томас взял Жюстин под руку, но она отстранилась.

— Я очень устала. Пожалуй, пойду спать. Почему бы вам не выкурить сигару?

В каюте девушку ждали наброски письма, которое она пыталась писать родителям.

Жюстин просматривала вымученные короткие строчки, а в ушах стоял страдальческий голос миссис Партридж, описывающей, как она видела призрак сына.

Как страшно потерять любимого ребенка! И как ужасно не видеться с ним два года! Так, стало быть, случается с детьми, которых рожаешь в Индии? Она родит сэру Томасу детей, отдаст им все сердце и душу, а потом смысл ее жизни вырвут у нее из рук?

Сама мысль об этом была невыносима, и Жюстин расплакалась.

А в соседней каюте лорд Каслтон работал с очередной папкой с документами.

Он сидел без сюртука, широко распахнув иллюминатор. Мягкость ночного воздуха говорила о том, что они далеко заплыли в теплое Средиземное море.

Лорд Каслтон вздохнул. Жара обволакивала тело и не давала сосредоточиться.

Но он знал, что вникнуть в тонкости документов, которые силился прочитать, ему мешала вовсе не средиземноморская жара.

Причина была в Жюстин, в том, как она выглядела сегодня вечером в белом кружевном платье, которое так оттеняло ее изумительные волосы. Он надеялся поужинать до ее прихода, но в тот вечер пассажиров обслуживали медленно.

Сэр Томас пригласил Арбетнотов за свой стол, и жеманно улыбающиеся девицы уже сидели, когда в зал вошла Жюстин.

Лорд Каслтон поймал себя на том, что смотрит на нее, словно томящийся страстью юнец.

Он вздрогнул и очнулся, но прежде большие серые глаза девушки заглянули в его глаза, заставив сердце замереть.

Лорд Каслтон хотел было поднять бокал в знак приветствия, но краем глаза заметил, что сэр Томас внимательно наблюдает за ним, и помрачнел.

Когда он в следующий раз посмотрел на стол Уотсона, Жюстин сидела, склонившись над меню.

Лорду Каслтону показалось, что ее глаза полны слез.

Он злился на себя, что так плохо справляется с ситуацией, возникшей между ними с Уотсоном и Жюстин.

Его знали как дипломата, человека, который разрешал любой вопрос, пуская в ход то обходительность и шарм, то спокойствие и тактичность.

Теперь же он допускал промах за промахом, не помогая разрешить главную проблему, а только усугубляя неловкое положение Жюстин.

Лорд Каслтон потянулся к звонку, намереваясь попросить у стюарда большой бокал бренди, но вдруг замер и прислушался.

Неужели это ему показалось?

Спустя несколько мгновений он окончательно уверился в правильности своего предположения. Но откуда доносится плач — из каюты справа от него или слева?

Легким движением он поднялся на ноги, вышел из каюты и остановился перед дверью Жюстин.

Последние сомнения рассеялись.

Он поднял руку и постучал.

Плач прекратился, но никто не ответил.

Расправив плечи, лорд Каслтон еще раз постучал и решительно толкнул дверь.

Жюстин сидела за столом, похожим на его собственный. Перед ней лежал лист бумаги. Судя по всему, она что-то писала, но от ее слез чернила растеклись по бумаге.

Девушка подняла голову в полном недоумении.

— Милорд, что… что я могу для вас сделать?

Лорд Каслтон вошел в каюту и присел на край стола, оставив дверь полуоткрытой.

— Мисс Мэнселл, я не могу слышать, как вы страдаете, и не предложить вам помощь, какой бы ни была причина вашего несчастья.

Девушка подавила рыдание.

— Милорд, я не страдаю. По меньшей мере… — она бросила взгляд на залитое слезами письмо. — Просто… просто я пишу родителям и на меня вдруг нахлынула сильная тоска по дому.

Жюстин вертела в руках перо, избегая смотреть лорду в глаза.

— Вас в самом деле беспокоит только это?

Она ничего не ответила, и лорд Каслтон решил вновь прибегнуть к отеческому тону.

— Я знаю, лорд Мэнселл надеялся бы на мою помощь, если бы его дочь попала в беду.

При этих словах Жюстин вспыхнула.

— Я не попала в беду, милорд. Я очень счастлива. Сэр Томас хороший человек, и мне в самом деле повезло, что он хочет на мне жениться. Как раз об этом я пишу родителям.

Лорд Каслтон почувствовал свою полную беспомощность.

Он не мог сказать против Уотсона ничего такого, о чем бы знал наверняка.

Все, что открыла ему Ариадна, говорилось по секрету. Проронить хоть слово значило бы бросить тень на ее кузину — девушку, с которой произошла та некрасивая история. И очень маловероятно, но возможно, что в том деле имело место какое-то недоразумение.

Маркус знал, что Ариадна осуждала Уотсона, да он и сам его никогда не любил, но не могла ли она сгустить краски?

Доказать, что Уотсон испытывает финансовые трудности, он тоже не мог.

— В таком случае я вас оставляю, — медленно проговорил лорд.

Жюстин не спускала с него горящих глаз, ее щеки раскраснелись, а руки сжались на коленях в кулачки.

Лорду Каслтону хотелось обнять ее, сказать, что все будет хорошо и что у нее никогда больше не возникнет причин плакать, — он об этом позаботится.

Но вместо этого он поднялся.

— Однако прошу, помните, что я в соседней каюте. Если вам когда-нибудь понадобится помощь, достаточно просто крикнуть.

— Ваша помощь мне не понадобится, милорд, — ровным голосом ответила Жюстин. — Но вы очень любезны. Мой отец будет вам весьма признателен.

Девушка посмотрела на полуоткрытую дверь, только теперь дав понять, что нервничает.

— Я попросила бы оставить меня.

Лорд Каслтон мгновенно понял: если миссис Арбетнот или — боже упаси! — Уотсон пройдет мимо, Жюстин окажется в очень неловком положении.

— Разумеется, — сказал он и быстро вышел из ее каюты.

Что происходит? Желает ли он разрыва между Жюстин и Уотсоном только потому, что сам хочет ухаживать за девушкой? Когда они впервые встретились, он обвинил Жюстин в антропоморфизме — приписывании собаке собственных чувств. Не грешит ли он сейчас тем же?

Маркус позвонил и заказал бренди.

Оставшись одна, Жюстин выбросила последний вариант послания к родителям, достала чистый лист бумаги и, не раздумывая, быстро, и кратко написала:

«Дорогие мама и папа!

Среди пассажиров корабля я встретила сэра Томаса Уотсона. Он напишет вам с Мальты и попросит моей руки. Он знаком с папой, и я надеюсь, что вы ответите ему согласием.

Я очень рада, что привлекла внимание человека, который станет достойным мужем.

С любовью,

ваша дорогая дочь Жюстин».

Не перечитывая, девушка опустила письмо в конверт, запечатала и написала адрес.

Наконец-то она почувствовала, что может раздеться и лечь.

Только когда Жюстин снимала белое кружевное платье, ей впервые пришло в голову, как опасно было писать в нем письмо. А если бы корабль внезапно качнуло и чернила пролились бы на платье?

Но даже эта пугающая мысль не помогла уйти от другой, тоскливой, которая охватила девушку после того, как лорд Каслтон покинул ее каюту, сначала так неожиданно в ней появившись.

Он был так добр!

Жюстин хотелось броситься ему на шею и молить вытащить ее из кошмарного сна, в который она провалилась. Вместо этого она только и думала, что о безнадежности своей любви к лорду Каслтону. А еще о том, как бы он стыдился ее, если бы она поддалась порыву.

Девушка забралась в постель, накрылась одеялом и, стараясь не проронить лишнего звука, разрыдалась. Она плакала, пока сон не сморил ее.

Когда утром Жюстин проснулась, корабль уже причалил в гавань Валлетты. Вокруг снова царила суета и слышались крики чужеземного порта.

Жюстин решила спуститься на берег и поискать все-таки брату подарок. Они должны были простоять в порту девять часов — времени предостаточно, чтобы найти магазин.

Девушка надеялась, что к тому времени, как она будет готова покинуть корабль, сэр Томас уже сойдет на берег. Она заранее сказала сестрам Арбетнот, что не хочет гулять по Валлетте. Хотелось передышки от событий, нахлынувших на нее так внезапно.

«Если бы только, — думала Жюстин, — провести день одной, оставив тревожные мысли о будущем. Лишь один день! Тогда, возможно, я смогла бы вести себя с сэром Томасом как полагается».

Быстро пройтись по магазинам, быть может, одним глазком взглянуть на собор — и сразу назад, греться на солнце и рисовать.

Девушка надела широкополую шляпу, чтобы спрятать лицо и голову от солнца, которое припекало все сильнее, и поспешила к трапу.

— О, моя Жюстин, — сказал сэр Томас, внезапно появившись рядом с ней. — Я шел вас искать. Сестры Арбетнот сказали мне, что вы не собираетесь на берег, но я вижу, что вы все-таки хотите посетить Валлетту. Мы можем пойти вместе.

— Нет, сэр Томас, — улыбнулась ему девушка, мгновенно изменив планы и пытаясь говорить как можно приветливее. — Очень мило, что вы предложили составить мне компанию, но я всего лишь хотела пройтись по палубе. А остальную часть дня я приберегла для рисования.

— Глупости. Вы не можете упустить шанс посетить древний город. Это же история!

— Чем он знаменит?

Жюстин надеялась, что, если заговорить сэра Томаса, кто-нибудь из мужчин, с которыми он подружился на корабле, может пройти мимо и предложить наведаться в курительную комнату.

— Я не утруждаю себя историческими подробностями. — Его глаза вдруг вспыхнули. — Но всегда вожу самую красивую девушку на корабле посмотреть собор Святого Иоанна[15]. Вы же понимаете, что я не могу не пойти туда с вами?

Жюстин заколебалась. Казалось, сэр Томас был в хорошем настроении.

— Может быть, позже?

Он сощурился.

— Надеюсь, вы не окажетесь строптивой женой. Я бы посоветовал вам быть осторожнее и не играть со мной.

Сэр Томас схватил девушку за руку в том самом месте, где был синяк от его предыдущего «ухаживания», и даже ухом не повел, когда та вскрикнула от боли.

— Вы должны усвоить: если я что-то говорю, это не шутки. Если я прошу вас сойти со мной на берег, то это нужно сделать сейчас, не позже, не днем, не в следующем плавании, а сейчас.

Сэр Томас потащил Жюстин к трапу. Девушка спотыкалась, стараясь поспеть за ним. Она оглядывалась по сторонам, нет ли кого поблизости, кто отвлек бы сэра Томаса. Но пассажиры по большей части уже ушли на берег, и никто не видел, как дурно с ней обращаются.

Чувство долга перед мужчиной, обручиться с которым она так опрометчиво согласилась, велело идти за ним по трапу.

Собор оказался огромным и мрачным.

— Разве это не величественно? — провозгласил сэр Томас, когда они вошли. — Вы не поражены?

Жюстин посмотрела на хоругви, украшавшие каждый из многочисленных пролетов между колоннами по обе стороны церкви.

— Что они означают? — спросила девушка.

— Понятия не имею, но выглядят внушительно.

— Каждой стране, рыцари из которой составляли орден святого Иоанна, посвящен отдельный пролет, — произнес голос за их спинами.

Сэр Томас выругался, когда, круто обернувшись, увидел перед собой лорда Каслтона.

— Разве мы просили вас выступать в роли сопровождающего? — огрызнулся он.

— Прошу прощения, — сказал лорд Каслтон. Похоже, его ни капли не смутило подобное приветствие. — Я надеялся усилить ваше впечатление от созерцания выдающегося здания, рассказав кое-что об идеях, которые стояли за его сооружением.

Жюстин больше всего на свете хотелось, чтобы лорд Каслтон устроил им экскурсию. Девушка была уверена, что он может посвятить их в историю не только церкви, но и самой Мальты, а также ордена святого Иоанна. Однако она понимала, что ее желание неосуществимо.

— Будьте добры, держите свои желания при себе, — резко бросил сэр Томас; в его голосе и позе сквозила неприкрытая агрессия. — Пойдемте, Жюстин, мы достаточно посмотрели.

Он схватил девушку за руку повыше локтя и повел ее из прохлады темного собора на яркий солнечный свет.

Жюстин боялась сказать слово, чтобы не разозлить его еще больше.

— Мы вернемся на корабль. В конце концов, разве вы не говорили, что хотите рисовать? — сказал сэр Томас.

Жюстин бросила последний взгляд на величественные стены собора Святого Иоанна и здания, расположившиеся вокруг. В местной архитектуре ясно просматривалось испанское влияние.

— Тут очень интересно, и после корабля приятно стоять на твердой земле. Хотя так чудно: кажется, что она ходит под ногами, как будто мы все еще в море.

— Став более опытной путешественницей, вы поймете, что с этим сталкиваешься каждый раз, когда приходится плыть по морю, — уже чуть любезнее ответил сэр Томас.

Они вышли на симпатичную площадь, где на солнце стояли столы и стулья, и Жюстин узнала кое-кого из пассажиров их корабля, наслаждавшихся прохладительными напитками.

— Может быть, — пробормотала она, думая, как приятно было бы к ним присоединиться, — присядем и вы расскажете мне о своих путешествиях?

На миг Жюстин показалось, что сэр Томас согласится, но по его лицу разлилась уродливая краснота.

— Надеетесь, что к нам присоединится Каслтон? Возможно, вы уже условились о встрече?

Девушка остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я не устраиваю тайных свиданий, сэр Томас, ни с лордом Каслтоном, ни с кем-либо еще. Если хотите, чтобы наши отношения развивались успешно, вы должны принять, что я, прежде всего, порядочная девушка.

Впервые с тех пор, как они с Жюстин познакомились, сэр Томас растерялся. Но лишь на мгновение.

— Конечно же, дорогая. Я так быстро и окончательно влюбился в вас не только из-за вашей красоты. Полно, я верю вам, но хочу вернуться на корабль, где мы сможем пообедать без лишнего шума, а потом вы порисуете.

Как ни странно, сэру Томасу удалось успокоить Жюстин, и та спокойно вернулась с ним на корабль.

Лорд Каслтон наблюдал, как мисс Мэнселл и сэр Томас покидали собор. Грубость Уотсона выводила его из себя. Она никогда не будет счастлива с таким мужем! Теперь Маркус понял, что просто обязан сделать все возможное, чтобы избавить Жюстин от помолвки, которая не принесет ей ничего, кроме страданий. Не только из-за того, что он влюблен в девушку, но и потому, что ее нужно спасать от будущего, полного горьких разочарований.

«Но как это сделать?» — гадал лорд, глядя на картину, изображавшую Мадонну с младенцем.

Обратив невидящий взгляд на печальное лицо Пресвятой Девы, он подумал, что в битве против Томаса Уотсона у него есть грозное оружие.

Уотсон несколько раз оказывался близок к тому, чтобы потерять над собой контроль, лишь только лорд Каслтон появлялся на горизонте.

Сэр Томас патологически ревнив. Тот факт, что повода для ревности ему не дают не имеет значения.

«Ну конечно! — подумал Маркус. — Совершенно ясно, как нужно действовать».

Он зашагал по нефу к выходу из собора. Лорду предстояло начать действовать, и он уже точно знал, каким будет его первый ход.