Почти полночь

Но эффект всё равно был впечатляющим.

Остальные её волосы вернулись к своему естественному цвету — чёрному, как вороново крыло.

Точно такого же цвета были волосы Ника.

Такого же цвета были волосы её брата, Малека.

Нику было слишком легко воспринимать её и её брата как членов своей семьи по многим причинам. Странное биологическое сходство лишь ещё немного облегчало задачу.

— Когда ты это сделала? — спросил он грубовато.

Он наклонился чуть ближе и нежно потянул её за волосы.

— Вчера, — тут же ответила она. — Тебе нравится?

Когда он кивнул, она улыбнулась, но улыбка исчезла, когда он больше ничего не сказал. Её голос стал нетерпеливым и звучал странно моложе, чем раньше. С таким же успехом она могла скрестить руки на груди и топнуть ногой.

— Ты мог бы сказать и больше! — заявила она. — У меня на это ушли часы!

— Это просто очаровательно, Тай, — искренне сказал он. — Это до сих пор мой любимый образ для твоих волос.

Удовлетворившись, она расслабила плечи, и жар в её глазах угас. Она снова окинула его пристальным взглядом и прикусила нижнюю губу.

— Ты вообще что-нибудь видел в этот раз? — спросила она. — Или всё было как раньше? Просто большой пробел? Малек думает, что результат снова по нулям, — добавила она с лёгкой кислинкой.

Взгляд Ника переместился на зеркало, висевшее прямо напротив него и прямо за её спиной.

Он знал, что зеркало лишь с одной стороны, а с другой — Малек, сидящий в смотровой кабинке, возможно, на ещё одной цветной подушке. Он подумал, не сидит ли Сен-Мартен там вместе с ним…

— Нет, — произнёс мужской голос из динамика.

Казалось, что он находится прямо в комнате с ними.

Ник закатил глаза.

— Ну, тогда почему бы тебе просто не зайти сюда и не посидеть с нами, чудак? Какая у тебя может быть причина прятаться за этим зеркалом? Или ты получаешь удовольствие от ощущения власти, когда для разнообразия рассматриваешь кого-то другого в качестве лабораторной крысы?

Динамик над головой умолк.

Через несколько секунд дверь открылась, и вошёл Малек, выглядевший странно смущённым. Ника поразило, что он смутил юного видящего.

— Знаешь, я всего лишь подкалывал тебя, — пробормотал Ник, извиняясь, и теперь ему стало стыдно за то, что он пристал к подростку-видящему, просто потому, что чувствовал себя неловко. — Ты можешь делать всё, что захочешь. Я не возражаю, если ты предпочтёшь остаться там.

Малек пожал плечами.

Он подошёл, покачивая своими длинными, долговязыми конечностями.

Он был похож на молодого жеребёнка.

Он остановился, когда оказался прямо рядом с тем местом, где сидела его сестра.

Оглядевшись, он снова отошёл, нашёл у стены ещё одну мягкую подушку, на этот раз тёмно-красную, принёс её к своей сестре, бросил на коврик и уселся рядом с ней, скрестив ноги.

Его худые предплечья покоились по обе стороны от колен.

Левая рука, на которую Ник уже давно не обращал внимания, была украшена красочными, детализированными татуировками в виде птичьих перьев и костей. На другой руке были в основном символы видящих, включая несколько, которые Ник узнавал в такой личной манере, что на них было трудно смотреть.

Меч и солнце. Земля, балансирующая на спине черепахи. Дракон. Надписи на языке прекси, как он теперь почему-то вспомнил, взяты из религиозных текстов видящих.

Затем он увидел ещё одно изображение, которого раньше не замечал. Это также относилось к видящим, но Ник смутно помнил, что это как-то связано с птицей.

Это феникс? Возможно, что-то вроде его эквивалента в культуре видящих?

Обычно люди обращали внимание на кости и перья.

Джек Бёрд.

Ник почти забыл о парне, который пользовался этим именем в те времена, когда Малек и Тай жили в основном в Котле, и Малек относился к Нику с чрезвычайным подозрением.

К слову о том, кого заставили повзрослеть слишком быстро.

Малек был практически наглядным примером детей, которые слишком рано стали взрослыми.

Долговязый видящий улыбнулся, откинул голову, чтобы убрать прядь своих длинных чёрных волос с глаз, и улыбнулся ещё шире. Эта обезоруживающая мальчишеская улыбка по-прежнему заставала Ника врасплох каждый раз, когда он её видел.

— Всё в порядке, Ник, — заверил вампира Малек. — Я был смущён, но ничего страшного. Мне следовало просто работать отсюда, как ты и советовал. Я подумал, что, может, будет странно, если мы оба будем пялиться на тебя. И я знаю, что мои глаза могут… беспокоить.

Ник усмехнулся, с трудом скрывая облегчение.

— Они не «беспокоят», что бы это ни значило, — сказал он.

— Ты прекрасно знаешь, что это значит, — спокойно ответил Малек. — И они нервируют некоторых людей. Ты же знаешь, что это так.

Ник посмотрел молодому парню в глаза.

Один из этих глаз сиял бледно-бирюзовым цветом, другой был таким тёмным, что почти скрывал зрачок, и казался непрозрачно-чёрным. По цвету более тёмный глаз соответствовал его длинным волосам, которые отросли там, где он обычно сбривал их по бокам. Его волосы превратились в дикую гриву, густые и тёмные, и были гораздо менее прямыми, чем у его сестры. Они слегка вились и подчёркивали его высокие скулы. Он был потрясающе красив и с возрастом становился ещё привлекательнее.

Тем не менее, несмотря на почти сногсшибательные черты лица видящего и неприятное осознание Ником того, что Малек в настоящее время занимается сексом с Кит при каждом удобном случае, преимущественное чувство, которое он испытывал, глядя на долговязого видящего, сводилось к тому, насколько чертовски юным тот выглядел.

Иногда Ник забывал, что Тай была не единственным ребёнком из них двоих. Если бы Малек был человеком, Ник дал бы ему лет восемнадцать, максимум двадцать два или двадцать три, и то в зависимости от дня и того, как он был одет.

Для видящего Малек был всё ещё неприлично молод, во что бы там Лара Сен-Мартен ни хотела верить. Даже если Малеку было ближе к тридцати, чем к двадцати по фактическим годам, он всё равно был чрезвычайно молод для представителя своей расы.

В любом случае, насколько Ник знал, счёт по годам тоже бывал обманчивым.

Даледжем давным-давно сказал ему, что эмоциональная зрелость видящих гораздо ближе к тому, как они выглядят, и это делало Малека ещё моложе в глазах потрёпанного жизнью Ника. Было странно думать, что для большинства людей они с Мэлом выглядели относительно ровесниками.

Нику казалось, что между ними разница в целые века.

— Она правда может равняться векам, — спокойно согласился Малек.

— Верно, — сказал Ник.

Он потянул за выбившуюся металлическую нитку на рукаве. На нём всё ещё была одежда, которую он надел после душа на бойцовской арене: чёрные брюки, зелёная футболка с длинными рукавами, в которой он обычно тренировался, и более тёплая рубашка, которую на его родной планете можно было бы назвать толстовкой, но здесь она была сделана из плотных, металлических волокон. Это всё он надевал и на место преступления, не считая ботинок и длинного пальто.

Сегодня вечером он может получить выговор за то, что вчера не надел форму. Возможно, ему, по крайней мере, придётся написать причину, почему он этого не сделал. Но только в том случае, если кто-то из уличных копов что-то скажет, или один из дронов засечёт его внешний вид и сообщит об этом.

— Тебя действительно не беспокоят мои глаза? — спросил Малек.

— Это красивые глаза, чудак, — сказал Ник как ни в чем не бывало. — Конечно, они меня не беспокоят. Может быть, некоторые люди пялятся, потому что находят их завораживающими?

— Спасибо, Ник. И нет, обычно они пялятся не из-за этого, но я ценю саму мысль. И твою попытку заставить меня относиться к ним менее странно.

Ник с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.

Иногда Малек был таким забавным.

Ник задумался, было ли это связано с даром предвидения, которым парень был проклят при рождении, или с чем-то ещё более фундаментальным в его натуре.

Что бы это ни было, теперь, когда Ник узнал его, он полюбил его за это. Он также понял, что слова Малека произносились с душераздирающей искренностью, с совершенно бесхитростной честностью, от которой он, казалось, никак не мог избавиться, о чём бы они ни говорили. По той же причине Ник ни на секунду не усомнился в том, что парень говорил всё это в буквальном смысле.

Если бы он этого не знал, то мог бы подумать, что Малек издевается над ним.

Разноцветные глаза продолжали изучать Ника.

— Ты действительно ничего не помнишь из того, что мы только что видели?

Ник нахмурился, затем медленно покачал головой.

Он взглянул на Тай.

Он знал, что она была ещё большей аномалией, чем её брат, и по многим причинам. Одной из них было то, что она могла читать его мысли, несмотря на то, что он был вампиром. Большинство видящих не могли читать мысли вампиров. Они вообще ничего не получали из вампирского разума.

Ник всё ещё не был до конца уверен, мог ли Малек тоже читать его мысли, или же он просто был настолько связан со своей сестрой, что перехватывал от неё всё.

Он подозревал, что скорее второе.

— Да, — согласился Малек. — Я тоже это подозреваю. Но, честно говоря, сказать наверняка бывает трудно. Если это поможет, я легко слышу тебя, только когда мы втроём вместе, так что есть косвенные доказательства того, что я слышу тебя через Тай. Если я могу слышать тебя сам, это явно, не так хорошо и не так стабильно, — он прочистил горло. — И она не может так хорошо слышать всех вампиров, ты же знаешь. Она особенно хорошо настроена на тебя. С другими вампирами ей бывает трудно.

Ник кивнул.

— Понял.

— Ты не хочешь сейчас говорить о своих переживаниях? — проницательно спросил Малек. — Поэтому ты продолжаешь думать о других вещах, Ник?

Несмотря на то, что всего несколько секунд назад он думал об обезоруживающей честности Малека, Ник хмуро посмотрел на молодого видящего. Как это обычно бывало, когда он чувствовал себя особенно напряжённым и избегал общения, он обнаружил, что неземное спокойствие Малека и ещё более неземная проницательность слегка раздражают его, когда дело принимает личный характер.

— Я же сказал вам, я ничего не помню, — сказал он.

— Это не значит, что ты вообще ничего не видел, — резонно заметил Малек. — Всё, что ты можешь нам рассказать, может помочь тебе вспомнить больше.

Ник бросил на молодого видящего бесстрастный взгляд.

— Что вы видели? — спросил он немного агрессивно.

Малек нахмурился. Он обменялся взглядами с Тай, которая тоже нахмурилась.

Затем голубой и почти чёрный глаза Малека вернулись к Нику.

— Разве будет польза от того, что мы расскажем тебе? — спросил Мэл, снова с раздражающей рассудительностью. — Будет ли это что-нибудь значить для тебя, Ник, если ты сам не сможешь этого вспомнить? Или разговоры о том, чего ты всё ещё не можешь вспомнить — это просто способ избежать чувств, которые, очевидно, возникают у тебя в связи с тем, что ты начинаешь вспоминать?

Ник почувствовал, как его клыки слегка удлинились.

По той же причине он сначала не ответил.

Он не хотел пугать ребёнка.

Он также не хотел, чтобы Малек подумал, будто он зол на него.

Он не злился на него, на самом деле, нет, и мог признаться в этом даже самому себе.

В конце концов, Ник вздохнул и провёл ушибленной рукой по своим прямым чёрным волосам, которые были длиннее, чем обычно, но всё же намного, намного короче, чем у Мэла.

— Вы можете рассказать мне одно? — хрипло спросил Ник после ещё одного мгновения молчания. — Те вспышки, которые я видел в последнее время… то, о чём я вам рассказывал: кофеварка эспрессо, дома на берегу моря, как в Сан-Франциско, так и в Европе, мои грёзы о жизни в 1700-х годах или что-то в этом роде, крестьяне, фермерство, лошади, замок и сады… Джем стареет. Было ли что-то из этого реальным? Или всё это чушь собачья? Это дерьмо, которое я придумал по какой-то другой причине?

Малек просто смотрел на него, не меняя выражения лица.

Ник почувствовал, как у него сжались челюсти.

Может, он и не был видящим, но он мог увидеть ответ в этих глазах.

По какой-то причине этот ответ вызвал у него необъяснимую злость.

— Ты собираешься сказать мне…? — зарычал он.

— Тебе не нужно, чтобы я тебе говорил, — спокойно вставил Малек. — Ты уже знаешь, что я бы сказал, если бы ответил на этот вопрос. Это говорит о том, что ты, возможно, не переживаешь воспоминания об этих сеансах напрямую, но они всё равно просачиваются в твоё сознание. Вот почему ты такой эмоциональный, Ник.

Ник почувствовал, что его клыки удлинились ещё немного.

Малек помолчал, переводя взгляд с одной радужки Ника на другую.

То, как он это сделал, заставило Ника подумать, что его глаза, вероятно, тоже покраснели.

— Может быть, ты не можешь увидеть всё это сразу, — предположил Малек. — Или, может быть, ты не можешь осмыслить всё это сразу. Может быть, этот метод флэшбеков и грёз — защита твоего разума? Возможно, в противном случае ты бы перегрузил себя, Ник. Вероятно, тебе следует довериться этому процессу и просто позволить ему развиваться так, как он хочет.

Ник впился сердитым взглядом в эти спокойные глаза, но не смог заставить себя выдержать контакт. Возможно, он понимал, что ведёт себя по-детски. Или, может быть, он просто избегал этого, как и сказал парень. Возможно, он действительно не хотел больше ничего слышать, пока не увидит это сам.

Или, может быть, он вообще не хотел больше ничего слышать — по крайней мере, какая-то его часть не хотела.

Может быть, он надеялся, что парень скажет ему, что всё это чушь собачья, и если Малек этого не сделает или даже не сможет этого сделать, Ник не хотел знать.

Или, может быть, вся эта хрень Что-Ник-Помнит-И-Не-Помнит была просто отговоркой. Может, Брик был прав насчёт опасности пробуждения воспоминаний, настолько болезненных, что они чуть не убили его в первый раз. Возможно, Ник поступил глупо, снова раскапывая всё это дерьмо.

Возможно, ему следовало оставить спящих собак в покое.

Но сейчас было слишком поздно пересматривать решение.

Ник каким-то образом почувствовал это.

Было уже слишком поздно.

Возможно, было уже слишком поздно в тот момент, когда он протянул руку к светящемуся и изменяющемуся порталу, практически прикоснувшись к своей прежней жизни и тому, кем он был.

Может, было слишком поздно уже с того момента, как Уинтер вошла в его жизнь.

Может, он никогда не простил бы себе, если бы ушёл от этого сейчас.

Может, «слишком поздно» было ещё одним оправданием, чтобы сделать то, что он хотел.

Какой бы ни была правда в раздражающем долбаном мозгу Ника, он знал, что будет продолжать в том же духе.

Он вспомнит, кто он такой, даже если это его погубит.

Глава 14. Новые парни

К сожалению, ему снова пришлось уйти на работу, прежде чем Уинтер вернулась домой.

Он снова принял душ.

В тот раз он также надел свою форму и новенькую полицейскую гарнитуру взамен потерянной, схватил свой официальный плазменный пистолет, выданный полицией Нью-Йорка, сунул его в набедренную кобуру и активировал с помощью новой гарнитуры.

Он оставил гарнитуру «Архангела», которую дала ему Лара, в ящике тумбочки у кровати.

Он также оставил записку для Уинтер в их личной сети, которую Кит отгородила для них двоих файрволами, так что был некоторый шанс, что их общение останется конфиденциальным. Он оставил ей цветы на кухонном столе в квартире — что-то, что, возможно, смягчило бы тот факт, что его там не будет, а может, и нет.

Его беспокойство становилось всё сильнее.

У него было неприятное ощущение, что за ним наблюдают, и не только Лара Сен-Мартен и «Архангел». Всё время, пока он был в Башне Феникса, он, конечно, чувствовал на себе взгляды, но и в те несколько раз, когда он покидал Башню Феникса, он тоже чувствовал на себе взгляды, даже когда выходил на улицу только за розами и вазой, чтобы оставить их Уинтер.

Возможно, по всем этим причинам, не говоря уже о том, что работа с памятью, которую он проделал с Малеком и Тай утром и днём, не принесла результатов, он был не в лучшем настроении, когда встретился с Морли.

Не помогло и то, что он получил сообщение от Лары, в котором сообщалось, что ему не разрешат посещать Джордана в его санатории «ассимиляции вампиров» ещё как минимум несколько дней, и даже тогда он сможет видеться со своим другом только под строгим наблюдением.

Лара, по-видимому, думала, что надзор будет осуществляться только в течение первых нескольких посещений, в основном до тех пор, пока не будут оформлены документы. Она сообщила Нику, что оставила неподписанные формы в очереди в его публичной сети.

К сожалению, поскольку это был медицинский контракт, программа отслеживала движения глаз Ника, чтобы убедиться, что он прочитал его полностью, прежде чем подписать, так что на то, чтобы прочитать его, у него уйдёт не меньше часа.

Он собирался сделать это сегодня вечером, после того как Уинтер уснёт.

Возможно, сегодня вечером она захочет остаться бодрствующей ради него, поскольку завтра суббота, и ей не нужно будет работать. Он уже предложил Малеку, Кит и Тай провести день на крытом искусственном пляже в центре Манхэттена.

Ну, при условии, что у Ника не будет боя.

С момента последнего звонка от Фарлуччи не было никаких вестей, поэтому он предположил, что не будет.

Что касается нынешнего момента, то у Ника не хватало терпения снова работать на месте преступления с этими фанатиками Йи. После разговора с Ларой и ещё более раздражающего разговора с Бриком Ник был более или менее уверен, что за всеми этими смертями стоит Белая Смерть, даже если Брик и не санкционировал убийства непосредственно. Учитывая запах крови на одежде и волосах своего прародителя, он заподозрил, что Брик причастен к этому.

Скорее всего, он сам разорвал горло по крайней мере одному из них.

К сожалению, Морли не мог просто доложить Ачарье на листке бумаги, что Миднайт их участка убеждён в том, что это сделал его прародитель.

Им нужны реальные доказательства.

Брик не из тех, кто согласился бы на добровольную беседу, даже при обычных обстоятельствах, не говоря уже о том, чтобы дать признательные показания. По правде говоря, Ник сомневался, что человеческие власти когда-нибудь приблизятся к Брику, даже если полиция Нью-Йорка и Ч.Р.У. объединятся, и у них будет неопровержимое доказательство.

По всем этим причинам, когда Ник встретился с Морли и узнал, что они всё ещё занимаются этим бл*дским делом Йи, он был уверен, что весь вечер окажется пустой тратой времени.

Он также не понимал, почему они всё ещё этим занимаются.

Либо полиция Нью-Йорка не была осведомлена о сделке, которую Брик заключил с Ч.Р.У., либо Брик прав, и что-то изменилось.

Неужели Брик на самом деле думал, что Ч.Р.У., «Архангел» и полиция Нью-Йорка объявили тотальную войну вампирам? Ник должен был признать, что при свете дня эта идея не казалась ему такой уж безумной. Он уже видел несколько истеричных выпусков новостей, в которых объявляли тревогу по поводу убийств в Котле и обвиняли в них «политических радикалов-вампиров».

Он уже давно знал, что отношения между людьми и вампирами постепенно разладились. С тех пор, как Йи появился на мировой сцене, отношения стали портиться ещё быстрее. Арест Ника и убийства, совершённые его двойником, только подлили масла в огонь.

Но действительно ли всё так плохо, что они находились на грани новой расовой войны, как утверждал Брик?

Ника затошнило даже при мысли об этом.

Война между расами или нет, но им с Морли, скорее всего, предстояла ночь непрекращающегося раздражения. Они будут опрашивать людей, которые им ничего не скажут, проверят местных преступников и соперничающие банды людей и вампиров и ничего не узнают, и, возможно, даже притащат в участок какого-нибудь бедолагу-вампира, который случайно оказался не в том месте и не в то время.

Если бы у этого вампира не будет ни алиби, ни связей, он, скорее всего, просидит неделю в камере предварительного заключения М.Р.Д., пока его будут пытать и задавать вопросы. Это при условии, что они не убьют его просто так, ради победы полиции Нью-Йорка и расовых властей.

Положительным моментом было то, что Чарли в тот вечер поехала с Ником и Морли.

Она подала Ачарье прошение разрешить ей заменить Джордана до тех пор, пока он не будет готов вернуться в полицию в качестве Миднайта. Поскольку обычно они отправляли на задание двух человек, одного старшего детектива и одного младшего, вместе с каждый Миднайтом, Ачарья согласился на временное назначение.

— Мы, чёрт возьми, ничего не найдём, — снова проворчал Ник.

Он наблюдал за тем, как Морли крутит руль здоровенной служебной машины. Старик отхлебнул из своей кружки Янкиз, которая мигала и переливалась всеми цветами радуги. На следующем светофоре Морли заехал на парковку прямо за Котлом.

Накануне вечером они прочесали все «нормальные» заведения.

Сегодня вечером они отправились искать свидетелей в самом Котле.

— Они заставляют нас здесь гоняться за призраками, — кисло добавил Ник, взглянув на Чарли в зеркало заднего вида. — Я уже сказал вам обоим, кто за этим стоит.

Морли кивнул, но это движение было едва заметным.

— Джеймс, я говорю тебе… — начал Ник чуть громче.

— Заткнись на хрен, Миднайт, — выдохнул Морли в ответ.

Он припарковал машину, которая была гораздо более ветхой, чем та, на которой Ник ездил с тех пор, как начал программу Миднайтов в Лос-Анджелесе, на узкой парковке рядом с разрушающимся кирпичным зданием. Это здание стояло прямо рядом с главной стеной Котла. Его, вероятно, следовало снести много лет назад, но вместо этого нижняя половина была превращена в пост охраны полиции Нью-Йорка.

Обычные копы в форме, не из отдела по расследованию убийств, которые патрулировали эту сторону стены, также иногда использовали это место в качестве центра временного содержания для беглецов из самого Котла.

Морли заехал на парковку прямо рядом с пожарной лестницей здания и припарковал свой чудовищный седан.

Старик даже не взглянул на него с тех пор, как велел Нику заткнуться, но Нику это было и не нужно. Он понял сообщение.

За ними всё ещё наблюдали.

За Ником, в частности, велось наблюдение. Возможно, сейчас за ним наблюдало даже больше глаз и ушей, чем когда его двойник убивал людей, и власти всё ещё не были до конца уверены, что Ник к этому не причастен.

Несмотря на предупреждение Морли, Ник был достаточно раздражён, чтобы не отбросить эту тему.

Он уже собирался попробовать заговорить об этом снова, возможно, используя более завуалированные выражения, когда Морли резко толкнул Ника локтем.

Прежде чем Ник успел решить, как на это отреагировать, Джеймс щёлкнул замком на антикварной дверце машины и вышел. Сбитый с толку, Ник наблюдал, как Джеймс выбирается из машины.

Заметив направление взгляда Морли, Ник выглянул в лобовое стекло.

Он тут же закрыл рот.

Двое полицейских в штатском направлялись к своей машине.

Ник не узнал ни одного из них в лицо, вероятно, потому, что он, Морли и Чарли в тот момент действовали немного за пределами своего обычного участка, находясь всего лишь на волосок от границы между юрисдикциями. Так в чём же проблема? Почему два копа сделали Морли таким параноиком? Вероятно, они были здесь только по делу об убийстве, не так ли?

Ник защёлкнул свою дверь и поднялся на ноги.

Он увидел и услышал, как Чарли сделала то же самое у него за спиной.

Ник вышел из-за двери и закрыл её как раз в тот момент, когда Морли сунул руку в карман пальто и кивнул двум мужчинам, приближавшимся к машине с его стороны.

Интересно. Значит, они пришли не из здания охранного поста.

Вместо этого они вышли из одной из машин на парковке или, возможно, с улицы. Случилось ли что-то новое? Было ли ещё больше смертей, связанных с вампирами?

Ник наблюдал, как они приближались к Морли, и их проницательные глаза оценивали старика.

Ладно, теперь он вроде как понимал паранойю Морли.

Что-то в них было странное.

Они выглядели, ну… как-то.

Не то чтобы сердито, но и далеко не дружелюбно.

От них определённо веяло духом «правоохранительных органов», так что Ник не слишком беспокоился о том, что они могут оказаться бандитами или переодетыми членами банды. Поскольку преступление официально входило в компетенцию Ника, Джеймса и Чарли, их нахождение здесь не должно вызывать никаких разногласий по поводу юрисдикции. Эти парни, должно быть, базируются в участке, расположенного к северу от их участка. Ну или…

— Ник Миднайт? — спросил первый из них.

Ник подпрыгнул.

Какого хрена? С чего бы им интересоваться Ником?

Его глаза встретились с глазами Морли, хотя никто бы ни за что не принял Джеймса за вампира, учитывая его седые волосы, тёмно-карие глаза и кожу с возрастными пятнами. Несмотря на это, они многозначительно посмотрели на Морли, словно пытаясь безмолвно поговорить с ним.

Возможно, они даже разговаривали с ним через свои гарнитуры по личному каналу.

— Нюхач Миднайт сегодня с вами? — спросил второй, по-прежнему глядя только на Морли. — Это он, возле машины?

Ник почувствовал, как у него сжимаются челюсти. Что, чёрт возьми, происходит?

Он был прямо здесь.

Очевидно же, что он был Миднайтом.

Так почему же эти придурки заигрывали с Морли по этому поводу?

Ник прочистил горло, и обе пары глаз уставились на него.

— Я — это он, — чётко произнёс Ник. — Я Миднайт.

Первый из них улыбнулся. Улыбка была не из приятных.

— Нам нужно, чтобы ты пошёл с нами, — сказал он.

Ник взглянул на Морли, который, возможно, любому другому показался бы равнодушным. Но Ник знал его. Старик был встревожен. Его плечи напряглись, и он смотрел на двух полицейских так, что Ник понял: он быстро соображает или, возможно, уже что-то понял и пытается решить, что делать.

Ник открыл рот, чтобы ответить парню, который к нему обратился, но Морли заговорил раньше, чем Ник успел вымолвить хоть слово.

— С него сняты все обвинения, — сказал Морли ледяным тоном. — Зачем это нужно?

— Вы не допущены к этой информации, — с ухмылкой ответил первый мужчина.

— Не допущен? — Морли нахмурился. — Что, чёрт возьми, это значит?

Он всё ещё держал руку в кармане, и теперь Ник подумал, не сжимает ли он оружие. Что происходит? Какого чёрта Морли…

— Мне нужно увидеть ордер, — сказал Джеймс, и в его голосе впервые прозвучало открытое подозрение. — Я также хочу поговорить с вашим начальством. И с начальником нашего участка.

— Боюсь, это невозможно, — сказал второй офицер.

Двое полицейских бесстрастно уставились на Морли, и Нику впервые пришло в голову, что они не совсем люди.

Иисусе. Были ли они гибридами?

Должно быть. Они определённо не вампиры, и Ник всё больше сомневался, что они чистокровные люди. Оставались только гибриды.

Что означало, что они, вероятно, не были полицейскими.

Гибриды работали только на Ч.Р.У.

Пока Ник смотрел на них, его подозрение переросло в нечто, гораздо более похожее на уверенность. Идеальное строение кости, высокие скулы, чуть разрез в уголках глаз, которые у обоих были бледно-голубыми и пугающе похожего оттенка. Контактные линзы? Это показалось ему вероятным. Вероятно, они работали с какими-то линзами двойного назначения с виртуальными компонентами для наведения на цель, улучшения ночного видения и чего-то ещё.

У обоих были нечеловечески идеальные губы. Длинные шеи.

Оба они были выше среднего роста.

Рост одного из них, по меркам Ника, мог превышать два метра. Другой был, может, на пару сантиметров ниже, в зависимости от обуви, которую они оба носили.

Должно быть, они скрывали свой запах.

Спрей с феромонами?

Они определённо были одеты во что-то, что блокировало их кровь наполовину видящих, заставляя их пахнуть по-человечески даже для вампира, привыкшего к запаху видящих. Что, опять же, имело смысл, если они работали на Ч.Р.У.

Но Нику это абсолютно ничего хорошего не предвещало.

Бл*дь.

Он почувствовал, как напряглись его плечи, пока он переводил взгляд с Морли на двух агентов.

Должен ли он позволить Морли разобраться с этим? Прикинуться дурачком?

Позвонить Ларе Сен-Мартен? Уинтер?

Ника никогда не задерживали дважды за одно и то же.

Получить разрешение на работу в их системе никогда не было легко, но, как только Ник получил разрешение, он обнаружил, что оно, как правило, остаётся неизменным. Им не нравилось признавать свою неправоту, ни в ту, ни в другую сторону, без какой-либо конкретной причины изменить своё мнение.

Нашли ли они ещё «доказательства», чтобы обвинить его? Решили ли они предъявить ему обвинение в одном или нескольких преступлениях его двойника? В фактической смерти его двойника? За то, что он был причастен к доставке Уокера к порталу?

Или это что-то новое? Что-то, о чём он ничего не знал?

Они решили, что он какой-то мошенник или предатель?

Они раскопали что-то об его прежних связях с Белой Смертью?

Они знали о Уинтер?

Был ли Брик прав? Портал что-то изменил? Тот факт, что Лара более или менее признала, что «Архангел» в прошлом баловался с порталами, поставил многие вещи под сомнение. Ч.Р.У. тоже отслеживало порталы по всему миру?

Конечно, они бы занялись этим, если бы знали о них.

Не было никакой возможности, чтобы расовые власти людей проигнорировали что-то столь грандиозное, как спонтанно появляющиеся межпространственные порталы. Они бы восприняли что-то подобное как колоссальную угрозу безопасности, особенно когда речь идёт о нечеловеческих расах.

Ник почувствовал, как его мышцы начинают сводить судорогой.

Даже не обращая внимания на реакцию Морли, Ник чувствовал, что с этим действительно что-то не так. Он боролся с внутренним инстинктом, который подсказывал ему бежать.

И всё же, несмотря на охватившую его панику, несмотря на сильное ощущение, что вот-вот произойдёт что-то очень плохое, он никогда бы не смог предсказать следующий шаг в этом маленьком танце.

Морли повернулся и уставился прямо на Ника.

Старик выглядел бледным под своей тёмной кожей.

В его глазах была ярость, которая застала Ника врасплох.

— БЕГИ! — прорычал старик. — БЕГИ, НИК! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА НАХЕР!

Глава 15. Побег

Ник не думал.

Он подчинился громоподобным, выкрикнутым словам Морли, как будто старик ткнул его в грудь электрическим прутом. По крайней мере, он воспринял их как прямой приказ, которым, как позже предположил Ник, они в значительной степени и были.

У него, как у вампира, по-прежнему было одно преимущество.

Вампиры были быстрыми.

Они были чертовски быстрыми.

Нику не раз говорили, что он чертовски быстр, даже для вампира. Его тело определённо способно двигаться намного быстрее, чем мог представить его вампирский разум.

На протяжении многих лет это было как преимуществом, так и недостатком, в зависимости от того, что происходило. Но обычно, в ситуациях, связанных с жизнью или смертью, это становилось преимуществом.

Это одна из тех вещей, которые сделали его таким хорошим профессиональным бойцом для Фарлуччи, а также таким одарённым бойцом в реальном мире. Работа бойцом на арене в течение последних нескольких лет определённо не уменьшила в нём эту способность.

Короче говоря, Ник начал двигаться ещё до того, как успел понять, почему.

Сначала он инстинктивно метнулся вправо, и как раз вовремя, чтобы увернуться от оружия, которое Джеймс Морли, должно быть, заметил, а Ник — нет, вероятно, потому, что допотопный автомобиль загораживал ему обзор.

У мужчины-гибрида в униформе не было оружия, когда он пересекал парковку, чтобы подойти к ним, поэтому Ник предположил, что оно было у него в рукаве, в какой-то выдвижной кобуре, или, возможно, в кармане пальто.

В любом случае, оно было взведёно и готово к стрельбе за те секунды перед криком Морли.

Вампирские глаза Ника проследили за гарпунным ружьём в момент его прыжка, и за острым, как бритва, снарядом, пролетевшим мимо него, практически задев его кожу. Они целились ему в бедро, предположительно, чтобы сбить его с ног, прежде чем он успеет сделать то, что делал сейчас, но снаряд попал совсем в другое место.

— Бл*дь! — зарычала Чарли у него за спиной.

Ник услышал это, понял, и его ярость вскипела.

Они подстрелили Чарли.

Gaos их раздери. Они подстрелили Чарли.

Словно услышав его мысли, детектив повысила голос. Это прозвучало хрипло, с болью, но отчётливо.

— Я в порядке! — рявкнула она. — Уходи, Ник! Делай, что сказал Джеймс!

— Детектив! — крикнул Морли.

Ник увидел, как Морли бежит в направлении Чарли, и в его голосе слышалась паника.

— Я в порядке! — снова рявкнула Чарли. — Это капец как больно, но не смертельно. Не беспокойтесь обо мне! Просто уберите Ника отсюда!

Ник увидел, как справа от него поднялось ещё одно оружие. Инстинктивно он снова прыгнул вверх и в сторону, и второй гарпун пролетел у него под ногами.

На этот раз Чарли не закричала. Это означало, что либо они промахнулись, либо им удалось убить её. Ник оглянулся ровно настолько, чтобы увидеть Чарли с Морли, на лице у неё было сердитое выражение, но гарпунов из неё больше не торчало.

Ему нужно убираться отсюда к чёртовой матери.

Ему нужно убраться подальше от своих друзей, пока они не погибли из-за него.

На этот раз он побежал и прыгнул дальше, метя в полуразрушенное старое здание, которое служило сторожевой вышкой, а иногда и тюрьмой. Как только он оказался достаточно близко, Ник подпрыгнул.

Он ухватился за перекладину старой пожарной лестницы снаружи здания и подтянулся, чтобы ухватиться за ту, что была выше. Он молниеносно преодолел три ступеньки и подтянулся к первой платформе как раз в тот момент, когда под его ногами пролетел ещё один снаряд.

Он перепрыгнул на следующую платформу, затем на следующую. Он воспользовался перилами, чтобы перепрыгнуть на четвёртый этаж, затем на пятый. После этого он решил, что забрался достаточно высоко, чтобы снизить точность стрельбы, по крайней мере, гарпунами.

Зная, что так будет быстрее, Ник бросился бежать.

Он помчался вверх по металлической лестнице на предельной скорости.

Гибриды внизу сменили оружие.

Взрывом от здания на следующем этаже отлетели куски кирпича. От другого взрыва у него за спиной разбилось окно.

Теперь они стреляли в него из плазменных винтовок.

К тому же они были чертовски близко.

По крайней мере, один из них, похоже, стрелял из плазменных винтовок значительно точнее, чем из гарпунов.

Ник подумал о том, чтобы вломиться в окно на следующем этаже и попасть внутрь здания.

Он попытался взвесить все плюсы и минусы.

Снаружи верхняя часть здания выглядела как чёртов бардак. Если бы так было и внутри, то, скорее всего, вся часть здания списана под снос, а если полы не выдержат, он мог бы пролететь с полдюжины этажей, прежде чем сумеет остановиться.

А может быть, и наоборот.

Ник не мог знать, какие ремонтные работы или технические усовершенствования могли быть проведены на каком-либо из этажей. Все выходы могли быть уже заблокированы. Двери и окна могли быть защищены от вампиров или даже от бомб. Возможно, внутри поджидают Миднайты, или другие гибриды Ч.Р.У. взбираются по лестнице или перекрывают проходы, чтобы загнать его в угол. Если бы Нику пришлось сражаться с ними врукопашную или если бы им удалось подстрелить его, они, скорее всего, окружили бы здание и захватили его прежде, чем он смог бы найти выход наружу.

Он не хотел попасть в ловушку.

Все инстинкты Ника подсказывали ему не позволять заманить себя в ловушку.

Нет, решил он. Он не мог рисковать.

Если Морли прав насчёт этих парней, то поимка означала конец жизни Ника, а Морли никогда не был паникёром или тем, кто без веской причины пошёл бы по пути, подрывающему всё. Более того, чтобы попасть внутрь здания, Нику пришлось бы остановиться как минимум на несколько секунд. Остановка до того, как он окажется вне пределов досягаемости огня, скорее всего, означала бы для него конец.

У Ника оставался только один реальный выход.

Он только что поднялся на другой этаж; сейчас он, должно быть, находился на пятнадцатом-шестнадцатом.

Плазменные разряды продолжали с треском врезаться в стены и металлические перила прямо у него за спиной, осыпая кирпичной пылью, штукатуркой, краской и стеклом, но, к счастью, после того, как он уже подтянулся выше на шатких ступеньках.

Снаряд снёс часть лестницы как раз в том месте, где только что была его нога.

Другой пробил дыру в кирпиче как раз в том месте, где только что была его голова.

Ник побежал быстрее, петляя и меняя темп, чтобы стрелку было труднее прицелиться в него.

Но теперь его взгляд был направлен влево.

К счастью, ему не нужно было использовать глаза, чтобы бежать, или думать о том, куда ставить ноги. И всё же, если раньше он и не был уверен, что эти ублюдки из Ч.Р.У были видящими, то теперь убедился. Они были чертовски хорошими стрелками. Лучше, чем большинство видящих.

Намного лучше, чем кто-либо из людей, которых Ник знал.

Их рефлексы и точность выдавали их расу, даже если не принимать во внимание их слишком совершенную структуру костей, симметрию тел и лиц, их рост и интенсивную неподвижность, которую он заметил в их глазах.

Немного выше.

Ещё один пролёт.

Может быть, два.

Ему оставалось только гадать.

К счастью, его вампирское чутье с невероятной точностью определяло физические действия, даже те, которые Ник совершал нечасто.

Или вообще не совершал.

По той же причине он не позволял себе думать и в этот раз.

Он добрался до следующей платформы, затем до следующей, и его вампирское чувство пространства подсказало ему, что пора. Он не замедлил шага.

Он даже не посмотрел вниз.

Он запрыгнул на металлические перила на двадцать пятом этаже здания и подпрыгнул в воздух, выбрасывая руки вперед, сжимая бёдра и ноги вместе и стараясь набрать как можно больше скорости и расстояния.

Выстрела он не услышал.

Он едва почувствовал, как снаряд пробил его форменные брюки или вонзился в кожу и плоть вампира, пока не задел кость.

Он почувствовал укол беспокойства…

Но затем включилась гравитация, и Ник начал падать.

Глава 16. Стена

Ник не приземлился грациозно на ноги по другую сторону стены Котла, как это обычно делают вампиры, даже при таком длинном прыжке.

Ник даже не перелетел через чёртову стену.

Выстрел, должно быть, сбил его с курса или, возможно, каким-то другим образом замедлил его движение. Что бы это ни было, Ник большей частью своего тела ударился о верхнюю часть стены, и его одежда сильно зацепилась за витки колючей проволоки, резко затормозив его и полоснув по лицу, рукам, куртке и боку.

У него (к счастью?) было достаточно инерции в прыжке, чтобы перевалиться на другую сторону, в процессе ещё сильнее порезавшись, пока он не повис на колючей проволоке на очень долгую секунду. Затем сам вес его необычайно тяжёлого вампирского тела, а также гравитация вырвали его на свободу.

Он упал прямо на ржавый остов автомобиля.

Он даже не получил амортизации за счёт шин; машина стояла на блоках.

Он предположил, что ему снова повезло, ведь он не пробил крышу машины и не порезался ещё сильнее о зазубренный металл, в центре которого уже проржавела дыра от попадания воды. Из-за колючей проволоки Ник упал прямиком вниз и не преодолел расстояние до основной части машины.

Вместо этого он оставил на багажнике вмятину в форме себя.

Это всё равно было чертовски больно.

Было так больно, что несколько секунд Ник вообще не мог пошевелиться, даже зная, что агенты и те, кого они вызвали на подмогу, скорее всего, уже на пути ко входу в Котёл. Поскольку этот вход находился всего в сотне метров от ржавой машины, у Ника было не так много времени.

У него определённо не было времени лежать там и чувствовать себя дерьмово.

Понимание пришло к нему как раз в тот момент, когда ему удалось скатиться с багажника машины на землю.

Он издал страдальческий стон.

Он моргнул один раз. Дважды.

Он уставился в усыпанное звёздами небо, зная, что всё это ненастоящее.

Несмотря на это, он мельком увидел себя на пляже, на сей раз обнажённым.

Он был мокрым, и его губы были солёными на вкус.

Гладкая доска для сёрфинга, определённо не самодельная, была воткнута в песок рядом с ним на длинном отрезке пустынного пляжа в темноте. Даледжем спустился к нему с высокой песчаной дюны, смеясь, бросил в него полотенцем, слишком мягким, чтобы быть домотканым, и сказал Нику, что он был идиотом, занимаясь сёрфингом в одиночку, и через час Джем даже не будет знать, то ли его съели акулы, то ли его унесло далеко в море.

Они были в Сан-Франциско.

В тот раз это должен был быть Сан-Франциско.

Не так ли?

Раздавшиеся поблизости голоса заставили Ника резко вздрогнуть.

Он моргнул и снова сосредоточился на звёздном куполе.

Чёрт, сколько же он так пролежал?

Глаза защипало от прилившей крови.

Его бок словно обожгло огнём, и когда он посмотрел вниз, то понял, что именно туда попал плазменный снаряд. Эта штука проделала в нём настоящую дыру — такую, которая оставила следы ожогов на его куртке и мраморно-белой коже, и вырвала кусок его вампирской плоти размером с бейсбольный мяч, разорвав мышцы и врезавшись в кость.

Кости вампира были крепкими как алмаз, так что снаряду не удалось их сломать.

Тем не менее, он мог сказать, что снаряд до сих пор оставался внутри него, и это причиняло адскую боль, что говорило о том, что он, скорее всего, покрыт кислотой — отличный маленький трюк, который любило использовать Ч.Р.У, когда они специально охотились за сородичами Ника.

Было уже слишком поздно останавливать этот процесс.

Нику придётся переждать, позволить этому дерьму ещё немного разъесть его.

Когда действие кислоты ослабнет, его организм станет сопротивляться и в конце концов сможет удалить то, что осталось от пули, и начнёт заживать. Он знал, что с такой раной, скорее всего, пройдут недели, а не дни, прежде чем он восстановится на сто процентов, и что боль будет продолжаться до тех пор, пока пуля не выйдет полностью, и, вероятно, ещё долгое время после этого.

Если бы его ранили в сердце, а именно туда, скорее всего, и целился этот ублюдок, Ник был бы мёртв. То же самое можно было сказать и о прямом выстреле в голову или в горло, если бы ему удалось обезглавить его. В любом случае, это было слишком близко.

Ник поднял свои призрачно-белые руки, чтобы посмотреть на них, и увидел, что на одной из них была глубокая рана на запястье и тыльной стороне ладони. На другой стороне его руки была широкая рваная рана посередине, вероятно, от колючей проволоки.

Иисусе. Это была его рука с идентификационной татуировкой.

Он задумался, сохранился ли у него имплант.

Казалось, что стальные зубья колючей проволоки почти до кости выдрали мясистую часть этой руки. Будь он человеком, то кость тоже была бы раздроблена, а то и вообще разлетелась бы в щепки от одного только удара.

Одна такая рана убила бы человека.

Как бы то ни было, его идентификационная татуировка и штрих-код, безусловно, теперь бесполезны. Ему нужно будет проверить наличие самого импланта, как только он окажется в безопасном месте, но существовал чертовски хороший шанс, что он тоже исчез. Ник не мог сейчас с этим возиться. Он вынужден был предполагать, что чип всё ещё там, где-то внутри разорванной плоти, и действовать соответственно.

Ник почувствовал ещё один ужасающе сильный порез на той же стороне лица.

Он решил, что время инвентаризации истекло.

Он присел на корточки, не выпрямляясь, и поморщился, когда его тело изогнулось таким образом, что в месте выстрела из плазменной винтовки стало ещё больнее.

Он не мог позволить себе адаптироваться к этому.

Он скользнул вдоль задней части машины, стиснув зубы от боли, затем за другую машину, припаркованную слева от той, на которую он приземлился.

Таким же образом он добрался до следующей машины в ряду.

Он спрятался за следующей машиной, ещё более старым седаном, который был бы уместен в старом полицейском сериале 1980-х годов. После этого Ник спрятался за сгоревшим корпусом пикапа, от которого едва ли сохранился узнаваемый остов.

Затем он добрался до фургона доставки, который стал его первым настоящим укрытием, затем до мини-вэна, небольшого легкового автомобиля, лимузина, а затем ещё шести или семи пикапов.

Он знал, где находится.

Он почти каждый день проезжал через Котёл, выбираясь на центральную улицу, иногда в обе стороны, но, по крайней мере, в одном направлении, к своему дому на Вашингтон-Хайтс или от него. Это был самый быстрый способ добраться до вампирского гетто из центра города и наоборот.

Он говорил себе, что делал это именно для того, чтобы сэкономить время.

И это было правдой — дорога через Котёл была не просто быстрее, она была в геометрической прогрессии быстрее, чем любой другой маршрут, доступный Нику — но он сильно подозревал, что часто ездил этим путём, потому что ему было скучно.

Он сталкивался с блокпостами на дорогах, в него стреляли, иногда он даже участвовал в гонках с местными жителями, которые приезжали на своих машинах, чтобы попытаться украсть машину Ника.

В результате Ник хорошо знал те части Котла, которые находились рядом с главной дорогой, и особенно те, что были ближе всего к Северным и Южным Воротам.

Здесь, у Северных Ворот, с восточной стороны Котла Дьявола начиналась вереница брошенных машин длиной почти в милю, недалеко от трёх шлюзов, которые открывались и закрывались для разрешённого движения. Северные Ворота в конечном итоге выходили на 113-ю улицу, которая отмечала нижнюю границу Вашингтон-Хайтс. Некоторые из этих автомобилей, вероятно, были оставлены здесь беженцами сразу после войны.

Со временем свалка разрасталась, поскольку всё больше и больше старых автомобилей выходили из строя.

Многие из этих старинных машин были изготовлены более ста лет назад. Недостающие и изношенные детали, возможно, можно было бы напечатать на 3D-принтере, но даже для людей, живущих внутри Котла, было проще и экономичнее банально угнать автомобиль по другую стороны стены.

Теперь, когда с автомобилями было покончено, их разбирали на запчасти. Иногда они растворяли их в кислоте или других едких веществах.

Но первоначальная, древняя свалка осталась, как памятник прошлым временам.

Или, возможно, как кладбище.

Ник продолжал неуклюже и медленно пробираться сквозь нагромождения останков древних автомобилей. Он внимательно прислушивался и всё ещё мог различить голоса, которые слышал, когда впервые открыл глаза. Он различил отдельные тембры и акценты двух ублюдков из Ч.Р.У., которые стреляли в него снаружи.

Теперь он слышал и другие голоса.

Он не мог сказать, были ли они гибридами или людьми. Они пахли как люди, но, возможно, они скрывались за феромонами, как первые два.

Ник определённо не собирался высовываться достаточно далеко, чтобы выяснить это или хотя бы как следует рассмотреть кого-либо из них.

Он не слышал Морли.

Чарли он тоже не слышал.

Не то чтобы он этого ожидал.

И всё же он чертовски надеялся, что они не находятся в кузове фургона без окон по другую сторону стены. Он надеялся, что они не совершили ничего безумного или глупого, а отвезли Чарли прямо в больницу после того, как эти клоуны из Ч.Р.У. ранили её в ногу гарпуном.

Он надеялся, что гибриды не будут пытаться привлечь Морли к ответственности за то, что он посоветовал Нику бежать.

Морли был достаточно умён, чтобы сказать, будто он не верил, что они из правоохранительных органов, и что Ник и раньше подвергался угрозам убийством и попыткам похищения («и это бл*дское преуменьшение», — раздражённо пробормотал разум Ника).

В Ч.Р.У. ему, скорее всего, не поверили бы. Они могли решить устроить ему взбучку, даже если бы поверили ему, просто чтобы подчёркнуть свою правоту, или даже бросить его в камеру, если бы почувствовали себя особенно мстительными.

Ачарья, вероятно, попытался бы защитить его.

Ник не мог на это рассчитывать, но надеялся, что это правда.

Он всё ещё не совсем понимал, в чём дело.

Но он пока не мог думать об этом.

Кем бы ни были эти ублюдки, они настроены серьёзно.

Ник насчитал по меньшей мере шестерых агентов на главной дороге, которая проходила через центр милитаризованной зоны. Скорее всего, за стеной их будет больше.

Если это Ч.Р.У., а Ник определённо так думал, то они уже установили периметр, чтобы удержать его внутри Котла. Согласно протоколу, если их поиски продлятся более девяти часов, они распространят этот периметр на всю Охраняемую Зону. Они разошлют оповещения по всем железнодорожным станциям, аэропортам, станциям метро, подъездным путям, морским портам и даже по всем входам и выходам из купола, поскольку Ник, как известно, выходил наружу, чтобы заняться сёрфингом.

Он только один раз рискнул глянуть на эту дорогу.

В то время он сидел, скорчившись, за кузовом одного из тех древних пикапов, высокого, с погнутыми ободами и прогнившими колёсами, которые когда-то были выкрашены в ярко-золотой цвет. Он держал руку, на которой раньше были его идентификационный имплант и татуировка, за стальной дверью багажника.

Он видел, как среди проржавевших машин мелькали фонарики, но они двигались не так быстро, как он.

Они всё ещё были недалеко от ворот.

Они ещё даже не добрались до его кровавого следа.

Скоро доберутся.

Они, должно быть, видели, где примерно он упал.

Ник подозревал, что они держались поближе к воротам, чтобы удержать его внутри, пока они не получат достаточно подкрепления вокруг Котла, чтобы можно было оставить вход без присмотра.

Как только это произойдёт, а это могло произойти всего через несколько минут, им не потребуется много времени, чтобы по-настоящему напасть на его след. По крови и вмятине было бы очевидно, куда он приземлился. Однако Нику нужно было больше беспокоиться об их подкреплении, что означало гораздо больше людей, в том числе у Южных Ворот, и, что ещё более тревожно, включая беспилотники.

Нику нужно убраться к чёртовой матери подальше от той части стены и машины, на которую он упал; это было приоритетом номер один. Его дальнейшие долгосрочные перспективы были намного туманнее.

Он понятия не имел, куда идти.

Внутри Котла он никого не знал, и уж точно никого, кто мог бы его спрятать.

Он продолжал пробираться вдоль стены, но теперь всерьёз задумался о том, какие у него на самом деле есть варианты. Он мог бы где-нибудь спрятаться, просто спрятаться. Это не решило бы его проблему надолго, но дало бы ему время. Если бы он нашёл подходящее место, то смог бы перевязать самые серьёзные порезы и, возможно, даже покормиться.

Эти две вещи, по крайней мере, помогли бы ему не потерять сознание.

Ему также нужно позаботиться о своей руке.

Ему нужно знать, на месте ли имплант, и если да, то ему нужно это исправить. При этой мысли он начал ощупывать рану пальцами другой руки. При этом он скривился от боли, но не перестал двигаться вдоль стены на юг.

Ник вспомнил о своей гарнитуре и выдернул её из уха.

Он колебался лишь долю секунды, охваченный мгновенным сожалением и беспокойством о том, как он сможет связаться с Уинтер или с кем-нибудь ещё, затем он отбросил эту штуку так далеко, как только смог, примерно в том направлении, где он впервые приземлился.

Он не видел, куда она упала.

Он начал двигаться быстрее, всё ещё морщась от боли, в основном от раны в боку от плазменной винтовки и ран на шее и лице. Он не хотел знать, как чертовски плохо он выглядел. Он знал, что это плохо.

Его пальцы так и не нашли имплант.

Без гарнитуры у него не было возможности просканировать себя, но он был почти уверен, что чип исчез. С таким же успехом имплант мог валяться по другую сторону стены.

Ник взглянул на свою изуродованную руку и вспомнил длинные царапины, оставшиеся после вчерашней драки, о которых он так беспокоился, ведь их увидит Уинтер. Теперь эта мысль казалась смешной, учитывая, что он сделал с собой за последний час.

Будь он человеком, он бы погиб. Относительно небольшая рана на запястье, скорее всего, убила бы его, не говоря уже о том, что он сделал со своей имплантированной рукой и горлом. Любая из этих травм убила бы его за считанные минуты.

Вместе они убили бы его за секунды.

С другой стороны, он бы уже умер, когда упал со стены.

К счастью для него, он не был человеком.

Как это было, он, вероятно, сейчас выглядел как монстр из фильма ужасов, его лицо оказалось срезано с его виска до челюсти и вниз по горлу, его рука изуродована, в боку дыра, и ещё один длинный порез от колючей проволоки тянулся вниз по бедру, через его колено, на его икры. Его лицо не распухло, как у человека, но он изо всех сил старался что-то видеть, несмотря на кровь, которая стекала из-под волос к левому глазу.

Он знал, что кровь рано или поздно остановится.

А пока всё, что он мог сделать — это вытирать её.

Ник напомнил себе, что ему доводилось переживать и худшее.

Ну, он был практически уверен, что ему доводилось переживать и худшее.

У него были воспоминания о войне, воспоминания, которые, как он теперь был немного увереннее после вчерашнего разговора с Бриком, являлись настоящими. Некоторые из этих воспоминаний были более расплывчатыми, чем другие, но у него сохранилось отчётливое воспоминание о том, как его разнесло на куски органической бомбой, которая попала прямо в батальон, которую он возглавлял.

Это было плохо, но не так плохо, когда требовалось отрастить руку и две ноги.

Возможно, это худшее, что он пережил за последние десятилетия, но это было не на уровне «сидеть в куче собственных растерзанных внутренностей и отращивать большую часть своей вампирской плоти, пока другие вампиры кормили его с рук». У него сохранилась большая часть лица.

У него всё ещё были зубы, ноги и большая часть кистей рук.

Что ещё более важно, он мог двигаться.

Хотя они чертовски болели, его раны, за исключением той, что на голове, даже не сильно кровоточили. Ник знал, что выглядит чертовски ужасно, и одна рука у него не работала как надо, и двигался он далеко не так быстро, как следовало бы, но ему не грозила «встреча с истинной смертью», как мелодраматично называл это Брик.

И всё же он не был машиной.

Ему скоро нужно будет покормиться, если он хочет исцелиться.

Было бы намного лучше, если бы он мог зашить себя.

Прежде всего, ему нужно быть осторожным, чтобы не ослабеть настолько, что он потеряет сознание.

Даже без учёта того, кто именно охотился на него, Котёл был небезопасным местом для потери сознания, даже для вампира.

При этой мысли Ник быстрее заработал конечностями.

Он всё ещё двигался без чёткой цели, его приоритетом было добраться куда-нибудь как можно быстрее и бесшумнее. Он был благодарен судьбе за старые машины, скопившиеся вокруг того места, где он приземлился. Большинство из них относились к тому времени, когда в автомобилях ещё было много железа. По крайней мере, это помешает дронам обнаружить его визуально.

По крайней мере, временно.

Конечно, они могли взять с собой собак.

Генетически модифицированных собак, натренированных вынюхивать кровь вампиров.

Ник сейчас был бы мигающей неоновой вывеской для этих чёртовых тварей.

Эта мысль заставила его двигаться ещё быстрее.

Со временем его разум начал затуманиваться. Он двигался машинально, пробираясь всё дальше и дальше, пока не достиг самого края длинного кладбища машин. Только тогда он засомневался, не уверенный в том, что хочет выходить на открытое место, потерять единственную защиту, которую обрёл с тех пор, как приземлился здесь.

Теперь он мог различать и слышать гул беспилотников.

Он не мог полностью разобрать их, не настолько хорошо, чтобы сосчитать, но знал, что их было больше трёх.

Насколько он знал, небо могло кишеть ими.

Ника могли засечь в тот же момент, когда он покинет защиту железных корпусов.

Он замер на краю, пребывая в нерешительности, а затем, так и не приняв окончательного решения, по крайней мере, не осознанно, заполз под последнее транспортное средство в ряду, которым оказался массивный грузовик, бывший когда-то восемнадцатиколесной фурой. Теперь он стоял на цементных блоках, которые на несколько дюймов углубились в землю.

По бокам металлического контейнера росли одуванчики и плющ.

Тротуар закончился в сотне метров позади него.

Ник полз на животе по грязи, морщась и прикусывая язык от боли, пока не оказался под кабиной грузовика.

Теперь он был примерно в шести метра от стены Котла.

Он оглядел поле слева от того места, где прятался.

Как ни странно, он обнаружил, что узнаёт это место.

Это было последнее, о чём он подумал, прежде чем потерять сознание.

Глава 17. В тылу

— Дикари, — пробормотал Ник себе под нос.

Он склонился над своим супругом в мерцающем свете свечи, используя своё вампирское обоняние и зрение, чтобы осмотреть рваную рану на груди Даледжема.

— У тебя будет ещё один шрам, — пробормотал он.

Джем только кивнул. Его длинное тело распласталось на древнем дубовом столе, руки и ноги были расслаблены, пальцы раскрыты, кожа была влажной. Ник подозревал, что это скорее от усталости, чем от того, что Джем пытался не напрягаться из-за боли.

Ник склонился над вспотевшим видящим с пинцетом, который он смастерил сам, используя кузнечный горн и несколько гвоздей для подков, которые он вбил в нужную форму.

Он вытащил ещё один шарик железной дроби и взглянул в лицо своего супруга.

Даледжем выглядел пугающе бледным, и, несмотря на его молчание, было похоже, что ему очень больно.

Он слабо улыбнулся Нику, затем попытался пошутить.

Потому что, конечно же, он шутил.

— Напомни мне об этом, брат мой, — хрипло сказал Джем. — Когда я буду жаловаться на людей из моего родного мира…

— Нет, — сказал Ник слегка раздражённо. — Я не буду напоминать, — он свирепо посмотрел на другого мужчину. — Ты слишком много рассказал мне об этих ублюдках, чтобы я мог дать им слабину… брат.

Даледжем выдавил из себя ещё одну улыбку.

— В данный момент их преступления кажутся не такими страшными.

— Я уверен, что так оно и есть, — проворчал Ник. Чтобы отвлечь другого мужчину, он потребовал: — Скажи мне ещё раз, что заставило их обвинить тебя в поклонении дьяволу на этот раз, Джем? Что, чёрт возьми, ты им сказал? Или дело было только в твоих глазах?

— Нет.

— «Нет» в смысле «ты ничего не говорил»? — настаивал Ник.

Джем виновато пожал плечами.

— Может, и сказал.

— Может, и сказал?

— Я был неосторожен.

— Что это значит? — Ник поднёс масляную лампу поближе, чтобы осмотреть другую часть раны видящего. Он думал, что почти всё уже готово, но, судя по запаху, в ране ещё оставалось железо, и он не хотел рисковать.

В этом мире от огнестрельных ранений его супруг, скорее всего, умер бы от сепсиса, чем от реального ущерба, который они нанесли его плоти и костям видящего. К сожалению, это было справедливо для большинства травм, но особенно для тех, что нанесены человеком.

Им следовало переехать в Азию.

По крайней мере, там люди были чистоплотными, бл*дь.

Даледжем издал раскатистый смешок, но тот быстро превратился в болезненный стон, когда он слишком сильно побеспокоил рану и причинил себе боль.

— Слишком верно, ilyo, — с сожалением пробормотал видящий, задыхаясь. — Слишком верно.

— Ты собираешься рассказать мне, что ты сделал? — потребовал Ник.

Джем раздражённо вздохнул.

— Возможно, я предупредил их, чтобы они не пользовались старым колодцем, — признался он. — Тем, который, как ты выяснил, вызвал вспышку холеры в городе…

Ник уже что-то бормотал себе под нос, стиснув зубы.

— Ты что, не мог надавить на них своим светом? — пожаловался он.

— Я должен был это сделать, — признал Джем. — Я не знал, что уже ходили слухи о том, что колодец отравили прокажённые. Как только они решили, что я был частью того же заговора, работая с цыганами и кем бы то ни было ещё… ОЙ!

Он бросил на Ника оскорблённый взгляд, и его руки сжались в кулаки.

— Gaos, — пожаловался он. — Будь осторожен, ладно? Я же не каменный, как ты.

Ник не ответил.

Он знал, что вытаскивать этот осколок металла может быть больно; вот почему он пытался разговорить своего супруга. Теперь он нашёл по запаху другой кусок железа, чуть поменьше, и начал вытаскивать его.

— ОЙ, ОЙ, ОЙ… — жаловался Даледжем.

Ник и на это ничего не отвечал.

Он хмуро посмотрел на осколки картечи. Он практически чувствовал запах бактерий, исходящий от этих чёртовых штук.

Но это был последний кусочек.

В нём не осталось железа. Он чувствовал это по запаху.

Он взял бутылку мерзкого самогона, которую они держали как раз для таких случаев, и которую в шутку называли «Убийство Мозга». Он показал её Даледжему и немного повертел в руках, многозначительно встретив взгляд своего супруга.

— Это будет действительно больно, придурок. Хочешь что-нибудь закусить? Или ты предпочитаешь просто терпеть, как какой-нибудь ковбой, или…

***

Ник резко открыл глаза.

Его разбудила боль.

Его порезанное бедро больно ударилось обо что-то твёрдое и зазубренное.

Было так чертовски больно, что в голове у него всё помутилось.

Он попытался застонать, но звук оборвался прежде, чем он смог его издать. Вместо этого у него перехватило горло, так что он смог издать только приглушённый, но значительно более тихий вздох.

Ошеломлённый, в полубессознательном состоянии, он уставился на днище металлического грузовика, наблюдая, как тот головокружительно кружит над ним. Перед его мысленным взором проплывали деревянные ставни и окна из дутого стекла, дом, который он только что видел в своём воображении. Он представил себе холмистые поля за белой оградой, маленькую кузницу, которую он построил голыми руками за несколько ночей, на полпути между садом и маленькой конюшней.

В то время его конём был Фердинанд, крупный чёрный испанский скакун.

У Джема была Ардалан, невысокая, золотисто-коричневая арабская лошадь.

Его нога снова наткнулась на что-то острое и твёрдое, и Ник издал сдавленный крик.

Он наблюдал, как днище грузовика исчезло, а над головой появилось множество звёзд, установленных на куполе. Он наблюдал, как звёзды расплываются, фокусируются и снова расплываются, пока он пытался восстановить в уме чёткие линии.

Кто-то тащил его.

Его тащили.

Они схватили его за запястья.

Бл*дь.

Он начал шевелить руками и ногами, сначала осторожно.

— Нет, — произнёс голос, тихий, но твёрдый. — Не сопротивляйся нам, Миднайт.

Ник резко замер, как раз перед тем, как начать бороться по-настоящему. Кто-то из присутствующих, должно быть, заметил, как напряглись его мышцы, как он сжал челюсти…

Подождите. Он знал этот голос.

Но это был не просто знакомый голос.

Там их было несколько.

Они вытащили его из-под грузовика.

Прежде чем Ник успел сообразить, что ему следует делать, он был вытащен из-под металлического каркаса, включая даже его ноги, и пальцы, обхватившие его запястья, сжали его плоть крепко и многозначительно, но не больно.

Что-то в этом поведении заставило Ника снова остановиться.

Это друзья? Это было похоже на… дружелюбие.

Возможно, это вселяло уверенность.

По крайней мере, не было явным садизмом.

Ник поднял глаза, затем откинул голову назад. Сначала он посмотрел на того, кто сжимал его запястье, и кто к тому же оказался сильнее из двух державших его людей. Они вдвоем тащили его по грязи и траве, но один из них был крупнее, сильнее и выше, и вампирский нос Ника чувствовал от него более резкий запах.

Он увидел длинные, чёрные, лохматые волосы, слегка вьющиеся.

Он увидел широкие плечи.

Он увидел татуировки в виде цветных перьев и полых костей.

Он увидел худые руки, длинные ноги, яркие татуировки.

Затем темноволосая голова повернулась, и два разноцветных глаза уставились на Ника с неестественно красивого лица. Та, кто была рядом с мужчиной и держала Ника за другое запястье, пыхтела сильнее, чем высокий мужчина, но Ник тоже узнавал это лицо.

Он попытался произнести её имя, но не смог выдавить из себя ни слова.

Бл*дь. Что с ним было не так?

— В тебе какой-то яд, — прошептал тихий голос рядом с его головой. Эта личность не прикасалась к нему, но он чувствовал её запах. — В пуле есть что-то такое, чего я никогда раньше не видела, — добавил тихий шёпот. — Не обычный токсин, который используют «Архангел» и Ч.Р.У… кое-что похуже. Мы должны вытащить это из тебя.

Ник пытался осмыслить сказанное.

Он понимал каждое слово в отдельности, но каким-то образом их совокупность просто превращалась в его голове в неразборчивую тарабарщину. Он хотел разобрать их и переставить местами, пока они не обретут смысл, но у него это не получалось.

Когда он в следующий раз поднял голову, ещё двое людей схватили его за лодыжки, а двое других оказались по бокам от него.

Он узнавал их всех.

Одно из этих лиц, в частности, было ему так хорошо знакомо, что у него в груди возникла острая боль.

Она смотрела на него с абсолютной яростью в глазах.

Что-то в этой ярости было такиим знакомым, таким успокаивающим, что это лишь заставило его попытаться дотянуться до неё, сначала рукой, которую, как он забыл, уже держали за запястье, а затем всем телом.

— О, нет, ты этого не сделаешь, — яростно прошептала она. — Просто лежи и не двигайся, Ник Танака, или я могу просто забыть, что ты ранен, и треснуть тебя хорошенько.

Он наблюдал, как она вытирает глаза,

Он снова с недоумением наблюдал, как они стали чересчур яркими во второй раз.

— Просто не двигайся, — упрекнула она его всё тем же мягким, как у вампира, голосом, который звучал тише шёпота. — Ничего не делай. Закрой глаза.

— Не могу поверить, что ты кричишь на него прямо сейчас, — пробормотал другой голос.

Великолепная женщина рядом с Ником не ответила.

Она не сводила с него своих потрясающих глаз.

Ник тоже не сводил с неё своего пристального взгляда.

Он всё ещё смотрел на её сердцевидное лицо, на её потрясающие сине-зелёные глаза, приковывающие внимание даже при свете звёзд, когда его разум медленно померк.

***

— Этот женат? Ваш мужчина там?

Женщина поправила корсет, насколько это было возможно, ибо он сидел на ней намертво, разгладила платье и расправила плечи, так что верхняя часть её декольте сразу стала более заметной.

— Он не женат, не так ли? Я никогда не видела его с женщиной…

Выражение надежды в её глазах и ещё более полные надежды нотки в её певучем французском раздражали бы Ника сами по себе.

А так его раздражали не только эти две вещи.

Она была не первой молодой аристократкой, которая обратилась к Нику, предположив, что он каким-то образом приходится Джему роднёй и, следовательно, может говорить о его пригодности для брака.

И правда, за последнее десятилетие Нику удалось обзавестись титулом и землями, в основном для того, чтобы держать людей на расстоянии и останавливать мародёров-грабителей, которые каждые несколько лет наведывались в этот регион, но он ненавидел эту часть всего дела.

По крайней мере, два раза в год Джем объявлял, что им нужно появиться на одном из королевских мероприятий, иначе они рисковали разозлить короля, а ни один из них не хотел с этим связываться. Одно дело — пропускать бесконечные приёмы, балы, зимние пиры и летние турниры, но совсем другое — не присутствовать на свадьбе дочери короля, когда они были официально приглашены.

Теперь, похоже, на них смотрели как на возможных кандидатов многие родители юных дочерей, не говоря уже о дядях и братьях молодых вдов, и даже сам король, который, вероятно, захотел бы женить их ради собственной политической выгоды.

На самом деле, стайка женщин, которые, по-видимому, принимали их обоих за стариков, когда они только слышали их имена и титулы и ещё не видели их лиц, на самом деле были наименьшей из их проблем. В течение последнего десятилетия король Людовик привлекал дворян в Версаль для усиления контроля над аристократией. Ник и Джем ухитрялись избегать этого любыми способами, включая, по крайней мере, одно немного жалкое заявление о болезни.

Теперь весь двор мог видеть, что ни один из них не болен.

Кроме того, они молоды, явно не связаны узами брака в глазах двора и короля, и у них не было поводов держаться на расстоянии.

Боже, им следовало остаться на Лазурном берегу.

К чёрту Париж и Версаль, и особенно к чёрту двор и окружение самовлюблённого Короля-Солнца.

Ник был не в восторге от мысли, что ему придётся регулярно сталкиваться с этим дерьмом.

Он также не был в восторге от мысли о том, что король попытается принудить их к браку, поскольку это было частью его плана по получению большей власти над французской знатью, не говоря уже о самой Европе. Они уже должны были отправиться в Англию, но Джем терпеть не мог тамошнюю погоду, а о России не могло быть и речи по целому ряду причин.

В Америке имелись свои достопримечательности, но Ник, честно говоря, тоже не был уверен, стоит ли туда ехать.

Чем больше он ломал голову над загадкой ситуации, в которой они оказались, тем больше сопротивлялся физической реакции, которая изменила бы цвет его глаз, не говоря уже о форме зубов. Нет, он не мог позволить себе этого, не сейчас. Они с Джемом обсудят это позже, когда вернутся в отведённые им комнаты.

Тем не менее, он чувствовал, что из-за дискомфорта его клыки всё равно удлинились на несколько миллиметров.

В те же несколько секунд он принял решение.

По крайней мере, в их уголке сада было темно.

Он придал своему голосу тёплые нотки. Он мгновенно стал успокаивающим и убедительным.

Требовательным.

— Почему бы нам не прогуляться, моя дорогая леди, только вдвоём, и не обсудить это? — предложил он тихим мурлыканьем.

Конечно, с годами его французский стал безупречным.

На нём была туника из золотой и бирюзовой парчи, шёлковые леггинсы и белая рубашка с оборками и длинными рукавами. Согласно моде, по крайней мере, при дворе, он также носил большую шляпу с белым плюмажем и напудренный парик. Мода того времени, по крайней мере, делала его бледную кожу менее заметной. Ник подкрасил лицо, чтобы оно выглядело так же, как у всех остальных, и ему совершенно не нравилось ощущение всей этой дряни на своей коже.

Мысль о том, что ему придётся носить эти нелепые наряды каждый день, а не только один-два раза в год на день или два, заставила его всерьёз задуматься о том, не поехать ли им с Джемом в Индию, или, возможно, в Сиам, или, может быть, в Бирму, или куда-нибудь на южный Малайский полуостров Пеннинсула.

Они даже подумывали об Японии, хотя, если бы Ник знал историю Японии (а он, к сожалению, знал её не очень хорошо), это было бы не самое подходящее время для поездки туда.

Может быть, им действительно стоит поехать в Америку.

Хотя это действительно дерьмовое время в истории большинства стран мира.

На самом деле, им пришлось бы идти на компромиссы, где бы они ни оказались.

И всё же, возможно, он мог бы отложить неизбежное ещё немного.

Он кормился от женщины за одной из густых изгородей, наполняя её голову мыслями о том, почему было бы лучше оставить Даледжема и Ника в покое и убедить короля поступить так же, и как ей следует рассказать им всем, что они, скорее всего, пираты и, возможно, в их жилах течёт нечистая кровь, возможно даже цыганская или даже еврейская кровь, когда резкий вдох заставил его оторваться от вены и поднять голову.

Там стоял Джем, его лицо было ярко-красным от алкоголя, обильной еды и светлой пудры, которую он тоже наносил. Его глаза были остекленевшими, но абсолютно убийственно разъярёнными.

— Ты невообразимый придурок, — невнятно пробормотал Джем.

Ник уставился на своего супруга.

На мгновение ему пришлось подавить внезапный порыв рассмеяться.

Даже он понимал, какой ужасной ошибкой это было бы, и насколько больше шансов, что это затянет ссору, а не развеет её.

— Ты, жаждущий женщин, кровожадный изменник и кусок дерьма… — пробормотал Джем громче, с заплетающимся языком.

Ник не смог себя контролировать.

Возможно, он и сам был слишком пьян.

В любом случае, он рассмеялся, и, к сожалению, довольно громко,

***

— …думаю, он, возможно, просыпается, — произнёс мягкий голос над ним.

Тело Ника дёрнулось, и у него сразу же разболелась голова.

Бок болел так сильно, что ему пришлось прикусить язык, чтобы не закричать. Он заморгал от яркого искусственного света, который, казалось, хотел проникнуть сквозь его глаза в череп и мозг.

Постепенно зрение вернулось к нему.

Тем не менее, когда он моргнул, то на мгновение снова оказался на вечеринке, в саду с высокой живой изгородью, кустами, усыпанными цветами, и висячими фонарями.

Он моргнул ещё раз, и сад исчез.

Мертвенно-бледное лицо Даледжема исчезло.

Ник вспомнил, как люди несли его через сухое поле, заросшее сорняками, заваленное старыми банками и пластиковыми бутылками. Он вспомнил их чумазые лица, тёмную одежду и встревоженные взгляды, устремлённые на него сверху вниз. Он вспомнил Уинтер и слёзы, наполнившие её красивые глаза. Это воспоминание одновременно встревожило и смутило его, пока он медленно не осознал, что до сих пор ощущает запах их всех вокруг себя.

Он всё ещё был с ними.

Они находились в этой самой комнате сейчас, или когда-то были здесь.

Через несколько секунд он понял, что большинства из них там уже не было, но он по-прежнему чувствовал их запахи в воздухе.

Он чувствовал запах их крови.

Gaos.

Что они натворили?

Зачем они пришли сюда?

Теперь их всех арестуют.

Они укрывали беглеца, опасного преступника-нечеловека.

— Всё в порядке, — произнёс тихий голос.

Ник вздрогнул от неожиданности. Страх и адреналин, должно быть, действовали на него сильнее, чем обычно. Они продолжали вибрировать на его коже, даже когда он пытался заговорить, ответить этому тихому голосу.

— Где мы? — попытался спросить он. — Что случилось?

То, что вырвалось, не было похоже на слова. Его горло и губы издавали искажённые, гортанные, хриплые, каркающие звуки, похожие на скрежет металла по ржавому металлу.

Лёгкая рука мягко легла ему на плечо, и Ник понял, что пытался встать. Пальцы были маленькими, но тёплыми, успокаивающими, и совсем не такими, какие он ожидал почувствовать.

Они были не теми, которые он хотел бы почувствовать, но и они были желанными.

Он хотел спросить, где она.

Почему её здесь не было? Где она, чёрт возьми?

Она бы его не бросила.

С ней что-то случилось? У кого она?

Почему она его бросила?

— Мисс Джеймс пошла принести тебе ещё крови, — тихо объяснил тот же голос. — Мы все сообща не могли дать больше, а ты плохо себя контролируешь, когда ты в таком состоянии. Нам нужно было найти синтетику с целебными свойствами, и она получила наводку, как это сделать.

Ник моргнул.

Слова доходили до него медленно, пока он, наконец, не понял.

Его тут же охватил стыд и чувство беспокойства.

Боги. Он причинил им боль. Он напал на них…

Маленькая ручка скользнула с его плеча вниз, к бицепсу, и Ник понял, что на нём нет рубашки. Она нежно коснулась пальцами руки, на которой уже не было неровной раны посередине. Его ладонь и часть запястья всё ещё были повреждены, так что он невольно поморщился, но её пальцы не касались его травмированных частей тела.

Это был просто страх. Иррациональный, животный страх.

Ник почувствовал тепло этих пальцев, уверенность.

— Нет, всё в порядке, — сказал тот же тихий голос, но ещё мягче. — Тебе было очень больно, Ник. И нам нужно, чтобы ты поправился. Мы все обсудили это, и некоторым из нас показалось, что лучше пойти и купить несколько пакетиков обогащённой искусственной крови, поскольку ты уже получил так много крови людей и видящих. Мэл поехал с ней, так что с ней всё в порядке. Мистер Морли тоже отправился с ними.

«Детектив», — машинально поправил разум Ника.

— Детектив Морли, — с готовностью поправилась Тай. — Он тоже пошёл с мисс Джеймс, и они с Мэлом будут там, когда она будет делать покупки у одного из дилеров на чёрном рынке.

Ник моргнул.

В этот момент он понял, что его глаза наполнились слезами.

Он хотел вытереть их, но его руки были такими тяжёлыми.

— Мы привязали тебя, — объяснил тихий голос. — Ты не очень хорошо контролировал себя, Ник. Я же говорила тебе об этом. Но с тобой всё в порядке. С тобой всё будет хорошо. Мисс Джеймс сказала, что теперь ты вне опасности. Она сказала, что доктор-вампир, которого они привезли, вывел большую часть токсина, и твой организм должен справиться с тем, что осталось.

Ник нахмурился.

Тай замолчала из-за его хмурой гримасы, затем, казалось, решила продолжить.

— Тот доктор сказал, что это чудо, что ты так далеко ушёл, — добавила она, судя по голосу, впечатлённая. — Он сказал, что ты, должно быть, очень старался. Большинство вампиров вообще не проснулись бы, если бы ты вот так свалился со стены. Не после того, что они с тобой сделали.

Ник почувствовал, как на глаза снова навернулись слёзы.

Тай ободряюще похлопала его по руке.

— Всё в порядке, — сказала она. — Ты никому не причинил вреда. Мы понимали, что у тебя галлюцинации. Ты продолжал говорить по-французски. Было действительно странно, насколько хорошо у тебя это получалось. В какой-то момент ты кричал на нас, чтобы мы убрали руки от твоего кузена…

Она помолчала, словно вспоминая.

Затем Ник услышал, как она улыбнулась.

— Я думаю, мисс Джеймс это удивило, — призналась она. — Я этого не знала, но она тоже говорит по-французски. Ты знал об этом, Ник?

Он сумел кивнуть, всё ещё глядя в эти льдисто-голубые глаза.

Тай улыбнулась.

— Она сказала, что французский, на котором ты говорил, был очень старым. Что ты говорил так, словно был в старом фильме или что-то в этом роде, как будто ты упоминал «миледи» и прочее. Мисс Джеймс сказала, что некоторые вещи, которые ты произносил, тоже были очень странными. О лошадях, дворе, королях, дани и золоте, и о том, что ты просто хотел заняться сёрфингом и чтобы вас оставили в покое. Там также говорилось о «дьяволах» и болезнях… И ты говорил с кем-то о переезде в Америку и, возможно, о жизни среди коренных американцев на Западе?

Конец фразы она озвучила как слабый вопрос.

Ник понял, что эта идея заинтересовала её.

Он осторожно повернул голову. Шея у него ужасно болела, но ему удалось повернуться достаточно, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

Он уставился в до боли знакомое эльфийское личико.

Тай улыбнулась в ответ, когда её льдисто-голубые глаза встретились с его глазами.

Её волосы с серебристо-голубыми кончиками были собраны на затылке в высокий хвост, отчего она выглядела ещё моложе, чем обычно, а её потусторонние глаза казались ещё больше. Как ни странно, на ней была светло-розовая футболка с единорогом под чёрной курточкой в стиле милитари и высокотехнологичный браслет на запястье, который, вероятно, был изготовлен в лабораториях «Архангела».

Ник пытался заговорить, издавать звуки и, в конце концов, прохрипел несколько слов.

— Где мы? — спросил он. — В безопасности?

Его голос был пугающе тихим.

Он звучал как мелодичное дыхание.

Его слова прозвучали невнятно, едва уловимо в воздухе.

— У тебя повреждено горло, — объяснила Тай.

И снова она ответила на его мысли, прежде чем ответить на его слова. Она подняла запястье, на котором было надето высокотехнологичное устройство.

— Не беспокойся об этом, — уверенно сказала она. — Мисс Джеймс очень хорошо разбирается в органических машинах. Она отключила всё, что могло бы навести на меня какой-либо след. Все наши гарнитуры полностью не подключены к сети. Теперь они предназначены исключительно для доступа к данным. Карты, медицинская информация и всё такое. Сигналы не поступают ни внутрь, ни наружу. Всё это уже загружено сюда заранее.

Она опустила руку.

— И мы находимся в подвале церкви, — объяснила она. — Ну, ты знаешь, там, где мы с Мэлом раньше жили. До того, как мы переехали гостить к мисс Сен-Мартен.

Ник сразу почувствовал приступ паники.

— Нет, — она покачала головой и крепче сжала его руку. — Нет, Ник. Мисс Мартен не знает, где это. Она никогда не видела этого места. Ты видел это, но только сверху. Помнишь?

Подумав, он слегка кивнул ей.

Она откинулась назад, проницательно глядя на него своими светлыми глазами.

— Мы действительно осторожны, — серьёзно сказала она. — Мы подумали обо всём этом, Ник. Мы тоже не хотим, чтобы нас утащил Поводок.

Ник заставил себя медленно расслабить плечи.

Он чувствовал, что все, что она сказала, было правдой.

И всё же он не мог сдержать волнения.

Каков был план, в чём именно он заключался? Собирались ли они все вытащить свои импланты и жить вечно в изоляции, как, возможно, придётся сделать ему? Планировали ли Уинтер и Джеймс Морли присоединиться к Белой Смерти? Жить как беженцы, может быть, в какой-нибудь другой Охраняемой Зоне под вымышленными именами, с поддельными идентификационными кодами и поддельными записями о крови?

Что это за жизнь для любого из них?

Он пытался справиться с вихрем эмоций, который усиливал его головную боль.

Вероятно, они накачали его каким-то наркотиком, чтобы он не смог освободиться от того, чем они его связали.

— Да, — подтвердила Тай.

Вероятно, это делало его сумасшедшим.

По крайней мере, немного иррациональным.

— Так и есть, — согласилась Тай. — И даже больше, чем просто немного, Ник. Ты сейчас не в себе. Тебе следует расслабиться. Я уверена, что мисс Джеймс, Малек и детектив Морли смогут объяснить это лучше, чем я. Они разговаривали почти без остановки последние две ночи.

Ник позволил этой информации улечься в его голове.

Две ночи?

— Ник, — Тай вздохнула. Она тряхнула головой, чтобы убрать чёлку с глаз. — Расслабься. Просто расслабься. Тебе следует закрыть глаза. Никто не собирается ничего от тебя утаивать. Никто не собирается делать ничего безумного. Мы в безопасности. Ты в безопасности. Мисс Джеймс в безопасности. Я обещаю.

Он силился сделать так, как она сказала.

Тогда ему следовало бы просто думать в её адрес.

Попытки заговорить были пустой тратой энергии.

Вот почему они оставили Тай с ним, в то время как остальные ушли.

— Не думай, — отругала она. — Закрой глаза. Ты прямо сейчас должен спать. Они не думали, что ты проснёшься до их возвращения. Так что нет, они оставили меня здесь не для того, чтобы я могла спорить со всеми твоими безумными мыслями.

Ник заставил себя закрыть глаза.

Он не хотел, но видел в этом логику. Он чувствовал это.

Он с усилием закрыл глаза.

Он заставил свои мышцы расслабиться.

Он не осознавал, когда начал терять сознание.

Однако в какой-то момент он, должно быть, это и сделал.

Глава 18. Монастырь

Когда Ник проснулся в следующий раз, место, где он находился, показалось ему совершенно другим.

Он проснулся, лёжа на чём-то гораздо более мягком.

Он мог двигать руками и ногами.

Он чуял поблизости гораздо больше людей.

Комната, в которой он находился, тоже показалась ему меньше, чем та, которую он помнил. Не совсем тесная; у него возникло ощущение высокого потолка над головой, который тянулся вверх по меньшей мере на этаж, а то и на два или три. Но камень ощущался влажным, и от него исходил слабый запах плесени и мускуса, как будто его положили на кровать в винном погребе или, возможно, в подземном огороде с корнеплодами.

По ту сторону двери он чуял множество людей.

В соседнем помещении пахло теплом и уютом, и он слышал голоса даже сквозь толщу камня, хотя и не настолько хорошо, чтобы разобрать отдельные слова.

Этого было достаточно, чтобы заставить Ника приподняться и принять сидячее положение.

Как только он оказался в относительно вертикальной позе, он понял, что к его руке подключена капельница.

Он уставился на пакет с чем-то, пахнущим синтетической кровью, висящий на крючке над местом, где они оставили его лежать. Пакет был огромным, а теперь совершенно опустел. Ник уставился на него с лёгким изумлением, затем взглянул на себя.

Свежие повязки покрывали его бок и рёбра в том месте, куда попал плазменный разряд.

Когда он перевернул руку, то увидел, что кто-то скрепил уродливую рану пистолетом для закрывания ран, а затем обмотал её толстым, липким, но прозрачным пластырем, в котором, вероятно, содержалась плазма крови и другие органические вещества, которые должны были ускорить регенерацию его плоти. Из-за этого и гигантского пакета с искусственной кровью его кожа, вероятно, уже начала срастаться в единое целое.

С его руками и бёдрами поступили так же.

То же самое произошло с его лицом и головой.

Его горло было обмотано ещё одной липкой повязкой.

Именно тогда Ник осознал, что под металлическим одеялом, которым его накрыли, он был совершенно голым. Он оглядел небольшое помещение в поисках одежды, а затем, что ещё более нелепо, зеркала. Он хотел знать, насколько хреново выглядят его лицо и тело.

(Под металлическим одеялом, скорее всего, имеется в виду то изотермическое спасательное одеяло с фольгированным слоем, но зная мир Ника, сложно предположить наверняка, — прим)

Он снова неуверенно поднёс руку к лицу и провёл пальцами по линии повязки на нём. Он чувствовал синяки и другие сломанные участки на груди, плечах и спине, и ему пришло в голову, что при падении он, вероятно, пострадал сильнее, чем предполагал.

Он осторожно спустил ноги с кровати. Придержал металлическое одеяло на своих коленях, по крайней мере, на паху.

Он осторожно… осторожно… отсоединил капельницу от повязки на руке.

После этого он подождал несколько секунд, пытаясь разобраться в своих ощущениях.

Затем он ещё более осторожно поднялся на ноги.

Несколько секунд он стоял неподвижно, просто оценивая своё тело.

Он проверил мышцы, разминая руки, затем бёдра, икры, плечи. Он аккуратно прикоснулся к дырке в животе. Было больно, но не невыносимо.

Он всё ещё одной рукой придерживал металлическое полотно.

Эта задача казалась до странности сложной и проблематичной, но Ник аккуратно обернул одеяло вокруг талии, пониже глубокой раны на боку, и слегка прикрыл заклеенный порез, который тянулся по всей длине одной ноги. Он завязал концы на здоровой стороне, слегка поморщившись, когда ему пришлось изогнуться, чтобы дотянуться. Он всё ещё двигался мучительно медленно и осторожно, не желая ничего разорвать или потревожить заживающую плоть.

У него болела голова.

Он не был голоден, но всё равно чувствовал себя каким-то опустошённым.

Он думал, что снова проголодается, и, вероятно, скоро, даже несмотря на то, что они наверняка большую часть ночи кормили его из этого пакета. Его организм, вероятно, использовал каждую каплю, которую они ему дали, чтобы восстановить свою вампирскую плоть.

Ник был немного шокирован тем, как много это заменило из того, что он уже потерял.

Он шаркающими шагами направился к двери.

Он двигался медленно.

Он не торопился.

Теперь он мог видеть, где находится; это была маленькая, похожая на пещеру, явно подземная камера, но не в смысле тюрьмы или темницы. Вспомнив, что они были в подвале церкви, он подумал, что они, возможно, оставили его в комнате для молитвы или медитации.

Что бы это ни было, тут царила тишина.

Мёртвая тишина.

Они находились достаточно глубоко под землёй, и сверху их не услышал бы даже беспилотник.

Неудивительно, что Малека и Тай никто здесь не беспокоил.

Неудивительно, что Малек не хотел забирать Тай из Котла, где она была в безопасности. Старший брат вообще не хотел приводить Тай в большую Охраняемую Зону Нью-Йорка, когда Ник впервые встретил их. Он боялся того, что могло случиться с ней там, снаружи, и теперь Ник почти понимал это.

Он чувствовал, как при этой мысли в нём нарастает тревога.

Он вспоминал обрывки того, что Тай рассказывала ему, когда он был в сознании в последний раз. Они отключили свои импланты и средства связи. Они отключили свои гарнитуры от сети, чего, вероятно, оказалось бы достаточно, чтобы Сен-Мартен хватил удар.

Ник даже не знал, сколько их здесь.

Он видел Малека, Уинтер, Тай.

Он мог поклясться, что как минимум один раз почувствовал запах Чарли.

Он вспомнил, как Кит держала его за другую руку и запястье, пока они с Малеком вытаскивали его из-под фуры.

Возможно, он видел другие лица и тела под теми купольными звёздами, когда они несли его через поле в темноте, но он не мог вспомнить.

Тай упомянула Морли. Морли был там? Морли ведь тоже помогал его нести, не так ли? Если так, то Ник не помнил, чтобы видел его.

Он действительно видел Кит? Или ему это тоже померещилось?

Их было больше?

Джордан.

Gaos. Они должны найти какой-то способ забрать Джордана подальше от «Архангела».

Но стоит ли?

Может, лучше оставить его там, где он есть? Позволить ему самому строить свою жизнь, как обычному Миднайту? Какое право имел Ник превращать его в беглеца, преступника, когда Джордан даже не успел свыкнуться с мыслью о том, кем он стал? Зачем заставлять его жить в бегах, обрекать на жизнь, которая, возможно, будет контролироваться Бриком и Белой Смертью?

Ник мог так легко погубить Деймона.

Он выбросил эту мысль из головы, пока она не заставила его расстроиться.

Он осторожно потянул на себя металлическую дверь.

Его мысли вернулись к тому, кто мог ждать его там.

Как они его нашли?

Однако он мог предугадать ответ на последний вопрос.

Это должен быть Малек. Малек-провидец, казалось, всегда находил блудного вампира Ника. Если не Малек, то его сестра Тай с её необычными способностями. Это должен быть кто-то из них, а возможно, они оба знали, где искать.

В организме Ника не было крови Уинтер, поэтому она не смогла бы найти его самостоятельно.

Ник открыл дверь и вышел.

Он прошёл по узкому каменному коридору с гладкими, потёртыми плитками.

Там было холодно, но холод не беспокоил его вампирскую кожу.

Он принял к сведению температуру и наклонил голову, прислушиваясь к группе, которую он мог слышать гораздо отчётливее теперь, когда подошёл ближе. Они находились в более просторном помещении впереди, с более высоким потолком. Судя по акустике, оно тоже было сделано в основном из камня, но Ник слышал и другие факторы, влияющие на звучание: больше людей, конечно, но и больше мебели. Больше материалов, таких как дерево, стекло и глина, и больше предметов, от которых звук отражался эхом.

Ник услышал голос Кит именно в тот момент, когда подумал об этом.

К этому моменту он пересёк примерно половину коридора между камерой, в которую его поместили, и комнатой побольше, где они все разговаривали.

— Нет, — говорила она, и её бруклинский акцент резал слух в тихом каменном коридоре. — Я же говорила вам. Она напичкала всё то место прослушкой, и у меня сейчас нет доступа, — она вздохнула. — Предположительно, в системе есть какой-то чёрный ход. Если я смогу найти этот чёрный ход, то, возможно, у нас появится шанс. А на данный момент, в ту же секунду, когда я попытаюсь отключить камеры или взять под контроль системы безопасности, всё это место изолируется… и мы никак не сможем вытащить его таким образом.

— Есть ли ещё какие-нибудь сведения о том, могут ли они его переместить? — спросил другой голос. — Внутри компании ходили слухи, не так ли? Что его могут переместить?

На этот раз Морли.

— Это последние данные, да, — ответила Чарли. — Я узнала об этом от Бикса в М.Р.Д. Поговаривают, что его могут перевести после того, что произошло прошлой ночью на базе Ч.Р.У. Они, конечно, не совсем открыто делятся этой информацией. Всё, что у меня есть — это слухи о том, что из соображений безопасности планируется возможный перевод.

Чарли вздохнула, и Ник услышал, как в её голосе прозвучало раздражение.

— Я сомневаюсь, что даже Ачарья знает правду, — призналась она. — Или то, куда они планируют его перевести, если вообще решат это сделать. Единственное, что сказал мне Бикс — это то, что все протоколы безопасности изменились в тот момент, когда Ч.Р.У. издало приказ о поимке Ника. Они снова изменились, когда появились новые уведомления о Белой Смерти. Похоже, что теперь они рассматривают Деймона как потенциального сообщника, просто из-за того, кто он есть.

— И кого он знает, — сухо заметил Морли.

Ник почувствовал, как у него перехватило горло.

Gaos их всех раздери.

В каком учреждении Ч.Р.У.? О чём, чёрт возьми, говорила Чарли?

Разве Джордан не должен был находиться в заведении, управляемом «Архангелом»?

И что, чёрт возьми, они вообще вытворяли? Вдобавок к тому, что они рисковали своими жизнями, отправляясь в Котёл во время рейда Ч.Р.У. с приказом убить/захватить его, теперь они совершали набеги на неизвестные объекты Ч.Р.У.? Неужели они все просто решили спустить свои жизни в унитаз, пока он был без сознания несколько дней?

И ради чего? Просто чтобы вытащить его из-под этого грёбаного грузовика?

Он, вероятно, даже не умер бы, если бы они просто оставили его там.

Скорее всего, он впал бы в вампирскую кому на несколько недель, но в конце концов вышел бы из неё самостоятельно.

— Он идёт, — произнёс до боли знакомый, невыносимо взрослый и в то же время слишком юный голос, высокий и чистый, каким мог быть только её голос. — Он в коридоре снаружи. И он уже убедил себя, что погубил всех нас. Так что он, вероятно, будет ворчать.

Ник проворчал что-то себе под нос, невольно закатывая глаза.

Чёртова Тай.

Этот ребёнок — что-то с чем-то.

После её слов в комнате воцарилась тишина.

Ник поймал себя на том, что невольно ускорил шаг, стиснув зубы, пока пробирался к освещённому проёму в конце каменного коридора.

К тому времени, как он добрался до входа в другую комнату, он был в основном просто раздражён.

Он даже не заглянул внутрь, когда начал говорить.

— Я не ворчу, — проворчал Ник, используя свой лучший стариковско-вампирский тон. — Думаю ли я, что все, на кого мне не наплевать в этом gaos-проклятом измерении, коллективно лишились своего gaos-проклятого разума? Да. Интересуюсь ли я, не страдаете ли вы все от травм головы? Возможно. Я выбыл из строя на несколько часов, и что? Вы все собрались и решили совершить массовое самоубийство без какой-либо грёбаной причины? Даже представить себе не могу, почему это может сделать меня ворчливым и…

Как только последнее слово слетело с его губ, Ник оглядел комнату по-настоящему…

…и мгновенно умолк.

***

В комнате было гораздо больше людей, чем он ожидал.

Он обнаружил, что осматривает обширное подземное помещение, вероятно, бывшую кухню и столовую для монахов, или священников, или тех, кто изначально построил это место и жил, молился, спал и ел здесь.

Лица, которые он ожидал увидеть в комнате, повернулись и уставились на него в дверном проёме, но многие, кого он не ожидал, тоже посмотрели туда, где он стоял под каменной аркой.

Комната освещалась не слишком ярко, но достаточно, чтобы даже человек мог разглядеть все их индивидуальные черты. Лампы стояли на каменных стойках и в центре деревянных столов, напоминая Нику о потрясающе ярких снах, которые он видел.

На толстых деревянных столах перед некоторыми из сидевших там людей стояли недавно опустевшие тарелки и миски. Эти столы выглядели древними или, по крайней мере, сделанными из древних материалов, и также напомнили Нику о его грёзах наяву.

Кухне было около трёхсот лет.

«Может быть, даже старше», — кисло подумал Ник, взглянув налево и увидев высокий каменный камин с побелёнными стенами, покрытыми пятнами сажи, и выложенный глиняной плиткой очаг. Над горячими углями на крюке висел чайник, из носика которого лениво поднимался пар. Это было так похоже на то, что он видел в своих снах, что несколько секунд Ник мог лишь смотреть на это.

Его взгляд вернулся ко всем этим лицам.

Он оглядел людей, сидевших на стульях и скамьях вокруг двух длинных столов, которые занимали большую часть центра комнаты.

Морли был там, держа в руках глиняную кружку ручной работы, наполненную чем-то, что пахло как кофе, но определённо синтетический кофе, а не настоящий. Рядом с ним сидела Кит, а по другую сторону от неё — Малек. Тай сидела рядом с Уинтер, чуть поодаль, по другую сторону от Морли. Она также держала глиняную кружку, наполненную синтетическим кофе.

Нику пришло в голову, что запахи, которые просочились в его нос, были запахами завтрака, а не ужина. Бекон, хлопья из синтетического зерна, искусственные яйца и тосты.

Сейчас не середина ночи, как он подумал, проснувшись.

Сейчас утро.

Наконец, его взгляд переместился на второй стол.

За ним сидели ещё шесть персон.

Только перед одним из них на столе стояла тарелка, с которой были начисто съедены искусственные яйца и тосты. Тот же самый индивид держал единственную кружку за этим столом, от которой тоже пахло кофе. Ни у кого из сидевших кольцом вокруг него не было кружек в руках, и одеты они были явно не так, как семья и друзья Ника.

Глаза Ника встретились с глазами Брика и его чертами лица.

Высокий вампир подмигнул ему, но взгляд его кристальных глаз не изменился.

Слабая улыбка тронула полные губы Брика, и в его цинично-забавляющихся глазах промелькнуло что-то похожее на «я-же-тебе-говорил». Его длинные каштановые волосы были собраны сзади в конский хвост, и он был одет в странный милитаристский наряд, оснащённый ножами с обеих сторон, а за спиной виднелись рукояти двух мечей в традиционных перекрещенных ножнах, которые все носили во время войны. Бронированные пластины покрывали его ноги, руки, торс, живот.

Если смотреть прямо, вся броня была насыщенно-чёрной, но в отсветах пламени отливала слабым радужным блеском.

Этот отлив явно намекал на органические компоненты, и, скорее всего, их было немало.

Что, вероятно, объясняло, почему доспехи казались такими лёгкими, идеально подходящими и облегающими по форме. Если бы не виднелись рукояти мечей и все ножи, их вообще нельзя было бы принять за боевое снаряжение.

Ну, по крайней мере, для большинства людей.

Для Ника это было безошибочно узнаваемо.

Все вампиры, сидевшие вокруг Брика, были одеты в одинаковую форму.

Все они были экипированы для боя.

Затем Ник оглянулся на единственного не-вампира, сидящего среди всех этих белых, как мел, лиц, ножей и мечей… и внезапно осёкся, увидев его лицо. До этого момента Нику не приходило в голову, что он до сих пор туда не смотрел.

Личность этого человека действительно удивила его.

Форрест Киану Уокер был одиноким смертным, сидевшим там в окружении вампиров, которые, казалось, оберегали его.

Что ж, это объясняло загадочные комментарии об учреждении Ч.Р.У.

Если Уокер здесь, то он явно попал сюда не потому, что Ч.Р.У. решило его отпустить. Если бы они это сделали, то депортировали бы его задницу в одну из охраняемых территорий бывшей Великобритании и сказали бы ему никогда больше не возвращаться в Северную Америку.

Однако, чёрт возьми, трудно было злиться, когда Ник смотрел в лицо Уокера.

Мужчина-гибрид выглядел похудевшим, почти измождённым.

Его внешний вид определённо ухудшился с тех пор, как Ник видел его в последний раз.

Хотя Ник не знал точно, как давно это было, он понимал, что условия в учреждении Ч.Р.У., куда его поместили, должно быть, были чертовски ужасными, раз Уокер стал выглядеть так чертовски плохо за такой короткий промежуток времени.

Похоже, что его вообще не кормили.

На нём также были заметны явные следы пыток и жестокого обращения.

Синяк давностью в несколько дней покрывал большую часть его лица, и просто по тому, как мужчина сидел на стуле, Ник понимал, что с ним плохо обращались и в других отношениях. Из-за расстёгнутого воротника было видно тёмно-красное кольцо на шее, которое, как знал Ник, для видящих имело только одно значение.

Эти ублюдки из Ч.Р.У. надели на него ошейник.

Ник невольно оглядел остальное тело гибрида, испытывая при этом тошноту и злость.

В отличие от вампиров, с которыми он сидел, на Уокере были не доспехи, а белая рубашка, похожая на тунику, и чёрные брюки. На его руках виднелись порезы и множество синяков, как и на предплечьях. Из-под стола выглядывали его босые ступни, которые казались опухшими, тёмно-красными и, возможно, были сломаны в нескольких местах. Ещё один шокирующий чёрно-фиолетовый синяк виднелся в верхней части его груди и, вероятно, продолжался на животе, учитывая то, как прямо он сидел.

Они избивали его до полусмерти, вероятно, на протяжении нескольких дней.

Ему сломали ноги, вероятно, с помощью органических кабелей или цепей.

Ник перевёл взгляд на Уокера, который, казалось, был почти тронут такой оценкой.

Когда Ник встретился взглядом с мужчиной, он получил в ответ ободряющую улыбку.

Взгляд Ника не задержался на реакции Форреста Уокера на его беспокойство; вместо этого он повернулся к Уинтер, которая внимательно наблюдала за происходящим.

Ник приподнял бровь, глядя на неё, и кивнул в сторону Уокера.

— Ты времени даром не теряла, — прокомментировал он.

Уинтер открыла рот, её взгляд стал чуть жёстче, но Брик заговорил раньше, чем она успела это сделать.

— Не она, — сказал прародитель Ника с типичной для него важностью в голосе. — Я.

Ник снова перевёл взгляд на вампира с рыжевато-каштановыми волосами.

— Ты? — спросил он ровным голосом. — Ты проник в тюрьму строгого режима Ч.Р.У.?

Брик кивнул.

— Да, — он сделал плавный жест в сторону Уокера, почти великодушный. — Так уж получилось, что я это сделал. И не стоит так удивляться, отпрыск. Я был в долгу перед полукровкой.

Ник задумался над этим.

Он думал о том, что сделал Уокер, о том, как он бросился перед своей девушкой-вампиром, из-за чего сотрудники Ч.Р.У. затащили Уокера в фургон первым, задолго до того, как они, казалось, узнали, кто он такой.

Ник медленно кивнул.

Он понимал Брика. Он понимал, почему Брик так на это смотрит. Тем не менее, тот факт, что он пошёл на такие трудности ради одного гибрида, был весьма изумительным.

Ник нахмурился, когда до него дошла эта мысль.

— Это делалось не только для него, — сказал он. — Ведь так?

— Да, — ответ Брика был быстрым и непримиримым. Он обвёл взглядом сидящих за столом, и его кристальные глаза стали жёстче. — У меня были и другие, кого я тоже очень хотел бы видеть подальше от этого заведения.

Брик, похоже, прочёл на лице Ника часть его цинизма.

— У нас был кое-кто внутри этого объекта, — объяснил он чуть более резко. — Мы следили за этим в течение нескольких месяцев.

— Почему? — спросил Ник.

Взгляд Брика сузился ещё больше.

— Потому что, как я уже говорил тебе, дорогой Наоко, что-то изменилось. Просто всё изменилось гораздо быстрее, чем я ожидал, — он уставился на Ника, словно дожидаясь, пока тот сообразит. — Это заведение… ты знаком с ним?

— Нет, — ответил Ник.

Брик кивнул, как будто эта деталь была несущественной.

— Оно расположено на большом острове. В нашем старом мире он назывался Мадагаскаром. Ты помнишь?

Ник кивнул, чувствуя, как напряглось его тело.

— Да. Я помню.

— Данная конкретная тюрьма существовала уже некоторое время, но ею редко пользовались, — продолжил Брик, отрывисто произнося слова и барабаня пальцами по деревянному столу. — Это затевалось отчасти как исследовательский центр. Недавно всё изменилось.

Он пожал плечами, но его хрустальные глаза, устремлённые на Ника, оставались холодными.

— Несколько месяцев назад я узнал, что они достраивали это учреждение весь прошлый год, — невозмутимо продолжил он. — Увеличивая вместимость с нескольких десятков камер на одном этаже и превращая его в нечто гораздо более мрачное и всеобъемлющее. Мой контакт в компании ознакомился с планами на этот и несколько других объектов, которые Ч.Р.У. планирует построить в течение следующего года. Цель состоит в том, чтобы превратить весь остров в огромный комплекс с подземными и наземными зонами для содержания под стражей, научных исследований и принудительного труда.

Брик поправил свои бронированные рукава и откинулся на спинку деревянного монашеского стула.

— Большинство этих камер были явно предназначены для содержания вампиров, — добавил он. — Но планы также указывают на намерение содержать под стражей большое количество видящих.

Ник почувствовал, как его челюсти напряглись.

— Сколько?

— По состоянию на неделю назад заведение уже было рассчитано на триста тысяч персон, — коротко ответил Брик. — Согласно моему источнику, это всего лишь одно из полудюжины учреждений только на этом острове, — прозрачные глаза Брика встретились с глазами Ника. — Если они не слишком заботятся о комфорте, то в одном этом комплексе потенциально может разместиться около полумиллиона индивидов… уже сейчас, как я сказал. И, как я уже говорил, это только один такой объект на одном острове, и планируются и другие объекты в иных, столь же труднодоступных местах. По оценкам моего источника, только на Мадагаскаре вместимость может достигать четырёх миллионов. От восьми до двенадцати миллионов индивидов по всему миру. При необходимости их можно расширить, и в плане трудовых лагерей, и в плане мест содержания под стражей.

Брик приподнял бровь.

— …Или заключить контракт, само собой, если они решат, что численность слишком велика для управления.

Ник не хотел понимать.

Он не хотел, но понимал.

— Ты думаешь, что всё кончено, — сказал Ник, и его голос стал таким же твёрдым, как у Брика. — Перемирие. Тонкое как салфетка притворство антагонистических рас, живущих в мире друг с другом. Вся система «приручённых» вампиров и гибридов. Категории специализации. Миднайты, Галилеи, Центурионы и все остальные. Вот что, по-твоему, изменилось. Ты думаешь, они решили превратить нас в настоящих рабов. Или уничтожить, если это не получится.

Взгляд Брика стал ещё более пронизывающим.

Он не ответил.

Впрочем, в этом не было особой необходимости.

Глава 19. План

Ник неуклюже опустился на пустой деревянный стул рядом с Уинтер.

При этом он лишь слегка скрипнул зубами.

Ему и в голову не приходило, что он был завёрнут только в тонкое одеяло, пока он не опустил свой вес и не почувствовал голой задницей твёрдую древесину монашеского стула, покрытого всего несколькими миллиметрами металлизированной ткани. Как только стихла первоначальная боль от сидения, он осмотрел себя и свои раны. Всё выглядело нормально, несмотря на острую боль в боку и более тупую в ноге и руке.

Органический герметик и пластыри, казалось, держались.

Он взглянул на Уинтер только после того, как убедился, что ему удалось не вскрыть ни одну из ран, которые они всё это время лечили.

— Ты должен был оставаться там, пока пакет с кровью не опустеет, — сказала Уинтер тихо, но с ноткой раздражения в голосе. — Почему ты этого не сделал?

— Он опустел.

— Когда я проверяла в последний раз, ещё не опустел.

— Ну, а когда я очнулся, пакет был пустой.

Она не ответила.

Ник мог догадаться, почему. Она была взволнована и измучена, и, вероятно, так длилось уже несколько дней. Ей нужна была причина, чтобы разозлиться на него, причём такая, которая не заставляла бы её чувствовать себя ужасно виноватой за то, что она накричала на пострадавшего, а он только что отнял у неё эту причину.

— Мы идём за Джорданом? — спросил Ник, надеясь отвлечь её.

— Ты не пойдёшь, — возразила она.

Кит, сидевшая с другой стороны от Ника, тихо хрюкнула.

Ник взглянул на неё, и Кит улыбнулась, похлопав его по руке.

Ник улыбнулся в ответ, но основное его внимание по-прежнему было приковано к Уинтер.

Он хотел спросить её, используя свой лучший саркастический тон, почему она и все остальные в комнате решили присоединиться к Белой Смерти, и знала ли она, что её уже завербовали в античеловеческую армию. Он хотел продолжить, спросив, решила ли она уже, будет ли собирать зубы для подсчёта убийств, как это делали многие вампиры во время последней войны, или же она просто станет вырезать полоски на своей броне, как это делали многие гибриды и видящие.

Однако он никак не мог заставить себя сделать это.

Позже у них будет достаточно времени для этих обсуждений. Прямо сейчас он не мог не согласиться с ними в том, что должно произойти дальше.

Они должны забрать Джордана.

Они не могли оставить Джордана там, где он находился. Они не могли оставить Джордана с Сен-Мартен, учитывая, как всё обострялось, и не только с «Архангелом».

Более того, Ник собирался отправиться с ними, чтобы вызволить Джордана.

Нравилось это Уинтер или нет.

— Как далеко вы продвинулись? — спросил Ник грубовато. — Я хочу это услышать. План. Или что там у вас на данный момент есть, чтобы вытащить Джордана оттуда.

Он взглянул на Чарли, которая слушала с другого конца стола.

Он выгнул бровь, глядя на неё.

— Как нога?

— Дерьмово, — тут же ответила она. — Ты выглядишь отвратительно. Как себя чувствуешь?

— Ненамного лучше, — признался он.

Его взгляд снова обратился к Кит.

— Ты говорила, что в системе безопасности «Архангела» на объекте, где находится Джордан, может быть чёрный ход? — подтолкнул он. — Где ты это слышала? Ты смогла подтвердить, откуда взялась эта информация?