Под южным солнцем

Глава 9

Проводив Наталью, Катерина вернулась домой и почувствовала себя одинокой и обездоленной, как никогда в жизни. Теперь у нее не было самой близкой подруги и никого, кто бы мог ее заменить. Разумеется, Вица для этой роли не годилась. Наталья была очень порывистой и эгоцентричной, но ее природная жизнерадостность и веселость никогда не позволяли с ней скучать.

Когда экипаж Василовичей возвращался с вокзала по уже темным улицам, будущее представлялось Катерине мрачным и унылым. Ее сердце ныло. Вспоминая о Наталье, она не могла не думать о Джулиане. Она надеялась его увидеть на вокзале, может быть, в последний раз, но он строга следовал указаниям ее отца и даже не выглянул в вагонное окно.

Когда экипаж въехал во двор, Катерина подумала: если бы Джулиан и Наталья не поженились и он не сделал предложения ей самой, она испытывала бы не только пустоту после его отъезда в Англию, но страдала бы еще больше, зная, что, вероятно, никогда его не увидит. Сейчас же, как ни странно, ситуация была гораздо лучше. Теперь она его свояченица и станет тетей его детям. В дальнейшем они, несомненно, будут время от времени видеться.

Когда они вошли в дом, секретарь Алексия встретил их у входа.

— С вами желает поговорить майор Зларин, — сказал он почтительно. — По официальному делу.

Алексий кивнул. В ближайшие несколько дней ему предстояло заниматься множеством официальных дел. Однако он надеялся, что ни одно из них не коснется Натальи.

— Я иду спать, Алексий, — сказала смертельно уставшая Зита. Она повернулась к Катерине и нежно поцеловала дочь в щеку. — Мне кажется, тебе тоже следует лечь, дорогая. — Она знала, что Катерина тоже устала и опустошена морально. — Сегодня был очень тяжелый день, и нам обеим надо как следует выспаться.

Катерина кивнула в знак согласия. Она не хотела сидеть одна в гостиной. Не с кем было поговорить за чашкой какао, не с кем посекретничать.

Поднимаясь по лестнице в комнату, которую она теперь никогда не будет делить с Натальей, Катерина увидела высокого военного, выходящего из итальянской гостиной вслед за секретарем отца. Когда оба подошли к двери кабинета, незнакомец поднял голову и взглянул на нее. Ему было чуть больше тридцати, его скуластое лицо было загорелым, волосы темными и гладкими. Во всем его облике ощущалась явная властность. Катерина отвернулась, снова вспомнив о Джулиане и подумав, сколько времени пройдет, прежде чем отец получит от него телеграмму о благополучном прибытии в Англию.

На следующее утро за завтраком Катерина спросила с любопытством:

— Чего от тебя хотел этот майор вчера вечером, папа? Это как-то связано с Сараево?

Алексий колебался, все еще не решив, рассказать ли о том, что австрийские, власти потребовали выдачи Натальи, или пока не волновать близких.

Его выручила Зита, полагавшая, что надо всегда делиться с семьей как плохими, так и хорошими новостями.

— Дядя Петр прислал майора Зларина с сообщением, что австрийцы потребовали выдачи Натальи для допроса, — сказала она, стараясь держаться спокойно. — Насколько мне известно, тон запроса достаточно мягкий и нерешительный. По-видимому, у них нет серьезных оснований для этого. Сандро ответил, что Наталья, вернувшись из Сараево, заболела лихорадкой и в настоящий момент слишком плохо себя чувствует, чтобы давать показания. В конце концов он собирается им сообщить, что действительно, когда на базаре Наталья отстала от свиты эрцгерцога, с ней заговорил какой-то молодой человек, но в дальнейшем она не признала в нем Гаврило Принципа, так как была уверена, что это был не он, и потому нет никакой необходимости отправлять ее в Боснию для допроса.

— — Сандро надеется, что продолжения не последует, — добавил Алексий, — Прав ли он или нет — покажет время.

В течение недели боснийские власти объявили об аресте Данило Илича и Трифко Грабеца. Алексий проводил почти все время в Конаке. В воскресенье, через неделю после трагических событий, Катерина и Зита пили чай в саду и вдруг увидели направляющегося к ним через лужайку быстрыми шагами Алексия с мрачным выражением лица.

— В чем дело, дорогой? — со страхом спросила Зита, поднявшись при его приближении. — Опять плохие новости?

Он покачал головой:

— Пока нет, слава Богу. Однако Сандро и Премьер-министр считают, что Австрия в конечном счете объявит нам войну. Думаю, они правы, и потому я решил — пришло время нам обсудить, как действовать, если это произойдет.

Катерина положила вилку и отодвинула тарелку с кусочком миндального торта — у нее пропал аппетит.

— Что ты имеешь в виду, папа? — спросила она, и внутри у нее все сжалось от нехорошего предчувствия. — Разве недостаточно того, что мы разлучились с Натальей? Какие еще неприятности нас ждут?

Алексий сел на хлипкий с виду садовый стул. В свои сорок восемь лет он был еще достаточно красив и физически силен.

— Я сражался с турками и, если Австрия объявит нам войну, буду драться с австрийцами, — решительно сказал он. — Совершенно очевидно, что Сандро, как регент и главнокомандующий, не намерен отступать. Он призовет всех сербов встать на защиту родины и возглавит борьбу с врагами. И я должен последовать его примеру.

— Может быть, до этого все-таки не дойдет. — Зита сцепила руки на коленях, так что побелели суставы. — Мы должны молиться, чтобы не было войны.

— Майор Зларин получил приказ защищать Белград и не дать противнику возможность форсировать Саву, — мрачно продолжил Алексий, как будто не слышал того, что сказала жена. — Он обещал мне, что, находясь в Белграде, в то время как я скорее всего буду в другом месте, сделает все возможное, чтобы вас защитить. Полагаю, вам следует с ним познакомиться. Он должен прийти минут через пять.

Катерина посмотрела на мать. Всего неделю назад они были дружной, счастливой семьей. Теперь Наталья в Англии, а отец скоро уедет на войну.

В глубине дома появился военный и, пройдя через террасу, начал спускаться по каменным ступенькам на лужайку.

Зита задумчиво посмотрела на него, прищурившись от яркого солнца.

— Майор Зларин женат? — спросила она с интересом.

Алексий покачал головой:

— Нет, он кадровый военный, а у таких мужчин, как правило, не хватает времени для создания семьи.

Зита целую неделю была мрачной, но сейчас улыбка тронула уголки ее губ.

— Не говори глупости, дорогой, — мягко сказала она. — Просто он пока не встретил подходящей девушки.

Когда майор Зларин приблизился, Катерина убедилась, что ее первое впечатление было верным. В нем чувствовалась какая-то грозная сила.

Он взял ее руку и слегка поклонился; его прикосновение было холодным и твердым. Заглянув в его черные глаза, она была потрясена. В них читалось явное восхищение.

— Я рада, что вы нас посетили, майор, — сказала Зита.

Широкий рукав ее бирюзового шифонового платья трепетал на ветру, когда она наливала ему чай в чашку из тончайшего фарфора.

Майор Зларин выглядел еще несуразнее, чем Алексий, сидя на шатком садовом стуле. Он был крупным, крепким и мускулистым, в его теле не было и намека на полноту.

— Вы стали свидетельницей исторического события, сударыня, — сказал он, принимая у нее чашку чая.

Он говорил очень сжато, и время от времени слабая улыбка играла на губах Зиты. Если она не ошибалась, то майор Зларин в большей степени привык отдавать и получать приказы, чем беседовать в женском обществе.

— То же самое говорит мой муж. По его мнению, опрометчивый поступок Принципа ввергнет нас в войну.

Брови майора Зларина слегка приподнялись, а Алексий сказал:

— Моя жена и дочь хорошо представляют ситуацию, в которой оказалась Сербия. Я беседовал с ними о том, как им предстоит жить в дальнейшем, если на нас нападут, и сказал, что вы любезно пообещали сделать все возможное, чтобы их защитить.

— Для меня это большая честь, — подтвердил майор, глядя с откровенной прямотой на Катерину, что ее смущало.

Катерина опустила глаза. Если майор Зларин надеялся пофлиртовать, то его ждет большое разочарование. Ее сердце и мысли были полностью заняты Джулианом, и она не испытывала ни малейшего желания кокетничать с кем бы то ни было, тем более с этим суровым военным, который на вид был лет на десять старше ее.

Майор отвел взгляд и обратился к Алексию:

— Я полагаю, что вашей семье лучше покинуть Белград до начала военных действий.

Алексий нахмурился, обдумывая это предложение, а Катерина воскликнула так внезапно и взволнованно, что удивила присутствующих:

— Нет, папа! Если Белград подвергнется нападению, появятся десятки, а возможно, сотни раненых. Потребуются сестры милосердия. Конечно, у меня нет опыта, но есть некоторые познания в медицине, и я немедленно предложу свои услуги.

— Нет, дорогая. Это самый неприемлемый вариант…

— Ты не прав, — сдержанно вмешалась Зита. — А я должна быть с дочерью, и, думаю, мы вместе могли бы ухаживать за ранеными.

Она еще раньше решила остаться в Белграде в случае войны. Алексий посмотрел в глаза жены и, увидев в них непоколебимую решимость, понял, что не имеет смысла пытаться ее переубедить.

Катерина старалась тщательно избегать взгляда майора Зларина, не сомневаясь, что он опять на нее смотрит. Она думала о тяжелых испытаниях, которые их ждут.

— Разумеется, они этого хотят, — сказала двоюродная бабушка Евдохия неделю спустя на пороге гостиной Василовичей.

За ней следовали Вица и Макс. — Австрия намерена присоединить Сербию к своей чудовищной империи, как Боснию и Герцеговину. Но у нее ничего не выйдет.

Макс посмотрел на Катерину.

— Может быть, немного погуляем? — спросил он, явно не желая сидеть и слушать разглагольствования своей бабушки.

— Катерина кивнула. Она не разговаривала с Максом после отъезда Натальи. Отец говорил, что Макс не знал Гаврило Принципа лично, что ему просто указали на Гаврило как на сомнительного типа, и когда Макс увидел его с Натальей и стал рассказывать Вице о посещениях ею «Золотого осетра», он, естественно, назвал Гаврило по имени.

— Между Максом и Принципом нет абсолютно никакой связи, — с облегчением сказал тогда Алексий, вернувшись после разговора с племянником, — и об этом больше нечего говорить. Понятно, Катерина?

Она кивнула и задала последний вопрос:

— А о Сараево? Макс знает, что Наталья встречалась с Принципом в Сараево?

— Боже милостивый, нет! Ни в коем случае! У нас и так достаточно проблем, чтобы создавать новые, вовлекая в них своих родственников!

Катерина нашла весьма примечательным то, что отец не доверял Максу, и едва не спросила о причинах, но потом решила, что это будет бестактно. Отец больше не хотел обсуждать этот вопрос и, несомненно, предупредил об этом Макса и Вицу.

Сейчас, выйдя вместе с Максом из комнаты, Катерина подумала, что, возможно, он пришел с бабушкой в этот дом с явным намерением пренебречь желанием ее отца. Еще в детстве ее кузен был своеволен и не утратил этой черты повзрослев.

Ее предположения подтвердились. Почти сразу же, как только они вышли на террасу, Макс спросил;

— Что, Наталья на самом деле встречалась с Принципом в Сараево, Трина? Она ведь зналась с ним и раньше? Наталье было известно о его планах? Поэтому ее спровадили в Англию?

Она замешана в убийстве?

— Не будь ослом, Макс! — Катерина попыталась засмеяться, но ее смех прозвучал слишком неестественно. Зачем только, черт побери, она согласилась пойти с ним гулять! — Наталья едва знала Принципа, — сказала она как можно искреннее. — В тот день, когда ты видел их вместе, он просто подсел за ее столик. Вот и все. Извини, что разочаровала тебя, Макс. Если тебе нужна невероятная драма, то ищи ее в другом месте.

— А что ты скажешь по поводу скандально поспешного и в высшей степени неравного брака? — сухо спросил он. — Не будь дядя Алексий в панике из-за дружбы Натальи с Принципом, зачем ему было так опрометчиво выдавать ее за англичанина? И почему эта счастливая парочка сбежала из Белграда сразу после свадьбы, будто по пятам за ними гнался сам дьявол?

— Ты несешь чушь, — резко сказала Катерина. — Каких книг ты начитался? Никто не преследовал Джулиана и Наталью, они получили много поздравлений.

Макс усмехнулся:

— Не выдумывай, Трина. Бабушка говорит, что свадьба была такой поспешной и скрытной, словно Наталья на восьмом месяце беременности, — Пусть бабушка Евдохия держит свое мнение при себе, — сердито отрезала Катерина. — Как она смеет намекать на такие вещи?

— Да, но ты можешь припомнить, чтобы кто-то из членов нашего многочисленного семейства сочетался браком в такой неподобающей спешке, не пригласив на свадьбу всех родственников? И почему за этим не последовало ни извинений, ни объяснений?

— Почему ты в этом копаешься? Неужели сейчас нет ничего важнее для беспокойства?

— Ты имеешь в виду реакцию Австрии на убийство Франца-Фердинанда?

Катерина кивнула, надеясь, что разговор перейдет на более важную тему.

Он пожал плечами и пошел к розарию.

— С Австрией давно все ясно, — сказал он. — Любому здравомыслящему человеку понятно, что рано или поздно она на нас нападет. Меня больше интересует тема, от которой ты все время стараешься уйти. А именно почему Наталью заставили выйти замуж за англичанина.

— Ее никто не заставлял. Она его любит.

Макс иронически фыркнул.

— Оставь, Трина. Чтобы Наталья влюбилась в англичанина? Да она славянка до мозга костей! Ты можешь себе представить, чтобы Наталья хотела иметь сына от англичанина? Я не могу. Где он получит образование? В Итоне? И разве сможет Наталья жить где-нибудь, кроме Сербии? Это смешно.

— Ты как всегда несешь чепуху. Макс, — сказала Катерина, чувствуя, что у нее сжимается горло. Лучше бы она осталась в гостиной и слушала проклятия Евдохии в адрес Австро-Венгрии. — Наталья будет счастлива с мужем, где бы она ни жила.

Макс остановился, развязно держа руки в карманах.

— Я рад, что уехала Наталья, а не ты, — неожиданно сказал он. — Мне показалось, что Джулиан увлечен тобой, когда я встретил вас здесь вдвоем на Летнем балу. Что ему было от тебя надо?

Получить поддержку члена семьи? Мне кажется, он может добиться всего, чего пожелает.

Они стояли у огромного розового куста. Катерина вспомнила, как была счастлива в тот вечер, уверенная, что Джулиан собирается сделать ей предложение. Но вместо этого он увлек Наталью в итальянскую гостиную и попросил ее стать его женой. А Наталья ему отказала. Она не чувствовала никакой любви к Джулиану, и если бы не желание уберечь родителей от разлуки, никогда не вышла бы за него замуж.

— "Что ты будешь делать, Макс, если начнется война? спросила Катерина, стараясь сменить тему разговора, потому что ей не хотелось продолжать врать о чувствах Натальи к Джулиану.

Впервые за время разговора он на нее посмотрел.

— Разве ты не знаешь? Я офицер и к тому же Карагеоргиевич, а все мужчины Карагеоргиевичи всегда сражались.

Катерина покраснела. Четыре года назад, когда ему был только двадцать один год, он прославился во время сражения с турками. Она забыла об этом, потому что трудно было представить Макса героем.

— Извини, Макс. Я не подумала…

На куст розы села птичка, и на плечи Макса посыпались лепестки.

— А вообще ты когда-нибудь думаешь? — резко спросил он. — Я имею в виду — обо мне?

— В каком смысле? — Она не знала, что ответить — настолько странным показался ей вопрос. — Как об офицере? Я так редко видела тебя в форме, что…

— Нет, — отрывисто произнес он. — Не как об офицере.

Катерина ждала, что он пояснит свой вопрос, но вместо этого Макс только пожал плечами и, повернувшись, зашагал к дому.

Она смотрела вслед ему с облегчением, поскольку теперь, кажется, вопросов о Наталье больше не будет.

Катерина неохотно последовала за ним в дом, стараясь не попадаться Максу на глаза и размышляя о том, неужели ему доставляет удовольствие быть таким невыносимо грубым.

Недели через две с небольшим охватившее всех напряжение стало невыносимым.

— Все-таки это произошло, — сказал Алексий с тяжелым чувством, вернувшись домой из дворца. — Австрийский посол вручил его премьер-министру менее часа назад.

Катерина отложила книгу, которую читала, а Зита резко спросила:

— Что вручил? Ультиматум? — Она ставила белые розы в маленькую вазу и теперь, бросив свое занятие, поспешила к мужу.

Алексий кивнул и, сев в кресло, прикрыл рукой глаза.

— Это просто насмешка какая-то. Крайне оскорбительный документ.

Зита опустилась на колени рядом с мужем и взяла его за руку.

— Что теперь? — мрачно спросила она. — Каков будет наш ответ?

Он опустил руку, которой прикрывал глаза.

— Мы вынуждены уступить их требованиям. Одно из них — арестовать двух сербов. Слава Богу, в ультиматуме нет ни слова о Наталье.

— Если мы согласимся с их требованиями, кончится ли этим дело? — нерешительно спросила Зита.

Он покачал головой и сжал ее руку.

— Нет, любовь моя. Я сомневаюсь, что Австрия обратит хоть малейшее внимание на наш ответ. Сандро решил привести в готовность все вооруженные силы. Я должен поехать в Шабац и принять командование добровольческими частями.

— Ты уезжаешь прямо сейчас? Сегодня? — Ее лицо стало бледным, почти как розы, которыми она занималась.

— Да, дорогая. Дай Бог, чтобы предосторожности, которые предпринял Сандро, оказались излишними, но в противном случае… — Он не закончил фразу. Всем было и так понятно, что в противном случае их жизнь превратится в ад.

В Белграде напряженно ждали реакции Австрии на ответ сербского правительства на ультиматум. Не в силах в бездействии дожидаться новостей дома, Зита отправилась вместе с Катериной в Конак. Многие члены их большого семейства уже находились там.

Появился Сандро и сообщил родственникам, что Австро-Венгрия объявила войну Сербии.

— Этого следовало ожидать, — мрачно заметил он. — Но мы не одиноки, и австрияки получат достойный отпор. На помощь нам придет Россия. Царь уже объявил мобилизацию. Мы не допустим разорения страны вражескими войсками и ее насильного присоединения к империи Габсбургов, как это было с Боснией и Герцеговиной. Все годные к строевой службе в королевстве будут призваны в армию и, надеюсь, откликнутся на призыв защитить Отечество. Мой прадед освободил Сербию от турецкого ига, и его дух не умер в наших сердцах. Австро-Венгрия будет горько сожалеть о принятом сегодня решении. Результатом будет не победа; а крушение империи Габсбургов.

Сейчас Сандро выглядел гораздо старше, чем два месяца назад, когда в этой комнате объявили о его неофициальной помолвке с княгиней Ольгой. От его привлекательного мальчишества не осталось и следа. Молодой человек, поддразнивавший Наталью и игравший с собакой, предстал серьезным главнокомандующим.

— Мне кажется, нам следует вернуться домой, — тихо сказала Зита. — Начальство госпиталя должно нам сообщить, когда мы понадобимся.

В тот же вечер во дворе послышался рев автомобильного мотора.

Зита поспешно отложила свое вышивание и вышла в вестибюль, за ней последовала Катерина.

Оказывается, приехал Макс. Он был в военном мундире и выглядел весьма внушительно.

— В чем дело. Макс? — встревоженно спросила Зита. — У тебя послание от Сандро? От Алексия?

Он покачал головой, глядя мимо нее на Катерину.

— Нет. Просто я заехал попрощаться.

— Тогда, может быть, выпьешь чаю или сливовицы? — предложила Зита, стараясь не выказывать своего удивления.

— Нет, — сказал он, в упор глядя на девушку. — У меня нет времени.

В сердце Зиты закралось тревожное подозрение, и она быстро взглянула на дочь. Та продолжала смотреть на Макса, недоумевая так же, как и мать.

— Может быть, пройдем в гостиную и на несколько минут присядем? — сказала Зита, удивляясь тому, что молодой Карагеоргиевич может так неучтиво себя вести.

— Нет. Я должен ехать.

Входная дверь позади него была все еще открыта, и Катерина слышала, что мотор его служебного автомобиля продолжает работать. Она подумала о том, куда он едет. Удивительнее всего было то, что Макс не поленился заехать к ним только для того, чтобы попрощаться, но при этом вел себя крайне неприлично.

— Ты едешь в Шабац? — спросила она, в то время как он продолжал стоять в центре вестибюля и мял в своих больших, сильных руках офицерскую фуражку.

— Нет, в Цер. — Он выглядел так, словно никак не мог прийти к какому-то решению. Наконец Макс отрывисто произнес:

— Берегите себя обе. Если бы вы были моей матерью и сестрой, я бы отправил вас в Ниш, хотите вы того или нет. — И прежде чем женщины успели что-то ответить, повернулся и стремительно вышел.

— Какой странный молодой человек, — сказала мать, слегка нахмурившись, когда они вернулись в гостиную. — Порой мне с трудом верится, что он Карагеоргиевич. Как ты считаешь, его неловкость — следствие застенчивости?

Несмотря на подавленное состояние, Катерина рассмеялась:

— Макс никогда не был застенчивым. Впрочем, его поведение мне тоже кажется очень странным.

Раздался отдаленный грохот, и ее веселость исчезла. Затем грохот повторился, на этот раз ближе.

— Началось, — сказала Зита с тяжелым вздохом. — Это орудийный огонь. Австрийцы пытаются форсировать Саву.