Подарок ангела

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Следующие шесть дней были непрерывным смерчем, закрутившимся вокруг спокойного и распространявшего умиротворение Фрэнка. Каким-то образом — Донна не вполне понимала каким — он стал частью их жизни. Он превратил вечера в музыкальные уроки Тейлора. Иногда Донна, придя с работы, уже заставала его в доме, где он вел себя по-свойски: советовался о предстоящем ужине с Анджелиной, заглядывая через ее плечо в кастрюли, слушал трескотню малышей, рассказывающих о событиях дня, обсуждал с Лизой ее проблемы, когда ей требовалось выговориться, помогал с чтением Стивену.

Все, как с изумлением обнаружила Донна, приняли присутствие Фрэнка без протестов. Все приветствовали его появление так, будто ждали этого всю жизнь. Она была единственной, кого это смущало.

Фрэнк внес оживление в их будни. Простые вещи, вроде похода в кино, всем доставляли массу удовольствия, не говоря уж об обеде в изысканном ресторане, где Тейлор и Стивен наедались так, что не могли больше проглотить ни кусочка. Иногда он шел с ними в торговый центр города — просто поглазеть на толпящийся там народ.

Он вобрал в себя всю жизнь Донны без остатка. Позволь она себе, ощутила бы слишком много удобств, к которым привыкать опасно.

Видимо, она с самого начала повела себя неверно. Так продолжаться не могло.

Донна знала это и все же каждый день убеждала себя оставить все как есть еще на чуть-чуть. Ее страховочной сеткой была мысль о том, что он уедет, когда кончится отпуск. А пока всем хорошо от его присутствия, и в этом нет особой беды. Между прочим, готовил он лучше, чем она или Лиза, и, когда Анджелину неожиданно вызвали решать какие-то семейные проблемы за несколько дней до того, как Донне нужно было уезжать на трехдневный семинар по малому бизнесу в Сан-Диего, он оказался настоящим спасителем.

И все же лучше, чтобы это не затягивалось, думала она, собирая корзину с бельем в прачечную. Незаметно все вышло из-под ее контроля. Начало выходить с того момента, как она остановила взгляд на этом человеке.

Донна мрачно посмотрела на корзину. Если бы не он, она бы не забыла позвонить в ремонт стиральных машин. А так мальчики остались без белья, и она, вместо того чтобы готовиться к завтрашней поездке, должна ехать в прачечную самообслуживания в пяти милях от дома.

Она вздрогнула от шума в гостиной. Не выпуская из рук корзину с бельем, Донна поспешила туда для выяснения.

Когда она вошла, Стивен стоял у дивана, обиженно оттопырив нижнюю губу. У его ног, обутых в красные кроссовки, лежала книга для чтения, распростершаяся ниц, как опальный слуга, молящий о прощении.

Стивен не заметил прихода матери. Все его внимание было сосредоточено на книге-обидчице.

— Я никогда не справлюсь! Никогда не научусь читать! Никогда!

Он занес ногу для пинка, но передумал. Он знал, что, злись не злись, от книги не избавишься. У матери на этот счет очень строгие правила.

Он и бровью не повел, но Донна знала, что Фрэнк видит ее. Не было ничего глупее, чем стоять вот так с корзиной в руках. Донна поставила ее на пол.

— Конечно, справишься. Знаешь почему? — терпеливо спросил Фрэнк, поднимая книгу с пола и делая вид, что сдувает с нее пыль.

Стивен помотал головой так, что взлетели его прямые волосы.

— Нет, почему?

Фрэнк встал. Заглянул в недовольное личико.

— Потому что ты умный.

Нижняя губа вернулась на место, но лицо оставалось мрачным и несговорчивым.

— Если бы я был умный, то умел бы читать, как ты и мама. — Он с отвращением ткнул большим пальцем в сторону дивана. — Даже Тейлор умеет.

Фрэнк успокаивающе положил большую ладонь на мальчишеское плечико.

— Да, но всем нам когда-то пришлось учиться этому.

Стивен неуверенно взглянул на Фрэнка. От удивления на его лбу выгнулись, уходя под челку, дугообразные морщинки.

— И вам?

— Конечно. — Не в силах сдержаться, Фрэнк взъерошил малышу волосы. — Ты что же думаешь, мы умели читать от рождения?

Стивен поднял и уронил плечи.

— Когда я родился, вы все уже читали.

Тейлор отпустил издевательскую реплику с дивана:

— Много ты знаешь, Ставень. Я научился читать в первом классе.

Тейлор был болезненным ребенком, и его держали дома, пока не пришло время идти в школу.

В глазах у Стивена зажегся огонь надежды.

— Эй, а я же еще в детском саду!

— Видишь? — Фрэнк держал книгу для чтения как дар, предназначенный Стивену. — Ты научишься что-то делать раньше, чем вышло у Тейлора.

Улыбка, расползшаяся по лицу Стивена, грозила расколоть его пополам. Тейлор решил, что лучше покинуть комнату.

— Да! — Стивен почти выхватил книгу у Фрэнка и прижал к маленькой, обтянутой футболкой груди.

Фрэнку удалось подавить смех.

— Почему бы тебе не сделать перерыв, а потом я еще позанимаюсь с тобой.

Стивен высоко поднял голову, как принц, удаляющийся из зала, где собрались его подданные.

— Пожалуй, я пойду к себе и почитаю немного. — Он выбежал, не выпуская из рук книгу.

Донна не могла сдержать восхищения:

— Неплохой образчик детской психологии в действии.

Фрэнк сунул руки в задние карманы и подошел к ней.

— Человеческой психологии, — поправил он. — Работает во всех случаях.

Он отмахнулся от похвалы, будто не сделал ничего особенного. Но как ветеран непрекращающихся боевых действий между сыновьями, касалось ли дело учебы, работы по дому или всего лишь необходимости побыть вместе десять минут подряд, она была просто поражена этой демонстрацией миротворческих способностей. Особенно если учесть, что это сделал холостяк.

— Как тебе удается быть таким терпеливым с детьми?

Он пожал плечами.

— Это нетрудно. Я сам когда-то был ребенком. Как и ты.

Под его взглядом ей стало тепло, но это не имело отношения к воспоминаниям детства.

Она кивнула, нагибаясь за корзиной с бельем.

— Конечно. Миллион лет назад. Он посмотрел на белье.

— Убегаешь из дому?

Донна рассмеялась.

— Только до ближайшей прачечной.

— Разве у тебя нет стиральной машины? — удивился Фрэнк, вроде бы углядевший ее через открытую дверь гаража.

— Есть, — загробным голосом ответила она. — Теперь спроси, есть ли у меня работающая стиральная машина.

Он рассмеялся, забирая корзину и выходя из комнаты.

— Очевидно, нет. А что с ней?

— Ничего страшного. Не выпускает воду. — Она взглянула на него. — Я должна была вызвать мастера на прошлой неделе, но ты меня так заморочил, что я забыла.

Фрэнк взгромоздил корзину себе на бедро и ухмыльнулся.

— Заморочил-таки, неужели правда?

Не было никакого смысла скрывать очевидное. И, между прочим, даже черт может рассчитывать на справедливость, что бы там Лиза ни говорила об ангелах-хранителях.

— Да.

Прогресс. Не будь дома мальчиков, он бы попробовал добиться дальнейшего прогресса. Было такое чувство, что сейчас это возможно. Хорошее чувство. Но он может подождать.

— Стало быть, это моя вина.

— В некоторой степени, — признала Донна. Потом добавила: — В очень значительной степени. — Она потянулась за корзиной, но Фрэнк не отдал.

— Позволь мне взглянуть.

Она поглядела на него с сомнением, склонив голову набок.

— Подрабатываешь починкой стиральных машин?

Машина есть машина, а машины всегда интересовали его. Еще ребенком он любил разбирать и собирать всевозможные механизмы.

— Подхалтуриваю, — уклончиво ответил он. — Как знать, может быть, мне повезет и там окажется что-нибудь несложное.

Она знала Фрэнка уже достаточно, чтобы догадаться: легко он не сдастся. Донна жестом пригласила следовать за собой.

— Пошли.

Она привела его в рассчитанный на две машины гараж. Ее собственная была припаркована на дорожке, что позволяло относительно свободно передвигаться в довольно захламленном помещении. С ненавистью ткнув пальцем в чуть накренившуюся бежевую машину рядом с центрифугой, она представила:

— Вот она, эта скотина. Во вторник я целый час вычерпывала из нее воду. Пришлось достирывать руками.

Фрэнк поставил корзину на пол.

— Я знал, что в тебе живет дух первопоселенцев.

Она нахмурилась.

— Видел бы ты, как у меня потрескались руки от этого.

Он взял одну ее ладонь и погладил.

— А я и не заметил.

— Я тебе прощаю. — Она отобрала руку. — Ты правда думаешь, что можешь что-то сделать?

Сомнение уступило место надежде. Ему это понравилось. Фрэнк положил руки на крышку и с минуту молча рассматривал машину.

Донна выгнула бровь.

— Рассчитываешь излечить наложением рук?

Он чуть улыбнулся, не обращая внимания на сарказм.

— Боюсь, в данном случае потребуется нечто большее. — Он поднял крышку и заглянул внутрь. Пахло сыростью и плесенью, будто Донне так и не удалось вычерпать всю воду.

— У тебя не пропадало белье?

— Что?

Фрэнк закрыл машину.

— Когда ты складывала белье после стирки, не заметила, что чего-то не хватает?

Она покачала головой и поторопилась объяснить, чтобы он не принял это движение за отрицательный ответ.

— Складывала Анджелина, а не я. Она ничего не говорила, но она могла и не заметить, разве что остался бы непарный носок.

Он кивнул, прикидывая вероятность.

— Есть смысл посмотреть. — Он опустился на корточки и наклонил машину, чтобы проверить расположение винтов. Взглянул через плечо на Донну. — Отвертка есть?

За кого он ее принимает?

— Конечно, у меня есть отвертка. Не такие уж мы тут беспомощные, знаешь ли.

— А я никогда такого и не говорил, — спокойно ответил Фрэнк. — Так как насчет отвертки?

Донна вспыхнула. Человек помогает ей, а она готова вцепиться ему в горло по поводу и без повода. Это нервы. Но нервничает-то она из-за него.

На одной из полок, тянувшихся вдоль стен гаража, стоял ящик с инструментами. Она открыла пыльную крышку и порылась в сваленных там железках. Назначение некоторых из них было ей совершенно неизвестно. Например, острые штуки, которые, на ее взгляд, скорее могли служить оружием дуэлянтов, чем инструментом для починки машины. Это осталось от Тони. Гараж был его вотчиной. Но Донна нашла требуемое.

Она повернулась к Фрэнку с двумя отвертками в руке.

— Плоскую или крестообразную?

— Крестообразную. — Он посмотрел на бортик машины и обнаружил еще ряд винтов. — То есть принеси обе.

Она подала ему инструмент. Фрэнк отложил на время крестообразную отвертку. Донна наблюдала за его действиями, стараясь не мешать. Он наклонил машину и опустил на заднюю стенку.

— Что ты собираешься делать?

Он уже отвинчивал второй винт. Каждый из винтиков методично укладывался в строгом порядке.

— Осмотреться. В большинстве случаев ремонт оказывается очень простым.

Она чувствовала себя виноватой. Он не стал бы этим заниматься, если б она не сказала, что забыла вызвать мастера по его вине.

— Знаешь, брось это. — Донна встала и посмотрела на корзину в углу. Прачечная отнимет очень нужное ей время, но что поделаешь. — Я могу смотаться в прачечную самообслуживания и...

Не поднимаясь с пола, Фрэнк поймал ее за руку и удержал на месте.

— Позволь мне удовлетворить свою мужскую гордость.

Она вздохнула и подчинилась. Если он починит машину, это действительно сэкономит время и деньги. Если не справится, со временем будет еще хуже, чем сейчас, но уж пусть попытается.

— Ладно, если для этого ты воспользуешься стиральной машиной, а не мной.

Он ухмыльнулся, не прерывая работы. Руки занимались машиной, но голова была занята стоящей за спиной женщиной, чей аромат не давал ему покоя. Как всегда.

— Как, неужели я ослабил твои гайки, Донна?

— Гайки, болты и шурупы, — посчитала на пальцах она.

Он оглянулся через плечо, чтобы проверить, нет ли в ее словах насмешки. Лицо Донны было серьезным.

— Я не знал.

— Я тоже. — Донна сунула руки в карманы. Она никогда не думала, что дело может зайти так далеко. Пока не зашло. И притом с такой головокружительной скоростью. Она никак не успевала понять, что к чему, и это заставляло ее нервничать.

Донна хотела снова вернуться мыслями к отказавшей стиральной машине. Она наблюдала за тем, как Фрэнк снял металлическую панель. Потом рассоединил две толстых трубы внутри.

— А ты сумеешь все это собрать? — с сомнением спросила она.

— С закрытыми глазами. Но с открытыми — лучше. — Он глянул на Донну. — Я люблю видеть, что делают руки.

По ее телу прошла волна тепла.

— Не сомневаюсь.

— А, вот в чем дело! — Как охотник, поднимающий шкуру освежеванного животного, Фрэнк извлек то, что некогда было кружевным лифчиком. Теперь от него мало что осталось. — Похоже, машина решила примерить его на себя.

Вспыхнув от смущения, Донна забрала лифчик и сунула в задний карман.

— Твой? — невинно спросил он.

Как будто сам не догадался.

— Мой. Вот бы я его искала. — Она вспомнила, что уже искала его утром. Донна почувствовала, что Фрэнк смотрит на нее.

— У него есть дружок? — (Она смотрела озадаченно.) — Близнец, — подбирался он. — Чтобы выглядел точно так же, как этот, пока до него не добралась машина. — Его улыбка была широкой и простодушной, но у Донны начало что-то твориться в животе. — Хотел бы я посмотреть на него. — Фрэнк поставил на место крышку и принялся привинчивать ее. Улыбнулся совсем уж по-мальчишески. — Предпочтительно в наполненном виде.

От одной этой мысли у него повлажнели ладони. Еще одно проявление подростковых реакций. Нет, поправился он, подростком он ничего подобного не испытывал. У Донны оказался ключик, при помощи которого она постепенно выворачивала его наизнанку, ничего для этого не делая.

Когда она рассмеялась, Фрэнк поднял глаза.

— Хочешь, я надену его на кошку? — вызвалась Донна.

— Это не совсем то, что я имел в виду. — Он затягивал последние винты.

Донна с удовольствием наблюдала, как вздуваются мускулы на его руках, упорно уверяя себя, что это ее не волнует. Но во рту у нее пересохло.

— Я знаю, что ты имел в виду, но этого не будет.

Фрэнк встал. Положив отвертки на машину, вытер руки о джинсы.

— Я научился никогда не говорить «никогда». Несколько недель назад, скажи мне кто-нибудь, что я буду чинить стиральную машину в Сиэтле для женщины, которая совершенно вскружит мне голову, я сказал бы: «Никогда». И что же? — Он широко развел руками. — Машину я починил.

Донна скептически посмотрела на машину.

— Этого мы еще не знаем.

Он прислонился к центрифуге, лаская Донну глазами.

— Готов поставить на кон свою репутацию.

Донна не замечала, что облизывает пересохшие губы, но от Фрэнка это не ускользнуло.

— Всемирно известного чинильщика стиральных машин?

Он снова ухмыльнулся, невероятно желая прикоснуться к ней. Очень трудно было владеть собой.

— И эту тоже. — Его Глаза обольщали. — Давай, Донна, решайся. Чем ты рискуешь?

Она сжала губы, не отводя от него глаз и чувствуя, как колотится в самом горле сердце. Они говорили уже не о стиральных машинах.

— Больше чем стиркой.

— Возможно, ты не рискуешь даже и этим. — Фрэнк установил программу на машине и опорожнил корзину. Оттуда дождем посыпались детское белье, рубашки и грязные джинсовые шорты.

Когда он включил машину, Донна остановила его руку своей.

— Подожди, ты же не рассортировал белье.

Фрэнк никогда не утруждал себя разделением тканей.

— Я всегда стираю все вместе. Вроде моя одежда в порядке.

— Сомневаюсь. — Она повернула выключатель, останавливая воду. — Нельзя смешивать.

— А по-моему, здорово. — Фрэнк удобно обхватил руками ее талию, потом притянул Донну к себе. Близко. Она не сопротивлялась, была не в состоянии сопротивляться.

Ему это нравилось.

Фрэнк коснулся губами ее губ и почувствовал, как она тихонько вздохнула.

— Ты опять.

— Что? — спросил он, целуя ее один раз, второй, третий и каждый раз все больше теряя контроль над собой. — Что — опять?

Донна изо всех сил старалась не закрыть глаза, не поддаться желаниям, терзавшим ее. Не полюбить его.

— Переворачиваешь мне мозги.

Фрэнк легонько прикоснулся ладонями к ее вискам.

— Они тебе вовсе не нужны.

Донна тонула, тонула. Она вонзилась пальцами в его руки будто для того, чтобы удержаться на поверхности.

— Что? Ты собираешься думать за нас обоих?

Его губы нежно двигались по ее лицу, покрывая такими бережными поцелуями, что ей хотелось заплакать. Фрэнк чувствовал, как она дрожит.

— Это в мои планы не входило. Я вообще не собирался думать. — Он запустил пальцы в ее волосы, наслаждаясь ощущением близости. Он всегда полагал, что, когда любовь явится — если такое вообще случится, — она явится мгновенно. Но все же не предполагал, что придется заниматься серфингом на гребне молнии.

Сейчас он делал именно это.

Фрэнк снова наклонился к ее рту, и на этот раз, когда она приоткрыла губы в молчаливом приглашении, он окончательно потерял голову, чувствуя только сильное до боли желание.

Желание никогда не приходило к нему с такой болью.

Он не знал, сколько еще может удерживать рвущиеся с цепи чувства.

Наконец, расслабившись в гараже, куда в любую минуту могли войти, Донна позволила себе шалое удовольствие упиться чувствами. Позволила проснуться тому, что пробуждал в ней Фрэнк.

Она застонала, когда он оторвался от ее рта, а потом поднял ее подбородок и оставил нежный поцелуй на шее. Может быть, она даже произнесла его имя — Донна не знала точно. Оно так колотилось в мозгу, что могло и вырваться наружу.

Она ни в чем не была уверена, кроме того, что ей нравится то, что он делает с ней.

— Все еще хочешь отделить гладкое от пестрого? — спросил он.

Прильнув к нему всем телом, Донна дотянулась до выключателя и включила машину. Вода ринулась в камеру. Шевеля губами в дюйме от его рта, она прошептала:

— Пусть работает.

Фрэнк снова поцеловал ее, и через три секунды в теле Донны не осталось ни одной нерастворившейся косточки.

Дверь, соединяющая гараж с домом, со стуком распахнулась.

— Мам, не забудь, что мне нужна будет голубая рубашка на завтрашний праздник...

Тейлор замер с одной ногой, занесенной над порогом гаража. Его лицо превратилось в маску удивления, а потом злости, он молча переводил обвиняющий взгляд с Фрэнка на Донну. В следующее мгновение он развернулся на пятках и убежал.

— Тейлор! — закричала Донна. Боже, что она сделала? Сыновья не готовы к появлению в ее жизни другого мужчины. Как она могла? Она ведь и сама не готова к этому. — Тейлор, не...

Донна бешено метнулась за мальчиком. Фрэнк остановил ее.

— Нет, позволь мне.

Она посмотрела на Фрэнка, досадуя на него, но еще больше досадуя на себя. Почему она проявила такую слабость?

— Он убежал из-за тебя.

Оба понимали, что он не заслуживает обвинения, но на данный момент Фрэнк проглотил несправедливый упрек.

— Значит, мне и говорить с ним.

Он оставил ее, беспомощную и растерянную. И в таком смятении, что впору было разрыдаться.

А за спиной урчала равномерно работающая стиральная машина.

Фрэнк нашел Тейлора в его комнате. Когда он вошел, мальчик запихивал гитару в шкаф. Он захлопнул дверцу, что-то бормоча себе под нос.

Спокойнее было бы не трогать его сейчас. Спокойнее и трусливее. Фрэнк подошел к Тейлору, и тот бросился лицом вниз на Стивенову кровать.

— Сдаешься?

— Уходи. — Голос звучал глухо, проходя сквозь подушку с эмблемой сиэтлских «Моряков».

Фрэнк сел на край кровати. Он положил руку на плечо мальчика. Тейлор дернул плечом и еще глубже зарылся лицом в подушку.

— Я все равно не уйду, Тейлор, — спокойно сказал Фрэнк. — Так что лучше скажи, почему ты убрал гитару. Ты хорошо продвигался.

Тейлор приподнялся на локтях. Говорил он в стену:

— Идиотская была затея.

— Учиться? Не думаю. Это достойный уважения мирный путь доказать тем мальчишкам, что ты ничуть не хуже их. — Он помолчал. — Может быть, в некоторых отношениях даже лучше.

Тейлор сел и посмотрел на Фрэнка. Его подбородок задрался точно как у Донны, когда она чувствовала себя задетой.

— Тебе-то что? Ты же не мой отец.

— Нет, — согласился Фрэнк. — Но мне не обязательно быть твоим отцом, чтобы любить тебя. — Он снова положил руку на худенькое мальчишеское плечико, и на этот раз Тейлор не отстранился. — И я люблю тебя, Тейлор. — Он говорил очень спокойно, придавая вес каждому слову. — Очень люблю. Тебя, твоего брата, твою тетю Лизу.

Тейлор набычился, наблюдая за выражением лица Фрэнка.

— А маму? — с вызовом поинтересовался он.

— Да, — кивнул Фрэнк и улыбнулся. Тейлор не мог устоять против его улыбки. — Я очень люблю твою маму. — Ему очень приятно было произнести это вслух. Приятно и страшно одновременно. — Тебе это мешает?

Тейлор пожал плечами, не в силах разобраться в своих чувствах.

— Вроде бы да.

— Открою тебе тайну. — Фрэнк нагнулся поближе к мальчику. — Мне это тоже непросто.

Тейлор взглянул на него с удивлением.

— Почему?

— Потому что я ни к одному человеку не испытывал еще таких чувств. Но тебе это не должно мешать. То, что происходит между твоей мамой и мной, никак не повлияет на ее отношение к тебе и брату. И к вашему отцу. — В глазах мальчика он видел отсвет внутренней борьбы. Фрэнк обнял Тейлора за плечи и привлек к себе. — Давай я попробую объяснить так. Какое твое любимое мороженое, Тейлор?

Тейлор начал сдавать позиции.

— Ну, это просто. Ирисное.

— Отличный выбор. Но представь себе, что его вдруг перестали делать. И никогда больше не будут производить ирисное мороженое. — Он посмотрел Тейлору в глаза. — Следует ли из этого, что ты вообще не станешь есть мороженое? Даже не попробуешь другой сорт?

Тейлор рассмеялся над нелепым предположением.

— Нет, конечно. — Он замолчал, сообразив, к чему ведет Фрэнк. — Так ты — другой сорт мороженого?

— Я надеюсь на это.

Тейлор вздохнул, потом кивнул очень по-мужски.

— Думаю, я смогу это пережить.

— Только об этом я и прошу. — Фрэнк встал с кровати и подошел к шкафу. Когда он открыл дверцу, гитара вывалилась на пол. Подняв, он подошел к Тейлору. — Если не считать продолжения уроков. — Он протянул инструмент Тейлору.

Тейлор прижал гитару к груди, положив пальцы на лады, как учил его Фрэнк.

— О'кей. Будешь слушать?

Фрэнк присел на столик.

— Конечно.

Тейлор начал играть. Пальцы двигались уже гораздо увереннее, извлекая мелодичные звуки.

Донна стояла, прислонясь к стене у комнаты Тейлора, и глотала слезы. Не в силах сидеть на месте, пока Фрэнк улаживает ее семейные дела, она поспешила за ним. И успела к разговору между сыном и Фрэнком.

Он побеждает всех, думала Донна. Ничего удивительного. Он уже победил ее, во всяком случае ту часть ее сердца, которая управлялась рассудком.

Чувства еще сопротивлялись. И не собирались сдаваться. Тут уже действовал инстинкт самосохранения.

Она не сможет еще раз пройти через горе, венчающее любовь. Она любила Тони всем сердцем, а он оставил ее на груде черепков. Черепков разбитого сердца и разбитой жизни, которую надо было воссоздавать одной.

И еще он ей оставил вину.

С самой его смерти ее преследовало ужасное, непреодолимое чувство вины. Вины, которая наваливалась ночными часами. Вины, которая не отпускала и сейчас. Тони покончил с жизнью, как было написано в его предсмертной записке, потому что он не мог смотреть ей в глаза.

В этом ее вина.

Тони убил себя, и за ней остался долг перед его памятью, что сковывало ее чувства. Она не была свободна, даже если бы смогла полюбить снова.

Донна вытерла слезы, выступившие, когда она зашагала прочь от комнаты. Ей было чем заняться. Например, приготовиться к путешествию. Ей некогда было возиться с прошлым. Или с будущим, которое не имело права осуществиться.