Подарок ангела

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В общей сложности ее не было три дня. Все это время у Донны было такое чувство, будто душа ее пребывает где-то взаперти — беспокойная, не находящая себе места. И все из-за Фрэнка.

Прошло почти две недели с тех пор, как они встретились. Две недели. Чересчур мало времени, чтобы чувствовать то, что она чувствовала.

И все же она это чувствовала.

Как бы она ни старалась убежать от своих чувств, ноги соскальзывали — она соскальзывала к чему-то, чего очень боялась.

Всего две недели. Совершенно недостаточно времени, чтобы разобраться.

Донна пыталась совладать со своими чувствами, ведя машину домой из аэропорта. Вполне возможно, что Фрэнка просто не окажется там, когда она приедет. Ведь она не давала ему никаких оснований полагать, что хочет найти его у себя дома.

Никаких, кроме прощального поцелуя, подумала она, резко тормозя на красный свет в миле от дома.

Черт, думай лучше о дороге, одернула она себя.

Но стоило снова нажать ногой на акселератор, как мысли устремились к Фрэнку. Пожалуй, она оставалась в его объятиях на минуту дольше, задержала губы прижатыми к его губам на мгновение больше, чем следовало. И, кажется, она даже вздохнула, отрываясь от него.

Она попрощалась с ним, отправляясь в рейс, и постаралась, чтобы это выглядело настоящим прощанием. Окончательным. Но ничего окончательного не было в их поцелуе.

Все это пустые хлопоты, сказала она себе. Какой смысл анализировать прощание, если этот человек наверняка уехал? Она пыталась убедить себя в этом весь остаток дороги до дома. Пыталась убедить себя, что ее вовсе не огорчит вероятный его отъезд.

Ей это почти удалось к тому моменту, когда машина подкатила к гаражу.

Широко расправив плечи и надев на лицо жизнерадостную улыбку, Донна отперла входную дверь. В фойе было пусто.

— Эй, где вы все? Я дома!

Мгновение спустя она была в четырехруких объятиях Тейлора и Стивена, налетевших на нее с двух сторон.

— Вот здорово, когда по тебе соскучатся, — сказала она смеясь, потом вгляделась в их лица.

Что-то не так, вдруг подумала она. Инстинкт, не опирающийся ни на какую логику, подсказал ей, что Стивен чересчур сильно вцепился в нее, а в глазах Тейлора живет какая-то забота, тревога, причин которой она не могла понять. Что-то случилось, это точно.

Или она стала мнительной?

— Что случилось, мужики?

Она ощутила его присутствие за мгновение до того, как подняла глаза. Фрэнк стоял в дверях гостиной, не вмешиваясь в ее встречу с детьми.

Донна почувствовала, как ее сердце замерло в груди, будто птица, перед которой открыли дверцу клетки. Он не уехал. Она не хотела выпускать рвущееся наружу ощущение счастья. Железные пальцы сомнения удержали его в последний момент.

Донна опустила руку на плечо Тейлора, найдя в нем якорь среди хляби морской. Что-то стабильное в ее жизни.

— Я думала, ты уже уехал.

Одна темная бархатная бровь поднялась, и Фрэнк изучающе посмотрел на нее.

Он вглядывался в ее глаза, пытаясь прочитать там правду. Она действительно хотела его отъезда? При расставании все находилось в подвешенном состоянии, но ему казалось, что они оба ожидали продолжения. Он — точно ожидал. Он попал в лабиринт, в эмоциональный лабиринт, и пытался нащупать выход. Пытался постичь смысл всего происходящего. Пытался постичь смысл новых чувств, которые испытывал, и непреоборимости желания связать свою жизнь с жизнью Донны.

Он подошел к ней. Между ними стояли дети.

— Боюсь, нет. Но у меня были смягчающие вину обстоятельства.

Что он хочет этим сказать? Она переводила взгляд с лица Фрэнка на лица сыновей.

— Он сейчас живет здесь, — пришел ей на помощь Стивен.

Донна почувствовала, как у нее открывается рот.

— Что?

— Ага, — не было никаких сомнений в том, что Стивен по крайней мере совершенно счастлив от такого положения вещей. — Он спит в тети Лизиной комнате.

С закружившейся головой Донна едва добралась до дивана и медленно села. Это уже чересчур. Она прищурилась, а голова продолжала кружиться от невероятности происходящего. Лиза и Фрэнк? Лиза? Мысль о Фрэнке и другой женщине поразила ее ударом кинжала. Она почти чувствовала, как холодная сталь вонзается глубоко в живот.

Или в сердце.

Пока ты решалась, мысленно усмехнулась Донна, решать уже стало нечего.

Но Лиза?

Донна подняла глаза на Фрэнка. В ее голосе звучала горечь.

— Быстро же ты перебрался!

Стивен выболтал прежде, чем Фрэнк успел подготовить Донну к новости. Очевидно, когда рядом дети, ничего не может идти по плану.

— Это не то, что ты подумала.

Она в ярости вскочила на ноги. За какую же дуру он ее принимает!

— Я уехала на три дня, а ты перебрался в комнату моей золовки! Не постеснявшись детей! — Как он мог? Как он мог это сделать при детях? И как могла Лиза? — Что же я должна думать?

Неужели она ревнует? — думал Фрэнк. Возмущение, залившее ярким румянцем ее щеки, относилось не только к Лизиной чести. Его не задевали обвинения, но вызвавшая их причина льстила.

Фрэнк ответил возмутительно спокойным голосом:

— Ты должна думать, что я заботился о твоих сыновьях.

— Что? — Теперь она уже совсем ничего не понимала. — Где Лиза, в конце концов?

Прячется, наверное, не смея посмотреть мне в глаза, думала Донна. Но обвинять Лизу она не могла. Могла — и обвиняла — лишь Фрэнка. Вся вина лежит на нем. Вина за все. Если бы он не появился на сцене во всей своей красе, если бы не старался всех очаровать, то ничего бы и не случилось. Она не провела бы три бездарных дня в Сан-Диего, терзаясь безответными вопросами и ничего не почерпнув из лекций, за которые заплатила большие деньги.

— Тетя Лиза в больнице, — сообщил Тейлор.

— Что? — прошептала Донна. Черты ее лица исказились от ужаса. Так вот что она почувствовала, как только вошла. Вот что было не так. Ошеломленная, она обратилась к Фрэнку: — Что ты с ней сделал?

Она не заметила его улыбки.

— Спасибо за доверие, — спокойно отозвался он, но Донна могла поклясться, что услышала ноту боли в его голосе.

Донна уже жалела о нелепо вырвавшихся словах. Все выходило не так сегодня.

— Я не то хотела сказать. Почему Лиза в больнице и почему ты живешь здесь? — Она жестом остановила уже открывшего рот Стивена. Мальчик явно готов был пуститься в оживленные пояснения. — Медленно, — попросила она. — И с самого начала.

— Я пришел вчера вечером, чтобы помочь Тейлору с гитарой, — начал Фрэнк.

То, что он продолжал заниматься с Тейлором даже в ее отсутствие, поразило Донну. Неужели он еще и альтруист? Она просто не знала, что думать об этом человеке.

— И у меня уже хорошо получается, мам, — перебил Тейлор, краснея от гордости. — Я играю всю песню. Теперь Фрэнк учит меня еще двум. Послушаешь? — Он уже устремился в комнату за гитарой.

— Потом, — остановила его на полпути Донна. — Скоро — честное слово. Но сначала я должна узнать, что случилось с тетей Лизой. — Она снова обратилась к Фрэнку: — Продолжай.

— За ужином я заметил, что она выглядит немного бледной и мало ест. Последние два дня ее аппетит все ухудшался.

Боже, он настолько сблизился со всеми, что знает даже, кто сколько ест, подумала Донна.

— Я спросил ее, не случилось ли что-нибудь. Только тогда она сказала о постоянной боли в правом боку. — Фрэнк приложил руку к собственному боку, показывая место. — Она пыталась превратить все в шутку, но я видел, что боль адская. Не успел я дотронуться, как она вся скривилась.

Донна сказала первое пришедшее в голову:

— Аппендицит?

— Классический случай, — кивнул Фрэнк. — Я сказал ей, что с этим шутить нельзя, сгреб мальчишек в охапку, и мы отвезли ее в пункт «Скорой помощи».

Донна заметила, что Фрэнк употребил слою «мы», а мальчики горделиво выпятили груди при этом. Видимо, у него особый дар — завоевывать и привлекать на свою сторону кого угодно.

— Как раз вовремя, — продолжал он. — Аппендикс лопнул, когда она была на операционном столе.

Донна зажала себе рот, сдерживая крик. Потом, чуть совладав с нервами, выдохнула:

— Я говорила с ней только вчера утром. Она сказала, что все в порядке.

Фрэнк пожал плечами.

— Ты знаешь Лизу. Она не любит жаловаться.

Донна снова не могла не удивиться тому, как Фрэнк говорит о Лизе. Будто знает ее многие годы, а не две недели. Как мог этот человек за столь короткое время столь прочно войти в их семью? Сможет ли она так быстро сжиться с мужчиной? С Тони процесс был медленным, подобным терпеливо вывязываемому узору. Они выросли вместе и шли к любви через многие стадии дружбы. Ничего похожего на алхимию любви с первого взгляда.

То, что случилось между ней и Фрэнком, произошло со скоростью света. Не исчезнет ли оно так же быстро?

И как она может анализировать свои любовные чувства, когда ее золовка лежит на больничной койке, едва избежав смерти?

Донна чувствовала себя так, будто ее мозги вывалены на раскаленную сковороду и тщательно перемешиваются.

— Анджелина еще не вернулась. И в ближайшие дни не вернется, — продолжал Фрэнк. — Не было никого, кто мог бы остаться с мальчиками до твоего возвращения. — Объяснять тут было нечего, и все же он объяснял дальше: — Поэтому я провел ночь в комнате Лизы. — Стивен отреагировал такой ослепительно белозубой улыбкой, что Фрэнк, не удержавшись, взъерошил ему волосы. — Вот и вся история.

Смущенная своими скоропалительными заключениями и благородным поведением Фрэнка в трудной ситуации, Донна покраснела до корней волос.

— У меня был тяжелый день, Фрэнк. Извини. Я не хотела так рычать на тебя. Я подумала, что ты... — у нее не хватило голоса.

— Я знаю, что ты подумала.

И кажется, очень этим доволен, отметила Донна. На этот раз она здорово вляпалась.

— Он приготовил нам завтрак, вовремя отвез меня в школу, ну и... — запнулся Тейлор. Глаза многое досказали — он явно рассчитывал прогулять школу, но уже простил Фрэнку его педантизм. — Я думал, раз тетя Лиза заболела, в школу можно не идти, но Фрэнк сказал, что очень важно не пропускать уроки.

Донна обняла мальчика и прижала к себе. Ни одной оплошности.

— Фрэнк прав.

— В этом и во многом другом, — вставил Фрэнк, многозначительно посмотрев на нее.

Донна задрала подбородок, полная решимости крепко держаться за остатки гордости.

— Да, во многом, — отрезала она. Хорошенькое возвращение домой! — В какой она больнице?

— Святой Сесилии. — Фрэнк шагнул к ней, и Стивен скользнул в сторону. — Я отвезу тебя, — предложил он. — Я уже хорошо ориентируюсь, хотя должен признать, что улицы в Уилмингтон-Фоллзе мне нравятся больше. Там пробкой называется ситуация, когда на перекрестке встречаются две машины и водители не могут решить, кто имеет право приоритетного проезда.

— Что значит приор... приор... это слово? — спросил Стивен.

Фрэнк рассмеялся, мальчуган впитывал любую информацию как губка.

— Это значит — в первую очередь.

— Как мы сначала любим маму, а потом уже других?

Фрэнк охотно закивал.

— Вроде этого.

Она чувствовала себя совершенно изможденной. Утром последняя скучная лекция, потом четырехчасовой перелет на одном из ее собственных четырехместных самолетов. Полчаса в офисе, где пришлось знакомиться с новостями, накопившимися за три дня. На скоростной трассе тягач с прицепом, сложившийся, как перочинный нож, вызвал пробку, из-за которой дорога домой заняла не двадцать минут, как обычно, а целый час.

— В данный момент мысль о городке без уличного движения звучит для меня божественно.

Фрэнк выгнул бровь.

— А если сохранить ее?

Донна мигнула. О чем он?

— Что?

— Как насчет того, чтобы пожить в таком городке с неделю? Или месяц?

Взгляд Донны стал настороженным. Запоздало осознав свою оплошность, она спросила почти враждебно:

— О чем ты говоришь?

Он разгладил большим пальцем морщинку на ее лбу.

— А как ты думаешь?

Она не хотела обсуждать это сейчас, при Тейлоре и Стивене. Она вообще не знала, чего хочет. Все выходило плохо.

— Поехали к Лизе.

Фрэнк согнулся в низком поклоне.

— Твое желание — закон для меня.

Донна ответила ироническим смехом.

— Если бы это было так...

— То? — Его гипнотические зеленые глаза не отпускали ее взгляд. — Если бы это было так, то что?

Она помотала головой. Она собиралась сказать: «...ты оставил бы меня в покое», но это было бы черной неблагодарностью. И неправдой. Боже, как она устала разрываться на части от противоположных чувств.

— Ничего.

Фрэнк обернулся к Тейлору и Стивену. Тейлор сочувственно подмигнул. Мальчик понимал больше, чем можно было предположить.

— Садитесь в машину, ребята, — приказал Фрэнк. — Мы сейчас придем.

Донна никак не могла привыкнуть к беспрекословному повиновению мальчиков — они слушались его с готовностью. Мгновенно. Значит, дело не в новизне, о которой говорил Фрэнк. Со временем их отношение к нему только закреплялось.

Но он должен уехать, напомнила она себе. Это лишь вопрос времени. И нет никакого смысла привязываться к нему.

Совершенно никакого смысла.

Эмоциональная привязанность плохо подчиняется доводам рассудка, подумала она, глядя, как сыновья спешат в гараж.

У нее перехватило дыхание, когда Фрэнк прижал ее к себе.

— Мы еще не поздоровались.

Она хотела возразить, но слова умерли непроизнесенными, едва их губы встретились.

Поцелуй рос и расцветал. Он начисто стер все мысли из головы Донны. Все мысли, все противоречия, все колебания. Стер все, кроме желания, чтобы он был здесь, с ней.

Всегда.

При каждом новом его поцелуе взрыв чувств приходил чуть быстрее и чуть сильнее. Она почти физически ощущала, как раскаляется кожа, когда он прижимает ее к себе. Или это она прижимается к нему? Донна не знала. Как бы там ни было, она превращалась в одно кипящее желание.

Господи, как ей не хватало его. Она тосковала по нему, совершенно не желая этого. Тосковала, хотя знала, что это опасно. Это только увлечет ее дальше по дороге, по которой она вовсе не собиралась идти.

Этот путь ею уже пройден. Он кончается страшным одиночеством.

Однако никогда еще опасный путь не казался ей столь заманчивым.

Фрэнк не выпускал ее из объятий, гладил волосы и плечи, изо всех сил сдерживая себя. Чуть покусывал, желая впиться, пробовал, желая проглотить. Вожжи оставались у нее. Дальше они пойдут, только когда этого захочет она.

Но ему приходилось нелегко.

Как бегун, взявший слишком большой темп, Донна почувствовала, что не может отдышаться, когда оторвалась от его губ. Ожидая, пока выровняется сердцебиение, она склонила голову к его щеке. Все тело вибрировало желанием. Как хорошо, что сыновья рядом. Иначе слишком сильным было бы искушение совершить непоправимую ошибку, отдав ему всю себя без остатка, и душу и тело.

— Привет, — пробормотал он.

— Привет, — выдохнула она, с медленной улыбкой поднимая к нему глаза.

Фрэнк взял ее за руку, переплетя пальцы.

— Пойдем. Мальчики ждут.

Сердце Донны сжалось от жалости, когда она открыла дверь больничной палаты. Лиза была страшно бледной, волосы разметались по подушке, как нити старого золота. Две разные капельницы вводили что-то в ее вены по длинным молочного цвета трубкам. Лизины глаза были закрыты, когда они вошли в одноместную палату. Донне захотелось тут же выскользнуть обратно в коридор и не мешать Лизе спать.

— Тетя Лиза, это мы! — громко объявил Стивен, выскакивая перед Тейлором.

— Шшш, — Донна прижала палец к губам. — Она спит.

— Нет, она не спит, — возразила Лиза, медленно, невероятно медленно открывая глаза. Казалось, веки ее налились страшной тяжестью. — Я как раз думала обо всех вас. — Слабо улыбнувшись, она хотела было раскрыть объятия племянникам, но обнаружила, что связана. Она беспомощно посмотрела на одну капельницу, потом на другую и уронила руки. — Ну и как же поживают без меня мои парни?

— Отлично! — провозгласил Стивен. Он вскарабкался бы на Лизину кровать, а может, и на саму Лизу, если бы Фрэнк не положил руку на его плечо, осторожно придержав на месте.

— Ставень хотел сказать, — Тейлор одарил брата пронзительным взглядом, — что мы скучаем по тебе.

— Ага, — не желал отставать от брата Стивен, — скучаем. Фрэнк давал нам плавленый сыр на завтрак.

— У вас кончилась крупа, — ответил он на вопросительный взгляд Донны и решил, Что безопаснее будет заняться Лизой. Он провел кончиками пальцев по ее руке. — Как ты себя чувствуешь?

Лиза хотела пожать плечами, но передумала.

— Бывало и лучше, — философски констатировала она. Потом на губах появилась шалая, хотя и слабая улыбка. — Штат медсестер оставляет желать лучшего.

У больницы Святой Сесилии была отличная репутация. Донну удивила жалоба Лизы.

— За тобой плохо ухаживают? — Она уже собралась идти к старшей сестре и обрушить на нее претензии тем более жестокие, что в них излилось бы чувство вины за несправедливые подозрения относительно Лизы и Фрэнка.

— Да нет, они очень внимательны и усердны, но я все жду, когда пришлют шестифутового здоровяка помассировать мне спину, а появляются только милые бабушки в скрипучих башмаках. — Она улыбнулась Фрэнку. — Это несправедливо.

Лиза повернула голову, чтобы посмотреть на Донну. На лице невестки обозначились озабоченные морщины. Будто ей без того мало забот.

— Мне очень жаль, что так вышло, Донна.

— Не ты же изобрела приступ аппендицита, Лиза. — Донна сжала руки, представив, чем все могло бы кончиться. — Ты в порядке?

— Конечно. — Лиза перевела взгляд на Фрэнка. — Твой парень доставил меня сюда как раз вовремя.

Язык Донны готов был возразить против такого определения. Ее парень! Он ей никто. Нет, мысленно поправилась она, это не совсем правда.

— Он... очень полезен в доме, — признала Донна. Она почувствовала его руку на своем плече и почти ощутила, как приятны ему последние слова.

Фрэнк рассмеялся.

— Из твоих уст я воспринимаю это как большой комплимент.

Лиза расширила глаза, вдруг вспомнив что-то:

— Ты не?..

Он не дал ей договорить.

— Утром я первым делом позвонил в твой офис. — Он передвинулся так, чтобы ей не нужно было поворачивать голову в его сторону. — Мистер Райс очень волновался за тебя. Он сказал, что пришлет сюда все бумаги по медицинской страховке, чтобы ты подписала. Просил тебя не беспокоиться, до твоего выздоровления он передаст дела Саймону и Уокеру.

Лиза вздохнула с облегчением.

— Ты святой, Фрэнк.

Он помотал головой, преувеличенно изображая скромность.

— Не, нормальный супергерой, ма'ам. — Он подмигнул ей. Потом, поскольку опыт общения с матерью и сестрой помог ему догадаться, что Донна и Лиза хотят побыть наедине, предложил: — Я, пожалуй, оставлю вас поболтать вдвоем. Идем, парни. — Он позвенел мелочью в кармане и обнял обоих мальчиков за плечи. — Попробуем тряхнуть здешние автоматы со сладостями.

— Не увлекайтесь конфетами, — крикнула вслед Донна. Она понимала, что это глас вопиющего в пустыне. Когда дверь тихо притворилась за дружной троицей, она снова спросила Лизу: — Так как же ты на самом деле?

— Болит чертовски, но могло быть гораздо хуже. — Лиза виновато улыбнулась. — У меня бы сейчас вообще уже ничего не болело, если б он не вынудил меня ехать в больницу. Я-то собиралась перетерпеть дома. — Она вздрогнула, подумав о том, к чему бы это привело. — Ты же знаешь, как я ненавижу обращаться к врачам.

Донна накрыла Лизину ладонь своей — что еще она могла сделать?

— Знаю.

Что бы ни говорила Донна, Лиза знала, что у них всех есть общий ангел-хранитель.

— Донна, я не знаю, что бы делала без Фрэнка. Когда мы доехали до больницы, я уже не могла передвигаться. Он взял на себя все. Меня, мальчиков. Его нам Бог послал. Ты знаешь, что он вынес меня из машины на руках? — Она улыбнулась воспоминанию. — Жаль только, что я была не в состоянии получить от этого удовольствие. Помню только адскую боль и насмерть перепуганных мальчиков. Он успокоил их, уговорил регистраторшу пропустить меня вне очереди и вообще все устроил. Мне даже не пришлось просить его позаботиться о племянниках. Он сделал это без всяких просьб. Просто он такой.

Донна вспомнила, как Фрэнк занимался Розмари в самолете. Как нежно успокаивал он беременную женщину, как провел ее через роды. И потом, когда все закончилось, он позвонил мужу Розмари и рассказал ему о происшедшем. А ведь он не обязан был делать все это для Розмари.

Или для ее семьи, подумала Донна, глядя на Лизу.

Спору нет, это просто невообразимый мужчина.

Что же мешает схватиться за него и беречь пуще глаза? Страх, один лишь непреоборимый страх.

— Сегодня утром я говорила с врачом, — продолжала Лиза. Донна устыдилась того, что позволила мыслям улететь за Фрэнком. — Он сказал, что я смогу вернуться домой через три-четыре дня. Фрэнк обещал помочь перевезти меня.

Значит, он намерен задержаться еще. Донна покачала головой.

— Не понимаю. Когда мы познакомились, он сказал, что пробудет здесь неделю. А было это почти две недели назад.

Лиза улыбнулась, Почему Донна так ожесточенно сопротивляется?

— Может быть, его здесь что-то удерживает?

— Пока удерживает, но все это временно, — напомнила Донна с чуть излишним пылом.

— И что же? Найди способ сделать это постоянным. — Донна помрачнела и начала замыкаться. Лиза схватила ее руку и сжала, несмотря на трубки. — Я же вижу, как он на тебя смотрит, — Донна открыла рот, но Лиза не дала перебить себя, — и как смотришь на него ты.

— Биохимия, Лиза. Я уже говорила тебе. — Она изо всех сил цеплялась за это объяснение, но пальцы уже разжимались.

При всей своей нынешней слабости Лиза нашла силы возразить:

— Биохимия — это когда втюришься в смазливое ничтожество. А этот парень — чистое золото. Самой высокой пробы.

Вот теперь она предоставила Донне возможность для опровержений. Но обе знали, что спорить тут не о чем.

— Я... — Донна попыталась было протестовать, но тут же осеклась. Лиза права. Этот человек — чудо. А когда он целует ее, загорается кровь и тают кости. — Да, я знаю.

— Ну и?

Донна вскочила и зашагала по палате, будто надеялась уйти от своих чувств. Или по крайней мере выходить какую-то логику, чтобы решить эту задачу.

— Ну и... старые чувства так быстро не умирают.

— Старые чувства? — Лиза никак не могла взять в толк, почему Донна, умная женщина, отталкивает такой дар Божий, как Фрэнк. — Так это ради Тони?

Донна положила руки на широкий подоконник и выглянула наружу. Перед ней лежала сетка кварталов и скоростная трасса, бегущая между ними. По дороге в обоих направлениях проносились машины. Жизнь проносилась мимо в обоих направлениях. А она смотрит на все это с высоты. Из безопасности. Из одиночества.

И хочет, чтобы все так и оставалось.

Она обернулась к Лизе:

— Из-за Тони.

— Не понимаю.

Как она может рассказать Лизе о том, как все было? Каково было найти бездыханное тело Тони тем утром. Каково было знать, что в трагедии виновата она.

Нет, этого она рассказать не может.

Дневная медсестра принесла и повесила на спинку кровати карточку с данными Лизиного состояния. Донна посмотрела, не различая букв. Она безнадежно пожала плечами.

— Я не вынесу вторую такую потерю.

Лиза попробовала подойти с другой стороны:

— Можно, конечно, попросить его стать бессмертным ради тебя, но не думаю, что кому-нибудь из людей такое под силу. — Она нажала кнопку на пульте, и задняя часть матраца приподнялась. — Милочка, все должны умереть. Нам остается только надежда прожить жизнь получше, пока мы здесь.

Это был бесконечный разговор, а Донна видела, что Лиза уже устала.

— Перестань философствовать и выздоравливай поскорее. — Она нагнулась и поцеловала золовку в щеку. — Я проведаю тебя завтра.

— Трусиха, — тихо упрекнула Лиза.

— Да, — честно призналась Донна. — Трусиха и есть.

Лиза вздохнула, оставляя тему на время.

— Принеси шоколадку, когда появишься. Они мне здесь дают только жидкое.

Донна посмотрела на бутылки внутривенного вливания. Фрэнк сказал, что у Лизы был перитонит. Из одной капельницы подавался антибиотик, из другой — питательный раствор.

— Когда можно будет, принесу.

Лиза очень постаралась изобразить капризную девочку:

— Мне уже можно! Можно!

Донна рассмеялась и подошла к двери. Она надеялась, что Фрэнк с мальчиками недалеко.

— До завтра. — Она замолчала и открыла дверь. — Рада, что ты выкарабкиваешься.

Лиза кивнула.

— Да, я тоже.