Подчини волну! (СИ)

Глава одиннадцатая

Интерком пискнул пронзительно, даже истерично. Ли едва на месте не подпрыгнула, рассыпав по полу упаковки с бинтами. Кокетливый голосок Най загрохотал под потолком кабинета, как труба, оповещающая, что Армагеддон наконец-то настал.

— Доктор Вейр, тут к вам посетители. Примите? Или сказать, что мы пока не работаем?

Врач чертыхнулась под нос, кинулась собирать рассыпанные пачки, бросила и метнулась к столу, нажимая кнопку соединения. При этом почему-то пытаясь дотянуться до валяющихся упаковок. Хотя было понятно, что от стола их достать нереально.

Неладно что-то в нашем королевстве… Хотя, почему «что-то»? Нервы, чтоб их!

— Какие посетители, Най? — отозвалась Вейр, кажется, слишком резко. — Откуда они взялись?

— Пришли, — безмятежно сообщила девушка, она же единственная медсестра и секретарь в еще не открытом офисе педиатра всего акшарского народа. — Сказать, чтобы потом заглянули?

— Най! — Ли пожевала собственную губу, покосилась на бинты, сиротливо белеющие на полу, глубоко вздохнула и села в кресло. — Пусть проходят.

— Хорошо, доктор Вейр.

Рыжую сестричку из состояния душевного покоя, кажется, не могло вывести ничего: ни гневные вопли начальства, ни пожар, ни цунами. Вот ведь счастливый характер у девчонки! И никаких нервов.

Ли, слишком резко клацнув по клавише, вывела на монитор изображение с камеры собственного кабинета. Убедившись, что вид у нее по-прежнему бледный, но волосы дыбом не стоят и лицо, по крайней мере, чистое, доктор села ровнее. Натянув на лицо выражение: «Я вас внимательно слушаю».

Дверь, деликатно пошипев, отъехала в сторону, впуская в докторский кабинет посетителей, которых оказалось неожиданно много. Впереди шел, судя по габаритам, акшара. Но Ли впечатлили не рост или плечи, шириной не на много уступающие росту. А его взгляд. Смотрел мужчина напряженно, хмуро и даже враждебно. Он явно хотел оказаться где угодно, но только не здесь. И сама доктор ему активно не нравилась. Это было несколько странно, потому что врач этого «гостя» совершенно точно видела первый раз.

Вслед за недружелюбным мужиком вошла женщина. У этой посетительницы внимание привлекал не взгляд и не внешность, а одежда. Вейр уже встречала такой наряд. Но где и при каких обстоятельствах вспомнить не могла. Наверное, просто мельком где-нибудь на улице «зацепила». Не заметить подобные одеяния было просто не возможно.

Подол платья визитерши едва ли не мел пол, а узкие рукава почти наполовину закрывали пальцы. Воротники прятался под задрапированным краем платка — или это стоило уже назвать покрывалом? — повязанного вокруг головы и шеи так, что видно было только лицо, как будто обрамленное темно-синей тканью.

При всей своей странности и строгости, одеяние пощипывало мелкой завистью женскую любовь к тряпкам. Сшитое из легкой, матово-переливающейся, словно по нему волны ходили, ткани оно настойчиво вызывало ассоциации и с принцессами, и с Непорочной Девой одновременно. И женщина в нем выглядела нездешне возвышенной.

За спиной посетительницы Вейр едва смогла разглядеть ребенка — девочку, испуганно жмущуюся к ногам визитерши и вцепившуюся в ее подол так, что ладошка оставляла на синем шелке мятые следы.

Завершал процессию солдат, карауливший входную дверь. Ли казалось, что этот охранник был смешливым и, пожалуй, чересчур молодым, пареньком. Совершенно не подходящим на роль солдата. Сейчас бы она такого не сказала. Видимо, у всех акшара Базы в голове находился ма-аленький рычажок, переключающий из положения «нормальный» в режим «боевой робот».

— Ты что ли новый док будешь? — хмуро поинтересовался мужик, скривившись, как будто сплюнуть хотел.

— Я, — кивнула Ли, — откидываясь на спинку кресла. — Поскольку вы на ребенка явно не похожи, то попрошу покинуть мой кабинет. Ваша жена и дочь, конечно, останутся.

— Она мне не жена! — нахмурил кустистые брови посетитель так, что они нависли над глубоко посаженными глазами, как волосатые карнизы.

— Я искренне за нее рада, — мило улыбнулась Вейр. — Дверь за вашей спиной.

— Женщина, ты как со мной разговариваешь? — разбуженным медведем взвыл посетитель.

— Примерно так же, как и вы со мной. Я прекрасно понимаю, что вы мне не доверяете. Вероятно, опыт общения с врачами у вас минимальный. Тем более что я не только женщина, но еще и человек. — Ли сцепила пальцы в замок, положив их на стол и слегка наклонившись вперед для убедительности. — У нас с вами два выхода: вы разворачиваетесь и уходите, теша собственные предубеждения. Или спокойно дожидаетесь в приемной, давая мне возможность помочь вашей дочери. Что выбираем?

Мужчина замялся, глядя на нее странно, искоса, как недоверчивый пес. Но время на размышления врач ему давать не собиралась.

— Прекрасно, значит, мы договорились. Проводите посетителя в холл, и пусть Най предложит ему кофе, — кивнула доктор охраннику. — Проследите, пожалуйста, чтобы во время осмотра нас никто не беспокоил.

Мужик, кажется, с ее решением согласен не был. Он даже рот открыл, видимо, собираясь поспорить. И тут же закрыл, стоило солдату положить руку ему на плечо. Это тоже выглядело несколько странно, потому что охранник был как минимум на полголовы ниже заботливого родителя и минимум в два раза стройнее. Но, видимо, среди мирного населения акшара авторитет обитателей Базы был непоколебим.

— Зря вы это, — женщина подола голос только после того, как дверь за охранником и упирающимся папашей закрылась, и громко щелкнул запершийся замок. — Наши мужчины не привыкли, чтобы женщины так разговаривали.

— Придется им привыкать или обходить мой кабинет стороной, — хмыкнула Ли, указывая на кресла перед своим столом. — Акшарская брутальность мне порядком надоела.

— Собираетесь устроить феминистический бунт? — улыбнулась посетительница, усадив сначала девочку, которая смотрела на доктора с таким изумлением, что смахивала больше на лемура, чем на ребенка.

— Боже меня упаси! — фыркнула Вейр. — Но и изображать собой безропотную мужскую тень тоже не собираюсь.

— Вы ошибаетесь на счет наших правил, — улыбка женщины стала еще шире, от чего в уголках ее глаз появились лукавые морщинки. — Для любого акшара женщины и дети — это главная ценность. Мужчины защитники, опекуны. Но, соответственно, и доминанты. Согласитесь, что сложно защищать того, кто постоянно противоречит тебе. Да и опекать равного как-то… странно.

Ли скептично приподняла брови, но ничего не ответила. В принципе, их уклад был понятен. И даже имел шанс на существование. Вот только сама Вейр ни в опеке, ни в защите не нуждалась. Поэтому и правила местных игр принимать не собиралась.

— Кстати, меня зовут Неж, — несколько некстати представилась посетительница. — Я что-то вроде местного социального работника. У Мил нет матери, а отец настоял, что позволит осмотреть дочь только в присутствии взрослой женщины.

— Неж? — удивилась врач. — Что-то ничего в голову не приходит… Простите, это, наверное, не слишком уместное любопытство. Просто мне нравится «разгадывать» ваши имена. Конечно, если вам неприятно, то вполне можете не отвечать.

— Мне ваш интерес вполне понятен. Это сыновьям дают сильные имена, а дочкам наоборот. Меня зовут Нежная, а ее — Милая.

Женщина легко, наверное, сама не замечая этого, но как-то очень заботливо, провела ладонью по плечу девочки. Ребенок, словно кошка, потянулся за ее рукой. Но тут же села прямо, выпрямившись и сурово насупив мордашку.

— Спасибо за разъяснение, — Вейр едва сдержалась, чтобы не улыбнуться.

Выглядело это действительно трогательно.

На ракшаса они напоролись в прямом смысле этого слова. Если бы солдат буквально не влетел в черного, как в столб, то акшара прошли мимо, ничего не заметив. В общем, получилось все не слишком хорошо.

В тесном, скособоченном каком-то переулке, заметно забирающим влево, темно было как у того же ракшаса в заднице. Белесый свет Луны только лизал верхушки стен каменного ущелья. Поэтому пробираться приходилось едва ли не на ощупь. И фонари, понятно, никто не включал. Патрулирующая боевая тройка в полной выкладке — это не то зрелище, которое хочется продемонстрировать людям. Да и свет в таких условиях не столько бы помогал, сколько маячил сигналом: «Ау! Я здесь! Приди и возьми меня нежно!».

Поэтому приходилось доверять больше ушам, чем глазам. Приглушенный, как будто из-под земли, но такой родной шум «Соло» направлял не хуже локатора. Собственно, Дес и пошел именно с этой тройкой, потому что они патрулировали район рядом с кабаком. Лейтенант хотел выпить. Нет, не сказать, будто пара рюмок во время дежурства одобрялась командованием. Но когда душа очень просит, то можно.

А душа парня не просто просила — она умоляла, ноя, как гребанная плакальщица. Хотя, вполне возможно, что это не душа стенала, а жестко трахнутая гордость. Днем с заливкой сердечного пожара алкоголем Дес обломался. Капитан, провожающий патрули самолично, вряд ли бы похвалил лейтенанта, которого мотыляет от стены к стене. Поэтому пришлось потерпеть до ночи.

И вот когда группа уже почти добралась до заветной цели, Сил, земля ему пухом, а облака одеялом, влетел в ракшаса. Естественно, сначала-то никто и не понял, что это за хрип такой из темноты. Но уж когда Дик забулькал — стало все кристально ясно. Характерный такой звук получился, узнаваемый. Как будто слив жадно высасывал остатки воды из раковины. Так можно только вскрытым горлом пузыри пускать.

Черная морда появилась перед Десом неожиданно, как будто сама темнота решила оформиться в нечто материальное — тускло поблескивающие белки глаз и оскаленные зубы. Что там собирался сделать ракшас, лейтенант разбираться не стал. У него только и успела мелькнуть мысль, что выпивка накрылась медным тазом. Придётся теперь вызывать группу зачистки. Два мертвых акшара — это тебе не пописать.

Злость вынырнула откуда-то из-под ребер маслянистой тенью, мгновенно затопив череп. Из песни слов не выкинешь: психанул Дес не столько из-за потери бойцов, сколько из-за не выпитых рюмок, когда счастье было так возможно.

Так или иначе, парень рванул вперед, пригнув выбритую до гладкости бильярдного шара голову, и облапил черного урода, со всей страстью прижимая его к своей могучей груди. Ракшас придушенно пискнул, словно мышь, которой ловушкой хребет перебило, дернул плечами, пытаясь освободиться. Да куда там! Папа лейтенанта стальные трубы в узел завязывал. А вот сам Дес мог из них бантик соорудить. Поэтому скелет урода затрещал, как карамелька под зубами.

Акшара взвыл, выдав из могучего горла нечто среднее между бычьим ревом и волчьим воем. Он почти уже ощущал, как хребет черного ломается под его пальцами, складывая тело пополам.

Как нож вошел ему в бок почти по самую рукоять, лейтенант не заметил. Только вот урод вдруг куда-то делся, протек между руками, словно вода.

Как ни странно, но на самом деле Дес дураком не был. Ракшаса лейтенант дожидаться не стал. Метнулся в сторону, низко пригнувшись, уходя от возможного удара. Но бить его никто и не собирался — собственное тело предало. Разом, в одну секунду парень перестал чувствовать все, что находилось ниже брючного ремня. Как будто кто-то пучок проводов лезвием перехватил.

Ноги, отключенные от мозга, сами собой пробежали несколько шагов вперед. А потом громадное тело завалилось на бок. Дес попытался уцепиться ногтями за стену, но ничего путного у него не вышло — только ногти сорвал, плашмя падая навзничь.

Для того чтобы перевернуться, усилий потребовалось не меньше, чем опрокинуть машину. Грузовую. Лейтенант прижался щекой к асфальту, открыл рот, позволяя слюне стекать, как у дебила. Просто глотать было больно. Почему-то болело именно в горле — больше нигде. А еще мешал приклад собственного автомата, каким-то чудесным образом оказавшийся точнехонько под виском.

В переулке стояла тишина, забивающая уши, словно ватными берушами. Со слухом ничего катастрофичного не случилось. Просто из относительно живых здесь остался только Дес. И наушник рации, видимо, выскочил во время свалки. Собственно, микрофона парень тоже не чувствовал. Наверное, сломал, когда падал. А вот это было совсем хреново. С Базой стоило связаться. Как в таких случаях говорят? Чего бы это не стоило?

Ну, стоило это не так много. Нужно только достать из кармана на штанах «мобильник». У Деса хорошая модель была, противоударная. Он лично проверил, сыграв как-то телефоном в футбол. Ничего, работал.

Но для того чтобы достать телефон, необходимо или ногу к животу подтянуть, а своих нижних конечностей парень не чувствовал совершенно. Либо руку опустить, которая, казалось, отлитой из чугуна. И гибкостью обладала примерно такой же.

Матерился Дес под нос, а парню казалось, будто его голос отражался от стен переулка, отдавался эхом, гулял, возвращаясь в уши набатом. Но ругань как будто помогала. Лейтенанту даже приглючилось, что если он заткнется, то его собственная грабля обратно — к лицу — никогда не вернется.

Но, все же, он сумел сделать и это. Только вот сердце замерло, пропустив удар — экранчик не светился. Дес не выдержал — завыл сквозь стиснутые зубы. Заскулил даже. Черт, ну это, серьезно, было уже слишком! Мало того, что с докторшей ни хрена не получилось. Мало того, что он так и не выпил, прежде чем его грохнули. Так теперь еще и такая лажа! Всех ведь подставил, сукин сын. Прав был отец: на Базе, а, тем более, в лейтенантах, Десу делать нечего. Раскаченные мускулы не гарантируют наличие мозгов…ля, обидно. Он надеялся доказать родителю, как тот неправ.

Бравому акшара показалось, что он самым позорным образом заревел — по лицу текло теплое, липкое. Вот только утереться парень не мог. Все, силы кончились, лимит исчерпан. Лейтенант попытался проморгаться… И сообразил, что ни черта не видит. Даже лунного света на крышах домов — не видит. Дело было не в телефоне. Просто его собственное гребанное зрение помахало ему ручкой.

Наверное, такая новость должна была расстроить. Но Дес наоборот почувствовал такое облегчение, что был не уверен — не намочил ли он собственные штаны. Но такие мелочи его не интересовали вовсе. В конце концов, не насрать ли в каком виде обнаружат твой труп? В любом случае зрелище малоприятное.

Дес на ощупь нашел кнопку, нажал ее, запуская автодозвон, и уронил телефон рядом с собственной щекой. Вроде бы, лейтенант улыбался. Хотя, повод имелся. Окончательно он, все-таки, не облажался.

Дем сидел перед монитором, вытянув скрещенные в щиколотках ноги. И занимался очень плодотворным делом — щелкал пальцами. В принципе, он следил за камерами наблюдения, демонстрирующими лейтенанту вход в офис, холл, в котором маячил мрачный мужик, кабинет докторицы и смотровую. Но поскольку ничего интересного там не происходило, то ему оставалось только пальцами щелкать.

Или, как вариант, можно было вычерпать ложкой собственные протухшие мозги и сжевать их на обед. Потому что в черепе им места явно не хватало. Они кипели и пухли, рискуя проломить височные кости. И их действительно очень хотелось вынуть, чтобы остыли.

Собственно, мыслей имелось всего три и большим разнообразием они не отличались. И — самое интересное! — все начинались с сакраментального: «Какого хрена?..». «Какого хрена я это сделал?». «Какого хрена делать дальше?». Ну, а третья продолжения не имела — только начало и была, скажем так, обобщающей.

Естественно, дьявола такие душевные терзания очень веселили. Настолько, что мудак не стал даже ночи дожидаться, измываясь вовсю. И его ублюдочный голосок невозможно было заглушить никаким щелканьем.

«Ути, мой Мальчик-Без-Половинки! Ай-яй, какой нехороший. Плохой, плохой! Разве так поступают хорошие детки? У него любимый братик сдох, у братика теперь только на чертей встает, а мы тут развлекаемся, баб трахаем! И ка-айф ловим. А как же наш милый Бес? Или это что? Типа, мертвое — мертвым, а мы — живые? Неужто мой пупсик решил стать нормальным? Того и гляди, женится еще, детишек настрогает. А братик… Да хрен с ним, с братиком, верно, Дем?..».

Не верно, ни хрена не верно. Он потому и дернул из докторшиной комнаты, потому, что это было не верно. Нельзя так. Все — пополам. Всегда так было и таким должно оставаться. Все — пополам. А если делиться не с кем, то и к черту! Действительно, разнюнился, рассиропился, как сопля на стене. А уж от той фигни, которая на него накатила после, и вовсе блевануть тянуло.

Примерещилось ему, что это правильно было. Будто так и надо: лежать в обнимочку, докторицу обнимать, чувствуя в ладони теплую тяжесть ее груди, знать — она улыбается. Такое ощущение накрыло, словно домой попал. Захотелось заснуть. Вот просто закрыть глаза и заснуть, слыша, как она под боком сопит…

Хрень какая-то!

Звонок мобильника выдернул из копания в собственных кишках, как из кучи навоза. Дем прижал пластиковый прямоугольник к уху, молча нажал на кнопку соединения.

— Дес влетел, — сообщил Яр, не утруждая себя приветствиями.

— Жив?

— Док его режет пока. А там хрен знает. Всю тройку — наглухо.

— Ясно, — протянул Дем, собираясь отключиться.

— Погоди, это еще не все дерьмо, — порадовал его блондинчик. — На ублюдков они рядом с «Соло» налетели. Когда мы туда прискакали, нашли Деса и четыре трупа.

— Кто?

— Бер.

Дем выматерился. Подумал и выматерился еще раз, только грязнее. В обслуге «Соло» Бер был единственным акшара. И не просто каким-нибудь мирным. В свое время он сержанствовал в третьей роте. А потом получил свое и ушел в охранники. На Базе, понятно, он больше не появлялся. Но дружбу со многими водил.

— Вот и я про то же, — поддакнул Яр. — Подробности последних сенсационных новостей нам расскажет Кир[14] Ярте. Кир?

— Да пошел ты, — вяло отозвался Дем.

— Пошел, — согласился красавчик. — Но ты там все равно по сторонам поглядывай. Мало ли что.

— Да на кой им док может понадобиться? Геморроя много, толку мало.

Лейтенант крутанулся в кресле, пожевав губами, как будто ему в рот попало что-то мерзкое, и вернулся к мониторам. На экранах все было по-прежнему. У входных дверей — пусто. В холле маялся мужик, не обращая ни малейшего внимания на кокетливые взгляды Най. Которая пыталась флиртовать больше по привычке, чем с далеко идущими намерениями. В кабинете докторица что-то объясняла женщине, одновременно молотя пальцами по клавиатуре. Что она там говорила, Дем понятия не имел — звук он отключил.

— Я не в курсах, может она им понадобиться или нет, — помолчав, ответил Яр. — Но лично мне не нравится вся эта фигня. Бер был из наших, не мирный. Хоть и из бывших, но не мирный. На таких ублюдки не охотятся — только если случайно встретят. Только вот ракшас, случайно прогуливающийся рядом с «Соло»? Где народа и днем, и ночью до хрена? И Бера пытали — это я точно говорю. Не думаю, что он решил напоследок сыграть в стойкого оловянного солдатика. Ты этих уродов знаешь. Когда им хочется что-то узнать — они узнают.

Дем кивнул, как будто Яр его видеть мог. Впрочем, эта истина в подтверждении и не нуждалась.

— И последнее… Какая у нас самая сенсационная из последних новостей, а, Кир? Бинго! Появление дока. Ты вспомни, как они за Резом гонялись.

— Рез хирург.

— Ладно, я с тобой спорить не нанимался. Не капитан пока, поди. В общем, расклад я дал, а там сам мозгами шевели. Усек?

Акшара снова кивнул и отключил телефон, сунув его в карман. На самом деле, ничего с ног сшибающего Яр не сообщил. Но этот засранец сумел поделиться с Демом тревогой, как будто через динамик ее перекачал. Не тревогой даже, а какой-то неуверенностью. Хреновое чувство, надо сказать, очень хреновое.

— Я закончила. Мы можем ехать? — раздалось за его спиной.

Лейтенант от неожиданности едва из кресла не вывалился. И будто проверяя, не посетили ли его глюки, глянул на монитор. И кабинет докторши, и смотровая были пусты. А солдат запирал за посетителями входную дверь.

Раздраженно цокнув языком, Дем повернулся вместе с креслом.

— Куда ехать? — мрачно поинтересовался он.

— К ребенку, — терпеливо пояснила докторица, — нас капитан просил.

Лейтенанту захотелось укусить себя за зад. Очень захотелось, нестерпимо просто. Просьбу Тира у него из головы вымело начисто. Профессионал…ля, охранник! А во всем виновата эта вот…

Которая сейчас стояла, прислонившись спиной к дверному косяку, обняв себя руками, как будто мерзла. И старательно глядя куда угодно, но только не на самого Дема. Красавица писанная! Рожица бледная, под глазами синячищи, словно ей по носу врезали. Губы, и без того немаленькие, воспалились, припухли.

Только вот к Дему неожиданно пришло желание спрятать ее. Например, себе в карман, чтобы всегда под присмотром была. И желание это ощущалось не менее остро, чем куснуть себя самого. И, мать вашу, это тоже можно было смело класть в копилку с жирной надписью: «Эмоции и чувства — новенькое».

Головой что ли о стену побиться? Может, легче станет?

— Пойдемте, — не поддаваясь соблазнам, буркнул лейтенант. — И от меня ни на шаг. Понятно?

— Я помню, — согласилась докторица смиренно.

За эту смиренность он Вейр готов был придушить.

Машина остановилась примерно у такого же дома, в котором Ли помещение сняла. Оказывается, сзади эти здания выглядели еще хуже, чем спереди. Слишком близко стоящие друг к другу дома образовывали настоящий колодец, стены которого поднимались высоко над головой, почти полностью закрывая собой небо. Над подъездами висели тусклые фонари, освещающие зеленоватым кругом света только площадку перед дверью.

Но и их мертвенного свечения хватало для того, чтобы оценить царящий вокруг кошмар. Стены, исписанные граффити. Выкрошившаяся кирпичная кладка, покрытая практически обвалившейся штукатуркой и оттого напоминающая гниющие раны. Неизменный мусор повсюду, как будто тут взорвался мусоровоз.

И вонь! Эту вонь словами описать невозможно. Ее даже нельзя было идентифицировать. Дикая смесь самых мерзкий запахов, которые только бывают на свете. Казалось, тут сами дома разлагались.

Вейр, стоило ей выйти из машины, попросту задохнулась. И не смогла удержаться, сунула нос в рукав своей куртки. Понимала, что выглядит такой жест слишком демонстративным. Но дышать этим она просто не могла.

Правда, Дем сделал гораздо более странную вещь. Он еще в машине достал из кармана и нацепил на голову тонкий трикотажный мешок с узкими прорезями для глаз и рта. Выглядело это дико.

— А разве народ не должен знать своих героев в лицо? — поинтересовалась врач.

— Нет, — последовал лаконичный ответ.

— Интересно, какие это подвиги вы совершаете, раз прячетесь от своих же…

Доктор и сама не слишком хорошо понимала, зачем она прикладывает столько усилий для того, чтобы его взбесить. Не прошло и ночи, как Ли грызла себя за необдуманные поступки. Которые, между прочим, выходили ей боком. А врач уже отправляется прогуляться по тем же граблям.

— Это чтобы нас в лицо не узнавали, док, — пояснил словоохотливый Свир, который, между прочим, нацепил точно такой же мешок, хотя вроде бы собирался оставаться в машине. — Знаете, всякое бывает. Ракшасы иногда и… спрашивают у мирных, кто мы такие, да где нас найти. А чего не знаешь, того не расскажешь.

— Заткнись, — лениво посоветовал ему Дем.

Вейр, посвященная во мнение солдата об авторитетах, ничуть не удивилась, что парень тут же захлопнул рот и попытался даже выглядеть меньше. Правда, получилось у него все равно не слишком убедительно.

В подъезде воняло чуть меньше, но атмосфера навевала жути гораздо больше, чем во дворе. Никакого освещения здесь в принципе не имелось. Лишь через окна между этажами сочился жидкий ночной мрак. Только потому, что внутри дома темень сгустилась до почти материальной плотности, это свечение и можно было отнести к свету. По крайней мере, если не эта пародия на свет, то ступеньки тут даже кошка не разглядела бы.

— А лифта тут не предусмотрено?

— Нет.

Вейр, не успела подъездная дверь за ними захлопнуться, тут же споткнулась и едва не растянулась на загаженном бетонном полу. Только благодаря тому, что лейтенант поддержал ее, катастрофы и не случилось. Впрочем, свой локоть она из его руки моментально выдрала.

— И высоко нам карабкаться?

— Шестнадцатый этаж.

— Здорово! — оценила Вейр. — Спорим, я не смогу подняться выше десятого?

Дем, никак не комментируя ее утверждение, обошел доктора и пошагал по ступенькам. Причем делал парень это абсолютно бесшумно. А учитывая то, что он теперь в буквальном смысле был с макушки до пят одет в черное, Ли мгновенно потеряла его в темноте.

На доктора тут же накатила дикая паника. Такого приступа с ней давненько не случалось. Ее любимый ночной кошмар обернулся вдруг реальностью. Вейр закопали живой. Она в могиле. Вокруг только темнота. И от того, что Ли не ощущала даже комьев земли, было только хуже. Могила обернулась бездной, не имеющей ни начала, ни конца. Все чувства пропали резко и разом. Она не слышала, не видела, не могла осязать. Врач превратилась в сгусток разума в чернильном Ничто.

Краем сознания Ли понимала, что привалилась к стене и медленно сползает по ней. Но эти ощущения были далекими, как будто принадлежали не ей. Вейр хотела закричать, но из сжавшегося в игольное ушко горла даже шипение не выдавила.

Так же далеко, как чувствовала стену, она услышала чей-то голос. Точнее, наверное, это был именно голос. Слов доктор не разбирала, да и не могла сосредоточиться на них. Понимание, что она задыхается, заполнило сознание, не оставляя места ни для чего большего. Ей дико, невероятно хотелось дышать. Хотя бы еще один вздох, всего один! Вейр была уверена, что тогда сможет выбраться… Но кислорода отсутствовал. Вообще.

И вдруг резко, рывком, все изменилось. Ощущения вернулись разом- так же резко, как и пропали. Под щекой она чувствовала грубую, толстую кожу. Пахло странно, но приятно — чем-то металлическим и немного мужским лосьоном. Ее саму держали, не столько помогая стоять на ногах, которые стали тряпичными, как будто суставы в них просто растворились, сколько придерживали на весу. Рядом с Ли, прямо под щекой, грудью, руками, было что-то большое и надежное, как стена. Нет, куда реальнее стены. И она, ничего больше не соображая, вцепилась, как могла. Просто потому что эта надежность давала возможность дышать.

Руки, придерживающие ее, ослабли, разжались. И Вейр накрыло новой волной паники. Кто-то скулил, тоненько, как щенок. Кажется, это была она сама. Руки вернулись на место и даже сжали ее сильнее. Сильно, очень сильно. Так, что ребра хрустнули. Именно такое и требовалось. Воздух ломанулся в легкие одним ударом, почти разрывая горло.

— Ли? Ты меня слышишь? — прогудело где-то сверху.

Врач кивнула и тут же отрицательно замотала головой, не соображая, ни о чем ее спрашивают, ни что она отвечает. Больше всего ей хотелось втиснуться в это надежное, спрятаться в нем. Но оно было слишком твердым и не пускало.

Кто-то довольно громко и исключительно витиевато выматерился. Странно, но это тоже помогло. Жижа, заменившая мозг, расступилась, как болото. Не пропала совсем, но дала возможность соображать. Ровно настолько, чтобы понять — Ли виснет на лейтенанте, вцепившись сведенными судорогой пальцами в лацканы его пальто. И, наверное, это было не слишком хорошо, неправильно. Только вот отодрать ее ни смогло бы ничто в этом мире.

— Дем? — пискнула доктор только для того, чтобы убедиться — это действительно он.

И у нее нет галлюцинаций.

— Я тут.

— Я тебя не вижу…

Его рука дернулась, явно собираясь деться куда-то. И Вейр, кажется, опять заскулила. Снова раздался мат. Удивительный, волшебный, живой мат.

— Маску сними.

— Что? — все-таки, болотная тина паники ее держала крепко.

— Сними с меня эту гребаную маску! — рявкнул Дем.

Господи, это звучало просто ангельским гласом! Очищающим и спасающим… такие волшебные слова: «гребаная маска». Но это была действительно магия, продирающая мозги как ершиком.