Подчини волну! (СИ)

Глава тринадцатая

Лужицы дождевой воды, натекшие с плаща Дема на затертый ковролин, уже успели посветлеть. Да и волосы, мокрыми веревками висящие перед лицом, начали подсыхать, завиваясь колечками. А, значит, стоял он посередине собственной комнаты, тупо уставившись в стену, довольно давно.

Пожалуй, пришла пора принять решительные меры. И лейтенант их принял. Как был в пальто и ботинках, так и завалился на смятую, не заправленную кровать. Положение изменилось кардинально. Теперь он таращился в потолок.

«Молодец! — оценил Бес — В точку! Разрулил проблему на „ура!“. Может теперь водочки, косячок, да по бабам?».

Голову Дем повернул не сразу. Но, все-таки, повернул.

Брат сидел на стуле, стоявшем около стола. Никакой не призрак — вполне себе плотный и материальный. Привычный, как собственная задница. Откинулся, положив локти на спинку, от чего его черный, потертый свитер натянулся на широченной, как комод, груди. Целый свитер, без дырок.

Пожалуй, в этом заключалась высшая справедливость гребанного мира — в целом свитере.

Бес решил, что ему скучно просто так болтать уже на второй день после того, как подал голос. И заявился к близнецу собственной ухмыляющейся персоной. Тогда Дем окончательно убедился в наличии у себя горячего пристрастия к мазохизму. Видеть Беса воочию было больно, дьявольски больно. И не в переносном, а в самом прямом смысле. Сердце начинало колотиться об ребра так, словно ему становилось скучно сидеть внутри. И в ушах попискивало и шумело, как в ненастроенной рации. От этого шума уныло, до тошноты, ломило в затылке.

Акшара прекрасно осознавал — он не просто «тронулся», а конкретно словил шизу, чокнулся, как облезлый мартовский заяц. И это тоже не добавляло радости жизни. Если раньше убедить себя в собственной нормальности — ну, или почти нормальности — еще получалось, то теперь этот номер не прокатывал. Конечно, кошмары снятся всем, и личный дьявол мог появиться у любого. Только вот засада! Призраков точно видели единицы.

И в тоже время он ловил ни чем несравнимый кайф. Наверное, так же наслаждался бы человек, которому отрезанную руку вернули. Сначала ампутировали, а потом вернули. И на всю голову больной урод, повизгивая от счастья, приставил культю к обрубку, уговаривая себя, что сейчас все будет, как раньше. Нет, мозгами понимаешь: ручка-то уже подгнивать начала и обратно никаким волшебством не прирастет. Но так классно поверить хоть на минуту, хоть на секунду, будто в этом мире все возможно.

«Закончил себя жалеть или мне еще подождать?» — поинтересовался Бес.

— Да пошел ты… — отозвался Дем, возвращаясь к созерцанию потолка.

«Коронный ответ полного мудака!» — вынес вердикт близнец, кивнув головой.

— Что ты тогда сказал?

«Когда?»

— Тогда… — лейтенант сглотнул. Слова произноситься не хотели категорически. Им было хорошо и в небытие. — Тогда, когда тебя подстрелили.

«Ты знаешь».

— Нет.

«Не пудри мне мозги. Они уже успели разложиться и так ворочаются с трудом. Лучше объясни, чего вы пытаетесь добиться, носясь по улицам, словно вас за задницу укусили?».

— Пытаемся найти змею. Одноглазую[15], — равнодушно ответил Дем.

Собственно, как раз сегодня он вдруг понял: цель этих поисков, затянувшихся уже на пять ночей, его не слишком-то и интересует. Найдут — не найдут, значения не имеет. Главное, что-то делать. Двигаться. Бездействие казалось адом. Лучше уж так — без особого толку, зато в движении.

«И как? Не обнаружили? — хохотнул Бес. — За пять суток никто не додумался в штаны заглянуть? Шансов найти было бы больше».

— Слушай, на кой ты ко мне привязался, а? И без тебя тошно.

«Видали, тошно ему! — призрак вдруг посерьезнел. — А мне не тошно смотреть на тебя? Ты себя давно в зеркало видел? Лужа навоза, мать твою!»

— Твою как мою, — Дем потер костяшкой пальца татуировку под глазом.

«Серьезно, брат, тебя самого от себя блевать еще не тянет? Вместо того чтобы мозгами пораскинуть, ты носишься, как Жучка с задранным хвостом. Хоть бы о девке подумал. Или ты решил мне ее уступить? Спасибо, конечно, за заботу. Но знаешь, у меня как-то в последнее время не стоит».

— Сочувствую, — Дем сел на кровати, обеими ладонями откинув волосы назад. — У тебя имеются другие предложения?

«Слушай, герой, — Бес встал с оккупированного им стула и подошел вплотную. Лейтенант его не слышал — увидел высокие ботинки, остановившиеся рядом. Брат присел на корточки, заглядывая в лицо Дема снизу вверх. — Ты хочешь от своей собственной галлюцинации совет услышать? Это уже не шиза. Это полный дебилизм».

Он ткнул пальцем Дему в лоб. Твердым, вполне ощутимым пальцем. И тычок получился болезненным. Лейтенант давно хотел коснуться Беса, но боялся. Сам не слишком хорошо понимал, чего боится. То ли того, что ничего не почувствует. То ли наоборот. Брат проблему решил за него. Собственно, в этом ничего удивительного не было. Обычно именно он все решал за них обоих. Хоть и младший.

— Да мне по фигу. Хоть галлюцинация, хоть сама Дева ко мне спустится. Я реально понятия не имею, где ее искать. И как.

«Кончай вешать мне лапшу на уши, — скривился Бес. — Все ты знаешь. У тебя всю жизни мозги работали лучше всех в роте, включая капитана. Просто легче дождаться, когда девчонка сама загнётся. А потом придумать себе второго дьявола. Вот когда они тебя на пару иметь будут, можно сложить ручки и стонать над своей про…ой молодостью. Ты же обычно именно так и поступаешь, верно?».

Дем вдруг забыл, как дышать. Просто забыл — и все. Не мог вспомнить, как надо дергаться, чтобы воздуха глотнуть. Впрочем, весь кислород из комнаты тоже разом куда-то сдулся. Поэтому рефлексы стали неактуальны.

— Ты считаешь, это я виноват? — просипел он.

«Когда? С девчонкой или со мной?».

Бес гипнотизировал его своими желтыми глазами. Лейтенант не мог оторвать взгляда от черных точек зрачков, плавающих в желтых лужицах. Которые разрастались, заполняя собой пространство. Превращаясь в озера, моря. Голова кружилась, пол уплывал из-под ног. Парень падал в зрачки, как в расщелину. Но страх отсутствовал напрочь. Просто Дем знал: там, на дне, лежит что-то очень важное.

«Ли ты прострал — это однозначно и второго мнения быть не может. Причем просрал дважды. И как охранник, и как мужик. И если первое можно как-то исправить, то вот второе… Прости, брат, но еще раз тебе твою бабу никто не пошлет. И так весь язык отболтал, их уговаривая. Ну а я… Тут ты вообще не при делах, никак. Вбей в свою тупую башку: это только мое. И мне, мать твою, очень не нравится, что ты настойчиво пытаешься это у меня отобрать! Очень не нравится!».

— Что отобрать?

Видимо кто-то наверху решил устроить Праздник Открытий и Озарений. В данный момент Дем впервые в жизни почувствовал — как это в обморок падать. Не отключиться, когда тебя ранили или придушили хорошенько. А просто брякнуться из-за переизбытка, мать их, «чуйств».

«Послушай, жизнь мы с тобой пополам делили. И по-другому быть не могло. Тут никаких претензий ни к тебе, ни к создателю. А вот все, что после, принадлежит мне, понимаешь? — Бес для убедительности бухнул себя кулаком в грудь. — Это только мое. И тебе до этого дела быть не должно. Проводили, мусор закопали — и пока-пока. До встречи!».

— Я тебя не понимаю…

«Значит ты — дебил!»

Правда, резолюцию нежного брата акшара слышал уже как сквозь вату. Темнота затягивала его, и бороться он с этим не мог. Просто не получалось бороться.

В себя лейтенант пришел сразу, резко, как будто Дема выкинули откуда-то. Просто осознал, что он лежит поперек кровати, спустив ноги на пол. По-прежнему в пальто. И от этого ему несколько жарко. Да еще и рукоять «пушки» подло уперлась ему в верхнее ребро, где-то подмышкой. Ощущение не самое приятное и достаточно болезненное. Зато мозги как будто кто-то заботливо тряпочкой протер. Голова была ясной и даже способной соображать. Это стало неожиданным, но довольно милым сюрпризом.

Дем встал, скинул пальто, аккуратно повесив его на «плечики» и убрал одежду в шкаф. Снял наплечную кобуру, ножны с пояса, левого запястья и щиколотки, заперев оружие в личном сейфе. Заправил постель, постелив чистое белье. Умылся.

И все это время шестеренки в его голове крутились, как ненормальные. Работая на пределе технических возможностей. Парню даже казалось, будто он чувствует запах нагретого металла и масла. А еще паленой пыли. Наверное, дряни на его соображалке собралось немало. В последнее время мозгами он пользовался редко.

Скинув сообщение, он, оттянув свитер, подозрительно принюхался. Воняло изрядно. Собственно, как еще должно было пахнуть, если в одной и той же одежде провести почти шесть суток, не снимая ее даже днем? Спасение дамы дело, конечно, благородное. Но если она во время операции отключиться из-за миазмов, источаемых рыцарем, получится не слишком хорошо.

Дем усмехнулся собственному отражению в зеркале и пошел в душ. Времени хватило как раз на то, чтобы вымыться. А вот одеться он не успел.

— Упс! Пардон, я без умысла! — Вар, ввалившийся без стука, застеснялся, опустив глазки, как засмущавшаяся девица.

— За просмотр денег не беру, — отозвался Дем, заматывая бедра полотенцем. — Можешь любоваться моей задницей бесплатно.

— А сколько будет за потрогать? — лейтенант поскреб ногтем татуированную скулу, как-то странно косясь на Дема.

— Бесценно, — заверил он, оттягивая щеку и критически рассматривая запотевшее отражение.

Побриться ему явно не мешало. Но, пожалуй, в данный момент щетина составляла не самую большую проблему.

— Брат, ты ли это? — буркнул Вар, доставая самокрутку из портсигара.

Дем оставил вопрос без комментариев, прошел в комнату, оттерев плечом акшара с дороги и, бросив полотенце на кровать, начал натягивать штаны. За этим занятием его и застал Из.

— Я, кажется, не вовремя? — поинтересовался он, в лучшей своей манере выломав бровь.

Это простые смертные брови приподнимают. А Из ее именно выламывал эдаким птичьим крылом. Дему всегда хотелось поинтересоваться, сколько лет надо потратить на освоение подобного трюка. Да все забывал.

— Не подумай ничего хорошего, — отозвался Вар, прикуривая самокрутку и наблюдая за Демом поверх огонька зажигалки. — Ты же знаешь — эта девочка занята. Его задница только для Беса.

Дем, натягивая свитер, краем глаза заметил, как Из покрутил пальцем у виска и что-то беззвучно сказал, шевельнув губами.

— Ну да. Поэтому теперь я до конца жизни в завязке. Вам остаются только фантазии.

Дем оперся бедром о стол, рассматривая собственные ногти. Молчанье было ему ответом. Из рассматривал парня с интересом, которым этот извращенец удостаивал немногих. Вар глубокомысленно дымил, подпирая спиной косяк душевой. А только вошедший Яр, услышавший только последнюю фразу, оперся подбородком на плечо Иза и смотрел с истинно материнским умилением.

— Мне показалось, или он выдал целых три фразы подряд? — спросил блондин.

— Я скажу даже больше. Если вы перестанете маячить, — заверил его Дем. — Я вас позвал не мной любоваться.

— А для чего? — послушно подал реплику Из, беря стул и усаживаясь на нем верхом.

— Поздравить. Мы пять дней пороли фигню.

— Ценное замечание, — отметил Яр, без стеснения растягиваясь на кровати и даже подушку под голову подложил. — Неужели додумался про змею? Да ты просто гений, брат!

— Не додумался, — покачал головой Дем. — Но мы вообще не с той стороны к вопросу подошли. Гребанные загадки — это дело десятое. На хрена ракшасу вообще весь этот спектакль нужен?

— Потому что он…ый маньяк? — спросил у потолка Яр.

— Не думаю, — покачал головой Из резким движением откидывая назад черные, глянцево блестящие волосы. — И давайте без шуток о моих предпочтениях. Майор тоже явно не считает этого мудака маньяком. Иначе бы он нам запретил даже на улицы соваться. Кабан точно решил, что это новая фишка ракшасов. Потому и разрешил нам в это дело соваться.

— Захват заложников — это человеческая фишка, — подал голос Вар.

— Я давно говорил: у них и поучиться не грех. Нет…ля, мы гуманные! Зато чернорожие такой фигней не страдают!

— И чего? Нам теперь взрывов ждать или, может, стрельбы средь темной ночи?

— Сейчас речь не об этом, — прервал дискуссию Дем. — На фига ему эти игры с подсказками?

— Чтобы мы к нему толпой приперлись? Естественно, напрашиваясь на теплый прием. Р-раз — и одним махом десяток акшаров. Поди кисло? — лениво отозвался Яр.

— Тогда бы он просто адрес сообщил, где он Ли… дока держит, — Дем потер татуировку. — Нет, смысл этих тараканьих забегов в другом.

— Например? — спросил Вар у собственной самокрутки.

— А ты сам подумай. Он нам карту нарисовал, флажки расставил. Ему осталось только сидеть и смотреть, как мы суетимся. Причем в определенных местах сидеть. Им же и определенных. Сколько из нас во время таких трепыханий засветится? И что засветят? Мальчик явно нацелился на большую охоту, действительно большую. И пока мы суетимся, он нас как крыс по одному перекоцает.

— Дерь-мо, — озвучил общее мнение Вар.

— Ладно, хорош. У тебя есть предложения? — поинтересовался Из, складывая на спинке стула пальцы домиком.

— Поохотиться, — заверил его Дем, усмехаясь нехорошо, недобро так, показывая влажно блеснувшие зубы. — С первой гребанной подсказкой разобраться придётся. Надо понять, какое дерьмо у него в башке плещется и как оно работает. Давайте, шевелите извилинами. Про какую змею он плел? Это должно быть что-то простое, до чего додумается любой придурок.

— Видимо, среди нас придурков нет… — горько вздохнул Яр.

— Будут, — пообещал ему Дем. — Если мы до вечера ничего умного не придумаем, то я сам вам мозги вышибу.

— Наверное, это любовь… — протянул блондин.

Три лейтенанта одарили его абсолютно одинаковыми взглядами. Причем мрачен был не только Дем.

— Понял, понял, уже думаю, — заверил их красавчик, закидывая руки за голову, а скрещенные ноги — на спинку кровати.

Дверь не скрипела, ни шелестела, и не клацала. Открывалась она вообще бесшумно. Но Вейр каким-то нутряным чутьем знала, когда появлялся черный. Это знание выдирало доктора из зыбкого, неуверенного, как туман, сна.

Пока ракшас отсутствовал, Ли все время дремала. При нем врач не могла глаза закрыть. Даже моргать старалась пореже. Да и когда она оставалась одна, доктор не столько спала, сколько плавала в бульоне полусознания, на грани сна и бодрствования. По крайней мере, это помогало пережить еще несколько часов. А, заодно, не свихнуться окончательно.

Правда, в полном здравии своего рассудка врач начала сомневаться. Сильно сомневаться. Ни один нормальный человек не смог бы… привыкнуть к ситуации. А она начала. Не смирилась, но стала принимать как данность. И уже не вздрагивала, когда в дверном проеме появлялась чернильно-черная фигура. Черт побери, да Вейр даже испытывала что-то похожее на радость. Просто вместе с ракшасом приходило хоть какое-то разнообразие.

Ошейник с кодовым замком перестал причинять неудобства. Честно говоря, она его уже почти и не замечала. Как не замечала и твердости бетонного пола, на который было брошено только тонкое одеяло. Лежать на нем стало так же естественно, как и на собственной кровати. Доктор научилась орудовать скованными руками: есть, стягивать и надевать штаны во время похода в туалет, даже расчесываться пальцами.

Она привыкала.

Правда, ее еще лихорадило. Необработанная рана, пересекающая щеку от угла глаза до нижней челюсти, воспалилась. Иногда боль дергала так, что даже мысли о том, какой на лице образуется рубец, когда все заживет, переставали волновать. Впрочем, и об этом она думала все реже. Как-то все чаще Ли посещала мысль: этот подвал станет ее последней остановкой.

Но и страха почти не осталось. Так, плескалось нечто мутненькое на самом донышке души. Гораздо больше места занимала обида. Ни на кого-то конкретного, а вообще на весь мир. Казалось, что доживать стало бы легче, знай Вейр, что кто-то волнуется за нее, пытается спасти. Пусть от этих попыток толку никакого. Но само осознание собственной важности, нужности уже помогло бы. Только вот имелась маленькая, но довольно неприятная проблема: ни одной живой душе в этом мире врач и даром не сдалась.

И, наверное, жила Вейр ровно до тех пор, пока того же не понял ракшас. Тогда она станет ненужной, бесполезной. А, не смотря на привычку и обиду, умирать не хотелось. Теперь она точно это знала. Ли очень-очень тянуло жить. Пусть даже и в этом подвале, со скованными руками и ошейником на шее. Только бы подольше.

Ракшас, привычно пригнув голову под дверной притолокой, вошел в подвал. Он только мельком глянул на Вейр, сидевшую, прислонившись спиной к стене, и молча прошел в противоположный угол. Там у него было оборудовано нечто вроде рабочего места. Стол, офисное кресло, вполне приличный компьютер. Правда, чем именно он занимался, доктор не видела. Черный предусмотрительно развернул монитор непрозрачным задником к ней.

— Акшара тупые или они умнее, чем я? — спросил «кошачий капитан».

Вейр от такой неожиданности даже вздрогнула. С ней ракшас не разговорил. Вообще. Все его внимание ограничивалось единственным взглядом, когда он входил, и швырянием пакетов с сухой лапшой.

— Я задал вопрос, — черный решил простимулировать ее мыслительный процесс, подстегнув его утробным урчанием.

Верно, задал. Только вот как еще на него ответить?

— Я не знаю уровень твоего интеллекта, — прокашлявшись, хрипнула Вейр.

Откашлялась она не потому, что у нее горло перехватило. Просто связки от долгого молчания как будто заржавели и нуждались в разминке.

Ракшас кивнул, будто принимая ее ответ.

— Почему они до сих пор не пришли на первую точку?

— Наверное, еще не нашли… — «Или им плевать и на меня, и на твои подсказки».

— Тупые, — вынес вердикт ракшас, уставившись в монитор и барабаня крепкими ногтями по столу.

— Да нет, они не тупые. По крайней мере, у них хватает мозгов быть… — «быть людьми» в данной ситуации звучало бы странно. Пришлось поправляться, — … не быть животными.

— Животное — это я? — Черный посмотрел на нее поверх экрана. И Вейр, уверенная, будто страха почти не осталась, почувствовала, как сердце ухает вниз. — Почему?

— То есть, ты считаешь, что резать женщине лицо — это нормально? — одеревеневшими губами прошелестела Ли.

Промолчать она просто не рискнула. И такой ответ был, пожалуй, самым нейтральным из всех, какие только приходили на ум.

— Тебе больше устраивает вариант с избиением, изнасилованием и отрубанием пальцев? — усмехнулся он, показывая темные, почти серые, зубы. — Я не развлекаюсь, а работаю. Информация должна быть достоверной и получить ее нужно быстро. От слишком сильной боли объект может отключиться. А это потерянное время. И ты мне еще можешь понадобиться. Зачем тебя калечить? Женщине — порезать лицо. Мужчине — яйца.

— А ребенку?

Вот сейчас Вейр стоило бы и промолчать. Но, видимо, стремление общаться заложено в человеческой природе. И нечеловеческой, кстати, тоже. Даже на ракшасов, оказывается, находит желание поговорить. Особенно если тема для беседы такая… увлекательная.

Правда, увлеченным он не выглядел. Скорее просто излагал факты. Он вообще был таким, факты излагающим. И она еще Дема называла автоматом! Да по сравнению с ракшасом парень мог стать олицетворением жизни и эмоциональности!

— Все то же самое. Но с детьми я не люблю работать. Они не обладают информацией. Только если нужно воздействовать на родителей. Гражданских акшара я трогаю редко. Они меня не интересуют.

«Гражданские». Сами акшара называли их «мирные». Есть разница? Понять бы еще, о чем она говорит. И почему это Вейр вообще заботит.

— Ты воюешь только с солдатами, да?

— Я не воюю. Я — ликвидирую, — пояснил ракшас, щелчком пальца отключив компьютер.

Видимо, на сегодня лимит общения себя исчерпал. Черный вылез из-за стола, размял шею, наклонил голову сначала к одному плечу, потом к другому. И глядя при этом на доктора.

— Но для тебя разницы нет. Если они через сутки не появятся, то придётся их простимулировать. Тебе это не понравится.

— Тебе приносит удовольствие запугивать?

Голос у Вейр сел, но уже не от недостатка практики.

— Да, — кивнул головой черный.

Он достал из шкафа очередной пакет лапши и швырнул его через всю комнату. Но брикет все равно приземлился точно у врача на коленях. Как обычно. И кому какая разница, что это для нее стало «обычно»? Сейчас это монстр уйдет и можно будет опять лечь. Лежать лучше, чем сидеть. Закрыть глаза легче, чем держать их открытыми.

И думать о желтых глазах приятнее, чем смотреть в черные. Ну и подумаешь! Теперь она может себе это позволить. Собственно, сейчас она могла позволить себе все. Кто бы другой разрешил ей это «все».

Ли поправила свою подстилку, повозилась, пристраивая голову на руке. И только тут заметила рядом со столом темный прямоугольник пластика.

К сожалению, додумались они гораздо раньше, чем наступил вечер. Собственно, обсуждать стало ничего уже к двум часам дня. Но отправляться проверять свои идеи было еще рано. Большинство кабаков и баров, вне зависимости от того людям они принадлежали или акшара, функционировали исключительно в ночное время. А днем там разве что уборщиц можно найти.

Поэтому Дему выключил свет и завалился на кровать. Спать он не собирался, но даже и просто отдохнуть стоило. Утро парня полностью вымотало. Даже выжало. Оказывается, вернуться к себе нелегко. И держаться, как раньше, тоже стоило немалых усилий. Приходилось следить за своей речью. Иначе бы снова скатился к односложным ответам. Но так было нужно. Еще непонятно зачем — для того, чтобы жить дальше или для того, чтобы в этот раз ему дали-таки беспрепятственно сдохнуть. Но нужно.

Он повернулся на бок, сунув руку под подушку и таращась на полоску света из-под дверью. Искушение закрыть глаза становилось навязчивым. Но свидания с дьяволом сегодня стоило избежать. Вечером предстояло поработать в усиленном режиме.

Поэтому оставалось только гонять в башке воспоминания. Для разнообразия, не вызывающие острых приступов психоза. Например, как докторица таращилась, вцепившись в его пальто. Он никогда бы не подумал, будто стать для кого-то гребанной опорой — это настолько приятно. Но ведь она действительно хваталась за него, как будто он и вправду ее спасал…

Все-таки, Дем, наверное, задремал. И ему даже приснилось, будто у Вейр зазвонил мобильник. Просто у его телефона звонок был другим, Ну, а кому могут еще названивать посередь дня? Только полоумной докторше.

Назойливое зудение, смахивающее на жужжание комара, никак не хотело утихать. Лейтенант заворочался, потёрся о подушку лицом, выдирая себя из дремы и…

Слетел с постели, едва не растянувшись на полу во весь рост — ноги запутались в одеяле. Тратить время Дем не стал. Проворно, как ужаленная в зад черепаха, на четырех костях, добрался до стула, на спинке которого оставил свои штаны. Телефон, отобранный у Свира, он выдрал из кармана едва ли не с подкладкой.

— Да! — рявкнул лейтенант так, что его самого передернуло.

— Это ты? — прошелестело в трубке тихо.

Акшара ничего не понял. Вот не понял — и все!

— Алло? — растерянно переспросил парень, чего не делал никогда и даже зачем-то в динамик подул.

— А это я… — отозвался все тот же шелестящий голос. — Это точно ты?

Говорила она не испуганно, а, скорее, скептически-сомневаясь. Как будто докторша не могла определиться, примерещился ей голос Дема или нет.

— Точно. Это я, — лейтенант потер лоб, а потом постучал кулаком по голове. Соображалось все равно плохо. — Погоди… Ты где?

— Не знаю. В подвале каком-то.

— Описать можешь?

— Могу, — хмыкнула она, — четыре стены — бетонные. Пол и потолок тоже бетонные. Еще одело есть.

— Какое еще одеяло? — Дем поднял свое собственное, покрутил его, как будто видел впервые и бросил обратно на ковролин. — Ты можешь дать хоть какие-то ориентиры? Приметы? Когда он тебя вез, помнишь?

На том конце волны доктор вздохнула, и лейтенант кристально ясно понял — ничего она ему не скажет. Парень метнулся из комнаты, едва не выдернул ручку из створки и медленно, аккуратно снова закрыл дверь.

Куда нестись? Телефон по звонку пеленговать? Ну да, хорошо, если спутник, через который сигнал идет, засекут. Тайна личной жизни граждан портила кровь не только полиции. Акшара, оказывается, тоже. Таким макаром скорее человеческие безопасники Базу отследят, чем они докторшу.

— Ты тут? — встревоженной мышью пропищал голосок.

— Тут. Откуда у тебя телефон?

— Потерял… — Вейр откашлялась, — он потерял. Ракшас. — «Точно! А он — Дем — гребанная балерина…», — Господи, ты даже представить себе не можешь, как это хорошо! Ты только не пропадай, ладно?

— Пока не пропаду, — заверил он докторицу, чувствуя, что улыбается, хотя происходящее к улыбкам не располагало. Маразм крепчал. Но ее радость погладила где-то внутри груди, как мягкой лапой. — Но мне нужно будет уйти.

— Куда?

— Можно подумать, у меня дел много. Тебя вытаскивать.

— А ты… меня спасаешь?

— Есть повод сомневаться?

Темнота, наполненная откровенным недоверием, помолчала.

— Де-ем, а расскажи мне что-нибудь. Пожалуйста.

— Что тебе рассказать? — лейтенант откровенно растерялся.

Сказок он не знал, а в подробностях описывать ей, как он ракшасов режет, казалось не самой удачной идеей.

— А… расскажи о своем брате, — попросила Ли осторожно.

Наверное, стоило хотя бы спросить, как она. А еще лучше попробовать вытрясти какие-то ориентиры. Ну, на крайняк, попытаться успокоить фигней из разряда: «Все будет хорошо!»…

— Тебе наверняка уже показали ту фотку, где мы с ним спим? — Вейр молчала, но лейтенант знал — она кивнула. — Над этим реально не прикалывался только ленивый. А большинство, кажется, до сих пор уверены, что мы и в самом деле… э-э-э… ну, нетрадиционные.

— А вы не?.. Ой, прости, само как-то с языка слетело. Это не мое дело, конечно!

— Да все нормально, — Дем потер татуировку и сел на развороченную кровать. — Нет, мы вообще не по этому делу. Знаешь, это как самого себя… Ну, в общем — нет. Просто мы всегда спали вместе. С детства. Как в одну кроватку мама нас положила — так и спали. И когда кадетами стали, не могли привыкнуть порознь. Ну, не спим, причем оба, и все. Знаешь, как будто не хватает чего-то. Мешает это дико, раздражает. Ворочаешься, ворочаешься, а толку ноль. Нас гоняли, конечно. Даже наказывали. А потом плюнули. Нет, ну я виноват, что Бесу моя рука круче всякой подушки была? Я до сих пор ее… — лейтенант осекся, уставившись на эту самую руку. Ну, не говорить же, что Дем ее под подушку сует. Казалось неправильным, когда на нее ничего не давило. — А ты одна в детстве спала?

— Не совсем, — кажется, она смутилась.

— Нет уж, давай по чесноку. Я же тебе рассказал.

— Ну, в общем, у меня был… крот.

— Кто?

— Крот. Игрушка такая. Плюшевая. Между прочим, синий.

— Кроты синими не бывают.

— Будешь издеваться, ничего я тебе рассказывать не буду!

— Я не издеваюсь, я смеюсь… В смысле, молчу.

Темнота настороженно прислушалась, проверяя, молчит он на самом деле или нет. Дем даже попытался нацепить на морду маску сосредоточенности и полного внимания. Правда, получилось не очень. Слишком живо ему представлялась девчонка с огромными глазищами, прижимающая к себе синего крота.

— Мне его бабушка подарила. И я с ним… В общем, он у меня даже в колледже на кровати сидел.

Голос у докторицы звучал слишком уж равнодушно. Надо понимать, что синий монстр и в колледже не только на кровати сидел.

— Ли, а как ты волосы в колледже причесывала? — акшара покрутил пальцем вокруг собственной башки, видимо изображая прическу.

— Да по разному… Но чаще два хвоста завязывала. А что?

— Ничего. Просто подумал, что ты, наверное, очень серьезной была.

— Да ты что! — темнота тихонько засмеялась. — Еще та раздолбайка! Я даже травку курила.

— Серьезно?

— Серьезно. Правда, один раз.

— Расскажи.

— Да чего там рассказывать?

Дем буквально видел, как она покраснела. А краснела она забавно — скулами и ушами. Лоб и подбородок при этом наоборот бледнели.

— Расскажи, расскажи. Люблю слушать про плохих девочек.

— Опять издеваешься? — подозрительно поинтересовалась темнота.

— Да ни в жизнь! Серьезен, как выстрел. Рассказывай.

Парень растянулся на кровати, прижимая трубку к уху. Все фигня. Главное — жива. А все остальное… фигня. Он ее найдет.