Пожнешь бурю

Глава 12

Темные коридоры и пустые комнаты спящего Равенслея никогда прежде не пугали Марти Симпсон. За долгие прожитые здесь годы она провела много ночей, бродя по молчаливым покоям, освещая себе дорогу одной мерцающей свечкой. Марта была из тех женщин, кому не требуется много часов сна, чтобы отдохнуть, она всегда укладывалась последней и поднималась первой, а во времена бурной юности молодого графа у нее находилось немало причин для беспокойства о своем вспыльчивом подопечном.

Однако сегодня Марти то и дело нервно оглядывалась, торопясь из своей комнаты к апартаментам новобрачных в другом крыле здания. Странные голоса и незнакомые звуки давно уже тревожили ее сон, и она набралась, наконец, храбрости заглянуть к маркизе, убедиться, что с той все в порядке. На всякий случай старушка разбудила Коллинза, самого сильного из слуг, который в данный момент осматривал нижние комнаты на предмет обнаружения следов вторжения.

К своему удивлению, Марти увидела свет, пробивающийся из-под двери спальни леди Монтегю, а подойдя ближе, услышала звуки, очень похожие на сдавленные рыдания. Поколебавшись минутку, она постучала.

По ту сторону двери немедленно наступила тишина, а потом донесся робкий шепот:

– Кто там?

– Марти, ваша милость. Можно войти?

Щелкнула задвижка, и в дверном проеме возникло личико Мереуин. Вид госпожи ошеломил Марти, ибо та была полностью одета и причесана, причем амазонка и маленькая шляпка с вуалью свидетельствовали о том, что маркиза собралась на верховую прогулку. Но больше всего потрясло Марти лицо Мереуин – мокрые от слез щеки, припухшие, покрасневшие глаза, смотревшие на нее с невыразимым страданием.

– В чем дело, Марти?

Старушка, не ожидавшая такого вопроса, в растерянности зашептала:

– Я… слышала шум, в ваша милость, и забеспокоилась…

– Здесь был лорд Монтегю. Это его вы, конечно, и слышали, – проинформировала ее Мереуин все тем же ровным тоном и скрылась в глубине комнаты.

Марти мигом шмыгнула следом и увидела, как Мереуин запихивает свои вещи в раздувшийся баул.

– Его светлость здесь? – недоверчиво переспросила она.

– Снова уехал, – коротко бросила Мереуин, сражаясь с замками. – Он пробыл здесь ровно столько, сколько потребовалось, чтобы уведомить меня, что он женился ради денег и ничего больше ему от меня не требуется. – Мягкие губы болезненно скривились, но голос звучал так же спокойно и невыразительно. – Он уехал в Лондон к леди Камерфорд. А я еду домой.

Марти Симпсон за долгие годы службы у Вильерсов испытала несчетное количество потрясений, но сейчас она никак не могла взять в толк, что же произошло между лордом Монтегю и его на удивление самостоятельной женой. Поэтому она молча стояла, сжимая в дрожащей руке свечу, с которой на ковер падали капли горячего воска.

Мереуин стащила с кровати баул и подняла на Марти взгляд широко открытых темно-синих глаз. Старая женщина смотрела на нее с немым вопросом, и Мереуин послала ей бледную улыбку:

– Я еду домой, Марти. Прощайте.

– Постойте, ваша милость! – Марти вдруг вновь обрела способность двигаться и бросилась вперед, крепко вцепившись в рукав бархатной амазонки.

– Как вы туда доберетесь? Сейчас ночь, и вы не можете ехать одна!

Мереуин мягко высвободила руку и упрямо вздернула подбородок:

– Нет, могу. Доберусь до Доркинга, а от туда утром отправляется дилижанс.

– О нет, прошу вас, ваша милость! – взмолилась Марти, заливаясь слезами при мысли об опасностях, подстерегающих ее юную госпожу на темных пустынных дорогах. – Что бы там ни случилось между вами и лордом, все переменится! На свете нет ничего, с чем не справилась бы любовь!

– Он не любит меня, – тихо сказала Мереуин, – а я никогда больше не хочу его видеть. Слышите, Марти? Никогда!

Мереуин прошла мимо старой женщины, спустилась по лестнице, с силой распахнула парадную дверь и вышла из дома.

Ночь стояла ветреная и холодная, луна заливала землю бледным светом. В конюшнях никого не было. Мереуин сама вывела лошадь из стойла и стала проворно седлать ее, радуясь, что Александр с малых лет учил ее это делать. Мысль об Александре вызвала новый приступ неудержимой дрожи, и Мереуин закусила губу, чтобы не разрыдаться.

Она не имела понятия, какой путь ей предстоит, но подозревала, что долгий и утомительный. Не имеет значения. Важно оказаться как можно дальше от безжалостного великана, который так больно ее обидел, от Равенслея и связанных с ним ужасных воспоминаний, а главное, от Лондона, где маркиз Монтегю и Элизабет Камерфорд спят в объятиях друг друга.

Глухой стон сорвался с крепко стиснутых губ, на глаза навернулись горячие слезы. Смахнув их тыльной стороной ладони, Мереуин подвела оседланную лошадь к колоде и забралась в седло, предварительно приторочив к нему баул. Повернув голову, она увидела, как в доме вспыхивают огни, и догадалась, что Марти разбудила слуг, которые, несомненно, будут посланы за ней в погоню. С сильно бьющимся сердцем она хлестнула плетью лошадь, и та понесла ее к выезду из поместья и к свободе.

Хотя луна еще не достигла зенита, серебристый свет хорошо освещал дорогу, и лошадь уверенно мчалась туда, куда направляла ее всадница – вниз, на запад, к Доркингу. Ветер шумел в кронах деревьев, ночные птицы вспугивали тишину пронзительными криками, но Мереуин не обращала на это внимания, стремясь к своей цели с отчаянным упорством.

Первые несколько миль она без конца оглядывалась через плечо, чтобы убедиться в отсутствии погони, и была вознаграждена за бдительность, когда, преодолевая небольшой подъем, разглядела силуэт всадника, выскочившего на дорогу за ее спиной.

– Черт бы побрал эту Марти! – задыхаясь, выругалась Мереуин. – У нее нет права вмешиваться!

Что теперь делать? Попробовать оторваться от погони или, наоборот, дождаться преследователя и попросту приказать ему вернуться в Равенслей? В конце концов, она леди Монтегю, и любой слуга обязан ей подчиняться. И все же нельзя не учитывать, что лакей способен силой заставить ее повернуть назад из опасения навлечь на себя гнев маркиза.

Мереуин низко пригнулась к лоснящейся шее лошади, решив, что разумнее улизнуть, если удастся. Она намерена добраться до дому, и ни один слуга Иена Вильерса не помешает ей это сделать!

Какое-то время оба всадника скакали с одинаковой скоростью, и дистанция между ними оставалась неизменной, но конь преследователя был крупнее и выносливее, и разрыв мало-помалу начинал сокращаться. Мереуин, бросая через плечо встревоженные взгляды, поняла, что ее нагоняют. Луна достигла зенита, и теперь весь ландшафт заливал белый волшебный свет, так что она без труда разглядела своего преследователя, безжалостно нахлестывающего коня, без шляпы, в развевающемся за спиной черном плаще.

Этот лакей явно намерен догнать ее, злобно подумала Мереуин, даже не жалеет одну из призовых лошадей маркиза! Ну что ж, это только укрепляет ее решимость ускакать от него. Мереуин еще ниже пригнулась к шее лошади, нашептывая ей на ухо ласковые слова, и та, словно отзываясь на ее просьбу, прибавила ходу.

Мереуин победоносно оглянулась и издала разочарованное восклицание, заметив, что преследующий ее всадник не отстал и расстояние между ними угрожающе уменьшилось. В этот момент он поднял голову, и Мереуин впервые увидела его лицо.

Сердце у нее оборвалось: бледное лицо, освещенное лунным светом, было лицом Уильяма Роулингса. Мало того, Мереуин отчетливо разглядела металлический блеск зажатого в его руке пистолета.

Уильям Роулингс выругался и ударом хлыста бросил коня в сумасшедший галоп. Ветер свистел у него в ушах, а в голове билась только одна мысль: он должен догнать эту девчонку с раскосыми глазами, должен!

Уильям рыскал в садах Равенслея, как лазутчик, пытаясь отыскать способ проникнуть в дом, не привлекая к себе внимания, и, заслышав приближающийся стук копыт, метнулся в кусты, где спрятал своего скакуна. Луна в тот момент еще не взошла, и он не разглядел всадника, вихрем промчавшегося мимо него, отчего конь Уильяма испуганно дернулся.

Затаив дыхание, Уильям вслушивался в приглушенные голоса, доносящиеся со стороны конюшен, и в отчаянии проклял себя, узнав низкий голос лорда Монтегю. Почему, черт возьми, этот дьявол так быстро вернулся назад в Равенслей? Пальцы конвульсивно стиснули рукоять пистолета, который он вытащил сразу, как только услышал топот копыт, но Уильям знал, что не сможет воспользоваться оружием прямо сейчас, ибо ему не на что будет надеяться, если придется столкнуться с маркизом лицом к лицу.

Он постоял минуту, утирая со лба пот. Господи Боже, спрашивал он себя, трясущимися руками заталкивая пистолет за пояс, что ж теперь делать? Вполне возможно, леди Монтегю в этот самый момент рассказывает обо всем своему мужу, и Уильям содрогнулся, думая о последствиях. Сумеет ли он расправиться с ними обоими? Кровь Господня, глупо даже предполагать это! Убить пэра, да еще такого, как маркиз Монтегю!

Оставив коня в кустах, Уильям подобрался поближе к дому и стал ждать. Когда огонь в конюшнях погас, он быстро пересек открытое пространство между садом и домом, радуясь, что луна зашла за тучу. Прижимаясь к холодной каменной стене, Роулингс осторожно продвигался вперед и наконец, скорчился под единственным освещенным окном. Уцепившись за карниз, попробовал заглянуть внутрь, но сквозь плотные шторы ничего не было видно.

Из дома доносился какой-то шум, но Уильям не смог даже разобрать, чей это голос, мужской или женский. «Черт возьми, – пробормотал Уильям, – что за дьявольщина там происходит?» Как бы то ни было, раз уж маркиз вернулся, надо немедленно убираться – в присутствии хозяина невозможно просто войти в дом, как он намеревался сначала. Проклятая Элизабет, почему она не смогла удержать его при себе? Ведь нет ни малейшего шанса выйти победителем из стычки с этим самодовольным бегемотом!

Уильям медленно разогнулся и перебежал через лужайку к кустам, где оставил коня. Он уже вставил ногу в стремя, когда услышал отчаянный женский возглас:

– Иен, подожди!

Уильям замер, тараща глаза в темноту. Что за чертовщина? А потом увидел Мереуин с распущенными золотыми волосами, бегущую через двор наперерез коню, только что вынырнувшему из темной глубины конюшни. Его собственный конь всхрапнул, и Уильям быстро зажал ему ноздри, прошептав:

– Тише, парень.

Ветер дул в его сторону, и было слышно каждое слово, произнесенное леди и лордом Монтегю, в том числе и обвинения маркиза в адрес Мереуин, радостный смешок сорвался стойких губ Уильяма, и он поспешно прикрыл рот ладонью. О, это просто роскошно! Лорд Монтегю сам все за него решил!

Роулингс видел, как Мереуин отчаянно цеплялась за ногу мужа и была отброшена в сторону, когда конь маркиза сорвался с места. Лорд Монтегю промчался мимо него, припав к шее скакуна, и Уильям повернулся взглянуть на Мереуин, но она уже скрылась в доме.

Трясясь от нетерпения, Уильям ждал, когда в комнате Мереуин вспыхнет свет, но, не успев высунуться, вынужден был метнуться назад в кусты: у конюшен снова поднялся шум. Проклиная свое невезение, он с удивлением увидел, как Мереуин Вильерс выводит на залитый лунным светом двор лошадь с притороченным к седлу баулом. «Одно из двух, – подумал Уильям, – либо удирает, либо едет за мужем в Лондон. Как бы то ни было, цели своей она не достигнет».

Фрэнсис осторожно просунул голову в открытую дверь кабинета, но маркиза там не было. Зато из вестибюля доносились громкие мужские голоса. Мажордом засеменил по коридору, недоумевая, у кого это хватило ума явиться в такую рань.

Двое мужчин вышли из-за угла ему навстречу, и Фрэнсис, вытаращив глаза, застыл на месте. Шагавший рядом с хозяином человек нисколько не уступал ему в росте, был таким же темноволосым, одет в кожаную куртку и замшевые панталоны, мокрый, забрызганный грязью плащ прикрывал широкие плечи. Правда, незнакомец выглядел гораздо худее маркиза, а его суровое лицо с грубоватыми чертами, казалось, было высечено из камня.

Наметанный глаз старого слуги сразу уловил явное сходство молодого человека с Мереуин. Пусть цвет волос у них разный, но твердый подбородок, острые скулы, гордая посадка головы и раскосый разрез карих глаз безошибочно выдают Макэйлисов.

– Фрэнсис, пусть Ник приготовит свежую лошадь, – распорядился маркиз, – Мы немедленно отправляемся в Равенслей.

– Слушаюсь, милорд.

Александр проследовал за Иеном в кабинет.

– Я повторяю вопрос, Вильерс, Мереуин здесь?

– Нет. Она в Равенслее, в моем поместье в Суррее.

– Какого черта она там делает?

Мужчины сверлили друг друга враждебными взглядами, и ни один не отвел глаза. В кабинете возникло почти ощутимое напряжение. Иен первым нарушил молчание:

– Мы с Мереуин поженились. Она моя жена, Алекс, и вам с этим фактом ничего не поделать.

Губы вождя клана Макэйлисов зловеще сжались.

– Слушайте, Вильерс, если вы принудили ее силой, я перережу вам глотку.

– Успокойтесь, Алекс, – сдержанно посоветовал Иен, не отрывая от него взгляда. Он знал, что перед ним равный по силе противник, к тому же он брат Мереуин, которому маркиз ни в коем случае не желал причинять зла. – Мереуин согласилась. Я ее не принуждал.

– Дай Бог, чтобы это было правдой.

– Мы скоро будем в Равенслее, – напомнил Иен. – Сможете спросить ее сами.

Залитое слезами личико с горестно распахнутыми огромными глазами встало перед его мысленным взором. Иен затряс головой, прогоняя видение. Эта женщина предала его, лежала в объятиях другого мужчины и, может быть, в этот самый момент занимается с ним любовью. Почему Ник не поторопится с лошадьми!

Александр моментально подметил изменившееся выражение красивого лица маркиза.

– В чем дело? Мереуин в порядке?

Маркиз нахмурился и передернул широкими, плечами:

– Между нами возникли разногласия, поэтому я здесь, а Мереуин в Суррее.

– Мы с Малькольмом предчувствовали, что вы что-то задумали, когда увезли Мереуин в Лондон, хотя я твердо верил в ваше дружеское расположение к нашей семье, после того как вы отправились на ее поиски. – Голос Алекса сделался угрожающим. – Теперь я не могу с уверенностью сказать, что вы действовали не из эгоистических побуждений.

Серые глаза маркиза заледенели.

– Вы хотите сказать, что я ее похитил?

Даже на Александра произвела впечатление откровенная злоба, прозвучавшая в его тоне. Он никого не боялся, но был бы глупцом, если бы не считал лорда Монтегю серьезнейшим из возможных противников. К тому же он муж Мереуин, напомнил себе Александр, и она его любит, если верить словам маркиза. Сомнения терзали его, и в то же время он отдал бы все на свете, лишь бы с сестрой ничего не случилось, лишь бы время тревог и печалей, тянувшееся с момента ее исчезновения из Кернлаха, наконец миновало.

– Ну что ж, – продолжал Александр, решив, что до встречи с Мереуин не следует делать из ее мужа врага. – По крайней мере, в Равенслее она в безопасности.

Широкие плечи маркиза чуть опустились, но Александр все же уловил это, и подозрения вспыхнули с новой силой.

– Какая ей может грозить опасность? – холодно поинтересовался Иен. – Не думаете ли вы, Алекс, что я способен причинить вред собственной жене?

– Не вы, – коротко пояснил Александр. – Я всю дорогу с ума сходил из-за этого типа Роулингса. Говорят, он уехал в Лондон, и слишком многое свидетельствует о том, что это не совпадение. Теперь я хотя бы могу исключить…

В два коротких прыжка маркиз преодолел расстояние между ними и обеими руками вцепился в грудь Александра.

– Вы знаете об Уильяме Роулингсе? – заорал он. – Только не говорите мне, что Мереуин всегда была его любовницей! Собираетесь уладить дело, так, Алекс?

Александр Макэйлис уставился в перекошенное гневом лицо, гадая, не лишился ли маркиз рассудка. Никогда еще он не видел человека в такой ярости и понял, что следует вести себя крайне осторожно. Однако серьезность ситуации нельзя было игнорировать, и он тихо спросил:

– Вы хотите сказать, что видели его поблизости от поместья?

Иен резко отдернул руки и отвернулся, изо всех сил пытаясь успокоиться.

– Нет, не видел, но Мереуин…

– Он ее видел? – перебил Александр. – Он знает, что она там?

– Провалитесь вы в преисподнюю, Макэйлис! – рявкнул маркиз. – К чему, ради Господа Бога, этот инквизиторский допрос? Если хотите знать, Мереуин условилась с Роулингсом тайно встретиться в Равенслее, выманив меня в Лондон! Насколько мне известно, они вполне могут быть вместе в этот самый момент!

Иен никогда не видел, чтобы краска так быстро отхлынула от лица человека, как это произошло с Александром Макэйлисом.

– Боже мой, – в отчаянии простонал он.

Реакция Александра моментально погасила злобу маркиза.

– В чем дело, ради Господа Иисуса Христа? – воскликнул он.

– Мы должны ехать в Равенслей как можно скорее, Иен. В Глазго Уильяма Роулингса разыскивают за убийство проститутки. По его вине Мереуин бросили в тюрьму, где незаконно заставили подписать контракт.

– И вы думаете, он поехал туда, чтобы причинить ей вред? – недоверчиво допытывался маркиз, гадая, не лжет ли ему Алекс.

– Возможно. Против нее было выдвинуто ложное обвинение, и он знает, что попадет в тюрьму, если она решит заявить об этом. Хуже того, у Роулингса могут возникнуть опасения, что в результате ее заявления его имя свяжут с убийством Нелли Арлинг. – Голос Алекса совсем стих. – По-моему, у него достаточно причин, чтобы расправиться с Мереуин.

На минуту лицо Иена Вильерса утратило всякое выражение, но Александр отчетливо видел отражающиеся в его глазах душевные переживания, которые сменило смертельное отчаяние. Взгляда этих глаз ему не забыть до конца своей жизни.

Ни слова не говоря, маркиз вышел из кабинета, задержавшись ровно настолько, чтобы прихватить заряженные пистолеты, и твердая решимость, написанная на его лице, убедила Александра, что он намерен пустить их в ход.

– Подробности расскажете по дороге, – бросил Иен, когда они спешили к конюшням. – Мереуин никогда мне не говорила, что побывала в тюрьме.

– Я думаю, это из гордости, – хрипло сказал Александр. Серые глаза погасли.

– Боюсь, скорее из опасения, как бы я не посмеялся над ней. – Его губы сжались. – Предупреждаю, Алекс, я помчусь изо всех сил. Если не будете успевать, ждать не стану.

– Не беспокойтесь, – хмуро ответил вождь клана Макэйлисов, – успею.

Иен вскочил в седло, и лицо его было таким страшным, что Ника Холдера пробрал озноб. Словно дух, поднявшийся из могилы, решил конюх, уверенный, что еще до начала нового дня где-то прольется кровь.

– Вперед, – раздался спокойный голос маркиза, и оба всадника понеслись по дороге, точно гонимые вихрем.

Мереуин чувствовала, что лошадь выдыхается. Глупо было пытаться обскакать более сильного коня Уильяма. Лучше бы схитрить и улизнуть в темноте, но как это сделать, если луна светит не хуже солнца? Она отчаянно обшаривала глазами местность в надежде обнаружить какое-нибудь убежище, и с губ ее сорвался радостный крик, когда неподалеку замаячили темные стены.

Это был чей-то дом – с темными окнами, без каких-либо признаков жизни, но все равно дом, где должны находиться люди, которые помогут ей. Справа под деревьями она приметила извилистую подъездную дорожку и с силой натянула поводья, заставив измученную лошадь свернуть. Мереуин даже не потрудилась оглянуться, чтобы проверить, заметил ли Роулингс ее маневр. Подгоняя лошадь словами и плеткой, она влетела во двор и быстро спешилась.

Подбежав к парадной двери, она принялась колотить в нее кулаками, призывая на помощь. Неожиданно дверь заскрипела и отворилась, явив застывшей от ужаса Мереуин залитые лунным светом развалины. Четыре стены, казавшиеся с дороги надежным убежищем, треснули почти до основания, сквозь дырявую крышу виднелось небо.

Стук копыт за ее спиной становился все громче, и Мереуин поняла, что не успеет вскочить в седло. Она очутилась в ловушке. Подобрав подол амазонки, она шагнула в дверной проем и быстро пошла по усеянной камнями земле. Возле дальней стены сохранилась ведущая наверх лестница, и Мереуин осторожно пошла по ней, боясь оступиться.

Добравшись до последних ступеней, она увидела, что верхний этаж состоит из множества всяких укромных местечек, закутков и углублений. Если удача ее не покинет, она спрячется и будет сидеть, пока Уильям не откажется от поисков или не кинется обыскивать другое место, дав ей время прокрасться к лошади и ускакать.

– Мереуин, это бесполезно! Выходите!

Крик несся снизу, издалека, но все равно испугал ее до озноба, и она побежала через верхний этаж, ища глазами подходящее укрытие.

– Выходи, крошка, я не причиню тебе зла!

Мереуин метнулась к нише, образовавшейся в том месте, где стена частично обвалилась и за большими обломками резного гранита оказалось пустое пространство. Опустившись на четвереньки, она протиснулась между камнями и села, прижавшись спиной к поросшей мхом стене и подтянув к подбородку колени.

– Мереуин, нам надо поговорить! Ради Бога, клянусь, я не сделаю вам ничего плохого!

В голосе Уильяма слышалось раздражение. Он шарахался внизу, пиная ногами камни и деревянные обломки. Мереуин встревожено вскинула глаза вверх и через дыру над головой увидела, что небо начинает светлеть. Скоро наступит утро, и Уильям отыщет ее убежище. Мереуин знала, до той поры надо прорваться, иначе у нее не останется шансов.

– Куда ж ты подевалась, проклятая сучка?

Голос Уильяма звучал глуше, и сердце Мереуин радостно подпрыгнуло. Осмелиться выскочить? Может, удастся увести его коня? Пускай бродит тут, пока она поскачет назад в Равенслей за подмогой! Мысль показалась такой заманчивой, что она уже приготовилась вылезти из своей маленькой норки, как вдруг услышала шорох камешков совсем неподалеку и замерла с сильно бьющимся сердцем.

Уильям поднимался по лестнице. Она слышала топот его сапог по камням и глухие проклятия. Мереуин съежилась, сдерживая возбужденное дыхание, молясь, чтобы его проницательный взор не открыл тайника. Услышала, как он обо что-то споткнулся, злобно выругался, потом наступила полнейшая тишина. Она знала, что он остановился на верху лестницы, шагах в двадцати от ее убежища, и стоит, прислушиваясь. Мереуин не шевелилась, положив голову на руки, стиснувшие колени. В ушах стоял звон, и ее затошнило от страха. Минуты бежали, Уильям стоял совсем близко, сжимая в трясущейся руке пистолет, и не издавал ни звука.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Мереуин снова услышала шаги. Он целенаправленно двигался вдоль длинной стены, обыскивал каждое углубление, шаря внутри пистолетным стволом. То тут, то там раздавалось глухое позвякивание металла, когда пистолет натыкался на стены, и Мереуин невольно вздрагивала, каждый миг ожидая толчка железа в ребра. Хотя сам Уильям был слишком велик, чтобы пролезть между камнями, он мог с легкостью до нее дотянуться, просунув руку.

Заливаясь от страха слезами, Мереуин ничего не могла сделать, кроме как сидеть совершенно неподвижно. Стояла жуткая тишина, которую нарушали лишь тяжелое дыхание и проклятия разыскивающего ее Уильяма Роулингса. Капли воды, стекавшие по стенам, попадали ей на спину, и девушка дрожала уже не только от страха, но и от холода. Ледяной ветер задувал в каждую щелочку окружавших ее стен.

Уильям подошел так близко к нише, что Мереуин могла бы взглянуть ему прямо в глаза, если бы подняла голову и выглянула в просвет меж камнями. Шаги замерли прямо перед ней, и Мереуин услышала, как он опустился на колени, чтобы заглянуть в щель между двумя обломками стены, которые образовывали узенький вход в ее убежище. Крик ужаса замер у нее в горле, и в этот момент внизу раздалось лошадиное ржание.

Уильям мгновенно вскочил на ноги и, не таясь, ринулся вниз по лестнице. Как только он скрылся, Мереуин выскочила из тайника и побежала в противоположном направлении. Своевременное вмешательство лошади подарило ей шанс, и на сей раз она решила воспользоваться им, не теряя времени. Там, в дальнем конце коридора, должка быть другая лестница, ведущая вниз, думала Мереуин, пробираясь вперед, вытянув перед собой руки, чтобы не наткнуться на стену.

Прямо на пути оказалась большая куча обломков, и Мереуин с размаху налетела на нее, запуталась в юбках, тяжело шлепнулась, вскрикнув от боли, пронзившей разбитые колени и исцарапанные руки, потом стихла, хватая ртом воздух, и пыль смешивалась на ее лице со слезами. Очнувшись, она застонала, совершенно уверенная, что Уильям слышал ее крик. Ноющее, измученное тело отказывалось повиноваться. Мереуин принялась шарить руками, лихорадочно ища опоры, чтобы подняться, но пальцы, ощупывающие грубый каменный пол, внезапно провалились в пустоту.

Она в панике отшатнулась, стала пробовать пол ногой, и вдруг футах в двух от места падения, кончик ее башмака повис в воздухе. Мереуин охнула и жалобно всхлипнула от мысли, что едва избежала ужасающего падения. Видно, эта часть верхнего этажа давно обрушилась, и остался лишь узкий карниз, на котором она сейчас стояла.

Но как бежать, если лестница только одна? Очевидное решение – спуститься те же путем, каким поднималась – пугало ее. А вдруг она встретится с Уильямом на пути вниз? Она ни секунды не сомневалась, что он собирается ее убить. Мереуин не могла понять за что, но факты ясно свидетельствовали: она в безнадежной ловушке, вот разве…

Девушка постаралась собрать лихорадочные мысли, и, когда план спасения более или менее прояснился, она почувствовала странное спокойствие, дыхание стало ровнее, сердце забилось в нормальном ритме. Одно провидение спасло ее от смертельного падения. Предположим, что Уильям совершит ту же ошибку и ему не так повезет? План чудовищный, но выбора не было.

– Мереуин, где вы?

Голос Уильяма выплыл из темноты, и она вдруг сообразила, что он вновь поднимается по лестнице. Несомненно, услышал крик и прекратил поиски внизу.

Теперь Мереуин знала, что у нее есть только одна возможность. Она набрала полную грудь воздуха и закричала со всей силой, на какую была способна:

– Тебе никогда меня не поймать, негодяй! Ты мертвец!

Докричав, затопала по каменному полу, надеясь изобразить звук бегущих ног, и буквально втиснулась в стену. Уильям радостно вскрикнул, уверенный, что наконец-то нашел ее, а потом, грохоча сапогами, бросился вперед.

– Надеешься ускользнуть, красотка? – донесся его задыхающийся голос.

Было еще слишком темно, чтобы Мереуин могла его видеть, но она смутно различила промелькнувшую мимо тень. Затем последовали грохот камней, страшный крик, секунда молчания и глухой удар.

Волосы Мереуин встали дыбом, она замерла, прижавшись к стене. Ей с трудом верилось, что план удался и Уильям свалился вниз на острые камни. Но как удостовериться, сильно ли он покалечился? Все ее тело сотрясала неудержимая дрожь. А вдруг он мертв? Вдруг на нее ляжет ответственность за смерть человека?

Казалось, она простояла без движения целую вечность, прильнув к сырым камням, прислушиваясь к звукам внизу и не слыша ничего, кроме собственного неровного дыхания и стука сердца. Где-то в темноте вновь заржала лошадь, и этот звук вывел Мереуин из оцепенения.

Она подняла голову, поняв, что заметно посветлело, и нерешительно, осторожно, дюйм за дюймом подобралась к краю дыры и глянула вниз. В сером свете зарождающегося дня было отчетливо видно изломанное тело Уильяма Роулингса, лежащее среди камней и обломков дерева. Со своего места вверху Мереуин не могла определить, жив ли он, но заподозрила по неестественно вывернутой и придавленной телом руке, что та сломана при падении. Лицо рассмотреть не удавалось, так как оно было скрыто под обломками.

Подхватив разорванный подол амазонки, она осторожно пробралась через завал и со всей скоростью, на какую были способны ноющие ноги, кинулась к лестнице. Шляпку она потеряла, и спутанные пряди волос лезли на глаза. Мереуин раздраженно откидывала их, думая, что шляпу, конечно, можно было бы отыскать, но она делать этого не собирается.

Быстро спустившись по ступеням, заторопилась к дверному проему, спотыкаясь о камни, и вдруг сзади грохнул выстрел, раскатистым эхом отразившийся от мощных стен. Мереуин не успела сообразить, что это Уильям разрядил свой пистолет, как плечо опалило огнем, и она закричала от боли, схватилась за руку, из которой потекло что-то липкое и горячее.

Сзади раздался смех. Мереуин порывисто обернулась, ее расширившиеся от страха и боли глаза наткнулись на бледнее костлявое лицо Уильяма Роулингса, смотревшее из складок плаща. В вывернутой руке, поддерживая ее здоровой, он держал пистолет. Мереуин завизжала и бросилась бежать, зажимая ладонью раненое плечо.

Уильям разразился потоком брани, но Мереуин не остановилась. Скрипя зубами, борясь с головокружением, она подбежала к лошади, которая испуганно всхрапнула, почувствовав запах крови. Бормоча ласковые слова, Мереуин попыталась поймать ногой стремя, цепляясь за шею лошади, Боль накатывала волнами, вызывая дурноту, но страх придавал силы. Мереуин вскарабкалась в седло и наклонилась, чтобы выдернуть зацепившийся за стремя подол юбки. Лошадь неожиданно шарахнулась в сторону, и девушка, потеряв равновесие, рухнула в пыль. Жуткая боль рванула плечо, Мереуин закричала и провалилась в черноту.

Огромный дом в Равенслее был полностью освещен, когда лорд Монтегю и Александр Макэйлис влетели на мощенный булыжником двор.

– Что за чертовщина тут происходит? – проговорил Иен, соскользнул с седла, бросил поводья подбежавшему конюху и быстро прошел в дом в сопровождении Александра.

Едва он ворвался в вестибюль, ему на грудь упала бьющаяся в истерике Марти.

– О, слава Богу, вы здесь, ваша светлость!

Мягко высвободившись из судорожных объятий худых рук, Иен поднял голову и увидел толпившихся за спиной домоправительницы слуг с серьезными, угрюмыми лицами. Предчувствия, терзавшие его с той минуты, как Александр рассказал о действительных отношениях Мереуин с Уильямом Роулингсом, переросли теперь в настоящий ужас. Глядя сверху вниз в заплаканные глаза Марти, он слегка встряхнул ее, пытаясь привлечь к себе внимание:

– Марти, что случилось? Где Мереуин?

Ответ подтвердил его худшие опасения.

– Уехала, ваша светлость, уехала, уже несколько часов назад!

Александр сделал непроизвольное движение вперед, но Иен не обратил на это внимания, чувствуя только, как у него останавливается сердце.

– Куда? – спросил он, не узнавая собственного голоса.

– Уехала из-за в-вас, милорд. Г-говорит, еду д-домой. Я попробовала остановить, да не сумела. Взяла лошадь, что вы для нее купили, и уехала…

– И ни один из вас ее не удержал? – Йен обвел взглядом виноватые лица слуг.

– Прошу прощения, милорд, – выступил вперед Коллинз. – Мы прочесали всю дорогу до Доркинга, куда, по ее словам, направилась леди Монтегю, но не нашли ее.

Лоб Иена покрывался холодным потом.

– Вы хотите сказать, Коллинз, в Доркинге она не появлялась?

Лакей смешался под его пристальным взглядом.

– Д-да, милорд, если только не передумала и не отправилась еще куда-нибудь.

– Она уехала одна? – обратился маркиз к рыдающей Марти.

– Одна, милорд. О, я знаю, с ней стряслось что-то ужасное!

Александр и Иен понимающе переглянулись.

– Вы абсолютно уверены, что она направилась в Доркинг?

Седая голова судорожно закивала.

– Коллинз, вы другие дороги проверили? Она могла направиться в другой город и сослаться на Доркинг, чтобы сбить нас со следа..

Молодой человек кивнул, радуясь, что на всякий случай действительно проверил другие дороги.

– Мы обыскали все дороги на север, на юг, на восток и на запад. Вдобавок я послал двоих в Фартингдейл.

– И что?

– Они еще не вернулись.

Иен отвернулся, не сказав ни слова. Красивое лицо его вдруг постарело на несколько лет, возле губ залегли глубокие складки. Собравшиеся в вестибюле люди молча ждали, что он скажет, и никто не обращал внимания на темноволосого незнакомца, тихо стоявшего в стороне, пока не услышали низкий голос с легким акцентом:

– Иен, надо, наверное, послать кого-нибудь в деревню, разузнать, там ли еще Уильям Роулингс. В конце концов, он мог и в самом деле вернуться в Шотландию.

Широкие плечи устало поникли.

– Это будет пустой тратой времени, Алекс. Я знаю, он там. Но мы не можем вслепую рыскать по окрестностям. Нам надо точно знать, куда ехать. Я…

– Прошу прощения, ваша светлость…

Все головы повернулись в сторону худого мужчины средних лет, одетого в ливрею Равенслея, который незаметно вошел в вестибюль с черной лестницы вместе с взволнованным краснолицым молодым парнем. Воцарилась напряженная тишина, и слуга, не теряя времени, обратился к хозяину:

– Это Джеки Уилсон, милорд, и ему надо вам кое-что сказать.

Через десять минут Александр и лорд Монтегю в сопровождении полудюжины вооруженных до зубов слуг скакали к Доркингу. Небо было жемчужно-серым, слабые золотые проблески на востоке возвещали скорый рассвет. Целью всадников было норманнское аббатство, разрушенное «круглоголовыми» больше ста лет назад, – единственное строение между Равенслеем и Доркингом. Если их подозрения правильны и Мереуин в самом деле преследовал Уильям Роулингс, она должна была прятаться там, и маркиз лихорадочно молился, чтобы так оно и было. Все же для верности остальных слуг отправили в окрестные деревни и на фермы, приказав поднять всех жителей на поиски леди Монтегю.

После рассказа Джеки Уилсона худшие опасения Иена подтвердились, а по возвращении второго слуги, посланного расторопным Коллинзом, еще больше усилились. Слуга доложил, что человек, похожий на Уильяма Роулингса, снимал комнату на постоялом дворе в Фартингдейле с прошлой ночи, но неожиданно съехал несколько часов назад. У Иена почти не осталось сомнений, что Уильям под чужим именем прибыл в Равенслей, чтобы расправиться с Мереуин.

Поскольку Джон Коллинз со своими людьми не нашел в Доркинге никаких следов Мереуин, можно было предположить, что ее что-то задержало по дороге, и Иен решил первым делом обыскать руины аббатства. Погоняя летящего стрелой жеребца, маркиз боролся с овладевшим его душой ужасом. Неужели Мереуин не попала в Доркинг из-за того, что случилась беда? Неужели Уильяму Роулингсу удалось настичь ее? Иен боялся даже думать об этом.

Скачущий рядом с маркизом Александр по его мрачному виду заключил, что их мысли текут в одном направлении. Иен так изменился за эти несколько часов, что Алекс едва узнавал его. На угрюмом, постаревшем лице угрожающе горели глаза. Такой взгляд Александр видел у голодных волков, забредавших холодными зимами в Кернлах.

Александр успел коротко рассказать маркизу историю заключения Мереуин в тюрьму, которую разузнал от людей, допрашивавших арестованных в связи с этим делом некоего Эдмунда Ансворта и смахивавшего на хорька тюремного надзирателя Энди Макэлти. Иен в свою очередь поведал Александру все то, что случилось с Мереуин и с ним самим, начиная с прошлой весны, когда военный корабль «Колумбия» вышел из Глазго.

Александру хотелось задать ему массу вопросов, но сейчас было не до этого. Сначала надо найти сестру, и он от всей души молился, чтобы с ней ничего не случилось. Бросив быстрый взгляд на скачущего рядом маркиза, Александр подумал, что ему следует добраться до Уильяма Роулингса прежде Иена, иначе от негодяя просто ничего не останется.