ПОКА НЕ ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ

— Тебя не прокормишь, — закатила глаза Богатырева, но не смогла скрыть улыбку. – Пойду, что-нибудь поищу.

С этими словами она скатилась с кровати и, не одеваясь, вышла из комнаты. Я осталась ждать ее на кровати. Но спустя минут десять улыбнулась от мысли о том, что уже соскучилась по ней. Поэтому я завернулась в одеяло и направилась вслед за девушкой. Богатырева стояла у стола в халате, а ее волосы были слегка влажными. Значит, уже душ успела принять.

Я подошла сзади и ойкнула, когда наступила на что-то мокрое. Посмотрев под ноги, увидела красное пятно.

Богатырева обернулась и улыбнулась мне:

— Вино, — пояснила девушка, — хорошо, что бокал не разбился.

— Оу, — кивая, протянула я и потрясла ногой, избавляясь от капель. – Это мы уронили?

— Нет, соседи, — не меняя интонации, ответила Богатырева, — приходили и трахались прямо на столе.

— Ха-ха, — передразнила я ее. – Надеюсь, они остались довольны.

— Не сомневайся, — ухмыльнулась девушка и, подойдя ближе, развернула меня в сторону ванной. – Иди пока прими душ, а я тут все уберу и придумаю что-нибудь поесть.

Я согласилась с таким развитием событий и направилась в ванную.

***

Когда я жевала уже третий по счету бутерброд, то заметила, что Богатырева выглядит задумчивой.

— Лесь? – прожевав, спросила я. – Ты чего задумалась?

Богатырева вздрогнула, словно только заметила меня. Нервно улыбнувшись, она покачала головой.

— Ничего, все в порядке.

— Я же вижу, что ты о чем-то думаешь. Скажи мне, — настаивала я, отодвинув от себя тарелку.

— Мы… Мы же можем говорить начистоту? – спустя пару секунд, проговорила девушка.

— Ну… да, — ответила я, а внутри все как-то сжалось.

— Слушай, я не жалею о том, что произошло. Честно. Но я не хочу, чтобы между нами были какие-то… недомолвки, поэтому… Я думаю…

— Лесь, — вздохнув, я прервала ее. – Что ты пытаешься сказать?

Богатырева тоже вздохнула.

— Лер, я говорила тебе, — серьезным голосом сказала она, — что… Я не заинтересована в чем-то… серьезном. Мне… Мне не нужны отношения, — честно призналась она, не отводя взгляда. – Провести время вместе, поужинать, прогуляться… расслабиться, — многозначительно кивнула она, намекая, конечно же, на секс, — это одно. А отношения и что-то серьезное, официальное… Это не ко мне. Ты мне нравишься, но… как друг. Да, ты меня привлекаешь физически, мне с тобой хорошо, мне с тобой весело и интересно, но… По-дружески. Я не могу тебе предложить больше. Если для тебя это проблема…

— Лесь, — снова прервала я ее. – Я не говорю, что хочу сегодня же жениться на тебе. Мне с тобой хорошо. Если быть друзьями – это все, чего ты хочешь…

— Так и есть, — перебив меня, вставила Богатырева. – Если тебя устраивает такая… «дружба», — усмехнулась она, — то я только за. Я не хочу ничего загадывать и не могу ничего обещать.

Ну, что ж, это хотя бы честно.

Я сглотнула комок в горле, но нашла в себе силы кивнуть.

— Я поняла. Друзья… с привилегиями, — нашла я «удачное» определение. – Как скажешь.

— Точно все нормально? – еще раз переспросила она. – Ты же не...

— Все отлично, — я улыбнулась как можно искреннее. – Правда.

— Хорошо, — с явным облегчением выдохнула Богатырева. – Я рада, что мы все обсудили.

— Хорошо, — кивнула я. – А можно еще бутерброд?

— Ты невозможная обжора! — рассмеялась Богатырева и, поцеловав меня в нос, встала и направилась к холодильнику.

Глава 29

Я всерьез задумалась о том, что работа актером – одна из самых сложных профессий. Когда ты видишь на экране, какими влюбленными выглядят герои, ты им веришь. Хотя в реальной жизни они могут даже не переносить друг друга. Но играют так, словно их отношения реальны.

Вот и я уже почти месяц играла роль. Только мне было сложнее – я делала вид, что, напротив, ничего не чувствую к Богатыревой. По крайней мере, больше положенного. Больше, чем позволялось обычному «другу». Было сложно. И я уверена, сыграть влюбленного, не испытывая при этом никаких чувств к человеку, гораздо проще, чем изображать из себя равнодушного, когда при этом ты хочешь положить к ногам другого весь мир.

Мне постоянно приходилось контролировать себя, свои слова и действия, чтобы она ни о чем не догадалась. Потому что, пойми Богатырева, что я к ней неравнодушна, то вся наша «дружба» тут же бы закончилась. Поэтому я как могла старалась выглядеть не более заинтересованной, чем она.

Ирке и Ринату мы ничего не говорили. Богатырева не хотела этого, а я… Чем я могла похвастать перед подругой? Что в кои-то веки я действительно поняла, что влюблена, но что делать мне со своей этой любовью – неясно? Тем более Ирка была так счастлива из-за их отношений с Ринатом, что я не хотела омрачать их идиллию. Поэтому я молчала, как и хотела Богатырева. Но все тайное рано или поздно становится явным.

***

Мы должны были отправиться вчетвером на дачу к Ринату. Сашка осталась с бабушкой и Лехой, а мы собрались вчетвером, чтобы как следует отдохнуть и заодно закрыть дачный сезон. Хотя, честно говоря, почти все дачники уже давно разъехались и вернулись в город. Но дом родителей Рината был отапливаемым, так что туда можно было приезжать даже зимой. Парень рассказывал, что его родственники даже новогодние праздники иногда встречали здесь.

Мы поехали на машине Рината, чтобы не гнать два автомобиля. Я и Богатырева сели сзади и делали вид, что спокойно ждем завершения поездки. Леська принимала активное участие в разговоре с Иркой и Ринатом, хотя ее руки были заняты совсем другим.

Когда мы грузили сумки в багажник, Ринат предложил Богатыревой убрать туда же ее куртку, говоря о том, что в салоне машины тепло. Но девушка наотрез отказалась, и теперь я понимала почему. Она положила куртку между нами, тем самым прикрыв свою руку, которая елозила на моей ноге, то и дело задевая внутреннюю сторону бедра. Я, наверное, выглядела, как курица, смотрящая на хорька, потому что меня разрывало от смущения из-за происходящего и от дикого возбуждения. Мне хотелось хотя бы на несколько минут остаться с Богатыревой наедине. Уверена, мне хватило бы их, чтобы получить то, чего так желало мое тело в данный момент. Но мы были в ограниченном пространстве с еще двумя людьми, а становиться достоянием общественности я не имела ни малейшего желания.

К счастью, через какое-то время мы заехали на заправку. Ирка вышла вместе с Ринатом, мы же решили остаться в машине. Как только оба друга вышли и скрылись в магазинчике, где была и касса для оплаты топлива, я тут же повернулась к Богатыревой и зашипела, схватив ее руку, что покоилась на моем бедре:

— Что ты делаешь, черт побери?!

Она хихикнула, но руку не убрала.

— Ничего такого, — пожала плечами девушка с совершенно невозмутимым лицом. – А что?

Я покачала головой, не в силах сдержать улыбку.

— Если бы не наши друзья…

— То что? – вскинула подбородок Богатырева, словно бросая мне вызов. – Что бы ты сделала?

— Дай нам добраться до места, и ты узнаешь, — ухмыльнулась я, убирая ее руку со своего бедра.

— Звучит многообещающе, — ухмыльнулась она в ответ, но села на свое место, не пытаясь больше выбить почву у меня из-под ног.

Через пару минут в салон вернулась Ирка и протянула нам с Богатыревой по мороженому в рожке, пока Ринат заправлял машину.

— У вас все нормально? – спросила она после того, как мы поблагодарили ее и впились в мороженое.

— Да, — кивнула я, увлеченно облизывая рожок. – А что?

— Вы выглядите… странно, — пробормотала подруга, глядя почему-то только на меня.

— Не понимаю, о чем ты, — пожала я плечами и отвернулась в окно.

Ирка тоже пожала плечами и повернулась. Я же посмотрела на Богатыреву и… слава Богу, что Ирка не смотрела на нее в этот момент. Девушка сидела, замерев, и наблюдала за движениями моего языка по мороженому. И выглядела она… голодной.

Я тоже замерла и пришла в себя только когда водительская дверь хлопнула.

— Вот и все, еще минут двадцать, и мы на месте, — весело проговорил Ринат, пристегиваясь и заводя машину.

— Быстрее бы… — пробормотала Богатырева и отвернулась, возвращаясь к своей порции.

Я ухмыльнулась и, дождавшись, когда машина тронется с места, наклонилась к девушке:

— Что-то не так? – спросила я и, когда Богатырева повернулась ко мне лицом, сделала широкий круг языком, снимая всю подтаявшую массу. Богатырева сглотнула и замотала головой.

— Все отлично, — сдавленно пробормотала она.

— Ну и хорошо, — удовлетворенно кивнула я и снова повторила свой жест. Заметив, как Богатырева сдвинула ноги, я ухмыльнулась. Не только ты можешь играть не по правилам.

***

Когда мы доехали, Богатырева тут же сообщила, что ей нужно минут пятнадцать, чтобы привести себя в порядок. После чего повернулась ко мне и настойчиво проговорила:

— Мне нужна твоя помощь, можно тебя на пару минут?

Я кивнула и, не замечая недоумевающий Иркин взгляд, направилась за девушкой по лестнице.

Как только дверь в комнату, где мы должны были остаться с Богатыревой, закрылась, губы девушки тут же оказались на моих.

— Черт, я думала об этом всю дорогу, — шептала она, снимая с себя одежду – тонкий свитер и футболку.

— Не могу не ответить тем же, — согласно промычала я в ответ, не разрывая поцелуя.

Мы не виделись с ней три дня и изрядно друг по другу соскучились. К тому же, желание Богатыревой было неукротимым. Даже я, та, которая считала себя довольно темпераментной, отдавала себе отчет в том, что она меня явно переплюнула. Хотя, может, дело в другом. Я хотела от нее всего – не только секса, но и обычных романтических проявлений – объятий, поцелуев, держаний за руки и прочего. Но Богатырева редко баловала меня этим. Зато в плотских утехах отказа не было никогда. Поэтому весь этот месяц, что прошел после того разговора, мы мало проводили времени, как пара, зато активно занимались сексом.

***

Когда мы спустились вниз, то были уже переодетыми. Ирка снова странно посмотрела на меня, но ничего не сказала.

Мы с Богатыревой уселись за большой стол, и я проговорила:

— Ну, что, какие планы? Что делаем?

— Сейчас пообедаем, — начала Ирка, — потом отдых на свежем воздухе, потом шашлыки, баня и развлекательная программа в виде «Монополии», «Крокодила» и «Уно». Устраивает?

— Да! – хором ответили мы с Богатыревой.

— Чем тебе помочь? – тут же спросила я, вставая.

— Например, можешь не мешать, — улыбнулась Ирка, доставая из пакета овощи.

— Ха-ха, — проворчала я, видя, как трясется от смеха Богатырева, явно вспоминая, как я в прошлый раз делала салат и по ошибке вместо соли сыпанула сахар. Я в тот момент просто задумалась, а они до сих пор припоминают мне это!

— Идите лучше прогуляйтесь к озеру, пока дождя нет, — улыбнулась Ирка, глядя на нас. – Ринат пошел колоть дрова для бани, а вы, так и быть, отдыхайте.

— Я могу тебе помочь, — вызвалась Богатырева, — это явно будет безопаснее.

— Вы мне обе не нравитесь! – нахмурилась я, глядя на них.

— А мы тебя любим, — широко улыбнулась Ирка и вернулась взглядом к Богатыревой. – Спасибо, Олесь, но я сама. Люблю творить в одиночестве. Отдыхайте.

Мы, поняв, что Ирка нас не подпустит к плите, согласно кивнули и двинулись в сторону выхода.

— Можно подумать, она Рината также выгоняет, — пробормотала я, уходя.

— Я все слышу! – донеслось мне в спину, когда я уже обувалась.

— Я знаю! – ответила я и выскочила за дверь.

***

У озера было значительно прохладнее, поэтому я надела куртку. Богатырева же решила, что ее «горячности» более чем достаточно, чтобы не замерзнуть, несмотря на мои убеждения одеться теплее. Но уже через пятнадцать минут я увидела, что она ежится от ветра, поэтому, показательно закатывая глаза, я отдала ей свою верхнюю одежду, оставшись в теплой кофте.

Мы сидели на стволе сломленного дерева под густой пожелтевшей кроной другого, стоящего совсем рядом. Болтая обо всем на свете, мы как-то плавно перешли к теме прошлых отношений, и я, наконец, задала вопрос, который мучил меня долгое время.

— А почему ты не встречалась с девушками? – спросила я, разглядывая пожухлую траву под ногами.

— Я не говорила, что не встречалась с ними, — спустя секундную заминку, ответила девушка, болтая ногами – Богатыревой не хватало роста, чтобы достать ими до земли.

— Но ты говорила, что те, с кем ты жила, были мужчинами, — напомнила я ей.

— Да, но мы же говорили о тех, с кем я жила, а не была в отношениях, — усмехнулась Богатырева. – В моей профессии, скажу я тебе, очень много девушек нетрадиционной ориентации. Больше, чем я даже могла предположить.

— Вот как? – хмыкнула я, припоминая, что когда-то у меня была яркая, но мимолетная связь с одной милой медсестрой. Замужней медсестрой. – Интересно.

— Конечно, никто об этом не кричит в громкоговоритель, но… Что есть, то есть, — пожала она плечами.

Я задумалась, невольно задаваясь вопросом, сколько же было в ее жизни женщин. Она красивая, интересная, яркая. И если верить ее словам про то, что в медицине много девушек нетрадиционной ориентации, то смею предположить, что немало. Мне не понравилась эта мысль и я тряхнула головой, чтобы избавиться от нее, как от досаждающей мухи.

— Так ты… бисексуалка? – снова заговорила я после небольшой паузы.

— Знаешь, я не хочу себя как-то идентифицировать. Я – это просто я, — призналась Богатырева, глядя на спокойную, несмотря на ветер, водную гладь.

— Хорошо сказала, — улыбнулась я и перевела взгляд с нее на ствол дерева, на котором мы сидели. – О, у нас гости, — усмехнувшись, я подвинула палец к красивому жучку, ползущему в мою сторону.

Это был блестящий маленький жук, светлячок или что-то в этом роде. Не скажу, что я любитель насекомых, но светлячков я не боюсь. Но вот Богатырева была иного мнения о них. Потому что, увидев жука, она тут же спрыгнула с дерева и отошла на несколько шагов.

— У-убери его… — заикаясь, пробормотала она и сделала еще один шаг назад. – Пожалуйста.

Я рассмеялась, умиляясь ее напуганному виду.

— Ты можешь залезть в кишки человека и не поморщиться, но боишься маленького жучка? – продолжая смеяться, я тоже слезла с дерева. – Смотри, какой он милый.

Я сделала шаг по направлению к Богатыревой, но она выставила руку вперед и предупреждающим голосом проговорила:

— Лера, даже не думай. Не подходи ко мне с этой тварью в руках!

Я нахмурилась и показательно цокнула языком.

— Нельзя так говорить об этой крошке. Он просто хочет немного с тобой пообщаться. Он не укусит, — я снова сделала шаг вперед, пытаясь сдержать смех, рвущийся наружу. Богатырева завизжала и спряталась за толстый ствол дерева, под кроной которого мы сидели до этого.

— Ну, Лесь, иди сюда, — смеясь, я обошла дерево с другой стороны.

— Отвали, Мишина! Не подходи ко мне, я прошу тебя! Ну будь ты человеком! – Богатырева выставила обе руки вперед, словно обороняясь.

— Ладно, но тебе придется кое-что сделать для этого, — я хитро посмотрела на нее и убрала назад руку со светлячком. И незаметно для нее сбросила насекомое вниз.

— Что? – прищурилась она, но продолжила внимательно следить за моими руками. – Что тебе нужно?

— Поцелуй, — ухмыльнулась я, подходя к ней.

— Ладно, — решительно кивнула Богатырева и, сделав шаг вперед, быстро «клюнула» меня в щеку. – Все, выбрасывай эту гадость.

— Ну, не-е-ет, — протянула я, качая головой. – Мы что, в детском саду? Нормальный, взрослый поцелуй.

Богатырева наклонила голову и посмотрела на меня с подозрением и еле заметной улыбкой на губах.

— А ты умеешь добиваться своего, да? – усмехнулась она.

— Как правило, — согласно кивнула я и растянула губы в широкой ухмылке, когда лицо девушки оказалось напротив моего.

В следующую секунду я почувствовала ее мягкие и нежные губы на своих. Забыв обо всем на свете, я развернула ее за талию, пока спина Богатыревой не уперлась в ствол дерева. Тогда я углубила поцелуй, прижимаясь к ней теснее.

В момент, когда мои руки уже были готовы пробраться под ее свитер, мы услышали Иркин голос, и отпрянули друг от друга.

— Ле-е-ера! Олеся! Обед готов!

Я сглотнула и посмотрела на раскрасневшуюся Богатыреву.

— Она нас не видела, — шепнула я девушке, чтобы успокоить. Та кивнула в ответ и тоже сглотнула.

Я вышла из-за дерева и прошла вперед прогулочным шагом, когда увидела на дорожке Ирку.

— Привет, мамочка! – смеясь, ответила я, затылком чувствуя, что Богатырева двигается следом. – Мы нашли беличье гнездо! Хочешь посмотреть?

Ирка побледнела и замотала головой.

— Нет, спасибо. Пойдемте есть, — она махнула рукой и развернулась в сторону дома.

Богатырева поравнялась со мной и тихо спросила:

— А если бы она захотела посмотреть? Ты бы успела выгрызть беличье дупло в стволе?

— Ирка? – хмыкнула я. – Она трусиха. Как и ты, — когда Богатырева стукнула меня в плечо, я рассмеялась. – Ты боишься жуков, а она белок.

— Ты у нас, я смотрю, ничего не боишься, — проворчала Богатырева.

Я усмехнулась, но промолчала. Как я могла сказать, что сейчас мой главный страх – это снова потерять ее?

***

К вечеру мы все были изрядно уставшие. Я и Ирка остались сидеть в гостиной в мягких креслах, в то время как Ринат и Богатырева ушли в беседку жарить шашлыки. Я ожидала легкой беседы с подругой о насущном, каких-то очередных историй из цикла «Ринат – сказка в моей жизни», но, очевидно, у Ирки были свои планы. Потому что она довольно резко поставила бокал вина на столик и повернулась ко мне:

— Я кое-что видела! – выпалила она, а я поперхнулась пивом от неожиданности.

— Прости? Про что ты говоришь? – вытерев губы, спросила я.

— Про тебя и Богатыреву, конечно же! – всплеснула Ирка руками, а я тут же отвела взгляд.

— Не понимаю, о чем речь.

— Ой, да ладно тебе! – ткнула меня в плечо подруга. – Твой язык вовсю хозяйничал у нее во рту! Я сама видела! Давно это у вас?

— Что «это»? – поковыряв пальцем наклейку на бутылке, я попыталась ее отодрать.

— Отношения. Как давно вы вместе? И почему ты опять мне ничего не сказала?! – возмутилась Ирка. – Надеюсь, Ринат не в курсе? Если я единственная, кто ни о чем не знал, я убью тебя! – Ирка наставила на меня указательный палец и угрожающе им покачала.

— Нет-нет-нет! – тут же воскликнула я. – Ринат не знает и не должен узнать! Даже ты не должна была знать.

— Но почему?! – недоумевала Ирка. – Почему вы скрываете свои отношения? В школе – ладно, я еще могу понять, но сейчас-то что?

— Да нет у нас отношений, — вздохнула я, чувствуя одновременно и облегчение, и тяжесть. – Мы просто… спим второй месяц.

— Второй месяц?! – глаза Ирки были огромными. Невероятно огромными. – Как… Как это вообще?! Вы встречаетесь второй месяц?!

— Ну, около того, — кивнула я, делая глоток. – Не встречаемся. Спим, — поправила я подругу.

— Что? Как это? – не поняла Ирка. – Ты что, не предложила ей встречаться? Почему? Это из-за Ксении?

Я сморщилась так, словно мне под нос сунули тухлую рыбу.

— При чем тут вообще Ксения?

— А что тогда? Почему вы не вместе?

— Потому что она не заинтересована в отношениях, — вздохнула я. – Могу предположить, что особенно со мной.

— Но… — Ирка выглядела растерянной. – Почему?

— Я не знаю, Ир, — покачала я головой. – Говорит, что ей это не нужно, что не хочет ничего серьезного, и что я для нее… просто друг, — я усмехнулась через силу, хотя сердце мое разрывалось от боли.

— А… А ты что? – Ирка заглянула мне в глаза, но я продолжила смотреть в одну точку.

— Я? А что я? – пожала я плечами. – Я люблю ее. Всегда любила. Но ей об этом знать не нужно, — сделав очередной глоток, я убрала бутылку на столик. Где стоял уже пустой Иркин бокал, который она осушила до этого буквально одним глотком.

— Но… Лер…

— Я знаю, Ир, — усмехнулась я. – Жизнь – странная штука, не правда ли? Забавная.

— Но, Лер, это неправильно…

— Ир, — снова прервала я ее, — если это единственный способ быть с ней рядом, я буду, — серьезно проговорила я. – Она нужна мне.

Встав с места, я потерла ладони.

— Пойду… посмотрю, что там с шашлыками.

— Ладно, — кивнула Ирка, понимая, что сейчас лучше всего оставить меня одну.

Я накинула куртку и вышла на свежий прохладный воздух. Я не обманула Ирку. Если «друг» — это все, на что она согласна, если это единственно возможный вариант быть с ней рядом, я им воспользуюсь. Потому что правильно это или нет, но я знала наверняка только одно: я действительно люблю ее.

***

Я готова была убить Ирку. Потому что весь остаток вечера она не сводила глаз с Богатыревой. Это было странно, но, к счастью, либо Леська этого все же не заметила, либо решила, что Ирка просто спятила.

В любом случае, когда почти в час ночи мы разошлись по комнатам, я забыла обо всем на свете, когда осталась с Богатыревой наедине.

Уже после того, как мы по-дружески отлюбили друг друга, я решила спуститься принять душ. Внутри было какое-то странное ощущение пустоты, и я надеялась, что теплая вода немного снимет это внутреннее напряжение. Поэтому я поцеловала уже почти спящую Богатыреву и встала с кровати.

Приняв душ, я вернулась в комнату. Богатырева, конечно же, уже спала. Она даже лампу на тумбочке не отключила, благодаря чему я могла вдоволь полюбоваться ей. Ее разметавшимися по подушке волосами, тонкими запястьями, густыми, чуть подрагивающими ресницами. Она была совершенна. И мне зубы сводило от невозможности ей обладать. Я готова была выть от осознания, что когда-нибудь может появиться тот, кому она отдаст всю себя. Кому будет принадлежать полностью и без остатка, отвечая любовью на любовь.

Почему мне не везет так? Почему я не могу получить второй шанс на то, чтобы быть с ней? Почему она так легко отбросила все воспоминания о нас, принизив их значимость? Из-за того, что ей было слишком больно тогда? Или потому что это на самом деле была детская глупость?

У меня было так много вопросов и ни одного ответа. И я не знала, смогу ли когда-нибудь их получить.

***

Следующий день мы провели на воздухе. Ирка, к счастью, пришла в себя и перестала пялиться на Богатыреву, как баран на новые ворота. Так что все постепенно возвращалось на круги своя. Сама же Богатырева все так же кидала мне страстные и горячие взгляды, но в них не было той теплоты, что мне хотелось. Душевного притяжения. Чувства нужности. Да, безусловно, ей нравился секс со мной. Но… не будь меня, нашелся бы кто-то другой. Вся наша огромная разница состояла в том, что я была заменяемой, а она для меня – нет. С этим приходилось мириться, потому что иного пути все равно не было.

***

По возвращению в город Ирка попыталась пригласить меня к себе. Я догадывалась, зачем, поэтому отчаянно отказывалась. В итоге подруга сдалась. Я отправилась к себе в одиночестве. Мне хотелось о многом подумать, понять, как действовать дальше, проработать стратегию.

Но… Через полчаса, как я вернулась, в дверь позвонили. И я была уверена, что это вредная Ирка. Наверняка, пришла, чтобы выяснить всю подноготную наших с Богатыревой «не отношений». Но когда я открыла дверь, то была очень удивлена – на пороге стоял Ринат.

— Эм… Привет? Еще раз… – пробормотала я, глядя на парня, который выглядел очень серьезным.

— Привет, — кивнул он без тени улыбки. – Я могу зайти?

— Конечно, — я открыла дверь шире и отошла. – Что-то случилось?

— Это ты мне скажи, — скинув ботинки, он прошел за мной в гостиную. – Что у вас с Олеськой?

Я медленно развернулась и посмотрела на него с немым вопросом.

Он закатил глаза и закивал:

— Ира. Она мне рассказала.

— Что же она тебе рассказала? – вздохнула я, понимая, что убью свою подругу за ее длинный язык.

— Что вы… Ну, типа… Вместе? – Ринат покраснел, а я чуть не засмеялась.

— Мы не вместе. Мы просто спим, — поправила я его, понимая, что это очень важный пункт.

— Вы в школе тоже… просто спали, — нахмурился Ринат. – А потом она не могла отойти до второго курса от ваших «просто спали».

— Не думаю, что это так, — покачала я головой, вытягивая ноги. – В школе мы встречались. Но так получилось, что нам пришлось разойтись. И она считает это детской глупостью. Сейчас мы просто спим, и это ее решение, — пожала я плечами.

— А ты? – Ринат сел удобнее и вытащил из кармана джинсов телефон, чтобы он не мешался.

— Что я?

— Считаешь это глупостью?

Я вздохнула и закрыла глаза. Все решили поиграть в психологов?

— Ринат, чего ты хочешь? – наконец, проговорила я.

— Понять.

— Что именно?

— Угрожает ли что-то кому-то из вас? – честно признался парень. – Не хочу, чтобы кому-то было больно или чтобы кто-то из вас пострадал.

— Кто-то все равно пострадает, разве не так? Я для нее друг, с которым она занимается сексом. Она для меня – все остальное. Я люблю ее. Но если она не хочет этой любви, я не собираюсь на этом настаивать.

— Что за дурацкое самопожертвование? Ты что, сериалов пересмотрела? – нахмурился он.

— При чем тут это? Она четко дала понять, что кроме дружбы мне не светит ничего. И что она не заинтересована в чем-то большем. А если меня это не устраивает, то я могу валить на все четыре стороны. Это если вкратце, — подвела я итог.

— И ты согласилась? – уточнил Ринат.

— А у меня был выбор? – рассмеялась я и встала с кресла, начиная ходить по комнате. – Ринат, я просрала свой шанс тринадцать лет назад. И все эти тринадцать лет я закапывала все свои чувства внутри. Но стоило ей появиться, как они обрушились на меня. Я понимала, что она не готова к такому, я хотела все делать постепенно, не торопясь. Но… Она даже шанса мне не дала! Обрубала на корню просто. А потом заявила, что не испытывает ко мне ничего, кроме дружеских чувств.

— И ты ей поверила?

— Конечно, поверила. Ей нет смысла притворяться, — пожала я плечами.

Ринат помолчал какое-то время, а потом сказал:

— Я думаю, вам нужно поговорить. Тебе нужно во всем ей признаться.

— В чем? – нахмурилась я.

— В своих чувствах. Сказать, что ты ее любишь и предложить нормальные отношения. Сделай это, пока она здесь.

Я задумалась над глупостью этой затеи. Но когда весь смысл слов Рината дошел до меня, я подняла на него взгляд и спросила:

— Что значит «пока она здесь»?

— В смысле? – снова нахмурился Ринат. – Я имею в виду, пока она не вернулась в Москву.

Я вытаращилась на него, не веря ушам:

— Она собирается уехать?!

Ринат смущенно кашлянул и снова посмотрел на меня.

— Мы приехали сюда на время. Она тебе разве не говорила? Через месяц мы должны вернуться обратно в Москву.

Глава 30

— Как это? – я глупо моргнула и уставилась на парня.

— Лер, нас отправили сюда наладить работу клиники, заняться кое-какими организационными моментами и все такое. Но живем и работаем мы в Москве. Это… Это как командировка, — пояснил Ринат, чуть подвинувшись. – Я думал, ты в курсе.

— Вообще-то нет, — раздраженно ответила я. – А… Ира знает? – я нахмурилась, понимая, что моя подруга абсолютно и полностью влюбилась в сидящего передо мной молодого мужчину, который, по его словам, скоро должен уехать.

— Конечно, — кивнул он.

— И она мне не сказала?!

— Наверное, думала, что ты знаешь, — пожал он плечами. – Это не было тайной.

— Да, не было тайной, только мне никто не сказал ни слова, — еще более раздраженно проговорила я. – И что, ты через месяц тоже свалишь в свою Москву? Это у тебя тут типа курортного романа?

— Что? – нахмурился Ринат и из-за этого стал выглядеть каким-то обиженным. – Вообще-то я не сторонник коротких романов. По крайней мере, последние пару лет точно.

— То есть ты собираешься предложить Ирке уехать с тобой? – я уже не знала, что меня расстраивает больше – то, что скоро уедет Богатырева или то, что Ирка тоже может оставить меня.

— Нет, — покачал он головой. – Я понимаю, что тут у нее мама, брат, работа, которую она любит… Поэтому я собираюсь предложить ей жить вместе. И если она не откажет, — он вздохнул, словно волнуясь, — то я хочу перевестись сюда. И работать здесь на постоянной основе.

— О как, — удивленно протянула я. – Ты ее любишь?

— Лер, — Ринат снова вздохнул и открыто посмотрел мне в глаза. – За всю мою жизнь мне ни с кем не было так хорошо, как с ней. Легко, комфортно. Я… Я действительно влюбился, как мальчишка, — он усмехнулся. – И в нее, и в Сашку, я просто хочу… Хочу быть с ними, — пожал он плечами, словно это было самое простое решение в его жизни. – И если для этого мне нужно все бросить там – я это сделаю. Тут я приобрету намного больше.

Я посмотрела на него и не смогла скрыть улыбки.

— Ирке повезло, — выдохнула я. – Жаль, что Богатырева не думает также.

— Лер, я правда думаю, что вам следует поговорить. Обо всем, — снова продолжил настаивать Ринат. – Очевидно же, что ваша история не закончилась.

— Ты прав, — кивнула я. – Она закончится через месяц.

— Мишина, — прищурился парень. – Я всегда, еще со школы, знал, что ты отбитая на голову. Ты не побоялась даже врезать Чернову при всем честном народе. Но я не думал, что ты окажешься такой трусихой, когда дело коснется женщины, которую ты любишь.

Я задумчиво почесала затылок, не зная, что ему ответить. Когда я промолчала, Ринат продолжил.

— Ты уже однажды потеряла ее, — напомнил он. – Не дай этому случиться вновь.

— Я подумаю, — наконец, кивнула я. – Я подумаю.

***

Через пару дней я была у Богатыревой. Когда мы закончили с ужином, я нашла в себе силы посмотреть ей в глаза и задать волнующий меня вопрос:

— Почему ты не сказала мне, что собираешься вернуться в Москву?

Богатырева, которая убирала тарелки, замерла с ними в руках.

— Я… — она прочистила горло и продолжила уже более уверенно. – Я никогда не говорила, что вернулась насовсем. Напротив, я упоминала, что мы тут для того, чтобы открытие клиники прошло успешно. Никаких разговоров о том, что я теперь буду тут жить, не было, — пожала она плечами, как ни в чем не бывало.

— Но ты и не сказала, что скоро уедешь.

— Ну, очевидно, ты уже в курсе, так что… Какая разница? – она снова двинула плечом и развернулась к раковине. – На самом деле, я думала, что ты знаешь.

— Но я не знала, — проговорила я, еле сдерживая раздражение.

— Ну, теперь знаешь.

— Да, спасибо Ринату, теперь я в курсе, — сердито ответила я.

— Почему… Почему твои слова звучат, как обвинение? – девушка повернулась ко мне и сложила руки на груди.

— Потому что ты могла бы мне сама об этом сообщить!

— Лер, извини, но… Разве я что-то тебе обещала?

— Нет, черт возьми! – воскликнула я, когда мои нервы все-таки сдали. – Ты, напротив, только и твердишь о том, что ничего обещать не можешь! Я это уже усвоила!

— Тебя что, муха какая-то укусила? Я не думала, что это так важно, почему ты бесишься? – недоуменно спросила Богатырева, уставившись на меня.

— Да потому что я люблю тебя! – воскликнула я, даже не задумываясь. Когда смысл сказанных мною слов дошел до меня, я обессиленно закрыла глаза, вздыхая. – Черт.

— Ты… — Богатырева выглядела не удивленной. Она выглядела шокированной. Неужели и правда не замечала? – Лер, ты себя нормально чувствуешь? Мне кажется, ты немного не в себе.

— Я в себе, — усмехнулась я. – Даже более чем.

— Тогда… какого черта ты тут несешь?

Я вздохнула и встала с места.

— Лесь, я люблю тебя. И это правда. И то, что происходит…

— То, что происходит – называется «бред сивой кобылы», — прервала меня Богатырева. – Ты же говорила, что мы друзья! Что наше общение тебя устраивает! Почему ты всегда врешь?!

— Всегда вру? – удивилась я. – Когда я врала?

— Когда сказала, что можешь со мной нормально общаться! – как-то даже зло воскликнула она.

— А я не нормально с тобой общаюсь?

— Ты тут в любви мне признаешься! – она всплеснула руками, пораженно уставившись на меня. – Ты хочешь вызвать у меня чувство вины или что?

— При чем тут чувство вины?! – пришла моя очередь возмущаться. – Я просто хотела быть с тобой честной. Это преступление?

— Нет, это не преступление. Это неловко. Мне неловко. Я не могу ответить тебе взаимностью, поэтому… — Богатырева отвела взгляд и покачала головой. – Думаю, лучше нам прекратить общение.

— Что? Почему? – пораженно спросила я.

— Почему?! – Богатырева снова уставилась на меня своими невозможно красивыми глазами. – А ты не догадываешься?

— Если ты ко мне ничего не испытываешь, то что тебя смущает? – хмыкнула я. – Разве мои чувства – это не моя забота?

— Лер, я… Ты мне нравишься. Но не так, как тебе бы этого хотелось. Я… Я не хочу делать тебе больно, — тихо произнесла Богатырева, глядя куда-то мимо меня.

— Спасибо за заботу, но я взрослая девочка, — я подошла к ней вплотную. – Если ты тут еще всего на месяц, я хочу провести его с тобой. И неважно, что будет дальше. Просто… Забудь о том, что я сказала. Представь, что этого разговора не было.

Я смотрела на нее и видела эту внутреннюю борьбу. И, собравшись с силами, я сделала последний шаг.

Подняв пальцами ее подбородок, я заглянула девушке в глаза.

— Просто представь, что ничего не было.

Когда наши губы встретились, мы больше не разговаривали. Что было к лучшему, потому что сил играть роль спокойной и уверенной в себе, у меня больше не осталось.

***

Когда я уехала от нее утром, наспех выпив кофе, то лишь оказавшись в машине, я смогла, наконец, снять с себя эту долбанную маску. И тогда гримаса боли украсила мое лицо. Мне было плохо. Мне было больно. Наверное, идея рассказать ей все была не слишком хорошей. Она видит во мне друга и не более. А я… А я на все готова ради нее. Даже разбить свое сердце и душу, зная, что всего через месяц ее здесь не будет. И, наверное, она сделает так, что мы больше никогда не увидимся. Поменяет номер, заблочит меня везде или что-то в этом роде. Она привыкла спасать людей, а не убивать их. Но пока она здесь, я, как овечка, сознательно пойду на заклание. А когда все кончится, тогда и будем думать, как жить дальше.

Я раскрыла ей свои карты, она мне свои. У нее козырей оказалось больше.

***

Почти три недели мы обе делали вид, что все в порядке. Я уже почти спокойно воспринимала ее телефонные разговоры с фразами «скоро вернусь» и тому подобными. По крайней мере, внешне. Спокойно смотрела, как она откладывает постиранные вещи отдельно, чтобы их потом не разбирать. Спокойно наблюдала, как они с Ринатом обсуждают предстоящую поездку. Почти четыре дня в пути. Они искали места, где можно остановиться, чтобы переночевать и отдохнуть. Я смотрела на это с абсолютно спокойным лицом приговоренного, не выдавая истинных чувств. Чуть меньше недели, и она уедет. И, возможно, я больше никогда ее не увижу. Я утешала себя только тем, что сейчас она здесь. Что я использую каждую возможную минуту, чтобы провести ее с ней. Что я постараюсь заполнить свою память как можно большим количеством совместных моментов. Только этим я и жила все эти дни.

Богатырева, казалось, действительно забыла о нашем разговоре и моих словах, потому что ни действием, ни намеком о них не напоминала. Она словно вырезала все это из памяти, как она вырезает аппендикс у своих пациентов. Только в моей-то памяти это осталось. Словно неоперабельная опухоль, от нее не было возможности избавиться. И я лишь могла создавать видимость того, что все в порядке, в то время как моя душа разрывалась на части от безответных чувств.

Ирка пыталась со мной поговорить, пыталась доказать, что мы неправильно поступаем, делая вид, что все в порядке. Что Богатырева ведет себя эгоистично, просто закрыв глаза на мои чувства. Но мне было плевать. С каждым днем меня все больше прижимал к земле этот груз осознания скорого расставания. Я пыталась улыбаться. Но выходило, видимо, не очень.

***

Мы с Иркой подъехали к развлекательному центру позже всех. Было решено напоследок вчетвером сходить в кино, потому что уже через три дня ребята должны были уехать. Ринат на пару недель, а Богатырева… А Богатырева навсегда.

И когда я припарковалась, то увидела неподалеку наших друзей, стоящих у машины Рината. И судя по выражению лица Богатыревой, они обсуждали что-то, что ей очень не нравилось. Лицо ее выглядело каменной маской – губы были плотно сжаты, брови напряжены и сдвинуты, а глаза горели гневом. Ринат же что-то упорно ей объяснял и тоже выглядел не слишком добродушно.

Я повернулась к Ирке и спросила:

— Они что, ругаются?

Подруга недоумевающе посмотрела на меня и покачала головой:

— Понятия не имею, я его никогда таким не видела.

— Ладно, пойдем узнаем, что происходит.

Мы вышли из машины и двинулись в их сторону. Когда подошли ближе, услышали лишь обрывки разговора.

— … как злобная, эгоистичная сука! – голос Рината был жестким. Как и выражение его лица.

Ирка вообще открыла рот от удивления – парень никогда так не выражался.

— Ребят, что происходит? – улыбнулась я, пытаясь разрядить обстановку. – Что вы не поделили?

— Все отлично, — раздраженно усмехнулась Богатырева. – Просто кто-то включил «папочку». Знаете, вы, наверное, идите в кино без меня. Что-то у меня настроения нет, — с этими словами она развернулась и двинулась по парковке в сторону автобусной остановки.

— Олесь, ты чего… — пробормотала ничего не понимающая Ирка.

— Я просто сказал, что думал, — начал оправдываться Ринат и посмотрел на меня. – Она пользуется тобой и твоими чувствами, зная, что скоро уедет. Это неправильно.

— Какого хрена, Рин? Кто тебя просил вмешиваться? Я сама могу принимать решения, – прошипела я и, покачав головой, двинулась за Богатыревой.

***

— Лесь, подожди! – я нагнала ее почти у остановки. – Куда ты идешь?

— Домой поеду! – рявкнула раздраженная Богатырева. Я усмехнулась в ответ.

— Тут нет автобусов, которые едут до тебя. Пойдем, я отвезу тебя домой.

— Ох, какая ты заботливая, надо же, — скорчив гримасу, проговорила девушка, — прям сама добродетель.

— Лесь, не надо так, — уже серьезно ответила я и обошла ее, заставив остановиться. — Почему ты злишься на меня? Я ни в чем тебя не обвиняла.

— В этом и дело! – воскликнула Богатырева, но не попыталась обойти меня. – Ты вся такая добрая, хорошая. А по идее ты должна меня ненавидеть. Ведь я не ответила тебе взаимностью, я же использую тебя.

— Это не мои слова, — ответила я, глядя на нее и раздумывая, взять ли мне ее за руку, чтобы успокоить. Но обороняющаяся поза Богатыревой говорила о том, что не стоит.

— Да, это слова Рината, — фыркнула девушка, — но ты… Ты также думаешь?

Я честно и открыто посмотрела ей в глаза.

— Я думаю, — я все же осторожно взяла ее за руку. К счастью, Богатырева не вырвала свою руку обратно. – Что мы взрослые люди и в состоянии во всем разобраться сами.

— Мне кажется, — она все же решила вытащить свою руку из моей ладони, — что Ира такого же мнения, как и Ринат. Просто…

— Лесь, да какая разница? – прервала я ее. – Какая разница, что думает каждый из них? Я тебя ни в чем не обвиняю и не считаю, что ты меня используешь.

— Разница в том, — вздохнула Богатырева, — что они оба считают меня бесчувственной сволочью, которая поступает очень эгоистично и причиняет тебе боль. Только никто не думает о том, каково было мне. Тогда. Тринадцать лет назад. Ты разбила мне сердце, Лера. Я не могла в себя прийти несколько лет. Не подпускала никого к себе. Я любила тебя. Любила по-настоящему. Пусть с детской наивностью, но по-настоящему. А ты поиграла со мной и выбросила, когда запахло ответственностью и чем-то серьезным. Только я одного понять не могу – как ты могла так играть? Я же поверила тебе. Я реально поверила, что ты тоже ко мне что-то чувствуешь. А ты… — Богатырева покачала головой и усмехнулась. – Ты не думай, я не собиралась мстить тебе. Я простила тебя. И то, что происходит сейчас… Мне, скорее, хотелось доказать, что я собралась. Что я выжила и пошла дальше после того, что ты со мной сделала. Но тут ты со своей непонятной любовью. А я больше не хочу играть в игры.

Я молчала несколько минут, прежде чем взять ее за руку и потянуть за собой.

Богатырева пошла следом не сопротивляясь. Мы сели в мою машину и тронулись с места. В полном молчании мы добрались до ее дома. Припарковавшись, я заглушила машину и, наконец, заговорила:

— В тот день, когда… Когда мы виделись в последний раз… бабушке стало плохо. Ее увезли в больницу с сердечным приступом, а я поняла, что не смогу оставить ее. Она скончалась через год. И это была еще одна самая большая потеря в моей жизни. Сначала была ты, — я говорила, смотря на значок «Фольца» на руле. Мне не нужно было видеть Богатыреву, чтобы знать, что она внимательно смотрит на меня. – Я не могла уехать с тобой, но и… сказать правду тоже не могла. Ты бы осталась. Променяла бы свои мечты на меня. Я это знаю. Поэтому сказала тебе, что просто не хочу с тобой ехать. И что… — я тяжело сглотнула. Сложно было обнажать свою душу даже спустя тринадцать лет. – Что не люблю тебя. Ведь… я любила. Как никого и никогда любила. Сильней чувств, чем к тебе, я не испытывала. Ни до, ни после. И мне пришлось сделать этот выбор за нас двоих. И я не собиралась тебе об этом рассказывать, просто… — я пожала плечами. – Не знаю, не хочу, чтобы ты меня считала бездушной и… какой-то актрисой. Я не играла с тобой. Я любила тебя тогда и продолжаю любить сейчас. И делай с этим все, что хочешь.

Я вздохнула и откинула голову на подголовник.

— Ты… Почему ты не сказала мне? – тихо проговорила она, даже не шевелясь.

— О чем?

— Правду. Про бабушку, про все это. Почему?

— Ты мечтала, Лесь. Ты горела Москвой, поступлением, ты была полна надежд. Я не хотела у тебя это отбирать. Что бы мы делали? Встречались на расстоянии? Ладно, первое время это бы, может, и работало. А потом? Ты бы прилетала сюда раз в полгода из чувства долга? В то время, как там у тебя была бы настоящая жизнь? А я так, отросток из прошлого? Я не хотела этого, — покачала я головой.

— Ты не дала мне выбора.

— Какого выбора, Лесь? Его не было.

— Ты даже не подумала о том, что я имею право сама решить, что мне делать со своей жизнью.

— Разве ты не довольна тем, что у тебя есть сейчас? Ты добилась всего, чего хотела, разве нет? Почему ты злишься? Это неправильно, — пожала я плечами.

— Тогда я хотела быть с тобой. И не понимала, чем я заслужила то, что ты сделала. Ты разорвала наши отношения, даже не спросив меня. Вот это – неправильно. И сейчас, когда я отпустила это, забыла обо всем, ты вновь врываешься в мою жизнь со словами о любви. Это как понимать? – Богатырева выглядела одновременно и рассерженной, и растерянной.

— Что тебя смущает конкретно? Я прошу тебя остаться? Прошу все бросить ради меня, как не попросила тогда? Нет, сейчас я не могу этого сделать. Ты сама должна все решить и выбрать то, что считаешь нужным. Да, не буду скрывать, я хочу, чтобы ты осталась. Хочу быть с тобой. Хочу построить с тобой семью и связать свою жизнь. Хочу каждый вечер приносить тебе твое любимое банановое мороженое и есть твою еду. Хочу просыпаться утром и видеть твои волосы на своей подушке. Хочу, чтобы в моей ванной пахло твоим шампунем и гелем для душа. И чтобы мои простыни пропитались твоими духами. Хочу всего того, чего я лишила нас обеих тогда. И я хочу всего этого, потому что я люблю тебя. Но если ты все это прожила, забыла и похоронила в себе, я… Я отпущу тебя. Потому что пусть это прозвучит ужасно глупо и банально, но я хочу, чтобы ты была счастлива. А со мной или без меня… — я пожала плечами. – Это уже неважно.

— Такая твоя политика, да? – хмыкнула Богатырева.

— А что в ней плохого? Я все сказала честно.

— Лучше бы ты была честной тогда, чем сейчас, — негромко проговорила девушка и отвернулась к окну. – Я не знаю, что тебе ответить на это.

— Ничего не отвечай. Просто позволь мне провести с тобой эту ночь. А потом… — я грустно улыбнулась. – Потом пусть будет так, как будет.

Я была откровенна в своих словах. Да, вероятно, она права, и мне нужно было раньше думать о честности. Раньше сказать ей всю правду. Еще тринадцать лет назад. Как бы сложилась тогда наша жизнь? Не знаю. Может, мы разошлись бы через год, а может, были бы вместе до сих пор. Я не знаю. Никто не знает. Но она, поначалу доказывавшая, что наши чувства были фикцией, детским бредом, все-таки призналась, что все это было. Все было реально и по-настоящему. И только этот факт грел мне душу. Пусть часть меня навсегда останется в прошлом. Но я знала, что когда-то я была счастлива.

***

Это была самая нежная ночь из всех, что у нас были. Наверное, так и должно было быть. Как последний поцелуй – он же самый запоминающийся.

Мы не говорили больше о нас – ни о прошлых, ни о настоящих. Мы просто были. Отдаваясь взаимным поцелуям и объятьям, воспоминаниям, тем что были и которым никогда не сбыться. Мы просто любили друг друга так, как могли. Я – с мольбой о прощении за прошлое, она – за настоящее.

***

На часах было шесть утра, когда я, тихо одевшись и осторожно поцеловав ее в лоб, бесшумно вышла из спальни. Обулась, накинула куртку и вышла в холодное дождливое утро. Погода полностью совпадала с моим душевным настроем, и я даже получала от этого какое-то мазохистское удовольствие. Я уже все для себя решила. В эти два дня перед ее отъездом я просто исчезну. Я не буду искать встречи, не буду их провожать. Мне не хотелось осквернять то, что произошло ночью, неловким прощанием. Это было откровение. Она дала мне то, что я хотела – иллюзию единства, ощущение того, что мы вместе. И я не хотела, чтобы это, пусть скоротечное, но сильное чувство, затмилось пустыми словами «до встречи». Я знала, что не будет никакой встречи. Знала, что это конец. Так пусть и в этот раз я поставлю эту точку.

Глава 31

С самого утра я была в отвратительном настроении. Ирке я сразу написала, что ни на какие «провожания» я не приду. Сказала ей передать Ринату и Богатыревой пожелания хорошей дороги и все. Не нужно было всего этого.

Даже эти два дня, когда Богатырева мне звонила, я не брала трубку. Нам не о чем было говорить. Зная ее, она бы попыталась смягчить мою боль. Но как? Обещаниями, что все будет хорошо? Предложением своей дружбы и поддержки? Это было глупо, и я посчитала, что достаточно выросла для того, чтобы справиться со своей болью самостоятельно. Но недостаточно для того, чтобы сказать об этом ей в лицо. Поэтому я просто не отвечала.

Более того, я сделала еще большую глупость – ответила на звонок Ксении. И решив окончательно вывести себя из равновесия, предложила ей приехать в гости. Что она и сделала.

Девушка выглядела лучше, чем когда я ее видела в последний раз. Она пришла с предложением… дружить. Надо же, какой я, оказывается, прекрасный человек. Все хотят со мной дружить, прямо-таки медом намазано. Ксения сказала, что поняла и приняла мои чувства, точнее, их отсутствие, и справилась с этим. Даже начала встречаться с одной милой дамой. И тоже врачом. Я пошутила, что, главное, чтобы эта дама не оказалась хирургом – они самые жесткие люди. Ксения посмеялась и ответила, что ее избранница – терапевт в городской больнице.

Мы сидели на кухне и, присутствовавшая поначалу неловкость постепенно улетучилась. Настолько, что я рассказала Ксении всю подноготную происходящего последние месяцы. Видимо, мне тоже нужна была поддержка. Конечно, я могла бы поговорить с Иркой, но… Честно, может, это и плохо, но я ей немного завидовала. Пусть по-доброму, но завидовала. Ведь у них с Ринатом получилось. Он выбрал ее и Сашку, решил остаться здесь, и всего через две недели он вернется и останется насовсем. А у меня останутся только воспоминания.

Когда к концу моего рассказа в дверь позвонили, я решила, что это курьер с любимыми Ксюшиными суши, и пошла открывать.

Но когда за дверью оказалась Богатырева с каким-то свернутым пакетом, я не нашла в себе сил даже чтобы поздороваться. Просто стояла и смотрела на нее.

— Привет, — неуверенно произнесла она, переминаясь с ноги на ногу.

— Привет, — наконец, пробормотала я, буквально чувствуя, как мое сердце начинает кровоточить при взгляде на нее.

— Ты… Я тут… принесла тебе. Ты вещи кое-какие у меня оставила, — тихо проговорила Богатырева и протянула мне пакет. – Да и… Наверное, я должна тебе кое-что сказать… Не хотела уезжать вот так, не попрощавшись.

Я взяла пакет, даже не разворачивая его. Наверняка, там какая-нибудь мелочь типа зубной щетки и футболки. Я молча ждала того, что она скажет, хотя все, чего я хотела, это упасть на колени, обнять ее ноги и просить не уезжать.

— Лер, я тут думала и...

— Лер, что так долго? – как всегда «вовремя», за моей спиной появилась Ксюша. – Ой… — растерянно проговорила она, увидев Богатыреву. – Здрасьте… Я думала, это курьер. Извините, — мило улыбнувшись, девушка развернулась и покинула коридор, вернувшись в кухню.

Только я повернулась к Богатыревой, чтобы все объяснить, как увидела в ее глазах такое разочарование, смешанное с чистой яростью, что слова просто застряли у меня в горле.

— Прощай, Лера. Успехов тебе, — выдавив улыбку, Богатырева развернулась и быстро направилась к лестнице.

— Стой, Лесь, это не то, что ты… — начала было я, сделав шаг за ней, как Богатырева в этот же момент резко развернулась.

— Да неважно, Лер, так ведь? Все неважно, — махнув мне рукой, девушка быстрыми шагами спустилась вниз.

Я раздумывала всего долю секунды, прежде чем кинуться в комнату за джинсами и кофтой. Быстро переодевшись, я метнулась обратно в коридор, где уже стояла Ксения с ключами от моей машины.

— Давай, поторопись, — усмехнулась она, глядя на меня, красную от перевозбуждения, пытающуюся засунуть ногу в ботинок.

— Спасибо, — кивнула я на ходу, схватив ключи и вылетев за дверь.

Когда я оказалась внизу, конечно, ни Богатыревой, ни ее машины там не было. Я тут же прыгнула в «Фольц» и, даже не прогревая автомобиль, рванула в сторону ее дома. Она же вряд ли приехала сюда с Ринатом, наверняка, она еще в городе, и сейчас ждет его, чтобы выдвинуться в Москву. Когда я доехала до нее и заскочила в подъезд вместе с какой-то старушкой, то, поднявшись пешком, точнее, перепрыгивая по две ступеньки за раз, я оказалась перед ее квартирой. Несколько раз нажав на кнопку звонка, я начала тарабанить в дверь. Но мне никто не открыл. Тогда я набрала Ирке.

— Алло? Я тебе полдня звоню, какого хрена? – тут же начала возмущаться подруга.

— Ир, где они? – пытаясь отдышаться, прохрипела я.

— Кто?

— Богатырева с Ринатом! – рявкнула я, начиная злиться из-за ее несообразительности.

— Вообще-то собирались к тебе заехать, а потом в Москву… — растерянно проговорила Ирка. – Она что, не приезжала? Мне казалось, она хочет сказать тебе что-то важное. Я даже надеялась, что она… не знаю, позовет тебя с собой.

— Черт… Черт! – воскликнула я и ударила по двери лифта. – Я идиотка. Черт!

— Что случилось? – даже по голосу я поняла, что Ирка хмурится.

— Она приехала ко мне, начала что-то говорить, а тут Ксюха, блин…

— Какая Ксюха?

— Моя бывшая Ксюха!

— Ты что, снова с ней?! – возмущенно воскликнула подруга. – Ты дура?

— Не говори ерунды! – снова рявкнула я и начала спускаться по лестнице. – Мы просто разговаривали. Я ей все рассказала про Богатыреву, она даже поддержала меня. Она вообще с новой бабой встречается.

— И?

— И Богатырева увидела, что она у меня, и тут же смылась. Наверняка, напридумывала там себе черт знает, что! Ир, я должна с ней поговорить! Они по какой трассе поехали?

— По платной дороге, она самая быстрая, — тут же ответила Ирка. – Хочешь их догнать?

— Попытаюсь, — я уже выскочила из подъезда и была у машины. – Ладно, позвоню позже.

— Удачи, Лер, — искренне проговорила подруга.

— Она мне понадобится, — кивнула я и отключила звонок.

***

Я знала, что через день-два мне придет штрафов на половину моей зарплаты. Но я должна была их догнать. Я знала манеру вождения Рината, поэтому могла предположить, что у меня были все шансы это сделать. И когда я увидела вдали знакомые московские номера черной «Камри», я прибавила газу и через пару минут уже обошла его сбоку, начиная сигналить, давая знак, чтобы он прижался к обочине. Удивленное лицо Рината в боковом окне еще долго будет преследовать меня, потому что это было самое забавное зрелище. Но уже через минуту обе наши машины стояли на обочине одна за другой.

Я вышла из «Фольца» и подошла к пассажирской двери «Камри», открывая ее. Если Богатырева и была удивлена, то виду не подала.

— Я могу с тобой поговорить? – сказала я, ощущая, как дрожат от волнения мои пальцы.

— Нам не о чем говорить. Мы уже все друг другу сказали, — ответила девушка, не глядя на меня.

— Я это… — наконец, подал голос Ринат. – Пойду покурю, что ли.

— Ты не куришь, — язвительно заметила Богатырева, прекрасно понимая, что он просто хочет оставить нас одних.

— Значит, пописаю, — пробормотал он и вышел из машины, отойдя подальше, чтобы не быть свидетелем нашего разговора.

— Лесь, это не то, что ты подумала. У нас ничего не было. И не будет. Она просто заехала поболтать. У нее вообще девушка есть.

— Мне без разницы, — пожала плечами девушка. – Это твоя жизнь, и она меня не касается.

— Но я хочу, чтобы она тебя касалась, — я присела на корточки и посмотрела на нее снизу вверх. – Лесь, я обещала сама себе, что не скажу этого, что позволю тебе самой решать, но… Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Дай мне шанс. Если ты не хочешь остаться, позволь мне уехать с тобой. Я готова. Я могу прямо сейчас это сделать. И мне плевать, что будет дальше. Я просто хочу быть с тобой. Я не могу потерять тебя снова.

Богатырева так и не взглянула на меня. Ее скулы лишь чуть дернулись, когда она произнесла:

— Мы уже обсуждали это.

— Лесь, пожалуйста, — я почти умоляла. Наверное, со стороны это выглядело унизительно, но мне было плевать.

— Я не доверяю тебе, Лер. Я пытаюсь, но не могу. Прости, но… Мне не нужны отношения, тем более, с тобой, — твердо проговорила Богатырева. – Мне лестно, что ты готова даже переехать ради меня, но… ты мне там не нужна.

Было ощущение, что я стою голая на морозе. И вдобавок на меня вылили ушат ледяной воды. Потому что в какой-то момент мне показалось, что я не чувствую ни рук, ни ног, ни тела. Ни даже своего дыхания.

Я поняла, что свое достоинство я уже потеряла, поэтому решила не усугублять свое положение еще больше. Я кивнула ей, закусив губу, и поднялась на ноги. Закрыла ее дверь и направилась к своей машине. На пути к ней ко мне подошел Ринат. Он молча похлопал меня по плечу и сочувственно посмотрел в глаза. Кивнув ему, я грустно усмехнулась и пошла вперед. Села в «Фольц», завела его и, не дожидаясь их, рванула вперед. Хотелось скрыться как можно быстрее и как можно дальше. Поэтому я нещадно давила на педаль газа, совершенно позабыв об ограничениях скорости.

***

Когда я доехала до дома, был уже вечер. Я просто каталась по городу, сжигая бензин и остатки своих эмоций. Поднявшись в квартиру, я открыла дверь и увидела Ирку, ожидающую меня в коридоре. Мне хватило сил снять ботинки, куртку, а потом… Я просто рухнула на нее, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

Я не плакала слишком долго. Слишком долго была бесчувственной и малоэмоциональной. Меня просто прорвало. Ирка терпеливо гладила мою спину, пока я выплескивала наружу все, что накопилось внутри.

Когда я немного успокоилась, Ирка проводила меня на кухню, налила непонятно откуда взявшейся водки в стакан, и сказала:

— Выпей и ложись спать. Утро вечера мудренее.

— Тебе Ринат рассказал? – я тупо пялилась на стакан, наполовину наполненный сорокаградусным пойлом.

— Да, позвонил, когда они были на заправке.

— М-м-м. А сюда ты как попала?

— Поехала к тебе почти сразу. Ксюша мне открыла.

— Она…

— Давно ушла.

— Чертова Ксюша, всегда в нужном месте, — проворчала я и покрутила стакан в руках. – Хотя при чем тут она. Это все я.

— Ты не виновата ни в чем, — Ирка села напротив меня и подперла подбородок рукой.

— Ну да, ну да, — кивнула я, — я же не могу заставить ее полюбить меня. Знаешь, — я горько усмехнулась, — она сказала мне ту же фразу, что и я ей тогда. Что она не нужна мне. Думаешь, месть? – я взглянула красными воспаленными от слез глазами на подругу.

— Я не знаю, Лер, — честно ответила Ирка. – Чужая душа – потемки.

— М-да… — протянула я, глядя на стакан с водкой. – Только когда это говорила я, это была самая большая ложь в моей жизни. А она сказала правду.

— Ты в этом уверена? – осторожно спросила Ирка.

— В чем? Что я ей не нужна? – усмехнулась я. – Я ей сказала, что могу уехать вместе с ней.

— Ты… что? – глаза подруги увеличились в размерах. – Ты хотела переехать в Москву?

— Я бы в деревню переехала, если бы с ней! – воскликнула я. – Только ей это не нужно. Вот и все дела.

Сказав это, я махнула стакан с водкой и тут же закашлялась. Не привыкла я к таким напиткам.

— Черт, как это пьют вообще? Такая гадость, — прокашлявшись, прохрипела я севшим голосом.

— Отлично успокаивает, — улыбнулась Ирка. – А теперь спать. Завтра поговорим.

Я хотела было запротестовать, но внезапно почувствовала вдруг такую слабость во всем теле, что единственное, чего мне захотелось кроме любви Богатыревой, это лечь в кровать.

***

Наутро, проснувшись гораздо раньше обычного, я обнаружила Ирку, спящую на диване в гостиной. Я прекрасно помнила все события прошедшего дня, хотя предпочла бы их забыть. Но стакан водки не стирает память, к сожалению. Поэтому я приняла душ, умылась, переоделась и… с размаху прыгнула на Ирку:

— Просыпайся, солнышко! – проорала я ей в ухо.

Подруга поморщилась и скинула меня с себя.

— Ты как Сашка. Вечно прыгает на меня с утра и орет, как полоумная, — проворчала Ирка.

— Мы с ней одной крови, — пожала я плечами.

— Ты очень бодрая для такого раннего… утра, — проговорила Ирка, взглянув на часы. – Как ты?

— Нормально, — кивнула я, отводя взгляд. – Жива-здорова, и слава Богу.

— Ты же знаешь, о чем я, — тихо ответила Ирка, изучая меня еще сонным взглядом.

— Знаю. В этом плане без изменений, — буркнула я и поднялась на ноги. – Хочу приготовить омлет. Будешь?

— Давай, — кивнула Ирка, стаскивая с себя покрывало.

Я удалилась на кухню, мысленно благодаря подругу за то, что она не стала настаивать на душещипательной беседе. Но чувство благодарности было недолгим. Как только Ирка пришла на кухню, она тут же начала свой допрос.

Пришлось в подробностях рассказать ей обо всем, что вчера произошло. Она то кивала головой, то хмурилась, то цокала языком. В итоге, когда мы уже смели омлет и допивали кофе, она проговорила:

— Мне кажется, она сама не понимает, что чувствует к тебе, — выдала свое умозаключение Ирка.

— А мне кажется, что у нее было достаточно времени, чтобы это понять, — не согласилась я. — Она мне не верит, не доверяет, что я могу поделать с этим? Ведь кроме слов у меня нет ничего. На поступки нужно время, а его у нас не было.

— И что, ты просто… отпустишь ее? Снова? – Ирка смотрела прямо мне в глаза, ожидая ответа, которого у меня не было.

— Я не знаю, что делать, Ир, — призналась я. – Мне нужно все обдумать. Я ничего не понимаю. Мне… Мне сложно. Я всю жизнь думала, что никогда не будет у меня снова такой истории. Я почти смирилась с тем, что никогда не встречу такую, как она. И вот, она, собственной персоной. И меня будто в прошлое окунуло. Все вернулось с новой силой. И я понимаю, что это не ностальгические страдания, я ее люблю. Ее нынешнюю, со всеми заморочками. Люблю, когда она смотрит на меня, люблю, как смеется, когда я ее щекочу, люблю, когда она говорит какие-то серьезные вещи, а между бровями складывается морщинка. Она… Она идеальна для меня, — я развела руками. – И я клянусь, что никогда такого не испытывала. Но что делать, как доказать ей все это – я не имею понятия.

— Ладно, может, ей нужно время, — пожала плечами Ирка. – Может, вернется сейчас в Москву, поймет, что без тебя жизнь не мила и… позвонит. Позовет к себе, и все будет хорошо.

— Ага. Ты сама в это веришь? – скептично заметила я. – В Москве ей точно будет не до меня. Там же работа, друзья, родители. Я там лишняя.

— Как знать, — не унималась Ирка. – Вот подожди с недельку и посмотрим.

— Конечно, подожду. Мне только это и остается, — грустно улыбнувшись, вздохнула я.

***

Она не позвонила через неделю. Через полторы тоже. На мои звонки тоже не отвечала. Она не позвала меня к себе и не сообщила, что без меня ей жизнь не мила. Зато я кое-что поняла для себя. Что я буду снова жалеть себя до конца жизни, если не использую все шансы. И если мой последний шанс – это собрать ноги в руки и уехать за ней – я на это готова. Потому что я знаю, ради чего я это делаю.

Я рассказала о своих планах Ирке, и она меня поддержала. Попросила лишь дождаться Рината, который должен был приехать прямо на днях. Меня ничего больше здесь не держало, поэтому я согласилась. Ашоту сказала, что беру отпуск с последующим увольнением. Он был в шоке, как и другие мои коллеги, особенно Петрович. Я не стала объяснять причину всего, лишь сказала, что переезжаю. У меня были кое-какие сбережения, Ирка сказала, что найдет, кому сдать мою квартиру, так что на первое время мне там хватит, вне зависимости от того, как воспримет мой приезд Богатырева. А работу механиком я уж точно в Москве найду. В этом у меня мало конкурентов.

***

Я уже собрала большую часть вещей, аккуратно их сложив и упаковав. Я выставила два больших черных чемодана на колесиках в коридор, чтобы они мне не мешались в спальне. И вечером, сидя в гостиной, я перебирала старые фотки, какие-то документы, чтобы взять что-то с собой, а что-то отдать на хранение Ирке. Вовсе ненужное перекидывалось в мусорную корзину, которая, к слову, была уже полной.

Перебрав весь стеллаж, я помыла его и поставила на место книги и статуэтки, убрав фотографии. Если тут будет жить кто-то другой, то им ни к чему мои воспоминания. Пройдясь критическим взглядом по комнате, я удовлетворенно кивнула – гостиная была готова к сдаче. Пройдя в ванную, я посмотрела на себя в зеркало. Волосы растрепаны, половина из них вывалилась из моей извечной «дули», лицо в пыльных полосах, некогда белая футболка тоже была в разводах.

Приедь я к Богатыревой в таком виде, наверняка бы получила порцию секса из жалости. Я усмехнулась своей мысли и пошла выливать таз с грязной водой. В этот же момент в дверь позвонили. Я наспех поправила прическу и пошла открывать, не имея понятия, кто мог пожаловать ко мне почти в девять вечера.

Я повернула замок и распахнула дверь. Вместе с холодным воздухом из подъезда до меня донесся знакомый аромат духов. Я уставилась на Богатыреву так, словно на пороге была не она, а по меньшей мере, Петрович в костюме шмеля на голое тело.

Я смотрела на нее, не веря глазам. Как? Откуда?

Тряхнув головой, я попробовала сложить буквы в слова и хотя бы поздороваться, но продолжила глупо пялиться на нее.

Богатырева тоже смотрела на меня так, словно ожидала увидеть за дверью моей квартиры кого-то другого. Но ей удалось быстрее справиться со своей растерянностью, чем мне.

— Ты сказала, что готова каждый день покупать мне банановое мороженое, — проговорила она и замолчала, словно это был вопрос.

Я чуть улыбнулась и кивнула, понимая, что на самом деле хочу кричать от ощущения счастья, которое начало волнами накатывать на меня, посылая толпу мурашек по коже.

— Я готова это проверить. Но если ты меня обманешь – я вырежу тебе почку. Ты знаешь, я это умею, — тоже слегка улыбнулась Богатырева, посмотрев на меня уже нежнее и теплее. Так, как я всегда хотела.

— Я сама отдам тебе свою почку, если обману, — прошептала я и, взяв ее за руку, втащила в квартиру.

***

— Почему… Почему ты вернулась? – спросила я, глядя на ее обнаженную грудь, которая вздымалась уже спокойно и ровно.

— Поняла, что ни от чего я не убежала и ничего не смогла забыть, — спокойно ответила она. – Я полюбила тебя, когда мне было семнадцать, и продолжила любить в тридцать. Только уже по-другому. Более…

— Осознанно? – подсказала я, понимая, что именно она хотела сказать.

— Да. Осознанно, — согласилась Богатырева.

— Я понимаю, о чем ты, — я взяла ее ладонь в свою руку и поцеловала каждый палец. – Так ты… Останешься?

— Ну, я думаю то, что я тут, говорит именно об этом, — усмехнулась она. – Иначе я бы не вынесла столько времени с Ринатом наедине. Я имею в виду с влюбленным Ринатом, — она закатила глаза. – Мы спали в машине по очереди. Он так спешил сюда, что сказал, никаких гостиниц и отелей. Мы только уже в области заехали в какой-то мотель сомнительного вида, полчаса отдохнули, приняли душ и поели. И снова за руль.

— Это мило. Ирка ждала его только послезавтра, — улыбнулась я.

— Я знаю, — усмехнулась Богатырева, – он хотел сделать ей сюрприз. Ну, и я тоже…

— Так она не знала, что ты приедешь? Ирка? – удивилась я.

— Нет. Никто не знал. Кроме Рината, конечно. Да я и сама решилась только несколько дней назад. Когда поняла, что… Москва за все это время так и не стала мне домом. Работа – да, я люблю ее. Коллектив приятный. Родители тоже там, но… Мой дом здесь. Да и устала я от московского ритма. Пока была тут, поняла, где мое место на самом деле.

— М-м-м, — недовольно проворчала я. – А я-то уж было решила, что ты из-за меня вернулась.

Богатырева рассмеялась и перевернулась, устроившись на мне.

— И из-за тебя тоже. Самую малость, — она засмеялась еще громче, когда я состроила обиженную гримасу. – Ладно-ладно, ты – это основная причина, — сдалась, наконец, она.

— То-то же, — усмехнулась я, положив руки на ее ягодицы.

— На самом деле, — продолжила Богатырева уже серьезнее, — я много думала о твоих словах. Понимала, что солгала тебе, но думала, что так будет лучше. Но когда вернулась туда, поняла, что даже работа больше не приносит мне того удовлетворения. И тогда стало ясно, что дело полностью в тебе.

— Лесь, прости меня, — серьезно проговорила я. – За то, что так повела себя тогда. Я думала, что поступаю правильно.

— Неважно, — покачала головой Богатырева. – Это все уже давно в прошлом. Я не хочу в нем жить. Оно подарило мне тебя, и оно же нас разрушило. Теперь я хочу жить в настоящем и будущем.

— Я надеюсь, что в этом настоящем и будущем есть я? – я улыбнулась, тая от зелени ее глаз.

— Даже не сомневайся, — проговорила девушка и поцеловала меня.

Понежившись в объятиях друг друга еще какое-то время, Богатырева снова улеглась рядом и спросила:

— А что за чемоданы стоят в коридоре? Ты куда-то уезжаешь? У тебя отпуск?

— Вообще-то да, — вспомнила я. – У меня отпуск, а потом… Я уволилась. Тебе Ринат не говорил? Я думала Ирка ему все разболтала.

— Если и разболтала, то он ничего мне об этом не сказал, — нахмурилась она. – Куда ты едешь?

Я улыбнулась и, чуть подвинув девушку, встала с кровати. Подошла к своей сумке и порылась в ней, доставая бумажник.

— Посмотри, — я протянула кожаный портмоне девушке.

Богатырева открыла бумажник и достала, следуя моим указаниям, три сложенных бумажки.

— Что это?

— Открой, разверни, — кивнула я.

Она развернула самый плотный сложенный прямоугольник и ахнула, узнав себя на довольно старой и потрепанной фотографии.

— От-откуда это?

— Со дня рождения Сорокиных, — усмехнулась я. – Помнишь, там был фотограф? У тебя вышла очень удачная фотка.

— Я помню, — улыбнулась она. – Знаешь, почему?

Я покачала головой, не понимая, о чем она говорит. Богатырева наклонилась вниз, туда, где лежали ее джинсы, и тоже достала бумажник. Он был похож на туристический – небольшой, с замком по всему периметру. Открыв одно из отделений, она достала… мою фотографию с того же дня рождения.

— Офигеть, — протянула я удивленно.

— Ты тоже вышла неплохо на фотке в тот день, — рассмеялась она.

— Ты хранила ее все это время?! – я разглядывала свое лицо, не веря глазам.

— Как и ты, по всей видимости, — усмехнулась девушка.

— Я распечатала твое фото, когда ты уехала. Хотела, чтобы была возможность увидеть тебя в любой момент.

— А я распечатала твою на следующий день, как получила фотки со дня рождения, — улыбнулась Богатырева.

— Ладно, мы еще поговорим об этом, — усмехнулась я. – Посмотри остальные документы.

Она отложила фотографию и взяла пожелтевший от времени кусок бумаги. Развернула и уставилась на меня.

— Это… Это он? – ошарашенно спросила она, глядя то на меня, то на билет в своих руках.

— Он самый. Я так и не смогла его выкинуть. Наверное, я все же романтик в душе, — улыбнулась я.

— Ладно, а это…

— А это новый. Через три дня я должна была ехать в Москву, — спокойно сказала я, опустив взгляд. – Я не могла смириться с тем, что потеряла тебя навсегда. Снова.

— И ты… Ты правда готова была переехать? – уставилась на меня Богатырева, словно я сказала что-то из ряда вон.

— Да. Я готова сделать что угодно, если это даст мне шанс быть с тобой.

— Я… Иди ко мне, — покачала головой Богатырева и, откинув все бумажки, притянула меня к себе, крепко обнимая.

Эпилог

— Ира, я умоляю, забери близнецов! – проорала я, когда Леха-младший наступил мне на ногу, в то время как мы с Лехой-старшим лежали под его «Мицубаном».

— Они учатся у вас механике, — рассмеялась Ирка где-то совсем рядом.

Я выкатилась на доске из-под автомобиля и с укором посмотрела на нее.

— Ты должна следить за своими детьми, пока мы работаем. А если он ключ на голову уронит кому-нибудь? И где вообще Сашка?

— Она с Олесей, Настей и мамой на кухне. Учится готовить, — улыбнулась подруга, протягивая мне стакан сока.

— Леха, иди попей, — крикнула я Иркиному брату, который тоже был под машиной, но с другой стороны. Он выкатился и с улыбкой принял второй стакан. Тут же мимо пронесся второй из близнецов, еще более неугомонный, чем младший Леха.

— Марк только что украл у меня воздушный фильтр, — пробормотал Леха-старший и поднялся на ноги. – Маркуша, иди-ка сюда.

Когда мы с Иркой вдоволь нахохотались, глядя, как Марик убегает от дяди Леши с фильтром в руках, то я тоже встала.

— Значит, Сашка там готовить начала? Неужели мы с Лехой ее потеряли? – сокрушенно покачала я головой. – Она подавала такие надежды.

— Перед этим она так треснула Марку, когда он дергал ее за волосы, что думаю, она все же не станет изнеженной принцессой, так что не переживайте, — усмехнулась Ирка, глядя на уже резвящихся обоих близнецов и Леху.

— Представь, что будет, когда Лехина жена еще родит, — покачала я головой.

— Детский сад, — улыбнулась подруга. – А вы с Олесей не думали об этом?

Только я открыла рот, как тут же услышала голос Богатыревой, и почувствовала на талии ее руку, а после – и губы на своей шее.

— О чем мы не думали? – спросила она, обнимая меня.

— О… Об отпуске, — пробормотала я, краснея. – Она спросила, не думали ли мы об отпуске.

— Я спрашивала о детях, — предала меня вредная Ирка.

— Нет, ты спрашивала об отпуске, — не отступала я. – И вообще, зачем нам дети, когда только у вас с Ринатом их уже трое? Леха скоро разродится еще. Куда их девать всех? Залетают, потом женятся, мы не такие.

— Мы с Ринатом были год женаты, прежде, чем завести детей, — напомнила мне подруга. – И Леха на Насте женился задолго до ее беременности.

— Если ты уговоришь ее рожать – ради Бога, я не против, — подняла я грязные ладони в знак поражения. – Я этого делать не буду. Мне хватает и этих. И Рината в том числе. Он сам как ребенок, — ответила я и снова легла на доску, чтобы «уехать» от разговора.

— Кто бы говорил! – рассмеялись девушки хором, и я сама не смогла сдержать улыбку.

***

Вечером, сидя на веранде в шезлонге, я смотрела на звездное небо. До меня доносились голоса и смех друзей. И я улыбалась, глядя в ночное небо. Я была счастлива. Мои близкие здоровы, со мной самая лучшая женщина, которую я безумно люблю, у меня любимая работа и бизнес – открытая совместно с Лехой мастерская. У меня есть, где жить и есть, что есть. Я была абсолютно счастлива. Каждое утро, открывая глаза, я видела лицо Богатыревой, и это придавало мне сил даже в самые тяжелые времена. У меня просто не было причин грустить или жаловаться.

Я услышала, что на секунду шум из дома стал громче, и обернулась. Как всегда, изящная и красивая, Богатырева подошла ко мне и уселась сверху.

— Все мечтаешь? – она поцеловала меня в место под скулой и уткнулась лицом в шею, глубоко и спокойно вздохнув.

— На звезды смотрю. В августе постоянно звездопад, — проговорила я, чуть повернув голову, чтобы поцеловать ее в макушку. – Немного устала от шума.

– Падающую звезду видела? Загадала желание? – усмехнулась она.

— Видела, но не загадала, — призналась я.

— Почему?

— Мне не о чем мечтать, — пожала я плечами. – У меня все есть.

— Это так мило, — Богатырева подняла голову и посмотрела мне в глаза. – Я люблю тебя, Лер.

— И я люблю тебя, — улыбнулась я, глядя в самую красивую и чарующую зелень. – И буду любить. Пока не погаснет солнце.

— Ты, кажется, обещала меня столько же ненавидеть, — усмехнулась Богатырева и наклонила голову.

— Да, не получилось, — рассмеялась я. – Но в этот раз я точно сдержу свое обещание.

И, не дав ей сказать ни слова против, я поцеловала самую прекрасную девушку на земле.

Ведь я любила ее тогда и продолжаю любить ее сейчас.