Покоритель сердец

Глава первая

Ханна Брюстер, сидя на траве, подозрительно щурилась на два подъезжающих к дому пикапа. У нее вскипала кровь при одном упоминании фамилии Маккленон, а тут прибывают сразу два представителя клана.

Хорошо еще, старшие братья, Джон и Джейк, а не Джордан Маккленон, воспоминание о котором до сих пор сидело болезненной занозой в ее груди.

Ни за что бы не поехала сюда из Сент-Луиса, знай она, что встретит кого-либо из этой семейки, но Рони Уордлоу упомянул об этой «мелочи» только пять минут назад. Разумеется, не по забывчивости.

Рони пригласил ее помочь ему с друзьями в строительстве дома для матери. Ханне нравились и Рони, и его мать Эстер, и она ухватилась за возможность вырваться ранним майским утром из Сент-Луиса на свежий воздух Сэндфорда.

Машины остановились у видавшего виды пикапа Рони. Из первой вышли два высоких брюнета. Маккленоны. Что и говорить, красавцы как на подбор!

Водитель второй замешкался на несколько минут и только потом появился в поле зрения Ханны.

Джордан Маккленон!

Она резко поднялась, через секунду-другую снова села и принялась лихорадочно оглядываться, пока не встретилась взглядом с Рони. Тот беспомощно пожал плечами.

Рони догадывался, что она не любит Джордана, но он знал далеко не все.

Возможно, для другой женщины это не имело бы такого значения — мужчина исчезает после двух свиданий, для газетной сенсации явно недостаточно; но Ханна была тогда молода и влюблена.

Многие месяцы она скрывала от всех свою неразделенную любовь, но однажды Джордан Маккленон, основатель и владелец компании «Маккленон индастриз» в Сент-Луисе, а также ее работодатель, наткнулся на нее в комнате отдыха персонала и пригласил поужинать.

Ханна никогда не считала себя привлекательной, а в то время была чересчур худой, носила очки с толстыми стеклами и затягивала волосы в конский хвост из соображений удобства. Ради первого ужина она купила себе новое платье. Джордан был чарующе учтив. И их любовь, казалось, разгорелась с небывалой силой.

Последовало еще одно свидание. Вино придало ей уверенности, и когда Джордан предложил заехать к нему за какими-то бумагами, прежде чем отвезти ее домой, Ханна согласилась.

Экскурсия по квартире закончилась в спальне, и честно говоря, Джордану не пришлось особенно стараться. Красивый, умный, очаровательный, он все сделал как надо, но больше на свидания ее не приглашал.

Бабушка права, решила Ханна. Мужчинам нужно только одно. А потом они устремляются навстречу новым победам.

Через два дня, проходя мимо офиса Джордана, Ханна увидела его беседующим с пышной блондинкой. Хорошенькая беседа! Девица, наклонившись над столом, буквально уткнула бюст ему в лицо и игриво поглаживала его руку наманикюренными пальцами.

Ханна осталась бы в фирме и продолжала свое бесцветное существование, потому что носила фамилию Брюстер, а Брюстеры никогда не пасуют перед трудностями, но вмешались жизненные обстоятельства.

Ее также незамужняя сестра, Мерибет, забеременела, Ханне пришлось бросить работу в «Маккленон индастриз» и уехать, чтобы помочь беспутному отпрыску рода Брюстеров. Вернулась в Сент-Луис она уже с ребенком Мерибет и на другую работу.

А сегодня впервые с тех пор увидела Джордана Маккленона.

У него были те же чеканные черты и темные волосы, что у братьев. И яркие голубые глаза.

Он глядел прямо на нее, как всегда уверенный в победе.

Очевидно, он не узнал ее, иначе вспомнил бы, что уже одержал эту победу семь лет назад.

Ханна старалась сохранить невозмутимое выражение лица, пока Рони, непринужденно болтая, вел к ней приехавших мужчин, но, несмотря на все усилия, не могла отвести от

Джордана глаз.

Густые, слегка взъерошенные ветерком волосы блестели на солнце, как отполированное черное дерево. Квадратный подбородок и высокие скулы викинга. Почти неестественно голубые глаза. Прямой аристократический нос, полные твердые губы, чуть изогнутые в насмешливой самоуверенной улыбке...

Прекрати! — приказала она себе. Но бесстыжие глаза продолжали пожирать его мускулистую грудь, бедра и тугие джинсы.

Обручальным кольцом он не обзавелся.

Ханна заставила себя улыбнуться, когда Рони представил братьев.

— Ханна Брюстер? — повторил Джордан, будто это имя прозвучало для него полной неожиданностью. — Не та ли Ханна Брюстер, что когда-то работала в моей фирме?

Раздражение Ханны еще больше возросло. Мог бы вспомнить и другое. Однако она заставила себя холодно кивнуть.

Джордан рассматривал ее с очевидным интересом.

— Вы подстригли волосы. И избавились от очков.

Оценивает, как новый гарнитур для гостиной.

— А мне ваши очки нравились, — сказал он, улыбаясь.

На этот раз Ханна твердо решила не поддаваться на его провокации.

— Я отдала их в благотворительную лавку, когда обзавелась контактными линзами, — сухо отозвалась она. — Волосы тоже не сохранились, не то охотно подарила бы их вам.

Джордан рассмеялся, и она с болью вспомнила, как любила когда-то его смех. Будто плеск воды меж согретых солнцем камней. От такого смеха становится тепло в самую холодную ночь.

Голубые глаза все еще изучали ее.

— Нет, — ласково произнес Джордан. — Я беру назад слова об очках. Ваши глаза слишком хороши, чтобы прятать их.

— Вы, должно быть, выписываете «Спутник одинокого мужчины». Я уже раз десять слышала подобный комплимент.

Джордан улыбнулся еще шире, а братья удивленно подняли брови.

— Пардон, мадам, — сказал тот, что был представлен как Джейк. — Вы позволите мне это сфотографировать? Женщина отшивает великого Джордана Маккленона.

Братья похлопали Джордана по плечу и улыбнулись Ханне.

— Рад был познакомиться с вами, Ханна, — сказал Джон, средний из Маккленонов. — Очень рад. Давай за работу, Рони.

Ханна встала, подхватила доску и пошла, покачивая ею. Почувствовав Джордана слишком близко у себя за спиной, она резко обернулась, едва не заехав ему концом доски в живот.

— Ханна, я... — он уже не улыбался.

— Извините, Джордан, — холодно перебила она. — Я приехала сюда только для того, чтобы помочь Рони. Не тратьте на меня свою энергию. — Отвернулась и со всем возможным достоинством, неся доску как мушкет, замаршировала к бетонному фундаменту.

Потом она стояла, опершись на доску, и, избегая взглядом Джордана, смотрела, как Джейк достает инструменты из пикапа. Перед ней на земле лежала изогнутая полоса металла. Ханна поймала в ней свое искаженное отражение.

Пожалуй, она действительно сильно изменилась с тех пор. Короткая взлохмаченная прическа с озорной челкой легких каштановых волос шла ей. Карие глаза были чуть подведены, ну и на губах немного помады.

Она всегда была худощава, но за последние годы формы обрели некоторую округлость.

Оглядываясь назад, в прошлое, Ханна не могла понять, что заставило Джордана Маккленона пригласить ее на свидание. В те времена казалось чудом, что кто-то вроде Джордана вообще мог заметить серую мышку Ханну Брюстер, не то что пригласить на ужин.

Случай с Джорданом был единственным в ее жизни и послужил ценным уроком. Она не потаскушка и не намерена повторять подобные эксперименты. Сестра, да будет земля ей пухом, сменила много постелей, но это не для Ханны. Лучше превратиться в старую деву, чем еще раз подвергнуть себя такому унижению: полюбить мужчину, заниматься с ним любовью и быть брошенной после первой же ночи.

Вернувшись с бензопилой и молотками, Джейк принялся объяснять, как собирается каркас дома.

Ханна приобрела некоторые навыки работы с молотком и пилой, когда помогала отцу (если это можно было назвать помощью) перестраивать дом. И до сих пор вспоминала те дни как лучшие в жизни. А здесь она как друг Рони, не будь его, сразу же вернулась бы в Сент-Луис.

Рони тоже работал в «Маккленон индастриз». Гений в электронике и недотепа, как это часто бывает, в повседневной жизни. Ханна, которая была несколькими годами старше, подружилась с ним.

После ухода из фирмы она потеряла с ним связь, но, вернувшись в Сент-Луис, встретила его в библиотеке, где стала работать. Пару раз даже навещала его в Сэндфорде и искренне привязалась к его матери Эстер.

— Извини, — виновато промямлил Рони. — Я не знал, что Джейк и Джон позовут его. Я понятия не имел, что он появится здесь.

Ханна остановила его, похлопав по руке.

— Все нормально. Не казни себя. Все давным-давно умерло.

Последние слова не вполне соответствовали истине, но Рони успокоился.

Он отправился помогать Джейку и Джону, а Ханна тайком изучала Джордана. При одной мысли о том, что она была близка с таким мужчиной, как Джордан, кровь приливала к местам, которых после него не касалась ни одна мужская рука. Он проявил тогда большой опыт в искусстве обольщения. Нет, это не вполне честно. Она хотела быть соблазненной. И испытала неземное наслаждение.

— Ханна! — окликнул Джордан, заставив ее вспыхнуть. — Помогите мне с досками.

Ханне очень хотелось предложить ему управиться самостоятельно, но Джейк и Джон наблюдали за ними, хотя и старались не подавать виду. Она решила, что проще будет помочь.

— Ну? — сказала она в ответ на прищуренный взгляд Джордана.

— Вы стоите на доске, — объяснил он преувеличенно терпеливо. — Это несколько затрудняет мне задачу. Не то чтобы вы были тяжелее перышка, дорогая, но я сегодня съел недостаточно каши.

— Вы хотите сказать, что и для вас есть что-то невозможное? — парировала она. До сих пор Ханне не была свойственна язвительность, но этот мужчина, который видел ее обнаженной, который занимался с ней любовью, а потом бросил ее...

— Хочешь, чтобы я подошел и отодвинул тебя? — спокойно спросил он.

Джордан говорил слишком тихо, чтобы кто-нибудь еще мог услышать, но Ханна покраснела. Этот самодовольный эгоист не упустит повода прикоснуться к ней. И, конечно, уверен, что она не устоит.

Ханна шагнула в сторону, нагнулась и подхватила доску.

— Не слишком тяжело? — поинтересовался он, и Ханна отрицательно фыркнула, решив не разговаривать с ним без крайней необходимости.

Когда они уложили последние доски у фундамента, Ханна потянулась, уперев руки в поясницу.

— Устала? — заботливо спросил Джордан, и Ханна спохватилась: он ее рассматривает.

— Нет, — твердо ответила она. Годы научили ее держаться стойко независимо от обстоятельств. Не сказать, чтобы это всегда было легко — иной раз она сама удивлялась своей выносливости. Но Брюстеры не задаются бесполезными вопросами, когда нужно делать дело.

Джейк закончил крепить металлическую полоску к фундаменту и укладывал на место первую доску. Рони с ободряющим видом подал Ханне молоток. От Джордана не ускользнуло, что он погладил ее по пальцам.

Повернувшись спиной к Джордану, Хана нагнулась за гвоздями.

Удивительно, как ясно вспоминался ему тот вечер. Он заманил ее в спальню, и Ханна не сопротивлялась.

Он снял с нее очки, распустил волосы, дав им рассыпаться по подушке. Она нервничала и никак не могла справиться с пуговицами его рубашки, так что Джордану пришлось раздеться самому. Но какой сладкой она оказалась в постели!

Джордан еще не вполне определил характер ее отношений с Рони, но, скорее всего, это была одна из тех спокойных связей, что не создают больших проблем, но и не пробуждают сильных чувств. Он не мог найти другой причины, приведшей ее сюда — при всем ее плотницком искусстве, — кроме интимных чувств, видимо, связывающих Ханну с рыжеволосым электронным гением.

А Ханна превратилась в прекрасную женщину. Не то чтобы раньше она не была привлекательной — просто тогда она сама этого не знала. А теперь в ней появилась уверенность в себе. Однако чего-то все-таки не хватало.

Ее улыбки — вот чего! Того, что и привлекло его когда-то. И что он должен обязательно увидеть сегодня.

Рони она наверняка улыбается. Джордан решительно присел у штабеля досок и принялся искать молоток, приказав себе не думать о Ханне Брюстер. Кажется, с ним не желают иметь дела.

Что еще более интригует.

— Мне нужны гвозди, — произнесла она со стоическим терпением, и Джордан, подняв голову, увидел ее силуэт в ярких солнечных лучах.

— Какие гвозди? — глупейшим образом переспросил он, не совсем понимая, говорит ли с живой женщиной или собственным воспоминанием.

— Девятый номер, — пояснила она невозмутимым тоном, очевидно избранным для общения с ним. — Вы на них сидите.

Джордан осмотрел траву вокруг.

— Я бы заметил, что сижу на гвоздях, — заверил он.

— Может быть, джинсы мешают циркуляции крови в мозгу, — предположила Ханна, не оставляя сомнений в том, где, по ее мнению, находится его мозг.

— Ханна! — возмутился он.

— Ну вот! — воскликнула она, ныряя за бумажным пакетом. — Что я говорила!

Она сквиталась за недавнюю сцену с доской, и это было неожиданностью. Немногие женщины решались спорить с ним.

— Я не сидел на них, — настаивал Джордан. Он перенес вес тела вперед, чтобы встать и продолжить разговор лицом к лицу, и наткнулся бедром на что-то жесткое. Рука нащупала металлический крюк. — Вот на чем я сидел.

Она почти улыбнулась, но улыбка исчезла, не успев материализоваться. Почему ему так важно увидеть эту улыбку?

Ханна знала, что действует ему на нервы. Его раздражение бросалось в глаза, и ей это нравилось. Семь лет назад ей такое и в голову не пришло бы.

— Плотники! — позвал Джейк. — Нужны плотники с молотками!

Ханна и Джордан одновременно обернулись и двинулись к Джейку и Джону.

Джордан опустился на колени возле нее, быстро забивая гвозди. Их бедра соприкасались, отчего пальцы у Ханны начали дрожать. Она напряженно уставилась в доску перед собой. Она была почти уверена, что он нарочно прикасается к ней, мстя за холодность. Или намеревается снова заманить ее в постель.

Джордан потянулся за гвоздем, и твердая ладонь скользнула по ее обнаженной руке, оставив на коже невидимую огненную полосу. Ханна затрепетала, ей оставалось только надеяться, что никто ничего не заметил. Впрочем, такая реакция на прикосновение мужчины вполне объясняется долгим воздержанием, успокаивала она себя.

— Так откуда же такой опыт?

Вопрос застал ее врасплох, и Ханна взглянула ему в глаза, что было ошибкой.

— Что?

— Где ты научилась работать молотком?

— У отца, — коротко ответила она. —

Помогала перестраивать наш дом двенадцать лет назад. Он многому научил меня. Иногда брал меня с собой, когда подрабатывал плотником.

— Ты не рассказывала об этом раньше, — удивленно сказал он.

На этот раз она намеренно посмотрела ему в глаза, демонстрируя хладнокровие.

— Честно говоря, Джордан, я сомневаюсь, чтобы вы помнили то, что я говорила тогда.

Вряд ли вы пригласили меня для бесед. — Она хотела дать понять с абсолютной ясностью, что не заблуждается относительно его тогдашней цели: короткая, ни к чему не обязывающая интрижка.

Для нее-то это значило гораздо больше. Она помнит каждое сказанное тогда слово.

Ханна резко встала, ушла в противоположный угол и ловко вколотила два гвоздя.

Джордан подошел и присел рядом. Чересчур близко.

— Твой отец все еще живет в том доме?

— Он умер несколько лет назад, — ответила девушка и потянулась за гвоздем, хотя у нее их было вполне достаточно.

— Извини, — сказал Джордан.

— Не за что, — резко ответила она. — Мне не нужна ваша деланная чуткость. — Она сказала это так громко, что шум дрели и молотков прекратился. Все посмотрели на них.

— Я не понимаю, чем вызвал такой упрек, — сказал Джордан. — Что я сейчас сделал не так, Ханна?

— Ничего, — солгала она, стараясь выглядеть усталой и печальной — манера, которую она ненавидела в других женщинах. Если что-то не нравится, надо просто сказать об этом. По крайней мере так ей всегда казалось. Но сейчас не время проявлять оригинальность. На глазах у половины Джордановой семьи.

— Эй! — Властный женский голос перекрыл рычание автомобильного мотора. —

Кто хочет есть?

Ханна обернулась и увидела, как старенький ярко-оранжевый «фольксваген» проехал по гравию дорожки и, скрежеща тормозами, остановился в нескольких дюймах от высокого ветвистого дуба. Вид многострадального дерева свидетельствовал о том, что предыдущие остановки кончались хуже. Рони громко вздохнул.

— Привет, ма. Что ты так рано?

— Рано? Я же знала, что ты не додумаешься покормить народ. Может быть, я

ошиблась?

— Ты не ошиблась, ма, — признал Рони, переминаясь с ноги на ногу.

Осанистая женщина в зеленой униформе официантки приблизилась, распространяя запах гамбургеров. Она поставила на фундамент большую белую сумку и улыбнулась

Ханне:

— Ну, Ханна, эти парни не загнали тебя насмерть?

— Я еще и на еду не заработала, Эстер, — ответила Ханна, улыбаясь, будто и не было язвительной перепалки с Джорданом.

Эстер обернулась к машине.

— Кевин, если хочешь получить гамбургер, лучше вылезай сейчас же. — Она подмигнула Ханне. — Он все утро помогал мне накрывать столы.

— Он не мешал тебе? — спросила Ханна. — Я вполне могла бы присмотреть за ним здесь.

— В тот день, когда маленький мальчик сможет помешать мне, золотко мое, — сообщила Эстер, — Эстер Уордлоу уйдет на покой. Он был ангелом. Лучший мальчик из всех, что работали у нас, — добавила она достаточно громко, чтобы услышал Кевин.

— Смотри, мама! — возбужденно воскликнул он, протягивая ладошку с четырьмя монетками. — Я заработал чаевые. Я теперь богатый. Здорово, а?

Ханна улыбнулась и обняла мальчика. Славный малыш, всегда веселый, всегда чему-то радующийся! У него были ее каштановые волосы и карие глаза, но нос и рот напоминали Мерибет.

— Молодец, — сказала Ханна, ероша ему волосы. — Я даже позволю тебе истратить все это состояние на жвачку, раз уж ты так здорово потрудился.

— Правда?

— Правда. У меня приступ щедрости. Ты голоден?

Кевин помотал головой.

— Я ел на завтрак оладьи, тосты, бекон и... — он наморщил лоб, вспоминая, — и сосиски.

И этот ребенок уверяет ее, будто никогда не хочет есть по утрам, вздохнула Ханна.

— Я думаю, тебе придется еще потрудиться, чтобы отработать всю эту еду, — сказала она. — Однажды ты проешь весь наш дом.

Кевин рассмеялся, пританцовывая, от шутливых материнских упреков.

Мужчины сгрудились у сумки, доставая гамбургеры, но Джордан продолжал сидеть у фундамента, задумчиво глядя на Ханну.

Отлично, подумала она. Пусть мистер Я-Такой-Неотразимый поглядит на ребенка, подожмет хвост и уберется восвояси. И оставит меня в покое.

— Ладно, дружок, — заявила Кевину Эстер. — Давай-ка двигать, пока не привалила толпа на обед.

— Мне пора на работу, — важно объявил присутствующим Кевин и прошествовал к машине.

— Постарайся хорошенько справиться со своей работой, — напутствовала его Ханна. — Помни, что я тебе говорила.

— Брюстеры всегда на высоте, — отчеканил он и улыбнулся, махая матери из окна рванувшейся с места машины.

Ханна чувствовала на себе взгляд Джордана, но совершенно невозмутимо выудила из сумки гамбургер и села на землю на безопасном расстоянии. Рядом с ним есть было бы трудно.

Остальные трое мужчин устроились чуть поодаль, с явным интересом ожидая развития событий.

Итак, думал Джордан, Рони не сел рядом с ней. Возможно, ситуация оценена неверно.

— Славный малыш, — сказал он, откашлявшись.

От него не ускользнуло, что Кевин носит фамилию Брюстер. Значит, Ханна не вышла замуж за отца мальчика.

— Лучше не бывает, — согласилась она, не отрывая глаз от гамбургера. — Я в огонь пошла бы за этого ребенка.

Он услышал в этих словах предупреждение. Только не понял основания.

Ханна стала явно самостоятельной и сильной, гораздо более уверенной в себе, чем при их первом знакомстве.

— И часто ты приезжаешь в Сэндфорд? —поинтересовался он, проглотив кусок и привалившись спиной к штабелю досок.

Ханна, нахмурившись, посмотрела на него. Если это еще одна попытка подъехать, ее ждет участь предыдущих.

— Была пару раз, — ответила она своему гамбургеру. — Рони просил устроить день рождения для матери прошлой зимой. Да Эстер, эта неисправимая сваха, пыталась познакомить меня с холостым водителем грузовика, обедающим в ее закусочной.

— Она не оставляет попыток пристроить тебя?

— Пытается, да простит ей Господь, — сказала Ханна. — А в свободное время выкапывает девушек для Рони.

На лице Джордана расплылась довольная улыбка.

Весь этот день Ханна трудилась изо всех сил над сооружением каркаса дома. К вечеру спина у нее ныла, а ладони горели, но усталость вытеснила из головы мысли о темно-волосом мужчине, следующем за ней по пятам.

Было уже поздно, когда Эстер накормила их спагетти и настояла на том, что сама помоет посуду. Ханна слышала, как стих вдали шум пикапов, увозивших Рони и Маккленонов.

Ханна отвела Кевина в трейлер Эстер и почитала ему рассказ из его любимой детской книжки. Потом уложила мальчика в кровать, подоткнула одеяло и поцеловала его.

— Глазки закрой, — произнесла она, начиная ежевечерний ритуал.

— Сладко усни, — отозвался сын.

— Порою ночной...

— ...Бог нас храни.

Он устал от возбуждения трудового дня, и Ханна с улыбкой наблюдала, как успокаивается его дыхание, едва закрылись глазки.

«Порою ночной Бог нас храни», — повторила она про себя, выходя из комнаты. Кевин был ей Божьим даром, хоть и свалился на руки нежданно-негаданно.

«Мерибет, — прошептала она, — ты не знаешь, как я люблю его».

Ханна помогала сестре материально и морально, пока та носила сына, но Мерибет не мечтала о материнстве. Она была без ума от одной рок-группы и вела беспорядочную жизнь, всюду следуя за нею. Парень, давший жизнь Кевину — кто именно, так и осталось невыясненным, — тоже не проявил интереса к ребенку.

Ханна забирала мальчика к себе всякий раз, когда Мерибет устремлялась за своими кумирами. Ханна знала, что сестра ведет не святую жизнь в этих поездках, но не интересовалась подробностями.

И все же для нее было ударом, когда молодой полисмен явился к ней, чтобы сообщить о смерти последней родственницы от передозировки наркотика в каком-то мотеле, в сотне миль от дома.

Ханна отправилась в суд и формально усыновила Кевина. До смерти Мерибет она жила в унаследованном от родителей доме, и там же останавливалась сестра в промежутках между путешествиями. Теперь дом был продан, а деньги вложены в доходные бумаги, проценты от которых помогали ей платить по счетам и растить сына.

Ханна отличалась бережливостью. Вернувшись в Сент-Луис, она устроилась в библиотеку, где платили достаточно для обеспечения достойного образа жизни молодой матери и ребенка.

Деньги оставались постоянной проблемой, но она сумела, строго контролируя семейный бюджет, устроить Кевина в хороший детский сад. А когда мальчик пошел в школу, Ханна так подгадала свой рабочий график, что почти каждый день возвращалась домой раньше сына. Если же приходилось работать по выходным или в вечернюю смену, то приглашала няню.

Она научилась планировать свои расходы. Работа давала возможность обеспечить достойную жизнь Кевину. Единственное, к чему она оказалась неготовой, — это всепоглощающая любовь к мальчику, ставшему ее сыном. Никогда прежде не приходилось ей испытывать подобное чувство.

Ханне захотелось прикоснуться к медальону, где хранилась их с Мерибет и маленьким Кевином фотография. Не найдя его, она поспешила в ванную, включила свет, обыскала полку под зеркалом и даже вытряхнула футболку. Медальона не было.

— Проклятье» — прошептала она. Наверное, обронила, работая на стройке. Теперь он валяется где-то в траве.

Ханна знала, что нужно лечь спать, оставив поиски на утро, но медальон был ей слишком дорог. Это все, что осталось от Мерибет. Единственная фотография, которую она обнаружила после смерти сестры.

В гостиной горела только одна лампа, и голубоватое мерцание из-под двери свидетельствовало о том, что Эстер смотрит один из старых фильмов, к которым имела пристрастие.

Стараясь не шуметь, Ханна шарила по кухне, пока не нашла под раковиной электрический фонарик. Потом она выскользнула из трейлера, тихонько прикрыла за собой дверь и включила фонарик. Помигав, он зажегся как следует, когда Ханна встряхнула его. Хорошо, подумала она. Свет достаточно яркий. Именно то, что нужно.

Ханна постояла неподвижно, давая глазам привыкнуть к темноте. Потом сделала несколько шагов по двору, задержавшись, чтобы взглянуть на небо. Звезды казались неестественно крупными.

Но она вышла не на звезды смотреть. Скорее всего, медальон упал где-то возле фундамента. При свете луны виднелась возведенная часть каркаса. Приятно было сознавать, что здесь есть частица и ее труда.

Мгновение спустя она уже стояла на коленях, роясь в траве у фундамента при свете фонарика.

— Не темновато грибы собирать?

От неожиданности Ханна вскочила, ударившись головой о балку, ойкнула и, потеряв равновесие, села на траву. Потирая ушибленную голову, она смотрела на Джордана, чей силуэт казался гигантским на фоне звездного неба.

— Ушиблась? — спросил он, опускаясь на колени и кладя руку ей на плечо.

— Все... в порядке, — выдавила она. — Что вы здесь делаете?

— Я первый спросил.

— Вы ничего не спрашивали, — возразила Ханна. — Только глупо сострили насчет грибов.

— Глупо, — пробормотал Джордан, и даже в темноте видно было, что он нахмурился.

— Если на то пошло, то не я шатаюсь по двору среди ночи.

— А что вы здесь делаете?

— Я спал... по крайней мере до тех пор, пока ты не начала размахивать этим проклятым фонариком.

— Спал? — недоверчиво повторила она. — Где?

— У себя в прицепе, — раздраженно ответил он, и Ханна бросила взгляд на дорожку, с трудом различая там контуры машины.

Вспомнив о фонарике, зажатом в руке, Ханна направила его в лицо Джордану, все еще не понимая, почему тот не уехал.

— Может, выключишь? — взмолился Джордан. — Так и ослепнуть можно. — Он сжал ее плечо, что еще более рассердило Ханну.

— А не вы ли перепугали меня чуть не до смерти? — Теперь она нарочно направляла свет ему в глаза. — Зачем было подкрадываться ко мне, если вы спали?

— Я же говорю, — повысил голос Джордан, — меня разбудил свет. Ты устроила такую иллюминацию, будто сюда явился какой-то фосфоресцирующий пришелец.

— Пришелец! — Она в ярости вскочила на ноги. — У вас слишком большое самомнение, если вы решили, что я иду к вам, — кричала она, размахивая фонариком.

Джордан поймал фонарик, но Ханна отчаянно цеплялась за свое оружие.

— Я не говорил, что ты шла ко мне.

— Еще бы!

— Ханна, — процедил он сквозь зубы, — не могла бы ты отпустить фонарь?

Но Ханна не склонна была подчиняться ему ни добром, ни силой. Она дернула фонарь и поскользнулась на мокрой траве.

В следующее мгновение она лежала на спине, и Джордан нависал над ней. Одна рука поддерживала ее голову, а другая не выпускала фонарик. Все еще злясь, Ханна уперлась рукой в его грудь, пытаясь оттолкнуть. И тут же замерла, почувствовав тепло мускулистого тела.

Выражение лица Джордана тоже изменилось. Он еще был зол, но теперь его черты выражали что-то, похожее на замешательство.

Долгое мгновение он смотрел на нее в темноте. Всего несколько дюймов разделяли их лица. В сознание Ханны ворвалось воспоминание об этом лице, которое было так же близко, когда они занимались любовью. Этот мужчина учил ее искусству любви, и она не забыла единственный урок.

Его губы приближались так медленно, будто он пытался остановить себя, но не мог. Ханна встретила поцелуй со вздохом облегчения. Погрузив пальцы в шелковистые волосы на его затылке, она целовала его со страстью женщины, слишком долго не знавшей мужского прикосновения.

Когда Джордан поднял голову, она увидела что-то новое в его глазах, что-то, заставившее ее насторожиться.

— Я хотел этого весь день, — проговорил он, еще не отдышавшись. — И есть еще сотня других вещей, которых я хотел.

Ханна вспыхнула, очнувшись. Он играет с ней, снова заманивает в свою постель и уже думает, что победил. Она резко отпустила его шею и попыталась встать.

Но он встал первым и помог ей. Хана почувствовала холод намокшей на спине одежды.

— Можешь забыть о других вещах, — заявила она, стараясь вдохнуть холод в прерывающийся голос. — Меня они не интересуют.

— Нет? — Джордан вложил в это слово бездну иронии. Он поймал ее руку и притянул Ханну к себе. — Нет греха в том, чтобы хотеть кого-то, Ханна. А мы с тобой, кажется, не чужие друг другу.

— Чужие, если мое мнение берется в расчет, — сказала она. — Когда-то я совершила ошибку, но это было давно, и повторять ошибки я не собираюсь.

Джордан отпустил ее, и Ханна тут же зашагала к трейлеру. Он что-то тихо сказал. Слишком тихо, чтобы можно было расслышать. Кажется, «Посмотрим».

Закрыв за собой дверь, она устало провела рукой по влажным волосам. Фонарик остался у Джордана, медальон не найден, но сейчас она рада была просто оказаться в безопасности, не подвергнувшись большему унижению, чем уже испытала. Она стояла у окна, глядя в темноту и ожидая, пока утихнет сердцебиение.

Он слишком привлекателен и слишком самоуверен. А она...

А что она? Одинока. Несмотря на сына и работу, она одинока и потому беззащитна.

— Мне что-то послышалось, — произнесла за ее спиной Эстер, и Ханна, вздрогнув, обернулась. — У тебя спина мокрая, — многозначительно отметила Эстер. До них донесся звук слишком сильно захлопнутой дверцы прицепа.

Ханна почувствовала, что краснеет.

— Я разговаривала с Джорданом, — неловко сообщила она.

— Золотко, — Эстер бросила красноречивый взгляд в окно, — вы не просто разговаривали, раз у тебя спина мокрая. Вот и все, что я хочу сказать. — Она повернулась и прошагала к себе в спальню.

Ханна едва не застонала. Она знала, что этой ночью ей не уснуть.