Покоритель сердец

Глава третья

Джордан откинулся в кресле и уставился в окно. На столе перед ним жужжал и щелкал, закрывая базу данных, компьютер. Подтверждение было получено. Ханна ушла из фирмы — с наилучшими рекомендациями — вскоре после того, как ему был официально обещан заем на расширение.

Как говаривала мать: «Ну ты и вляпался, Джордан!»

Ему потребовалось четыре дня, чтобы решиться проверить свою догадку о вероятном отцовстве. И вот теперь база данных отдела кадров подтвердила ее.

Джордан нервно ослабил узел галстука. И что дальше? Ханна не желает его видеть, а сыну нужен отец. Не то чтобы Джордан считал себя хорошей кандидатурой. Напротив. Он знал, что не годится для семейной жизни. Он хотел свободы. Он не чувствовал себя готовым к отцовству. Всю жизнь он жаждал чего-то, что принадлежало бы только ему, и бизнес удовлетворил эту потребность так, как не смог бы ни один человек.

Но, с другой стороны, каким же подонком надо быть, чтобы найти собственного сына и благополучно забыть об этом!

Джордан бросил ручку, которой машинально постукивал по столу. Ему вдруг стало душно в кабинете. Очень хотелось уйти, но он никогда не уходил с работы раньше семи, а сейчас только пять. Может быть, пора изменить привычке?

Джордан припарковал машину в полуквартале от дома Ханны и тут же увидел ее. Она стояла на коленях у деревянного ящика и высаживала ноготки.

Ханна заметила его и встала, подбоченясь.

— Как ты меня нашел? — воскликнула она.

— Я... спросил у Рони, — признался Джордан. — Он не хотел давать твой адрес. Ему показалось, что мы поссорились.

— Он прав.

Джордан не знал, что ответить на это, и молча стоял, дергая узел галстука.

— Это что, мирное предложение? — кивнула на коробку Ханна.

А он и забыл, что держит в руках подарок.

— Да, — тупо согласился он и протянул коробку, не в силах придумать что-нибудь достаточно остроумное, чтобы вызвать улыбку на ее лице.

Ханна рассматривала пластиковый ящик для инструментов с игрушечными молотком, отверткой и пилой.

— Резиновый молоток, — произнесла она, не меняя тона. — Резиновым молотком я в момент закончу дом для Эстер. Резиновые гвозди прилагаются?

— Это для Кевина, — пояснил Джордан и только тут понял, что над ним смеются.

Ханна подавила улыбку.

— Я скажу Кевину, что это от тебя. Он сейчас на уроке музыки. Учится играть на гитаре.

Она направилась к двери.

— Можно мне войти? — спросил Джордан.

Врожденное гостеприимство Брюстеров боролось с чувством самосохранения. Сегодня Джордан ведет себя смирно, и все же ей очень не хотелось впускать его в квартиру.

— Ханна, что бы я ни сотворил при нашем первом знакомстве — а я честно не помню, чтобы бросил тебя из-за другой женщины, — я искренне прошу прощения.

— Да, пожалуй, в тот раз женщина подцепила тебя. — Ханна вздохнула. — Ладно. Будем считать это просто очередным неудачным эпизодом из жизни сестер Брюстер. — Она взяла лопатку, пластиковые горшочки и полезла в карман за ключом.

Решив, что это можно счесть приглашением, Джордан следом за ней вошел в дом.

— У тебя есть сестра?

— Была, — поправила Ханна. — Моя непутевая Мерибет умерла от передозировки наркотика.

— Извини.

Джордан не помнил, чтобы прежде она упоминала о сестре, но счел момент неподходящим для дальнейших расспросов. Он хотел изменить тему, но Ханна исчезла, не успел он открыть рот. Джордан стоял посреди комнаты и осматривался.

Квартирка была маленькой, но светлой и уютной. Кухня и гостиная разделялись только стойкой. Стену украшал красно-голубой бордюр, гармонировавший с большим паласом на полу гостиной. Напротив голубого дивана стоял книжный шкаф, чьи полки прогибались под тяжестью книг. Но большая часть библиотеки лежала штабелями на полу. Читает она много, а вот сделать подходящий шкаф, при всем своем плотницком искусстве, не удосужилась.

Ханна вышла из спальни, на ходу расчесывая волосы.

Джордан нахмурился. Она продолжает набирать очки. Неужели он утратил всякую привлекательность? По крайней мере эта женщина явно не реагирует на него.

Но он-то очень на нее реагирует. Глядя на ее белоснежные джинсы и зеленый вязаный топик, он чувствовал, как буйствуют в нем гормоны.

— Послушай, — сказал он. — Очевидно, я не очень хорошо повел себя в прошлый раз. Но я не сдаюсь.

— Не сдаешься?

— Нет. Потому что я прекрасно понимаю твою тактику. Я не верю, что ты на самом деле хочешь расстаться со мной навсегда. Просто решила дать мне острастку. Чтобы убедиться, насколько надежно я сижу на крючке. — (Ханна взяла сумочку.) — Разве я не прав? — поинтересовался он. — Так вот, Ханна, могу признаться честно: ты подцепила меня очень крепко.

Он едва успел выскочить следом за ней, прежде чем та захлопнула дверь.

— И куда мы теперь? — поинтересовался он, когда они вышли на залитую солнцем улицу.

— Я иду в бакалею, — сказала Ханна, остановившись так резко, что Джордан чуть не налетел на нее. — А ты, наверное, домой.

— Какое совпадение! — воскликнул Джордан. — Я как раз собирался зайти в бакалею. У меня кончилась... крупа. — Помолчав немного, он добавил: — Жаль, что ты не могла видеть себя, Ханна. Ты ведь почти улыбнулась.

А что ей оставалось? Она очень старалась сердиться на него или хотя бы держать на расстоянии. Но это трудно, когда твоему сыну делают подарки и покорно терпят все твои выходки.

— Ладно, — сказала она, признавая, что этот бой проигран. — Я перестану тебя игнорировать при двух условиях.

Он вскинул голову:

— Каких?

— Во-первых, ты говоришь Эстер и Рони, что я тебя не интересую, а ты не интересуешь меня.

— А тебе не кажется, что это их только раззадорит?

Ханна покачала головой.

— Уж если такой бабник, как ты, отказывается от женщины...

Он пожал плечами.

— А второе условие?

Ханна остановилась и повернулась к нему лицом.

— Ты обещаешь не прикасаться ко мне и пальцем.

Джордан поправил галстук.

— Никогда? До конца света?

— Именно так.

— Не знаю, — сказал он. — Мне кажется, здесь необходима некоторая оговорка.

Ханна на минуту задумалась.

— Ладно. Единственное исключение допускается в том невероятном случае, если инициатива будет исходить от меня.

— Должна ли это быть письменная инициатива на гербовой бумаге? — уточнил он.

Ханна наконец улыбнулась.

— Достаточно будет моего слова.

— В таком случае сделка совершена. При первой же встрече с Эстер и Рони я постараюсь убедить их, что женщины твоего типа совершенно не интересуют мужчин.

— Спасибо, — сухо произнесла Ханна. — Можешь остановиться на этом комплименте и не объяснять, насколько он близок к истине.

Джордан откровенно веселился.

— И я не буду прикасаться к тебе никоим образом... Кстати, а если дать тебе в ухо — это будет расцениваться как прикосновение?

Ханна закатила глаза и снова зашагала вперед. Джордан шел рядом, весело насвистывая.

Лучше не придумаешь, решил он. Можно видеться с сыном, не налагая на себя никаких обязательств перед матерью. Со временем она, разумеется, умерит свою враждебность, и можно будет обсудить факт наличия у него сына. И все это никак не посягает на свободу приходить и уходить, когда ему вздумается.

Идеально.

Настроение у него настолько улучшилось, что он уже стал рассматривать кирпичные домики с аккуратными двориками, мальчишек, пинающих футбольный мяч. Сейчас ему нравился даже запах сырой земли из палисадников и тяжелый, сытный дух горячего жира, сочащийся сквозь сетчатые двери кухонь.

Он продолжал насвистывать, пока Ханна не перешла дорогу и не остановилась полюбоваться ящиками с рассадой у двери в бакалею.

Это был старомодный магазинчик из тех, где продавцы знают каждого покупателя по имени. На безупречно чистой витрине красовалось выписанное синей краской: «Беттлман».

Джордан улыбнулся, заметив, как Ханна погладила лепесток анютиных глазок.

— Ты эти цветы высаживала? — спросил он, заходя в магазин.

— Куда там! Эти стоят десять долларов за горшок. Мой бюджет не позволяет идти дальше ноготков и петуний.

Ханна вошла в магазин, взяла пластиковую корзину с проволочными ручками и положила в нее несколько апельсинов, затем подошла к мясному отделу. Женщина, отпускавшая ей гамбургеры, перекинулась с Ханной парой слов.

— Очень аппетитно выглядят, — сказал Джордан, показывая на итальянские сосиски.

Продавщица улыбнулась:

— И на вкус не хуже.

— Тогда возьмем четыре штучки.

Женщина вопросительно взглянула на Ханну, но та лишь пожала плечами.

— Ты собираешься готовить их на моей кухне? — спросила она.

— Я замечательно готовлю лазанью, — заявил Джордан, сообразив, что попасть к ней на обед можно только в качестве повара.

Ханна в нерешительности поглядела на него.

— Я не хочу, чтобы ты готовил мне обед, — сказала она.

— Послушай, — начал он, на ходу придумывая довод. — Я должен сказать Эстер, что мы пытались поладить. Иначе ее не убедишь.

Ханна, вздохнув, признала его правоту.

— Ладно, — сдалась она. — Но только один раз.

— О! — восхитилась продавщица. — Преклоняюсь перед женщиной, к которой напрашивается в стряпухи такой классный парень. Скажи мне хоть, чем ты душишься. Я куплю и себе.

— Духи называются «Не хочу», — сухо проинформировал Джордан. — Специально для женщин, которые точно знают, чего они не хотят. Вроде Ханны. Пойдем, — добавил он, получив локтем в бок. — Мне тоже надо кое-что купить. — Он отобрал корзину и принялся нагружать ее боеприпасами для «лазаньской» кампании.

Потому что сейчас он начинал настоящую военную кампанию, чтобы завоевать право вернуться в ее жизнь. И это представлялось нелегкой задачей.

У кассы Ханна достала из корзины свои апельсины, хлеб и молоко, чтобы заплатить отдельно, зная, что кассирша Лесли любопытна не менее продавщицы из мясного отдела.

— Она такая независимая, — пожаловался кассирше Джордан, и Ханна вспыхнула.

Когда Лесли подсчитала сумму, Джордан небрежно добавил:

— Прибавьте еще горшок анютиных глазок, пожалуйста.

— Не вздумай покупать их мне! — вмешалась Ханна.

— Что я вам говорил? — воззвал он к таращившей глаза Лесли. — Если хочешь знать, Ханна, это мои анютины глазки.

— Они прекрасно будут смотреться в твоем офисе.

Джордан пожал плечами и помог Лесли уложить покупки в сумку.

Выходя на улицу, Ханна спиной чувствовала такие любопытные взгляды, что мысленно распрощалась с любимым магазинчиком.

Джордан завладел сумкой и кивнул в сторону анютиных глазок.

— Ты не могла бы понести мои цветы, Ханна?

Она готова была отказать, но передумала, вспомнив о свидетелях. «Трусиха! — сказала она себе. — А он пользуется».

— Мне понравилось ходить с тобой в бакалею, — сказал Джордан, подходя к дому. — Правда, — добавил он в ответ на ее гневный взгляд. — Ты мне не веришь?

— Понятно, прелесть новизны, — ответила Ханна, ставя цветы на стойку и невольно любуясь ими. — Если бы такие подвиги пришлось совершать чаще, чем раз в пять лет, тебе бы это до смерти надоело.

— Да будет тебе известно, что я всегда ходил с мамой за покупками, — заявил он, выуживая из сумки свои трофеи.

Ханна улыбнулась, а он продолжал болтать, прерываясь, чтобы выяснить, где находится та или иная кухонная утварь. Он рассказывал о своей матери, о братьях, о ферме, где они жили, и скоро Ханне показалось, что она знакома со всей его семьей.

Когда он поставил лазанью в духовку, Ханна взглянула на часы.

— Мне пора идти за Кевином, — сказала она, беря ключи. — Скоро вернусь.

— Салат заправлять по-итальянски или по-французски? — спросил он вдогонку.

— Сделай мне сюрприз, — посоветовала Ханна. Будто он не делал этого постоянно.

Ханна кратко сообщила Кевину, что у них в гостях Джордан. Сын не потребовал дальнейших объяснений, только поинтересовался, с мотоциклом ли он.

Подойдя к дому, они застали Джордана, высаживающим последний кустик в ящик у входа.

— Что делают твои анютины глазки в моем ящике? — возмутилась она.

— Может быть, зашли в гости? — предположил он, отряхивая брюки.

— Немедленно убери их отсюда!

— Мам, — раздался голосок Кевина, — они ядовитые?

Мальчик чувствовал неладное, но не мог понять, в чем дело. А дело в том, что она не хочет, чтобы Джордан Маккленон покупал ей цветы, готовил обед или... прикасался к ней.

— Нет, они не ядовитые, — сказала она сыну, взглядом давая понять Джордану, что не изменила решения.

— Привет, мистер Маккленон, — сказал Кевин. — Как ваш палец?

Джордан серьезно продемонстрировал руку, и Ханне стало неловко, что сама она забыла спросить.

— Класс! — сказал Кевин, рассмотрев лиловый кровоподтек. — Посмотрите на мой зуб, — предложил он, не желая оставаться в долгу. Он оттянул нижнюю губу. — Видите, — промычал он, раскачивая зуб. — Вот-вот выпадет.

— Точно, — сказал Джордан, присмотревшись. — И много денег ты получишь за такой зуб?

Кевин кивнул:

— Целых пятьдесят центов.

Теперь кивнул Джордан:

— Я получал по десять. Всюду инфляция. Ты любишь лазанью?

— А что это?

— Видишь? — обратился Джордан к Ханне через голову Кевина. — Вам нужен кто-то вроде меня, чтобы в вашей жизни появлялось что-нибудь новенькое.

— Лазанью трудно назвать «новеньким», — возразила она, входя в дом.

— Твой сын считает иначе. Это помесь спагетти и пиццы, — пояснил он Кевину.

— Он все равно не будет есть, — шепнула Ханна, открывая дверь в кухню. На нее пахнуло дивным ароматом, но она не стала говорить об этом Джордану. — И к салату он не притронется.

Вдруг она вспомнила о подарке, который он принес Кевину. Сам он до сих пор ни словом не упомянул об этом. Она сходила в спальню и принесла Кевину инструменты.

— Это тебе от мистера Маккленона.

Кевин вопросительно посмотрел на мать, но любовь к подаркам пересилила сомнения. Забыв обо всем, мальчик разодрал упаковку и стал жадно рассматривать каждый резиновый инструментик.

— Классно, — расцвел он. — Мам, тебе нужно что-нибудь исправить?

— Может быть, мы исправим душ после ужина, — сказала Ханна, вспомнив о деле, которое откладывала уже третью неделю. — А что нужно сказать мистеру Маккленону?

— Спасибо, мистер Маккленон, — выпалил Кевин.

Увидев улыбку Джордана, Ханна подумала, что более всего нуждается в исправлении ее реакция на этого мужчину. Поймав его взгляд, она торопливо оглянулась в поисках темы для разговора.

— Ты накрыл на стол, — удивленно сказала она. — Это работа Кевина.

— Сегодня вечером у него выходной, — сказал Джордан. — Разве что он захочет сыграть нам на гитаре.

Кевин немедленно раскрыл футляр.

— Тут его хлебом не корми, — сухо заметила Ханна. Впрочем, она любила слушать его неумелую пока игру. Она любила все, что делал ее несравненный сын.

Кевин сел на пол и принялся сосредоточенно подбирать мелодию, а найдя ее, добавил энергичный аккомпанемент. Ханна улыбалась, делая чай со льдом для себя и Джордана и наливая молоко Кевину. Салаты стояли уже на столе. Джордан раскладывал лазанью.

Когда Кевин закончил, они с Джорданом разразились аплодисментами. Мальчик вскочил и поклонился.

— А пахнет как здорово! — воскликнул он, демонстративно принюхиваясь.

— И все-таки есть он не будет, — шепнула Ханна Джордану.

— Спорим, — тихо предложил Джордан.

— На что? — спросила она, не сомневаясь, что выиграет.

— Если он съест, вы оба поедете со мной в субботу в Сэндфорд и вернетесь в воскресенье.

— На мотоцикле? — осторожно поинтересовалась она.

— Нет, Ханна. В моем пикапе.

— Ладно, — согласилась она. — Но если он не будет есть, ты помоешь все кастрюли.

Джордан ухмыльнулся.

— Готовь моющий порошок, Ханна.

— Почему не начинаем? — спросил Кевин, взгромождаясь на табурет и снова принюхиваясь.

— Уже начали, — сказала Ханна. — Ешь.

Она села. Джордан, занимая свое место, коснулся ее плечом. В свете их соглашения Ханна сочла это случайностью, но по ее телу пробежала дрожь. Джордан же, безмятежно улыбаясь, отсалютовал вилкой.

Ханна затаила дыхание, когда Кевин поднес ко рту кусок лазаньи. Запив глотком молока, Кевин заметил, что взрослые наблюдают за ним.

— Сделать тебе бутерброд с ореховым маслом? — спросила Ханна, руководствуясь многолетним опытом.

— Зачем? — удивился ее очаровательный сын, поддевая на вилку новый кусок и отправляя в рот. Потом он обвел недоуменным взглядом взрослых. — А вы, ребята, почему не едите?

— Не разговаривай с полным ртом, — буркнула Ханна, берясь за салат. — Не понимаю, — сказала она своей тарелке. — Жареную свинину он не ест, тунец в горшочках не ест, а лазанью — ест.

— Просто я люблю спагетти и пиццу, — объяснил Кевин.

Ханне хотелось сказать, что лазанья не имеет ничего общего ни с тем, ни с другим, что бы там ни говорил Джордан, но Брюстеры умеют достойно проигрывать, и она промолчала.

Нужно отдать Джордану должное: он не торжествовал победу. После ужина он помог ей убрать посуду, а затем взялся за фартук.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Собираюсь мыть посуду. — Он улыбался, и ей стоило больших усилий не ответить тем же.

— Кевин, садись за уроки! — крикнула она вслед удалявшемуся сыну, а потом тихо сказала Джордану: — Мне не нужна твоя помощь.

— Может быть. Но я всегда несу ответственность... за все, что сделал.

Джордан честно соблюдал дистанцию, пока они мыли посуду, но все же иногда их пальцы встречались, и Ханна не понимала, как она умудрилась не разбить ни одной тарелки.

— А теперь можно посмотреть телевизор? — спросил Кевин, снова появляясь на кухне.

— Я сделал уроки.

— У меня есть идея получше, — сказал Джордан. — Давай сначала починим душ. Неси свои инструменты.

Кевин умчался, но Ханна попыталась остановить Джордана.

— Мы и так слишком тебя задержали. Я сама могу починить.

— Мы быстро, — настаивал Джордан. — Где у тебя вентиль?

«Ладно, — подумала она, — посмотрим, насколько тебя хватит».

— В том шкафчике.

Сначала она только слушала, как они работают, обмениваясь деловитыми замечаниями. Потом любопытство победило, Ханна на цыпочках подкралась к ванной и остановилась в дверях.

Поглощенные работой, они ничего не замечали. Джордан, без галстука, с закатанными рукавами, стоял в ванне в одних носках, а его дорогие туфли красовались на коврике.

— Вот так. А теперь давай попробуем, — сказал Джордан, затянув последнее соединение. Он вылез из ванны и заметил Ханну.

— Почему ты не открываешь воду? — спросил Кевин.

— Сейчас, — отозвался Джордан. — Включай душ.

Она услышала шум воды и торжествующий крик Кевина:

— Ура! Работает!

«Что ты со мной делаешь? — хотелось закричать ей. — Чего добиваешься?»

Как будто не знала, чего он хочет. Это желание читалось в каждом его взгляде. Но хуже всего, что она позволила ему увидеть то же самое в своих глазах.

Джордан вышел из ванной.

— Я заслужил разрешение прикоснуться к тебе, Ханна Брюстер? — прошептал он без тени улыбки.

Ханна нервно сглотнула.

— Нет, Джордан. — Эти слова разрушили волшебство, и она смогла отвести глаза.

Убежав на кухню, она слышала оттуда как Джордан расхваливал Кевина за помощь и договаривался, когда заедет в субботу утром. Потом хлопнула входная дверь.