Покоритель сердец

Глава седьмая

Ханна и Кевин уже подъезжали к Сэндфорду, когда по радио передали грозовое предупреждение. Сильные ветры и проливные дожди, возможно с градом, приближались с запада. Ханна взглянула на небо, затянутое тучами, и решила, что возвращаться уже поздно. А летние грозы обычно скоротечны.

Приехав, она тут же отыскала глазами Джордана, который вместе с Джоном пилил доски. Голубая рубашка так шла к его глазам, что Ханна поспешила перевести взгляд на поднимающийся дом.

Были готовы уже все стены и перегородки. Рони и Джейк монтировали потолочные перекрытия. Дом получался на славу.

Едва машина остановилась, Кевин выскочил и помчался к Джордану.

— Смотри! — кричал он. — Мой зуб. Ханна видела, как Джордан прервал работу, чтобы осмотреть новую щербину в мальчишеском рте.

— Фея еще не приходила? — улыбнулся он.

— Не-а. — Кевин понизил голос. — Я уже не верю в фей, только не говори маме. К тому же он выпал только сегодня утром. Думаешь, я получу деньги за него? — озабоченно поинтересовался он.

— Скорее всего, да, — успокоил его Джордан. — Мама проследит, чтобы фея не отлынивала от своих обязанностей.

Небо на западе уже темнело, когда показался «фольксваген». Все работы немедленно остановились.

— Десять долларов за то, что на этот раз отвалится бампер, — негромко сказал Джон.

«Фольксваген» с выключенным мотором наехал на дерево.

— Мама, ты когда-нибудь слышала о тормозах? — спросил с лестницы Рони.

— Эй, — крикнула Эстер, высовываясь из машины, — кто-нибудь здесь проголодался?

— Я! — отозвался Кевин.

— Ну вот и хорошо. Я привезла жареных цыплят.

— А куда же делись гамбургеры? — спросил Джейк, спускаясь со своей лестницы. —

Только не подумай, что я жалуюсь.

— Я решила внести разнообразие, — сказала Эстер. — Но если вы не хотите курятины...

— Стоп, — сказал Джейк. — Никто не говорил, что не хочет. Не гони лошадей, Эстер.

И получил ласковый, но увесистый подзатыльник.

— Джейк, — крикнул, не отходя от пилы, Джон, — где моя дрель?

— Черт, — сказал Джейк, — я оставил ее в хижине.

— Сгоняй-ка на «фольксвагене», — сказал Джон. — Обе машины я загрузил лесом, а скоро дождь. Нам не закончить крышу без дрели.

— Я съезжу, — вызвался Джордан. — Я сегодня на мотоцикле.

— Попадешь под дождь, — предупредил Джон.

— Ничего. Ханна составит мне компанию.

— В хижине славно пережидать дождь, правда, Джейк? — сказал Джон, и Ханна покраснела.

— Лучше не придумаешь, — согласился Джейк.

— Можно я с вами? — взмолился Кевин.

Джордан присел рядом с ним и положил руку мальчику на плечо.

— Давай лучше завтра. Сейчас будет гроза.

— Но вы же с мамой едете! — возразил Кевин.

— Ну да. Эта поездка — для нас с мамой. А завтрашняя для нас с тобой.

— Ты, я и больше никого? — переспросил Кевин.

— Только ты и я, если мама не будет против, — подтвердил Джордан. — По дороге заедем за молочным коктейлем.

Мужчина и мальчик посмотрели на Ханну, которая кивнула, одобряя план.

— Тогда ладно, — сказал Кевин. — Осторожнее на дороге, — напутствовал он Джордана и мать.

Оглянувшись, Ханна увидела добрые улыбки братьев Джордана. У обоих были дети, и оба понимали, как борются в ней предвкушение поездки с Джорданом и чувство вины за то, что отказывает сыну.

— Вот, — Эстер сунула Ханне картонную коробку. — На случай, если задержитесь. Поедите там.

— Мы же не на войну уходим, — запротестовала Ханна, но Эстер только фыркнула.

— Зная ваши характеры, я бы не удивилась. Не обижай Джордана, а то пожалуюсь Святому Джуде.

Ханна в театральном ужасе схватилась за сердце. И увидела, как Джордан выводит свой мотоцикл. Неужели она согласилась ехать на этом железном звере?

— Как ты на него залезаешь? — с опасливым уважением спросила она.

Джордан ухмыльнулся и надел на нее шлем.

— Просто закидываешь ногу и садишься вот сюда.

Взревевший мотор не дал ей услышать, что говорила Эстер, грозя пальцем вдогонку. Но имя «Джуда» она определенно услышала.

За первым же поворотом Джордан остановился, и сердце у Ханны тоже остановилось.

Но Джордан только отобрал у нее коробку и закрепил на багажнике.

— Секрет езды на мотоцикле вдвоем заключается в том, что двое должны быть как один, — объяснил он. — Ближе. — (Ханна, нагнувшись вперед, все-таки оставила небольшой зазор.) — Еще ближе. Иначе мы потеряем равновесие.

Ханна испуганно прижалась к его спине.

— Так-то лучше, — сказал он, смеясь.

Эстер порадовалась бы, увидев их сейчас.

Чтобы подавить в себе желание прижаться губами к шее Джордана, Ханна принялась осматриваться по сторонам.

Они ехали среди полей кукурузы и сои. Ханна знала, что Джон — фермер, а Джейк — плотник, но не могла представить себе Джордана в какой-либо из этих ролей, как бы хорошо он ни управлялся с любым инструментом на стройке. Более всего ему подходило вот так мчаться на мотоцикле по проселочной дороге.

Мотоцикл сбавил скорость, взбираясь на крутой склон, и Ханне открылся вид на Миссисипи. На темных под грозовым небом водах реки белели барашки.

Но тут Джордан остановился и опустил подножку мотоцикла.

— Ну и как? — спросил он.

— Чудесно, — отозвалась Ханна. Она слезла с сиденья и залюбовалась примитивной красотой бревенчатой хижины. Названий цветов, что росли под деревьями, Ханна не знала.

— Чье это? — спросила она.

— Джейка. Когда-то это была рыбачья хижина отца. Джейк и Джон восстановили ее. Цветы посадила Лора, жена Джейка.

— У нее талант к организации ландшафтов, — сказала Ханна.

— Она любит цветы, — сказал Джордан. — Как ты.

Он замолчал, и Ханна прикрыла рукой глаза от поднятой ветром пыли. Вдруг похолодало, и Ханна зябко поежилась.

— Иди сюда, — сказал он тихо и властно, и от этого голоса Ханна вздрогнула.

Будто ветер погнал ее к Джордану. Она сделала шаг, другой...

Руки Джордана сомкнулись на ее талии, он поднял ее и посадил к себе на колени. Шлем упал к его ногам.

Порыв ветра спутал ее волосы, и рука Джордана поднялась, чтобы убрать прядь. К удивлению Ханны, рука у него дрожала.

— Я скучал по тебе всю неделю, — сказал он. — Хотел позвонить, но боялся, что не удержусь и заеду.

— Почему же не заехал?

— Боялся, что не удержусь и сделаю вот это.

Он так стремительно и жадно впился в ее губы, что Ханна задохнулась. Ее руки обвились вокруг его шеи, а губы яростно отвечали на поцелуй.

— Ты знаешь, какой у тебя невинный вид в розовом? — требовательно спросил он. — Ты единственная известная мне женщина, которая может одеваться как учительница воскресной школы и пробуждать во мне желание каждым взглядом своих глазищ.

Ханна засмеялась, хотя ей не казалось, что учительнице воскресной школы очень подходят джинсы и розовый пуловер с двумя белыми пуговками у горла.

— Стоит мне взглянуть на тебя, — продолжал он сдавленным голосом, — и хочется утащить тебя куда-нибудь и заняться любовью. И отнюдь не нежно и медленно. Я пугаю тебя, Ханна Брюстер?

— Нет, — сказала она. Голос у нее срывался. — Я хочу тебя так же страстно.

Первые крупные капли дождя упали на их лица, но Джордан с Ханной не двигались. Оба были потрясены силой своего желания. Дождь промочил их до нитки, но они опомнились только с первым ударом грома.

Джордан поднял Ханну, слез с мотоцикла и пошел к хижине. Под навесом крыльца он целовал ее все время, пока искал ключ. И открыв дверь, продолжал целовать, пятясь внутрь.

Внутри было темно и прохладно.

Джордан раздвинул красные клетчатые занавески на окне, и стало немного светлее. Ханна дрожала в мокрой одежде.

— Ханна, — прошептал он, — я невыразимо хочу тебя, но решаешь ты.

Ханна сглотнула, тронутая тем, что он, так очевидно сгорая от желания, нашел силы спросить ее.

— Да, — прошептала она.

Он снова пожирал ее губы, и Ханне стало жарко в прохладной хижине.

Вот так все было и тогда, но теперь она хотела его еще сильнее.

Он снова бросит тебя, сказал внутренний голос, но это не имело значения. Он мог бы сказать, что Джордан бросит ее, едва встав с кровати, и все же она легла бы с ним.

— О чем ты думаешь? — спросил он, расстегивая белые пуговки.

Ханна печально улыбнулась, думая о времени, когда он снова оставит ее.

— Думаю, какая я дура, что не могу сказать тебе «нет».

— Ты не дура. И я рад, что ты не можешь сказать «нет», потому что и сам не могу, когда речь идет о тебе.

— А когда все закончится? — все-таки не удержалась она. — Сколько у меня есть времени? Сколько осталось до твоего нового увлечения?

— У меня такое чувство, будто я буду хотеть тебя, сколько бы раз мы ни занимались любовью, — сказал он, торопливо стаскивая через голову ее пуловер. Положив его на спинку стула, он продолжал раздевать ее.

Он все равно не останется навсегда, с отчаянием думала Ханна. Лучше насладиться тем, что есть сейчас, — потом будет только боль.

Когда он стащил с нее джинсы, все мысли куда-то улетели. Ханна сбросила туфли, и Джордан, улыбаясь, опустился на колени, чтобы снять с нее носки.

— Знаешь, ты первая женщина в носках, с которой я занимаюсь любовью.

Она снова вспомнила, что после нее будет следующая, и вздохнула.

— Уверена, что ты видел больше чулочных изделий на спинках кроватей, чем я переносила за всю жизнь.

— Ты никогда не пыталась меня очаровать, Ханна, — сказал он, бережно снимая носок. — Мужчины находят это качество очень сексуальным.

— Мне трудно судить, — честно сказала она. — Я не знала других мужчин. Так что, если ты думаешь, что в твое отсутствие я брала уроки, — сказала она с деланной бравадой, — ты ошибаешься. Я все та же.

Джордан неожиданно подхватил ее на руки и понес к ореховой кровати.

— Ты недооцениваешь себя, Ханна, — сказал он, опуская ее на толстое покрывало. — Искренность делает тебя несравненной.

Она чувствовала себя страстной, беспомощной и распутной. И искренне удивлялась тому, что не стыдится ни одного из своих нынешних чувств.

Не отводя от нее глаз, Джордан достал из кармана джинсов блестящий пакетик и положил на кровать. Быстро раздевшись, он швырнул одежду на стул.

— Дай я, — хрипло прошептал он, когда Ханна потянулась рукой за спину, чтобы расстегнуть лифчик.

Она вздрогнула от нового удара грома. Джордан целовал ее шею и плечи. Дождь пошел всерьез, и в комнате потемнело.

Сердце Ханны колотилось, перекрывая шум бури, когда он сбросил на пол лифчик и лег рядом с ней. Он гладил ее груди, и соски твердели под его пальцами. Она изогнулась, и он снял с нее трусики, лаская груди ртом.

Ее пальцы впились в его поросшую темными волосами грудь. Джордан затаил дыхание. Пальцы Ханны скользнули к его животу, а потом ниже, касаясь и лаская, пока он не застонал от наслаждения.

— Я хочу все делать медленно, — сказал он, убирая ее руки.

— Я не выдержу, если ты будешь делать медленно, — честно сказала она.

Джордан улыбнулся и коснулся ее щеки.

— Тогда не будем медлить.

Ханна схватила его, притянула к себе. Когда он вошел в нее, она снова изогнулась от невыразимого наслаждения.

— Тебе больно? — прошептал он, заглядывая ей в лицо, и Ханна поняла, что кричала.

— Нет, — шепнули ее губы, — хорошо.

Джордан улыбнулся.

— Мне тоже. — Он двигался в ней медленно и осторожно, но Ханна уже не могла вынести силы сладострастия.

Она рванулась навстречу ему, впилась губами в его губы. Шепот, вздохи и тихие стоны смешивались, срываясь с их губ. Такого огня в крови Ханна не знала ни с ним — тогда, — ни в мечтах.

— Джордан... пожалуйста, — прошептала она, и он задвигался быстрее. Их тела двигались в едином ритме вырвавшейся из-под всякого контроля страсти.

— Ханна!.. — Он сам не знал, вырвался ли этот крик из его горла, когда тело содрогнулось в пике наслаждения.

Она что-то неразборчиво бормотала, устраиваясь поудобнее в его объятиях, и Джордан изучал ее лицо. Эта женщина никогда не перестанет его удивлять.

А сын? Когда Джордан был с Кевином, его жизнь приобретала новое измерение. Он никогда не думал, что так приятно наблюдать, как растет и учится ребенок. Он видел в Кевине кое-что от себя, хотя понимал теперь, что это есть во всех детях: отчаянное желание быть любимым и найти свое место в мире.

Младший из трех братьев, Джордан знал, что значит искать свое место в мире. Мальчиком он донашивал одежду братьев, а занимаясь спортом, боролся за место там, где уже блистал Джон или Джейк, и отчаянно пытался найти в себе талант, который есть только у него.

Он взглянул на спящую Ханну. Ее губы были упрямо сомкнуты даже во сне.

Это в ее стиле: упрямо держаться за решение вырастить сына самостоятельно, не сказав ему об отцовстве. А что будет, если она наконец скажет? Джордан тяжело вздохнул. Неизвестно. Он хотел встречаться с сыном, но не хотел давать никаких обещаний.

Ханна шевельнулась и открыла глаза.

— Который час? — сонно спросила она.

— А что? — улыбнулся он. — Боишься опоздать на автобус?

— Еще чего! — тихо рассмеялась Ханна.

— Я приехала сюда на мотоцикле, на мотоцикле и уеду. — Она села, натянув на грудь покрывало. — Дождь еще идет?

— Немного. Гроза прошла. — Он провел пальцем по ее щеке, потом повернул к себе ее лицо. — Ты торопишься?

Ханна вгляделась в его глаза.

— А ты?

— Нет, — тихо сказал он. — Сейчас — нет.

Большего он сказать не мог. Кто знает, что будет дальше?

— Я привыкла думать наперед, — сказала она. — Я из тех, что назначают время у дантиста за год. Составляю список, собираясь в магазин. Читаю рецензии, прежде чем посмотреть фильм. — Она искоса глянула на Джордана. — Ты же человек импульса. Бьюсь об заклад, ты даже не просматриваешь карту, прежде чем отправиться в путешествие, и уж тем более не заходишь в банк за мелочью для въезда на платные автострады.

Джордан усмехнулся.

— Я обычно проверяю, достаточно ли бензина в баке.

Она вздохнула.

— Джордан, когда соберешься оставить нас, очень тебя прошу, предупреди на этот раз заранее. Не ограничивайся одним лишь «Пока!» в дверях.

— Это я тебе обещаю, — сказал он. — Видишь ли, по правде говоря, я не оставлял тебя тогда. Две недели я тонул в бумагах, а когда выплыл — попытался связаться с тобой. Но ты исчезла, не оставив адреса.

— Я решила, что ты мной больше не интересуешься. Я была неискушенной в постельных утехах. Да и осталась такой до сих пор.

— Я не за невинностью твоей охотился, — парировал он. — Мы оказались в постели, потому что мне нравилось смотреть на тебя, потому что никогда жизнь не была для меня такой полной, как рядом с тобой.

— Не надо, — перебила она. — Я не хочу слышать, насколько была дорога тебе, Джордан. Все равно я не верю.

— Тогда поверь этому, — сказал он, притягивая ее к себе и запуская руку ей в волосы. — Поверь тому, что ты чувствуешь, когда я делаю вот так.

Он впился ртом в ее губы. Она не ответила, сердясь более не на него, а на себя. Но тело отказывалось подчиняться воле, и мгновение спустя она застонала и обвила руками его шею.

— Верь этому, Ханна, — шептал он. — Верь хотя бы этому. — А потом он уже ничего больше не мог сказать и лишь повторяли повторял ее имя.

Потом они молчали. Джордан лег рядом с ней, и дыхание его стало успокаиваться. Ханна повернула голову, чтобы рассмотреть его. Она готова была прожить всю жизнь с таким мужчиной — если бы он любил ее. Сердце ее забилось, когда пришло осознание долго скрываемой правды: она — любит. Подобно многим другим женщинам, она полюбила этого человека, который даже не пытался обмануть ее бесполезными обещаниями.

Что ж, Святой Джуда, только на тебя и остается надеяться.

Джордан открыл глаза, услышав ее вздох.

— В чем дело?

— Нам пора ехать, — ответила она, поспешив перевести взгляд на окно. — Дождь закончился. Нас уже, наверно, потеряли.

— Думаю, все прекрасно понимают, где мы и чем заняты, — сказал он, и Ханна покраснела. — Не делай этого, Ханна.

— Чего?

— Не делай вид, что это значит для тебя не больше, чем помыться в душе.

— Никогда и не пыталась.

Она соскользнула с кровати, завернувшись в покрывало, и подняла свое белье.

— Зачем же сейчас пытаешься обмануть нас обоих?

— Нас? — повторила она, натягивая высохшую футболку. — Уж не хочешь ли ты сказать, что на свете существуют какие-то «мы»? — Ханна яростно натянула влажные джинсы и села на стул, чтобы надеть носки и туфли.

— Почему бы нет? — спросил он. — Нам хорошо вместе. Когда мы занимаемся любовью, кажется, мы рождены для этого. Кевину я нравлюсь, и мне нравится проводить время с тобой.

Она замерла с туфлей в руках.

— Как ты сказал?

— Я сказал, что мне приятно проводить время с тобой и Кевином.

«Проводить время». Знаменитое мужское выражение для ни к чему не обязывающего секса. А с женами они время «отбывают».

И самое ужасное, что она согласна на любые условия. А Кевин будет просто убит, если больше не увидит его. И все же у нее еще оставалась гордость.

— Ладно, — сказала она. — «Проводи время». Но не рассчитывай на мою постель. Я не хочу, чтобы Кевин подумал, будто я готова пожертвовать своими принципами ради того, чтобы пару раз поваляться в соломе.

Джордан смотрел ей в глаза.

— Только не говори, что получила меньше удовольствия, чем я.

— Не буду. И тем более это не должно повториться. Я взрослая женщина, Джордан. У меня есть сын. Он не должен думать, что его мать позволяет превратить себя в развлечение для мужчины.

— Ты железная женщина, Ханна.

— Нет, — ответила она и встала. — Мне сейчас очень больно.

Хорошо, что они возвращались на мотоцикле. Можно было не разговаривать. Теперь

Ханна не сомневалась, что он скоро уйдет.

Отлученный от постели, Джордан Маккленон не станет «проводить время» с ней и Кевином.

Солнце уже садилось в малиновые облака, когда мотоцикл въехал во двор. Ханна затаила дыхание, ожидая встретить насмешливые взгляды. Но во дворе никого не было, и она сообразила, что все ужинают.

Кевин высунулся из двери трейлера и возбужденно приветствовал их:

— Привет! Почему так долго?

Не успела вспыхнувшая Ханна ответить, как рука Эстер втащила Кевина обратно. Потом показалась сама Эстер.

— Вовремя, — сказала она, ободряюще глядя на Ханну. — Съели цыпленка?

Ханна не сразу сообразила, что речь идет о все еще лежащем в багажнике обеде.

— Мы попали в грозу, — отозвался Джордан, — и цыпленок пропал.

— Понимаю, — скептически сказала Эстер. — Вам было некогда.

Рони, Джейк и Джон толпились у маленького кухонного стола, поедая гамбургеры и жареную курятину. При виде вошедших они поспешили опустить глаза к столу. Только Кевин смотрел с ожиданием.

— Так вы нашли дрель?

Ханна покраснела.

— Вот что, парни, — вмешалась Эстер, — если не съедите все, останетесь без сладкого.

Джордан, в холодильнике есть пиво.

Ханна села к столу. Мальчик будет страдать, когда Джордан уйдет. И все же она не станет удерживать его ценой постели. Лучше пусть сын научится переносить потери, чем увидит, как мать жертвует своими принципами, цепляясь за мужчину.

— Я поехал, — сказал Джейк, вставая и потягиваясь. — Молли сегодня ночует у друзей, так что мы с Лорой можем вырваться в кино.

— И мне пора, — подхватил Джон. — Я обещал Рейчел вернуться сегодня. Мы собирались поужинать в ресторане.

— Поздний получится ужин, — сказала Эстер, взглянув на часы.

Джон улыбнулся и чмокнул ее в щеку.

— Удачи, Эстер. Два Маккленона женаты. Остался последний.

Рони запихнул в мусорное ведро свою бумажную тарелку и поспешил к выходу, поцеловав мать по пути.

— В кино, — кратко сообщил он.

— Джордан! — с энтузиазмом окликнул его Кевин. — По телевизору кино с Чаком Норрисом. Посмотрим?

— А как же! — отозвался Джордан, встал, запихнул в рот остаток гамбургера и вышел из-за стола — все это не глядя на Ханну.

Она замерла, когда он протискивался между ее стулом и стеной, но Джордан умудрился не прикоснуться к ней. Похоже, она убила в нем и желание физической близости. Ужасно.

— Так и будешь играть в молчанку? — спросила Эстер. — Есть новости на любовном фронте?

Ханна покраснела, снова вспомнив, что все знают о том, что было в хижине.

— Со мной можешь не изображать застенчивость, — предупредила Эстер, встала и принесла из холодильника бутылку тернового джина. — За мужчин, — сказала она, разливая джин по стаканам. Женщины чокнулись. — С ними много мороки, но они не дают нам стареть слишком быстро.

— Сейчас я не чувствую себя особенно юной, — возразила Ханна, сделав большой глоток.

— Это потому, что ты думаешь головой, а не сердцем, — сообщила Эстер. — Знаешь, когда Рони было два года, я родила девочку. Родила до срока, и малышка умерла. — Эстер вздохнула. — Я не могла ни есть, ни спать. Неделю за неделей. А потом, как-то вечером, когда я сидела в кресле-качалке и плакала, мой Уордлоу подошел ко мне, опустился на колени, и я увидела, что он тоже плачет. «Эстер, — сказал он, — я тоже скорблю по нашей девочке. Но я сумею справиться, если у меня будешь ты. А сейчас тебя нет». — Эстер снова вздохнула. — Он-то знал, что два человека могут пройти через все, если не потеряют друг друга. И был прав.

Ханна почувствовала, как слезы наполняют ее глаза.

— Наверно, вы очень любили друг друга.

— Еще как, — подтвердила Эстер. — В ту же минуту я вытерла глаза, обняла его и сказала ему об этом. С того момента мы вместе справлялись со всем, что встречалось нам в жизни. — Она налила еще джина. — Вот что тебе нужно, золотко, а не то, что ты думаешь. Ну а теперь выпьем джину.

Было уже почти десять вечера, когда Ханна попыталась сфокусировать глаза на кухонных часах.

— Скажу-ка я Кевину, чтобы ложился, — проговорила она и встала, но тут же схватилась за стол, поскольку стена с часами сильно качнулась. — О Боже, — охнула она.

— Ты немножко не в форме. Может, лучше сама ляжешь, а Кевином займется Джордан? Я слышала, как он объявил отбой полчаса назад.

— В самом деле? — удивилась Ханна. — Я ничего не слышала.

— Везет некоторым, — с долей зависти сказала Эстер. — Хотела бы я, чтобы на меня джин так же действовал.

— Везет с джином — не везет в любви, — отозвалась Ханна. — Спокойной ночи, Эстер.

Ханна неуверенно добрела до спальни. Дверь была чуть приоткрыта, и оттуда просачивался приглушенный свет ночника. Она остановилась, услышав голос Кевина:

— Положить зуб под подушку, Джордан?

— Может быть, лучше на тумбочку, рядом с этим игрушечным троллем? — предложил

Джордан.

— Ладно. Не забудешь завтра покатать меня на мотоцикле?

— Не забуду. А теперь глазки закрой.

— Сладко усни, — отозвался Кевин второй строчкой ритуального стишка.

Ханна хотела было открыть дверь, чтобы произнести следующую строчку.

— Порою ночной... — сказал Джордан, и Ханна изумленно замерла.

— ...Бог нас храни, — закончил Кевин.

— До завтра, малыш, — сказал Джордан, и Ханна не двинулась с места, хотя и слышала его приближающиеся шаги.

— Спокойной ночи, Джордан, — сказал Кевин.

Джордан не удивился, увидев за дверью Ханну. Он хотел пройти мимо, но Ханна схватила его за руку.

— Ты выпила? — спросил Джордан.

— Откуда ты знаешь наш с Кевином стишок?

— Он рассказал. Ты выпила?

— Немного тернового джина, — сказала она, отпуская его руку.

Потеряв эту опору, Ханна едва не упала, и Джордан схватил ее за плечи и повел к выходу. Она пьяно и растерянно озиралась в поисках спасения, но в трейлере была только Эстер, ждать спасения от которой не приходилось.

От теплого ночного воздуха ее замутило. Она снова пошатнулась, но Джордан вытащил ее наружу и умудрился закрыть дверь. Потом повел ее к стройке. Ханна вцепилась в него, чтобы не упасть. Звезды над головой кружились удивительно быстро.

— Что ты делаешь? — снова спросила она. — Я вполне владею собой и сама могу идти, куда захочу.

— Милая, сейчас ты не найдешь, что захочешь, даже с картой и компасом.

Он остановился и посадил ее на землю. Ханна подняла голову, но тут же со стоном опустила. Джордан стоял над ней с садовой лейкой в руках.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила она.

— Ты говорила, что тебе жарко, вот я и решил немножко тебя охладить.

— Нет, Джордан! — крикнула она, заслоняясь рукой.

— Но, сердце мое, — веселился он, — если ты трезвая, просто встань и уйди.

— Ладно, — сдалась она. — Я не трезвая. Я перебрала тернового джина. Господи, у меня голова раскалывается. — Готовая заплакать, она опустила голову на колени и застонала.

— Сегодня не расколется, — бодро пообещал он. — Но за завтрашнее утро я не ручаюсь.

Он опустился рядом и прислонил ее спину к своей груди. Прохладные пальцы осторожно массировали ей лоб, пока Ханна не обмякла.

— На вкус было совсем не крепко, — пожаловалась она.

— Я знаю. Но можешь мне поверить, градусов там достаточно.

— Господи, — хныкала она. — Я так и не нашла медальон. И не подоткнула одеяло

Кевину. Даже не пожелала ему спокойной ночи. Это ужасно.

— Я подоткнул, — утешил он, улыбаясь.

— Ты не понимаешь. Фея зуба должна прийти, даже если он не верит. Я не могу разочаровать его. Ты не был рядом, когда у него были колики, когда резался первый зуб, когда он сказал первое слово. А я была.

— Ничего. Зато теперь я рядом. С Кевином все будет хорошо.

Когда она наконец успокоилась и сонно вздохнула, Джордан поднял ее и отнес в трейлер. Посадив ее на кровать, он заставил ее проглотить две таблетки аспирина. И еще Ханне показалось, что его губы коснулись ее щеки.

Джордан молча смотрел на нее в темноте. Этой ночью она была как никогда близка к признанию его отцовства. Еще немного, и она это сделает.