Покоряя Шторм

Глава 19

Джейк

Вчера ночью мне приснился самый ужасный сон.

Ну, мне кажется, что так и было, потому что сегодня утром я проснулся с ужаснейшим ощущением. Чувством обреченности. И с тех самых пор я не могу от него избавиться.

Я, чёрт возьми, готов закончить этот день и вернуться домой к моей девочке.

Я не говорил с Тру с тех пор, как она уехала в спа-салон. Мне не хотелось беспокоить её, но обычно мы разговариваем с ней хотя бы раз в день.

Мне нужная моя Тру, вот и всё.

Я позвоню ей сейчас, она как раз должна ехать домой, заодно узнаю, что она хочет на ужин.

Отключая усилитель, я достаю из заднего кармана телефон и набираю её номер на быстром наборе.

Автоответчик.

Странно. Она никогда не отключает свой телефон.

Возможно, ей пришлось сделать это в спа, и она просто забыла включить его.

Внезапно я слышу мелодию Кэти Перри через всю студию. Чёртов рингтон Стюарта. Иногда он – идеальное воплощение гея.

Я отключаю гитару и ставлю её на полку.

– Привет, красавчик... что? Подожди, что?! О, Господи, нет!

Именно из-за слова «нет» я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, потому что он звучит... ну, точно так же, как мы, когда нам сообщили о смерти Джонни.

У меня начинает болеть голова и кровь стынет в жилах.

Я чувствую, как воздух в комнате мгновенно изменяется. Ужасное чувство, которое не покидало меня с самого утра, начинает играть с моим воображением в страшные игры.

– Когда? С ними? Она... О, Боже, нет... нет, – шепчет Стюарт. Он поворачивается и находит взглядом меня.

И я знаю. Я просто знаю.

Твою мать, нет!

– Мы немедленно выезжаем, – будто в замедленной съёмке я наблюдаю за тем, как телефон выпадает из руки Стюарта.

– Стюарт, в чём дело? – Дэнни выходит из-за своей барабанной установки.

Стюарт бросает на Дэнни быстрый взгляд, а затем возвращает его на меня.

Прекрати на меня смотреть.

– Это Джош, – у него дрожит губа. – Он только собирался уходить из больницы, как... – он прочищает горло и продолжает, – в отделение экстренной медицинской помощи доставили трёх людей. Автомобильная авария. Это Симона, Дэйв и... Тру.

Тру. Машина. Авария.

Нет. Господи. Нет.

Дэнни прикрывает рот рукой.

– Симона, она… – Дэнни боится задавать этот вопрос.

И я боюсь. Меня одолевает ужас.

Не могу дышать. Моё сердце стучит по рёбрам и выпрыгивает из груди.

Том и Смит подходят ближе к Стюарту.

Он опять смотрит на Дэнни.

– Джош сказал, что Симона не сильно пострадала, с ней будет всё хорошо. С Дэйвом тоже, но... – он переводит взгляд на меня. – Джейк... – шаг ко мне.

– Нет, – я делаю шаг назад и сталкиваюсь с гитарой.

Я не хочу это слышать. Не хочу знать.

Я качаю головой. Снова пытаюсь сделать шаг, отойти от Стюарта, но мне некуда идти.

– Мне так жаль, – я в оцепенении смотрю, как он вытирает с лица слёзы. – Какая-то машина врезалась в пассажирскую сторону. Тру приняла на себя весь удар. Джош сказал, что она сейчас в операционной. Мы должны ехать в больницу.

Я закрываю глаза.

– Ребёнок? – слова срываются с моих губ. Кажется, будто это говорю не я.

– Не знаю. Прости. Нам нужно ехать. Джош ждёт нас в отделении. Он проведёт нас к ним.

Комната сжимается вокруг меня. В ней нет воздуха.

Мне кажется, будто я под водой.

Тону. Я тону.

Сегодня утром она была со мной, в моих объятиях. Нужно было её там и оставить, держать крепче и никогда не отпускать.

Я не могу её потерять. Не могу.

Чёрт, как больно. Очень больно. Слишком больно.

– Джейк... – говорит Стюарт.

Я поднимаю голову.

– Я не могу её потерять, – я не могу дышать. Просто хватаю ртом воздух. – Не её. Любого, но не её.

Я нахожу его взглядом.

– Я знаю, – из его глаза вытекает ещё одна слеза, и Стюарт вытирает её.

Из его глаз не прекращают литься слёзы.

Я хочу плакать. Я хочу кричать. Что-нибудь. Что угодно, лишь бы избавиться от этой мучительной боли в груди. Но ничего не происходит.

– Давай. Поехали в больницу. Мы узнаем больше, как только приедем, – Стюарт призывает меня двигаться, и в этот момент мои ноги подводят меня.

Стюарт подхватывает меня, поддерживая рукой за спину.

– Я держу тебя, – его голос полон боли. – Я держу тебя, Джейк. Всё будет хорошо. С ними обоими будет всё хорошо.

Хорошо. С ними обоими будет всё хорошо.

***

Я в машине. По-моему, в моей машине. Стюарт за рулём.

Машина.

Авария.

Тру.

Я не могу дышать.

Боль в груди невыносима.

Я не знаю что делать.

Я должен что-то сделать. Я должен был защитить её, защитить их обоих.

– Меня там не было. Я должен был быть там, – с трудом произношу я. Слова вылетают из моего рта, но голос совсем не похож мой.

– Всё будет хорошо, дружище, – Том протягивает руки через сидение и кладёт их мне на плечи.

Кажется, он пытается удержать меня на месте. Будто считает, что я в любую минуту могу потерять над собой контроль.

Я хочу. Но, кажется, я не могу избавиться от этого ужасного, отвратительного ощущения в груди. Оно плотно засело в ней, сжигая каждую мою частичку.

– С Тру будет всё хорошо, – продолжает Том. – Она боец. Она справится с этим.

– А как же ребёнок... мой малыш? – еле выдавливаю я слова.

Молчание Тома давит на мозг.

– С ними будет всё хорошо, Джейк, – он сжимает моё плечо.

Вот оно. Опять это слово – «хорошо».

Но я не хочу его слышать. Не хочу слышать ничего из этого. Не хочу быть здесь. Не хочу слышать слово «хорошо».

Я хочу быть дома, с Тру, и обнимать её прекрасное тело своими руками. Хочу чувствовать её кожу своей. Смешивание наших дыханий, когда она целует меня своим особым, нежным способом.

Хочу слышать её смех.

Хочу чувствовать толчки своего ребёнка.

Я хочу... их.

Мои глаза снова закрываются.

***

Я в больнице. Слышу, как Стюарт что-то говорит. Люди вокруг бегают.

И белый цвет. Белые стены. Белые халаты.

Где Тру?

– Джейк...

Я поворачиваюсь. Это Джош. У него печальный вид. Полный сочувствия.

Я не хочу сочувствия. Я хочу Тру.

– Джейк, – повторяет он, – мне очень жаль... – я слышу паузу в его голосе.

Стюарт кладёт руку на плечо Джоша. Я вижу, как взгляд доктора перемещаются на неё.

Он снова переводит взгляд на меня, но теперь звучит более деловито. Как врач, сообщающий плохую новость.

– Тру находится в операционной. Сейчас известно лишь то, что она получила серьёзную травму головы вследствие аварии. Доктор Кимбл – один из хирургов, скоро подойдёт поговорить с тобой. Если ты последуешь за мной сюда...

Серьёзная. Травма. Головы.

Я передвигаюсь. В лифте. Еду наверх.

Дверь со звонком открывается. И внезапно я будто просыпаюсь. Осознаю, где нахожусь. Почему я здесь.

Тру. Машина. Авария.

Чёрт побери, нет!

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Нет!

Я выбегаю из лифта и бегу вдоль по коридору. Даже не уверен, куда направляюсь.

Мне просто нужно её найти.

Операционная. Джош говорил про операцию.

Я слышу голоса, выкрикивающие моё имя, но я не могу остановиться.

Тру.

Мне необходимо найти её.

Где же ты, малышка?

Я останавливаюсь. Почему я останавливаюсь?

Меня захватывают со спины, останавливают, удерживают.

Я не хочу, чтобы они прикасались ко мне. Я хочу Тру. Я просто хочу Тру.

– Подожди, помедленнее, Джейк. Ты здесь. Нам нужно пройти внутрь, – Стюарт с помощью Тома втаскивает меня через массивные двери в комнату.

Белая комната.

Везде этот чёртов белый цвет.

Теперь я сижу на стуле.

Но я не хочу сидеть.

Я встаю.

Все вскакивают следом за мной.

Стюарт. Том. Смит. Джош.

– Где Дэнни? – это я говорю?

– Он внизу, в отделении экстренной медицинской помощи, вместе с Симоной и Дэйвом, – отвечает Стюарт. – Почему бы тебе не присесть, Джейк?

Я качаю головой.

Как я могу сидеть, пока Тру... что? Пока она в операционной? Пока она... умирает?

Умирает.

Она умрёт?

Мой ребёнок тоже умирает?

Я потеряю их обоих? Они оба умрут как умер Джонни?

Почему всё это происходит?

Больно. Мне так чертовски больно. Будто мою грудную клетку разрывают на части и медленно, очень медленно высасывают из меня жизнь.

Двери открываются. Ко мне подходит мужчина в белом халате.

Белый.

Сочувствие.

Нет.

Я не хочу сочувствия. Я не хочу быть здесь. Мне нужно убраться отсюда. Мне нужно найти Тру.

Я просто хочу прикоснуться к ней. Обнять её. Никогда не отпускать.

– Мистер Уэзерс, меня зовут доктор Кимбл.

Мои внутренности до самых костей начинает пробивать дрожь.

– Тру... где она?

Доктор складывает руки перед собой, будто хочет помолиться, направляя их в мою сторону.

Мне всё это не нравится. Я хочу убрать его руки к чертям собачьим.

– Труди всё ещё в операционной, – его голос звучит по-деловому, так же, как звучал голос Джоша. – Она перенесла очень серьёзную травму головы...

Опять эти слова. Но теперь он использовал слово «очень». Джош не произносил слово «очень».

Это хуже. «Очень» – значит намного хуже.

Господи, только не это.

– ... обильное кровотечение в полости черепа... давление на её мозг... отёк... ребёнок... роды...

Ребёнок.

Я встречаю взгляд доктора.

– Что? – вот, опять голос мой, но звучит он совершенно по-другому.

Доктор Кимбл переминается с ноги на ногу.

– Мы должны были принять решение, мистер Уэзерс. У нас не было лишнего времени. Ребёнок оказался в очень тяжелом положении. Его частота сердечных сокращений снижалась в геометрической прогрессии. У нас не было другого выбора, кроме как выполнить экстренное кесарево сечение.

Я прижимаю руку к груди, впиваясь пальцами в кожу и пытаясь облегчить мучительную, жгучую боль внутри меня.

– Но малышу всего двадцать девять недель... – я не могу дышать.

– С ребёнком всё в порядке, – он медленно кивает. – Мальчику немного затруднительно дышать самостоятельно из-за синдрома острой дыхательной недостаточности, который является очень распространенным явлением у недоношенных детей, но мы помогаем ему, и он хорошо реагирует.

– Мальчик? – по моей щеке скатывается слеза.

– Да, у вас сын.

Сын.

У нас сын, а Тру не знает об этом. Она должна знать. Мне нужно увидеть её и всё рассказать.

– Где он?

– В ближайшее время его переведут в отделение интенсивной терапии для новорождённых.

– А Тру... что будет... она выживет?

Он скрещивает руки на груди.

– Сейчас она находится в руках одних из лучших хирургов мира, и они делают всё возможное, чтобы спасти её.

– Она… – я делаю нерешительный вдох. – Она... выживет?

Я вижу этот взгляд, тот, который он, по его мнению, умело прячет, но я предельно чётко его вижу.

– Врачи делают всё возможное, чтобы помочь ей выкарабкаться, мистер Уэзерс.

И именно в этот момент мой самый ужасный страх становится явью.

Она может умереть.

Я могу потерять Тру, и у меня не будет возможности вернуть её назад.

Потерять её. Навсегда.

О, Господи, только не это.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Я прижимаю кулак ко лбу.

– Вы считаете, что у неё нет шансов.

Доктор снова переминается с ноги на ногу, избегая моего взгляда.

– Слишком рано делать какие-либо прогнозы...

– НЕ ПЫТАЙТЕСЬ МЕНЯ ОБМАНУТЬ! ПРОСТО СКАЖИТЕ МНЕ ЧЁРТОВУ ПРАВДУ! ОНА УМРЁТ?

– Джейк... – Том касается моего плеча, но я не обращаю на него внимания.

Моя грудь вздымается, пока страх сковывает внутренности.

Я неотрывно смотрю на доктора, пытаясь найти ответ.

Я должен знать. Должен знать, потеряю ли я всё, что мне дорого. Потеряю ли того единственного человека, который имеет для меня значение.

И в данный момент этот доктор – единственный, кто может мне ответить.

Он выдыхает, его голос звучит мягче.

– Сейчас шансы Труди составляют пятьдесят на пятьдесят. Когда она придёт в себя после операции... – доктор останавливается, выражение его лица выражает сочувствие. – Если и когда она придёт в себя...

Если.

– Мы не имеем ни малейшего представления о степени повреждения её мозга.

– Нет...

Я не помню падения. Просто внезапно оказываюсь на полу. Меня обнимает Том.

А я рыдаю.

***

Вокруг становится больше людей. Больше белого. Больше болтовни. Потом они уходят.

Тишина. Невыносимая тишина.

Я всё ещё на полу, но теперь опираюсь о стену. Том и Стюарт стоят возле меня.

Я слышу, как снова открывается дверь. Я поднимаю глаза и вижу, как Джош выскальзывает в коридор, чтобы поговорить с женщиной в белом халате.

Опять этот чёртов белый цвет.

Я закрываю глаза и откидываю голову к стене.

– Джейк... – голос Стюарта вынуждает меня открыть глаза. Я безучастно смотрю на него. – Нам нужно позвонить родителям Тру. Они должны знать, что произошло. Совсем скоро пресса раструбит об аварии Тру, если уже не сделала этого, и они не должны узнать обо всём из газет.

Моё сердце останавливается.

Билли и Ева.

Я не могу.

Я качаю головой.

– Не думаю, что смогу...

– Я позвоню им. И организую для них ближайший рейс до сюда, – он быстро касается моей руки и встаёт. – Хочешь, я позвоню и твоей матери?

Моей матери? Хочу ли я видеть её здесь?

Я киваю, один раз.

– Возьму что-нибудь попить, – встаёт Смит. – Джейк, что тебе?

Тру.

Я отрицательно качаю головой.

– Том?

– Чёрный кофе.

Дверь с шумом закрывается, когда Стюарт и Смит выходят.

Теперь в комнате только я и Том.

И тишина. Ещё больше невыносимой тишины.

– Что, если она умрёт?

Том поворачивается и смотрит мне в глаза.

– Тру – борец, Джейк. Она ежедневно выписывает мне пенделей. Она никуда не денется.

– Но что, если...

– Никаких «если». Не издевайся над собой.

Перед глазами всё плывет.

– Я не знаю что делать. Что думать. Что говорить, – я прячу лицо в руках, пытаясь сделать вдох.

Слеза просачивается сквозь мои пальцы и падает на пол.

Я слышу, как Том делает неглубокий вдох.

– Не думай о плохом, Джейк. Думай о хорошем. Подумай о том моменте, когда ты сможешь взять на руки своего сына. Подумай о том времени, когда наконец-то сможешь надеть кольцо на палец Тру, когда она согласится стать твоей женой. Подумай о тех чертовски восхитительных вещах, которые вы будете делать вместе. И пока ты думаешь обо всём этом, я помолюсь большому парню несколькими этажами выше. Обещаю, что серьёзно поменяю свою жизнь в обмен на то, чтобы ты получил всё, о чем мечтал, то, что тебе суждено иметь.

Я чувствую руку Тома на своём плече. Как он сжимает его ей.

И начинаю рыдать ещё сильнее.

***

Сколько времени прошло? Часы... дни... минуты.

Глаза болят. Голова болит.

Я слышу, как дверь снова открывается. Это Джош.

Он проходит и присаживается рядом со мной.

– Я только что говорил с доктором Фуллер. Она – неонатолог (прим. пер.: неонатолог – врач-педиатр, занимающийся выхаживанием новорожденных) вашего сына. Доктор сказала, что с ним всё хорошо, Джейк, очень хорошо. Ты можешь подняться и увидеть его, когда будешь готов.

Я поворачиваюсь и безучастно смотрю на него.

Подняться и увидеть его. Без Тру.

Но...

Я не должен видеть его без Тру.

Я не могу покинуть эту комнату. Мне нужно знать, что с ней происходит.

Я не могу. Просто... не могу.

– Я проведу тебя к нему наверх и подожду снаружи. Если появятся какие-то новости о Тру, я сразу же зайду и сообщу тебе, обещаю, – говорит Джош, будто читая мои мысли.

– Я… – качаю головой, – не думаю, что могу.

Джош поджимает ноги и кладёт на них свои руки, скрещивая их. Он выдерживает длинную паузу, прежде чем заговорить снова. Но когда он произносит слова, я чётко понимаю его замысел.

– Я знаю, что покинуть эту комнату для тебя равнозначно бросить Тру, но в данный момент, Джейк, где бы ты ни был, ты ни чем не сможешь ей помочь. А твой сын... ты нужен ему. Ему нужен один из родителей.

Один из родителей.

Я закрываю глаза.

Он там совсем один. Наверно, не понимает, что происходит, и боится. Я нужен ему.

– Хорошо, – соглашаюсь я, открывая глаза, – хорошо.

***

– Твой сын вот здесь, – Джош показывает на закрытую дверь перед нами. – С ним медсестра, а я буду ждать тебя прямо здесь, – он указывает на ряд из трёх пластиковых стульев.

Повернувшись к двери, я какое-то время не могу оторвать от неё взгляд.

Я делаю глубокий вдох и провожу рукой по волосам, после чего делаю шаг к двери.

Моё тело дрожит, и чем ближе я подхожу, тем сильнее меня начинает трясти.

Он там. Сразу за дверью.

Я тянусь к ручке. Обхватывая металл рукой, я нажимаю вниз и медленно открываю дверь.

В комнате полутьма. Тишина, которую нарушает только пиканье аппаратов.

Медсестра сидит спиной ко мне, но, когда оборачивается, то улыбается глядя на меня.

– Мистер Уэзерс?

– Да, – мой голос звучит хрипло.

– Он вот здесь. Он ждал вас, – тепло улыбается женщина.

Я поворачиваюсь направо и вижу инкубатор. Внутри него находится мой сын.

Мой сын.

Я не очень хорошо вижу его из-за всех этих трубочек, окружающих малыша, но он кажется маленьким. Очень маленьким. Слабым. Таким хрупким.

Сердце в моей груди начинает стучать сильнее.

Я хочу подойти к нему, но вместо этого делаю шаг назад.

Не думаю, что смогу помочь ему. Я не должен быть здесь. Прийти сюда было ошибкой.

Я почти поворачиваюсь к выходу, когда ко мне подходит медсестра.

– Не позволяйте этим трубкам напугать вас, дорогой. Они здесь, чтобы помочь ему дышать, пока он не достаточно силён, чтобы делать это самостоятельно. Почему бы вам не поздороваться? – осторожно подталкивает она.

Я безучастно пялюсь на неё.

Во рту пустыня. Пульс настолько быстрый, что я слышу шум крови в ушах.

Здесь должна быть Тру. Она должна видеть его вместе со мной. Так не должно быть.

Это не правильно.

Я глотаю слёзы, от которых в горле застревает ком.

Каким-то образом я делаю шаг вперёд. Потом ещё один. И ещё. Пока не дохожу до инкубатора.

Я смотрю на него сверху вниз.

Он выглядит, как Тру. Точно так же, как она. Идеальный во всём.

И от этого становится ещё больней.

Вблизи он ещё меньше. К его носику подведена трубка, а на голове маленькая белая трикотажная шапочка.

– Сколько он весит? – спрашиваю я.

– Два фунта и семь унций (прим.пер.: один килограмм и двести двадцать пять граммов).

У меня сердце обрывается. Два фунта и семь унций. Господи, он весит почти как пачка сахара.

Моя рука тянется к нему ещё до того, как ко мне приходит осознание своих действий. Я останавливаю себя, сжимая руку в кулак

– Вы можете прикоснуться к нему, – говорит медсестра. – Но сначала нужно очистить руки при помощи вот этого.

Подойдя ближе, она выдавливает в мою руку немного дезинфицирующего средства. Я втираю холодный гель в руки до тех пор, пока он не исчезает.

– Я оставлю вас наедине.

– Он будет в порядке? – быстро выдавливаю я.

– У тебя здесь настоящий боец, дорогой. С ним будет всё хорошо, – она быстро касается моей руки и выходит, оставляя меня с сыном наедине.

Мой сын.

Я опускаюсь на колени, чтобы быть с ним на одном уровне. Его крохотное лицо повёрнуто в мою сторону.

Он получил от Тру полные губы.

Я протягиваю свою дрожащую руку через иллюминатор, и кладу ладонь плашмя на матрас. А затем тянусь мизинцем к его малюсенькой ручке и прикасаюсь к нему.

Я никогда не испытывал ничего подобного до этого момента.

Любовь.

Эта любовь отличается от той, которую я испытываю к Тру. Но такая же сильная. Это всепоглощающая потребность всю жизнь его защищать. Беречь от боли. Например, от той боли, которую испытываю сейчас я.

На глаза опять наворачиваются слёзы.

Я аккуратно провожу пальцем по его руке, и в этот момент его пальчики обхватывают мой, хватаясь за меня.

Я нужен ему.

Солёные слёзы струятся по моим щекам прямо мне в рот.

Сжимая губы, я прикасаюсь лбом к инкубатору.

– Пожалуйста, прости, что меня там не было, – шепчу я. – Мне так жаль.