Полет над бездной (СИ)

6 «Зачем ты так?»

Сэт сидел в гостиной и быстро бегал пальцами по кнопкам ноутбука. Он знал больше сотни языков, среди которых было немало древних и редких, поэтому он занимался переводами различных книг, рукописей, документов и мог заработать этим неплохие деньги. Сейчас он был занят древним договором первого короля тьмы с Ремерией. Это был заказ самого советника короля. Левая рука юноши лежала на документе, бережно, касаясь старинного текста, правая писала уже готовый перевод. Как его мозг так легко переводил? Этого он и сам не понимал, просто текст, проходя через его сознание, менял свою языковую структуру. Жаль что в этом тексте более сотни страниц, придется потратить на это весь день. Ведь завтра к полудню перевод должен лежать на столе у заказчика.

Вы спросите, как слепой может работать за компьютером? Спросите лучше у Максимуса, что он вшил Сэту в шею, так станет проще понимать. Сэт был соединен со своим ноутбуком. Длинный провод тянулся от механизма к его шее и исчезал где-то в седых локонах.

В комнату зашел Илья.

— Что-то ты бледный. Как ты себя чувствуешь? — спросил он, взглянув на ученика.

— Нормально. Вы не волнуйтесь, боли больше не появлялись, — уверенно, но грустно сказал Сэт, оторвавшись от работы и глядя учителю в глаза, будто открываясь перед ним.

— А что тогда?

Сэт не ответил, а лишь многозначно кивнул в сторону календаря, стараясь не смотреть на дату. Илья взглянул на число. 17.06.2005 Он все уже знал и понимал.

— Если хочешь, съезди к ней. Я думаю, она была бы рада знать, что ты о ней помнишь, — предложил он ободряюще.

В бледных глазах Сэта на мгновение сверкнула искра жизни.

— Вы что серьезно?! — не поверил он своим ушам.

— Вполне.

— А как же тогда отречение от прошлого?

— Знаешь, — начал Илья, присаживаясь рядом, — я тоже отрекся, но сестру помню. Наверно родные — это то, от чего никто и никогда не сможет отречься в нутрии своего сердца. На словах — ДА, но в душе… это просто невозможно. Раньше я боялся тебя туда пускать. Мне казалось, что это может толкнуть тебя к какой-нибудь глупости. Тогда ты был ребенком, но сейчас ты повзрослел и способен решать все сам, но не забывай — там не только она.

Сэт еще больше побледнел и опустил глаза.

— Не думай об этом. Ты не виноват!

— Это относительно. — Сэт поднял глаза и посмотрел куда-то сквозь Илью, сквозь реальность и время, куда-то в свое прошлое, что все еще держало его окровавленными руками. — Хотя это сейчас абсолютно не важно. Меня некому судить и прощать меня тоже некому. Просто больше никого не осталось, только вы и память…

Илья тяжело вздохнул, глядя на эти не живые, давно уже мертвые глаза.

На кладбище было тихо. В этот солнечный день оно было пустынным и светлым, будто оставленным этим миром и этой суетой.

Наташа решила навестить отца и мать. Она часто приходила к ним, рассказывала им все, плакала или смеялась, но сегодня, впервые, она не могла сказать им того, что думала, о том, что тревожило ее и занимало весь ее разум. Последнее время она часто вспоминала своего старого друга Лешу Карлова. Он даже снился ей несколько раз. А иногда мысли ее уносились к Сэту… она все чаще чувствовала его кровь на своих губах, будто пила ее когда-то в прошлом. Он целовал ее… Она вспоминала прикосновение его губ. Он хорошо целовался… Думая об этом она ненавидела себя. Он признался ей в любви… Он безумен, видимо, но почему тогда она снова вспоминает об этом? Почему она чувствует его кровь? Почему ждет его губ? Зачем ищет его голос? За что ненавидит? Она уже ничего не могла ни понять, ни вспомнить, будто потерялась в собственном наваждении.

Она прятала глаза от Володи, боясь, что заглянет в ее разум поймет больше, чем понимает она сама.

Сегодня она стояла у могилы отца молча, не обещая отомстить и не решаясь признать, что месть не для нее, а убийца… влюблен в нее… безумие!!!

Она развернулась поплелась прочь, не в силах смотреть на лицо неотомщенного отца.

И вдруг, как продолжение наваждение она увидела фигуру. Высокий седой молодой человек, облаченный в черное стоял метрах в семи от нее. Она уже знала имя этого человека, причем не одно, а оба…

«Сэт — это… не может быть!» — подумала она и помчалась к нему.

Внезапно юноша стоящий к ней спиной, начал удаляться куда-то в глубь кладбища, совсем не замечая ее.

Наташа перестала бежать, но перейдя на шаг, продолжила следить за ним взглядом. Вскоре на была там, где только что стоял незнакомец.

ЛЕША!!!

Это несомненно был Леша, больше некому. Ведь здесь были могила семейства Карловых: Марии, Павла и Александра — матери, отца и старшего брата ее старинного друга Леши Карлова. И на каждой могиле свежие цветы. Девушка несмело подняла глаза. Она молилась, чтобы ее догадка не оказалась верной. ОН стоял неподалеку, у могилы какого-то черного мага. Он стоял к ней боком, и она слишком хорошо видела его лицо, что бы ошибиться.

СЭТ!!!

В ее сознании все смешалось. Любовь и ненависть, радость и отчаянье, мечты и реальность — все в ее сознании стало единым. Тот, кого она любила, кого искала, в ком видела надежду, оказался тем, кого она презирала и ненавидела. Она уже не понимала себя. Не понимала этот мир. Не понимала всего того, что происходит с ней в этом сумасшедшем мире. Как милый добрый Леша, может убивать, сменив имя? Как тот, что уважал ее отца, мог безжалостно нажать на курок? Как тот, что любил все живое, может твердо сжимать рукоять меча и легким движением делить противника на части? КАК?!!

— Как…? — прошептала она и пробудилась от звука собственного голоса.

Она быстро нашла его взглядом. Он отдалялся, стремясь покинуть кладбище. Наташа не думала ни мгновение, что-то решило за нее. Она пошла за ним следом. Нет, она не собиралась его догнать, по крайней мере пока, и, уж тем более, не собиралась с ним говорить, просто ей хотелась хоть немножко понять того, кого она так долго искала… и нашла!

Сэт шел уверенно, без сомнений. Они умерли в тот миг, когда он посмотрел на улыбающуюся мать. Его прошлое, то, что он так долго и мучительно проклинал, то, что он ненавидел и мечтал забыть, вновь предстало перед ним. Он вновь все вспомнил и понял, какой же он, на самом деле дурак! Он любил свое прошлое! Он любил свою мать. Любил сестру и брата. Отца? И его тоже… Видимо, поэтому ему и было так больно, ведь он пытался забыть то, что так сильно любил, что не мог выпустить из своего сердца.

Он впервые хотел придти домой и посмотреть на свое прошлое, на его счастливые дни, на его крах… смерть. Как бы он не сопротивлялся, но то, что произошло уже не изменить. Что бы он не думал, кого бы не винил, стены его квартиры останутся теплыми, по кухне снова и снова будет литься кровь, а не стене ванной… Нет! Не затем он шел туда. Он искал правды. О себе. О своих родных. О том, кто он такой? Откуда он пришел? Зачем? Когда-то он знал ответы на эти вопросы, но забыл их, как и то, что любил.

Когда он был простым человеком, жил в маленькой двухкомнатной квартире в тихом, простом, даже сером районе, жизнь была другой, совсем другой, абсолютно не похожей на жизнь черного мага. Иногда, как теперь, ему хотелось вернуться на одиннадцать лет назад, когда все было еще хорошо, но… Опять это «НО»!!! Все мы в этой жизни упираемся в него, и никогда не можем преодолеть…

После смерти отца, Сэт стал единственным хозяином квартиры, единственным Карловым. Давно в ней никого не было, а сам Сэт, вернее лучше сказать Леша, не был в ней с того самого дня… когда Леша Карлов был убит своим отцом…

Нет. Нет! НЕТ!!! Об этом он тоже не хотел вспоминать. Просто давно он не открывал эту дверь, а теперь ноги сами, помня каждый шаг, несли его к дому, где когда-то он не думал ни о счастьи, ни о горе, ни, тем более, о смерти. Он шел туга, где прожил маленькую, беззаботную жизнь.

Квартира была на седьмом этаже. Можно было подняться на лифте, но это было слишком легко. Он шагнул на лестницу и, как прежде, побежал наверх, перепрыгивая через ступеньки. Он почти почувствовал себя прежним, осталось только ворваться в квартиру и повиснуть на шее матери, утопая в ее золотых локонах…

Он стоял перед дверью, зная, что Саша не будет его ругать, понимая, что мама не будет играть для него, Лену он не покормит, не пойдет с ней гулять, не сможет увидеть, как она вырастет, отец… он не скажет, что Леша — маменькин сынок. Этого больше никогда не будет! Разве что в его воспоминаниях, сжимающих сердце.

Старая, хорошо знакомая дверь. Он почти пришел. Осталось немного…

Он боялся открыть эту дверь, будто вместе с ней он мог открыть те чувства, что спрятал далеко в своей душе…

Он привык побеждать. Он был готов сразиться еще раз, сразиться с самим собой.

Он достал из кармана ключ и, тяжело вздохнув, вставил его в замочную скважину. Осталось совсем чуть-чуть…

Он повернул ключ. Сэт коснулся ручки и в тот миг, когда ему захотелось убежать, он открыл дверь не щадя не себя ни собственной боли, запертой в этой квартире.

Дверь открылась от легкого толчка, мелодично скрипнув, что-то невнятное.

Темный пыльный коридор. Все как тогда. Все так, как было в последнюю ночь Алексея. На пыльном полу, перемешавшись с грязью улицы, сверкали осколки зеркала, отражая сотню таких маленьких коридоров. Некоторые из них были покрыты старинной, давно уже забытой кровью… а рядом шкаф и его болезненный угол с явным пятном засохшей крови. Все осталось в том же хаосе.

…Павел ударил Лешу по лицу. Кулак, столкнувшись с ребенком, победил, откинув его прочь. Леша невольно отступил и рухнул, ударившись затылком и злополучный угол шкафа. Мальчик, потеряв равновесие и ориентацию, беспомощно сползая на пол, ловит руками зеркало. Его слабая рука скользит по глянцевой поверхности и срывается. Он падает на грязный пол, а за ним зеркало. Оно моментально разлетается на мелкие кусочки, осыпая Алексея острыми осколками. Некоторые мирно звякнули на пол, а некоторые, вонзившись в тело, застыли там. Он не чувствовал боли, только бессильное отчаянье. Он мог лишь молиться, что бы кто-нибудь спас его, но его некому было спасать.

Павел стоял над ним и смеялся, потягивая водку прямо из бутылки…

Сэт невольно коснулся рукою затылка. Этот удар принес немало проблем. Тихая боль проснулась в его душе, будто все было лишь вчера… Как хотелось сделать шаг назад, открыть дверь и бежать… бежать прочь, как тогда, не важно куда, не важно зачем только бы по дальше, только бы быстрее… как хотелось поддаться этому желанию, но тогда… его прошлое навсегда останется за закрытой дверью, а его душа так и будет рыдать над руинами собственной жизни. У него еще все впереди и он знает об этом. Он еще всего добьется, а пока надо сделать пару шагов в прошлое, чтобы навсегда переступить через него.

Он больше не медлил, а пошел сразу туда, где все когда-то закончилось, на кухню. Здесь он много времени проводил со своей семьей, здесь он был убит, здесь убил…

На кухонном полу по-прежнему темнелось пятно крови. Старая табуретка лежала на полу, скрывая свой окровавленный угол, битая посуда, раковой кухонный нож.

… В глазах плыло. Весь мир покрывался темной пеленой. Веки безвольно падали. Он вытер с разбитой губы кровь и, упираясь в кухонный умывальник, продолжал молить о спасении. Его никто не спасет. Некому прейти ему на помощь. Что-то вновь ударилось в спину. Алексей едва устоял на ногах… Он должен был сам себя спасать.

― Остановись! — крикнул он. — Прекрати, пожалуйста!

Крик сорвался в стон, а с глаз сами собой посыпались слезы. Его никто не слышал, его некому было слышать.

От боли он совсем лишился слуха, лишь хохот звенел в его сознании, хохот который он мечтал прекратить. Что-то звонкое разбилось о его голову… вот и все… прежнего Леши больше нет! Тот, кто когда-то был им, не помня больше боли, схватил кухонный нож, что как-то сам собой оказался в его руке, будто проведение вложило его в детскую ладонь. И все в его сознании переменилось. Тот инстинкт самосохранения, что спал в его сознании, тут же проснулся, заставляя сражаться за свою жизнь. Он рванулся в сторону и не думая больше о последствиях, рванулся к отцу. Он лишь хотел, что бы смех прекратился. Он хотел, что бы все стихло. Тупой кухонный нож уперся в плоть, усилие — и алая кровь опалила его руку. По его бледным щекам котились слезы…

Сэт тяжело вздохнул, поднял с пола табуретку, поставил ее у окна и дрожащими руками пытался вытащить сигарету. Он снова курил, пропахнет дымом и получит от Ильи за такое безразличие к собственной жизни, но теперь это не важно, ведь, так будет легче, а потом… он решил подумать об этом потом.

Наташа стояла у подъезда и долго смотрела вверх, не веря собственным глазам. Он пришел именно сюда, а это может значить лишь одно… Вот только готова ли она к такому повороту в ее жизни? А разве это она решает? Все уже свершилось. Занавес поднят. Тайна открыта. Теперь она может либо бежать прочь, либо попытаться понять, того, кого когда-то любила…

Глубоко вдыхая сигаретный дым, он все еще не мог унять дрожь… Он смотрел в окно, боясь обернуться, будто там, на полу, все еще лежало бездыханное тело. Что-то шевельнулось за спиной, что-то приближалось. Сердце юноши сжалось от страха. Он тяжело дышал… но уже точно знал, что больше не будет колебаться. Он будет сражаться за свою жизнь, какие бы призраки не пытались сражаться против него. Он резко обернулся. На кухне никого не было, только темное пятно, но кто-то все же был рядом, кто-то недосягаемый… Сэт встал и хотел пойти в коридор, ведь он совсем не помнил, закрыл ли входную дверь, а если так, то в доме может быть кто угодно. Но подойдя к двери, он моментально забыл об этом, в глаза ему бросился старый кровавый след от ладони на стене.

…Павел дико закричал. Скрючился от боли и, проклиная всех богов, рухнул на пол с дикой гримасой боли. Он был мертв. По полу растекалась кровь.

― Папа, — прошептал Леша, падая у остывшего тела. — Папа! — вскрикнул он, взглянув в безжизненные глаза отца. — Этого не может быть. Не может быть…

Как бы он не хотел, но все было правдой. Павел был мертв. С каждым моментом эта мысль все больше пугала маленького мальчика. Он убил!!! Но страшный хохот все еще звенел в его ушах, в глазах темнело, а сознание будто уползало куда-то в неведомую даль. Он смотрел на мертвое тело и боялся думать о смерти, ведь он тоже, казалось, умирал и вот через мгновение, будет так же бездыханно лежать в луже крови. Он хотел бежать от такого исхода, вскочил, но в глазах потемнело и его невольно повело в сторону. Пытаясь удержаться на ногах, он коснулся стены. С его маленькой смертельной ладони стекала кровь на светлые обои пропитывая бумагу безжизненной болью…

Теперь он смотрел на след от своей детской руки. Сэт невольно поднял руку и приложил правую ладонь к старинному отпечатку. Это была совсем не та рука, большая уверенная сильная, но все так же покрытая кровью, только незримой, не оставляющей следов. След его греха…

Кто-то смотрел на него. Кто-то стоял рядом. Он даже ощутил эту энергию, волнующую, пьянящую, безумную, Наташину.

― Что ты здесь делаешь? — спросил Сэт, не глядя на девушку.

В его голося сейчас было все и боль, и обида, и гнев с волнением. Он просто разрывался от эмоций, а она спокойно смотрела на него с легким беспечным сожалением.

― Я увидела тебя на кладбище и пошла за тобой, а ты привел меня сюда…

― Ты все это время, шла за мной? — спросил Сэт, прикасаясь лбом к холодной стене.

― Да, — легко ответила Наташа.

― Странно… я даже не заметил.

― Ты, наверно, был занят мыслями.

Сэт резко посмотрел на нее, но так и не увидел лишь энергию, будто призрака. Он мог видеть лишь душу, будто жил в каком-то аду!

― Зачем ты шла за мной? — спросил он, глядя в алое сияние вампирских глаз.

― Я… ну… сама не знаю. Просто ноги сами шли за тобой, а я не пыталась сопротивляться.

― Уходи…

― Леша…

― Не называй меня так!!! Я не Леша! Леша Карлов умер много лет назад! — крикнул Сэт, тяжело дыша.

― Почему? Это ведь ты. Ты же жив!

― Я — Сэт! Я — черный маг! Чего ты хочешь от меня!?! — кричал Сэт дрожащим голосом.

От алого цвета болела голова, но он не мог отвести от нее своих разгневанных глаз.

― Просто хочу понять тебя?

― Зачем? — простонал Сэт.

― Я не знаю, что произошло с тобой. Мне неизвестно, что ты пережил, но ты уже не тот, а значит что-то все-таки случилось. Я хочу тебе помочь.

Сэт чувствовал, что сейчас заплачет. Он слышал то, что так мечтал услышать, но все внутри него сопротивлялось. Он отвернулся от нее, чувствуя, как пьянеет от алой силы.

― Какое тебе до этого дело?

― Можешь мне не верить, но я скучала. Я искала тебя. Я беспокоилась. Ты очень много значил для меня, и я не хочу все рушить, не попытавшись понять. Я ведь не забывала тебя ни на мгновение.

Сэт истерично засмеялся.

― Ты ненавидишь меня!

Наташа вздрогнула.

― Забыла? — спросил он, резко обернувшись. — Я убил твоего ОТЦА!

Наташа злобно посмотрела на него. Да, он был прав, но в этот миг она не могла на него злиться, ведь он страдает. Ведь он едва сдерживает слезы. Он просто злиться на самого себя. Как можно его не пожалеть?

― Зачем ты так? — прошептала несмело девушка.

― Наташ, отстань! — крикнул он, вновь отвернувшись. — Уйди! У меня просто нету сил, я не могу иначе… Иди!!!

― Я не могу уйти. Я очень хочу, чтобы ты начал все с начала. Я помогу, просто помоги мне простить…

Она подошла к Сэту, коснулась его левой руки. Он обернулся. Она взглянула в его глаза, почувствовала, как его сердце измучено захлебывается, но не пощадив коснулась его щеки. Еще миг и она дотянулась бы до него губами, но он разрушил эту мечту, оттолкнув ее.

― Дурочка, — фыркнул он. — Ты ничего не понимаешь!

― Так объясни, — взмолилась девушка рыдая.

Он молчал, глядя в окно. Она тяжело рыдала, боясь глядеть ему в глаза. Она не могла понять его чувств и эмоций, не могла объяснить своих сомнений и страданий. Он просто растворялся в собственной боли, чувствуя, как сердце уже не колотиться, а медленно остывает в сильной груди.

― Ты изменился, — прошептала она, всхлипнув, будто в каком-то забытье.

― Люди все меняются, а ты меня совсем не знала. Даже раньше ты так много обо мне не знала, — простонал Сэт, боясь вдыхать ее ауру.

― Я не о характере, а о внешности, — мягко говорила девушка, вытирая слезы и мечтая забыть обо всем, что стряслось. — Я бы никогда тебя не узнала.

Она обернулась и нежно посмотрела на него.

― Скажи спасибо своему отцу, — выдавил он сквозь зубы, не глядя на Наталью.

― А причем здесь мой отец?

― Притом!!! — крикнул Сэт и, швырнув стул, дрожащими руками вытащил сигарету.

Он долго теребил ее в руках, не решаясь поднести к ней зажигалку, а потом, будто сорвавшись, нервно закурил, глотая клубы дыма.

― Твой отец изуродовал мне лицо…

― Мой отец? Тебе? Почему? — не задумываясь, спросила Наташа. — Но я совсем ничего не заметила…

― Конечно! Мне сделали три пластические операции. Конечно, теперь уже ничего не видно! Я имею идеальное лицо! Искусственное идеальное лицо!!!

Он резко обернулся и посмотрел в родные, ненавистные в тот миг, глаза.

― Уйди! Ты… Неужели ты так ничего и не смогла понять?!!

― А что я должна была понять?

― У меня новая жизнь. Все! Тебе в этой жизни места нет! Нет! И все тут!!!

― Ты врешь! Ты просто злишься, вот и все. Выговорись…

― Выговорись?!! Да это мне не поможет! С чего ты взяла, что я прежний?

― Ты поцеловал меня… ты сказал, что любишь и…

― И что? Что с того? Это было так… просто… Я так играл!

― Зачем ты так?

― Как?!

― Так! Ты ведь не такой. Ты был ни таким. Помнишь, ты влез в драку из-за меня, а ведь мы были едва знакомы…

Сэт молчал, несмело дрожа.

― Ты спас на речке мальчика, просто потому, что он тонул. Ты даже котенка с дерева снимал. Ты…

― Хватит! — крикнул Сэт не помня себя. — Хватит! Я не Леша! Не Леша!!! Я Сэт! Сэт! Я другой человек! Я убил твоего отца и не жалею об этом…

Он хотел уйти.

― Нет! — Крикнула Наташа. — Не надо так!

По ее щекам катились слезы. Ее уверенная ладонь сжимала его запястье. Она хотела только удержать его. Она уже не хотела понимать, только простить. Она уже не хотела знать причин, не хотела слышать объяснений, только удержать… Она обняла его за плечи и плача, уткнувшись в его спину, прошептала:

― Не надо больше ничего говорить. Просто поплачь…

Сэт замер. Его губы дрожали. На глаза сами собой наворачивались слезы, но он не хотел плакать. Он поднял вверх голову и печально посмотрел на равнодушный потолок, заменяющий небо.

ТУК. ТУК. ТУК!

С каждой секундой, его сердце билось все реже, но сильней, будто захлебывалось его эмоциями.

― Прости меня, — шептала вампирша, роняя крупные слезы. — Прости, что меня не было рядом. Прости, что не узнала сразу. Просто прости меня… прости!

― Хватит! — крикнул Сэт.

Он рванулся от нее, чувствуя, как задыхается от ее присутствия. Чувство вины разъедало его на части. Любовь плакала, а мечта умирала…

Он бежал прочь. От нее. От себя…

Он не закрыл дверь в свое прошлое, как и не закрыл квартиру. Все демоны вышли на свободу!

― Леша! — кричала она ему в след, упав на колени и не имея сил бежать за ним.

― Леша, — шептала она, роняя крупные слезы, на пыльный пол.

Сэт остановился лишь тогда, когда окончательно потерял способность дышать. Острая боль в груди сдавливала все его тело. Он сел на первую попавшуюся лавочку. Первым делам, как всегда нитроглицерин, а потом, когда боль немного утихнет, сигареты. Все без малейших колебаний. Его руки по-прежнему дрожали.

Он не мог понять себя. Почему он убежал? Почему оттолкнул ее? Ведь еще пару дней назад он был готов сражаться за нее, а теперь… Разве что-то изменилось? Почему, когда он не мог даже поговорить с ней, надежда жила, а теперь, когда он мог быть рядом с ней, он бежит? Сколько раз он твердил себе, что этому чувству не стоит жить. Сколько раз убеждал, что ее стоит забыть и не вспоминать никогда, но верил, надеялся, мечтал, а теперь… Да, что такого было в этом ТЕПЕРЬ? Видимо он и сам был не способен этого понять.

Сигареты закончились, когда по улицам крался полумрак. Он долго сидел на одном месте не понимая, хочет ли идти куда-нибудь или нет. Ему было просто плевать. Плевать на все! Вот и вся реальность, никаких иллюзий и мечтаний…

Концерт был закончен. Огни консерватории погасли. Зал был пусто, но в полном мраке на первом ряду сидел один единственный человек. Он смотрел на пустую сцену и не верил, что все давно закончилось. Почему же тогда он все еще слышит звуки ее игры. Будто она не умирала. Будто она все еще жива. Будто она играет… играет только для него и улыбается. Мария Кэри. Для кого-то она была хорошим человеком, кому-то лучшим другом. Кто-то называл ее гениальной. Кто-то — просто талантливой, а кто-то восхищался ее талантом. Кто-то, но не он. Он любил ее. Он обожал ее. Он шел за ней, учился у нее. Он был ее учеником, ее последователем, ее сыном. Только не было ни ее и его самого, только тени…

Он был уже пьян и, что скрывать, ничего не соображал. Он был одержим теми звуками, что роились в его голове, но они затихали, как все то, что мы рисуем в своем воображении.

Он встал, одним рывком запрыгнул на сцену и несмело коснулся клавиш рояля. Он вспомнил все ее движения, все ее жесты, каждый изгиб пальцев. Он закрыл глаза и любовался ее игрой, играя сам, подобно сумасшедшему, влюбленному в собственную иллюзию.

Он играл снова и снова, улыбаясь ее образу в своей душе. Но чем больше он играл, тем больше чувствовал, как отличается от нее, как многому не успел научиться, а ее нет. Ее больше НЕТ! И как бы он не хотел больше не будет.

Он остановился, будто разогнав наваждение. Он закрыл глаза, поднял голову вверх, просто пытался забыться.

― Кто здесь? — донеслось до него.

Сэт обернулся. В зал вошел сторож, явно услышавший его игру. Он грозно осматривал зал, светя перед собой фонариком, но почему-то все еще не находил Сэта. Юноша улыбнулся и, как не в чем не бывало, продолжил играть.

Фонарь быстро отыскал нарушителя по звуку.

― Кто вы? И как сюда попали? — спросил мужчина, но его не собирались даже замечать. — Вы слышите меня?

Он подошел к сцене.

― Прекратите немедленно. Это инструмент консерватории и вы не имеете права…

Тут мужчина замолк, от грозного взгляда молодого нарушителя. Он перестал играть и уверенно выпрямился во весь рост.

― Я не имею права, а всякие идиоты, которые тут брымкали весь вечер имеют? — грозно уточнил Сэт.

― Побойтесь потока. Здесь сегодня отдавали дань памяти величайшей женщине, а вы…

― А что я? — спросил Сэт. — Они по-вашему лучше меня? Тогда вы такой же идиот, как и они. Что толку от болтовни и восхищений?! Все восхищались ей. Все считали ее гениальной и неповторимой, но никто… Заметьте! НИКТО не спас ее. Все стояли и глазели на пылающий автомобиль, зная кому он принадлежит. Все стояли, обсуждали и НИЧЕГО не делали. Она умерла из-за нелепой болтовни, а вы мне говорите: «Побойтесь потока»! Как я могу его бояться, если он логичней вас вех!

― Тогда почему вы не спасли ее? — спросил спокойно сторож.

― Меня там не было, — прошептал Сэт, отвернувшись. — Я был далеко от туда и ни о чем даже не догадывался. Как я мог ее спасти?

― Меня там тоже не было. И тех, кто играл ради нее сегодня, тоже там не было, поэтому никто из нас просто не мог ее спасти, понимаете?

Сэт виновато опустил голову и просто молчал.

― Если вы так любили ее, то почему не пришли пару часов назад и не выступили, как остальные?

Сэт растерянно посмотрел на него.

― Вы должны уйти, иначе я буду вынужден принять меры.

Сэт спокойно пошел к краю сцены.

― Но сначала, доиграйте до конца, а еще лучше. Сыграйте все от начала до конца, а я послушаю.

Он посмотрел на него и вернувшись к инструменту, вновь коснулся клавиш. Он вновь играл, но бережно и нежно, как играл бы для матери, а не назло ее гибели.