Полночный поцелуй

Глава 21

Стив вскинул руки:

— Стоп, стоп, стоп. С каких это пор мы превратились в ФБР?

— Мы пытаемся разобраться, что происходит, так? Так почему бы не копнуть еще глубже?

— Я не хочу проблем, Энджи. — Стив сделал еще один большой глоток мартини.

Он просто не знает, что такое настоящие проблемы. Проблемы — это Эрик и кинжал в деревянной шкатулке.

— Это они совершают преступление, Стив. Ну что ужасного с нами может случиться?

Стив поджал губы, обдумывая мой вопрос.

— Нас вполне могут уволить.

— Ты прав. Но этим я рискнуть готова. — Я положила ладонь ему на руку. — Стив, там маленькие девочки. У тебя есть две сестры, подумай об этом! Разве это не более важно, чем то, чем мы занимаемся в «Д ВУ»?

Стив театрально вздохнул и допил мартини.

— А что будешь делать ты, пока я наговариваю километровый счет за телефон?

Я опустила ноги с перекладины на пол и нащупала подошвами деревянную шкатулку.

— Мне нужно связать кое-какие концы.

«Дом Ашеров» выглядел точно так же, как и в прошлую среду, до того как мою жизнь перевернули вверх ногами и энергично потрясли, так что все мои предубеждения вывалились. Я проверила черный ход, обнаружила, что дверь заперта, обошла здание кругом и подошла к парадной. Все тот же здоровенный парень в котелке стоял у входа, та же очередь из ночных жителей ждала, когда их впустят внутрь, чтобы оглушить барабанные перепонки. Я нервничала, боясь, как бы вышибала не обыскал меня, потому что он непременно найдет кинжал. Я вынула его из деревянной шкатулки, завернула в бумажные полотенца и сунула в сумочку, которую теперь аккуратно прижимала к боку, чтобы никто на нее не наткнулся. Толпа вокруг болтала на какие-то совершенно неготические темы вроде запредельной платы за жилье и где купить лучшие рогалики в городе.

Подошла моя очередь, и я застыла на месте. Как я могла забыть про список гостей?!

— Имя?

— Энджи Маккафри.

— В списке нет. — Громила уже смотрел на следующего в очереди.

— Вы хотите сказать, что Сулейман и Моравия забыли внести меня в список? — Я изобразила негодование. — Слушайте, мы с ними друзья, и с Эриком Тейлором тоже. Мы должны были сегодня здесь встретиться. Они еще не ушли? Я немного припозднилась. — Во всяком случае, допытаться стоит.

Он прищурился.

— Да, они здесь. Но про вас ничего не говорили. Подождите минутку. — Он протянул руку за спину, вытащил телефонную трубку, прокричал в нее несколько слов и отключился. — Отойдите в сторонку, я дам знать, если что.

Он вернулся к очереди и списку, а я встала в холле у него за спиной. Минуты через две телефон зазвонил Громила рявкнул в него несколько слов и ткнул в мою сторону большим пальцем, давая понять, что я могу пройти. Так, элемент неожиданности отменяется, но, во всяком случае, меня впустили.

Сулейман и Моравия сидели все за тем же столиком в баре. С ними сидела еще какая-то женщина, но спиной ко мне. Моравия увидела меня и помахала.

Я подошла к столику и чуть не грохнулась в обморок. Это была Лилит, и выглядела она ничуть не хуже, чем в ночь, когда изображала жертвенного агнца. И затягивалась сигаретой, причем так, будто это был баллон с кислородом, а она глубоководным ныряльщиком.

— Лилит, вы целы!

Моравия с Сулейманом переглянулись. Моравия показала мне на стул рядом с собой, а когда я села, улыбнулась мне хитрой заговорщицкой улыбкой:

— Что, вынюхиваем и подсматриваем, Энджи?

— В смысле? — спросила я, но не сумела справиться с виновато дрогнувшим голосом.

— К нам приходили полицейские и расспрашивали — разумеется, после того, как выдали им свою пленку. Сказали, что вы здорово перепугались в тот раз. К счастью, они поняли, что никто не пострадал, правда, Лилит?

Лилит пожала плечами и глубоко затянулась.

— И кто посоветовал вам это сделать? — продолжала Моравия. — Кто-то же назвал вам пароль?

— Лес Бэнкс. Полиция разыскивает его за убийство Люси, но он сказал мне, что не делал этого, что виноват вампир. Он хотел, чтобы я пошла и засняла ритуал. Сказал, что такого доказательства будет достаточно, чтобы снять с него обвинение. — Я немного подождала и добавила: — Он еще говорил, что у Люси был новый бойфренд. Она что, встречалась с кем-то из вашей группы?

— Во всяком случае, мне об этом ничего не известно. — Моравия запустила длинные черные ногти в свой мартини и выудила оттуда оливку.

— Я нашла кое-какие свидетельства того, что они с Эриком были знакомы. Не могло так быть, что этот новый бойфренд и есть Эрик? — Я едва не поперхнулась вопросом.

Моравия посмотрела на Сулеймана, до сих пор слушавшего молча. Он ответил:

— Мы уже говорили вам, что Люси приходила в наш клуб. Конечно, Эрик несколько раз встречался с ней. А вот виделся ли он с Люси помимо клуба, мы не знаем.

— А что за связь с группой была у Люси? — Подошла официантка, но я махнула ей, чтобы она уходила.

— Клан, Энджи, — сказала Моравия. — Лучше называйте это кланом. Когда вы говорите «группа», кажется, что мы что мы страховые агенты. Люси была «донором». Так мы называем тех, кто дает кровь, вроде Лилит. Разумеется, только на добровольной основе. Люси поклялась, что сохранит все в тайне. Она не хотела, чтобы узнали у нее на работе, вот почему вы ничего не знал и почему мы не приглашали вас в клуб.

— Но Кимберли вы пригласили!

— Нет, она сама прокралась. Мне кажется, она подкупила вышибалу.

— А почему вы не велели Люси приходить в прошлую пятницу? Эрик распорядился?

— Ну конечно, нет! Я вам уже говорила — той ночью все отменилось.

— Но если вы не собирались выгонять Люси из группы, почему пригласили Кимберли и меня и просили не сообщать об этом Люси?

Моравия пожала плечами:

— Мы присмотрелись к вам на совещании и решили, что вы славная. Собственно, с какой стати Люси начала бы нам диктовать, кого приглашать, а кого нет? В конце концов, на ритуал мы вас не звали, вы сами себя пригласили.

— А как же насчет смерти Люси? — спросила я, стараясь, чтобы это прозвучало с любопытством, а не с отчаянием. — Наверняка в таких ритуалах заключается определенный риск. Разве не может человек зайти слишком далеко? Допустим, не в клубе, а, к примеру, у себя дома?

Моравия наклонилась и прижала губы к моему уху. От ее волос пахло сандаловым деревом — приятно, но ничего похожего на запах Эрика. Однако она была настолько великолепна, что ее близость заставляла меня нервничать.

— Энджи, — прошептала она, — когда пьешь кровь другого человека, то впитываешь в себя его могущество и жизненную силу. Это помогает почувствовать себя неуязвимым.

— А что от этого получает донор? — Мой нервный шепот напоминал Мэрилин Монро, надышавшуюся гелием.

Моравия пальцем прикоснулась к моему уху.

— Уж кому-кому, но не вам об этом спрашивать, Энджи, правда? Ритуал крови — это исполнение желаний как донора, так и вампира. И как бы он ни закончился… — она помолчала, и я тут же представила себе Люси, — это тоже выполнение желания. Кто вы такая, чтобы подвергать это сомнению? Кстати, он в задней комнате.

Комната «только для членов клуба» была почти пустой, в тени маячили всего несколько фигур. Эрик светился в темноте, будто сидел в луче лунного света. При виде него сердце мое подскочило, несмотря на принятое мной отчаянное решение. Я закрыла глаза, молясь о том, чтобы найти силы.

Но прежде чем я успела сделать еще один шаг, моей щеки коснулись прохладные губы. И сразу накатил запах, он, как благовония, исходил от его кожи и волос, окутывая меня. Я глубоко вдохнула и мгновенно успокоилась. Запах действовал как наркотик, и не только потому, что вызывал влечение к Эрику, но еще и потому, что навевал ощущение покоя и благополучия. Я слышала, что точно так же действует яд паука.

— Анджела, пожалуйста, иди сюда, сядь. Я надеялся увидеть тебя сегодня ночью. — Он подвел меня к дивану, легонько задевая руки и плечи кончиками пальцев.

Я пыталась вспомнить все, что узнала про Эрика и Люси, пыталась вспомнить, как боялась, что стану елея дующей. Но подходить к Эрику — все равно что входить в опиумный притон, и теперь мне требовалась доза. Я села на диван, однако прижала сумочку с ножом ближе к бедру.

Эрик наклонился ко мне, отвел волосы с моего лба. Комната погружалась во тьму, диван превратился в лодку. Я слышала голос Эрика у себя в сознании, негромким, ласкающий.

«Я знаю, что у тебя есть, Анджела, не забывай, что я читаю твои мысли. Я не сержусь, нет, по правде сказать, я рад, потому что пытался броситься с того утеса с тех пор, как Винсент силой затащил меня в эту проклятую жизнь».

Я почувствовала, как он втискивает сумочку мне в руку. Острое лезвие вонзилось в пальцы сквозь ткань.

— Сделай это, Анджела! Молю тебя! — Я не успела заметить молниеносного движения его руки. Он выхватил у меня сумочку и вытащил из нее кинжал, сомкнул мои пальцы на рукоятке и прижал острие к левой стороне своей груди. — Ближе ко мне не подбирался никто.

Я смотрела в безбрежное море синих глаз Эрика и понимала, что не смогу. Это так же невозможно, как убить собственного ребенка. Я любила его, и не важно, куда это меня приведет, пусть даже к смерти. Осознав это, я разозлилась, как никогда в жизни. Я чувствовала, что попала в западню, и меня охватило бешенство дикого зверя, загнанного в клетку.

— Не могу! — с трудом выдавила я. — Просто не могу!

Мы боролись. Я пыталась отвести кинжал, но Эрик с невероятной силой удерживал мои руки, направляя лезвие себе в грудь. Он бы с легкостью мог сломать мне пальцы, как зубочистки, пытаясь воткнуть кинжал в свое сердце, но не хотел делать мне больно, и поэтому сдерживался.

— Я… не буду… этого… делать… — прорычала я.

И изо всех сил попыталась отвести от его груди нож. Внезапно Эрик меня отпустил. Я бы упала на пол, но он подхватил меня и крепко обнял. Его губы прильнули к моим, и тут я почувствовала, как кинжал разрезал ткань его рубашки. Эрик застонал от боли, я ощутила резкий, странно сладкий запах горящей плоти.

— Нет!

Я вы рвалась из его объятий и отшвырнула нож в сторону. Он со звоном покатился по полу, а я уже расстегивала пуговицы, на рубашке Эрика, чтобы осмотреть рану, и сжалась от ужаса, увидев, что ткань сплавилась с кожей. Лоскут кожи приподнялся вместе с рубашкой, Эрик застонал. Я впервые видела его искаженное болью лицо, страдавшее совсем по-человечески. Николай был прав. Кинжал действует, хотя как именно, не может объяснить даже ученый по вампирам.

— Эрик, ты ранен. Что нам теперь делать? — Я заплакала от беспомощности. Меня захлестнуло чувство вины — как я могла принести сюда этот кинжал?!

Нежно и немного рассеянно он потрепал меня по спине:

— Успокойся, Анджела, со мной все в порядке.

— В смысле — это излечится?

Эрик слегка улыбнулся, хотя лицо все еще было напряжено от боли.

— Не думаю. Я читал про эти кинжалы, только никогда ни одного не видел. Насколько я понимаю, они весьма эффективны. Но рана не угрожает жизни, в этом смысле ты действовала очень успешно.

Я положила ладонь ему на грудь, над раной, и ощутила, как спокойно бьется сердце. Зарывшись лицом ему в шею, я сжала его левое плечо рукой и заколотила кулаком по другому его плечу.

— Я люблю тебя, я люблю тебя! — рыдала я и колотила его изо всей силы.

«Я тоже тебя люблю».

Я перестала бить его, просто прижалась и сидела так. А затем задала вопрос, хотя мое сердце умоляло меня не делать этого:

— Ты убил Люси?

«А ты поверишь, если я скажу «нет»? Разве это имеет какое-то значение? Ты зациклилась на Люси, потому что знала ее, но ведь тебе известно, что были и другие, бессчетное число других, и их будет еще больше. Ты знаешь, что я такое, Анджела, вот зачем ты принесла сюда нож».

Я медленно отодвинулась и встала. Дрожа, но при этом испытывая непонятное спокойствие, подняла нож, вытерла его о скатерть и сунула в сумочку. Он ничего не сказал, когда я молча вышла из клуба.

Иногда звук, который вы слышите в ночи, кажется знакомым, даже успокаивающим — например, партнер перевернулся в постели с боку на бок и вздохнул во сне. Иногда звук раздражает — когда пьяные соседи ссорятся в коридоре. Но звук, о котором я сейчас говорю, был звуком «в доме кто-то чужой». Такой звук парализует ваши конечности, а сердце бешено колотится, и из желудка вверх поднимается кислая жидкость. Поняв, что это просто ветка стучит к вам в окно или кошка решила подкрепиться, вы смеетесь и думаете: «Ну, если б это и вправду был кто-то чужой, я бы уже лежала мертвой, потому что, черт возьми, не смогла бы встать и хоть что-нибудь сделать».

Я понятия не имею, как добралась домой — как лунатик, идущий прямо посреди улицы. Кинжал улегся в свою деревянную шкатулку, а она — в пластиковый пакет, я приняла душ, надела большую отцовскую футболку, легла в постель и плакала, пока не уснула. Но меня разбудил какой-то шум. Он раздавался в комнате Кимберли: сначала приглушенный стук, вроде как лампа упала на ковер, потом громкий удар в разделяющую наши комнаты стену и задушенный стонущий вопль. Мои руки и ладони покрылись потом, рот наполнился слюной, но я заледенела и не могла ее сглотнуть. Тело пыталось вжаться в простыню, исчезнуть в матрасе. Снова приглушенный удар — что-то еще упало на пол.

Я бы с радостью сказала, что вскочила и помчалась спасать Кимберли или хотя бы взяла телефонную трубку и набрала 911, но я бы соврала. На самом деле я осталась лежать в постели, лихорадочно молясь, чтобы напавший ушел, не заходя в мою комнату. Но мои молитвы остались без ответа. После нескольких минут тишины в коридоре послышались шаги.

«Господи, пожалуйста, пусть он уйдет», — беззвучно молилась я. Взгляд метался по темной комнате. Я видела превосходно, но не находила ничего, похожего на оружие. И тут вспомнила про нож. Я медленно двинулась в его сторону, когда дверь распахнулась.

В крови забурлил адреналин. Я резко села и всем весом навалилась на прикроватную тумбочку, толкнув, ее обеими руками вперед. Раздался грохот — телефон, лампа и книги полетели на пол. Под прикрытием этого грохота я соскочила с кровати и метнулась к двери, надеясь проскочить мимо грабителя.

Но врезалась прямо в него. Рука в чем-то кожаном стиснула мое горло, а другая натянула что-то мне на голову. Что-то шелковистое, с запахом роз. Наволочка с кровати Кимберли! Меня толкнули назад, и на меня навалилось тяжелое мужское тело. Он буквально запрыгнул коленями мне на грудь, и только то, что матрас у меня мягкий, спасло мои ребра от перелома.

Нож рассек шею слишком быстро, чтобы я успела ощутить холод стали. Вместо этого я почувствовала жар, меня словно обожгло, кожа под лезвием расползлась, из шеи потекла кровь. Я чувствовала, как она выплескивается с каждым ударом сердца. Там, внутри наволочки, я слышала свою кровь, как слышишь шум в поднесенной к уху раковине и понимаешь, что этот звук океана на самом деле — волны внутри твоего тела.

И тут его рот прижался к моей шее. Что он делает? Как будто кот стремится как можно скорее вылакать галлон молока, пролитый на пол. Я представила себе, как он тонет в волнах крови, толчками выплескивающейся из моего тела.

Он попытался придвинуться ближе, шевельнул коленями. И я воспользовалась этим шансом, рванулась и вцепилась ему в лицо, нащупывая мягкие глазные яблоки, а потом толкнула изо всех сил.

— Черт! — Он заорал и упал с кровати на кипу книг. Я села, нащупывая края наволочки, но прежде чем успела ее сорвать, снова ударил нож, на этот раз мне в грудь. Даже под наволочкой и с закрытыми веками я видела хлынувший из нее красный поток. Легкие наполнились кровью, я почувствовала себя рыбой, насаженной на крючок, вытащенной на берег и оставленной там медленно задыхаться. Напавший шарил по комнате, выдвигал и с грохотом задвигал ящики, потом послышались шаги в коридоре.

Внезапно стало тихо. Я прислушивалась к своему телу и чувствовала, что волны затухают. Биение сердца замедлялось. Я медленно протянула руку к шее, нащупала рану, и пальцы скользнули в мою собственную плоть до второй фаланги.

«Ой, как плохо», — подумалось мне.

Как ни странно, меня окутало спокойствием, почти безмятежностью. Дышалось легко, а может быть, я просто больше не дышала. Красная пелена перед внутренним взором уступила место чернильной тьме. Я мысленно забралась на колени к маме, свернулась калачиком и заснула.