Полночь в Париже

7

Джек вошел в гостиницу без двух минут восемь. Кендра с девочками спустилась в вестибюль буквально за секунду до него. На ней было сапфирово-голубое платье и белые лодочки на низком каблуке. Вместо того чтобы сооружать сложную прическу, она просто распустила волосы, их тяжелые волны медового цвета лежали у нее на плечах.

Вокруг нее гомонили девочки, но Кендра не различала ни слова. По вестибюлю проходило множество стильных женщин, но она не замечала потрясающих нарядов.

Онавидела только Джека. Высокий, красивый, уверенный в себе, он стремительно шел прямо к ней. И она шагнула ему навстречу, проглотив внезапно возникший от радостного волнения комок в горле.

На нем был коричневый костюм из легкого шерстяного габардина в классическом стиле, крахмальная белая рубашка и шелковый галстук. Он мог бы сойти за преуспевающего бизнесмена, лишь прямые, широко развернутые плечи и по-военному короткая стрижка говорили о том, что его жизнь проходит отнюдь не за письменным столом.

— Похоже, все здесь, — сказал он Кендре с улыбкой и поздоровался с девочками, назвав каждую по имени. — Нас четырнадцать.

— Джек, когда ты пригласил нас поужинать, я не думала, что ты выберешь такой дорогой ресторан, как «Террас Флери». Может быть, пойдем в другое место? Это Париж. Мы можем замечательно поесть за гораздо меньшие деньги, чем ты заплатишь здесь, в каком-нибудь кафе или ресторанчике попроще, — вполголоса сказала Кендра.

— Ты права, но ровно через два часа, переодевшись в форму, я должен быть в посольстве, и я подумал, что у нас останется больше времени насладиться едой и обществом друг друга, если мы не будем его терять, разъезжая в поисках подходящего места. — Он улыбнулся подкупающе-честной улыбкой, от которой черты его лица смягчились, но ни на йоту не стали менее сильными. — И потом, я боялся, что меня обольют презрением.

— Ну, Джек…

— Кендра, я шучу. Я не так богат, как Буркели или посол Виттингтон, но один обед меня не разорит. Даже обед на четырнадцать персон в «Террас Флери». — Он подал руку Кендре, подмигнул девочкам и кивнул головой на вход в ресторан:

— Вперед, и давайте вкусно поужинаем! Кендра нисколько не удивилась, увидев у дверей на террасу консьержа, который поклонился им, как старый друг. И не удивилась тому, что, когда Джек и консьерж крепко пожимали друг другу руки, от одного к другому перепорхнуло несколько пятидесятифранковых купюр.

Девочек рассадили так, как описал консьерж: в поле зрения Джека и Кендры, но вне пределов слышимости.

Джек, опередив метрдотеля, сам выдвинул стул для Кендры и на мгновение опустил руку ей на плечо, коснувшись пальцами ее волос.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он. — Мне нравится твоя прическа.

— Спасибо. — Горячее прикосновение его сильных пальцев заставило ее сердце застучать быстрее.

— То, как нас рассадили, — приятная неожиданность для меня. — Он сел на свое место и помахал рукой Мэри Ли и Лили.

— Это потому, что твои ежечасные звонки растопили романтическое сердце консьержа.

— Да — или возможность сорвать крупный куш.

Кендра поморщилась.

— Мне в самом деле неловко, что ты тратишь на нас столько денег.

— Тебе не нравится, когда мужчина тебя кормит и поит?

— Я не привыкла, чтобы меня кормили и поили с такой расточительностью, но кому же это может не понравиться? — Кендра обвела рукой хрустящие белые скатерти, до блеска начищенное серебро, хрустальные вазы с орхидеями, розовые свечи, распространявшие мягкий романтический свет.

Из скрытых динамиков лились мелодичные пассажи скрипичного концерта. Цветущие растения и ветви деревьев частично скрывали столики друг от друга. Стеклянная крыша над головами была поднята, и вечерний воздух веял прохладой после изнурительной дневной жары. И хотя летом долго не темнеет, Кендра увидела на небе несколько мерцающих звездочек.

Джек поймал взгляд официанта и энергично кивнул ему. Тотчас принесли серебряную хлебницу с тонко нарезанным батоном, бело-розовую фарфоровую тарелочку со свежим маслом и бутылку охлажденной минеральной воды. Воду разлили по бокалам.

— Надеюсь, ты не возражаешь, — продолжал Джек, — что, будучи ограничен временем, я взял на себя смелость сделать заказ заранее.

— Я уверена, мне понравится абсолютно все. Я еще не пробовала в Париже невкусной еды.

— Коронное блюдо повара — пообещал Джек, — кролик под соусом из сливок с коньяком и грибами. Сегодня вечером он подается с луком и двумя видами овощей — шпинатом и сладкой морковью.

— Джек, это восхитительно. — Ее глаза загорелись. — Когда тебе надоест служить в морской пехоте, тебя ждет блестящая карьера владельца роскошного ресторана. Ты декламируешь меню как профессионал.

— Ну, раз ты из Калифорнии, то, наверное, знаешь толк в роскошных ресторанах.

— На самом деле я редко бываю в ресторанах.

— Большие промежутки между кавалерами?

Она кивнула — стыдно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как за ней в последний раз ухаживали.

— Это тоже, но в основном потому, что я люблю готовить.

— А какое у тебя коронное блюдо? — Джек заинтересованно подался к ней.

— Я знаю около сотни рецептов приготовления свежего лосося.

— Боже! Замолчи немедленно. Мысль о ста рыбных блюдах вызывает у меня отвращение. А что ты умеешь делать с мясом?

Кендра засмеялась:

— У меня есть прекрасный рецепт: куриные грудки, маринованные в …

— Курица — это не мясо.

— Тебе бы это понравилось, там много…

— Этих прекрасных маленьких авокадо, которые вы, калифорнийцы, так любите?

— Не издевайся, — возмутилась она, вопреки своей воле рассмеявшись. — Я неделями не покупаю авокадо. Мясо, да? Дай подумать. У меня довольно хорошо получается тушеное мясо в горшочке и жареный бифштекс.

— Продолжай.

— Барбекю на ребрышках под секретным соусом, который мы с сестрой изобрели лет пять назад.

— И что в нем такого секретного?

— В основе — полбутылки лучшего виски из отцовских запасов, после чего мы регулярно подходим к бару и добавляем.

Джек засмеялся и накрыл руку Кендры своей.

— Приготовишь мне как-нибудь?

Кендра замолчала. Высвободив ладонь, она стала намазывать маслом кусочек хлеба. Ей вдруг безумно захотелось готовить еду для Джека. Как жаль, что это невозможно.

— Ты знаешь, я специально попросил принести нам салат перед главным блюдом, — вздохнул Джек. — Но пока не вижу никаких салатов.

— Не принимай близко к сердцу, Джек, — улыбнулась Кендра, забыв минутную грусть. — У французов есть определенный ритуал принятия пищи…

— Который высечен на каменных скрижалях и вручен Моисею как десять заповедей, и его столь же свято соблюдают, — закончил он.

— Я понимаю. Я тоже все время прошу принести мне кофе к десерту, но мне все время приносят его после десерта. — Кендра намазала маслом еще кусочек хлеба. Ей понравилось. Может быть, начать и дома покупать несоленое масло?

— А еще я заказал нам вино, белое бургундское, — сказал Джек. — А девочки могут заказать себе прохладительные напитки или молоко, как захотят.

— Наверное, все они попросят лимонад. Это их последнее увлечение.

— Лимонад?

— В кувшин воды выжимаются лимоны, и все это подается в бокалах, украшенных кружочками лимона с сахаром, — объяснила Кендра. — Ну а я, хоть и не пьяница, с удовольствием выпью бокал белого вина.

Вернулся официант с серебряным ведерком, за ним следовал соммелье — два-три века назад его называли бы виночерпием. Он продемонстрировал этикетку бутылки и приступил к торжественному ритуалу извлечения пробки, после чего полагалось налить глоток вина Джеку на пробу.

— Кендра, есть только одна вещь, к которой французы относятся более серьезно, чем к еде. Это вино. — Джек взял бокал, попробовал и кивнул.

Соммелье наполнил бокал Кендры, затем налил Джеку.

— Сделай вид, что, смакуя это бургундское, ты испытываешь чуть ли не религиозный экстаз, а то этот парень еще, чего добро го, отравит тебя или пойдет на кухню и уговорит повара подать нам какие-нибудь объедки недельной давности!

Кендра отпила и улыбнулась соммелье:

— Это великолепно, благодарю вас.

— Счастлив служить вам, мадам. — И он исчез.

— И, Джек, спасибо тебе. За этот ужин, осложненный присутствием двенадцати девочек, за прекрасные розы, за все.

— Единственное, чего бы я хотел, — это провести с тобой больше, чем эти два часа. — Он протянул руку через стол и погладил ее пальцы.

— Тебе всегда полагается двухчасовой перерыв в это время, когда ты сутки дежуришь?

Джек с отсутствующим видом перевернул ее ладонь и стал водить по ней большим пальцем, и у Кендры перехватило горло.

— Нет. Я пропустил ленч… и я молю Бога, чтобы сейчас в посольстве все было спокойно и мне не пришлось бы бежать, не доев.

Официант принес закуску — звездочки слоеных пирожков с перепелиными грудками. Кендра попробовала и прикрыла глаза от удовольствия, наслаждаясь изысканным вкусом и тонким ароматом:

— М-мм.

— Вкусно? — спросил Джек.

— Не мешай, я переживаю религиозный экстаз..

— Переживай быстрее, к нам идут.

Кендра открыла глаза и увидела, что к их столику приближаются близнецы Грей.

— Привет, вы уже покончили с закуской?

— Наш папа умер бы от зависти, если бы хоть раз попробовал таких слоеных пирожков — таких воздушных, таких слоистых, так хорошо пропеченных — сказала Джули тоном знатока, и Кендра с трудом удержалась от улыбки.

Тем временем Дженни вертела бутылку в ведерке со льдом, желая увидеть этикетку.

— Прекрасный выбор. Под кролика пойдет великолепно. Хотя, может быть, для сливочно-коньячного соуса немного слишком сухое.

— Их родители владеют несколькими ресторанами в Кармеле и Монтеррее, — объяснила Кендра, увидев изумление на лице Джека. — Благодарю за предостережение, — многозначительно сказала Кендра, и близнецы пошли к своему столу.

— Тяжкое испытание, — прокомментировал Джек. — Но надвигается следующая волна.

К ним шли Тиффани и Эми с обиженными, недоумевающими лицами.

— Кендра, за соседним с нами столиком одна дама держит на коленях пекинеса и кормит его гамбургером с его собственной тарелки!

Джек и Кендра одновременно поднесли салфетки ко рту и посмотрели друг на друга с безмолвным смехом в глазах.

— В некоторых парижских ресторанах разрешается бывать с животными, — с трудом, сквозь смех, удалось ей ответить.

— Это отвратительно!

— Это Франция, девочки. И мне кажется, вам пора идти на место, потому что официант уже несет еду. И передайте всем остальным, чтобы к нам не подходили до конца ужина, ладно?

Джек повернул голову, провожая девочек взглядом, Кендра смотрела на открывшуюся ее взору гладкую шею. Странно, думала она, раньше я этого не замечала, но короткая стрижка делает мужскую шею такой… уязвимой, такой… привлекательной. Она сжала руки так, что ногти впились в ладонь, стремясь удержаться от искушения провести пальцем поверх линии воротничка, под ухом.

— Думаешь, они наконец оставят нас в покое?

— Очень бы этого хотелось. Может быть, они до конца ужина будут изыскивать предлоги подойти поближе и посмотреть, как у нас дела. Почему-то они совершенно очарованы той мыслью, что мне… назначили свидание.

— Я и сам очарован мыслью о свидании с тобой.

— Увы, этот танец кончился, Джек. Я согласилась с тобой поужинать и очень этому рада, но дальше… Все равно ведь я возвращаюсь домой послезавтра.

— Больше всего морская пехота ценит ясность боевой обстановки, — заговорщицки улыбнулся он.

Официант внес главное блюдо. Сочные куски подрумяненного, с хрустящей корочкой кролика плавали в коньячно-сливочном соусе цвета кофе с молоком, и все это великолепие окружали грибы, а среди грибов, на свежих побегах розмарина, игриво стояла фигурка крошечного кролика, выпеченного из теста.

Кендра попробовала кусочек.

— Это прекрасно. Такой жирный и чуть сладковатый. Конечно, если ты хочешь мнения настоящих экспертов, ты должен вызвать сюда близнецов Грей…

— Оставим девочек в покое… может, и они отплатят добром.

Остаток ужина пролетел быстро. Кендра смаковала каждый кусок, она бы охотно съела хоть три порции такого кролика… хоть галлон коньячно-сливочного соуса… Она отдала должное заправленному лимонным соком салату из свежих овощей и уговорила Джека, когда подали сыры, попробовать острого козьего. Время летело незаметно, и не успела она оглянуться, как официант уже катил тележку с десертом — два подноса, сплошь уставленных заманчивейшими сладостями.

Сочные груши плавали в темном вине. Пирожные-корзиночки, наполненные красной смородиной, черникой и тонкими ломтиками персика, сияли под абрикосовой глазурью, как драгоценные камни. Ягоды клубники, красные и крупные, так и просились в облако взбитых сливок. Чаша английского крема возвышалась между горкой воздушных меренг и покрытым карамелью яблочным пирогом. Шоколадный рулет прослаивал крем из горького шоколада. Наполеоны, ром-бабы, птифуры соседствовали с эклерами и шарлоткой. Кендра покачала головой и посмотрела на Джека.

— Это невозможно. Лучше я вообще пропущу десерт — я не могу заставить себя выбрать что-то одно из этого разнообразия соблазнов.

— Ах, Кендра, кажется, я начинаю понимать тебя, — голос Джека был полон нежности.

— Как это?

— Не нужно выбирать что-то одно. Я подумал, что вам с девочками будет интересно попробовать несколько разных десертов, и заказал весь ассортимент.

Кендра оживилась и посмотрела на тележку десертов уже с конкретным интересом:

— Ты шутишь, да?

— Ничуть. Мой новый приятель консьерж объяснил мне, что теперь во многих ресторанах подают то или иное в ассортименте. Так что вперед!

Официант слегка наклонился к Кендре:

— Мадам?

— Я, конечно, надеюсь, что повар предупрежден, — сказала она, с увлечением показывая то на одно, то на другое. Официант перекладывал указанное ею на большую тарелку. — Если только он не утраивал порций, на этой тележке не останется ни одного десерта, который бы мы с девочками не попробовали!

Когда Кендра приканчивала последний кусочек шоколадного эклера, официант принес кофе. Она откинулась на спинку стула, облизнулась и улыбнулась Джеку:

— Совершенно невероятное угощение. — И отхлебнула кофе.

— Ты уверена, что не хочешь еще с полдюжины эклеров? Или кусочка три-четыре яблочного пирога?

— Я просто не могу… но, пожалуй, еще одна шоколадная конфетка к кофе будет в самый раз…

Джек засмеялся, призвал официанта и показал на шоколадное сердечко. Тот положил конфету на крошечный серебряный подносик размером с блюдце и подал Кендре.

— Отлично, — сказала она, откусывая верхушку.

Джек протянул официанту кредитную карточку и обратился к Кендре с видом глубокого сожаления:

— Я бы хотел провести с тобой сегодня на много часов больше, но мне пора назад, в посольство. Нужно еще успеть переодеться. Прошу прощения.

— Не надо. Нам с девочками тоже завтра рано вставать, чтобы ехать в Версаль. Нам все равно пришлось бы попрощаться в этот час — уже поздно.

Подошел официант с кредитной карточкой и счетом. Джек, несколько секунд посчитав в уме, поставил свою подпись, поднялся и подошел отодвинуть стул Кендры. Когда она встала, их разделяли буквально дюймы. Их глаза встретились, и вдруг ее пронзило острое желание получше узнать его, подольше побыть с ним, посмотреть, куда заведет их взаимное влечение.

— Спасибо за ужин, — тихо сказала она.

— Мы еще не прощаемся.

— Нет?

— Нет. — Джек дотронулся губами до ее щеки.

Это теплое и сладкое прикосновение обещало многое, и воспоминание о нем не покидало Кендру всю ночь.

Кендра, нахмурившись, смотрела, как «благородные девицы» загружаются в роскошный туристский автобус. Что-то было не так. Она постучала костяшками пальцев по стеклу и нахмурилась сильнее.

В автобус вошли пока только пять девочек, и никто не заговорил с ней, никто не смотрел ей в глаза. Никто не занял места рядом с ней, хотя она приглашающе похлопала рукой по сиденью, а ведь обычно за это место шла ожесточенная борьба.

Вошли еще несколько девочек, заняли места позади нее. Эти тоже были необычно тихи. Нет сомнений, явно здесь что-то не так. Хихикая, к автобусу подошли Мэри Ли и Хезер, улыбнулись Кендре, но над чем смеются, не рассказали.

Кендра стиснула зубы, начиная волноваться всерьез. Может быть, они рассердились или обиделись на то, как их вчера рассадили во время ужина? Но этого не может быть. Вчера, попрощавшись с Джеком в вестибюле, они фонтанировали — не было конца вопросам, догадкам, разговорам. Ей не показалось, что они недовольны, когда они благодарили его за ужин, и потом, когда сидели у нее в гостиной, болтая перед сном.

Нет, причина их непонятного поведения в другом. И единственный способ узнать, что их беспокоит, это просто спросить. Она набрала в грудь воздуха, размышляя, к кому из девочек подойти сначала. Поднялась на ноги — и в этот момент двери автобуса заполнил собой Джек. Глаза ее удивленно расширились. Прозрение пришло, когда она заметила широкие улыбки девочек.

— Отличная работа, девушки! — Джек показал большой палец.

— Джек, что ты здесь делаешь? — спросила Кендра, глядя, как он занял пустое место рядом с ней. Он был строен и крепок и… совершенно измучен. Она поняла, почему — вспомнила, что всего около двух часов назад он закончил дежурство.

Шофер автобуса посигналил, и в автобус вошел гид из туристического бюро на другой стороне улицы. Двигатель заработал, двери закрылись — автобус плавно влился в утренний поток транспорта.

— Похоже, я еду в Версаль, — сказал Джек, откидываясь на сиденье и закрывая глаза. — Разбуди меня, когда приедем.

Хотя Версаль был всего в пятнадцати милях от Парижа, ехали почти час — из-за густого транспортного потока. К тому времени, как они приехали, Кендра в подробностях знала историю о том, что Джек договорился с девочками, что зайцем съездит с ними в Версаль. Девочки радовались, смеялись, перебивали друг друга, добавляя все новые и новые подробности, стараясь поэффектней представить собственную роль в этом деле.

Не успели проехать и квартала, как Джек глубоко заснул. Он не проснулся, пока автобус не въехал в крошечный город Версаль, к прекрасному дворцу, а гид не начал свою лекцию. И даже тогда Кендре пришлось будить его.

— Джек, приехали. — Она трясла его за плечо, пока девочки выходили из автобуса. Он не реагировал.

— Джек, — повторила она и тряхнула сильнее, а поскольку он по-прежнему не двигался, легонько шлепнула по лицу.

— Меня нужно будить поцелуем, — пробормотал он. — А не бить.

— Так спи и смотри сны, если ты хочешь получить от меня поцелуй, когда меня ждет Версальский дворец. Встать, шагом марш, солдат!

— Ты настоящий командир, — захохотал Джек. Он потянулся, закинув руки за голову и волнообразно, иначе не скажешь, изогнувшись. Футболка задралась, обнажив соблазнительную полоску твердого загорелого живота, слегка поросшего темными шелковистыми волосками.

Кендра отвела взгляд. Она и так с трудом сдерживала свои чувства к Джеку, без дополнительных провокаций в виде его обнаженного тела.

У двери автобуса появилась Лили.

— Эй, экскурсовод торопится. Он говорит, что за нами прибыли еще три автобуса с итальянцами, и если мы сейчас не начнем, то, когда мы подойдем к парадным апартаментам, возникнет жуткая пробка.

Джек посмотрел на Кендру, с удивлением подняв брови, показал через окно на фасад массивного просторного здания и недоверчиво произнес:

— Дворец таких размеров будет переполнен? Этот парень шутит!

— Джек, мы не собираемся смотреть весь дворец. Только парадные залы и — немного — сады. Может быть, еще Большой Трианон, Малый Трианон и сельцо Марии-Антуанетты, если девочки выдержат. — И Кендра устремилась к двери.

— Смертельный марш, я понимаю. — Джек перекинул через плечо маленький фотоаппарат на ремне и двумя шагами догнал ее.

— Я должна напомнить, что эта поездка зайцем — твоя собственная идея.

Он подергал ее за хвост.

— Почему ты всегда завязываешь хвост, ведь распущенные волосы так тебе идут?

Кендра не знала, что сказать. Она не привыкла, чтобы мужчина так безапелляционно высказывался о ее внешности. С одной стороны, ей хотелось взорваться и выкрикнуть, что ее прическа — не его дело. С другой стороны, комплимент был приятен, еще приятнее — горячая заинтересованность, светившаяся в его глазах. Так что ей даже захотелось распустить хвост и повязать волосы шелковой лентой. В итоге она просто пожала плечами:

— Слишком много забот. К концу дня распущенные волосы превратились бы в дикую копну, а когда я работаю, я не могу причесываться каждые пять минут.

— Деловое предложение.

— Что?

— Ты распускаешь волосы, а я их расчесываю — хоть каждые пять минут.

Мысль была заманчивая. Очень-очень заманчивая.

— Перестань дурачиться. Пойдем, экскурсовод действительно торопится.

— Испугалась? — поддразнил он, наматывая хвост на руку и не пуская ее.

— Смертельно. Мысль о том, что ты возьмешь в руки расческу, вселяет ужас. А теперь пойдем.

Джек отпустил ее. Она выдохнула, с удивлением осознав, что все это время не дышала. В громадном дворе они настигли стайку девочек. Гид, тонкий и нервный юноша, рассказывал им о бронзовой статуе Короля-Солнца — экскурсия началась.

К полудню даже неисчерпаемая энергия Кендры иссякла. Спальня короля и спальня королевы (по отдельности) являли взору ряд столь блистательных чудес, что Кендра порадовалась своей предусмотрительности, тому, что наняла экскурсовода и не нужно объяснять все самой.

Они осмотрели Зеркальный зал, белую и золотую часовни, зал часов, тронный зал, личный кабинет короля и здание оперы, целиком построенное из дерева, расписанного под мрамор.

И к тому моменту, как экскурсовод вывел их из дворца осматривать обширные сады, фонтаны и прочее, Кендра уже ничего не воспринимала. Ей казалось, она увидела столько позолоты, панелей, ковров, вышивок, статуй, картин, канделябров, мрамора и золота, что хватит до конца жизни.

Оказалось, что у экскурсовода, несмотря на нервный вид, очень спокойный и ясный голос. Он знал потрясающее количество интересных фактов из французской истории и забавных анекдотов о дворце и королевской семье и мастерски рисовал перед девочками картины придворной жизни.

Даже Джек слушал затаив дыхание. Это — подвиг, думала Кендра, учитывая, сколько часов он не спал, он должен падать от усталости.

Слушая, как девочки обсуждают Версаль, Кендра улыбнулась Джеку поверх стакана. Экскурсовод дал им час на продолжение осмотра садов — или чтобы выпить прохладительного, а затем им предстояло возвращение в Париж.

Она повела группу в угловое кафе в двух кварталах от дворца, и они уселись во дворике под красными и голубыми зонтиками.

Она предложила угостить Джека холодным пивом и багетом — это разрезанный вдоль батон, между половинками которого тонкие пластинки розовой ветчины и толстые пласты сыра камамбер. Он добавил к этому еще добрую порцию дижонской горчицы и консервированных корнишонов, как настоящий француз.

— Уже лучше? — спросила она, глядя, как треть сандвича исчезла в два укуса, и отпила любимого оранжада.

— Еще два таких сандвича и стакан пива, и я готов осмотреть все, что еще осталось во дворце.

— Больше ничего не осталось.

— Как же так, ведь мы осмотрели… Сколько? Залов двадцать, тридцать? Наверняка осталось залов пятьсот, которых мы еще не видели. — И проглотил последнюю треть сандвича.

Кендра незаметно дала знак официанту принести ему еще багет и второе пиво.

— Но не все залы открыты для осмотра, капитан Рэндалл, — объяснила Мэри Ли, листая буклет, который она купила в сувенирной лавочке.

На его лице отразилось облегчение.

— Вы хотите сказать… мы закончили? Кендра громко рассмеялась.

— Осталось только доехать до дома. Официант поставил перед Джеком второй сандвич и стакан пива.

— Слава Богу! — Джек поднял стакан. — За тебя, Кендра. Я восхищен, тренировочные марши десантников ни в какое сравнение не идут с последними пятью часами!

Она коснулась его стакана своей бутылочкой оранжада. В душу закралась понятная печаль оттого, что этот день кончился. И ее летний роман тоже кончился. Через несколько минут они сядут в автобус и вернутся в Париж, и там придется навсегда проститься с Джеком.

И эта мысль удручала ее больше, чем ей хотелось.