Полтора метра счастья

Дети

Весна пробуждалась в полную силу, ветви деревьев зеленели изо дня в день. Поздравив с утра Хима подарком и завтраком, и сексом в придачу, с днем рождения, я вытащила его на улицу, гулять с Тенью вместе со мной. В чёрной футболке, которую я подарила ему по какому-то случаю, годовщины знакомства, Дня святого Патрика или Всемирного Дня животных, не помню, с надписью белыми буквами «Real man», чья аббревиатура рождала начальные буквы его давнего преступного прозвища*, Хим крепко держал поводок, без которого собак выгуливать нельзя, хотя Тень, если не дать ей команду, самое безобидное создание в мире. После Хима, конечно. Если его не злить, он тоже лапочка.

По своей Ремсен-авеню, на которой жили, двигаясь на север с легким отклонением на запад, мы дошли до двойного перекрестка, пересекли его и свернули на бульвар Эмпайр, на углу, где размещался магазинчик одежды и аксессуаров «всё по 10 долларов». Если бы мы свернули направо, на восток, а не налево, то там, совсем рядом, был небольшой парк, с площадками для баскетбола и газонной площадкой для различных занятий спортом и чем ещё захочется, вплоть до выгула домашних животных, но Хим потащил меня через весь Эмпайр в Парк Проспект, до которого было два с лишним километра.

- Почему так далеко? – возмутилась я, сунув руки в карманы балахона, которые были расположены, как сумка у кенгуру, на животе. Розовыми кедами я перебирала несколько быстрее, чем Хим своими черными найковскими кроссовками, потому что ножки мои были куда короче, чем его, а Тень увлечено тянула вперед, любя быстрые прогулки.

- Потому что ходить полезно. А мне надо немного скинуть то, что набрал за зиму.

- А мне нравится, - улыбнулась я.

- Может, я и стал мягче и удобнее, как подушка, но для дел мне нужна большая грациозность.

- Ну ладно, - вздохнув, я натянула капюшон на голову, потянув его за шнурки. – Но я даже не накрасилась, а ты меня через пол-Бруклина тащишь!

- Для кого это ты краситься собралась? – потянул Хим капюшон обратно, и он сполз с головы, опять открыв мою светлую стрижку, растрепавшуюся из-за возни капюшона. Я пригладилась движением умывающегося котенка.

- Ни для кого. Люди вокруг ходят, что ж мне, стрёмненькой выглядеть?

- В каком месте ты стремненькая? Прекрати. – Химчан обнял меня свободной рукой, загребая подмышку, и поцеловал в висок. Он до сих пор боролся с моей привычкой слишком ярко краситься. Помимо того, что когда-то я использовала макияж, чтобы выглядеть старше, я вообще не очень чувствовала меру, когда начинала накладывать тушь, тени, помаду. Устроившись в престижный ресторан, мне, разумеется, понадобилось приобрести вкус и тонкость в подобных делах, с чем помогала Рин, или же муж, куда лучше меня видевший, когда случался перебор.

Вдоль краснокирпичных двух-пяти этажных жилых домов, мы топали достаточно долго, пока улица не стала оживляться, не начались бутики и забегаловки на первых этажах. После бруклинского госпиталя почти сплошь все окна заняли витрины магазинов. Машины мимо проезжали не очень быстро, соблюдая скоростной режим спального района. Возле автозаправки пахнуло бензином и машинным маслом. Тень с интересом обнюхивала люки и столбы, или какие-нибудь сорвавшиеся с них бумажные объявления. Уходящие в сторону переулки по стенам рябили граффити. Когда впереди завиднелся парк, я уже почти устала.

- Ты хоть понимаешь, что обратно нам столько же идти? – жаловалась я, прижимаясь к плечу Химчана.

- Мы ещё и тут побродим.

- Издеваешься, - простонала я, но шла дальше.

- Чем тебя взбодрить? Мороженым? Кофе?

- Боюсь, по утрам я несмотря ни на что не становлюсь резвее. – Хим наклонился к моему уху:

- А в кровати всё выглядело совсем иначе.

- Ну, то совсем другое, - заговорщически расплылась я. – Ты предлагаешь потрахаться прямо в парке? – В отличие от большинства пар, у нас не было одной главной проблемы – предохранения. Не нужно было запасаться презервативами, рассчитывать овуляцию, мучиться походами по гинекологам, вставляя спирали, колпачки. Мы могли в любую минуту, когда нам захочется заниматься любовью, что было приличным таким бонусом, хоть как-то скрашивающим моё бесплодие. Иногда я повторяла себе, что это очень удобно, и в какой-то степени радовалась. С нашей сексуальной ненасытностью, которая не проходила уже второй год, это было не лишним, стоило признать.

- Нет, ты же знаешь, я не люблю, когда посторонние глаза могут залезть в моё личное. – Химчан улыбнулся сдержаннее, но хитрее. – Да и привык убирать свидетелей.

- Ладно, пощадим бедных старушек и мамочек, которые там гуляют. И в моральном, и в физическом смысле. – Мы прошли несколько метров. – Хотя последних иногда щадить не хочется. Такие они зазнавшиеся твари. Думают, что если родили, то стали героинями, а все остальные – бесполезное говно, - злобное, накопившееся за продолжительное время, слетело ненавистническое мнение с моих губ. Я пожалела об этом сразу же, и замолчала. Недавно, выбежав в обед на работе в супермаркет, чтобы купить еду на ужин, домой, в том числе молока и крупы, чтобы сварить Тени здоровую пищу, а не покупной корм, мне пришлось встать к кассе в длинный ряд покупателей, где уступил очередь пожилой мужчина, сказав: «Наверное, молодая мамочка торопится, пока уложила малыша?». Он улыбался, а мне хотелось его убить. То есть, если я не молодая мамочка, то никакого права на снисхождение не имею? А до этого я шла из университета к автобусной остановке, уставшая после смены, длившейся до поздней ночи, отсидевшая четыре пары, засыпающая, вошла в автобус и села, однако не прошло и минуты, как меня стала толкать зрелая женщина, указывая на мать с ребенком лет двух, и призывая уступить им место. Я уступила, хотя мать и ребенок явно катались по городу просто так, проводя как-то выходной день. У мальчика в руке был воздушный шарик, из МакДональдса или аттракционов. И разнообразных случаев, связанных вот с такими вещами в моей жизни почему-то было очень много. Другие бы не обращали на них внимания, а я не могла. Мне это постоянно залезало в душу, вытрясая её. Это напоминало ситуацию с сексуальными меньшинствами, которые постоянно добивались каких-то поблажек и требовали больше, больше, больше, иногда ущемляя здоровое большинство. Почему какие-то категории вдруг становятся приоритетными и обладающими повышенным статусом? Это что, фикция была, когда боролись за свободу и равенство? Да нет никакого равенства. Я как-то толковала об этом с Дэном, он был абсолютно согласен. Если ты нормален, здоров, адекватен и среднестатистически ничем не выделяешься, то ты не заслуживаешь поблажек, снисхождения, жалости, понимания. Для этого нужно плакаться, жаловаться, обладать какой-то ущербностью. Или ребенком. Ладно, я просто уже утрирую, становясь комком ярости.

- Кнопка, давай остановимся на том, что обладать репродуктивной функцией – это не талант. Это способность женского организма, не всякого, конечно, но многих. И если кто-то этим слишком кичится, значит, ничего другого просто не умеет.

- А я, не умея этого, что умею вообще? – хмуро, стараясь не ныть интонацией, спросила я.

- По крайней мере, думать и здраво мыслить, в отличие от них.

- Нет, вряд ли. Я глупая.

- Шилла. – Мы дошли до парка, где было несколько прохладнее. Химчан спустил Тень с поводка, дав пробежаться, и взял меня за руки. – Не надо сравнивать себя с другими, не надо искать чего-то того же, что есть у других. Главное то, что есть у нас, какие мы друг для друга. Я не говорю, что не хочу больше от тебя всего этого слышать. Пожалуйста, если тебя тревожит и тяготит это, делись со мной и выговаривайся чаще, но не зацикливайся на этом. Я твой муж, и я тот единственный человек, который должен знать все твои проблемы, и решать их. Ну а то, что мы не в силах решить – надо постараться забыть. Послать к черту.

- Спасибо, - поблагодарила я его, обняв. – Я люблю тебя, самый лучший муж.

- И я тебя, моя маленькая лучшая жена.

Отказавшись от пышного праздника, Химчан заказал столик на теплоходе, что ходил по Гудзону, и пригласил только Дэна и Рин с Бомми. Наверное, в этом он был прав – по-семейному мы посидели очень хорошо, никто не мешал нам, а глядя на Херин и Бомми я вовсе не испытывала неприязни или зависти. Я любила свою крестницу, и Рин. Она была прекрасной матерью и мудрой женщиной, возможно, поэтому не могла вызывать негативных чувств. Я вообще не знаю, кто бы мог её не любить? Как сообщил мне Хим, ею был увлечен даже мой бывший сутенер Ти Сол. А тот мерзавец Коул, что хотел на ней жениться? Нет, всё-таки Дэниэл урвал золотой кусок, всем мужикам на зависть и, кажется, в полной мере ощущал это, потому что, когда смотрел на жену или находился рядом с ней, не только излучал не имеющую границ любовь, но и разваливался в такой императорской позе на стуле, оглядывая присутствующих, словно хозяин чего-то эксклюзивного, балдеющего от того, что захватил во владение то, что другим никогда не достанется. В нашем супружеском дуэте такое поведение было присуще скорее мне. Химчан идеален. Ему исполнилось тридцать, он ровно на столько и выглядел. Прекрасный возраст для мужчины, прекрасный мужчина. Я хочу, чтобы он всегда был счастлив, и если я смогу делать его таким, то других талантов мне не нужно.

* * *

В начале лета вернулась Сунён. Она как-то заглянула к нам, сказав Химу, что прилетела с человеком, который знал их отца и мать. Брат с сестрой уехали куда-то на весь вечер, а когда Химчан вернулся, то был под большим впечатлением, рассказывая мне о том, что поведал ему друг молодости его покойного отца. Я с азартом слушала о молодости легендарного Джунвона, чья деятельность перевернула жизни многих людей, о том, как он со своим братом – отцом Дэниэла - провел детство и отрочество в буддийском монастыре, будучи сиротой, как теперь и его сын. Дед Химчана и Дэна погиб во Вьетнаме, в составе одной из южнокорейских дивизий, посланных страной на помощь США, а бабушка была так бедна, что посчитала невозможным обеспечить двух сыновей, поэтому отдала их монахам. Дед, конечно, не был военным, а выполнял там свою миссию, пытаясь остановить напрасную резню мирного населения, и работал скорее против Штатов, а не на них, но в результате был убит, а уж как именно – неизвестно. Либо это была обычная пуля вражеского солдата, либо метились именно в него, зная, кем он является.

Мужчина рассказал Химу о его матери, какой та была красивой и чувствительной девушкой, что, узнав о занятиях Джунвона – а он убивал людей, как и его дети теперь, - испугалась и скрылась, хотя оказалась в положении. Джунвона тогда посадили, и он не смог разыскать её, а когда вышел – она была мертва, не выдержав родов. Химчан так бережно пересказывал все слова, словно они были сокровищами. Память о настоящих родителях, которых он никогда не знал, была для него очень дорога. Я хотя бы маленькой девочкой застала маму, а папу потеряла в четырнадцать, а Хим вырос у других людей, родителей Рин, пусть и замечательных, но всё же по крови чужих. Правда, сейчас у него были Сунён и Дэн, а у меня – никого.

Лето шло весело, и, пусть я ещё вспоминала о Джело и волновалась, как он там? всё-таки постепенно вина за его судьбу угасала. Я не решалась спрашивать у Сунён о том, как мой бывший? Девушка, вернувшись в Нью-Йорк, в основном общалась с Энтони, и мы видели их не часто. Мой день рождения, годовщина свадьбы, небольшой отпуск. Жизнь вновь стала казаться восхитительной, каждый свободный день мы с Химом не сидели на месте, а ехали куда-нибудь, смотрели что-то новое, посещали музеи, рестораны, пригороды, пляжи, Брайтон был изучен нами от и до, от залива Раритан до самого Коннектикута мы обошли все мало-мальски любопытные уголки и места. Подобрали бездомного котенка, задумались о том, а не открыть ли частный приют для животных? В Сеуле Хим постоянно разводил дома зверятник, а тут нам не позволяла жилая площадь. В связи с этим мы, наконец, всерьёз задумались расширить свои квадратные метры.

* * *

В одно жаркое августовское воскресное утро, так что не хотелось расшторивать окно, чтобы лучи солнца не опаляли, я была разбужена смской, хотя упорно не желала открывать глаза, пока Хим возился с завтраком. Сегодня была его очередь. Дотянувшись до мобильного, я увидела имя Джейды и открыла сообщение, в котором коротко, короче, чем череда восклицательных знаков, слова кричали: «Мы родили!!!!!!!!!!! Мальчик!!!!!!!!!». Туго соображая, я всё же осознала, о чём идёт речь и, подскочив, прокричала на всю комнату, так что Тень поднялась и засуетилась вокруг кровати:

- Ура! У Джейды и Санха сын! – Хим, подняв брови, радостно закивал, облизывая поварешку.

- Здорово! Надо поехать, навестить. Они в роддоме?

- Сейчас узнаем. – Я принялась набирать текст, входя в переписку с Джейдой. Мне представлялось, что роженицы обычно обессилены и не в состоянии ничего делать несколько часов, кроме как спать. Но Джейда писала сама, оживленная, довольная и торжествующая. «Как там молодой папаша?» - уточнила я. «Прётся» - с подмигивающими смайлами ответила подруга. Они были в больнице, и мы стали собираться, чтобы повидать их. Последний раз мы встречались на мой день рождения, когда Джейда была похожа на две себя прежних по периметру.

Вскоре мы уже были в Джерси, и я, держа в руках тугой бледно-голубой сверток, килограммов под пять, смотрела в шевелящее губками личико своего будущего крестника. Санха, опершись локтем на тумбочку возле постели Джейды, жевал жвачку с таким самодовольным видом, будто открыл производство «майбахов» и с конвейера только что сошёл первый удачный экземпляр. Его по-волчьи хищные черные глаза перемещались с жены на сына и обратно, не понятно на чём останавливаясь с большим удовлетворением.

- Тяжелый какой, - в сравнении с Бомми, которую когда-то так же держала, сказала я.

- Мужик, - лаконично объяснил Санха.

- Как ты себя чувствуешь? – вернулась я к Джейде, подпихнувшей себе под спину подушку. Живот уже пропал, но легкая полнота беременности ещё оставалась. Она вся была такой пышущей и задорной, что вопрос был риторическим.

- Я бы уже домой поехала, чего мне тут ловить? Тут телека нет в палате даже, - капризно дернула она носом.

- Положено, - свел брови Санха. – Потерпишь без сериалов недельку.

- Недельку?! Да я тут с катушек съеду, - расстроилась Джейда, забирая у меня сына. Я, с чувством глубокой ответственности, осторожно передала ей его. – Шилла, ты же побудешь со мной? А то скука смертная.

- Конечно, а… Санха? – Тот направился на выход, кивнув Химу.

- Я за цветами, - на пороге притормозил он. – Что там ещё положено дарить?

- Золото, - с заявкой выдала молодая мама.

- Это логично, - без пререканий согласился Санха и, указывая глазами на ребенка, сказал Химчану: - В нашем полку прибыло. – Мужчины вышли, оставив нас вдвоём. Я опять посмотрела на гордящуюся собой девушку. Не показушно, как когда-то могла бы, а с чувством качественно выполненного долга.

- Как всё прошло? Трудно было?

- Да не сказала бы. – Джейда погладила по тонким черным волосикам младенца, собравшегося заснуть. – Почти как девственности лишалась. Правда, я уже не помню толком, как это было, - засмеялась она. – Ой, да это всё ерунда, вот как теперь ухаживать за ним и воспитывать – ума не приложу. Я не чувствую себя достаточно… взрослой что ли. – И это несмотря на то, что Джейда была старше меня на два года. – Ты же уже тренировалась на одной крестнице, поможешь мне, если что?

- С удовольствием, - улыбнулась я. А что мне ещё оставалось делать? Мальчишка Санха и Джейды выглядел менее хрупким, чем Бомми, но всё равно был новорожденным, а это требует повышенного внимания и сноровки, которых, я боялась, в моей подруге пока не было.

Мужья вернулись часа через два. Санха, поставив корзину с фруктами, подошёл к своей возлюбленной и застегнул на её шее не очень тонкую золотую цепочку.

- Спасибо за сына, - сказал он ей и поцеловал не по-нежному, без сентиментальности, в губы и в засос. Джейда охотно отозвалась. Я почувствовала, что мы уже становимся лишними.

- Что ж, мы завтра ещё заглянем, хорошо? Вечером, перед работой, - пообещала я, и мы, попрощавшись, ушли.

Добравшись домой, я погрузилась в задумчивость. Химчан понимал причину, поглядывая на меня. Джейде я, всё-таки, немного завидовала. Так просто у неё всё… Но потом я опять и опять говорила себе, что они это заслужили, им было ничуть не легче, чем нам, и зависть рассасывалась. Меня никогда не бросали мужчины, а её первый опыт закончился тем, что парень изменил ей, буквально вышвырнув из своей жизни, и она, юная и глупая, назло ему стала проституткой, будто ему было до этого дело. Там она и увязла, а когда встретила Санха, работавшего смотрящим, никак не могла вернуть время вспять. Родители от неё отказались, узнав, кем она стала. Но, к счастью, всё благополучно закончилось. Я мешала сахар в чае, размышляя о судьбах и жизнях, когда зазвонил телефон Хима. Он оторвался от рубашки, которую гладил себе на работу, и поднял.

- Алло? Да, дома. Хорошо, да, приедем. – Я вышла из омута мыслей, оборачиваясь к нему. – В какой именно едете? Ждите. – Химчан отложил трубку, тоже повернулся ко мне. – У Рин начались схватки, Дэн просит приехать и взять Бомми, присмотреть за ней. – Я подскочила. Вот уж верно наши дамы предполагали, что в один день разрешатся!

Хорошо, что ещё не успели начать готовиться ко сну, мы были одетые и спешно выбежали с Химом из подъезда, ворвавшись в машину, будто обокрали банк, и надо было скрываться от погони. Движение было не плотное, но и не свободное. Моментально добраться не получалось. Дэниэл назвал адрес роддома, в котором заранее оплатил услуги врачей и одиночную палату со всеми условиями. Я испытывала какое-то внутреннее волнение, даже тревогу. Если бы Джейда заранее сказала, что начинает рожать, я бы тоже, может, перепугалась, но задним числом всё обставилось мило и безопасно. А от схваток Херин меня саму будто начало крутить.

Поглядывая на время, мы приехали на Манхэттен. Близилась ночь. Дорогая клиника для людей с деньгами встретила нас охраной и услужливым персоналом, которому пришлось объяснять, к кому мы и по какому поводу. «Да, господин Бан с супругой уже прибыли, поднимитесь на третий этаж». Минуя лифт, мы взмыли по лестнице – не так уж и высоко.

Почти безлюдный коридор явил нам Дэна, сидевшего на мягкой скамейке рядом с коляской. Услышав шаги, он повернулся в нашу сторону и встал. Химчан первым подошёл к нему, протянув руку. Я с беспокойством посмотрела на Дэна, чьё лицо, бледное от волнения, выдающее нешуточные эмоции, которыми он был полон, старалось быть каменным, но не выходило. И я никогда прежде не видела, чтобы Дэниэл не мог сдержать эмоции.

- Где Рин? – спросил Хим. Он любил её, как родную сестру, больше, чем сводную – Сунён, всё-таки с Херин они выросли вместе, и именно из-за неё ему пришлось стать преступником.

- В родильном отделении… или операционной, я не знаю, как это называется правильно, - указал мужчина на двойные плотно закрытые двери. Из-за них раздался стон, и Дэн дернулся так, будто в него выстрелили со спины. Сделав два нервных шага по направлению к тем дверям, он сжал кулаки и прислушался. Тишина. Повернулся обратно. – Посидите с Бомми, ладно? – Я подтянула к себе коляску с бодрствующей девочкой, садясь на скамейку.

- А ты куда денешься? – задала я вопрос кузену мужа.

- Нет-нет, никуда. Я здесь, - попытался успокоиться он, присев ко мне. Химчан отошёл к противоположной стенке и облокотился о неё спиной. Бомми чмокала пустышкой. Мы стали сидеть молча. Дэн посматривал на наручные часы. Раздался ещё один стон, уже более громкий. Дэниэл подскочил, заходив туда-сюда, потому что приглушенные звуки, обличающие болезненные ощущения, долетали от Рин. Адвокат достал сигареты и закурил. Я огляделась вокруг, больница же, вряд ли здесь можно? Но ничего не стала говорить ему, и Хим не раскрыл рта. А вот медсестра, через минуту показавшаяся в коридоре, обратилась к Дэну:

- Здесь нельзя курить, мистер. – Получив такой взгляд, какой получила она, я бы уже бежала к канадской границе, но видавшая виды женщина не приняла этого к сведению, поэтому подключился Химчан, оторвавшись от стены и, взяв медсестру за плечи, шепнул ей что-то вкрадчиво на ухо. Та, поджав губы, пошла прочь. Время вновь, казалось, остановилось. Дэн смолил, Хим замер, я старалась улыбаться малышке.

Раздался крик. Он свидетельствовал о куда больших мучениях, и повел за собой продолжительные крики. Бомми захныкала, и я поспешила её достать из коляски и взять на ручки, потому что Дэн уже был у дверей в противоположной от ребенка стороне. Послышались голоса докторов, они советовали роженице дышать глубже, выполнять какие-то упражнения, скорее всего обладающие исключительно психологическим воздействием. Дэниэл схватил ручку и открыл дверь. Оттуда тотчас вылетело два медбрата в бирюзово-белых одеждах, отодвигающих мужчину от заповедного докторского пространства.

- Туда нельзя, там же стерильное помещение!

- Тогда сделайте так, чтобы ей не было больно! – гаркнул Дэн, отшвыривая их от себя и пытаясь успокоиться. – На кой блядский хрен вам платят деньги? Почему ей больно?!

- Господин Бан, через это проходят все женщины, это нормально…

- Заткните себе своё нормально в жопу! – Один медбрат вернулся обратно, и на смену ему вышел главный, судя по всему, врач. Он подошёл к мечущемуся мужу:

- Господин Бан, мы с вами это всё уже проходили. Всё будет хорошо, успокойтесь.

- Ты у меня навсегда успокоишься, если моя жена хоть слезу прольёт! – Доктор в поисках помощи посмотрел на нас. Химчан поспешил к ним, притягивая к себе за локоть Дэна, пытаясь передать тому выдержки. Весь медперсонал вновь скрылся за дверями. Рин закричала, Бомми расплакалась, Дэниэл отвернулся, вцепившись в плечи Хима и уткнувшись в него лбом. – Блядь, я их пристрелю сейчас, расхерачу этих пиздаруких докторишек.

- Дэн, брат, выдохни, всё нормально, - похлопал его по спине Хим. Я укачивала Бомми, тихо-тихо напевая ей песенки, которые та любила. Я боялась привлечь к себе внимание, потому что мне казалось, что Дэн и меня может расхерачить. Рин рассказывала мне, что он был неадекватен, когда она рожала, но я не могла себе представить, что настолько. Это даже не дикий зверь в клетке, Дэн был похож на героинщика в ломке.

Мы просидели в этом мучительном ожидании около двух часов. Стоны, восклицания и всхлипы, то утихающие, то нарастающие крики не прекращались. Дэниэл успел пообещать медленную смерть примерно пяти врачам и ассистентам. Но разрешения ситуации не предвиделось, и я видела что-то серьёзное в глазах выходившего врача. У меня пот пошёл по спине, хотя я умудрилась утихомирить Бомми. Что-то шло не так? Наши с Химчаном глаза встретились. В них тоже был очень нехороший огонек. О чем он думал? Вспоминал свою мать, умершую при родах? Я вспомнила свой сон, в котором меня отговаривала рожать моя покойная мать. Радость и счастье сегодняшнего утра ушли куда-то далеко-далеко, будто их и не было. Больница стала сжимать вокруг нас белые стены.

- Блядь, я не могу больше! – оттолкнул от себя Хима Дэн и ворвался в операционную. Там возник шум и переполох. Его стали вытаскивать оттуда, грозясь вызвать охрану. – Рин, девочка моя, Рин, я здесь, я рядом! – Я украдкой посмотрела туда и увидела, как он вцепился в её руку, и она ответила ему пожатием, после чего его смогли вывести в коридор. Хим подхватил брата, пытаясь удерживать. – Рин, потерпи, Рин, я тут! – кричал он через дверь. Потом, не знаю зачем, выдернул пистолет из кобуры, дрожащей рукой затряся им. Химчан сжал его руку и, пользуясь тем, что Дэн не в себе, выкрутил запястье, отобрав у него оружие.

- Прекрати! Что ты делаешь? – Юрист ничего не ответил, только сполз по стенке на пол и, уткнувшись в колени, заплакал, как ребенок. Я округлила глаза. Дэниэл плачет. Меня затрясло. Он сжал ладони и начал молиться, надрывно, шепча губами так, будто от скорости слов что-то зависело. А время неумолимо пошло дальше. Я обняла Бомми крепче, гладя её по головке.

Херин перестала стонать и кричать. В этом немом коридоре, Дэниэл поднял лицо, шально вперив взор перед собой. Доктор вышел к нам снова, сначала потеряв Дэна, но затем опустив голову и увидев его, на корточках, у стены.

- Мы будем делать кесарево сечение. К сожалению, госпожа Бан не сможет родить сама. Мы сделали ей наркоз. – Безумным взглядом, полным жажды крови, адвокат приковал к себе врача и плавно поднялся, опираясь о стену.

- Делайте. Делайте, что хотите, но чтобы с ней было всё в порядке. – Вытащив бумажник из внутреннего кармана, Дэн сунул его в руку доктора. – На, держи, бери всё, сколько надо, чтобы с ней всё хорошо было?! – конец фразы он уже проорал. Мужчина заботливо оставил бумажник в руке Дэниэла и испарился. Химчан подошёл к Дэну и, обняв его, развернул на себя. Ноги почти не держали юриста, я видела, как они подгибаются, как он хватается за Хима, дрожа и глотая текущие по щекам слезы. Он был белым, как мел, и со слезами смешивался пот. – Хим, обещай пристрелить меня, пожалуйста, если что – пристрели меня, - прошептал он, опадая в руках брата.

- Успокойся! – шикнул на него мой муж, стукнув о стену. – Успокойся! Ничего не случится. Ничего!

Я попыталась отключиться от происходящего, сжимая Бомми. Когда же кончится эта ночь? Не выдерживая сидеть неподвижно, я уже ходила в туалет с девочкой, меняя ей подгузники, ходила в туалет сама. Теперь я опять поднялась, ища окно. Оно виднелось напротив лестницы, с которой мы прибежали. Достигнув его, через стекло я увидела близящийся рассвет. Господи, сколько же это длится! Бедная Рин. Я вернулась на свой сторожевой пост. Бомми уснула у меня на руках. Дэниэл терял последние силы в ожидании, прислушиваясь к каждому звуку за дверями, звон хирургических инструментов, разговор медиков, но уже без жалобных стонов Херин.

Раздался плач ребенка. Я воспрянула духом, подняв голову, но увидев Дэниэла поняла, что для него это не успокоение. Хим придержал его за плечо, чтобы он вновь не сорвался. Лицо его осунулось и высохло, но глаза были красными. Минута, вторая… двери распахнулись и вышел тот самый, ответственный за всё доктор.

- Поздравляем, у вас девочка, - пытаясь приободрить улыбкой, произнес он. Будто не слыша, Дэн спросил:

- Рин? Как моя жена?

- Всё в порядке. Она спит под наркозом. Швы наложили, всё сделали аккуратно. – Медсестра вышла с вопящим запеленатым ребенком. Пройдя мимо неё, Дэниэл упал на колени у кушетки, на которой лежала без сознания Херин, взял её руку, поцеловал её и прильнул к ней щекой. Родившуюся девочку, свою двоюродную племянницу, взял в руки Хим. Я приблизилась к нему, с любопытством разглядывая крошечную малышку, в два раза меньше сына Санха и Джейды, которого мы видели утром.

- Красавица, - шепнула я, держа её старшую сестренку.

- Такая красная, - объективно прокомментировал Химчан. Он долго изучал её, думал о чем-то. Потом поднял лицо и сказал мне не просто серьёзно, а даже как-то сурово: - Я не хочу, чтобы ты рожала. Никогда.

Примечания:

* имеется в виду английская версия - red mask. Шилла при знакомстве с Химчаном в произведении «Шиншилла» называла его Крутым Мужиком, что также соответствовало первыми буквами наименованию Красной Маски. В английском же "real man" соответствует выражению «крутой мужик».