Полукровка. Сбежать от альфы

28. Блондин в черном плаще

Вэй

Черт, как же больно! Ощущение, будто кожа на позвоночнике лопнула по всей длине. Как я могла забыть про цепь?!

Я снова голая. Холодно. Валяюсь на бетонном полу. Сердце стучит в горле, по щекам катятся слезы. Тело непроизвольно выгибается, пытаясь унять лютую резь в спине.

Стараюсь осознать, что произошло, и не понимаю. Ничего не понимаю. Как я оказалась у Серебристых? Неужели ведьмы вернули меня Эрику? Или оборотни напали? Такое чувство, будто я — переходящий актив у того, кто больше заплатит или кому больше надо.

Сознание захлебывается в страхе. Эрик выглядел жутко. Он точно меня растерзает. Выполнит обещание — умирать я буду медленно и мучительно. От беспомощности хочется выть. Тянусь пальцами к ошейнику, пытаюсь сорвать — бесполезно! И я об этом знаю. Тугая кожа не поддается, и я с размаху бью кулаком по бетонному полу.

Ладонь саднит. Прижимаю к телу. Паника захлестывает разум. Мне конец.

В камере вдруг начинает светлеть. Черт. Так не должно быть. Здесь нет лампочек! Щурюсь, прикрывая рукой глаза. Комнату заливает яркий белый свет. Что за чертовщина? Пол… не бетонный? Справа ножки на прорезиненных колесах — больничная каталка?! Несмело убираю руку — белые лучи длинных потолочных ламп разрезает темный силуэт. Фокусирую глаза. Картинка приходит в норму — незнакомый мужчина. Высокий.

Черный плащ на нем расстегнут, обнажает черную водолазку и костюмные брюки. На груди поблескивает амулет в виде золотистой бутылочки. Она как будто живая, внутри что-то бурлит и переливается. На руках кожаные перчатки. По-человечески блондинистые волосы спадают на лоб длинной челкой. Он наклонил голову и смотрит на меня в упор.

Не понимаю, что происходит. Бегло оглядываю себя — тело облепила больничная распашонка. Сердце заходится в бешеном ритме. Тошнит. Я все еще у ведьм, а этот… Лютый ужас окатывает с головы до ног. Непроизвольно подбираюсь и начинаю отползать. Как будто это мне поможет! Бред! Но паника иррациональна, тело инстинктивно пытается убежать.

Достигаю стены и вжимаюсь лопатками. Подтягиваю колени. Не мигая смотрю на незнакомца. Он симпатичный, но в его внешности есть что-то до одури пугающее. Опасно-ласковая красота. Он создает ощущение человека, который может с довольным видом есть хотдог, пока другой рукой топит в бочке котенка.

Ощущаю резь в глазах, будто песка насыпали. Вытираю щеку о плечо — кожа мокрая от слез. То есть, в камере у Эрика я по-настоящему плакала, хотя все это наверняка мне почудилось.

— Привет, полукровка! — добродушно произносит незнакомец мелодичным тенором. — Я Стефан. Будем дружить?

Улыбается, точно хочет съесть, как лев, приметивший упитанную зебру. Пару мгновений рассматриваю подвеску. Переливающаяся внутри светящаяся жидкость гипнотизирует. Надо что-то сказать, наверное?

— Я Вэй, — горло хрипит, хочется пить. — Не знаю.

Язык не поворачивается отказаться от его «дружбы», хотя вряд ли он именно это имеет ввиду.

— Ты уже догадалась, да? — он смотрит на меня с лукавым прищуром и проходится по комнате. — Я умею делать так.

Раздается щелчок пальцами.

Внезапно вместо больничной палаты я оказываюсь в высокой траве. На мне летний сарафан персикового цвета. Над головой белый светящийся блин солнца. Встаю, делаю несколько шагов вперед. Не может быть! Как?! Я на лугу. Пушистый ковер полевых цветов простирается до самого горизонта и срастается с синей дымкой неба. Оглядываюсь — за спиной лиственная рощица, ветер игриво шевелит кроны с тихим шуршанием. Рядом громко поют кузнечики. Запах зелени забирается в нос, прорастает в груди теплым ощущением бескрайней радости. Чувствую, как на лице сама собой расцветает улыбка.

Раздвигаю траву руками, направляюсь к деревьям. Шаг, другой, третий, ускоряюсь и… больно ударяюсь лицом о невидимую преграду. Тру нос пальцами — мокро. Кровь. Протягиваю вперед другую руку и натыкаюсь на стену. Как будто из абсолютно прозрачного стекла. За ней свобода — клены, осины, кустарник, я даже вижу белку на ветке, но это недосягаемо! Слезы скапливаются в глазах. Хочется развернуться и ринуться в другую сторону, но в следующее мгновение картинка резко меняется.

Передо мной белая больничная стена. На пальцах кровь. Вытираю ее о тонкую ткань распашонки. Оборачиваюсь. Пугающий до дрожи блондин так и стоит посреди палаты, сцепив руки в замок. Это снова была иллюзия. Я же уже знала, но мозг все равно поверил, будто это по-настоящему. Все было пронзительно реальным, до звуков, до запахов, до ощущения тепла солнечных лучей на коже. Я не могла отличить морок от настоящей реальности. В горле встает несглатываемый ком. Блондин в плаще теперь пугает меня еще сильнее. Как от этого защищаться?!

Он подходит вплотную и протягивает мне носовой платок. Ослепительно белый на контрасте с его черными перчатками.

— У тебя кровь, Вэй, — говорит так заботливо, что я невольно слышу более низкий и глубокий голос Найта.

Снова иллюзия?! Сжимаюсь. По коже бегут мурашки. Боюсь шелохнуться.

— Вернись на каталку, пожалуйста, — так же бархатно продолжает Стефан и берет меня за плечо.

Хватка жесткая в противовес мягкому голосу, хочется вырваться, но не могу, будто он завладел моей волей. Колдун легко тянет меня к себе и сам прикладывает к лицу платок. Прижимаю ткань свободной ладонью, нос саднит. Кровь уже успела заляпать светлую ткань распашонки. Выгляжу неряшливо.

— Тебе что-нибудь нужно, прежде чем мы продолжим? — участливый голос и безжалостные слова рвут сознание на части.

Он ведь говорит про новую иллюзию. Это как если бы Эрик в процессе порки заботливо спросил, нужно ли мне что-то перед тем, как он снова примется осыпать мое тело жалящими ударами. Какое-то изощренное издевательство. Стефан точно знает, какую боль собирается причинить, но предлагает помочь? Проявляет великодушие? Или просто демонстрирует безжалостность?

— Я… хочу пить, — отвечаю глухо.

Он крепко держит за плечо и направляет меня к койке. Белые простыни пробуждают воспоминания о лазарете Эрика и Густаве. Ежусь, но залезаю на прорезиненный матрас.

Стефан наконец оставляет меня и быстро направляется к двери. Вздрагиваю от пикающего звука, колдун скрывается в коридоре. Я под замком. Вскакиваю и в один прыжок оказываюсь у окна. Второй этаж. Прыгать невысоко. Ищу ручку у оконной рамы — нет. Металлопластиковый ободок вокруг двухкамерного стекла гладкий. Если не открыть, значит, можно разбить? Озираюсь — есть кресло и этажерка, как для инструментов. Можно что-то из этого швырнуть, наверное. И тут я замечаю едва видимую рябь на прозрачной глади — армирующая сетка. Окно состоит из трех слоев стекла со специальными нитями, которые не позволят осколкам разлететься. Все, чего я смогу добиться — трещины.

Опустошенно возвращаюсь на каталку, и дверь снова пикает. В палату возвращается Стефан с парой бутылок воды и двумя стаканами. Захлопывает дверь, расставляет принесенное на этажерке.

— Готова? — смотрит на меня с дьявольским блеском в глазах.

Если добавить серебристый перелив радужки, так на меня смотрел Эрик, когда собирался истязать. Разве что не спрашивал, готова ли я.

— Пей, — Стефан передает наполненный водой стакан.

Что надо этому колдуну? Зачем он мучает меня? По его взгляду, понимаю, что ему это нравится. В отличие от старика в бежевом костюме, Стефан сильно напоминает альфу Серебристых. Но Лорд Аттер — не садист-Эрик, не будет издеваться просто так. У всего есть цель. Жаль, я ее не знаю.

Принимаю вожделенную воду. Хочется потянуть время. Я ведь понимаю — как только допью, Стефан снова погрузит меня в иллюзию. Но стоит коснуться стакана губами, присасываюсь к стеклянному бочку, как пиявка. Вдруг ощущаю лютую жажду и мгновенно осушаю все до капли.

— Пожалуйста, налей еще? — пищу жалобно и протягиваю Стефану стакан.

Колдун возвращает его на этажерку, но не наполняет.

— В другой раз, — произносит с рокотливыми нотками.

И в следующее мгновение я оказываюсь в… люксе отеля Беркли.

Лежу на огромной кровати в спальне. Шершавая накрахмаленная, хотя уже сбитая простыня щекочет голую кожу. Пахнет Найтом и сексом. Напоминаю себе, что это иллюзия, пытаюсь сохранить крупицы здравого смысла, но из гостиной появляется сам Найт. Красивый, настоящий, с мокрыми волосами, в одном полотенце. От его до боли знакомого волчьего запаха начинает кружиться голова, а в солнечном сплетении жжется обида за предательство. Открываю рот, чтобы что-то сказать, но он в один прыжок оказывается на кровати. Усаживается мне на живот, придавливая ладони коленями, и с размаху залепляет тяжелую пощечину.

Кожу обжигает острая боль. Ужас стучит в ушах. Во рту разливается вкус крови. Я чую запах ярости, в глазах щиплются готовые брызнуть слезы.

— Думала, ушла? Спряталась? — Найт наклоняется, свирепо шипит на ухо и медленно проводит по шее языком. Затем отстраняется и добавляет едко: — Ты бракованная. Ведьмы сразу вернули тебя мне.

Слова бьют больнее пощечины. Попадают в самое сердце, точно разрывная пуля. Со всей силы дёргаю руку, высвобождаю и хлещу Найта по лицу. На его щеке проступают алеющие кровью царапины от ногтей. В его и так рязъяренном взгляде только прибавляется дикости. Губы складываются в жуткий оскал. Я до дрожи боюсь его, но замереть не дает инстинкт самосохранения. Отталкиваюсь от его плеча, пытаюсь выбраться, но он тяжелее. Резко подаётся вперёд и прижимает мою шею локтем. Придавливает всем весом.

Трудно дышать!

Беспомощно отбиваюсь свободной рукой. Не помогает!

Умудряюсь выдрать у него из-под колена вторую руку, исступленно царапаю его спину. Мозг крутит глупые вопросы. Как он может так со мной поступать? За что ненавидит?

В глазах темнеет. Плывут круги. Полный рот слюны. Не сглотнуть.

За все. За то, что сбежала, наговорила гадостей. За то, что предала.

Внутри холодным дымом стелется принятие. Кажется, я заслужила этот ужас.

Очертания Найта мутнеют и расплываются.

Закрываю глаза. Горло вдруг освобождается, ощущаю приток воздуха. Он отпустил меня?.. Похоже, да, но лишь для того, чтобы перевернуть на живот.

— Не надо, Найт! — кричу, срывая голос. Рыдания душат.

От желудка ползет тошнотворное отвращение. В голове всплывает Эрик. Теперь, кажется, и Найт ничем не лучше. Так просто не может быть!

Найт коленями расталкивает мои бедра. Похоже, может…

Все волки подонки!

Слезы текут по щекам. Нос не дышит. Хватаю ртом воздух, но его как будто все время мало…

Моя жизнь — сплошной долбанный кошмар!..