Полуночная роза

Глава 16

Вскоре она поняла, что ее планы обречены на провал. Разузнать что-либо об организации, помогавшей беглым рабам, — задача даже в Филадельфии практически невыполнимая. Эрин так и не удавалось ничего придумать. Не удалось даже найти человека, который мог бы подсказать, как получить интересующую ее информацию.

Сначала она направилась к квакерской церкви, где как-то встретила мужчину, изъявившего, как ей показалось, готовность помочь. У нее не было уверенности, что человек, который выглянул на стук, и тот, кого она видела раньше, — одно и то же лицо. Прежде чем спросить, знает ли незнакомец, кто такая мать Бетел, она известила его о цели своего визита. Услышав, что дама из Виргинии ищет сбежавшую рабыню, мужчина тотчас же закрыл дверь перед самым ее носом.

Потом Эрин обошла еще несколько церквей — и все пешком, чтобы не тратить деньги, которые Райан дал ей на покупки и оплату экипажей. После долгих часов ходьбы у нее ужасно заболели ноги, но она упорно продолжала поиски.

Казалось, все складывалось против нее, и таяли последние надежды… Наконец, в одной из протестантских церквей к ней отнеслись со снисхождением. Священник впустил ее в свой кабинет, хотя явно не был расположен к разговору. Прежде чем пригласить Эрин к себе, он долго всматривался в ее лицо.

— Мне искренне жаль вас, — сказал он, предваряя беседу. — Больно видеть, как молодая леди попусту теряет время. Ваша преданность негритянской подруге достойна восхищения, но боюсь, что вы заблуждаетесь относительно всеобщего альтруизма. Большинство белого населения Пенсильвании, — продолжал он, — мало беспокоится о бедственном положении рабов. Люди находятся в состоянии апатии, им все равно, как будут развиваться события. Белая церковь, как правило, отказывает в помощи беглым рабам, а иногда даже проявляет враждебность. Я не знаю, на чем основано ваше оптимистическое заключение, что Пенсильвания является прибежищем для этих людей. — Пастор смущенно улыбнулся. — В Филадельфии существует небольшая группа энтузиастов, горстка горожан, взваливших на свои плечи бремя борьбы с рабством. По понятным причинам они не распространяются о своей деятельности. Я не принадлежу к их числу, иначе я бы с удовольствием направил вас туда, где вы могли бы получить нужную вам информацию.

Эрин собралась уходить. Только сейчас она почувствовала, как смертельно устала. Морщась от боли, она думала о кровавых пузырях на ногах и о том, как скрыть от Райана последствия своего похода. Он наверняка будет допытываться, где она пропадала и почему так долго ходила пешком.

— Спасибо, — сказала Эрин, протягивая руку священнику. — Вы были ко мне добрее всех. Я очень признательна вам за ваше желание помочь мне. Возможно, — продолжила она, набравшись смелости, — возможно, вы подскажете, где можно найти мать Бетел? Мне сказали, что нужно разыскать ее. Тогда я смогла бы… — Эрин умолкла, заметив, что он смеется. — Что в этом смешного? — нахмурилась она.

— Ничего. Не обижайтесь, милое дитя. Мать Бетел — не женщина. Так иногда называют Африканскую методистскую епископальную церковь. Если кто-то сказал вам, что нужно обратиться туда, думаю, что он не ошибся. Наверное, там смогут ответить на ваши вопросы. У них есть связи со «Свободным африканским обществом». Эта организация была создана местной негритянской общиной еще тридцать лет назад — для содействия согражданам, попавшим в беду. Насколько я знаю, они помогают и беглым рабам. Я объясню вам, как туда добраться.

Час спустя Эрин сидела напротив пастора Эбсалома Джонса. Его темное лицо стало еще темнее после того, как она рассказала о целях своего визита. Терпеливо выслушав ее, пастор сочувственно посмотрел на нее и сказал:

— Миссис Янгблад, вы заслуживаете всяческих похвал за вашу заботу о несчастной девушке. Да благословит вас Господь. Но, увы, вынужден вас огорчить. Вряд ли я смогу быть вам полезен. Я не располагаю никакими конкретными сведениями. Не стану от вас скрывать: я знаю о существовании людей, помогающих беглым рабам, но не связан с ними напрямую.

Эрин догадывалась, что пастор скажет дальше, и она была готова умолять его на коленях — только бы он помог ей.

— Может быть, вы все-таки поговорите с этими людьми? Сообщите им обо мне. Скажите, что я разыскиваю беглую рабыню из Виргинии, девушку по имени Летти. Если они вообще что-то знают о ней, я передам ей через них записку.

Пастор Джонс должен был подумать. Он не мог вступать в подобные переговоры, совершенно не зная, с кем имеет дело, тем более что в данном случае речь шла о беглой рабыне. И все же эта молодая женщина с очаровательным личиком, на котором отражались все ее переживания, вызывала доверие. Пастор видел неподдельное отчаяние в ее светло-карих глазах. Судя по коже с едва заметным бронзовым оттенком, в ней самой могла быть доля негритянской крови. Он слышал, что одно время работорговцы ввозили в Америку необычных рабов, отличающихся от типичной негритянской расы. Эти негры принадлежали к так называемым «мандинго» и населяли в основном Южную Каролину. Ребенок, родившийся от «мандинго» и белого родителя, мог иметь довольно светлую кожу. Благодаря отсутствию прочих расовых признаков потомки «мандинго» не имели тех трудностей, с которыми сталкивались мулаты, и часто сходили за белых. Заподозрить в них примесь «цветной крови» можно было только по золотистому цвету кожи.

Священник наконец решился. Эта женщина сказала, что она замужем за крупным плантатором из Виргинии. Сомнительно, чтобы богач взял в жены безвестную девушку из Южной Каролины.

Эрин попыталась снова уговорить Джонса.

— Чем вы рискуете, если попытаетесь сделать это?

Пастор по-прежнему смотрел на Эрин с некоторым недоверием.

— Вы можете объяснить, что именно вы хотите передать ей?

Эрин, почти потерявшая надежду, снова воспрянула духом.

— Я не хочу, чтобы Летти оставалась в Пенсильвании, — быстро проговорила она. — Меня пугают все эти ужасные истории о перепродаже рабов. Даже если свободных людей похищают и снова отдают в рабство — то что же будет с ней? И потом, вы не знаете моего отчима. Это безжалостный человек. Он никогда не перестает выслеживать беглых рабов. Не потому, что не может смириться с финансовыми убытками, нет. У него куча денег. Он просто ужасно упрям. Поэтому ни за что не отступится и будет ее искать. Я слышала, — Эрин наклонилась к пастору, ободренная выражением участия на его лице, — я слышала, есть люди, помогающие свободным чернокожим отправиться обратно в Африку.

— Свободным — да, — подтвердил пастор, — но не беглым.

Эрин энергично закивала.

— Я знаю, я все знаю. Помогать беглым рабам запрещено. Конституция предусматривает штраф для тех, кто этим занимается, но я не боюсь. Если бы Летти попала на один из кораблей, отплывающих в Африку, я была бы счастлива. Только там она будет свободна.

Джонс улыбнулся.

— Похвальная осведомленность, но дело не только в нарушении закона. Для отправки на родину освобожденного раба требуются немалые деньги, а чтобы оплатить нелегальный провоз беглого раба — нужно еще больше.

Эрин потянулась за сумочкой и вытащила оттуда скрученную стопку ассигнаций, которую утром извлекла из тайника. Она положила деньги на стол и, увидев расширившиеся глаза пастора, с дерзким видом спросила:

— Этого достаточно?

Пастор взглянул на ассигнации, повертел сверток в руках и пристально посмотрел на Эрин.

— Здесь очень много денег, миссис Янгблад.

— Мой муж — щедрый человек. Он дает мне деньги на покупки и никогда не требует отчета.

Пастор выразительно кивнул и не удержался от реплики:

— Разумеется, дает и на экипаж. И не спрашивает, почему у вас болят ноги…

— Вы заметили, что я хромаю? — Эрин пожала плечами. — Пустяки… Скажите, этих денег хватит, чтобы отправить Летти в Африку?

Какое-то время пастор с удивлением смотрел на молодую женщину, смотрел, покачивая головой.

— Боже мой! — воскликнул он наконец. — Вы оставляете деньги, хотя не знаете, выбралась ли она из Гиблой топи. Вы даже не знаете, связалась ли она со «Свободным африканским обществом» или «Свободными землями». И самое главное: вы не знаете меня, миссис Янгблад.

Эрин выдержала пристальный взгляд пастора.

— Для меня достаточно вашего общественного положения. Оно не нуждается в подтверждении. Короче говоря, я целиком полагаюсь на вас, святой отец. Прошу вас, сделайте что в ваших силах. Постарайтесь разыскать ее. А если не сможете, распорядитесь деньгами так, чтобы помочь кому-то другому из этих несчастных.

Она встала.

— Храни вас Господь, — прошептал он, когда она направилась к выходу. — Я обещаю сделать все, что в моих силах…

Эрин не расслышала его последних слов, так как теперь очень торопилась. День был на исходе, и время ее пребывания в Филадельфии тоже истекало. Она боялась, что не успеет вернуться в гостиницу до возвращения Райана. Он наверняка удивится, обнаружив, что жена еще не начала укладывать вещи. А ведь на следующий день они должны уезжать… У Эрин горели ноги от нестерпимой боли, и она мечтала об уютном экипаже. Но денег на экипаж не оказалось — все до последнего пенни осталось у пастора.

Хотя каждый шаг давался ей в страшных муках, она ни о чем не жалела. Никакие деньги не стоили и толики свободы и новой жизни для человека.

Возможно, этим человеком окажется Летти.

Закери был настроен решительно. Он поклялся не возвращаться в Виргинию без Летти. Вместе со своими людьми он прочесал окрестности и все места, где могла скрыться беглянка. Кроме того, нанял нескольких шпионов, пообещав хорошо заплатить за сообщение о беглянке. Один из шпионов сообщил, что вскоре после побега Летти встречалась с каким-то человеком и что она направилась в прибрежную зону. Закери стал искать ее в Норфолке. В тот день в порту стояло судно, готовое к отправке в Делавэр. Закери стоял в стороне и наблюдал, как Фрэнк выбивает из негра-грузчика нужные сведения: требовалось выяснить, нет ли на борту негритянской девушки для нелегального провоза.

Несмотря на неудачу, Закери упорствовал и не слушал своих управляющих, уговаривавших его вернуться.

— Черт побери, — вспылил Фрэнк, — какая разница, одним рабом больше или меньше? Как будто нельзя возместить ущерб. Ведь скоро придет корабль с новым грузом из Африки…

Закери упорно твердил, что сдаться — значит подать дурной пример.

— Позволишь сбежать одному, и все другие разбегутся, — ворчал он. — И так уже поползли слухи, что мои черномазые бегут как крысы, хоть я и пытался скрыть это. Нет, — твердил он, — нужно выследить ее. Будем продолжать поиски.

И они проделали долгий путь до Делавэра. Там же словно наткнулись на глухую стену. Делавэр являлся единственным местом на Юге, где от чернокожих, беглых или освободившихся по закону, не требовали документов, подтверждающих их свободу. И куда бы Закери ни посылал своих людей, на все расспросы они получали отрицательные ответы. Никакие посулы тоже не возымели действия.

Измотанные тремя неделями поисков, они отправились обратно с пустыми руками.

Закери вернулся в город в субботу, к концу дня. Прежде чем ехать домой, он отправился в таверну. Безусловно, собутыльники наговорят ему кучу гадостей по поводу его неудачной охоты, но он полагал, что это продлится недолго.

Закери молча слушал насмешки, опрокидывая один стакан виски за другим и притворяясь, что колкости его не задевают. Однако в потоке слов он вдруг уловил нечто, весьма его заинтересовавшее. Повернувшись к одному из насмешников, он сказал:

— Повтори. По-моему, ты что-то путаешь.

Тот, к кому обращался Закери, не заставил себя упрашивать — ведь он говорил правду.

— Я сказал, что если тебя постигла неудача с той девкой, то поблагодари судьбу за падчерицу. Радуйся, что теперь она замужем за таким богатым человеком, как Янгблад.

Закери, вытаращив глаза, расталкивая посетителей, пулей вылетел из таверны. Кровь бешено бурлила в его жилах. Он едва не загнал лошадь. Конечно же, имелась только одна причина для такой поспешной свадьбы, тем более в его отсутствие. Эта сучка отдалась и забеременела. Ох, как он был разъярен!

С наступлением темноты Бен собирался закрыть конюшню и пойти в свое поселение. Звонкий цокот копыт заставил его выбежать на дорожку, чтобы принять лошадь припозднившегося всадника. Бен почувствовал, как у него заколотилось сердце, когда он увидел мастера Тремейна. Отбросив предосторожности, забыв обо всем на свете, он замахал руками и бросился к хозяину.

Закери с силой рванул узду. Лошадь взвилась на дыбы и принялась молотить по воздуху передними копытами.

— Мастер, мастер, вы нашли ее?! Вы нашли мою Летти?

Закери осадил лошадь и спешился.

Бен едва не плакал.

— Мастер, как же так?

Закери ударил его по лицу кнутом и прорычал:

— Уйди с дороги, парень! Почистишь лошадь — и убирайся в свою дыру! И скажи всем остальным, чтобы сделали то же самое. Нечего вам шататься здесь по ночам.

Бен поднялся на ноги и покорно кивнул. Одна его щека была в крови; из раны сочилась красная струйка.

— Да-да, — пробормотал он сквозь душившие его слезы. Это было мучительно — не знать, что случилось с женщиной, которую он любил, и понимать, что, вероятно, уже никогда не узнает.

Закери направился к черному ходу. В этот момент в дверях появилась Роза. Увидев хозяина, она вскрикнула. Закери остановился. Лицо его исказилось гримасой, он уставился на женщину налившимися кровью ненормально выпученными глазами. Роза в ужасе прикрыла ладонями рот и попятилась. Схватив женщину за волосы, он сбросил ее со ступенек и заорал:

— Убирайся на свое место и сиди там! Чтоб я не видел ни одной черной рожи! Лучше не попадайтесь сегодня мне на глаза. Черт побери, сейчас я разберусь, что тут у вас происходит.

Он направился к двери. Роза, по-прежнему лежа на спине, осмелилась остановить его.

— Ради Бога, — пронзительно закричала она, — скажите мне, что вы сделали с моей девочкой?!

Повернувшись, Закери уставился на распростертую на земле женщину.

— Я ничего с ней не сделал. Спроси своего Иисуса, ему лучше знать, куда убежала твоя сука.

Арлин рано отправилась спать. С тех пор как уехала Эрин, она почти ничем не занималась и отдыхала все эти недели. Отвар Талваха не предотвращал приступов, хотя кашель уже не так мучил. Однако она постоянно чувствовала сильную слабость, и кровохарканье усугубилось. Видимо, оставалось лишь одно — снова пойти к доктору и просить помочь ей еще чем-нибудь. Но к доктору идти не хотелось, и она продолжала пить зловонную, отвратительную на вкус жижу — это снадобье все же давало безмятежный сон. Уже засыпая, заползая под простыни, она думала о дочери. Эрин больше не нуждалась в ее опеке, и поэтому можно было спокойно доживать свою жизнь.

Внезапно открывшаяся дверь громко хлопнула о стену.

Арлин быстро приподнялась.

— О Боже! — прошептала она, увидев безумные глаза мужа. Арлин прижалась к подушке, дрожа от страха.

Закери медленно пересек комнату.

— Я убью его! — в бешенстве закричал он, потрясая в воздухе кулаками. — А ее изобью до полусмерти. Она опозорила нашу семью. Сукин сын! Я знаю, он обрюхатил ее.

— Нет! Нет, Закери. Ты не сделаешь этого. — Несмотря на слабость и страх, Арлин проворно выбралась из постели, чтобы попытаться урезонить мужа. — Ты подумал, что Эрин ждет ребенка? Нет, это совсем не так. Бракосочетание прошло по всем правилам. Просто они хотели побыстрее… И мы не знали, когда ты вернешься, а то бы…

Схватив жену за плечи, он с силой встряхнул ее.

— Черт бы вас всех побрал! — прорычал Закери, швырнув Арлин на кровать. — Нельзя было подождать? Как, по-твоему, это выглядит в глазах людей? Моя падчерица выходит замуж, когда меня нет. Выставить меня на посмешище — вот как это называется. Выказали, что меня здесь ни в грош не ставят. Все, на что я гожусь, это платить по счетам.

Арлин не в силах была ответить. Вновь клокочущий кашель рвался у нее из груди. Она силилась дотянуться до туалетного столика — до носового платка и флакона с отваром Талваха.

— Ты вышла за меня замуж, потому что тебе потребовались мои деньги. Скажешь не так, шлюха проклятая? — Закери оттолкнул протянутую руку жены. — Поди, считаешь себя умнее всех. Еще бы… Смазливая мулатка со светлой кожей околпачила плантатора из Виргинии! По-твоему, это хорошо? Тебе наплевать, а я все время должен был беспокоиться, как бы люди не пронюхали. Если б они узнали, что в моей жене сидит четвертушка негра, из меня сделали бы посмешище. Так нет, тебе этого мало. Ты добилась того, что теперь надо мной смеется весь Ричмонд, потому что моя собственная семья не уважает меня.

Арлин задыхалась от кашля.

— Пожалуйста… Закери, — умоляла она, пытаясь нащупать флакон. — Мое… лекарство… пожалуйста.

Он повалил ее на постель ударом кулака. Затем опрокинул жену на спину, уселся на нее верхом и сорвал с нее ночную рубашку.

— Да, я женился на тебе, хотя знал, что у тебя в роду были «мандинго». Я этого не отрицаю. Но тогда я не придавал этому значения. Польстился на твое тело. — Он пыхтел от возбуждения, срывая с себя рубаху. Слишком долго он оставался без женщины. Летти была последней, с кем он удовлетворял свою похоть. В ту самую ночь, прежде чем она исчезла, они с Фрэнком насытились ею до отвала. В последнее время Закери почти не трогал Арлин, потому что всякий раз у нее начинался «проклятый кашель», но сегодня он не собирался отступаться. Он должен был напомнить ей, кто здесь хозяин. — Ты всегда умела делать из меня сумасшедшего. У тебя это замечательно получалось. Просто замечательно.

Арлин была слишком слаба, поэтому даже не пыталась сопротивляться. Она молила Бога дать ей сил, чтобы можно было хотя бы вздохнуть разок-другой. Под навалившейся тяжестью мужа кашель мог закончиться смертью от удушья.

Закери уже был готов овладеть ею, когда при свете ночника увидел, как она смотрит на него. К этому моменту ее кашель наконец утих. Теперь Арлин издавала лишь тихие свистящие звуки. В ее широко раскрытых глазах он прочел презрение, ненависть и отвращение. Это взбесило его. Закери влепил жене пощечину и закричал:

— Не смей смотреть на меня так, черт тебя побери! Я твой муж. У меня есть на тебя право.

Он бил ее по лицу, бил раз за разом, пока ее голова не откинулась в сторону. Тогда он доставил себе удовольствие.

Арлин лежала, не шелохнувшись. Закери же слез с кровати и вышел из комнаты.

Совсем никудышная, ярился он. Вечно больна. И «проклятому кашлю» не видно конца.

Раньше он легче переживал неудачу с женитьбой. Закери с надеждой думал о том времени, когда продолжит с Эрин: рано или поздно он собирался убедить ее, что с ее стороны будет благоразумнее постоянно делить с ним ложе. Ей следовало понять, что ни один белый человек не захочет иметь с ней дела, кроме как с содержанкой, если узнает о ее происхождении. Разумеется, Янгблад не подозревал об этом. Продолжатель старинного рода, аристократ с голубой кровью никогда бы не женился на цветной женщине. Арлин и Эрин обвели его вокруг пальца как младенца.

Теперь Эрин стала недосягаема. Закери был вынужден с горечью признать, что ему не с кем удовлетворить свою похоть. Летти — и та сбежала. Она служила ему превосходной подстилкой. Теперь нужно было подыскивать кого-то еще. Начинать все сызнова. Ничего, может, удастся раздобыть молодую женщину, и у него появится наследник. Потомство от Арлин его не устраивало. Он не хотел плодить желтокожих, чтобы потом они завладели его собственностью. Не для того он упорно трудился столько лет. Вместе с тем у него не было уверенности, что его планы осуществимы. Что, если Арлин посчастливится пережить его?

А может быть, она уже мертва?

Однако сейчас он мало беспокоился о ней. Его изрядно развезло от выпитого виски, в голове шумело.

Посему он отправился к себе и, плюхнувшись поперек матраца, уснул в ту же минуту.

Роза выждала приблизительно с полчаса, прежде чем осмелилась подняться наверх. И даже тогда она двигалась с предельной осторожностью, держа свечу в руке, чтобы освещать себе дорогу. Она останавливалась через каждую ступеньку, напряженно прислушиваясь, стараясь определить, где в данный момент находится мастер Закери. Ей показалось, что он уже ушел от миз Арлин, но Роза не была в этом уверена и боялась подойти ближе к спальне.

Она немного постояла перед открытой дверью, вглядываясь в кромешную тьму. Не услышав ни звука, она на цыпочках прошла в комнату и остановилась у кровати. Остановилась — и замерла, увидев Арлин.

Несчастная была жестоко избита. Вокруг ее полуоткрытого рта скопилась розовая пена.

Несколько долгих секунд Роза стояла, не шелохнувшись. Воск капал со свечи и обжигал ей пальцы, но она ничего не чувствовала — только ужас и возмущение. Удушающий комок, подкатившийся к горлу, не давал застонать. Роза дотронулась кончиками пальцев до шеи миз Арлин, чтобы убедиться, что та еще дышит. Затем нащупала пульс. Жизнь еще теплилась в изможденном теле.

Роза выбежала из комнаты. Не важно, что мастер Закери запрещал Талваху появляться здесь. Не важно, что он мог убить ее, доведись ему узнать, что она привела Талваха прямо в дом. Талвах сейчас — единственная надежда. Только он мог спасти ее госпожу.

И едва лишь он закончит заниматься белой магией, она будет умолять его воззвать к нечистой силе, чтобы изничтожить Закери.

Дьявола может покарать только сам дьявол.