Полуночные грехи

Глава 14

Напрягая последние силы, Коннор кое-как поднялся вверх по каменным ступеням своего дома и вошел в темный холл. Он был измотан до предела. Скоро должно было взойти солнце, но пока его лучи не озарили горизонт, и в здании стояла гулкая, гнетущая тишина.

С той поры, как он помог Джиллиан выйти из наемного экипажа и оставил ее у парадного входа в резиденцию вдовствующей герцогини Мейтленд, потерянную и печальную, прошло почти сорок восемь часов. За это время Коннор изо всех сил старался стереть из памяти то, что произошло между ними в хижине Хайрама. Но теперь он начинал осознавать, что сделать это будет чертовски сложно. Может, и совсем невозможно.

В его ушах все еще раздавались ее нежные стоны наслаждения, пальцы все еще ощущали шелковистую кожу, а на языке чувствовался медовый вкус ее губ и ягодная сладость ее сосков.

И Коннор все еще видел перед собой выражение лица Джиллиан, когда он заявил ей, что ему не следовало целовать и ласкать ее.

Поморщившись, будто от боли, он бросил шляпу и перчатки на столике в фойе и поднял руку, чтобы откинуть назад со лба выбившуюся прядь волос. Коннор понимал, что ранил ее своей притворной невозмутимостью, и ненавидел себя за это. Но он не сомневался в том, что поступил правильно, когда оттолкнул Джиллиан от себя. Если бы он занялся с ней любовью, не обращая внимания на то, в каком месте их застала страсть, да и вообще забыв о препятствиях, что разделяли их, то сильно усложнил бы жизнь как ей, так и себе.

А если он прав насчет того, кто совершил все эти убийства, то для Джиллиан самым лучшим выходом будет держаться от него как можно дальше.

Коннор направился к кабинету. Слова Элмера Пэтчетта так и звучали в его голове: «Передай этому сопляку Коннору и его маленькой шлюшке, что все только начинается».

Бог мой, это все же Йен Траск, по-другому и быть не может. Ему было противно даже думать об этом, но послание убийцы звучало так же, как говорил с ним когда-то отчим. Траск был единственным человеком из его окружения, нынешнего или прошлого, в чьем извращенном сознании мог бы возникнуть такой чудовищный план мести.

Войдя в кабинет, Коннор зажег лампу и подошел к серванту, плеснул немного бренди в резной хрустальный бокал и без промедления выпил его, откинув назад голову, а потом тут же налил еще. Обычно он не злоупотреблял алкоголем, особенно в такое время суток, но ему ужасно хотелось отключиться от внешнего мира. А в этом крепкие напитки были хорошими помощниками.

Похоже, прошлое вернулось и начало преследовать его, чтобы отомстить.

Два дня назад, сразу же после того, как он расстался с Джиллиан, Коннор нанес визит на Еоу-стрит и поговорил с Толливером. Сыщик сначала расстроился, что они больше не будут пользоваться помощью леди Давентри, а потом внимательно выслушал его рассказ и согласился, что надо изучить возможность побега Йена Траска из застенков Ньюгейтской тюрьмы.

А пока руки Коннора были связаны. Ему нечем было помочь расследованию, кроме как быть все время начеку и ждать развития событий. Навязанное бездействие и сопровождавшее его чувство беспомощности очень тяготили Коннора.

Сколько еще пройдет времени, прежде чем Траск нанесет очередной удар?

Усевшись в мягкое кресло, Коннор откинулся назад и скрестил ноги. Он мрачно смотрел через решетчатое стекло окна, откуда лились розовые лучи медленно встающего солнца. Пиккадилли постепенно просыпалась. Иногда слышался стук повозки о мостовую, пробегал мимо какой-нибудь слуга по своим утренним делам. Но Коннор ничего этого не замечал. Он был слишком поглощен мыслями о том, в какой кошмарный сон превратилась его жизнь.

И раздумьями о девушке. Она стала занимать в его голове гораздо больше места, чем следовало. Больше, чем Коннор был готов признаться даже самому себе.

Он постоянно думал о Джиллиан.

Сотрудники «Грейсон и Монро шиппинг» вчера утром наконец-то вернулись на работу. Коннор провел весь день и вечер в конторе, пытаясь решить все накопившиеся проблемы, а также разобраться в горах деловых бумаг и корреспонденции, ожидавших его в кабинете. Но даже там образ Джиллиан постоянно отвлекал его внимание. Каждый раз, когда он закрывал глаза, то видел опять ее, распростертую на кровати в лачуге Хайрама, с затуманенным, блаженным выражением лица; опять смотрел на обнаженную упругую грудь совершенной формы, чувствовал под собой ее бедра, которые Джиллиан охотно раздвинула, чтобы пропустить его нежные пальцы.

Даже сейчас, при воспоминании об этом, его мужское естество дернулось от возбуждения.

Поздно вечером, когда он наконец появился дома, то не знал, куда деться от ощущения тяжести и боли во всем теле, от докучавшей ему нерастраченной страсти. Несколько часов он крутился без сна в кровати. Потом решил все-таки встать, одеться и нанести визит Селине. Любовница встретила его, как и всегда, с радостью. Но в тот момент, когда она прижалась губами к его рту приветственным поцелуем, Коннор понял, что ему не следовало приходить.

«Это не та женщина, которую ты хочешь!» – кричал ему внутренний голос.

В его объятиях была тонкая, гибкая фигурка, без тех мягких и сексуальных изгибов, о которых он мечтал. А вместо тонкого аромата жасмина и специй, что так сильно ему полюбился, его носа коснулся крепкий запах роз.

Этого оказалось достаточно, чтобы его плоть поникла раньше, чем он начал снимать одежду.

Ему была нужна только Джиллиан, и больше никто. Его цыганка.

К чести Селины, к его внезапной холодности она отнеслась с пониманием. Коннору показалось, что такое случалось с ней и раньше. Но когда она проводила его из своей изящно убранной квартиры, расположенной над магазином платья, то на пороге почему-то печально улыбнулась ему, вполне сознавая, что это была последняя их встреча.

– Кем бы она ни была, – мягко проговорила Селина, – она очень счастливая женщина.

Вспоминая теперь ее слова, Коннор покачал головой, рассеянно крутя бокал с бренди между загрубевшими пальцами. Хотя они льстили его самолюбию, правда заключалась в том, что даже Селина была слишком хороша для такого, как он. А Джиллиан... Боже, она казалась ему недосягаемой. Его одержимость ею была почти смешной.

Тогда почему от осознания того, что ему никогда не будет позволено назвать ее своей, внутри его все переворачивалось и скручивалось от боли?

Осушив бокал последним глотком, Коннор отставил его, откинул голову на мягкую спинку кресла и в изнеможении закрыл глаза. Но Джиллиан продолжала мучить его, Ее образ мелькал перед внутренним взором Коннора, пока он не зарычал от злости.

Почему она не может оставить его в покое? Но как она смогла стать такой необходимой ему за столь короткое время? Никогда раньше у него не было ощущения такой близости с женщиной. Его влекло к ней не только физически, но и духовно. Ее сила, ум и упрямство то интриговали, то злили его. А ее способность к пониманию и желание слушать заставили его довериться ей, поделиться тем, что он до нее не рассказывал ни единой живой душе.

Он рассказал ей о Бреннане, и Джиллиан не отвернулась от него в ужасе, не стала обвинять его, а попыталась как-то помочь ему, убедить его в том, что тут не было его вины.

Но Коннор лучше знал. Он действительно был виноват в том, что случилось со Стюартом, Пег, Хайрамом. Он не смог защитить их точно так же, как не смог защитить Бреннана. И если он не будет осторожным, то скоро в списке пострадавших появится еще одно имя.

Джиллиан.

Коннор почувствовал, как дрогнул его подбородок, а ладони, лежавшие на подлокотниках кресла, сами собой сжались в кулаки. Он не позволит этому случиться! И единственный способ уберечь ее от неприятностей – это держать ее подальше от своих дел, не дать ей привязаться к себе больше, чем сейчас. Если Траск хоть на мгновение вообразит, что Джиллиан что-то значит для него, то не станет раздумывать, стоит ли наносить удар по ней, для того чтобы отомстить ему. И если из-за него с Джиллиан случится что-то ужасное...

Боже правый, он не думает, что сможет перенести это.

Вдруг у парадной двери раздался звонок. Коннор очнулся от своих размышлений. Посмотрев на напольные часы в углу, он обнаружил, что те показывали половину седьмого. Оказывается, он просидел в кабинете уже больше часа.

Недоумевая по поводу того, кто бы мог зайти к нему так рано, Коннор поднялся и вышел из комнаты. Пройдя по короткому холлу в фойе, он очутился перед дверью и открыл ее в тот момент, когда раздался еще один звонок.

На крыльце стояли два сыщика с Боу-стрит. Он сразу же узнал одного из них, более высокого и худощавого, чем второй. Это был Альбертсон, занимавшийся расследованием смерти Стюарта. Коннору так и не удалось разубедить его в невиновности Уилбура Форбса.

По выражению его остроносого, хитроватого лица Коннор сразу понял: произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Монро. – Альбертсон снял свою шляпу. Его голова склонилась в формальном приветствии. – Извините, что пришлось потревожить вас так рано, но в деле появилось новое обстоятельство, которое мы хотели бы обсудить с вами.

Несмотря на вежливые слова, в его поведении было что-то неестественное, будто он был постоянно начеку. Но Коннор в этот момент был слишком сосредоточен на том, что сказал полисмен, и совсем не волновался насчет манеры, в какой это было сделано.

Он пропустил двух сыщиков вперед, в фойе.

– Вы сказали, что появилось новое обстоятельство? – спросил Коннор, перебирая в уме все возможные варианты. Его сердце ускорило свой ритм. – Какое именно?

Ему ответил второй детектив, молодой и менее опытный:

– Нам удалось отыскать Уилбура Форбса.

В душе Коннора вспыхнул огонь надежды. Раз Форбса арестовали, значит, скоро он докажет полиции, что не виноват в убийстве. Теперь это всего лишь вопрос времени. А когда это произойдет, им придется признать, что настал момент подумать о другом кандидате на роль преступника. Если он опять покажет сыщикам письма и расскажет об отчиме, может, ему удастся убедить их в том, что над этим стоит подумать.

Несмотря на растущее чувство радостного предвкушения, Коннор пытался говорить спокойно и невозмутимо:

– Вы уже допрашивали его? У него есть какое-нибудь алиби на ту ночь, когда был убит мой партнер?

Два сыщика обменялись особенным взглядом, и внезапно по спине Коннора пробежал холодок предчувствия, от которого на коже поднялись тонкие волоски. Тут явно происходило что-то еще. Но что именно?

Альбертсон повернулся к нему лицом. Оно ничего не выражало.

– Форбс не сможет предоставить нам алиби, Монро. Его нашли мертвым.

Коннор был в шоке, словно его облили ледяной водой. От такой ужасной неожиданности огонь надежды тут же погас.

– Мертвым?

– Правильно. Убитым. Его горло было перерезано, так же как и горло мистера Грейсона. – Альбертсон прищурил глаза и долгим, пронзительным взглядом окинул Коннора. – Боюсь, мистер Монро, мне придется спросить у вас... где вы были прошлой ночью?

– Джиллиан? Джиллиан, ты меня слышишь?

При звуках резкого голоса тети Оливии Джиллиан отвела глаза от еды на тарелке, которую ковыряла вилкой. Она вдруг заметила, что все члены ее семьи, собравшиеся за столом для завтрака, смотрели ка нее с разной степенью раздражения и тревоги.

О Боже! Девушка закусила губу и сцепила руки на коленях, надеясь, что скатерть скроет побелевшие костяшки пальцев. Она не хотела так поступать, но, видимо, опять глубоко погрузилась в свои мысли и перестала слышать и замечать все вокруг.

С тех пор как она окончательно рассталась с Коннором Монро, такое стало случаться с ней слишком часто.

После того, что произошло между ними в доме Хайрама Ледбеттера, Коннор повез ее назад, в Мейтленд-Хаус. Пока они тряслись в наемном экипаже, Джиллиан изо всех сил старалась переубедить его и позволить ей и дальше принимать участие в расследовании, но он был непоколебим. Коннор отказывался даже слушать ее мольбы, а когда пришел момент прощаться, она и злилась на него за его постоянное упрямство, и чувствовала боль оттого, что ему удалось оттолкнуть ее от себя, несмотря на все, что так сблизило их.

Чтоб он провалился! Его трудный характер еще доставит ему немало хлопот, в этом можно не сомневаться. Джиллиан ясно видела, что он верил, будто таким образом защищает ее. Но это нисколько не смягчало ее ярость, ведь Коннор так легко выставил ее вон. Девушка признавала: гневалась она потому, что теряла единственную нить, связующую ее с Форбсом, хотя понимала, что причина эта была не единственной. В какой-то момент Джиллиан осознала: помощь Коннору стала для нее такой же важной частью расследования, как и поиск правды о том, что именно случилось в ночь убийства мамы.

Но что толку раз за разом прокручивать эти мысли в голове? Коннор решил, что ему не нужна ее помощь, и было ясно, что на этот раз он не отступится. На данный момент Джиллиан сделала все, что могла. Вернувшись домой от Теодосии, она написала записку Толливеру, в которой описала ситуацию, и получила от него ответ с извинениями и заверениями в том, что он будет держать ее в курсе всех событий касательно Форбса и дела Коннора.

Ей оставалось только надеяться, что сыщик исполнит свое обещание. А пока она изо всех сил старалась забыть о расследовании и заняться другими вещами.

Но это задание оказалось совсем непростым.

Сбросив меланхолию, она повернулась к своей тете:

– Извини, тетя Оливия. Ты мне что-то сказала? Боюсь, я опять витала в облаках.

Пожилая женщина фыркнула и подняла подбородок.

– Это видно. – Указав жестом слуге, чтобы тот налил ей еще одну чашку кофе, она окинула старшую племянницу суровым взглядом: – По-моему, ты все утро о чем-то думаешь. Тебя что-то беспокоит?

Джиллиан едва сдержала гримасу неудовольствия. Ей следовало бы знать, что леди Оливия обратит внимание на ее отсутствующее выражение лица. Но как только она открыла рот, чтобы убедить ее в том, что с ней все в порядке, то почувствовала, как кто-то тихонько дотронулся до ее рукава. Джиллиан сразу переключилась на того, кто сидел рядом с ней.

– С тобой все в порядке, Джилли?

Эми задала вопрос таким застенчивым тоном, что ее едва было слышно. Широко открытыми янтарными глазами девочка смотрела на свою старшую сестру, в них легко читалась тревога. Нервным движением она накручивала кончик темно-золотистого локона на свой тонкий палец.

У Джиллиан замерло сердце. С тех пор как умерла их мама, Эми стала такой ранимой, что ее мог расстроить малейший намек на какое-то неприятное событие. Взяв руку младшей сестры в свои ладони, она нежно сжата ее, а потом опять обернулась ктете:

– Со мной все хорошо. У меня просто немного болит голова,только и всего.

– Сочувствую, дорогая, – послышался голос ее отца, сидящего во главе стола. Он смотрел на нее поверх лондонской газеты «Таймс», которую просматривал за завтраком. В его взгляде светилась забота. – Может, мне стоит позвонить миссис Беллоуз, чтобы та принесла немного порошка от головной боли?

– Нет, спасибо. Не надо беспокоить миссис Беллоуз, папа. Я уверена, что боль скоро пройдет сама.

– Ты уверена? В конце концов, сегодня вечером бал у Хейвортов, и я бы не хотел, чтобы ты...

Леди Оливия прервала брата взмахом руки.

– Право же, Филипп, – проговорила она, – не стоит с ней нянчиться. Если Джиллиан утверждает, что с ней все хорошо, значит, я уверена, так оно и есть. – Леди Оливия пила обжигающий кофе, от которого шел пар, продолжая смотреть на племянницу с необъяснимой холодностью. – Пока ты думала о своем, я просто надеялась, что твой визит к вдовствующей герцогине на днях прошел удачно. Хотя и не могу представить, о чем можно было так долго беседовать с ней. Ты ведь вернулась домой довольно поздно, не так ли?

– Она появилась уже ближе к вечеру, тетя Оливия. – Это сказала Мора, которая сидела на другой стороне стола, рядом с тетей. До этой поры она вела себя необычно молчаливо. Одетая в скромное платье абрикосового цвета, с волосами цвета воронова крыла, тщательно завитыми и уложенными у висков, она выглядела так свежо и невинно, как сказочная фея. Но улыбка, изогнувшая ее губы в форме сердечка, была совсем не невинной, даже, можно сказать, очень неприятной. А в глубине ее голубых глаз пряталась ненависть, которую Джиллиан не могла не заметить.

Девушка нахмурилась. Да, она очень любила свою сестру и хотела восстановить их прежние близкие отношения. Но сейчас за ее спиной стоял маленький бес, который побуждал ее схватиться за эти темные кудри рукой и дернуть за них изо всех сил, стереть улыбку с миленького лица Моры.

– М-м... – Звук, который издала леди Оливия в ответ на заявление ее сестры, показывал, что она задумалась. Но тетя не стала его комментировать. Вместо этого она задала еще один вопрос: – Надеюсь, дела у ее светлости идут хорошо? Боюсь, у меня не было возможности поговорить с ней на последнем балу.

– У нее все великолепно. – Бес, спрятавшийся за спиной Джиллиан, все подстрекал ее, и на этот раз она не смогла противиться искушению: – Кстати, Теодосия также спрашивала о тебе, тетя Оливия. Она надеется, что ты хорошо себя чувствуешь, хотя и говорила, что старость может плохо сказываться на здоровье.

На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая только сдавленным хихиканьем, которое доносилось со стороны Эми.

Лицо леди Оливии мгновенно превратилось в ледяную маску. Только проницательный наблюдатель мог бы заметить, как слабо подергивались ее веки. Конечно, она полностью осознавала, что ее племянница решила подшутить над ней, но ей такая наглость была абсолютно не по душе.

– Как... мило с ее стороны.

Маркиз свернул газету и отложил ее в сторону. Видимо, он совсем не чувствовал, что вокруг стола сгустилась атмосфера напряженности.

– Надеюсь, ты выразила вдовствующей герцогине нашу признательность за то, что она помогла устроить первый выход Моры в свет? После того, что леди Теодосия сделала для нашей семьи, мы просто обязаны должным образом поблагодарить ее.

После этих слов он посмотрел в сторону сестры, приподняв бровь. Джиллиан чуть не засмеялась. Наверное, папа слышал гораздо больше, чем показывал.

Поджав губы, леди Оливия ответила:

– Да, нам за многое надо сказать ей спасибо.

– Знаешь, Джилли, я забыла рассказать тебе, ведь мы с тетей Оливией тоже ездили позавчера с визитом.

То, как Мора внезапно поменяла тему разговора, застало Джиллиан врасплох. Она посмотрела в сторону сестры. Та увлеченно намазывала джемом ломтик поджаренного хлеба, но что-то в этом слишком легкомысленном тоне, с каким девушка произнесла свою реплику, заставило Джиллиан насторожиться. За видимой беспечной манерой и обычными словами скрывалось нечто более серьезное.

– Леди Эллиот и ее дочь, леди Ранова, пригласили нас на чашку чая, – продолжила Мора.

Джиллиан оцепенела. О, святые небеса! Лорд и леди Эллиот жили всего в нескольких шагах от Теодосии, вниз по Парк-лейн. Неужели Мора видела, как она выходила из дома вместе с Коннором?

Затаив дыхание, Джиллиан приготовилась к худшему.

Когда Мора опустила нож и посмотрела на сестру, сердце Джиллиан было готово разорваться от волнения. Но хотя легкое облако подозрения затуманило утонченные черты лица Моры, в ее взгляде Джиллиан не могла прочитать открытой угрозы или обвинения.

– Когда мы проезжали мимо в карете, я заметила, как какой-то мужчина поднимался по ступеням к парадному входу герцогини. Я его не узнала.

– Да? – Лорд Олбрайт обратил на нее пытливый взгляд. Видимо, это известие его очень заинтересовало. – К герцогине кто-то заходил, пока ты была там? Ты об этом не упоминала.

Джиллиан отчаянно искала ответ, который прозвучал бы невинно и в то же время довольно правдиво. Понятно, что если бы Мора стала свидетельницей чего-то более скандального, чем появление незнакомца на пороге Теодосии, то сейчас же рассказала бы об этом. Или нет?

– Полагаю, этот мужчина был деловым знакомым пасынка Теодосии. Когда он узнал, что герцога нет в резиденции, то не стал задерживаться. Боюсь, я даже не запомнила его имени.

– Понятно. А то я надеялся... – Маркиз на мгновение остановился, потом покачал головой. – Нет, думаю, что сейчас это не имеет никакого значения.

Девушка сдержала готовый вырваться усталый вздох. Она оченьхорошо знала, на что надеялся ее отец. Что Теодосия решила сама познакомить Джиллиан с каким-нибудь приличным джентльменом, который мог прийтись ей по душе. Как будто на свете существует такой мужчина, который был бы способен пробудить в ней интерес после...

Она попыталась остановить мысль, прежде чем та полностью оформится в ее голове, но это было невозможно.

...После знакомства с Коннором.

Джиллиан густо покраснела. Она неожиданно вспомнила о том, как прикасался к ней Коннор в хижине мистера Ледбеттера. Как он целовал ее. Ощущение его голодного рта на своем возбужденном соске, пальцев, что двигались в узком и горячем пространстве ее лона, заполненном влагой, – все это было невозможно так легко забыть. Яркие, запоминающиеся картины словно были выжжены огнем в ее памяти.

Стук сердца отдавался в ушах Джиллиан. Боже, надо срочно переключиться на что-нибудь, пока никто из ее семьи не заметил румянца и учащенного дыхания, а то начнут допытываться, что вызвало такую реакцию. Сейчас она уж никак не хотела стать мишенью предположений, которые начнут высказывать родные.

Странно, но на этот раз ей пришла на выручку леди Оливия, хотя совсем не таким способом, какой понравился бы Джиллиан.

Положив салфетку рядом с тарелкой, пожилая женщина вытянула шею, чтобы посмотреть на большие часы, стоявшие в дальнем углу комнаты. Потом она направила свой пронизывающий взгляд на самую младшую из племянниц.

– Эми, разве тебе уже не пора начать утренние занятия? Гувернантка тебя уже заждалась.

Когда эти блестящие голубые глаза уставились на нее, Эми побледнела и съежилась на своем стуле, будто пытаясь стать как можно меньше.

– Да, тетя Оливия, – послышался ее нерешительный ответ.

– Тогда, наверное, тебе стоит так поступить. Прямо сейчас.

От ее резких слов кровь вскипела в венах Джиллиан. Девушка никак не могла понять, почему только она заметила, с какой нарочитой холодностью тетя обращалась с Эми. Их родственница не одобряла ее собственного поведения, к Море относилась снисходительно, но когда дело касалось Эми, то тут она вела себя слишком сурово. Ей постоянно не хватало терпения, чтобы побороть застенчивость младшей племянницы.

Джиллиан с трудом подавила желание отругать леди Оливию, ее сестре вряд ли станет легче, если она устроит ссору за завтраком. К тому же она уже давно обнаружила, что самым лучшим выходом для Эми было как можно скорее увести ее оттуда, где с ней происходило что-то нехорошее. А так как Джиллиан сама жаждала сбежать из столовой, то она с жадностью схватилась за возможность уйти.

– Если вы позволите, я провожу Эми наверх, к мисс Хинкл, а потом ненадолго прилягу. Головная боль дает о себе знать, понимаете ли.

Она едва дождалась, когда приглушенный хор утвердительных ответов коснулся ее ушей. Взяв Эми под руку, Джиллиан встала и потащила сестру за собой к выходу.

Оказавшись в коридоре, она остановилась, прислонилась к стене, закрыла глаза и теперь наслаждалась наступившим спокойствием.

«Интересно, с какого момента сидеть за одним столом с семьей превратилось в такой тяжелый труд?» – подумала Джиллиан.

– С тобой точно все в порядке, Джилли? – Услышав голос Эми, она заморгала и посмотрела на девочку, стоявшую рядом. В ее янтарных глазах, так похожих и на ее собственные, и на глаза матери, застыла нерешительность. Сердце Джиллиан сжалось. Прежде чем ответить, ей пришлось проглотить комок в горле.

– Да, конечно. – Она послала ей то, что, как ей хотелось верить, было похоже на обнадеживающую улыбку.

Положив руку на плечи сестры, Джиллиан направилась к лестнице. Но не успела она пройти и несколько футов, как за ее спиной раздался голос. Она остановилась и обернулась.

К ней спешил дворецкий, Айверсон.

– Миледи!

– Да, Айверсон?

– В дверь только что позвонил посыльный. Он попросил меня, чтобы я проследил за тем, чтобы вы получили вот это.

Слуга протянул довольно помятый конверт. Джиллиан протянула руку, чтобы взять его, и волна нехорошего предчувствия овладела ею. Только у Толливера могла появиться причина, чтобы написать ей. Но какие новости он получил? Плохие или хорошие?

– Спасибо, Айверсон. Вы свободны. – Дворецкий поклонился и пошел своей дорогой. Разорвав конверт, Джиллиан вытащила единственный лист бумаги и со все возраставшим чувством ужаса принялась читать торопливо нацарапанные слова. Да, записка действительно была от Толливера, и от ее содержания Джиллиан внезапно будто парализовало. Она словно попала в кошмарный сон, из которого было невозможно выбраться.

«С сожалением сообщаю вам о смерти Уилбура Форбса. По-видимому, он был убит таким же образом, как и Стюарт Грейсон. Теперь главным подозреваемым сыщики с Боу-стрит считают Коннора Монро. Мне нужно срочно увидеть вас. Хотя его еще не арестовали, я уверен, что это всего лишь вопрос времени...»

Наверное, какие-то из чувств, что обуревали сейчас Джиллиан, отразились на ее лице, потому что Эми шагнула к ней и еще сильнее сжала руку старшей сестры.

– Что случилось? Что говорится в письме?

Изо всех сил стараясь справиться с бешеным ураганом эмоций, Джиллиан сложила записку и спрятала ее в карман юбки. Она должна успокоиться, иначе Эми может запаниковать. Но Джиллиан также знала, что должна во что бы то ни стало увидеться сейчас с Коннором.

Ему придется послушаться ее. Другого выхода не было.

– Тебе ни о чем не стоит волноваться, крошка, – сказала она Эми, подталкивая девочку в сторону лестницы. – Ну же, беги вперед, к мисс Хинкл. И если кто-нибудь спросит тебя отом, кудая делась, скажи, что я ушла к Теодосии.

– Пожалуйста, Джилли, скажи, что случилось?

Но сестра не слышала ее просьбы. Ее мысли и чувства уже были в другом месте, а сама Джиллиан неслась вниз по коридору, оставив позади Эми, тревожно смотрящую вслед.