Полюби меня такой 2

11 глава. С прошлым покончено?

Мой взгляд падает на правую руку, а затем на палец Игоря, который облучен в обручальное кольцо, эта же рука страстно сжимает ягодицу моей матери. Боже… Что за мерзость, моя собственная мать жадно терзает губы моего мужа в голодном поцелуе, спускаясь мерзкими поцелуями к его шее, а меня всю выворачивает изнутри.

— Я смотрю, ты совершенно не брезглива, мама.

На лице моей матери нет абсолютно никакого удивления или смущения, она нагло, как самая ядовитая и скользкая змея сползает с массивного стола моего мужа, а потом и вовсе, цинично усмехается, окутывая меня презрительным взором, а Игорь, от неожиданности моего визита испуганно валится в кресло.

— Кто же виноват, что моя собственная дочь бревно в постели, и не может в полной мере удовлетворять своего молодого мужа.

Колко вбрасывает мне, усаживаясь на колени Игоря, который в данный момент прибывал в некой растерянности, надо же, этот человек может что-то испытывать кроме надменности и агрессии в мою сторону?

— Уль, что ты? Ты как здесь?! Это… Я все тебе сейчас объясню!

Игорёк от испуга, скинул брезгливо со своих колен мою маменьку, которая уже побагровела от злости, в цвет своего нижнего белья, явно она не ожидала такой реакции от своего любовника.

— Да милый, объясни своей жене, как ты меня трахал на протяжении пяти лет, когда вырывался в Москву в свои командировки, расскажи как ты ублажал меня каждый раз, даже не вспоминая о моей нерадивой дочери.

— Замолчи, Вероника!

Игорь же вскочил и принялся нервно заправлять свои стянутые трусы в штаны, смотря при этом на меня стыдливым взглядом.

— Ульяш, любимая, это…

— Я не хочу ничего знать, сделай для меня последнее одолжение, избавь меня от подробностей.

Я была, ну очень спокойна, мне даже это было на руку, ведь то, о чем я хочу поговорить с отцом, мне только в плюс. Конечно я не собиралась ничего ему говорить о матери, это их отношения и их проблемы, лезть в разборки да и в чужие дебри влазить мне без надобности, мне бы со своими разобраться.

— Милая, давай мы все обсудим? Я все объясню!

— Самое глупое в этой ситуации, это твои оправдания, избавь меня от них.

Пока я разговаривала с Игорем, мать все пыталась испепелить меня своим ядовитым взором, ведь сейчас интерес её любовника был прикован только ко мне.

— Как быстро же ты напустил сочувствия к этой соплячке, выпроводи её немедленно!

— Закрой рот я тебе сказал и убирайся!

Рявкнул он в сторону матери, даже не глядя на неё, её совершенно не смущало сейчас эта ситуация, хотя, о чем это я? Разве эти чувства есть У хладнокровных змей, мне кажется что они как раз и есть её предки, изворотливая, ядовитая, противная и ненавистная для меня женщина. Как оказалось, у которой даже нет моральных принципов. Противно. Совершенно не больно, но невыносимо тошно, зная что после неё он прикасался ко мне, губы которые целовали мою мать, так же прикасались ко мне. Фу! Мерзость.

— Ульян, любимая… Ты моя законная жена, а это… А это все, это мужская потребность, я просто ее трахнул, несколько раз, я тебя я люблю, девочка моя…

Он подошел ко мне и присел на корточки, взял мои ладони в свои руки и принялся покрывать их многочисленными поцелуями, a мне стало до ужаса противно, пару минут назад его губы страстно целовали и покусывали дряблые плечи и шею моей матери, брезгливо вырываю свои руки и демонстративно вытираю их о распахнутую белоснежную рубашку Игоря.

— Я пришла не выяснять отношения, и уж тем более не разбираться сколько лет ты трахаешь мою мать. Поэтому, вот.

Я достала из сумочки увесистую стопку белоснежных листов, на которых красовались довольно огромные цифры с немалым количеством нулей, и швырнула их прямо к ногам Игоря, листы бумаги сразу же веером разлетелись по полу, мой муженек судорожно поднимает каждый документ и внимательно его изучает.

— Это что?

— Это платежные квитанции на оборудование современного компьютерного класса для детей из детского дома.

— Ульяна, ты с ума сошла? Ты понимаешь что это целое состояние?

Я лишь хищно ухмыльнулась и встала, Игорь поспешно сделал тоже самое, все так же продолжая рассматривать бумажки.

— Здесь как минимум нужно, заменить многие пункты, вот… Пункт четвертый, восьмой, десятый и как минимум четырнадцатый.

Пальцем он указывал на каждый прописанный пункт, грозно чеканя свои недовольства.

— Ты подпишешь все, не внося не единой поправки в эти пункты.

— Уль, надо все внимательно изучить, так просто я не могу взять и подписать накладные на такую сумму, да она же неподъемная.

Несколько минут он молчал, сканируя меня тяжелым взором. Подпишешь милый, никуда не денешься. Не в твоих сейчас интересах мне отказывать.

— Мне кажется мы снова начинаем ходить по кругу, тебе напомнить ситуацию с оплатой лечения Громова? Не подпишешь, я сделаю все сама, но как ещё законная и примерная жена, я ставлю тебя в курс дела, ты же хотел от меня покорности, чем ты недоволен, м?

Мои глаза искрили надменностью, я разговаривала с ним холодно и уверенно, лишь иногда бросая взгляд в сторону матери, которая важно развалившись в кресле, закинув ногу на ногу, уже курила едкую сигарету.

— Девочка решила поиграть в мать Терезу. Ахахах! Или у тебя не закрытый гештальт, дочь, своего не смогла ребёнка сохранить, переключилась на других нещебродов?

Надменная сука! Которая намеренно меня опускает в искрометный ад. Я пытаюсь не реагировать, но не могу, опасно надвигаюсь к ней, стою так близко, что едкий дым сигареты проникает в мои лёгкие. В следующую секунду, мать противно вопит и разражается звучным визгом, потому что мои пальцы смыкаются на её шее.

— Ты можешь сколько угодно лить помои в мою сторону, мне плевать, но не смей открывать свой поганый рот в сторону маленького не рождённого ребёнка. Поняла?!

Мать задыхается от моего натиска и пытается убрать мою руку. Вижу прекрасно как она чуть ли не задыхается шквалом удушья. Презренно, убираю руку давая ей возможность снова облегченно дышать, пока к чертям её не задушила.

— Тварь неблагодарная!

Даже не слышу её, приближаюсь к Игорю, решая продолжить свой с ним разговор о его подписи и помощи детям.

— Я жду твоего ответа.

— Хорошо, я подпишу.

Игорь виновато, лихорадочно находит на столе ручку и подписывает каждую бумажку, ставя свою закорючку.

— Замечательно, какой щедрый у меня муж.

Произношу с откровенной издевкой.

— Ульяш, давай мы теперь спокойно все обсудим? Хорошо?

Забираю подписанные документы, пряча их в небольшую сумочку. Довольная своей неоспоримой победой, я хищно ухмыльнулась.

— Не о чем разговаривать «любимый муж», извини что отвлекла тебя от важного дела.

С гордо поднятой головой, обращаюсь к нему, а затем, поворачиваюсь к матери.

— Можете продолжать.

Я не собиралась больше оставаться в этой компании, поэтому, расправив плечи, незамедлительно покинула офис муженька. Оказавшись в машине, я сразу же позвонила Анне Леоновне и обрадовала её хорошими новостями, после разговора с ней, попросила Кирилла отвезти меня к отцу. Мы ехали по трассе в тишине, но безмолвную идиллию прервал звонок мобильного телефона, посмотрев на дисплей, увидела номер того, с кем я ну вообще не хотела разговаривать именно сейчас, но прокрутив телефон в руках, я все же решила ответить. Сколько бы я не откладывала этот разговор с ним, он был неизбежен.

— «Говори.»

Резким тоном я выплюнула ему.

— «И тебе привет. Как ты? Как твое самочувствие? Мне так и не удалось к тебе прорваться, по шуму движущего авто, ты сейчас не дома, где ты находишься?»

— «Ты позвонил мне для чего?

Узнать о моем передвижении? Мне кажется, тебя это никак не касается.»

— «Ульяш, я переживал о тебе, ты же не на один мой звонок не ответила, сколько бы я не обрывал тебе телефон, где ты, маленькая, м?»

— «Если тебе не отвечают, значит не хотят с тобой разговаривать, я так непонятно тебе сделала намек?»

— «С чего ты так резко переменилась в мою сторону? Объяснишь? Мне кажется, между нами все было нормально, нет?»

— «Громов, мне сейчас абсолютно нет никакого желания на пустой треп с тобой! Чего ты хочешь?!»

— «Давай встретимся, поговорим?»

Ax, ты хочешь поговорить? Ну, что ж, а давай-ка поговорим! Мы с тобой так поговорим, еще заколебешься со мной разговаривать. Холодными пальцами я сдавливала экран телефона, ещё немного и от такого натиска, он напросто разлетится в щепки. Злость которую я удерживала внутри, сейчас старательно выбиралась наружу.

— «Говори адрес. Я подъеду, могу сейчас.»

— «Давай, через минут тридцать в облаках?»

— «Хорошо, я буду.»

Мне было по пути к дому родителей, так что, я даже не опоздаю, попросила Кирилла заехать по пути в ресторан, нужно уже навсегда разобраться в моим прошлым. Кирилл как всегда послушно остался ждать меня в машине, оказавшись в зале ресторана, я поняла что приехала первой, не стала ждать Германа, заказала себе чашечку капучино, с корицей, сливками, тёртым шоколадом и лесным орехом, сидела и медленными глоточками попивала горячий, обжигающий напиток.

— Привет, давно ждешь?

Подняла голову и встретилась с обеспокоенным взглядом Германа. Он быстро снял с себя кожаную куртку, бросил её на рядом стоящий стул, присел напротив, внимательно всматриваясь в мои глаза.

— Говори, что ты хотел, я спешу, у меня не так много свободного времени.

— Вот так сразу? Может пообедаем, закажи себе что хочешь.

— Денег-то хватит, на мои хотелки? Я же могу сейчас заказать, потом не расплатишься.

Чуть наклонившись через стол к моему лицу, он оперся руками о стол, сцепливая крепкие пальцы в замок.

— У тебя сегодня плохой день? Что с твоим настроением? Ты совсем другая после нашей последней встречи.

— У меня сегодня просто незабываемый день, говори что хотел, Громов.

— Ты должна немедленно собрать свои вещи и уехать из дома, ты не хуже меня знаешь, что не было никакого падения, как оказалось, ты совсем плохо знаешь своего конченого муженька.

— Плохо знаю, говоришь? А как хорошо я знаю тебя?

Отставив чашку с недопитым кофе в сторону, белоснежной салфеткой я убрала остатки пышной пенки от капучино на губах. Смотрю в его глаза с вызовом, но он явно не понимает к чему я веду, а я не могу, огромное желание сейчас напросто вцепиться в его шею и прокрутить несколько раз её по часовой стрелке.

— Не понял, что значит меня?

— Тебя… Тебя я хорошо знаю, Громов?

— Знаешь, Уль, это я, все тот же что и пять лет назад.

— Серьезно?

Опускаю глаза и не сдерживая смешок, громко захожусь нервным смехом.

— Не понимаю твоей реакции, Уль, есть кое что еще, я хотел давно рассказать, но все не решался, есть то, что касается только нас.

Озлобленно, луплю хрупкой ладонью по столику, от моего удара, даже чашка с кофе немного подскочила в воздухе.

— Нас? Нас, больше нет и никогда не будет!

— Послушай… Тогда, пять лет назад, в аварии… Ты… Мы с тобой… Мы потеря…

Он решительно выдавливал из себя свое признание, которое сейчас мне совершенно уже было не нужно, конечно я видела по его глазам как ему было тяжело, но мне было не легче, опустив веки, я проглотила колючий ком в горле и твёрдо его перебила.

— Нет, это ты меня послушай

Сейчас вся та боль которая была в моем сердце, словно огромный вакуум перекрывала моё дыхание, от которого моя кровь леденела, который был хуже смерти, смотрела в его глаза, и не понимала что со мной. Я одновременно его любила и в то же время ненавидела, ведь то, что он сделал пять лет тому назад, скрыл от меня все, и все это время спокойно себе жил, а когда я узнала об этом, да ещё и не от него, злилась ещё сильнее испытывая дикий ужас.

— Скажи мне Громов, тебя по ночам угрызения совести не беспокоят? Спишь хорошо?

— Уль, я не понимаю к чему ты клонишь, но сначала давай скажу я?

— Молчи! Говорить буду я! У тебя был шанс сказать мне все раньше! Как ты мог?! Как ты мог, просто взять и скрыть все от меня?!

Вижу прекрасно по его глазам как они испуганно забегали. Да милый, не ожидал что я все знаю?! У меня в бешеном ритме колотится сердце, вот вот и оно придавит грудную клетку, Громов пытается успокаивающе схватить мою ладонь, но я выражаю руку и не позволяю ко мне прикоснуться.

— Уль, прошу тебя, успокойся, ты после операции, побереги свои силы и свое здоровье.

— Замолчи! Не надо твоей показной обеспокоенности. Ты, безжалостно скрыл от меня мою беременность! Ты скрыл от меня смерть моего малыша!

— Нашего, маленькая… Нашего.

Он устало прикрыл свои глаза и проговорил с печалью, как бы сквозь дрему.

— Ты не имел права так со мной поступать.

— Я хотел оградить тебя.

— Оградить?! Ах, оградить? Бросил меня, чтобы мне хорошо было. Скрыл это тоже ради меня.

Горечь от предательства, боль от потери неродившегося малыша, ненависть за то, что не сказал. Горький ком жестокой обиды внутри никак не собирался отступать, эта боль снова сжигала меня, казалось, это состояние не прекратится никогда. Горькие слёзы душили раненое сердце, беспощадная боль в груди была невыносимая, рёбра которые потихоньку заживали, будто снова расходились на части.

— Ну и как? Посмотри сейчас на меня? Я счастлива по твоему? Такого счастья ты для меня хотел?

— Я хотел чтобы тебя это не коснулось все. Я переживал за тебя, тогда, ты бы этого не выдержала.

— Не тебе это надо было решать!

Не обращая внимания на людей за соседними столиками, мы уверенно переходили друг с другом на надрывной крик.

— Я имела права знать! Имела! А теперь, запомни то, что я тебе скажу!

Я зло сощурилась, моё раздражение и недовольство накатили с новой силой, впиваясь ногтями в ладони, решительно сжала кулаки, окутывая Громова испепеляющим взглядом.

— Ты конченый эгоист, тогда, ты подумал не обо мне, а о себе, как тебе будет, а не мне. Ведь тогда бы тебе пришлось сидеть возле меня и бедненькую жалеть.

— Ты можешь выслушать меня? Можешь послушать мою сторону всей этои ситуации?

— Ты понимаешь что ты сделал?! Понимаешь? Ты все эти годы растил своего ребёнка, а я жила в неведении, я должна была знать! Должна! Пусть мне было бы больно, но это был наш малыш, наш! Или тебе настолько было на него плевать, поэтому ты от меня отказался?! Побоялся что я буду ненавидеть твоего ребёнка?! Громов?! Что ты молчишь?

Твердила и повторяла ему в глаза одно и тоже, кусая губы до крови. Мне было невыносимо больно, он познал все счастливые моменты отцовства, а меня жестоко предал. Разве нельзя было все мне рассказать и пережить вместе эту чудовищную потерю, зачем он так?! Зачем так легко отказался от меня? Неужели я бы не отдала всю свою любовь и теплоту его сыну? Я любила бы его как своего, да и не совершила бы плачевную ошибку, выйдя замуж за Игоря.

— Это не так! Ты сейчас не права! Я прошу тебя, прекрати истерику, тебе нельзя нервничать.

— А знаешь что самое ужасное в этой ситуации, что я узнала это не от тебя, не от человека которого считала самым родным и близким, все знали, все, но не я.

Я утопала в собственных словах, люди вокруг смотрели на нас как на сумасшедших, но мне плевать, утираю дрожащими руками слёзы, пытаюсь успокоится, но не могу. В горле колючая проволока, которая безбожно душит. В голове один вопрос. За что он так поступил со мной? Я же любила и люблю его больше жизни, каждой своей живой клеточкой я беспрекословно принадлежала этому мужчине, а он превратил меня из цветущего цветка в высохший, осунувшийся без листвы стебель.

— Ты сам бы смог такое простить? Смог смотреть в мои глаза, если бы я такое от тебя скрыла? Смог?!

Он лишь молчал, а эта тишина давила на пульсирующие в бешеном ритме виски. Мне было невыносимо больно, эта боль никогда не утихнет, она будет призрачно всегда наступать на мои пятки, напоминая о этой утрате. Как только я прикрываю веки, перед глазами проносится тот день, его глаза, его дрожащий голос, его дикий страх. Ведь все можно было решить. Я бы справилась, смогла ради него. Ради нас и нашего будущего. Мы молодые, у нас ещё могли бы быть дети. Но он решил все за нас, полоснув по моему сердцу острым ножом, оставляя на нём незаживающие рубцы.

— Молчишь? Чего и следовало ожидать.

Я уже просто не выдержала, встала что бы уйти, но Громов ловко перехватил мою руку, пытаясь удержать меня на месте.

— Постой.

— Ай, пусти! Ай!

Его хватка слабеет, но руку он не убирает, смотрит мне в глаза и легонько другой рукой распахивает кардиган на моем плече.

— Он снова к тебе прикасался?! Он снова тебя тронул?! Чего ты молчишь?!

Громов злобно щурит глаза, приподнимая мое лицо за подбородок, чтобы я смотрела в его глаза.

— Он не трогал меня.

— Последствия твоего случайного падения столько бы не держались. Послушай меня сюда! Хочешь меня ненавидеть, пожалуйста, я тебе не запрещаю. Но стоять и смотреть в стороне я не буду. Ты для меня не чужой человек, так просто я это не оставлю!

И вот тут мне стало страшно, его взгляд, его голос, в его глазах так и читалось «убить».

— Я тебя просто ненавижу! Себя ненавижу, за то, что полюбила тебя.

— Нет, милая, это не ненависть, это другое.

— Пошел к черту! Никогда не могла подумать что ты такой бесчувственный. Не приближайся больше ко мне, или я заявлю о том, что ты меня преследуешь.

Громов смотрел в мои заплаканные глаза и ничего не говорил, да и больше слов никаких не нужно было говорить, все и так понятно, ему стыдно, понимает что он сделал, он лишь стоял и тяжело дышал.

— Я больше не хочу помнить что в моей жизни был такой человек, по фамилии Громов. Пора попрощаться навсегда с прошлым и сделать шаг в будущее.

— С кем собралась строить будущее? Со своим водителем? Ты же не сможешь… Я же чувствую что ты любишь меня до сих пор, разве я не прав?

— Ты умер для меня в ту самую страшную минуту, когда я узнала правду. Умер так же, как и наш ребёнок… Прощай.