Полюбить таким...

Глава 41

Оксана уложила спящего малыша в кроватку и повернулась. Внимательно наблюдавший за ней Олег быстро отвел взгляд. Он очень не хотел, чтобы кто-либо, даже сестра, заметила тоску в его глазах. Как бы он ни старался, Оксана это замечала. Скорее, даже не замечала, а чувствовала. Эти попытки отвести взгляд, её в последнее время начали беспокоить. Олег не хотел никого подпускать к себе.

– Ну, что, идем в другую комнату? – спросил Олег. – А то вдруг серьезного человека разбудим.

– Да, идем, – кивнула Оксана. – Ты никуда не спешишь?

– Никуда, – Олег улыбнулся. – Я ещё отдыхаю. А что?

– Мне нужно серьезно поговорить с тобой.

– Что, так серьезно? – Олег вскинул брови.

– Да, так серьезно, – Оксана даже не пыталась улыбнуться. – Я сварю кофе, посиди и подожди.

– Как прикажете, командир! – Олег сел в кресло и с удовольствием вытянул длинные ноги.

– Тебе со сливками? – спросила Оксана на ходу.

– Как себе, так и мне. Только не очень сладкий делай.

Оксана вернулась спустя несколько минут с двумя крошечными чашечками густого ароматного кофе, в котором плавали беленькие шапочки взбитых сливок.

– Коньячка хочешь? – поинтересовалась она.

– Не откажусь. И закурить можно?

– Можно. Только форточку открой.

– А что это ты такая сегодня добрая? – поинтересовался Олег, слегка сощурившись и доставая сигарету. – Или ты за мной так соскучилась?

– Олежка, я за тобой, сам знаешь, больше чем очень соскучилась, но сейчас я тебя очень прошу, оставить своё игривое настроение и побыть серьезным хоть несколько минут.

– Оксаночка, солнышко, а не хочется! – он сладко потянулся. – Знаешь, как в Египте хорошо? Солнце, жара, песок, Нил, пирамиды… Небо такое синее днем. А ночью – сплошной бархат. Даже звезды не так по глазам режут. Здесь такого не бывает. А какие женщины! Но я был патриотом и премило развлекался с соотечественницей. Если бы не дела, так остался бы там, принял мусульманство и обзавелся бы гаремом.

– Ну, и что бы было дальше?

– А дальше… – Олег закурил. – Дальше каждую ночь парочку любимых жен и оттягиваться до утра. Как ты находишь, интересно?

– Не интересно. Тебе бы быстро надоело.

– Угу, – кивнул Олег. – Тебя и Макса рядом бы не было. Ничего, я бы и вас туда перетащил. Но вся беда в том, что дела.

– Никуда нас не нужно перетаскивать. Олег, я прошу тебя, хватит дурачиться. У меня к тебе очень серьезное дело, – Оксана нахмурилась.

– Ладно, валяй, – кивнул Олег. – Я уже серьезен, как никогда. Что у нас стряслось?

– Это не совсем у нас. Это у тебя.

– Даже так? – по лицу Олега мелькнула тень удивления.

– Даже так. Олежка, ты хорошо помнишь Сашу Шарф-Эгердт?

– Да уж куда лучше! – на губах Олега появилась холодная улыбка. – Ты забыла, где у меня её автографы?

– Олег, перестань! Давай серьезно.

– А я серьезно! Хотел бы я её забыть, да вот только никак не выходит! Стоит чуть-чуть рукав на рубашке отвернуть, и все проблемы с памятью исчезают.

– Тебе никогда в голову не приходило, что странно как-то всё получилось.

– Что странно? То, что со мной девочка играла в игрушки, а, наигравшись, обошлась, как с ненужной вещью? – Олег нахмурился. – У неё, видишь ли, как и у папы, принцип – поспеши кидануть ближнего своего. Вот она на мне и тренировалась.

– Это не у неё принцип, а у папы.

– Да? Странно! Это папа мне в лесу мозги пудрил, а, когда вернулся в город, рванул сначала с женихом отдохнуть, а потом вышел замуж?

– Олег, ты ничего не знаешь.

– Да ну?! Я не думаю, что ты и Макс меня обманули.

– Мы тебя не обманывали. Нас обманули так же, как и тебя. Обманул её папа. Во-первых, отдыхать она ездила не с женихом, а с матерью. И не отдыхать, а её, практически насильно, увезли в деревню к бабушке. Во-вторых, замуж она так и не вышла. Свадьба была намечена на весну.

– Ну и что? – Олег отпил немного коньяка. – Что из всего этого? Ты предлагаешь мне узнать, когда состоится сие радостное событие, и поехать её поздравить?

– Нет. Дослушай до конца. Ты никогда не думал, что после того, что у вас было в лесу, могли остаться какие-либо последствия?

– Она что, СПИДом больна? Так со мной, вроде бы, всё нормально.

– Олег! Перестань валять дурака! – Оксана начала сердиться. – Только не рассказывай мне, что ты ей там о красотах природы байки травил!

– Ну и что? Мало ли, чем мы там занимались? Погода была скверная. А, как известно, двое под одним одеялом и на полюсе не замерзнут, – Олег холодно улыбнулся. – У неё ко мне претензии? Так она не девочка маленькая. Всё по согласию было.

– Никаких претензий. Оставь этот тон!

– Оксана, я не пойму, что ты хочешь от меня? – Олег снова нахмурился. – Ты говоришь загадками, пытаешься напомнить мне о том, чего я и так не забуду, хотя многое отдал бы, чтобы забыть. Что произошло?

– Ты никогда не думал, что после того, что у вас было, бывают дети?

– А почему я должен был об этом думать? Меня же попросили больше не беспокоить и о себе не напоминать.

– А подумал бы! Знаешь, где я встретилась с этой девочкой?

– Ну? Она сюда явилась?

– Нет. Я встретилась с ней у Ламинского. Ты не хочешь спросить, что с ней было?

– У Ламинского с радикулитом не лежат, – криво улыбнулся Олег. – А при чем здесь я?

– Олег, она родила семимесячного ребенка. Тебе это ни о чем не говорит?

Олег хмуро молча смотрел на Оксану. Под бронзовым загаром начала проступать бледность. Наконец, он выдавил из себя:

– И о чем это должно мне сказать? Может быть, это ребенок Славика Бондаренко? Почему ты допускаешь, что она грешила со мной и блюла себя с ним? Опять же, мне пойти её поздравить?

– Поздравлять тебе её не придется, – Оксана опустила глаза. – Можешь у Ламинского спросить, в каком она была состоянии. Я тоже разговаривала с ней.

– Я вообще не понимаю, к чему этот разговор, – Олег поднялся, подошел к окну и стал смотреть на деревья в саду. – Она знала, что ты моя сестра?

– Нет. Олежка, её ребенок умер через час после того, как родился. А родился он семимесячным потому, что Славик избил её ногами. Он бил её ногами в живот. Она пыталась прикрыться руками, так руки у неё были черно-синими. И бил он её, когда узнал, что она беременна.

– Прекрати! – Олег повернулся. Лицо заливала мертвенная бледность.

– Не прекращу! Это был твой ребенок! И у меня, и у Ламинского не то, что мурашки по спине бежали, когда она всё рассказывала! Я не знаю, как я не поседела! И удивительно, как она не сошла с ума!

– Если это был мой ребенок, то почему нужно было говорить, чтобы её не беспокоили?!

– Это сказал её отец! Это он нам сказал! Ей он сказал, что ты на самом деле не Разданов! И, самое главное, что ты умер в тот день, когда Саша должна была приехать в больницу вместе со мной!

– Я умер?! А она где была?! Что трудно было снять трубку и набрать номер, чтобы удостовериться?!

– Её, пока не увезли в деревню, не выпускали одну из квартиры, не давали ни с кем видеться, даже к телефону не подпускали.

– Хорошо, папа сказал, что я – не Разданов. А то, что я ей говорил?

– Просто папа никак не мог поверить, что Разданов пойдет в лес проводником. А ещё скажи большущее спасибо своей бывшей пассии Нонне. Она теперь встречается с братом Саши, и рассказала, что в то время, когда вы были в лесу, ты с ней якобы был в Париже. Ещё ты, оказывается, бисексуал, склонный больше к мужикам. Кроме всего прочего, я, если бы с тобой что-нибудь случилось, заказала бы не только Сашу, а и всю семью. Ты с Верой – главные педофилы в городе. Саньку забираете и вытворяете с ним, что попадя. Так что Саша теперь даже не знает, кто ты на самом деле!

– А что же она ребенка оставила? Родители позаботились бы о том, чтобы последствий не было!

– Она хотела этого ребенка! Олег, неужели ты не понимаешь, что она тебя любит?! – Оксана почти сорвалась на крик.

– А почему я должен верить в то, что она меня любит?! – у Олега лицо дернулось нервной судорогой. – Я однажды в это имел несчастье поверить!

– Потому что сам до сих пор её любишь!

– Не люблю!

– Не лги! Себя убедить в этом хочешь?!

– Не хочу! Я не любил её и не люблю!

– Точно! Это я в бреду её звала! Это я её рисую!

– Откуда ты знаешь, что я её рисую? – Олег покраснел до корней волос и быстро отвернулся.

– Когда ты уехал, я заходила к тебе. Ты забыл папку с рисунками на столе в кабинете.

– В бреду я мог позвать и папу римского, а рисовать я волен всё, что взбредет в голову! И то, что я кого-то нарисовал, ещё не значит, что я безумно влюблен!

– Олег! Перестань!!! – у Оксаны задрожали губы.

– И ты перестань на меня орать и убеждать меня непонятно в чем! Она мне безразлична! Понимаешь?! БЕЗ-РАЗ-ЛИЧ-НА!!! – Олег повернулся и тоже перешел на повышенные тона.

– Да тебе все безразличны! Я тебе когда-то говорила, что ты слеп и глух! Так ты, действительно, слеп и глух! Ты – настоящее бревно! Тебя никто не интересует! Тебе безразлично, что женщину, которая тебя любит, обманули, искалечили, что она столько перенесла! Сейчас её снова держат взаперти! Тебе безразлично, что твоего сына убили! Тебе просто удобно так жить!

– Замолчи!!! – голос Олега охрип до неузнаваемости.

– Что у вас здесь происходит? – в комнату вошел Максим и посмотрел на жену и Олега с удивлением и беспокойством. – Чего вы кричите? Марка разбудите.

– Ничего, – Олег опустился в кресло, сгорбился и закрыл лицо ладонями.

Больше всего на свете он сейчас боялся, чтобы его увидели. Он уже не мог справиться с собой. Оксана была права – он любил Сашу, он не мог её разлюбить и забыть, как ни пытался этого сделать. То, о чем он узнал несколько минут назад, было ему совершенно небезразлично. Только вот задетая гордость… Рваться на части было больно и страшно.

Будто отозвавшись на слова Максима, в соседней комнате заплакал малыш. Оксана поспешно пошла туда, на ходу вытирая слезы. Олег выпрямился. Он был очень бледен, лицо осунулось, между бровями залегла резкая морщина. Максим внимательно посмотрел на него и спросил:

– Так что у вас здесь произошло?

– Кажется, мы поссорились, – медленно ответил Олег. У него сильно болело сердце.

– А вы ещё способны ссориться? – удивился Максим. – Что-то я за пятнадцать лет такого не припоминаю.

– Как видишь, способны, – Олег встал. – Ладно, пойду я.

– Да подожди ты, – попытался удержать его Максим. – Что случилось-то?

– Так, ничего… ерунда… Просто у меня дела… Мне позвонить должны…

– Олег!

– Право же, Макс, мне пора. В фирме всё нормально?

– Нормально. Ты же утром приезжал.

– Ну, всё, пошел я… Ты Оксану успокой. Я сильно её огорчил.

– Я через час приду. Ты дома будешь?

– Да, конечно, – кивнул Олег и пошел к двери.

Олег вернулся домой. Ольга была на кухне и как раз доставала из духовки жаркое. Кухня заполнилась аппетитными запахами пряностей и жареного мяса. В другой раз он не преминул бы сделать Ольге комплимент по поводу её кулинарных талантов, но сейчас ему было тяжело сказать даже несколько слов.

– Я сделала так, как вы просили, – сказала Ольга, перекладывая жаркое на блюдо.

– Спасибо, – выдавил из себя Олег. – Ты, Оленька, как всегда, на высоте.

– Думаю, что и ваши гости будут довольны, – скромно улыбнулась Ольга.

– Оленька, ты сейчас можешь идти домой, – Олег мучительно пытался вспомнить, кто же должен был сегодня прийти к нему.

– Хорошо, – кивнула Ольга, – сейчас только форму вымою.

Она внимательно посмотрела на Олега. Он достал из пачки сигарету, сунул в рот, но так и не закурил.

– У вас что-то случилось? – спросила Ольга.

– Почему ты так решила? – Олег попытался улыбнуться, но улыбки не получилось.

– Просто вы такой бледный и расстроенный… Вы себя нормально чувствуете?

– Нормально, – Олег, наконец, чиркнул зажигалкой. – Вернее, не совсем…

– Может быть, позвонить Оксане Леонидовне?

– Не стоит… – Олег сел на табурет и после паузы спросил. – Оленька, скажи мне, только очень честно, я не обижусь… я очень большая сволочь?

– Странный вопрос, – Ольга удивленно посмотрела на него.

– Оленька, мне очень нужно это знать, – он смотрел в пол.

– Я бы не сказала, что вы сволочь, – Ольга мягко улыбнулась. – Просто вы немного изменились после того, как с вами случились все эти неприятности.

– В худшую сторону?

– Нет. Просто мне кажется, что вы не хотите выглядеть хуже, чем есть. На самом деле, вы ведь не такой.

– Я гораздо хуже, чем пытаюсь казаться, – в голосе Олега мелькнула горечь. – Ладно, оставим. Теперь напомни мне, пожалуйста, кого я сегодня ждал в гости?

– Игоря Александровича Ламинского с женой. По идее они должны приехать через пятнадцать минут. Может быть, мне всё-таки остаться?

– Не надо. С посудой я потом сам разберусь. Хотя… накрой на стол, если тебя не затруднит.

Ольга ушла накрывать стол, а Олег остался курить на кухне. Он сидел и смотрел в окно. Начали спускаться ранние зимние сумерки. Небо было низким и пасмурным и теперь почти сливалось с засыпанными снегом крышами соседних домов. Деревья в саду тоже почти сливались с этим светло-серым небом. Сад казался холодным и мертвым. Так же холодно и мертво было сейчас у Олега на душе.

– Олег Леонидович! – Ольга тронула его за плечо.

– Да? Извини, задумался, – Олег смутился. – Не волнуйся, Оленька, я в порядке.

– Я уже стол накрыла и закуску поставила.

– Спасибо. С остальным я сам разберусь. Можешь идти. Завтра всё, как обычно.

– Тогда я ухожу. Десерт в холодильнике.

– Спасибо, – кивнул Олег.

Приехал Игорь Ламинский с юной красавицей-женой Дашей. Олег натянул на лицо дежурную улыбку и предпочел занять позицию слушателя. Ужин проходил под милое щебетание Даши. Ламинский несколько раз бросал на неё обожающий взгляд и весь его вид говорил: «Вы только посмотрите, какая прелесть моя Дашенька! Разве возможно не восхищаться таким сокровищем?». Олег почти ничего не ел, только время от времени делал глоток вина. Ещё он пытался совместить два занятия: попытку не потерять нить разговора, если Даша обратится к нему, и раздумья о том, как удобнее всего вывести Ламинского на разговор о Саше.

– Олег, Игорь говорил, что ты большой любитель охоты. Правда?

– Ну, не до фанатизма, конечно. Так, при возможности…

– Ой, как интересно! – Даша смотрела на него глазами удивленного ребенка. – А давно ты охотиться начал или теперь, когда модно стало?

– Да охочусь я уже… дай Бог памяти… – Олег наморщил лоб, – лет десять. Я тогда геологом был.

– Игорь говорил. Это, наверное, так интересно!

– Охотиться? – уточнил Олег.

– Нет, быть геологом. Такая романтика!

– Да работа, как работа. Романтику можно найти где угодно, а, когда с партией уходишь в тайгу, можно найти ещё и комаров. Они там хуже волков.

– Ладно, Олег, не скромничай, – подал голос Игорь. – Работа, конечно, как работа, но кто у нас о камнях мог рассказывать часами? Я в этом ничего не смыслю, так и то дух захватывает. Ты ещё его коллекцию камешков не видела! Только не просись смотреть сейчас – мы до утра тогда не уйдем.

– Игореня, ты мне льстишь. Не такой уж я хороший рассказчик. И потом, одно дело – говорить о камнях, другое – полгода провести в тайге. Коллекция – это вообще отдельная тема. Там я действительно могу до утра рассказывать.

– Олег, пообещай мне, что когда-нибудь покажешь свои сокровища, – Даша улыбнулась так, что и камень не смог бы ей отказать.

– Обязательно. Тебя какая часть интересует – то, что под ногами валяется или то, что потом в драгметаллы оправляют?

– Не знаю. Мне всё интересно. Олег, а правда, что у тебя на перстне с обратной стороны, как на перстне Соломона есть надпись «Всё проходит»?

– Правда, – Олег кивнул и снял с безымянного пальца левой руки перстень очень тонкой работы с гематитовой вставкой и подал Даше. – Посмотри. Только надпись у Соломона была на камне вырезана, а у меня гравировка по внутренней поверхности.

– Действительно… – Даша с восхищением рассматривала перстень. – Какая работа! А почему такая надпись?

– Так ведь всё в этой жизни проходит. Неспроста Соломон такую игрушку носил. Кстити, вставка была другой.

– Ребята, давайте только обойдемся без философии! – рассмеялся Ламинский. – Если уж быть слишком дотошным, так проходит всё, но не бесследно.

– Ты прав, – согласился Олег.

– Ой, мальчики! Я совсем забыла, что мне нужно позвонить маме! – забеспокоилась Даша.

– Дашенька, вот дверь в кабинет, там, на столе, телефон. Звони, сколько душе угодно, – предложил Олег.

– Я быстро, – Даша поднялась из-за стола и пошла звонить.

Ламинский внимательно посмотрел на Олега. Теперь он не улыбался. Лицо снова стало усталым и хмурым.

– Что стряслось, Олег? – спросил Игорь. – Может быть, мы не вовремя?

– Всё нормально, – Олег закурил. – Я спросить тебя хотел о Саше. Что там произошло?

– Ну что? – Игорь нахмурился. – Я так понял, что Оксана сказала?

– Да. То, что она сказала, было совсем не тем, что я хотел бы услышать, и чему бы обрадовался… – Олег тяжело вздохнул. – Ты что-нибудь ещё знаешь?

– Знаю, что всё сказанное, соответствует действительности. Я знал, что Оксана будет говорить с тобой об этом, как только ты вернешься. Саша пролежала у меня две недели и две недели проплакала за тобой. Она ведь считает тебя мертвым. Да, кстати, совсем не Раздановым, а кем-то неизвестным. Родители там не дай Бог! Особенно папаша! Ребенка они забрали из морга в тот же день. Что дальше – не знаю. Хороший был мальчишка. Доносить бы… Или хотя бы этот скот её не избил. Валерка недавно сказал, что Сашу снова держат под замком. Заставили ее взять академ. С мужем не живет. Её, как и летом, даже к телефону не зовут.

– Весело…

– Не то слово!

– Игорек, а дети у неё ещё будут?

– Хочешь, как состоявшийся медик несостоявшемуся? – Олег утвердительно кивнул. – Не знаю. Процентов семьдесят, что не будет. Хотя… Хотя все мы под Богом.

Вернулась Даша и начатый разговор пришлось прервать. К середине ужина пришел Максим. Он присоединился к общему беззаботному разговору. Его приход для Олега оказался очень своевременным, потому что у него настроение окончательно испортилось. Он продолжал старательно улыбаться, но разговаривать ему уже совсем не хотелось.

Около десяти Игорь и Даша уехали домой. Олег и Максим убрали со стола и остались курить на кухне.

– Как Оксана? – спросил Олег.

– Вроде бы успокоилась, – Максим задумчиво посмотрел на него.

– Она тебе говорила из-за чего мы…

– Ну да. Теперь ты в курсе. У Ламинского поинтересовался подробностями?

– Подробностей мне хватило и тех, что Оксана рассказала. Ламинский последние новости рассказал, которые ненамного веселее того, что я уже услышал, – он помолчал, а потом с надеждой посмотрел на Максима. – Макс, что мне теперь делать?

– Не знаю, – вздохнул Максим. – Ситуация не для слабонервных.

– То-то и оно…

– Ты сам ничего не надумал?

– Пока ничего, кроме того, что бы наказать этих ублюдков, мне в голову не лезет.

– А она? Что будет с ней?

– Не знаю, – Олег покачал головой. – Я сейчас даже не знаю, что мне делать: самому прощения у неё просить или её прощать. В таком состоянии я ни того, ни другого сделать не смогу. Я сейчас сам себя боюсь.

– Может быть, тебе не стоит пока оставаться одному? – осторожно спросил Максим.

– Не волнуйся, ничего со мной не случится, – Олег задумчиво смотрел на огонек сигареты. – Завтра я вернусь на работу. Полегче тебе будет.

– Уже с понедельника и выходил бы.

– Хорошо, пусть с понедельника. Завтра заберу Саньку на выходные. Я обещал ему, что мы съездим на выставку восковых фигур.

– Хочешь, идем к нам?

– Завтра утром. Сейчас Оксана Марка, наверное, укладывает. Не хочу ей мешать.

– Ты же знаешь, что ты никогда не мешал ей. Действительно непонятно, почему вы сегодня друг на друга кричать начали. Я, когда в дом вошел, что зря подумал.

– Сорвались оба… – Олег тяжело вздохнул. – Оксана, когда начала говорить о Саше, что-то такое меня захлестнуло, объяснить не могу.

– Олег, ты её любишь? – Максим внимательно посмотрел на Олега.

– Не знаю… теперь не знаю. Я сейчас на части рвусь. Иногда без неё не могу, на свет смотреть – тошно. А иногда почти ненавидеть начинаю. Там, в лесу, всё было совсем по-другому. Ещё одну вещь она мне сказала… – Олег осекся.

– Что тоже тебя любит?

– Бери больше, – Олег с горечью улыбнулся. – Она твердила, что хочет ребенка. И говорила она это так… У меня уже скоро комплекс появится. Ведь почти так же говорила мне Марина за неделю до смерти. Как раз в тот день, когда Андрей приехал. Марина погибла. Сашу… сам знаешь, что с ней случилось… Игорь говорит, что теперь иметь ребенка у неё очень мало шансов. Мне тоже, наверное, стоило попробовать объявиться. Теперь ещё выходит – я виноват…

– Да, так точно до комплексов дожить – раз плюнуть. Ладно, не бери дурного в голову. Наладится всё.

– Не знаю, Макс, не знаю…

Глава 42

Саша, сидя за шикарным письменным столом Олега, играл в компьютерную игру. Это была мудреная головоломка. Звуковое сопровождение Саша включать не стал. Он любил играть в такие игры в полной тишине, чтобы ничего не отвлекало, разве что разговор с Олегом. Олег сидел в глубоком кресле в углу комнаты и рисовал, используя в качестве подставки для планшета собственное колено. В доме было тихо, настолько тихо, что было слышно, как шуршит по бумаге карандаш, да время от времени шлепается с крыши очередная подтаявшая сосулька. Ольга уже ушла, как всегда, оставив им разные вкусности и, напомнив, чтобы они не забыли поужинать.

Олег провел с ним целый день, забрав его из приюта. Саша очень любил такие дни. С Олегом было интересно. В последнее время, после того, как выписался из больницы, Олег стал особенно часто забирать Сашу к себе на выходные. Иногда он забирал его даже в пятницу вечером. За выходные они успевали побывать в самых разных местах. Олег отпускал водителя и сам садился за руль. Саше намного больше нравилось, когда машину вел Олег, а он сидел с ним рядом. Всю дорогу они о чем-нибудь разговаривали. Саша задавал массу вопросов, на которые у Олега почти всегда находился ответ. Вечер они проводили обычно вдвоем дома у Олега или шли к его сестре – тете Оксане, которая жила рядом. Иногда к Олегу приезжали его знакомые. С ними тоже было очень интересно. Но, когда никто не приезжал, и они оставались вдвоем, обоим нравилось вечером устроиться в кабинете Олега. Саша обычно сидел за компьютером, а Олег либо рисовал что-нибудь, либо читал. Не отрываясь от своего занятия, Саша продолжал засыпать Олега вопросами. Так продолжалось до позднего вечера, пока Олег не отправлял Сашу спать. Выходные всегда заканчивались слишком быстро. Вот и сегодняшний день пролетел почти незаметно. Саша знал, что точно так же пролетит и завтрашний, послезавтра утром Олег отвезет его в приют, а сам уедет на работу. В течение недели для Саши останутся телефонные звонки и надежда на то, что у Олега появится какое-нибудь срочное дело, чтобы заглянуть в приют.

Сегодня Сашу насторожило, что Олег не такой веселый, как обычно. Хотя он и улыбался, но улыбка была грустной и усталой. Сейчас он сидел и рисовал. Саша наперед знал, что он рисует. Выписавшись из больницы, Олег почти всё время рисовал женщину. В верхнем ящике письменного стола скопилась уже приличная пачка портретов этой женщины. Она была молодая, намного моложе Олега, красивая и каждый раз разная – веселая, грустная, задиристая (каким-то внутренним чутьем Саша понимал, что она всегда первая заводила в компании), задумчивая… Один раз Олег нарисовал её готовую заплакать, потом кричащую, потом почему-то с мокрыми волосами и то с ли каплями дождя, то ли слезами на щеках. Рисовал Олег очень хорошо. Саша даже в душе завидовал его таланту.

Зазвонил телефон. Олег оторвался от своего занятия и потянулся за трубкой. Не прерывая разговора, он встал, бросил планшет с рисунком и карандаши на край стола, и пошел в другую комнату, сказав собеседнику, что нужно посмотреть. Саша повернулся и взглянул на рисунок. Он почти не ошибся. Сегодня, правда, в рисунке появились некоторые изменения: женщина держала на руках младенца, а на заднем плане было лицо Олега. Не нужно было быть большим мыслителем, чтобы понять, что эта загадочная женщина очень нравится Олегу, раз он её рисует. Только вот сегодняшний рисунок… Это уже наталкивало на мысли. «Наверное, он сегодня такой кислый из-за этой девчонки», – подумал Саша, глядя на рисунок. Почему-то про себя он всегда называл женщину с портретов «девчонкой». Ей это очень шло.

Услышав шаги Олега, Саша вернулся к своему занятию. Олег снова занял своё место в кресле.

– Олег, а кого ты всё время рисуешь? – спросил Саша, вроде бы, между прочим.

– Да так… просто рисую, – уклончиво ответил Олег. – А что?

– Ты всё время рисуешь её, – Саша оторвался от игры.

– Ну и что? Так, лицо удачное, вот и рисую, – Олег почему-то смутился. – Я ведь и тебя рисовал, и друзей твоих.

– Она красивая.

– Ты думаешь? – Олег исподлобья посмотрел на Сашу.

– А ты – нет? – удивился Саша.

– В известной мере каждый человек красив по-своему.

– Она тебе нравится?

– Почему ты спрашиваешь? – Олег окончательно смутился.

– Мне так показалось. Олег, а почему ты не женишься?

– Я же тебе рассказывал, что когда-то был женат, у нас была дочь, а потом жена и дочь погибли, – Олег вздохнул, отложил планшет и взял сигарету. – Вон, фотографии и Бобик, всё, что от них у меня осталось.

– Ты свою жену любил?

– Да, конечно, – Олег закурил. – Очень любил. Мы хорошо жили.

– Ты второй раз не женился из-за этого?

– Нет, Санек. Просто не сложилось. Да и возраст уже…

– Разве Игорь Александрович моложе тебя? А ведь он недавно женился. И его Дарья Николаевна совсем молодая.

– То Игорь, – Олег грустно улыбнулся.

– Олег, а ты бы женился на такой красивой девчонке, как эта?

– Ну… не знаю… – Олег снова смутился, встал и убрал планшет с рисунком в стол. – Давай-ка, заканчивай, и пойдем, посмотрим, что за пирожные нам испекла Оленька.

Когда Саша уже спал, Олег спустился в кабинет. В доме было тихо до звона в ушах. Теперь даже не было слышно, как падают подтаявшие сосульки. Олег включил настольную лампу и сел за стол. Из ящика стола он достал пачку рисунков и начал их рассматривать. Он рисовал Сашу. Рисовал такую, какой её видел в лесу. Здесь было всё – и когда она дразнила его, и когда сердилась, и когда плакала, и когда смеялась, и когда… Только последний, сегодняшний рисунок не был связан с лесом. Олег отложил рисунки и задумчиво посмотрел на стоящую на столе фотографию Марины.

– Ты видишь, я всё ещё один… – обратился он по привычке к ней, будто она могла его слышать. – Ничего у меня не получается, запутался я… И выхода не вижу. Что же мне теперь делать?… Что же теперь делать?…

Глава 43

Назир вошел в кабинет Гены. Тот с кем-то воодушевлено беседовал по телефону. Назиру он жестом предложил сесть. Разговор он закончил через несколько минут.

– Ну, что у нас хорошего? – поинтересовался Гена.

– А, ничего! – поморщился Назир. – Ты лучше скажи, что с Олегом происходит? Сидит мрачнее тучи. Народ по офису бегает и боится лишний раз громко засмеяться, такой шеф мрачный. Тут ещё и Макса, как назло, нет! Погода мерзкая. Я мерзну. Что ещё?

– По-моему, достаточно, – улыбнулся Гена. – Только народ напрасно шефа боится. Ты не преувеличивай. У Макса дела и его сегодня часов до трех не будет, а то и вообще. Тебе положено мерзнуть в такую погоду – ты у нас парень южный.

– Так чего Олег убитый?

– Понятия не имею. Он на работу таким вышел. Неделю уже, как с креста снятый, ходит.

– Вернулся он, вроде бы, нормальный. Настроение было отличное.

– Настроение отличное у него было в предпоследний и последний дни в лесу, – заметил Гена. – Если Олег смеется, это ещё не значит, что у него хорошее настроение.

– Ладно, он хотя бы смеялся. А теперь что? Он там заразу какую-нибудь тропическую не подхватил?

– Он заразу местную подхватил. Чувствует моё сердце – это всё из-за неё. Продолжение следует.

– Что за зараза? – насторожился Назир.

– Сашенька эту заразу зовут. Всё он никак в себя не придет.

– Слушай, а что за Саша? Я про неё уже столько наслышан и от тебя, и от Макса! Ты хоть её видел нормально, а я один раз и то, не до неё было, так что не рассмотрел. Ну что, свет на ней клином сошелся?

– Для него, видно, сошелся. Согласись, когда мужику сороковник, а он всё один да один, это скверно. Тем более, он был женат и брак у него был очень благополучный. Родители душа в душу жили. Оксанка с Максом уже сколько лет женаты, а всё, как голубки воркуют. Ему же тоже хочется. Не всю же жизнь по девкам таскаться. Это ты у нас в холостяках засиделся.

– А я не спешу. И мне ещё не сороковник, и женат я не был. Вернее, не то чтобы не спешу… – Назир смутился и отвернулся. – Я, вообще-то, по делу пришел.

– Излагай, – милостиво разрешил Гена, делая вид, что не заметил смущения Назира.

– Там чудак один больно уж с фирмой, как он говорит, сотрудничать хочет. Замучил меня. Хотел я к Олегу зайти, но увидел его таким хмурым, и решил сначала тебе или Максу рассказать.

– Что за чудак?

– Да так себе, средней руки торговля – три магазина, несколько киосков – и два бара, плюс торговые операции. Фамилия у него такая смешная… подожди… запамятовал! – Назир виновато улыбнулся. – Что-то с одеждой связано и что-то иностранное.

– Макинтош? – Гена тоже улыбнулся.

– Нет… Как же его? Шарф… Шарф… Забыл! – Назир досадливо поморщился. – Теперь придется идти в кабинет и смотреть. Я там его визитку оставил.

– Шарф-Эгердт? – уточнил Гена.

– Да. А откуда ты знаешь?

– Потом скажу. Ты расскажи подробнее, что и к чему.

– Да с месяц назад, когда Олег был в Египте, меня в сауну один знакомый пригласил. Там чисто мужская компания была. Я знал всех, кроме этого, хотя мне показалось, что я его когда-то где-то видел. Не знаю. Может быть, это потому, что он тоже сказал, что, кажется, где-то меня видел. Мужик не молодой, слегка за пятьдесят. Зовут его Миша. Он в этой компании недавно оказался и страшно этим гордится. Мне показалось, что он откуда-то из глубокой провинции и очень хочет порисоваться. Это даже забавно. Когда разговорились, и я упомянул фирму, у него глаза так и забегали. А тут ещё и ребята начали интересоваться, когда Олег возвращается. От меня этот Миша весь вечер не отставал. Ну, визитками обменялись, – Назир закурил. – Я как-то даже через несколько дней забыл о нем. Потом он мне позванивать начал. То в кабак приглашать, то в сауну. Я сначала отказывался. Потом, хотя бы, чтобы отвязаться от него, согласился посидеть с ним в ресторане. Он мне весь вечер заливал, как у него хорошо идут дела и как давно он мечтает наладить контакт с фирмой. Я предложил ему сделать это на общих основаниях, если предложения будут выгодными, их примут. А ему, видишь ли, с самим Раздановым дела водить хочется. В общем, замучил он меня. Я уже и не рад, что столкнулся с ним. На всякий случай, я проверил, насколько это было возможно, его дела. Вроде бы там всё в порядке, хотя, может быть, просто хорошо всё прикрыто. Вот я и решил попробовать. В крайнем случае, Олег его сам отошьет, как он это умеет делать. Не первый и не последний. Просто не хочу я сегодня под горячую руку лезть.

– Не волнуйся, не влезешь, – Гена продолжал улыбаться. Только теперь его круглое добродушное лицо приняло жесткое выражение. – Сейчас я Олега порадую.

– Чем? – Назир внимательно наблюдал за Геной.

– Ты ведь действительно видел этого кретина. Фамилия Саши – Шарф-Эгердт, а это её папаша. Он приезжал в больницу, чтобы наговорить Оксане гадостей и поведать, что Саша просила её не беспокоить. Сам же теперь знаешь, что это была чистой воды лажа.

– Йо! – вырвался у Назира возглас удивления, и рука с сигаретой замерла у губ. – Могилу себе мужик роет!

– Дадим вырыть, – Гена зловеще улыбнулся.

– А я как-то тогда на него сразу внимания не обратил, не до того было. Крутился там тип какой-то странноватый.

– Да я тоже тогда к нему не сильно присматривался. Я даже не понял, кто к Оксане и Максу подошел. Это потом Макс сказал, – Гена потянулся к телефону. – Сейчас шефу настроение поднимем.

Через несколько минут Назир и Гена вошли в кабинет Олега. Олег сидел в кресле, откинувшись на высокую спинку, курил и слушал «Маленькое болеро» Равеля.

– Ты не занят? – поинтересовался Гена.

– Нет. Просто дома сидеть неохота, а Санька в школе, – Олег стряхнул пепел с сигареты в бронзовую пепельницу в виде крокодила с разинутой пастью. – Падайте, кому куда удобней. Что за дело у тебя, Назир? Почему сам не пришел?

– Да я, вообще, к Гене по делу заглянул, заодно и спросил, не знает ли он, свободен ты или нет. Ты, когда я тебя утром видел, занят вроде бы был сильно, – пояснил Назир.

– Уже свободен. Так что за дело? Кто расскажет? – Олег исподлобья посмотрел по очереди на своих собеседников.

– Олег, а как тебе фамилия Шарф-Эгердт? – поинтересовался Гена.

– Хорошая фамилия. Во век не забуду, – и без того мрачный Олег помрачнел ещё больше.

– Господин Миша Шарф-Эгердт желает с тобой дела водить, – Гена оставался невозмутим. – Вот Назира забодал уже просьбами с тобой свести. Расскажи, Назир.

– Олег, я действительно не знал, что это за козел, – виновато закончил Назир свой рассказ.

– Мальчик мой, если ты познакомишь меня с этим козлом, ты окажешь мне одну из самых больших услуг, – Олег прищурился.

– Не понял… – растеряно произнес Назир.

– А что понимать? Сведи нас. Притом прямо сегодня, после обеда, где-то часа в три. Это будет первой частью.

– Первой частью чего?

– В последнее время мне смертельно скучно становится. Вот я себе придумал маленькое развлечение. Составьте мне компанию развлечься. И, что бы я ни делал, во время этой встречи, ничему не удивляйтесь. Согласны?

– Согласны, – кивнул Гена. – Назир, я не ошибся?

– Согласен. А что будет второй частью? – осторожно поинтересовался Назир.

– А второй частью будет то, что на всё, что предложит господин Шарф-Эгердт, я с радостью соглашусь. Мы заключим любые сделки, но на очень смешных условиях: в случае неудачи господин Шарф-Эгердт останется без штанов. А потом, я, не без вашей помощи, полностью провалю эти сделки и так, что ни одна живая душа нас в этом не заподозрит. Вот тогда и повеселимся по полной программе.

– Зачем тебе это, Олег? – удивился Назир.

– Поспеши кидануть ближнего своего, ибо ближний киданет тебя и возрадуется. Пусть он прочувствует свой любимый принцип на своей шкуре.

– Вот уж не подозревал, что ты такой мстительный.

– Я и сам не подозревал, – Олег криво улыбнулся. – Другой раз сам не представляешь, какие таланты в тебе скрываются.

– Действительно, таланты, – Гена перестал улыбаться.

В кабинет заглянула секретарша и, извинившись, попросила Назира срочно подойти к телефону. Олег и Гена остались одни.

– Олег, что с тобой происходит? – хмурясь, спросил Гена. – Что ты собираешься делать?

– Вернуть эту сволочь в ту грязь, из которой он вылез. Засиделся он в деловых людях.

– Хорошо, пустишь ты его по миру, а дальше? Что будет дальше?

– Что дальше, меня не интересует. Он забрал у меня больше, чем деньги. Если бы не он, я бы спокойно жил с любимой женщиной и в скором времени стал счастливым папой. Любимой женщине рассказали, что я умер, подсунули её сволочи не меньшей, чем папа, а потом убили моего ребенка. Как по-твоему, я должен всё это простить? – говоря это, Олег с трудом сдерживал нервную судорогу в щеке.

– Прощать не должен. Наконец-то, тебя пробило, что неравнодушен ты к ней! А что будет с Сашей, ты подумал? Ты пустишь по миру папашу, а она?

– Не знаю… Гена, я тебя прошу, не лезь с расспросами о ней. Если бы она хотела… – Олег шумно вздохнул. – Если бы она хотела, то попыталась бы найти какой-то выход и хотя бы поинтересоваться, где я или моя могилка, о которой говорил её папаша. Она этого не сделала…

– Значит и её туда же, куда и папашу? А ты что же сидишь и яд накапливаешь? Слабо самому появиться?

– Не знаю. Я прошу тебя, оставь меня в покое. Если ты не хочешь впутываться в это дело, так и скажи, я не обижусь.

– Я впутаюсь в это дело, из тех соображений, что папашу действительно нужно наказать за его подвиги. Только горе тебе, Олежек, если пострадает она! Я много лет тебя знаю, никогда тебе не перечил, плохого о тебе не говорил, впрочем, как и почти все остальные, но в этом случае…

– Ты начнешь мне перечить или скажешь обо мне плохо? – перебил его Олег. – Так я этого не боюсь, Генчик.

– Нет, не начну я тебе перечить. Просто ты станешь таким же, как и её папаша. И ещё я подумаю, стоит ли нам дальше поддерживать такие отношения, как раньше. Я не пугаю тебя, ты не думай. Я предупреждаю.

– Ну, спасибо, милый! – Олег лучезарно улыбнулся. – Что ещё скажешь?

– Пока больше ничего. Если буду нужен, позови, – Гена поднялся.

– Будешь нужен в три часа, когда Назир этого козла приведет.

Гена вышел из кабинета. Олег попросил секретаршу пригласить начальника службы охраны фирмы и двоих охранников. В ожидании приглашенных он остался один. Настроение у него было отвратительным. Он действительно не знал, что будет с Сашей, после всего того, что он собрался проделать с её отцом, но остановиться уже не мог. Он не мог справиться с поглотившей его волной ненависти к этому человеку…

Глава 44

Михаил Константинович чуть не подпрыгнул от радости, когда услышал в телефонной трубке голос Назира. Назир переговорил с Раздановым, и теперь он приглашал Михаила Константиновича для переговоров. Встреча была назначена на три часа в офисе фирмы «Новый день». Отодвинув в сторону все дела, Михаил Константинович поехал домой. Жену он застал на кухне за приготовлением борща.

– Так, Тоська, бросай все дела и давай мой костюм, который из Турции привезли и рубашку белую! – скомандовал он.

– А что случилось-то? – жена с недоумением посмотрела на него.

– Что, что? – передразнил её Михаил Константинович. – Что надо! Я ж всем говорил, что с кем попадя дел водить не стану. К Разданову еду.

– Ух, ты! – Антонина Владимировна даже рот приоткрыла. – Что, к самому?!

– Тоська, закрой пасть! К самому. Давай шевелись быстрее, а то опоздаю! И, наверное, не рубашку давай, а черный свитер. На нем цепь хорошо видно.

Переодевшись и надев золотую цепь в полпальца толщиной, Михаил Константинович очень придирчиво посмотрел на себя в зеркало. Вид, по его мнению, был безупречным. Жена тоже осталась довольна.

– А Шурка где? – поинтересовался Михаил Константинович.

– Ну, где? У себя. Сидит опять весь день курит, в книжки пялится и, кажется, плачет. Еле заставила из кровати вылезти. Завтракать отказалась, только чашку кофе и выпила.

– Может она грустное что читает, оттого и ревет? – предположил Михаил Константинович. – Ты хоть посмотри, что за муть там в книжке.

– Смотрела. Всё про любовь. Миша, а может её врачу показать? Смотри, уже больше месяца прошло, а она всё так же.

– Ну и что врач твой сделает?

– Может быть, ей таблетки какие пропишут успокоительные?

– Чтобы она их нажралась и отравилась? Ладно, пойду, посмотрю, что она.

Михаил Константинович заглянул в комнату дочери. Саша лежала на кровати, положив голову на руки и глядя куда-то в одну точку. Раскрытая книга лежала рядом. На письменном столе стояла пепельница с несколькими окурками и лежала пачка сигарет.

– Шура, не спишь? – спросил Михаил Константинович.

– Нет, – Саша даже не пошевелилась и не перевела взгляд на отца.

– Ну, доча, глянь, как папка выглядит? А то встреча у меня важная. Как думаешь, с кем?

– Не знаю, – так же безразлично ответила Саша.

– Так с Раздановым. Вот уж мы Бондаренкам рты позатыкаем! А то думали, что осчастливили нас своим заморышем! Ты, доча, не плачь, мы тебе ещё такого жениха найдем, от зависти все передохнут!

– Я не плачу.

– Вот и ладно. А то мамка решила, что ты плачешь. Ты покушала бы, Шура, а то совсем исхудаешь.

– Ничего со мной не случится.

– Может, ты хочешь чего? Икры там?

– Ничего я не хочу.

– Вот в воскресенье возьму вас с мамкой, поедем, что-нибудь тебе купим из тряпок новенькое.

– Зачем? Я всё равно нигде не бываю.

– Ну, мало ли? А настроение появится? С мамкой к кому в гости съездите.

– Не хочу я ничего.

– Что, так уж и ничего?

– Папа, ты едешь к Разданову, узнай в фирме, если получится, где похоронили Олега.

– Опять двадцать пять! – Михаил Константинович рассердился. – Да сказала же его сестра, чтобы не появлялись!

– Не сидит же она круглосуточно на кладбище.

– Ни к чему тебе это!

– И где моего ребенка похоронили, мне тоже ни к чему! – у Саши на ресницах задрожали слезы.

– Забудь про это! Славка его хоронил, чтобы мы в милицию заявление не писали! Где, я не спрашивал, и спрашивать не буду! Не разговариваю я с этими недоносками! И хватит реветь! Встань, умойся и иди поешь! Надоели мне твои психи! Сначала дотаскалась с каким-то оборванцем, а теперь ещё и цирк мне устраивает! И курить брось! Кому ты нужна такая будешь?! Дура! – Михаил Константинович вышел, хлопнув дверью.

– Что она, Миша? – робко спросила Антонина Владимировна.

– Да такая же дура твоя дочечка, как и ты! Только ты меня ловко в своё время поймала! Ладно, пошел я, некогда мне вам сопли вытирать! Эдька позвонит, скажи пусть вечером приедет. Может и Нонку свою захватить.

В вестибюле офиса фирмы «Новый день» к Михаилу Константиновичу подошел мужчина одетый в строгий костюм с бейджиком на левом лацкане пиджака. Надпись на бейджике гласила «Кравцов Валерий Дмитриевич, служба охраны».

– Чем могу быть полезен? – вежливо поинтересовался мужчина.

– Как мне к Мазанаеву в кабинет попасть? – Михаил Константинович слегка оробел.

– Вам назначено?

– Да. Он сегодня звонил. На три договорились.

– Будьте любезны, представьтесь.

– Михаил Константинович Шарф-Эгердт.

Мужчина заглянул в свой блокнот, кивнул и обратился к подошедшему второму такому же официальному молодцу:

– Игорь, проводи господина Шарф-Эгердта к Назиру Курбановичу.

Михаил Константинович пошел следом за Игорем. О фирме «Новый день» ходили разные слухи, но такого сочетания строгости и роскоши одновременно, Михаила Константинович никак не ожидал. У двери с табличкой «Мазанаев Назир Курбанович» охранник остановился и, вежливо постучав, открыл дверь.

– К вам господин Шарф-Эгердт, – бесстрастным голосом произнес он. – Запись на пятнадцать.

– Пригласи, – послышался голос Назира. – Ты можешь быть свободен.

– Проходите, пожалуйста, – Игорь пропустил Михаила Константиновича в кабинет.

– Ну, здравствуй, Назир, поближе! – Михаил Константинович широко заулыбался, как только за охранником закрылась дверь.

– Здравствуй, – кивнул Назир и посмотрел на часы. – Сколько у нас? Без двух минут. Сейчас спрошу, свободен он или ещё нет.

Он нажал несколько кнопок на телефоне. Через секунду холодный мужской голос спросил:

– Назир, что тебе?

– Босс, приехал Шарф-Эгердт. Я сегодня утром говорил вам. Вы назначили на три.

– Можете зайти, я свободен.

– Идем, – Назир поднялся со своего места.

Слегка робея, Михаил Константинович шел за ним. Голос, который он услышал по селекторной связи, был холодным и бесстрастным, как лезвие бритвы. Теперь он пытался представить себе хозяина голоса. В приемной сидела секретарша с внешностью фотомодели одетая в черный костюм и белую шелковую блузку не меньше, чем от Кордена.

– Нел? – спросил Назир, кивнув на дверь кабинета.

– Босс ожидает вас, – прошелестела секретарша, окинув Михаила Константиновича совершенно безразличным взглядом, будто это был пакет с документами.

Назир открыл перед Михаилом Константиновичем дверь кабинета и пропустил его вперед. Они оказались в кабинете с изысканной черной офисной мебелью, прекрасно контрастировавшей со стенами, облицованными светлым деревом, и светло-серым ковровым покрытием пола. За приставным столом для заседаний вполоборота к вошедшим сидел широкоплечий круглолицый мужчина. Сам же хозяин кабинета сидел за письменным столом и воодушевлено орудовал пилочкой, полировал ногти на правой руке. Сзади него, как изваяния, стояли два телохранителя. Михаилу Константиновичу показалось, что телохранители, как две капли воды, похожи друг на друга и на Игоря, сопровождавшего его к кабинету Назира. Кроме того, и мужчина, сидящий у стола для заседаний, и сам хозяин кабинета показались ему неуловимо знакомыми. «Нервы сдают», – решил про себя Михаил Константинович.

– Босс, вот господин Шарф-Эгердт, – представил Назир Михаила Константиновича.

– Проходите, – кивнул хозяин кабинета, не взглянув на них.

– Позвольте представиться, Шарф-Эгердт Михаил, друзья называют просто Мишей, – Михаил Константинович, подойдя вслед за Назиром к столу, протянул руку.

– Разданов Олег Леонидович, – хозяин кабинета счел достаточным перестать подпиливать ногти и посмотреть на своего гостя. – Присаживайтесь.

Чувствовалось, что он не только не собирается отвечать на рукопожатие, а и от занятия своего отрываться не хочет. Михаил Константинович совсем растерялся. Он сел на отодвинутый для него Назиром стул и растеряно смотрел на Разданова. Перед ним сидел мужчина, на вид, лет тридцати пяти, в умопомрачительном деловом костюме, светло-голубой рубашке и сером галстуке с теневым рисунком, на безымянном пальце левой руки у него был перстень очень тонкой работы с гематитовой вставкой. У мужчины были русые волосы, резкие черты лица, большие глубоко посаженые зеленые глаза, горбинка на носу и маленький, чуть заметный, шрам на нижней губе. Взгляд у него был холодный и не то презрительный, не то насмешливый.

– Мой помощник, – кивнул Разданов в сторону круглолицего, – Геннадий Викторович Ткачев.

– Михаил Шарф-Эгердт, – повторил Михаил Константинович, уже не пытаясь протянуть руку, поняв по взгляду Ткачева, каким будет результат.

– Вас Шарфиком никогда не дразнили? – на губах Разданова появилась ледяная улыбка.

– Н-нет… – Михаил Константинович попробовал взять себя в руки. – Фамилия немецкая. Мой дед был обедневшим дворянином, потом революция…

– Угу, – кивнул Разданов и снова начал ногти подпиливать. – Вы местный?

– Нет. Я из Херсона.

– Что у вас там? Помидоры? Из самого Херсона или пригорода? – он внимательно начал рассматривать подпиленные ногти, будто пытаясь найти хоть какой-то изъян.

– Какая разница, Олег? – Михаил Константинович хотел, во что бы то ни стало, разрядить обстановку.

– Олег Леонидович, – поправил его Разданов, быстро взглянув на него. – Ладно, к делу. Мы теряем время. Вы знаете, господин Шарф-Эгердт, что фирма «Новый день» – серьезная фирма, и работаем мы только с солидными состоятельными клиентами, способными дать гарантии? У нас не благотворительный фонд и мы не имеем дел с нищими.

– Да, я знаю, что фирма солидная. А с нищими я и сам дел не вожу, и дочь свою приучаю общаться с людьми нашего круга, – Михаил Константинович подчеркнул «нашего круга».

– У вас есть дочь? – Разданов снова перестал заниматься своими ногтями и, слегка сощурившись, посмотрел на него.

– Да. Двадцать пятый год, зовут Александра, Аля. Занимается международной экономикой.

– Впрочем, я больше мальчиков люблю, – Разданова сдержано улыбнулся.

– У вас сын?

– Вы не поняли, – его улыбка стала насмешливо-снисходительной. – Я мальчиков люблю. Молодых мальчиков, лет двадцати, пассивных. Детей у меня, слава Богу, нет. От них столько шума и с ними столько мороки! Впрочем, как и от женщин. Ну да ладно, это не сейчас. Сейчас к делу. Назир говорил, у вас есть какие-то предложения.

– Да…

– Я вас внимательно слушаю, – он снова начал подпиливать ногти.

Стараясь говорить уверенно, Михаил Константинович начал излагать свои предложения, как предупредил его Назир, называя цифры, на которые следовало бы опираться. Разданов слушал, не глядя на него. Иногда он кивал или переставал подпиливать ногти и нажимал несколько клавиш на клавиатуре включенного компьютера, после чего возвращался к прежнему занятию. Ткачев и Назир молчали. Назир вообще отошел к окну и смотрел на улицу. У Ткачева весь вид выражал легкую досаду, будто его оторвали от важных дел ради каких-то незначительных мелочей. Телохаринтели так же и продолжали стоять, как изваяния. Михаилу Константиновичу начало казаться, что на самом деле они не живые. Обстановка давила.

– Вот, кажется, и всё, – наконец закончил он.

– Кажется или всё? – Разданов снова быстро посмотрел на него.

– Всё, – Михаил Константинович почувствовал, как на лбу выступают бисеринки пота.

– Прекрасно! Назир сказал об условиях договора? – Разданов отложил пилочку и дунул на ногти.

– Не совсем. Сказал, что условия очень жесткие.

– Назир, мальчик мой, ты меня неприятно удивляешь. Ты же прекрасно знаешь, как мы работаем с клиентами, – покачал головой Разданов.

– Я исправлюсь, босс, – повернувшись, с раскаяньем произнес Назир. – Я понадеялся на то, что это мой знакомый.

– Это ничего не меняет. Ты готов поручиться за него на все суммы?

– Нет.

– Тогда я объясню, в чем состоит жесткость условий, – Разданов теперь в упор смотрел на Михаила Константиновича. Взгляд у него был очень тяжелый. – Мы составляем договор и составляем обязательно. По черному мы не работаем. Так вот, мы составляем официальный договор, в котором оговариваются особые условия, а именно неустойки. В случае провала сделки нам выплачивается неустойка в размере суммы вложения в сделку, предполагаемой суммы прибылей и к этому двадцать процентов страховых. Вот эта сумма, нижний ряд цифр.

Разданов повернул экран монитора. От увиденного у Михаила Константиновича перехватило дыхание. Такой суммы он не ожидал – это была приблизительная стоимость его предприятия, квартиры, машины, дачи. У него пересохло во рту.

– Да… но это же всё… – запинаясь, произнес он.

– Милейший, три минуты назад вы меня уверяли в том, что гарантируете прибыль и мне, и себе, а теперь на вас лица нет. Вы что, кидануть меня решили? Так принцип кидани ближнего своего со мной не играет, – Разданов сощурился. Лицо приобрело жесткое выражение. – Я же предупредил, что рад сотрудничеству, но только не с нищим. Что происходит?

– Но…

– Назир, кого ты ко мне привел? – с насмешкой спросил Разданов, повернувшись к Назиру. – Ты, мальчик, в благотворительную организацию вступил? Фонд помощи малоимущим?

– Я согласен! – Михаил Константинович постарался сказать это уверенно, но получилось чуть ли не моляще.

– Ладно. Тогда сейчас составляем договор. Это займет пятнадцать минут, – кивнул Разданов. – Назир, будь любезен, сходи к экономистам, пусть всё подготовят. Вы правильно все цифры назвали? Уточнения будут? Я имею в виду не червонец.

– Правильно.

– Иди, Назир. Скажешь, пусть от меня перетащат. Мы подождем. А, когда поставим подписи под документами, решим, как нам отметить это событие. Вы не против, ребята? Не каждый день выгодные сделки заключаются.

– С дорогой душой, – Ткачев улыбнулся.

– Жаль, что Максима сегодня не будет.

Назир вернулся через четверть часа с договором. За эти четверть часа Разданов и Ткачев не проронили ни слова. Разданов снова воодушевлено занимался своими ногтями, а Ткачев рисовал слоников, взяв лист бумаги и достав из кармана пиджака ручку. Можно было подумать, что о присутствии Михаила Константиновича все забыли. При появлении Назира Разданов несколько оживился. Он взял договор, пробежал глазами текст, видимо, остался доволен, и поставил свою подпись. Михаил Константинович подписал договор, не читая.

– Лихо подписываете, господин Шарф-Эгердт, не глядя! – улыбнулся Разданов. – Так и приговор себе подписать недолго. Что ж, забирайте свой экземпляр, и с завтрашнего дня мы с вами партнеры. Теперь я предлагаю поехать и отметить.

– Куда поедем? – Ткачев оторвался от рисования слоников.

– В «Фудзи». Вы любите японскую кухню, господин Шарф-Эгердт? – поинтересовался Разданов.

– Вообще-то да. Своеобразно, – кивнул Михаил Константинович. На самом деле, он имел о японской кухне приблизительно такое же представление, как эскимос о правилах выращивания бананов в Тринидаде.

– Чудесно. Тогда мы можем ехать прямо сейчас. Назир, Гена, готовы?

– Да, только одеться нужно, – ответил Назир. – Миша у меня в кабинете куртку оставил.

– Встречаемся у входа, – Разданов поднялся из-за стола, давая понять, что остальным стоит сделать то же.

Михаил Константинович поехал в своей машине, а Разданов, Назир и Ткачев в машине, ждавшей их у двери офиса.

Сначала в салоне висела гнетущая тишина. Олег курил и смотрел в окно, Гена куда-то перед собой. Назиру тоже ничего не оставалось делать, как рассматривать полупросевшие серые сугробы у края дороги. Первым заговорил Гена:

– Ну, что, доволен? Потешился?

– Почти, – Олег выпустил дым колечками. – Сейчас мы ещё в ресторане поразвлекаемся.

– Цирк ты, конечно, красивый устроил! – Назир повернулся к Олегу и Гене.

– Там друг наш не потерялся? – поинтересовался Олег.

– Нет. Перед машиной с телохранителями едет.

– Назир, ты на меня не обиделся?

– Не обиделся, не волнуйся. Ты Валере сказал, чтобы кассету убрал?

– Конечно. Что заказывать будем?

– Мужики, а давайте прикольнемся, змею закажем, – предложил Гена.

– Без проблем! – рассмеялся Олег. – Посмотрим, что это чудо делать будет.

Михаил Константинович старался не оторваться от машины со своими новыми и такими важными для него партнерами. Машина с телохранителями ехала сзади. Что будет делать в японском ресторане, он представлял себе с трудом. Оставалось понадеяться, что сырую рыбу его новые знакомые заказывать не станут. Впрочем, такая мелочь, как сырая рыба, его интересовала теперь мало. Его просто распирало от гордости. Теперь было, каким знакомством прихвастнуть перед друзьями. Никто ведь не видел, как на самом деле принял его Разданов. «А, может, у таких богатеньких принято так с людьми говорить? Ему заискивать не перед кем», – предположил про себя Михаил Константинович.

Возле ресторана машины остановились. Разданов, Назир и Ткачев не вышли до тех пор, пока не вышли телохранители. Михаил Константинович пришел, чуть ли, не в шоковое состояние, от того, что сидеть пришлось не на привычных стульях, а на подушках, почти на полу. Стол перед ними был ужасно низким. Подошедший официант-японец в кимоно, склонился в уважительном поклоне и на чистейшем русском языке поинтересовался, что бы желали заказать гости.

– Мы с партнером хотим отпраздновать выгодную сделку, – сказал Олег. – Нам нужен залог успеха, ну, заодно, и мужской силы.

– Вы хотите заказать змею?

– Да, – кивнул Олег с невозмутимым видом. Назир и Ткачев чуть заметно улыбнулись. Михаила Константиновича охватило состояние похожее на панический ужас.

– Вы хотите выбрать сами?

– Желательно. Миша, идем гада выберем для закуски, – предложил Разданов побледневшему Михаилу Константиновичу. – А после и с остальным разберемся.

Тому ничего не оставалось делать, как идти за Раздановым и официантом. У стеклянного ящика со змеями Олег с видом знатока выбрал змею, которую достал подошедший повар. Дальше им предстояло посмотреть, как змею разделают. Михаила Константиновича бросило сначала в жар, затем в холод, а потом и вовсе замутило.

Пока змею жарили, они вернулись к столику. Официант принес сакэ. Разданов взглянул на Михаила Константиновича и поинтересовался:

– А что это вы, господин Шарф-Эгердт, побледнели?

– Я? – Михаил Константинович попытался взять себя в руки. – Да ну! Всё в порядке. Душновато здесь что-то.

– А, а то я уже подумал, что вы чего-то испугались. Ну, раз всё в порядке, давайте по маленькой. Можем сразу и на брудершафт выпить.

– Олег, ты спешишь! – упрекнул его Ткачев. – Во-первых, брудершафт пить придется со всеми, а во-вторых, лучше подождем, пока змейка наша дожарится. Сначала просто так, по маленькой. Я прав, Назир?

– Прав, – согласился Назир.

– Извините, мальчики, дрозда дал, – Разданов слегка склонил голову, как бы признавая свою неправоту. – Просто так. Назир, тебе, как южанину, право тосты говорить.

– Тогда я предлагаю за приятное продолжение, – улыбнулся Назир. – Миша, здесь отличное сакэ. Давайте, пока не остыло.

Михаил Константинович выпил сакэ. Оно действительно оказалось теплым и некрепким. Назир заметил удивление на его лице и спросил:

– Тебе понравилось?

– Не знаю. А что это за водка такая разбавленная и теплая?

– Сакэ – это рисовая водка, – пояснил Разданов, сохраняя бесстрастное лицо. – Крепость – не выше двадцати градусов и пьется всегда подогретым. Только пить нужно не залпом, а медленно.

Официант принес жареную змею. Если бы Михаил Константинович не видел, чем были кусочки мяса на тарелках, и вообще не знал, что это змея, то воспринял бы всё намного спокойнее. Привычных вилок не было. Пока официант расставлял тарелки и наливал сакэ, Разданов, Ткачев и Назир решали, что ещё заказать. Разданов и Ткачев заказали осьминога, Назир цыпленка в яичном соусе. Михаил Константинович окончательно растерялся. Он снова не заметил, как Разданов и Назир обменялись кивками.

– Миша, пока мужики в экзотику ударяться будут, присоединяйся ко мне, – предложил Назир. – Цыпленок здесь чудненький, да и соус неплохой. И, можешь не волноваться, нам не придется идти и смотреть, как несчастным птичкам откручивают головешки.

– Да я, собственно, и не волнуюсь, – Михаилу Константиновичу хотелось казаться парнем, которому и море по колено. – Просто сел уже удобно. Вставать, и впрямь, неохота.

– Так, заказываем по быстрому, – скомандовал Ткачев, – а то всё стынет. Да и брудершафт с партнером лучше всем успеть под змейку выпить.

– Ну, что, Миша, за наше сотрудничество? – Разданов улыбнулся ледяной улыбкой. – Пусть оно принесет нам обоим пользу и осознание многого!

– Да, конечно! – Михаил Константинович радостно улыбнулся.

– Только извини, дорогой, целоваться я с тобой не буду, ты не в моем вкусе. Я пацанов помоложе люблю, – пояснил Разданов перед тем, как выпить. – Вон, с Генчиком и Назиром, хоть в засос. Я ревновать не буду.

Михаил Константинович был несколько шокирован такой репликой, но снова постарался не подать виду. Его новые «друзья» ловко орудовали палочками и ели змею с явным удовольствием, нахваливая искусство повара. Есть палочками у Михаила Константиновича получалось не особенно хорошо. Разданов, заметив это, подозвал официанта и попросил принести обычную вилку.

– Миша, а ты ведь говорил, что тебе нравится японская кухня, – улыбнулся Ткачев.

– Ну да… – сбивчиво ответил Михаил Константинович, поняв, что его поймали на обмане, как мальчишку, и, пытаясь ещё как-то спасти свою репутацию. – Просто в том ресторане, где я бываю, не настолько выдержаны все эти ихние обычаи.

– Их обычаи, – поправил его Разданов.

– Что? – растерялся Михаил Константинович.

– Их обычаи, – повторил Разданов. – Не «ихние», а их.

– А, ну да…

– Миша, а змейку нужно съесть обязательно, – предупредил Назир. – В ней залог успехов в бизнесе. А для потенции так лучше и средства нет. Кстати, а где у нас ещё японская кухня?

– Забыл название. Что-то заумное.

– Ну да, – невозмутимо кивнул Назир, – что-то среднее между «Эпосом» и «Анусом».

– Где-то так, – Михаил Константинович не мог сообразить, какое же из этих слов ему знакомо.

– Это где загадки загадывают? Составить слово «вечность» из букв ж, о, п и а, – так же невозмутимо поинтересовался Ткачев.

– Ну, когда я был, загадок не загадывали.

– Значит, уже кто-то составил, – горестно вздохнул Разданов.

Уже перед тем, как ехать домой, Михаил Константинович решил поинтересоваться, на всякий случай, что же стало с проводником. Разданов с вежливой улыбкой выслушал его вопрос и с полным безразличием ответил:

– Откуда я знаю, что с ним? Ты, Миша, хочешь, чтобы я позаботился обо всех на свете? Нужен мне какой-то оборванец!

– А вдруг он умер?

– Так светлая ему память, в таком случае. Мне всё равно.

Домой Михаил Константинович возвращался совершенно подавленным, злым и несчастным. В довершение к тому, что несколько часов над ним изысканно издевались, ему пришлось есть змею, пить непонятно что, выслушивать какие-то слишком уж замудренные разговоры о каком-то «фэнь-шуй», его у самого дома ещё и остановил ГАИшник, которому пришлось предъявить права с вложенной в них купюрой, дабы избежать больших неприятностей за езду в нетрезвом состоянии.

В гости приехал его племянник – Эдик, со своей пышной любовницей Нонной. Пришлось собраться, напустить на себя самый довольный и беззаботный вид, и в течение двух часов, пока гости не ушли, рассказывать, как здорово прошло всё с Раздановым. Саша так и не соизволила выйти из своей комнаты, сказав, что очень устала за день и хочет спать.

После ухода гостей Михаил Константинович зашел в комнату дочери. Здесь, кажется, ничего не изменилось. Саша всё так же лежала на кровати, рядом с ней лежала раскрытая книга, в пепельнице – несколько окурков.

– Шурка! Что происходит?! – сердито спросил он.

– Ничего, – Саша даже не сочла нужным посмотреть на него.

– Ты что вытворяешь?! От чего это ты устала?! Валяться целый день?!

– Ты сам заставил меня взять академ.

– Ты могла бы выйти и посидеть, когда Эдька со своей толстожопой приехал!

– Мне неприятна эта женщина.

– Да?! А что тебе приятно?! С каким-то шаромыжником под кустами валяться?!

– Папа, ты не знал его и не смеешь о нем так говорить! – Саша резко поднялась. У неё задрожали губы.

– Так вот, чтобы ты успокоилась, – со злой улыбкой произнес Михаил Константинович, – я спросил, где закопали твоего… как его там… Олега! Разданов понятия не имеет! Он сказал, что нет ему дела до каждого голодранца! Никому он не нужен!

– Мне нужен!

– Дура! Идиотка! Сучка! – он вышел, снова, в сердцах, хлопнув дверью.

Уснуть в эту ночь Михаил Константинович не мог долго. Он ворочался с боку на бок, переваривая свежие события. Проснулась и Антонина Владимировна.

– Миша, что ты не спишь?

– Да что-то не спиться, – вздохнул Михаил Константинович.

– Миша, а какой он, Разданов этот?

– Нонка права – извращенец конченный. Педик. Ты знаешь, он, всю дорогу, как баба ногти пилил. Потом потащили они меня договор обмывать в японский кабак. Там, видишь ли, чтобы дела шли и конец стоял хорошо, змею заказали. Этот мудак меня потащил сначала эту дрянь выбирать, а потом смотреть, как ей голову отрубят, и кишки из неё вытянут. Мерзость ужасная! – Михаил Константинович даже вздрогнул от отвращения. – Потом эту дрянь зажарили, и её пришлось есть.

– О, Господи! – почти испуганно пролепетала Антонина Владимировна. – И ты что ли ел?

– А куда б я делся? Что, мордой в грязь нужно было? Ты бы посмотрела с каким удовольствием они её жрали! Потом Разданов и Генка его заказали осьминога. Тоже от удовольствия чуть не чавкали!

– А ты что?

– Да я с Назиром курятину заказал. Водка теплая, слабая. Тоже дрянь! Потом какую-то певицу позвали с дрынчалкой не нашего бога, так она выла сидела, а они всё восхищались!

– Нашли где сделку обмыть, – почти обиженно сказала Антонина Владимировна. – Не могли в приличный ресторан поехать. Нашли что подешевле, а ещё денежные! Жлобы.

– Подешевле?! Тоська! Да они меня поволокли в такой дорогущий ресторан, что сам в жизни не пошел бы! Там цены – подохнуть! Там же самые настоящие японцы! Это ж они на самом деле змей жрут и водку такую говеную пьют!

– Миша, а ты не отравился? – с опаской спросила Антонина Владимировна.

– Не отравился. Противно просто, что пришлось дрянь такую жрать.

– Миша, а какая она, змея, на вкус? – женское любопытство брало верх.

– Ну… вообще-то ничего. Только змея это.

– А японка красивая?

– Да ну… маленькая, прическа у неё, как на картинке. В хламиду какую-то закутанная. Пищит и воет, как кошка. Только ты не вздумай кому рассказать, что мне не понравилось.

– Да что ты! Я и про змею не стану говорить, а то подумают люди про нас что зря. Вот интересно, он Нонку в этот ресторан водил или нет? Ты, как сегодня сказал, где вы были, у неё так глаза и забегали.

Глава 45

Олег отпустил телохранителей, ему хотелось побыть одному. Тишину дома ничего не нарушало. Даже звук его шагов глушили ковры. Он пошел в кабинет и достал рисунки. Нехорошо было у него душе, тяжело, неспокойно. Впрочем, это состояние не покидало его уже довольно давно. Олег пересматривал рисунки и думал: «Зачем я её рисую? Зачем вообще всё это? Может быть, я ей действительно совершенно не нужен? Тогда почему её папаша спрашивал о проводнике? Перестраховаться хотел? Оксана говорила, что она плакала. То же самое и Ламинский говорил. Где гарантия, что всё это не игра на публику?». Вопросов была масса, ответов – ни одного. Олег достал сигарету и закурил. Тишина начинала давить. Трель дверного звонка была как нельзя кстати. Олег пошел открывать.

На пороге стоял Максим.

– Привет! – поздоровался он. – Ты ещё не отдыхаешь?

– Ну, батька, ты меня совсем в детский сад отправить решил! – рассмеялся Олег. – Проходи.

– Я тебе не помешаю?

– Макс, ты меня со своей вежливостью скоро достанешь.

– А ты на себя посмотри, – посоветовал Максим.

Он прошел вслед за Олегом в дом, снял в прихожей куртку. Не сговариваясь, они пошли на кухню. Олег поставил на плиту турку с кофе и спросил:

– Как там Оксанка и малявчики?

– Нормально. Ты же заходил вечером. Оксана их сейчас спать укладывает. Погода меняется, Марк сопит, пыхтит, как ёжик, – Максим улыбнулся.

– Да, погода меняется, – медленно произнес Олег и посмотрел на левую руку.

– Сильно болит? – поинтересовался Максим.

– Терпимо, – Олег поморщился. – Я в ходячее бюро прогнозов превращаюсь. То только одна спина была, теперь ещё и рука.

– Как ты всегда говоришь? В каждой гадости есть доля радости? – Олег кивнул. – Так хоть погоду предсказать можешь.

– Я могу предсказать, меняется она или нет.

– Тоже немаловажно. Ты чего сегодня такой убитый?

– Я уже давно убитый, ты же знаешь, – Олег разлил кофе по чашкам. – А что?

– Так, ничего. Просто уже в фирме внимание обращать начали.

– Хороший метод определить, у кого дела не в порядке.

– Не то. Все о шефе беспокоятся.

– Иди ж ты, заботливые какие! – Олег сухо рассмеялся.

– Олег, давай без шуток…

– Я хмурый – тебе не нравится, я смеюсь – результат тот же. Не угодишь на тебя и Оксанку.

– Никто не просит тебя угождать. Ладно, если не хочешь говорить, не говори. Я вообще-то по делу пришел. Хотел поинтересоваться, когда ты в фирме был, но не успел, а потом ты уехал.

– Что у нас не так? – Олег отпил кофе.

– Всё так. Просто я сегодня натолкнулся на один странный договор.

– С ООО «Фобос»? – Олег прищурился.

– Да. Что-то я ничего не пойму. Там совершенно нереальные условия для этого ООО. Ты договор видел? Кто его составлял?

– Я. И условия я придумывал.

– Ты? – Максим удивленно посмотрел на Олега. – А потом ты договором этим интересовался?

– Конечно. Я это регулярно поделываю. А вообще-то ним вплотную занимаются Генчик и Назир.

– Тогда я совсем ничего не понимаю, – Максим нахмурился. – Ты знаешь, что там всё трещит по швам?

– К этому всё и идет.

– Олег, что происходит?

– Идем, душа моя, я тебе покажу, что происходит, а, главное, с кем, – Олег поднялся. – Ты, видимо, тоже не всё до конца прочитываешь. Фамилии, точно уж, упустил.

Максим прошел за Олегом в кабинет. Здесь он удобно устроился в кресле. Олег достал из сейфа видеокассету, включил видеодвойку и вставил кассету в щель магнитофона.

– Думаю, что тебе этот цирк понравится, – сказал он, садясь в другое кресло. – Ты посмотри, какое знакомое лицо.

– Это что, Шарф-Эгердт? – Максим удивленно поднял брови.

– Он самый. Не бывает так много таких похожих, как я и ты. Смотри, смотри дальше.

Дальше Максим смотрел молча, курил и всё больше хмурился. Олег тоже не особенно веселился.

– Зачем тебе это? – спросил Максим, когда запись кончилась.

– Не хочу я ему прощать свои похороны и всё остальное, – жестко ответил Олег. – Я ему Сашу не могу простить.

– Насколько я понял, ты собираешься провалить эту сделку?

– Да. Полностью. Чтобы этот гаденыш без копейки остался.

– А найдет он, где кредит взять?

– Не найдет. Я уже и об этом позаботился. В ближайший год он не сможет занять ни копейки.

– Ого! Здорово ты разогнался!

– Не я это начал, – Олег был мрачнее тучи.

– Ну, конечно! А ты решил этого козла утопить!

– Решил. Пускай идет в навозе ковыряться.

– И всех иже с ним! И Сашу туда же!

– Оставь, Макс! – Олег нервно затушил окурок в пепельнице.

– Так ведь выйдет именно это!

– Не волнуйся, она к тому моменту будет замужем за каким-нибудь Славиком Бондаренко! Сто процентов, что обо мне она уже не вспоминает.

– А, если вспоминает?

– Что-то я этого не заметил.

– Олег, остановись! Что с тобой происходит? Ты же уже не контролируешь себя!

– Контролирую, не беспокойся. Ну, пригрози мне, как Генчик, что если я затрону бедную девочку, то мне руки не подашь! – в голосе Олег появились ледяные нотки.

– Ты же знаешь, что я этого не сделаю, хотя бы ради Оксаны. Да и ты мне, как брат.

– Вот и славненько, – улыбка Олега смягчилась.

– А знаешь, что лучше всего у тебя получилось? – с изрядной долей яда спросил Максим.

– Ну?

– Педика из себя корчить. Как ним и родился.

– Макс, а по лбу? – нежно спросил Олег.

– А не получится. Старших низзя обижать!

– Ладно, не буду, учитывая твои седины. Только Оксанке ничего не вздумай говорить.

– За кого ты меня держишь? Она и так из-за тебя изревелась.

– А ты зачем рядом?

– Олег, пообещай мне, – после паузы задумчиво сказал Максим, – Когда ты достанешь этого урода, возьмись за ум. Попробуй определиться, хотя бы ради Оксаны.

– Обещаю, – кивнул Олег. – Найду себе благопристойную жену и буду примерным и хорошим. Ты доволен?

– Был бы доволен, если бы ты не был таким убитым, и всё было бы так легко и просто, как ты сейчас сказал. Ведь не будет этого.

– Не могу я, Макс… От себя тошно… – Олег прикрыл глаза.

Глава 46

… Славик Бондаренко шел домой, ругая про себя слякоть, холод и темноту двора. Сегодня он задержался, наивно поверив в расплывчатые обещания одной из девиц, с которыми вчера познакомился в баре. Девица поморочила его несколько часов, окончив дело чаепитием и предложением познакомиться с родителями. Славик обозвал её дурой и ушел домой злой и несчастный. Сейчас он был согласен со своими приятелями, которые несколько месяцев назад сказали, выслушав его жалобы на жену, что «все бабы суки и давить их в мокрых пеленках нужно». Воспоминания о Саше подняли новую волну отвращения к этим существам и новую волну злости, которую не могли погасить даже винные пары. Эта дрянь испортила ему слишком много крови. К тому же ещё и деньги накрылись, которые её отец обещал. Хорошо хоть «старый идиот», как про себя Славик окрестил Сашиного отца, не стал заявлять в милицию о том, что он избил его дочь-шлюшку.

– Так ей суке и надо! – даже процедил сквозь зубы Славик, входя под арку, ведущую во двор.

В это время от стены арки отделилась фигура высокого широкоплечего мужчины. В слабом свете фонаря, символически попадавшем под арку с улицы, разобрать лицо мужчины было невозможно. Внутренне Славик сжался. От мужчины просто веяло опасностью.

– Не боишься так поздно домой ходить, Славочка? – слишком уж ласково спросил мужчина. Его голос был странно знакомым.

– Что вам нужно? – Славик остановился, прикидывая, как бы быстрее выскочить назад на пустую улицу.

– Тебя, милый, тебя! – голос мужчины захлестывал нежностью.

– Кто вы? Я вас не знаю! – попытку Славика «сделать ноги» пресекла рука мужчины, крепко сжавшая его плечо.

– И не нужно, милый. Главное, Сашеньку знаешь. Знаешь ведь?

– Никакого Сашеньки я не знаю! – взвизгнул Славик, пытаясь врываться.

– Не рыпайся, милый. Не какого, а какую. Шарф-Эгердт, жену твою гражданскую.

– Я не живу с ней!

– А я это знаю, – мужчина прижал Славика к стене. – И не ори, а то через час кто-нибудь об твой труп споткнется. Ты грабли распускать научился слишком хорошо!

– Она с-сама виновата… – заикаясь, пролепетал Славик. – Даже в милицию не заявила…

– Ты куда ребенка дел?

– К-ка-кого ребенка? – остатки винных паров вмиг испарились.

– Которого из морга забрал, а потом в крематорий отвез.

– Не скажу! – Славик снова попытался повысить голос.

– Скажешь! И не ори! – мужчина надавил Салвику на грудную клетку так, что у него дыхание перехватило от боли.

– Я его похоронил!

– Где? Ни на одном кладбище нет!

– Не скажу! Пустите, я кричать буду!

– Скажешь! Где?! – мужчина усилил давление. – Давай, колись, а то грудинка к позвоночнику прилипнет, и вякнуть не успеешь!

– Я пепел в унитаз высыпал, а урну разбил… – прохрипел Славик. – Её папаша тоже знал!… Я при нем высыпал… Мы потом бухали ещё… Кому он нужен был, ублюдок этот?!

– Мне! – мужчина ударил Славика затылком о стену. – Это тебе за твои проделки! И моли Бога, что я за тебя, выродка, садиться не хочу!

Следующий удар пришелся коленом в пах и ещё один под ложечку. Славик хватал воздух открытым ртом, как рыба. Только ему удавалось нормально вздохнуть, мужчина повторял процедуру. Он прижимал Салвика так крепко, что тот никак не мог вырваться. Впрочем, после второго «сеанса» ударов он оставил эту идею. Спасение пришло неожиданно – во дворе послышались голоса мужчины и женщины, которые приближались к арке и что-то громко обсуждали. Мужчина слегка ослабил руку, которой держал Салвика. Свободной рукой он достал сигарету и сунул в рот.

– Молись, гаденыш, на тех, кто сюда идет, – посоветовал мужчина. – И подумай, как тебе вообще грехи свои замаливать.

Он чиркнул зажигалкой. В первый момент Славику показалось, что он бредит – перед ним было лицо Олега Разданова. Мужчина дал Салвику медленно опуститься на мокрый асфальт и вышел на улицу…

Назир лежал и смотрел на сидящую напротив него Веру. Она сидела, поджав ноги по-турецки, в накинутой на плечи его рубашке, и рассказывала сегодняшние новости. Назир слушал настолько, чтобы не потерять нить разговора. Он никак не мог решиться сказать то, что давно уже хотел сказать. Сейчас он в очередной раз пытался собраться с мыслями и с силами.

– Назир, почему ты такой задумчивый сегодня? – Вера внимательно посмотрела ему в глаза. – У тебя что-то случилось?

– Я задумчивый? – Назир улыбнулся, пытаясь не покраснеть.

– Ну да. Что-то не так? – Вера стала серьезной.

– Понимаешь, Верочка, – он старательно подыскивал слова, которые как назло, куда-то мигом исчезли, – мне так нужно поговорить с тобой… посоветоваться…

– Пожалуйста. А что случилось?

– Да не случилось… Вернее случилось, – Назир сел. Ему очень хотелось, чтобы Вера отвернулась и не смотрела на него, и в то же время ему необходимо было видеть её глаза. – В общем… по-моему, нам пора… Как бы это лучше сказать? Знаешь, мне кажется, что наши отношения уже зашли достаточно далеко и продолжаются достаточно долго… Все кругом уже об этом знают… ну вот, дальше так не нужно делать… Пора что-то менять… – Назир окончательно смешался.

– Ты хочешь сказать, что пора заканчивать? – Вера слегка нахмурилась.

– Что за глупости ты говоришь, женщина?! Что заканчивать? Пожениться пора! Вот… – выпалив это, Назир покраснел и уже совсем тихо добавил. – Выходи за меня замуж.

– Назир, ты хорошо подумал? – Вера даже немного растерялась.

– Ты что, за мальчика меня считаешь? Думать я не умею? Да я только и делаю в последние полгода, что об этом думаю. Только вот сказать не мог.

– Назир, ну я же старше тебя и уже была замужем, – слабо возразила Вера.

– Насколько ты старше меня? На два года? Тоже мне, нашлась, старуха! – Назир нахмурился. – Да мне безразлично, была ты замужем или нет! Скажи лучше прямо, что я для тебя ничего не значу и…

– И ничего я не скажу, – Вера примирительно улыбнулась. – Разве, что я согласна. Только с одним условием.

– С каким?

– Ты не будешь меня ревновать ко всем встречным, включая фонарные столбы, и не будешь делать таких поспешных выводов – хочу я или нет.

– Ладно, не буду, – Назир смущенно улыбнулся. – Но, что же мне делать, если на тебя все смотрят?

– Тебе кажется.

– Может мне и кажется, но на тебя все смотрят, – упрямо повторил он.

– Это ещё ничего не значит. Смотреть никому не возбраняется.

– Ну конечно, – проворчал Назир. – И что я должен думать?

– Подумай обо мне. Если уж я на тебе остановилась, значит не для того, чтобы ставить тебе рога. И запомни, первая разборка на почве ревности станет сразу же и последней. Продолжения у нас не будет. Я не шучу. Я уже убедилась, что если муж тебе устраивает скандалы по поводу и без, а ещё и руки протягивает, это не признак того, что он безумно тебя любит.

– Ладно, – покорно вздохнул Назир. – Скандалить не буду. Руки протягивать буду, только, чтобы тебя обнять. А я тебе действительно нравлюсь?

– Назир, какой ты смешной! – Вера улыбнулась и ласково погладила его по щеке. – Конечно, нравишься. Я люблю тебя. Доволен?

– Доволен, – Назир обнял Веру. – Я тоже тебя люблю.

– Я уже думала, что никогда в жизни этого не услышу.

– Что, кричать на всех углах? – он снова смутился. – Я тебе когда-то это сказал… В первый раз. Помнишь, мы остались тогда у меня?

– Помню. А вот что говорил, не помню. Это уж точно запомнила бы.

– Конечно, не помнишь. Ты же спала, а я всю ночь сидел рядом и смотрел на тебя. Я думал, что если скажу тебе это так, ты будешь смеяться надо мной.

– Над этим не смеются. По крайней мере, я бы не стала.

– Ну, всё, я уже сказал. Только не проси, часто говорить не стану.

– Хорошо, как скажешь, – Вера снова улыбнулась. – А на свадьбе скажешь?

– Скажу. Только не на свадьбе, а когда домой вернемся.

– А ты мне как ко мне будешь обращаться? Что такое говоришь, женщина?! – передразнила Вера, подражая его акценту.

– Женщина, не серди мужчину! – Назир рассмеялся.

В дверь позвонили. Вера быстро поднялась с кровати, сбросила рубашку Назира и надела свой халат.

– А сейчас тебе будет первая проверка на ревнивость, – улыбнулась она, поправляя волосы.

– Кто это? – Назир тоже поднялся и начал одеваться.

– Олег.

– Олег? – он очень удивился.

– Да. Пойду открою, а потом мы тебе всё объясним.

Вера открыла Олегу дверь. Его лицо было хмурым и усталым. Он прошел в квартиру. Снимая куртку, Олег спросил:

– Я тебе очень сильно мешать буду? Ты, похоже, не совсем одна.

– С Назиром, – Вера слегка смутилась.

– С Назиром? – удивился Олег. – Тогда я лучше не буду вам мешать.

– Ты не помешаешь. Проходи, – пригласила Вера.

– Тогда я сначала помою руки, а то больно уж испачкаться успел, – Олег прошел в ванную.

Когда он вернулся в комнату, то увидел Веру и Назира, сидящих рядом. Назир снова слегка хмурился.

– Так я точно вам мешать не буду? – спросил Олег.

– Не будешь, – кивнула Вера. – Присаживайся. Что пьем, мальчики? Чай, кофе?

– На твоё усмотрение, – кивнул Назир.

– Назир, ты извини, – когда вышла Вера, сказал Олег. – Я, вроде бы, по делу. Тебе Вера ничего не говорила?

– Нет. А что она должна была мне сказать? – Назир нахмурился сильнее. – Я вам помешал?

– Нет. Это я, чтобы ты ничего дурного не подумал. Мне прикрытие нужно. Просто я сейчас этого подонка… – Олег осекся и, достав сигарету, нервно закурил. – Мог бы, так и убил бы…

– Мишаню?

– До Мишани очередь дойдет. Зятька его бывшего.

– Мало. Убить стоило, – согласился Назир. – Только грех на душу из-за этого дерьма брать не хочется. Он тебя видел?

– Видел. Почему я и заслонку себе обеспечиваю. Был мол, у Веры весь вечер. Хотел больше сказать, теперь думаю, говорить или не говорить.

– Говори, – Назир улыбнулся. – Сейчас мы такую заслонку тебе сделаем, что ни одна собака не докопается.

– До чего не докопается ни одна собака? – спросила Вера, входя в комнату.

– Верочка, мы поможем Олегу создать то, что на языке юристов называется алиби?

– Поможем. По-моему мы его уже создаем.

– Ну, это спорно, что Олег здесь был и видел его я. А кто ещё видел?

– Никто, – Олег пожал плечами. – Сегодня, сам видишь, погода какая. Ни одной старушенции у подъезда, да и в подъезде никого.

– Лучше бы кто-то всё же увидел. Давай подумаем, кто это может быть.

– Ой, мальчики! Я придумала! – Вера прищелкнула пальцами. – Вы забыли, кто мой сосед!

– А кто? Не помню, – Олег наморщил лоб.

– Лопатников. Это кум Бондаренко-папы. Он заместителем начальника райотдела работает. Сейчас мы разыграем маленький спектакль со сценой ревности. Вам придется поднять шумок, чтобы соседушка мой услышал. По идее он уже дома. Шуметь нужно настолько сильно, чтобы он или его жена пришли и поинтересовались, что здесь происходит. Лучше, чтобы вас и унять попробовали. Согласны?

– Идея неплохая, – согласился Назир.

– Только драться я с тобой, Назир, не буду, – предупредил Олег. – Я сегодня злой. Упаси Боже, силы не рассчитаю.

– А драться вас никто и не просит. Поорать вы можете друг на друга?

– Сколько угодно, – Олег устало улыбнулся и покачал головой. – Верусик, ты маленькая змейка!

– Олежек, а что мы тебе сейчас расскажем! – Вера загадочно улыбнулась и повернулась к Назиру. – Назир, расскажем?

– Расскажем, – Назир тоже улыбнулся. – Мы пожениться решили.

– Поздравляю! – теперь улыбка Олега стала действительно радостной. – И как скоро?

– Мы только перед твоим приходом решили, так что детали оговорить не успели, – Вера тоже слегка смутилась.

– Так это отметить нужно!

– У меня предложение – давайте будем отмечать и разыгрывать скандал, – предложил Назир.

– Это кто из нас ещё змей! – Вера рассмеялась. – Я иду накрывать на стол, мальчишки, а вы начинайте.

В течение следующих двух часов в квартире Веры происходило довольно занимательное зрелище. Она, Назир и Олег устроились за накрытым столом. Олег и Назир «выясняли» отношения на повышенных тонах, награждая друг друга цензурными, не совсем цензурными и совсем нецензурными выражениями, так, что их слышали, наверное, не в одной квартире. Временами в эту перепалку вклинивался голос Веры, которая просила прекратить всё и успокоиться, на что ей отвечали, чуть ли не хором: «Молчи, женщина, когда мужчины разговаривают! Ты своё ещё получишь!». Почти шепотом произносились тосты, а после обещаний женщине «получить своё», Вера и Назир целовались. Всю компанию происходящее очень веселило.

Через полтора часа постучали соседи сверху. А через два часа в дверь позвонили. Вера предусмотрительно потерла глаза, чтобы веки покраснели, придала лицу как можно больше грусти и пошла открывать. Пришел ни кто-нибудь, а сам Лопатников, о котором она говорила. Это был уже не очень молодой мужчина с солидным брюшком. Примечателен был он тем, что занимал должность начальника одного из райотделов милиции.

– Верочка, что у вас происходит? – спросил он начальственным баском.

– Ой, Николай Николаевич! – Вера сделала вид, что пытается удержать слезы. – Как хорошо, что вы пришли! У меня здесь такое!

– Что с вами, Верочка? Что это за мужики у вас кричат?

– Понимаете… мне очень неудобно… Приехал Олег Разданов. Ну, мы сели, посидели… А тут мой любовник приехал… Вот они и разбираются. Сначала всё тихо было, а сейчас!… Ой, хоть бы они не подрались! Перед соседями как стыдно! Кричат, унять их не могу!

– Не волнуйтесь, Верочка. Сейчас я попробую их утихомирить. Разрешите зайти?

– Да, конечно, – кивнула Вера, пропуская Лопатникова.

– Кого здесь ещё принесло?! – в прихожую вышел Назир. – Я смотрю, ты, детка, здесь чуть ли не притон устроила!

– Я сосед Веры. Что вы шумите?

– А, сосед! А чего я молчать должен? Пришел к своей бабе, а у неё другой!

– Да ты помолчал бы! – в прихожую вышел Олег. – Ты не забывай, кто я ей и кто тебе!

– Олег Леонидович, что вы так бурно?

– Здравствуйте, Николай Николаевич! Я должен перед своими подчиненными отчитываться, что я здесь делаю! Да кто его здесь ждал?! Это вообще моя невестка!

– Это тебя кто ждал! Я их чуть ли не в кровати застукал!

– Слышь, ты, черный! Ты с завтрашнего дня у меня не работаешь! Поищи себе местечко!

– Олег, Назир! Успокойтесь!

– А ты, женщина, помолчи, когда с тобой не говорят! – в один голос произнесли Олег и Назир.

– Так, хлопцы! – Лопатников поднял руку. – Пора по домам! Давайте подумаем, что время позднее, людям спать пора, а вы торги устроили! Да что она вам, товар? Разберетесь после. И, если сейчас не уйметесь, я наряд вызову!

– Никуда я не пойду! – решительно заявил Назир.

– А почему это я должен уходить? – поинтересовался Олег.

– Хлопцы, да что вы, как дети малые? Завтра разберетесь. Сейчас по домам! Олег Леонидович, вы же серьезный человек!

– Ладно, – вроде бы нехотя покорился Олег и обратился к Назиру. – Так ты меня хорошо понял? Чтобы я тебя больше в фирме не видел!

– Очень нужно! – криво улыбнулся Назир.

– И тебя, дорогая невесточка, тоже! Прощайте! – и он в сопровождении Лопатникова вышел из квартиры.

Уже сидя в машине, Олег достал телефон и набрал номер Веры. Нужно было удостовериться, что всё в порядке. Вера ответила довольно быстро.

– Верусик, как дела? – поинтересовался Олег.

– Нормально. Ты откуда?

– Из такси. Тебе сразу спокойной ночи и Назиру трубку дай.

– Олег? – у Назира был веселый голос.

– Угу. Назир, ты на «черного» не обиделся?

– Не волнуйся, нормально всё. Разыграли, как по нотам.

– Тогда спокойной ночи.

– Тебе того же.

Лопатников мирно устроился с газетой у телевизора. Наконец-то никто ему не мешал. Жена ушла в другую комнату. Сын с невесткой ушли в гости. Даже собака мирно храпела на своем коврике. «И чего, спрашивается, соседке моей не хватает? – лениво думал Лопатников, переворачивая листы газеты. – Так нет же, ещё и в мужиках запуталась. Кто бы мог подумать!». Из спокойного, блаженного состояния его выдернул телефонный звонок.

– Слушаю, – ответил он, нехотя снимая трубку.

– Коля, не спишь ещё? – это был голос его кума – Бондаренко. И голос был раздосадованный и грозил испортить весь вечер.

– Не сплю. Что стряслось?

– Да совсем эти крутые оборзели! Славку сейчас в арке избили, еле домой приволокся.

– Подробнее, – Лопатников удержал тяжелый вздох. – Как избили? Когда? Он видел, кто это был?

– То-то и оно, что видел! Понимаешь, били его с сознанием дела – никаких синяков, никаких переломов – под дых и по яйцам. Только разогнется, повторяли заново. Хотя, небольшой синяк на груди остался.

– Так кто его бил и когда? Сколько их было?

– Два часа назад Разданов собственной персоной.

– Кто?! – у Лопатникова очки чуть не упали.

– Разданов. Олег Разданов. И не зять его, а именно он.

– Славка трезвый был?

– Ну, выпил чуточку с приятелем.

– Сливу меньше заливать твоему Славке нужно! – рассердился Лопатников. – Или врать пусть учится что-нибудь поумнее! Два часа назад Разданова с моей соседкой застукал её любовник, и они тут чуть не до драки дошли. Я их сам разнимал! Не призрак же Разданова твоего Славку отходил! Ещё б сказал, что он у него бумажник забрал! Пусть проспится хорошо!

– Колян, кто ж это был тогда? – растерянно произнес Бондаренко. – Я перестраховался и зятю перезвонил. Он дома был.

– Да вы там совсем сдурели оба! Максим твоим Славкой ещё не занимался! Этим мужикам нечего больше делать, как твоим Славкой заниматься! У них одна из самых навороченных фирм, а ты ерунду такую за своим балбесом порешь! Ты ещё скажи, что президентская охрана приехала и морду набила! Куме привет передай, – повесив трубку, Лопатников недовольно проворчал. – Вот же послал Бог крестничка!

Олег вышел из машины и пошел к дому. На скамейке возле порога сидел телохранитель. Второй играл с его собакой – ньюфаундлендом Джефри. Увидев хозяина, Джефри бросился к нему.

– Привет, старикашка! – Олег потрепал собаку за ушами. – Только на меня не прыгай! Дуркуешь, как молодой. Совсем Сережку загонял!

Джефри довольно махал шикарным хвостом. К Олегу подошел тот телохранитель, который сидел на скамейке.

– Добрый вечер, Олег Леонидович! – сказал он.

– Добрый, добрый. Кто-нибудь был по мою душу?

– Оксана Леонидовна уже дважды заходила и раз звонила. Она очень волновалась и просила, чтобы вы зашли, как вернетесь.

– Сейчас зайду. Идем со мной, а то сестрицу мою сейчас кондрашка хватит, если одного меня увидит.

– Считайте, что уже хватила, – телохранитель позволил себе улыбнуться. – Она нас здорово построила, из-за того, что вы без охраны остались.

– Узнаю горячую заботу, – Олег тоже улыбнулся. – Идем, порадуем, что я и через улицу без охраны не хожу. Серега, мы сейчас вернемся. Оставь собаку в покое и топай, сообрази кофейку.

Олег пришел к Оксане. Телохранитель остался во дворе курить с телохранителями Оксаны и Максима. Оксана только что уложила спать детей и спускалась вниз. С Олегом они столкнулись в холле.

– Где ты был? – спросила она.

– Может быть, я сначала в дом зайду или уже не стоит? – Олег улыбнулся.

– Стоит, стоит, – вздохнула Оксана. – Так куда ты пропал? Почему один?

– Оксана, ты столько вопросов сразу задаешь, что я не успеваю сообразить, на какой ответить сначала.

– Олег, перестань дурачиться! – Оксана нахмурилась.

– Да что ты такая сердитая? – Олег повесил куртку, подошел к сестре и поцеловал в щеку. – Ты что, с Максом поругалась?

– Перестань, всё у нас в порядке. Просто ты…

– А, нашлась потеря! – в холл на звук их голосов вышел Максим. – Привет, брательник!

– Приветик. Что жена такая злющая бегает? – поинтересовался Олег. – Ты что, что вернулся сегодня поздно, пьяный и с бабами?

– Олег! – Оксана окончательно рассердилась. – Если кто-то и пришел пьяный, то это ты!

– Ну, не пьяный, не тарахти, – примирительно улыбнулся Олег. – Если от меня пахнет, то это ещё ничего не значит. Что произошло?

– Ничего, кроме того, что я весь вечер пыталась узнать, где ты! Телохранителей дома оставил, а сам непонятно куда исчез! Даже мобильник отключил! Что это за детские выходки Олег?

– Только не вычитывай меня, пожалуйста, как нашкодившего мальчика! Ну, отключил мобильник. В песочке я ним вместо совочка копался. Так что теперь? Может быть, я с пейджером ходить хочу, а не с мобильником.

– Знаешь что!

– Ничего не знаю. Вернее знаю и вам сейчас расскажу. Ты, сестрица, перестанешь пытаться казаться взрослой и строить меня. Я был у Веры. Она выходит замуж за Назира.

– Наша Вера? – От строгости Оксаны не осталось и следа.

– Наша Вера. Вот и обмывали их помолвку. Я туда совершенно случайно попал. Завтра они об этом объявят всем. Если очень хочется, звоните сейчас и поздравляйте.

– Я пошла звонить, – она улыбнулась и ушла в комнату, бросив на ходу. – Олег, ты хоть нормально в дом зайди.

– Макс, она и тебя так же строит? – поинтересовался Олег с улыбкой. – Ведь всю жизнь из меня веревки крутит, как ей нравится, а я даже огрызнуться толком не могу.

– Так мы же с тобой одинаковые и всё у нас одинаково, – Максим тоже улыбнулся и уже тише спросил. – Так где ты был? Она действительно почему-то запаниковала.

– Не вздумай меня сдать. Я действительно был у Веры, прикрытие себе обеспечивал. А вообще-то я разобрался со Славиком Бондаренко, – лицо Олега помрачнело.

– Что ты узнал?

– Пепел высыпали в унитаз, а урну разбили. Вот и всё, – Олег тяжело вздохнул. – Господин Шарф-Эгердт при сем присутствовал.

– Суки! – сквозь зубы процедил Максим.

– Теперь попробуй мне сказать, что я не то делаю.

– А она?

– А если и она знала?

– Давай перестрахуемся и проверим.

– Не сейчас. Потом. Я сейчас только напиться хочу. Так как назло, хмель не берет!…

Глава 47

Прошло полгода с того момента, как Михаил Константинович заключил договор с фирмой «Новый день». За эти полгода только первый месяц он провел спокойно, а дальше, вряд ли набрался бы десяток ночей, которые он спал без кошмаров, и вряд ли был хоть один день, когда дела его шли хорошо. Сделка трещала по всем швам, и ничем спасти её не удавалось. Выйти на Разданова и попробовать поговорить с ним не получалось. Его то не было в городе, то он был занят, то его телефон не отвечал. Когда Михаил Константинович приехал в офис в надежде встретиться с ним, то оказалось, что просто так Разданов ни с кем не встречается. Ему объяснили, что, если будет нужно, Олег его найдет сам. Назир и Ткачев только плечами пожимали и говорили, что всё идет нормально, а судить о результатах ещё рано. Кроме того, оба ссылались на то, что у них предостаточно и других дел. Следить за одной, отдельно взятой, сделкой, пусть даже важной, времени ни у кого из них не было. Михаил Константинович пытался найти причины происходящего сам, но оказывалось, что все условия партнерами выполняются исправно, так, что и придраться не к чему. Всё оборачивалось так, что вина только его.

Происходящее выбивало Михаила Константиновича из колеи всё больше и больше, он становился раздражительным, нервным. Особым тактом и изысканным обхождением он никогда не отличался, теперь же, он больше напоминал разъяренную собаку на привязи, которая готова была броситься на первого, кто попадет в пределы её досягаемости. Дня, когда будут подводиться окончательные результаты сделки, он ждал с малоскрываемым ужасом. И этот день наступил.

Как и полгода назад, ему позвонил Назир и сказал, что Разданов приглашает его приехать в офис. В этот раз Михаил Константинович ехал в состоянии очень далеком от эйфории, в которой прибывал тогда. Также в вестибюле офиса его встретил работник службы охраны и слишком уж вежливо осведомился, куда он идет и назначена ли встреча заранее. Так же он отправил вместе с ним младшего по рангу охранника, который проводил его в кабинет к Назиру. Также Назир по селектору соединился с Раздановым и также они отправились к нему. В облике секретарши ничего не изменилось, даже поза у неё была такая же, как и полгода назад. Разве что блузка сегодня была не белая, а светло-голубая.

– Нел? – спросил Назир с легким кивком в сторону двери.

– Проходите, Олег Леонидович ждет вас, – прошелестела Нел всё тем же бесстрастным голосом.

Войдя в кабинет Разданова, Михаил Константинович чуть не вздрогнул. Так же, как и в прошлый раз у стола для заседаний сидел Ткачев, так же стояли телохранители и сам Разданов так же… полировал ногти. В кабинете кроме костюмов, в которые были одеты присутствующие, и шелеста кондиционера, ничего не изменилось. Разданов холодно поприветствовал Михаила Константиновича, так же, не подав руки, а только на секунду прервав своё занятие, и пригласил садиться.

– Что у нас? – спросил он, обращаясь ко всем сразу. – Чем порадуете?

– Беда у нас, босс, – скорбно ответил Назир. – Сделка провалилась.

– Провалилась? – Разданов перестал орудовать пилочкой и удивленно посмотрел сначала на Назира, затем на Ткачева, а уж после на Михаила Константиновича. – Что значит «провалилась»?

– Провалилась полностью, – глядя исподлобья, пояснил Ткачев. – Мы не получили и копейки прибыли. Скажу больше – мы в убытке.

– Что так? – Разданов слегка нахмурился. – Назир, Гена, милые, за что я вам деньги плачу? Чтобы вы сделки проваливали?

– Не наша вина, босс, – у Назира был вид провинившегося мальчика. Он положил на стол перед Раздановым папку. – Вот полный анализ всего, что делалось. Нашей вины нет и на йоту. Во всем виновата вторая сторона.

Разданов быстро просмотрел лежащие в поданной ему папке документы и холодно спросил:

– А куда ты смотрел всё это время? Я что, должен торчать круглые сутки здесь и следить сам за каждой сделкой? Я должен проверять состоятельность и порядочность каждого партнера? Кого ты привел ко мне, мальчик мой?

– Я надеялся на его порядочность, – вздохнул Назир.

– Я тобой недоволен. Что это за детский лепет «надеялся»? Гена, а ты куда смотрел?

– Я тоже понадеялся, но, видно напрасно.

– Видно, я тоже напрасно вам столько доверяю.

– Я обещаю впредь не допускать таких промашек, босс, – заверил Назир Разданова.

– Я тоже, – кивнул Ткачев.

– Что ж, в этом есть и моя вина – я слишком положился на подчиненных. Теперь нам остается залечить раны и двигаться дальше. Что там у нас по договору? – он снова открыл лежащую перед ним папку. Просмотрев текст, он повернулся к Михаилу Константиновичу. – Итак, господин Шарф-Эгердт, вы не вняли в своё время моим предупреждениям и попробовали меня кидануть. Что ж, не мне вас судить. Вы припоминаете условия нашего договора?

– Да… – язык у Михаила Константиновича стал деревянным. – Но, Олег, ты понимаешь…

– Олег Леонидович. Мы не в ресторане, – с насмешкой поправил его Разданов. – Что я должен понять?

– Я не знаю, как это вышло. Я ведь всё обдумал.

– Плохо обдумал. А, впрочем, какая теперь разница? Мне неинтересно, почему всё так вышло. По договору ваша фирма и всё ваше движимое и недвижимое имущество, включая банковские вклады, в течение трех дней переоформляется на моё имя. Можете завтра попрощаться со своим персоналом, привести в порядок документацию, а через три дня я приеду знакомиться. Документально всё будет оформлено моей командой юристов. С имуществом то же самое. Устраивать пожар не рекомендую, – Разданов снова начал заниматься своими ногтями.

– Если вы это сделаете, то я с семьей останусь на улице, – чуть слышно сказал Михаил Константинович, чувствуя, как лоб покрывается холодным потом.

– А мне что? – Разданов удивленно посмотрел на него. – Я что, благотворительный фонд учредил? У меня здесь ночлежка или богадельня?

– Но как же…

– Никак. Любезнейший, вы у меня отнимаете время.

– Ваш договор – сплошной обман! – Михаил Константинович попробовал взять себя в руки.

– Полгода назад вы даже не удосужились его полностью прочитать. Вы подписали его, не глядя. Договор с юридической точки зрения составлен правильно. Вас устроили такие условия. Какие теперь претензии? Вы оставили меня в убытке, а я должен вам это простить?

– Я найду деньги. Дайте мне неделю сроку!

– Неделю? – он сощурился. – Что ж, пусть будет неделя. Назир, оформи. Только запомните, господин Шарф-Эгердт, я не признаю возврата долгов старыми часами и ношенными кожаными плащами. Не на притоне в очко играем.

– Я найду деньги, – повторил Михаил Константинович.

– Попробуйте. Изменить данные владельца или успеть подарить, продать, что там ещё… у вас не выйдет. Мои ребята позаботятся об этом. Да, и не советую пытаться от меня скрыться. От меня ещё никто не убежал.

Когда он ушел, Олег отпустил телохранителей. Назир и Гена убрали с лиц скорбное выражение, Неля принесла всем кофе. Олег убрал все документы в черную кожаную папку.

– Слышь, Олежек, – закуривая, сказал Гена, – а как найдет он деньги?

– Мне интересно, где он их найдет? – Олег криво улыбнулся. – Ты забыл, что я играю по крупному. Ему гроша ломаного никто не займет в течение полугода.

– И что будет через неделю? – поинтересовался Назир.

– Посмотрим. Давай доживем.

– Может быть, пока денежки прокрутим?

– Я же предупреждал с самого начала – я сам не прикоснусь к этим бабкам и прикоснуться никому не дам. Ведь на самом деле мы ничего не потеряли.

– А, если через неделю это всё перейдет тебе?

– Давай доживем, – повторил Олег.

Михаил Константинович вернулся домой в состоянии шока. Никак не укладывалось, что через неделю он может остаться совершенно нищим. Впрочем, он уже ним остался. Нужно было только набраться смелости и признаться в этом самому себе. До вечера он судорожно перебирал варианты, как достать необходимую сумму. В голову ничего не лезло. Михаил Константинович позвонил своему главному бухгалтеру и попросил приехать. Не вдаваясь в подробности, он дал указание с завтрашнего утра найти банк, в котором можно будет взять кредит на нужную сумму или хотя бы на половину. Кроме того, он судорожно начал прикидывать, кто из знакомых сколько сможет занять.

Приехавший вечером в гости племянник, будто издеваясь, попросил занять ему тысяч сорок, а лучше вступить в долю. Эдик задумал какую-то многообещающую аферу. Михаил Константинович послал племянника в известном направлении, с трудом сдержав желанием добавить ему пару тумаков. После ухода племянника, жена пришла и спросила, как скоро они поедут отдыхать и не пора ли ей купить себе для отпуска новый купальник и обновить гардероб.

– Пошла вон, дура! – Михаил Константинович налился краской. – Какой тебе отпуск?! Сортиры скоро драить пойдешь!

– Что я такого сказала, Миша? – почти обиделась жена. – Что Эдька что-нибудь набедокурил? Так я тебе говорила – с него пользы никакой, одни неприятности. Гони ты его, а то потянет он у тебя денежек!

– Нечего тянуть! Не осталось ничего!

– Как нечего? – жена глупо хлопала ресницами.

– Вот так! Пошла вон, дура! И не подходи ко мне неделю за деньгами!

– А кушать за что?

– На тебе сотку и попробуй вложиться! – Михаил Константинович достал из бумажника стодолларовую купюру и мысленно отметил, что осталось ещё пять таких же купюры.

– На хлеб и воду скоро посадишь! – обиженно сказала жена. – Это ж и людей в дом пригласить некак!

– Уйди, а то и те заберу! – пригрозил Михаил Константинович. – И никаких гостей!

…Олег задумчиво посмотрел на телефон. Ему было страшно коснуться кнопок наборника. В комнату вошла Ольга.

– Оленька, я сейчас наберу один номерочек. Не смогла бы ты попросить к телефону Сашу и спросить её, хочет ли она увидеться с Олегом?

– Пожалуйста, – улыбнулась Ольга.

Олег переключил телефон на внешний звук и набрал номер. К своему большому удивлению, он услышал из динамика Сашин голос. Вся кровь бросилась в лицо. Он справился с собой быстро и кивнул Ольге.

– Добрый день, – поздоровалась Ольга. – Пригласите, пожалуйста, Сашу.

– Это я.

– Саша, вы не хотели бы встретиться с Олегом?

– С каким… Олегом? – голос в динамике дрогнул.

– С тем, который был с вами в лесу, – прошептал Олег.

– Который был с вами в лесу, – повторила Ольга.

– Знаете что!… – голос Саши зазвенел. – В том, что произошло, моей вины не было! И не смейте мне угрожать! Вам же отец предлагал деньги! Оставьте меня в покое! Не смейте сюда больше звонить! Вы меня хорошо поняли?!

– И вы совсем ничего не хотите больше о нем услышать? – подсказал Олег.

– Так вы совсем ничего больше не хотите о нем услышать? – повторила Ольга вопрос.

– Ничего! И не звоните больше! – после этих слов пошли короткие гудки.

– Спасибо, Оленька, – Олег тяжело вздохнул. – Извини, что попросил тебя это сделать.

– Ничего. Там Женя уже заправился. Вы собирались в офис ехать.

– Да, конечно… – Олег поднялся.

Ольга растерянно смотрела на него. Он был бледен, брови нахмурены, взгляд потяжелел. Со стола он взял черную кожаную папку.

– Олег Леонидович, всё в порядке? – осторожно спросила Ольга.

– Больше, чем в порядке, – на его губах появилась холодная улыбка. – Не беспокойся, Оленька.

Олег приехал в офис. Старшего охранника в вестибюле он предупредил, что когда приедет Шарф-Эгердт, его нужно будет проверить на наличие оружия. В приемной его уже ждали Назир и Гена. Олег поздоровался с Нелей и пригласил мужчин к себе в кабинет.

– Нел, поторопи моих соглядатаев, чтобы быстрее докуривали, – попросил он. – Как только приедет Шарф-Эгердт, сразу предупреди меня и после, до того момента, пока он не уберется отсюда, меня не будет ни для кого. Да, принеси нам кофе.

В кабинете Олег бросил папку на стол и сел в кресло. Назиру и Гене он приглашающе кивнул. Они сели у стола для заседаний. Через минуту пришли телохранители и, заняв свои места за спиной у Олега, стали похожи на два изваяния. Неля принесла кофе. Некоторое время в кабинете висела мертвая тишина, нарушаемая чуть слышным шелестом кондиционера.

– Что мы имеем? – спросил Олег, доставая сигарету.

– Денег он, по моим сведениям, не достал, – сказал Назир.

– Ну, и?

– Должен появиться в двенадцать.

– Опаздывает, Мишаня, опаздывает… – Олег посмотрел на часы. – Пять минут уже, как должен был приехать. Ты когда с ним разговаривал?

– В десять.

– Да, тошно ему, бедненькому, с денежками расставаться. Ничего, поедет в Херсон, будет там помидорами торговать. На дорогу я ему оставлю.

– Олег Леонидович, служба охраны, – прошелестел в динамике голос Нели.

– Соедини.

– Олег Леонидович, Кравцов, – сменился голос Нели на бодрый голос старшего охранника. – Прибыл господин Шарф-Эгердт. Парни «стечкина» у него отобрали и газовый баллончик. Что дальше делать будем? Органы потревожим?

– Не стоит. Приведите сюда. Оружие закройте в сейф.

– Сопровождающего одного или двоих?

– На своё усмотрение. Я жду. До кабинета пусть доведут, а потом подождут в приемной, – Олег отключил селектор и обратился к Назиру и Гене. – Пожаловал наш друг. Ошибся ты, Назир. Бабки на «стечкина» он нашел. Видать хотел все вопросы разом решить.

– Угу, – кивнул Назир, подкуривая. – Это ты его в японский кабак сводил вот он и решил харакири сделать. Но, так как не силен в японских традициях, то решил, какая разница – застрелиться или кишки себе выпустить. Стреляться эстетичнее. И потом, пистолет места занимает меньше.

– А может, он харакири хотел не себе, а мне сделать? – мрачно улыбнулся Олег.

– А то и нам всем. Сказал же Назир, не силен мужик в японских традициях, – флегматично заметил Гена. – Видать, не понял он ничего. Слово «вечность» складывать не научился.

В дверь предупредительно постучали, и в сопровождении Охранника вошел бледный и помятый Михаил Константинович. Охранник вышел. Олег отпил кофе и кивнул:

– Присаживайтесь, господин Шарф-Эгердт.

– Спасибо, – Михаил Константинович сел на предложенное ему место.

– Нужно понимать, ваше финансовое положение настолько улучшилось, что вы решили прикупить себе в целях самообороны пистолет? – лучезарно улыбаясь, поинтересовался Олег.

– Не улучшилось… Я не достал денег… – глядя в ковровое покрытие, ответил он.

– Ну, что ж, в таком случае вы потрудитесь сегодня предупредить свой персонал. Попрощайтесь. Завтра придется бросить все дела и ехать знакомиться. Из квартиры можете выбираться дня три. Я понимаю, что это дело хлопотное – барахлишко собрать нужно, билетики купить. Что там ещё? Машина? На стоянку. А, впрочем, что я вам объясняю, вон, ребята расскажут всё подробно.

– Олег Леонидович!… – у Михаила Константиновича затряслись полные щеки. – Не надо!

– Что не надо?

– Отсрочьте долг! Я выплачу всё! Я никуда не убегу!

– За какой срок вы мне его выплатите, милейший? – Олег поднялся и прошелся взад-вперед по кабинету. – Что вы, как мальчик маленький? Вы же человек состоятельный…

– Не издевайтесь! – Михаил Константинович с ужасом смотрел на стоящего перед ним Олега. – Я клянусь вернуть долг! Только дайте мне немного времени! Возьмите, что хотите! Я вам оставлю в залог машину, дачу, всё золото!

– У меня не залоговое агентство, – Олег пожал плечами. – А что мне с вашей дачи? Помидоры там посадить? Так лучше посадите их в Херсоне, продадите, раскрутитесь. Я вам дам отсрочку, а вы куда-нибудь улизнете.

– Никуда я не улизну! Возьмите меня заложником, если хотите! Вы говорили, что мужчин любите… я и на это согласен… – Михаил Константинович упал на колени и обхватил Олега за ноги.

– Уберите его, – брезгливо морщась, попросил Олег телохранителей. – Посадите на место.

Телохранители подняли Михаила Константиновича и посадили на стул. Олег ещё раз брезгливо оглядел свои брюки, будто испачкался в грязи.

– Вот что, господин Шарф-Эгердт, будьте любезны, перестать закатывать мне здесь истерику и предлагать всякий бред! Вы не отдаете себе отчета в том, о чем говорите!

– Отдаю! Отдаю!!! Я на всё согласен!

– Даже со мной переспать? – насмешливо спросил Олег.

– Ну да. Вы же сказали, что мальчиков любите…

– Плохо вы меня слушали, милейший. Мальчиков, а не такое старое быдло, как вы.

– Ну почему вы не такой, как все?! Почему вам женщины не подходят?

– Женщины? Шума от них много. Да если бы и подходили, что с того?

– На полгода, чтобы вы не думали, что я смоюсь, я бы отдал вам свою дочь в качестве залога.

– А, если б я её трахнул? – Олег брезгливо поморщился.

– Воля ваша! Что хотите!

– Ну, я не я… а вот мальчишкам разве что взять? – Олег повернулся к телохранителям. – Женя, Сергей, как вы? Взять вам девочку, чтоб по вечерам не скучно было? Повеселитесь? Может в гости кого пригласите?

– Как пионеры, всегда готовы, – заулыбался Женя.

– Ладно, – Олег отвернулся от Михаила Константиновича, потому что его начало мутить. – Послезавтра в салоне «Элиза» закрытый показ. Ты получишь пригласительные. Приедешь туда с дочерью, а я с ней уеду. На полгода я приостановлю выплату долга. Даже проценты брать с тебя не стану.

– Спасибо! – Михаил Константинович просиял улыбкой. – Я знал… знал, что мы договоримся!

– Пошел вон! – еле выдавил из себя Олег. – Женя, скажи ребятам, пусть уведут его!

После ухода Михаила Константиновича в кабинете повисла тяжелая гнетущая тишина. Олег был мрачнее тучи. Заговорить первым никто не решался. Наконец, Олег сдавленно произнес:

– Во ведь дерьмо… ничего святого… Все свободны, мужики. Я домой поехал и без особой надобности меня не дергать.

…У Михаила Константиновича отлегло от сердца. Главное, что Разданов пообещал отсрочить долг, а какой ценой, его не интересовало. Он так переволновался за прошедший день, что никак не мог уснуть. Проснулась жена.

– Миша, что ты не спишь? – сонно пробормотала она.

– Тоска, ты того… я завтра денег оставлю. Возьми Шурку и поезжай с ней, купите себе что-нибудь посолиднее. Послезавтра на показ поедем.

– Это где моды?! – жена чуть не подпрыгнула.

– Ну да. Шурке платье возьми поголее, трусы эти… с веревочкой в заднице… как они… ну, как в Турции на пляже видели…

– Три дня назад ты говорил, что денег нету, – обиженно заметила жена.

– Тоська! Сколько можно говорить, чтобы ты не лезла не в своё дело?! Я тебя и Шурку решил в приличное общество вывести, а ты рот открываешь! Да, вот ещё что, если Шурку куда-нибудь Разданов уведет, так ты сильно не дергайся…

– Ты что, Разданову её теперь подкладываешь?

– Какая разница? Разданов вообще педик. Что ты так дергаешься? С каким-то оборвышем под кустами валялась, так это так и нужно было? Не сотрется! Глядишь, замуж выпхнем или к кому-то при деньгах пристроим.

Глава 48

Ехать на показ Саша хотела меньше всего на свете. Она чувствовала, что родители снова что-то затевают. Ради этой поездки мать потащила её ходить полдня по магазинам, купила ей шикарное вечернее платье и заставила надеть все самые дорогостоящие драгоценности. Саша начала отказываться ехать. Отец решил всё быстро – отпустил ей пару пощечин. После этого пришлось сдаться.

На показ обычно собиралось не очень много народу. Почти все друг друга знали. Никого из гостей Саша, впрочем, как и её родители не знала. Она мечтала только о том, как бы быстрее отсюда уйти.

Играла музыка. По подиуму ходили длинноногие модели. Публика переговаривалась, пила шампанское, иногда кое-кто переходил от столика к столику, как бы вскользь наблюдая за моделями. Саша с досадой смотрела на мать, которая крутила головой, как сорочонок, чтобы завтра рассказать своим кумушкам, где она была и что видела, а еще, и приврать, с кем она теперь дружит. Ни мать, ни отец никого здесь не интересовали. Иногда мужчины бросали заинтересованные взгляды на Сашу, но её эти взгляды не радовали. Рядом оставалось два пустых столика.

Отец неотрывно следил за дверью. Раздался чей-то приветственный возглас. Саша даже не хотела поворачиваться в сторону двери и смотреть на вновь вошедших. Зато родители очень оживились.

– Смотри, вон тот, высокий, – говорил отец.

– Который? Это что два брата идут?

– Да вроде бы он один… не знаю я, кто второй. Он тот, что выше, – растерянно произнес отец. – То его главные помощники – Ткачев и Мазанаев.

– А женщины кто?

– Вон та женщина… Постой, я же её видел!

– Где? – удивилась мать.

– Ладно, Тоська, тихо! Они сюда идут. Ты поменьше рот открывай, а то ляпнешь, что попало! Шурка! Повернись!

Саша нехотя повернулась и ей показалось, зал покачнулсяг. Поприветствовав на ходу нескольких знакомых, к одному из пустых столиков приближался… Олег Разданов. С ним рядом шел мужчина, очень похожий на него, только немного пониже ростом и чуть-чуть старше, и очень красивая женщина лет тридцати. Гена с женщиной, по всей видимости, с женой, и Назир, которого Саша видела, когда вернулась из лесу, тоже с женщиной. По всей видимости, столики были заказаны для них.

– Шурка! Что ты стоишь, вытаращилась, как приведение увидела?! – сердито прошипел отец. – Не пялься, не в цирке!

В это время Олег и его спутники сели за соседний столик. На Сашу он посмотрел так, будто видел её впервые в жизни.

– Олег Леонидович! Какая встреча! – со сладкой улыбкой произнес Михаил Константинович. – Вот уж не ожидал!

– Ой, ли? – Олег насмешливо улыбнулся и слегка прищурился. – Отдыхаете?

– Ну, где-то так. А это ваш брат?

– Это мой зять. Позвольте представить – Максим Георгиевич Виленский и моя сестра – Оксана Леонидовна Виленская, в прошлом Разданова. Теперь ваша очередь семейство своё представлять.

Михаил Константинович чувствовал себя не лучшим образом – он узнал в женщине сестру проводника, которой предлагал деньги, а в Максиме мужчину, который стоял рядом с ней. Теперь он понял, почему в первую встречу Разданов показался ему странно знакомым. Пауза становилась неприлично долгой. Михаил Константинович попробовал вновь придать лицу беззаботное выражение.

– Очень приятно познакомится, – пролепетал он.

– Или знакомство возобновить, – холодно обронила Оксана.

– Знакомьтесь, супруга моя – Антонина Владимировна, а это дочь – Александра, Аля.

– Аля? – по лицу Разданова пробежала легкая тень удивления. – А я был склонен думать, что Александру называют Сашей. Впрочем, это всё совершенно не важно.

После этого обмена фразами Разданов, Максим и Оксана повернулись к Гене и Назиру. Они о чем-то разговаривали и весело смеялись.

– Мама, давайте отсюда уедем, – попросила Саша.

– Что?! – тихо с угрозой процедил отец. – Я тебе уеду! Стой, молчи!

Прошло около получаса. Оксана и Максим вскоростипересели за столик к Ткачеву и Назиру. Разданов сидел рассеяно глядя на подиум и потягивая шампанское. Потом Олег повернулся и что-то сказал Оксане. Она нахмурилась и ответила, кажется, что-то довольно резкое, кивнув в сторону Саши. Олег только холодно улыбнулся и повернулся в сторону Саши и её родителей.

– А что, Миша, дочь твоя скучает? – поинтересовался он у Михаила Константиновича с ледяной улыбкой. – Может, ко мне пересядет?

– Конечно! Иди, Аля, тебе, наверное, с нами, старьем, скучно! – просиял отец.

Олег поднялся, галантно протянул Саше руку и отодвинул для неё стул. Сначала он упрямо молчал. У Саши было ощущение, что она сходит с ума. Она видела, что Олег заметил её напряжение, но не спешит разрядить обстановку.

– Ну, как жизнь, мадмуазель Шарф-Эгердт? – наконец, поинтересовался Олег.

– Олег, пожалуйста, не говори со мной таким тоном, – попросила Саша.

– А каким? Ты считаешь, нам вообще есть о чем поговорить?

– Нам очень о многом нужно поговорить, – Саша старалась, чтобы голос не дрожал.

– Здесь и поговорить-то некак. Мешают все, с болтовней глупой пристают. Ещё и бабы эти со страусиной походкой…

– Ты просто не хочешь со мной разговаривать?

– Почему? Хочу. Даже очень хочу. Кстати, как оно с выходцем с того света разговоры говорить? Не страшно?

– Не надо так, Олег.

– А как? Хочешь поговорить, давай сейчас отсюда уедем. Поговорим, – предложил он. – Я тебе тоже очень много сказать хотел бы.

– Давай. Я только родителей предупрежу…

– Не волнуйся, родители в панику не ударятся, – успокоил её ОлегОн поднялся, подал ей руку и повел к выходу из зала. – Уходим тихо, по-английски, не прощаясь. За меня потом Макс попрощается. Мы ведь похожи.

Саша послушно пошла за Олегом. За ними следом вышли два телохранителя. Все молча сели в машину, которую подогнал один из них. Олег даже не сказал ему, куда ехать. Он упрямо молчал. Саша с каждой минутой всё больше и больше терялась. Ей уже начинало казаться, что всё происходящее нереально. Олег сидел рядом с ней и смотрел в затылок водителю.

– Олег, куда мы едем? – спросила Саша.

– На кладбище, – не поворачиваясь, ответил Олег.

– На кладбище?! – Саша испугалась. – Зачем?!

– Ведь покойники живут на кладбище, – Олег повернулся к ней. В машине было темно, и Саша смогла рассмотреть только улыбку, застывшую на его губах. – У меня неплохой персональный склеп.

– Не стоит так, Олег, – Саша поняла, что он шутит.

– А как? – вопрос повис в воздухе. По тону, каким он был произнесен, Саша поняла, что ответа на него Олег не ждет.

Машина остановилась на одной из самых престижных и тихих улиц города. Телохранители открыли двери. Олег вышел и подал руку Саше.

– Вот и мой склеп, – он указал на коттедж за фигурной оградой, увитой плющом. – Нравится?

– Не нужно так, Олег, – снова попросила Саша.

Во дворе, в вольере, бегала большая черная собака. От этого происходящее ещё больше отдавало мистикой.

Первым в дом вошел один из телохранителей, затем Олег и Саша. Когда вошел второй телохранитель, она не слышала. За Олегом она прошла в шикарно обставленный кабинет. Шедший впереди телохранитель сразу же включил кондиционер. Олег снял пиджак и бросил на широкий обтянутый кожей диван. Сам же он сел в удобное кресло у стола. Телохранители остались стоять у двери.

– Присаживайся, Аля. Так чем мы меня поминать будем? Шампанское, водочка, коньяк, виски, джин, мартини, вино? Выбирай.

– В лесу ты называл меня Сашей или, хотя бы Волковой, – Саша так и осталась стоять.

– Это было в лесу. Саша там осталась, а я фамилию запомнил. Даже записал. Хочешь посмотреть?

С этими словами он расстегнул манжет и отвернул левый рукав. Между кистью и локтем рука была обезображена несколькими грубыми рубцами. Глядя на это, Саша невольно вздрогнула.

– Нравится? – поинтересовался Олег, опуская рукав.

– Ты хочешь лишний раз мне напомнить, что я в этом виновата?

– Нет, не хочу. Виноват в этом был я. А знаешь, когда?

– Когда пошел за мной в лес?

– Нет, когда купился, как пацан, на твои разговоры. Ну да ладно, дело прошлое. Так чем меня поминать будем? Я так предпочитаю коньяк. А ты?

– Я не буду пить.

– Почему? – удивился Олег. – Боишься, что я тебя отравлю?

– Ничего я не боюсь. Просто поминать тебя при жизни я не собираюсь.

– А я думал, что уже помянула. Серега, если тебя не слишком сильно затруднит, принеси мне коньячка.

Один из телохранителей удалился и вернулся через несколько минут с пузатым бокалом на короткой ножке, в котором было налито немного коньяка. Олег поблагодарил его и сделал маленький глоток.

– Олег, ты привез меня сюда, сказав, что хочешь о чем-то со мной поговорить, – робко начала Саша.

– Да, – Олег смотрел на коньяк в бокале. – Ты тоже что-то хотела сказать. Я сначала могу тебя выслушать.

– Понимаешь, – Саша готова была расплакаться, – тогда всё так вышло… Вернулись родители, как раз в тот день, когда я должна была вместе с Оксаной приехать к тебе в больницу. Отец сначала устроил мне скандал, а потом сказал, что сам поедет в больницу. Он не поверил, что ты – Разданов. Отец приехал из больницы и сказал, что ты умер, а твои близкие во всем обвиняют меня и просили не напоминать о себе. Потом ещё Эдик, познакомился с женщиной. Она сказала матери, что раньше была твоей любовницей… рассказывала про тебя такие вещи… Меня держали взаперти, я не могла увидеться ни с кем из знакомых, мне даже к телефону не разрешали подходить…

– И, тем не менее, позавчера ты сняла трубку, – Олег посмотрел на Сашу исподлобья. – Тебе напомнить, что ты сказала? Ни о каком Олеге и слышать не хотела.

– Позавчера матери и отца не было дома. У них были какие-то неприятности с деньгами, и они уезжали к знакомым, чтобы занять у них.

– Отлично! Это всё? Больше рассказать мне нечего?

– Есть но… – Саша оглянулась в сторону телохранителей.

– Да ладно, будет, – Олег ухмыльнулся. – Можно и при них рассказать, как ты побывала замужем за Славунчиком Бондаренко.

– Ты многого не знаешь.

– Я знаю больше, чем хотелось бы Славику, тебе, твоим родителям… – Олег помрачнел. – Правда, не стоит давить мальчикам на психику рассказами о том, как пепел из некоей урны был высыпан в унитаз, урна разбита, а твой папик и Славик со своим родителем по этому поводу водочки попили. Вот уж действительно поминки справили!

– Откуда… откуда ты знаешь? – Саша побледнела, ей показалось, что пол уходит из-под ног.

– Славунчик рассказал. Сколько покойников на счету у твоего папульки? Один, при помощи Славика, реальный, второй… Интересно, какой я, реальный или нет? Если, как проводник, то, наверное, реальный. Если, как Олег Разданов, то пока ещё не совсем.

– Господи… – прошептала Саша.

– Господь, девочка, здесь ни при чем. Разве что, когда хочется ему нас наказать, делает он нас глупыми и слепыми. Меня уже наказал. Кстати, а что там моя бывшая пассия про меня трепала? Что я большой любитель мальчиков? Извращенец?

– Да… И ещё, что была с тобой в Париже.

– Блистать ездила. Да ну его, Париж этот! Тоже мне удовольствие! Так, теперь пустую болтовню прекращаем и переходим к делу. Ты знаешь, почему твой папик так спокойно смотрел, как я тебя увожу?

– Нет.

– Твой папик продал мне тебя за долги. Но не для личного употребления, а пацанам на забаву. Сказали вам, что я извращенец, вот я и буду извращенцем, посмотрю, как тебя поимеют. И смотреть я на это буду полгода. Ежедневно. И, запомни, не просто, а по полной программе. Если перемкнет, так и на большую групповуху. Надоела мне порнуха на экране. Ты как, согласна? – Олег смотрел на Сашу и холодно натянуто улыбался.

– Ты… ты врешь! Всё врешь! Этого не может быть! – почти выкрикнула Саша.

– Я вру? – Олег покачал головой. – Не серди меня, детка, я никогда не вру. Ты же убедилась. Шутить могу, а вот врать – ни капельки. Если ты мне не веришь, посмотри, как это было. Присядь, а то ноги у тебя скоро устанут. Силенки побереги.

Олег взял со стола пульт дистанционного управления и включил «двойку». Саша смотрела на бегущие по экрану кадры сначала с полным безразличием, затем со смесью ужаса и отвращения. От съемки трехдневной давности её затошнило. Запись кончилась. Олег нажал кнопку на пульте, взял бокал с коньяком и сделал очередной глоток. В комнате висела тяжелая и вязкая тишина. Олег достал сигарету и закурил.

– Ну, как тебе понравилось? – спросил он у Саши севшим голосом.

– Это… ужасно… – почти прошептала Саша.

– Кидани ближнего своего… – Олег отвернулся, чтобы Саша не могла видеть его лица. – Я думаю, ты будешь довольна. Пацаны у меня умелые.

– Ты… не сделаешь этого…

– Сделаю. Не я, пацаны, – он не поворачивался, только окурок в пепельнице раздавил. – Ваша очередь, мальчики. Начинайте.

Телохранители подошли к ней. Олег сидел не двигаясь. В памяти промелькнуло всё, что было у него с Сашей в лесу. Кровь стучала в висках, как набатный колокол. Сейчас он ненавидел отца Саши, Сашу, весь свет… Сашу ненавидел и любил. И уже не знал, что больше, любовь к ней или ненависть. А больше всего он ненавидел себя. Больше всего он хотел умереть. Умереть по настоящему. Олег до крови закусил губу.

– Ну, что ты стоишь? – поинтересовался у неё Сергей. – Или ты любишь, чтобы тебя раздевали? Так я тоже люблю, чтобы меня раздевали. Начинай.

– Нет… – чуть слышно произнесла Саша и заплакала.

Она плакала горько и тихо, как плачут обиженные дети. Олег резко поднялся и, не поворачиваясь, почти выкрикнул:

– Всё! Прекратили! Свободны!

– Мы будем в машине, – ответил один из телохранителей и они вышли.

Когда за ними закрылась дверь, Олег медленно повернулся. Он был бледен, как полотно. Саша стояла на коленях, закрыв лицо руками, и плакала. Олег подошел к ней, опустился на колени, взял за плечи.

– Не трогай меня… – задыхаясь от слез, прошептала Саша.

– Сашенька, прости меня! – взмолился Олег. – Я сам не знаю, что делаю!

– Не знаешь?! – она подняла заплаканное лицо, отбросила со лба пряди волос. – А кто знает?! Что же ты своих шестерок отправил?!

– Саша, Сашенька, постой… – он готов был сам расплакаться. – С тобой бы ничего не сделали… Я же предупредил их, что они могут не больше, чем сказать что-нибудь… Я не знаю… наказать хотел тебя, что ли… Пойми, я тогда так ждал тебя…

– Откуда я знала, что ты жив?! Меня насильно в деревню увезли, потом заставили жить со Славиком… Меня ведь месяц из квартиры не выпускали, а он меня каждый день насиловал, пока в Москву не уехал! – Сашу била крупная нервная дрожь. – Что ты вообще понимаешь?! Что ты знал?! Знаешь, как я старательно скрывала, что я беременна?! Я хотела ребенка! Нашего ребенка! Я любила тебя! А ты… Знаешь, как он меня бил ногами в живот, когда вернулся из Москвы и всё заметил?!

– Ламинский и Оксана рассказали…

– Рассказали… Да лучше бы я тогда умерла! Я и хотела всё время умереть! Я ведь думала, что и тебя нет в живых! Ещё и эта женщина…

– Ну, прости меня, маленькая моя! – Олег попытался обнять Сашу. – Я никому тебя не отдам, никогда! Тебя никто больше не обидит!

– Не трогай меня! – она отстранилась от Олега. – Ты же купил меня… Почему ты не нашел меня?! Почему не забрал?!

– Оксана, когда я ещё был в больнице, попробовала ещё раз тебя найти, но твой отец начал ей угрожать, и сказал, что ты вышла замуж. Когда я это узнал, решил… – Олег шумно вздохнул. – Потом зимой рассказали мне, как всё было, Оксана и Игорь. Я долго не знал, что дальше делать. А позавчера ты сама сказала, что не хочешь знать обо мне ничего.

– Я же думала, что тебя нет в живых!

– Ну, прости! Я люблю тебя!

– Нет… я не хочу… я никогда не останусь с тобой… Не трогай меня…

– Не трогаю, – Олег поднялся.

Саша понемногу успокоилась. Олег принес ей воды, она напилась. Он подал ей руку, но она встала, не прикоснувшись к протянутой руке.

– Что сделать, чтобы ты меня простила?

– Ничего… не смогу я этого простить, – Саша вытерла остатки слез.

– Что вообще я могу для тебя сделать? – глухо спросил Олег.

– Самое главное, ты уже сделал. Я так любила тебя… Мне было безразлично, какой ты – бедный, богатый… Главное, что это был ты! Ты был не таким, как все, а стал… Ты же такой точно, как мой отец – всё купить, всё продать… Отпусти меня…

– Хорошо, воля твоя, – казалось, что Олег весь увял, как сломанная ветка. – Только прежде, чем выйдешь из этого дома, скажи, неужели ничего не осталось от того, что было между нами?

– А что должно остаться после того, что ты сделал?

– Если ты любишь меня… любила…

– Я любила лесника. Ты сказал, что отпустишь меня.

– Да, конечно, – кивнул Олег. Из сейфа он достал черную кожаную папку, из «двойки» кассету и подал Саше. – Сейчас тебя отвезут туда, куда ты скажешь. Тебя никто не тронет, можешь не бояться. Вот это передай отцу и скажи, что он мне ничего не должен.

– Передай сам. С родителями, после того, что произошло, я тоже не останусь, – Саша даже не смотрела на Олега.

– Если тебя не затруднит, перезвони завтра утром Оксане. Она что-то очень хотела тебе сказать, – провожая Сашу к двери, попросил Олег.

– Хорошо, если получится.

Олег открыл перед ней дверь. Телохранители сидели в машине. Увидев на крыльце Олега и Сашу, один из них вышел.

– Отвезите, – коротко бросил Олег.

– Назад? – уточнил телохранитель.

– Вам будет сказано в машине, – когда телохранитель отошел, Олег обратился к Саше. – Сашенька, прошу тебя, подумай ещё раз.

– Нет, Олег, – она покачала головой.

– Что ж, тогда, если сможешь, прости. Я знаю, что не достоин этого, но, если сможешь, не думай обо мне плохо. Я люблю тебя, – Олег коснулся её руки.

– Мне пора, – Саша сделала шаг вперед.

– Прощай, – тихо сказал Олег.

Он посмотрел, как Саша села в машину и стоял на крыльце до тех пор, пока звук двигателя не растворился в ночной тишине. Олег подошел к вольере и выпустил Джефри. Сегодня Джефри не прыгал и не играл, как обычно. Присев перед собакой, он погладил её по голове. Джефри начал лизать его руку и тихонько поскуливать.

– Не плачь, старикашка, – вздохнул Олег. – Оксанка и Макс тебя не обидят и не отдадут никому.

Он поднялся и медленно пошел к дому. На черном небе высыпали яркие колючки звезд. Олег постоял, посмотрел на эти яркие точки, и вошел в дом. Дверь он не стал закрывать. Его больше ничего не интересовало.

Олег зашел в ванную, вымыл руки и плеснул в лицо холодной водой. Вытеревшись, он посмотрел на себя в зеркало и устало улыбнулся своему отражению. Потом он прошел к себе в кабинет. Здесь, остановившись у двери, он снял галстук и завязал его бантиком на дверной ручке. Воротник рубашки показался ужасно тесным. Олег расстегнул верхнюю пуговицу. Выключив верхний свет, он включил настольную лампу и окинул комнату взглядом. Кроме ненавистной папки и кассет здесь всё было как обычно.

Он сел в кресло у стола и посмотрел на фотографии Марины и Снежаны. Время шло, они не менялись.

– Прости меня, Мариночка, – тихо сказал Олег. – Теперь, наверное, я тоже не буду стареть. Ничего у меня не выходит. Устал я…

Олег отключил телефоны, взял лист бумаги и ручку. Мысли текли ровно и спокойно. Все дела были закончены, оставалось совсем немного. Когда он писал, рука его была тверда, строчки ложились ровно.

«Оксаночка, дорогая моя сестренка! Ты всегда обижалась на меня, когда я уезжал, что не балую тебя письмами. Написать ещё что-нибудь у меня вряд ли получится. Это письмо будет последним. Как видишь, я совершенно спокоен – рука не дрожит. Кажется, сегодня пришел конец всем неприятностям, которые я наживал сам себе и доставлял другим. За свою непутевую жизнь я наделал много глупостей и, кажется, ничего хорошего. Я не могу и не хочу продолжать. Я устал терять тех, кого люблю. Ты сегодня была права – нет у меня тормозов. Вот и Сашу я потерял по своей глупости. Только я виноват в том, что с ней случилось. Она меня не простила, да и правильно сделала. Не достоин я её. Слишком я дал волю своим эмоциям! Только не тем, что нужно. Впрочем, и остальные меня теперь тоже вряд ли простят. Всех достал!

Теперь хватит лирики. Всё, что касается дел, лежит в сейфе. Код ты и Максим знаете. Обязательно позаботьтесь о Саньке. Ольгу тоже не забудьте. Черную папку, которая здесь лежит, и кассеты отдайте Шарф-Эгердту. Долг я ему прощаю. Вся эта сделка была, с самого начала, не больше, чем игрой. Если Саша сама не позвонит тебе, то постарайтесь разыскать её, передайте ей рисунки, и ещё раз за меня попросите прощения. Сонечке расскажите, что я просто так умер. Не стоит ребенку знать все подробности. Саньке тоже скажите что-нибудь.

Вот, кажется, и всё. Надеюсь, Оксаночка, ты просишь мне все глупости, которые я сделал. Я люблю тебя, как и прежде. В моей смерти винить некого, кроме меня самого. Не всем удается справиться с этой жизнью.

Прощай. Целую. Олег.

P. S. Если получится, похороните меня рядом с Мариной. Джефри никому не отдавай. Он уже старый и будет тосковать».

Саша назвала адрес. Телохранители всю дорогу молчали. Её никто ни о чем не спрашивал, никто ничего не говорил. Женя и Сергей больше напоминали манекены, чем живых людей. У дома Саша попросила их подождать. Родителей ещё не вернулись. Саша взяла свой паспорт, сунула его в сумочку. Спустившись вниз, она назвала адрес своей подруги. Телохранители снова ни о чем не спрашивали. Саша закрыла глаза. Ей вдруг показалось, что если повернутся, рядом обязательно будет сидеть Олег. Она открыла глаза. Рядом не было никого. С невероятной остротой она захотела сейчас оказаться рядом с ним. Она простила ему всё в одно мгновенье. Простила и поняла, что больше не сможет без него. Ещё она почувствовала, что может потерять его навсегда через какие-то полчаса. Ей стало страшно, как тогда, в лесу. Саша открыла глаза.

– Ребята, вернитесь назад! – почти вскрикнула она.

– Куда, назад? – повернувшись, уточнил Женя.

– К Олегу.

– Ну, ты, подруга, даешь! – усмехнулся он. – То ты уезжаешь, то «назад вернитесь». Давай вернемся.

– Только быстрее!

– Как прикажете, мадмуазель!

Олег ещё раз прочитал написанное, сложил лист вдвое и надписал «Оксане». Из сейфа он достал пистолет, в обойме оставил только один патрон, остальные расставив ровненьким строем на столе. Не торопясь, он выкурил сигарету, пуская дым колечками. Ему показалось, что возле дома остановилась машина, Олег прислушался. Было всё так же тихо. Он взял пистолет. Рука, по-прежнему, не дрожала, мысли были холодны и спокойны. Все дела были окончены…

Саша не стала дожидаться, пока телохранители откроют ворота и загонят машину во двор. Она вошла в калитку и быстро пошла к дому. У порога лежала собака. В другой раз Саша, наверное, испугалась бы, но сейчас ничего не могло её остановить. Собака лежала и тихонько скулила, словно плакала. Страх нарастал. Саша толкнула входную дверь, которая оказалась незапертой. Сама не зная почему, она старалась ступать как можно тише. Дверь кабинета была приоткрыта и оттуда падала полоска неяркого света. В тишине дома она услышала металлический щелчок. Когда-то она уже слышала такой же. На дверной ручке кабинета бантиком был завязан галстук, который казался абсолютно черным.

Саша остановилась на пороге. От увиденного ей стало холодно. Олег сидела в кресле, откинувшись на спинку. Лицо его было странно спокойным и больше напоминало застывшую маску, глаза закрыты. На столе ровным строем стояли несколько патронов. В правой руке Олег держал пистолет. Медленно, очень медленно он поднес его к виску…

– Не забудь снять с предохранителя, – сказала Саша.

– Зачем ты вернулась? – Олег открыл глаза и повернулся. Взгляд его был потухшим, мертвым.

– Сказать, что люблю тебя и не могу без тебя жить… – у Саши задрожали губы, на ресницы навернулись слезы. – Ещё я хочу сказать тебе, что ты дурак! Старый, слепой и глухой дурак!

– Повтори ещё раз…

– Ты дурак! Старый и слепой… – у Саши по щекам потекли слезы. – Мне наплевать, какой ты… Я люблю тебя такого, какой ты есть…

– Сашенька!

Саша оказалась в его объятьях. Олег покрыл её заплаканное личико поцелуями. Саша обняла его и сквозь слезы говорила:

– Если ты решил застрелиться, то можешь стреляться… только заряди свою пушку ещё одним патроном… я без тебя не останусь… Эгоист несчастный! Если бы хоть чуть-чуть меня любил…

– Я люблю тебя! Я тебя обожаю! Сашенька, единственная моя! Солнышко моё! Если бы знала, как я тебя люблю!…Ты только прости меня!

– Простила… Я так люблю тебя, что не могу не простить…

Женя загнал машину во двор. На крыльце стоял Джефри и помахивал шикарным хвостом. Телохранители вышли из машины.

– Ну, и что делать будем? – поинтересовался Женя. – Едем мы куда-нибудь или здесь торчим?

– Сейчас пойду и узнаю.

Сергей решительно направился к дому. Вышел он через несколько минут, растеряно улыбаясь. Женя успел закурить. Он вопросительно посмотрел на Сергея.

– Слушай, я, конечно, не такой дивный любовник, как наш обожаемый патрон, но до таких приколов вообще трудно додуматься.

– А именно? – Женя улыбнулся.

– Представь себе картину: на дверной ручке в кабинете бантик из галстука. Заглянул я туда, а там на столе какие-то бумажки, патроны выстроены, пистолет на полу валяется и наша парочка целуется. Она ещё и рыдает под это дело, а он ей в вечной любви клянется. Настолько ребятки увлеклись, что меня и не заметили. Я предпочел идиллию не нарушать, – Сергей присел на скамейку.

– Слава Богу, что вовремя ей назад захотелось. Как ты думаешь, к чему там патроны на столе и пистолет?

– Да уж не иначе как кормилец застрелиться хотел. Ты думаешь, я совсем бестолковый?

– Интересно, это он из-за неё? – Женя слегка прищурился.

– Ну, не из-за нас же.

– Да, крепко его девочка зацепила!

– Интересно, а из-за чего они перегрызлись настолько, что он её пугнуть решил? Ты вспомни, как он нам ЦУ давал. Не дай Бог прикоснуться к ней! Интересно, а если бы прикоснулись? Или призажали?

– Он бы тогда не сам стреляться вздумал. Он бы тебя сначала пристрелил. Что дальше делать будем? Здесь сидеть или как?

– Давай пока здесь. Тебе окно кабинета видно?

– Чуть-чуть. Горит там ещё свет. Что, будем ждать, пока потушат?

– А толку? У него мозги работают по-своему. Он же у нас неординарный, – вздохнул Сергей. – Весело с ним бывает. Представляешь, что бы с нами было, если бы он застрелился?

– Плохо было бы. Сестрица нас бы удавила, что за братцем не приглянули. Да и зятек не отстал бы. Он, вообще-то, тяги к суициду раньше не имел.

– Довела девочка.

– И не говори. А я из-за такой тоже застрелился бы, – мечтательно вздохнул Женя.

– Пойди, скажи, – посоветовал Сергей. – Он тебе это устроит. Даже напрягаться не заставит.

Олег продолжал целовать Сашу. Она только прижималась к нему, будто прося защиты, и больше ничего не говорила. Их дыхание смешалось, сердца бились в одинаковом сумасшедшем ритме. Время остановилось…

Саша открыла глаза. Сердце всё ещё билось, как у пойманной птицы. Олег склонился, и губ Саши коснулись его губы.

– Я люблю тебя, Сашенька, – тихо сказал он.

– И я люблю тебя… Мне так хорошо с тобой.

– А мне с тобой.

Саша легонько оттолкнула от себя Олега и села. Комната слегка покачивалась пред глазами.

– Олежка, кажется, мы совершенно головы потеряли! – Саша тихо рассмеялась. – Хоть до кровати стоило добраться!

– Сейчас доберемся, – Олег встал с дивана и поднял с полу брюки. – Тебя отнести?

– Наверное. Кажется, я сама уже и шагу не сделаю…

– Тогда подожди минутку, я сейчас здесь уберу кое-что.

Олег поднял пистолет и, поставив его на предохранитель, положил в сейф. Письмо к Оксане он смял, бросил в пепельницу и чиркнул зажигалкой. Сгорая, бумага темнела, морщилась…

Саша поднялась, набросила на плечи рубашку Олега и подошла к нему. Её взгляд упал на рисунки.

– Что это? – спросила она. – Можно?

– Можно, – Олег слегка смутился.

– Ты… рисовал меня? – Саша изумленно посмотрела на него.

– Да. Каждый день. Не мог не рисовать.

– Олежка… – Саша прижалась к его плечу.

Листок бумаги в пепельнице догорел, превратившись в несколько черных клочков. Олег взял Сашу на руки и понес наверх, в спальню…

УТРО.

… Утро было солнечное. Женя открыл глаза и шепотом выругался. Рядом зашевелился Сергей. Он сладко зевнул и попробовал потянуться, но сидя в машине ему это удалось не очень хорошо. Женя снова шепотом выругался.

– Женька, ты чего с утра пораньше материшься? – поинтересовался Сергей, выходя из машины, и тут же сам выругался. – Черти бы нашего кормильца с его бабами побрали! На что штаны похожи! Что из задницы вылез!

– У тебя штаны! – Женя тоже вышел. – У меня ноги затекли и шея, как деревянная! Говорил же, лучше зайдем.

– А вдруг нарвались бы на них? Мало ли где им вздумалось? Он, хоть и не поручик, но затейник большой. Она, кажется, не меньше.

– О, сестрица! – Женя повернулся к калитке. – Да ещё и с мужиком своим. Они что, групповуху сейчас устроят? Шведскую семейку?

– С них станется.

Во двор зашли Оксана и Максим. Максим слегка хмурился, у Оксаны были красные от слез глаза. Она так и осталась в вечернем платье.

– Где Олег? – без приветствия спросила она.

– В доме, – невозмутимо ответил Женя.

– С ним… всё в порядке?

– Похоже на то, – Сергей сдержал улыбку.

– Почему вы тогда оба здесь и такие помятые?

– В машине спали. Он, видите ли, не совсем один. Свет в кабинете до сих пор включен.

Оксана не стала больше задавать вопросов и решительно пошла к дому. Максим улыбнулся, покачал головой и пошел следом. В прихожей он остановил Оксану.

– Радость моя, может быть не стоит?

– Макс, я всю ночь звоню, а он не отвечает… – у Оксаны снова задрожали губы. – Ты что, не видел, каким он вчера уехал? Господи! Зачем я только наговорила ему всего?!…

– Тебе же сказали, что всё в порядке.

– Тогда почему свет в кабинете?

– Только давай, если они спят, будить не станем.

– Конечно…

Оксана вошла в кабинет. На столе лежала какая-то черная кожаная папка, видеокассета, бокал с остатками коньяка на дне, рисунки, в пепельнице остатки сгоревшей бумаги и окурки. На полу у тумбочки стола с сейфом, Оксана увидела пистолетный патрон.

– Что это, Макс? – прошептала она, пытаясь снова не заплакать.

– Ну, как что? – Максим поднял патрон и положил его на стол. – Патрон. А что?

– Зачем?

– Да что ты паникуешь? – Максим открыл сейф. – Вон, на месте пистолет! Не свихнулся же Олежек ещё настолько, чтоб стреляться или её пристрелить.

– Где они, Макс?

– Где они, я не знаю. По всей вероятности, в спальне. А вещички их вон лежат, с той стороны стола, – Максим улыбнулся. – Хорошо они время провели!

Оксана обошла стол. На полу лежал небрежно брошенный пиджак Олега, платье Саши, её бельё и чулки. Оксана смутилась и с облегчением вздохнула. Максим обнял её сзади за плечи и спросил:

– Успокоилась?

– Да… Идем… Тебе в офис пора… Я потом к ним зайду…

… Телефонный звонок был на редкость противным и настойчивым. Олег потянулся, приподнял трубку и снова опустил на рычаг. Саша прижалась к его плечу и сонно пробормотала:

– А вдруг что-то важное?

– Ничего, – Олег обнял её и зарылся лицом в её волосы.

Телефон зазвонил снова. Теперь трубку сняли на другом аппарате. Через минуту в дверь раздался осторожный стук. Олег понял, что больше поспать не получится. Саша сразу же проснулась и испуганно посмотрела на него.

– Кто это? – почему-то шепотом спросила она.

– Домработница моя. Не бойся, – ответил Олег и, слегка повысив голос, добавил, – Входи, Оленька!

Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было увидеть только Олега. Он ещё раз про себя отметил, что Ольга всегда очень деликатна.

– Олег Леонидович, вас настоятельно просит к телефону Назир.

– Спасибо, Оленька, – кивнул Олег и прежде, чем взять трубку.

– Я буду внизу, – Ольга улыбнулась и закрыла дверь.

Олег взял трубку и нехотя ответил. Голос Назира, как всегда, был ровным, спокойным.

– Доброе утро, Олег Леонидович, – официально поприветствовал он Олега.

– Привет. А что так строго?

– Хотел узнать, будете ли вы сегодня в офисе.

– Не знаю. А что случилось?

– Ничего. Просто я и Гена уходим. Если вас сегодня не будет, заявления мы оставим у Нели на столе. Дела подогнали.

– Да? А что так? – Олег насторожился.

– Просто после вчерашнего… Извините, но руку вам подавать не хочется. Работать с вами тоже. На нас свет клином не сошелся, найдете себе другую команду.

– Значит так? Воля ваша… – Олег сделал паузу. – Просто, если вы решили уйти, то могли бы дать нам выспаться.

– Вам? – в голосе Назира послышалась растерянность.

– Нам. Ну, как знаешь… – и Олег повесил трубку.

– Что случилось? – Саша села в постели.

– Просто от меня все уходят. Вчера вечером Оксанка сказала мне, что я могу считать, что сестры у меня нет. Сегодня орлы мои разлетаются. Им, видишь ли, и руки мне подавать не хочется.

– Почему?

– Ну, никто же не знает, что мы с тобой решили исправить все ошибки.

– Что же будем делать? – Саша выглядела озабоченной.

– Сейчас я больше всего хочу тебя поцеловать, потом пойти попросить у Оленьки приготовить завтрак, потом стать под душ, а потом позавтракать вместе с тобой.

– А потом?

– Потом мы с тобой обсудим все подробности нашей свадьбы и как забрать у твоего папика твой паспорт. Как ты думаешь, поменяет он его на папочку?

– Паспорт у меня. Олег, ты так говоришь о свадьбе… – Саша растеряно смотрела на него.

– Ну, хочешь, просто распишемся или обвенчаемся. Ты против?

– Нет. Просто неожиданно.

– Ты ещё год назад обещала выйти за меня замуж. Если тебе не хватает старых джинсов, то я их надену. У меня, кажется, ещё одни где-то завалялись.

– Олежка! – Саша рассмеялась. – Я тебя просто обожаю! С тобой не соскучишься!

– Ну, а потом мы разберемся с моими мужиками. Думаю, никто не уйдет. Давай всё-таки вылезать из кровати. Умру от голода! Если хочешь, потом залезем заново и будем все вопросы решать отсюда.

– Хорошо, сейчас мы вылезем из кровати, – согласилась Саша. – Где у тебя можно душ принять?

– За той дверью, – он кивнул на дверь, ведущую в ванную. – Ты что на завтрак хочешь?

– Не знаю, что себе, то и мне. Только не забудь принести моё платье и бельё снизу. Не буду же я голая у тебя по дому расхаживать. Что твоя домработница подумает? Мне и так выходить стыдно.

– Не волнуйся. Домработница у меня милейшая и совсем не старая. Зовут её Оленька. А набросить на себя…

Олег поднялся с постели и достал из шкафа, занимавшего всю стену два одинаковых длинных халата – мужской и женский. Женский халат он протянул Саше.

– Устроит? Там даже буквочка «А» есть, – он несколько натянуто улыбнулся.

– А на твоем?

– На моем «О».

– Это у тебя для гостей? – поинтересовалась Саша.

– Это для тебя, – Олег окончательно смутился. – Можешь считать меня совершенно ненормальным, но я был уверен, что рано или поздно, ты войдешь в этот дом, и халат тебе будет нужен. Висят они здесь полгода. Я из Египта привез.

– Действительно, сумасшедший, – Саша ласково улыбнулась.

– Ты не пожалеешь, что осталась со мной?

– Не думаю. Почему ты это спрашиваешь? – насторожилась Саша.

– Хочу ещё раз убедиться.

– Я никогда не пожалею. Доволен? Только не смущайся, пожалуйста, как маленький мальчик.

– Так, иди в душ… – Олег надел халат и пошел к двери. – Я буду ждать тебя внизу.

Ольгу Олег нашел на кухне. Не впервые Ольга заставала его с женщинами и никогда он не стеснялся этого. Сегодня почему-то всё было не так. Стараясь не покраснеть, он попросил Ольгу приготовить завтрак на двоих на своё усмотрение и сварить кофе, а сам пошел в ванную, которая была на первом этаже. Когда он вернулся, Ольга спросила, где накрыть стол.

– Наверное, по старинке здесь, – Олег взял сигарету. – Где Серега и Женя?

– Спят. Только я вам этого не говорила. Брюки я им погладила.

– Брюки? – Олег удивленно посмотрел на неё. – А что у них с брюками?

– Да они всю ночь в машине прождали, что вы им скажите. Так и не дождались. Естественно, брюки в гармошку превратились.

– О, Господи! Совсем забыл! – сокрушенно вздохнул Олег. – Можешь их разбудить. Пора уже.

– Ещё приходили Оксана Леонидовна и Максим Георгиевич. Оксана Леонидовна попросила, чтобы вы, как проснетесь, хотя бы позвонили ей.

– Оленька, пока я… мы будем завтракать, если тебя не затруднит, сходи и попроси мою сестрицу прийти. Скажи, что очень важный разговор есть.

– Хорошо. Какие ещё указания? Ваша дама…

– Оленька, это уже не дама. Я женюсь. И зовут её Саша, – Олег почувствовал, как лицо заливается краской.

– Ваша жена пьет кофе с сахаром или без? – с мягкой улыбкой спросила Ольга.

– Спросишь у неё.

– А вообще-то я вас поздравляю! Теперь пускай она вас воспитывает за то, что вы галстук бантиком на дверной ручке завязываете.

– Оленька, это был бантик на моей холостяцкой жизни, – Олег рассмеялся.

В кухню вошла Саша. Увидев Ольгу, она смутилась. Олег обнял Сашу за плечи.

– Знакомься, Оленька, это моя жена – Саша. А это наша хранительница кухни – Оленька, – представил их друг другу Олег. – Поближе познакомитесь немного позже.

– Очень приятно, – Саша улыбнулась и смущенно опустила глаза. – Я думаю, мы найдем общий язык.

– Я тоже так думаю, – Ольга приветливо улыбнулась.

Она смотрела на Олега и Сашу и думала, что из них получилась удивительно красивая пара. Даже резкие черты Олега смягчились.

Пока Олег и Саша завтракали, Ольга разбудила Женю и Сергея и пошла к Оксане. Телохранители заглянули в кухню и пожелали всем доброго утра. После этого они были предоставлены сами себе.

– Интересно, Кравчий нас думает сегодня кем-нибудь менять? – выходя из дома, спросил Женя.

– Ну, ты же знаешь, что раньше двенадцати не заменит.

– А сейчас, между прочим, половина первого.

– Значит, скоро появится смена. Однако же, до которого часа отец-кормилец не спал и кувыркался со своей деткой, что только сейчас глаза продрали? Нам простительно – мы ночь в машине промаялись, – вздохнул Сергей.

– Я бы предпочел с девочкой ночь провести. Хотя, грех нам жаловаться. Мне приятель один рассказывал, что его хозяин напрягает за ним и в сортир, пока он нужду справляет, тащиться, и смотреть, как он телку трахает. Можешь себе представить, в каком человек уже состоянии. А платит, между прочим, столько же, сколько и нам.

– Угу, – согласился Сергей. – Ты представляешь, до какого мы состояния дошли бы с любовью нашего к бабью? Друг на друга кидаться бы начали. Мне бы всё нормально, работенка не пыльная, хозяин щедрый и не вредный. Просто временами такая скукотища.

– Скучать тебе не придется. Смотри, кто к нам пожаловал! Никак тестюха нашего патрона! – Женя повернулся к калитке, туда как раз входил Михаил Константинович. – Сходи, спроси у шефа, проверять его или нет.

Сергей быстро скрылся в доме. Олег и Саша мирно завтракали. Настроение у обоих было чудесное. Казалось, что не было никаких неприятностей, не было года, который они прожили, как в аду. Всё было хорошо. Идиллию нарушил вошедший Сергей.

– Извините, Олег Леонидович, там пришел ваш… – он на мгновение запнулся, подбирая слово, – господин Шарф-Эгердт. Я хотел спросить, проверить ли на наличие оружие. Пистолет ведь ему вчера, как вы велели, отдали.

Саша побледнела, глаза испуганно расширились. Олег взял её за руку и сказал:

– Не бойся, всё будет нормально, – потом он повернулся к Сергею. – Проверьте, но вежливо.

– Впускать одного?

– Зайдете с ним.

Через несколько минут на пороге кухни появился Михаил Константинович в сопровождении Олеговых телохранителей. Женя положил перед Олегом на стол пистолет.

– Извините, шеф, пришлось у гостя отобрать. Воспользоваться хотел.

– Что ж вы так, господин Шарф-Эгердт, вместо «здравствуйте» пистолетом размахивать? – Олег слегка прищурился. – Чем визиту обязаны?

– Шурка, собирайся, едем домой! Я за дочерью приехал!

– Да ну?! – Олег удивился. – А как же договор? Или юристов кликнуть?

– Папа, я никуда не поеду, – Саша в упор смотрела на отца.

– Ты не знаешь, с кем ты связалась!

– Я его знаю уже целый год. Год назад ты пытался рассказать, что он умер. Это тот самый Олег, папа.

– Какой?! Что ты мелешь, дура?! Тебе же сказали, что тот умер! Этот был со своей бабой в Париже!

– Это кто умер? – Олег холодно улыбнулся и отвернул рукав. – А в Париже, на Елисейских полях, знаете ли, волки воют. Вот один меня укусил. И зимовье моё, кстати, не хоромы с сауной и девками.

– Шурка! Ты же не знаешь ничего! Он же педераст! Он же… – Михаил Константинович осекся.

– Ещё я знаю, как ты меня продал за долги. И, даже не ему, а его телохранителям.

– Откуда ты можешь это знать? Он всё врет!

– Папа, я видела запись того, как ты… – у Саши задрожали губы. – Ты всё время меня пытаешься подложить! Я не хочу больше иметь с тобой ничего общего! Ты же сейчас приехал не для того, чтобы меня забрать, а чтобы узнать, получилось всё или нет!

– Сашенька, успокойся, – Олег нахмурился и слегка сжал её кисть.

– Куда ты денешься, когда ему надоешь? Дура, вернись лучше, пока я зову!

– Это ты лучше домой вернись.

– И, желательно, дорогой, не напоминай о себе, – посоветовал Олег.

– Ты хорошо устроился! Оставил меня без гроша, обещал, что если моя дочка будет с твоими телохранителями спать, ты долги простишь, а теперь! – Михаил Константинович стал свекольного цвета.

– И что тебе важнее, что бы он вернул тебе деньги или меня? – Саша была бледной, как мел.

– Да оставайся ты с ним, с его шестерками, хоть с кобелем его, только пусть он мои деньги вернет!!!

– Серега, принеси с моего стола в кабинете черную папку, и простимся с миром, – под взглядом Олега Михаил Константинович чувствовал себя, как под прицелом. – Пистолет твой ментам отправлю. Им понравится. С ними сам разберешься.

Через минуту Сергей вернулся с папкой. Михаил Константинович буквально выхватил её из рук и судорожно перелистал лежащие там документы. Удостоверившись, что все на месте, он перевел дыхание и попытался улыбнуться.

– Ну, ты, Олег, прости меня за резкость, сам понимаешь… – начал он.

– Запомни, Олег Леонидович. Пошел вон! – выдавил из себя Олег. – Выведите его!

Михаил Константинович сел в машину. Достав мобильный телефон, он набрал домашний номер. Трубку сняла жена.

– Тоська, собирай шмотки, отдыхать поедем! – радостно сообщил он.

– А Шурка?

– Да черт с ней, с Шуркой! Главное, денежки наши при нас остались! А Шурка Разданову осталась. Пусть дерет её, как хочет.

– И то, правда. Баба с возу, кобыле легче, – согласилась жена.

После того, как остались одни, Олег и Саша некоторое время молчали. Саша вытерла навернувшиеся слезы. Олег сел рядом с ней и обнял за плечи.

– Ну, что ты? Перестань, прошу тебя…

– Олежка, за что он со мной так? Выбросить, как ненужную тряпку…

– Ну, успокойся… – он начал целовать её заплаканные глаза.

– Ты не бросишь меня?

– Никогда. Я тебя люблю, Сашенька. Я всегда буду с тобой.

Саша обняла его и прижалась к нему. Рядом с ним она была такой хрупкой и маленькой. Олег коснулся её губ сначала очень осторожно, едва ощутимо, потом сильнее. Ради неё он был готов на всё, она любила его таким, каким он был…

Они целовались так воодушевлено и самозабвенно, что не слышали, как в дом вошли несколько человек и остановились на пороге кухни. Из сладкого забытья их вернул на грешную землю крик «Горько!». От неожиданности они вздрогнули. На пороге стояли Оксана, Максим, телохранители, Гена, Назир, Вера и Ольга. Все смеялись. Оксана смеялась и вытирала счастливые слезы.

В первую минуту Олег и Саша смутились. К Олегу самообладание вернулось довольно быстро. Он постарался сдержать улыбку и спросил:

– Что, все пришли мне сказать, что руки мне больше никто не подаст? Заявления об уходе привезли?

– Разданов, а ты злопамятный! – рассмеялся Гена. – Скурили мы уже заявления!

– «Горько!» покричать пришли, – объяснил Максим. – Вон, видишь, сестрица на радостях аж слезу проронила. Думала, что никогда не дождется.

– Тогда кричите ещё, – милостиво разрешил Олег и повернулся к Саше. – Продолжаем целоваться?

– Продолжаем, – счастливо улыбнулась Саша.