Помни меня (ЛП)

Глава 13.

Раздор — Сити, штат Аризона

Наши дни

По прогнозу ожидался дождь. Мэддокс открыл тонкие льняные шторы в комнате Священника, когда услышал, что и правда пошел дождь. Он посмотрел на небо, которое было темно — серого цвета. Этот дождь не был кратковременным и яростным летним муссоном. Этот был холоднее, долговременнее. Он был отголоском урагана из Мексиканского залива, который до сих пор «покусывал» даже такие глубинки.

Мэддокс потянулся. Спина болела от того, что он просидел все утро. Он действительно должен отрыть стул поудобнее, чем металлический кусок дерьма рядом с кроватью Священника. Мэд положил книгу на стул и побрел на кухню. Он читал вслух «Страх и ненависть» Хантера С. Томпсона. Старик всегда любил Томпсона. Мэд верил, что где — то в беспомощном теле до сих пор живо его сознание.

Он почти схватил пиво, но передумав, решив вместо него выпить стакан воды. В дверь постучали, либо Габриэла, либо хоспис. Мэддокс открыл.

— Почему бы тебе просто не воспользоваться своим ключом?

Ее волосы были влажными. Мэд ощутил запах дождя, когда качнулись темные волны её волос в хвостике. Он бросил ей кухонное полотенце.

— Спасибо, — криво улыбнулась она, растирая влажные кончики между пальцами. — Это твой дом, Мэд. Полагаю, что ты, возможно, не захочешь, чтобы я заваливалась сюда без предупреждения.

Мэддокс пожал плечами, внезапно разозлившись. Она была чертовски красива. Поцелуй двумя днями ранее, тяжким грузом висел на душе. Мэддокс не был так взволнован поцелуем, с тех пор, как был еще ребенком. Ему нужно было на что — то переключиться. — Черт, меня это не волнует, Габи. На самом деле это не мой дом, — он поставил стакан на стойку и вернулся к постели отца.

Мэддокс поднял книгу и снова положил ее. Устойчивый стук дождя убаюкивал. Его веки тяжелели.

В комнату вошла Габриэла. Она прислонилась к дальней стене и ничего не говорила.

Несколько минут послушав дождь, Мэд повернулся к ней. — Мигель в школе?

— Да, — кивнула она, затем наклонилась и посмотрела в окно. – Вероятно будет лить весь день, и завтра тоже.

— Угу, — сказал Мэддокс, потеряв интерес, — много дождей.

— Может быть для реки достаточно плохо, затопит.

Он возразил: — Черт, они говорят это каждый раз, когда по прогнозу есть больше четверти дюйма.

— Так и есть, — согласилась она.

Мэддокс видел, что она мешкает и смотрит в пол.

— Дженсен будет чуть позже, — сказал он. Они установили перемирие, Мэд и его брат. Они почти не разговаривали, осторожно избегая друг друга в молчаливом согласии, им нужно дать их отцу обрести покой.

— Я знаю, — кивнула Габи.

Мэд встряхнул головой. Конечно, она и Дженсен должно быть часто разговаривают. Они ведь воспитывают сына. Он задавался вопросом, рассказала ли она Дженсену об их страстном поцелуе на кладбище. И пришел к выводу, что нет.

Габи вздохнула. Она не сдвинулась со своего места у стены. Мэддокс посмотрел на гладкую бежевую майку на ней. Хлопок растянулся на груди, которые со временем стали больше. Он задумался, также ли они хороши на вкус, как десять лет назад.

— Мэд? — спросила она тихо. — Хочешь поговорить?

— Что, здесь?

— Здесь, — она пожала плечами. — Здесь хорошо.

Он нахмурился и посмотрел на отца. Каждый его вдох был борьбой. Конец этой борьбы был не за горами.

Хотя он понимал, что это ничего не изменит, он все равно сказал. — Я не хочу его беспокоить.

Габриэла перевела взгляд. Мэд видел, как ее лицо смягчилось, когда она посмотрела на отца с нежностью. — Я думаю, что он заслуживает это услышать. Я думаю, что он хотел бы узнать, чем все это закончилось.

— Это закончилось давным давно, Габс.

Она вздохнула. Не в первый раз Мэддокс задавался вопросом, как часто она действительно думала о нем в течение последнего десятилетия. Видимо, для нее это было неизбежно. Она была здесь, в этом самом месте, откуда она поклялась сбежать. И компанию ей составили его отец и брат. И, конечно, его племянник. Он не позволил ей сорваться с крючка. Она сделала с его сердцем то, что все прое*нное время в мире не сможет его исцелить.

— Прости, Мэд. Ты опять заставляешь меня это говорить?

— Опять было бы круто.

— Прости, — прошептала она, с жалостью. — Ты когда-нибудь задумывался, как все выглядело, с моей стороны?

Мэддокс смотрел в книгу, не видя слов. Он ждал, когда она продолжит.

— Я имею в виду, Иисусе, Мэддокс, мы были детьми. Мой мир перевернулся, и я должна была заканчивать среднюю школу в этом странном месте. Я даже никогда по-настоящему не была с парнем до этого. А потом пришел Мэд Маклеод. Горячий плохой мальчик в Раздор-Сити. — она улыбнулась, рассеянно играя с кончиками черных волос. – Ты же был таким, знаешь. Конечно, знаешь. Каждая девушка в округе Марикопа хотела кусочек тебя.

Мэддокс захлопнул книгу. – Так много девушек кругом, — насмешливо сказал он.

— Чудачки, — она закатила глаза. Потом стала серьезной. – Много достойных. И ты вроде не был парнем, который говорил о своих чувствах. Иногда я не понимала, что, черт возьми, происходило в твоей голове. Никто не понимал.

— Херня. Ты не можешь это отпустить

Она кивнула, её мысли были далеко, пока она смотрела в окно на дождь, наполняющий поверхность бассейна пустыни. — Ты же знаешь, Мэд, ты мог бы оттрахать меня десятками способов, а потом посмеяться над этим. Я знаю, с другими у тебя было именно так. — Ты действительно хочешь отругать меня за местных вишневых давалок после всего?

— Нет, — сказала она, печально посмотрев на него. — Это не приходило мне на ум до поры до времени, ты никогда не относился ко мне иначе, чем по-хорошему. Конечно, тогда уже было слишком поздно.

Мэддокс все еще не был в настроении облегчить её состояние. Он посмотрел на нее:

— Снизошло озарение, сеньорита де Кампо.

Она проигнорировала его сарказм. — Ты должен знать, что не Дженсен сделал первый шаг. Я. Он не трогал меня, пока я не попросила.

— Дженсен, — проворчал Мэддокс. — Мой собственный чертов брат. Понимаешь, я даже не знаю, кто из вас хуже. Он уложил тебя в постель, зная, что я был там, откуда не смогу ничего сделать. А ты? Ты могла бы выбрать любого другого гребанного парня, Габи.

— Нет, — печально сказала она. — Я не могла. Он был самым близким, через кого я могла бы получить тебя.

— Ладно, это прекрасно, — он бросил книгу на пол и сделал два шага к ней. Глаза Габи расширились, и она прижалась к стене, пока он сердито смотрел на неё сверху вниз. Ее грудь задела его, и он заметил, как она, тяжело дыша, смотрела на его губы. Он схватил в охапку её черные волосы и дернул, достаточно грубо. Краткий испуг в ее глазах сменился чем-то еще. Он мог сказать, что ей понравилась вспышка боли так же, как ей нравилось и то, как его руки грубо шарили между ее ног. Е**ть все это, он мог взять ее прямо там. Прямо там, в той же комнате, где умирал его отец, он мог спустить эти влажные джинсы по ее бедрам и приплюснуть ее к этой стене, пока она будет извиваться, и просить о большем. Он знал, как сделать, чтобы это произошло. И тогда он оставит ее без слов, пусть это и почти убьет его, но удовлетворенный тем, что он получит что-то из своего прошлого. Что-то вроде мести. И тогда, возможно, она уйдет из его мыслей.

— Мэддокс, — прошептала она, проводя губами по его щеке, и в ее голосе было так много горя, что он закрыл глаза, оставив все мысли о мести.

Габриэла уже однажды сделала огромнейшую глупость. Мэддокс тоже был не без вины. Он сделал много глупых вещей. Но она повзрослела. Она растила сына и в течение десяти лет отсутствия Мэда, она оставалась рядом со Священником, словно дочь. Она не заслужила какого-то грязного траханья. Мэддокс в любом случае должен вести себя лучше. Да, для него не было лучшего времени, чем это.

Стук в дверь разрушил момент. Мэддокс оттолкнулся от нее и не оглянулся, пока шел к двери. Эллен, веселая брюнетка, которую назначил хоспис к Священнику, послала ему стандартную сочувствующую улыбку, когда он открыл дверь.

Задав ему несколько тихих вопросов, на которые он дал односложные ответы, Эллен направилась в комнату Священника, чтобы проверить своего пациента. Он слышал, как она обменялась приветствием с Габи, которая тихо появилась, связывая волосы в новый хвост.

Мэддокс проигнорировал ее, отвернулся и открыл в гостиной виниловые жалюзи, уставившись на потоки дождя на улице. Передний двор начал заполняться водой. Там, в юго-восточной части двора, были остатки глубокой ямы, которую он и Дженсен вырыли миллион лет назад. Она никогда не заполнялась должным образом, а теперь была полна грязной дождевой воды.

Габриэла встала у него за спиной, и робко обняла его за пояс. Мэд задумался, что было бы, если бы он тогда не оказался в угнанном автомобиле Чеза Коллетти в ту ночь. У Габи и Дженсена бы ничего не произошло. Мигеля бы не существовало. И Мэддокс, вероятно, размяк бы и выпивал, как и его брат, пока возился по Раздор-Сити с инструментами водопроводчика, каждый вечер возвращаясь в обветшалый дом, чтобы устало вставлять свой член в женщину, которая ждала бы его там. Может быть, этой женщиной была бы Габи. Может быть, нет.

Когда он не ответил ей, Габриэла, наконец, сдалась, убрала руки и уселась на древний диван.

Мэддокс вдруг что-то вспомнил.

— Эй, — сказал он, не оборачиваясь, — а что это за дерьмо с участием Дженсена в перестрелке у коралля ОК с Чезом Коллетти?

(Прим. Перестрелка у корраля О — Кей (Gunfight at the O.K. Corral) — одна из самых известных перестрелок в истории Дикого Запада. Произошла в три часа пополудни 26 октября 1881 года в городе Тумстоун на Аризонской территории. https://ru.wikipedia.org/wiki/Перестрелка_у_корраля_О — Кей ).

Габи раздраженно вздохнула. – С какого хера мне знать, Мэд? Какой-то неприятный инцидент, из-за выпивки и азартных игр. Это было много лет назад. Дженсен не захотел об этом рассказывать. Ты должно быть в состоянии понять почему.

Мэд покачал головой. – Во всем этом нет смысла. Чез был мудаком, но он был еще и трусом, когда дело доходило до драки. Как случилось, что он затеял дерьмо с золотым мальчиком суперкопом Раздора?

Голос Габи звучал устало. — Люди меняются, Мэд. Чез стал немного шумным и весь из себя, когда взял на себя бар своего отца. Не так трудно представить, что он слишком далеко зашёл. Во всяком случае, вокруг было достаточно людей, которые сказали, что был виноват он, а не Дженсен.

— Да? — нахмурился Мэддокс. – Что за люди?

— Брайс Сандерс один из них. Он сейчас мэр. Ты знал?

— Мерзавец грозился закатать меня в асфальт, если я коснусь его «Camaro» (прим. Марка машины). Так что я прошелся ключом по всей её грабанной длине однажды ночью, когда тот потел наворачивая еще один круг в спортивном зале.

Габи слегка рассмеялась. – И сколько тебе было, десять лет? Возраст Мигеля.

Мэд сосчитал. — Да, около того. — он скрестил руки на груди и продолжал нести свой пост в перед окном. – Нелегко тебе было, ведь так Габи?

Он представил, как темные глаза сверлили его спину. Ее голос прозвучал настороженно. — Что?

— Искать, где приткнуться, став молодой мамочкой. Я знаю, у тебя были планы получше.

Она пожала плечами. — Что было, то было, Мэддокс. Дженсен и я не очень долго протянули. Я уверена, что ты уже это понял. Теперь мы те, кем всегда были и должны быть. Друзья.

— И родители.

— Да, — тихо сказала она. — И это тоже.

Он услышал, как Габриэла вскочила на ноги. — Я должна идти, — она стала рядом с ним и прищурилась, взглянув в окно. — Этот дождь не выглядит так уж хорошо. Помнишь, я живу в той нижней части реки. Я собираюсь окопаться и прихвачу немного мешков с песком на всякий случай.

Мэд кивнул. — Помощь нужна? — он не был уверен, предлагает ли он вообще.

Она опустила голову. — Нет, — сказала она тихо. — Я не нуждаюсь в помощи, Мэддокс, — она достала свои ключи и остановилась у двери. — Дженсен собирался позже забрать Мигеля. Он хотел остаться здесь снова, но Джен говорит, что ему надо убрать свою комнату в их доме. — она медленно открыла дверь, как будто надеялась, что её что-то остановит. – Знаешь, ты ему действительно нравишься. Мигелю, я имею в виду.

— О ком, черт возьми еще ты могла это сказать? О Дженсене? — Мэддокс хрипло рассмеялся.

— Мэддокс, — ее голос был резким. Достаточно резким, чтобы он повернул голову и посмотрел на нее.

Она жевала губу. Это было привычкой, что передалась и Мигелю. — Ты надолго? — спросила она.

Он задумался о вопросе. Она не спрашивала его, собирается ли он оставаться у окна. Она спрашивала, собирается ли остаться в ее жизни.

— На столько, сколько понадобится, — грубо ответил он, поворачиваясь к окну и прикладывая руки на холодное стекло.

— Ладно, — сказала она с некоторым раздражением. — Ладно, Мэд.

Он услышал щелчок замка и почувствовал, как резко опустела без неё комната.

Эллен подвывала в соседней комнате. Это действовало ему на нервы. Кто, черт возьми, поет Бритни Спирс у постели умирающего? Он был на грани, чтобы наорать на неё. Но остановился, потому что, какая кому на хрен разница, даже если бы Эллен напевала баллады Kinky Boots? В конце концов, вероятнее всего, то, что она делала это, потому что она была у постели умирающего, а не специально. Священнику может даже нравилось это.

Мэддокс наблюдал за дождем. Когда он был ребенком, он ускользал всякий раз, когда падало больше двух капель одновременно. Такие уж дети, которые выросли в пустыне, они никогда не теряют страсти к дождю.

Зазвонил его телефон. Он отвернулся от окна и попытался вспомнить, где, черт возьми, он его кинул.

Когда он дошел до комнаты Священника, Эллен уже взял его. Она протянула ему телефон с лучезарной улыбкой.

— Спасибо, — раздраженно проворчал он, интересно, обучали ли этих людей хосписа искусству вечно улыбаться.

— Нет проблем, — искренне сказала Эллен и нагнулась, чтобы прощупать пульс Священника снова.

Мэддокс улыбнулся, когда увидел номер.

— Здорово, сукин сын, — ответил он, выходя через заднюю дверь. На заднем дворе над разваливающимися плитами патио был небольшой алюминиевый навес. Этого было достаточно, чтобы сдерживать дождевую воду.

— Знаешь, — вздохнул собеседник, — может один прекрасный раз, хоть раз, услышу, как ты говоришь: «Привет, Грейсон. Я так рад, что ты позвонил».

— Ой, ёпта. Кто испортил воздух? Промиз снова заставила смотреть Аббатство Даунтон?

— Подсядь на него и пересматривай, Маклеод. Аббатство Даунтон чертовски хорошее шоу. — Грей замолчал. — Как он, Мэд?

Мэддокс сел на край бетонной плиты, которая когда-то огораживала небольшой газон Тильди Маклеод. Он был под дождем, но его это не волновало.

— Все еще дышит. Едва. Я не понимаю, Грей. Это все дерьмово. Я должен был приехать раньше.

— Не забивай этой х*ней свои мозги. Все не может быть хорошо, чел. А как все остальное?

Значит Грей помнил их разговор ночью до того, как он уехал. — Я в основном нахожусь дома. У меня нет никаких причин, контачить с местными, — он вздохнул, понимая о чем спрашивал Грейсон. — Дженсен пытается держаться подальше от меня. А Габи ... — он не смог закончить фразу.

— Все еще тебя терзает, а?

— Нечто подобное, — неохотно признался Мэддокс, пока дождь стекал по его волосам. — Знаешь, я думал, что могу похоронить это. Я чертовски хочу похоронить это. Пи*дец, Грей, — он понимал, что сухой кашель прозвучал как всхлип. — Послушай меня. Я звучу как киска. Я звучу как Брэндон.

Голос Грея прозвучал мягко. — Нет стыда в том, что у тебя есть сердце, Мэд. Знал, что где-то там оно есть.

Мэддокс ничего не сказал. Он почувствовал, как что-то кольнуло в шею и увидел вокруг его ног крошечные градинки.

— Ау, Мэд?

— Да, Грей. Я все еще здесь.

— Как понадобимся, ты просто позвони. Не взирая на время.

— Да дружище, я знаю. Спасибо.

Он засунул телефон в задний карман и нырнул в дом только для того, чтобы схватить ключи и кликнуть Эллен, что скоро вернется. Он любил ездить в дождь. Косой дождь усиливался с каждой минутой. Когда он проезжал мимо Завода Раздор-Сити заметил, что стоянка была заполнена. Люди, пришли в панику в связи с перспективой потопа. Это наводнение сто лет назад долгое время бередило умы семей, которые передавали услышанный рассказ из уст в уста. Потому что тогда, когда плотина прорвалась, не было никаких чрезвычайных предупреждений, что дало бы драгоценные минуты тем, кто жил в низине, чтобы забраться повыше. С тех пор речка несколько раз подтапливала, и портила немного вещей, но ущерб был уже не настолько велик.

Мэд ждал смены светофора, пока смотрел, как жители Раздор-Сити в беспокойстве столпились вокруг мешков с песком. Это заставило его задуматься о Габриэле. Она жила в самой нижней части долины. Если бы был реальный риск наводнения, у неё были бы причины для беспокойства.

Он проехал по центральной полосе главной улицы города и свернул на грунтовую дорогу. Несколько дюймов мутной воды на дороге, но ничего такого, с чем он не мог бы справиться. Тем не менее, он управлял немного осторожнее, чем обычно. Это была дорога к старой Шахте Скорпиона. Когда-то это место кишело шахтерами и повозками. С тех пор, как Шахту закрыли на рубеже двадцатого века, дорогу никогда не ремонтировали. Только старожилы ходили этим путем и любопытствовали на убежище или те, кто ищет немного личного уединения: потрахаться или полазить, или справить чертову нужду подальше от любопытных глаз. Когда он остановился на старом мосту, то посмотрел вниз на реку. Когда он был мальчиком, в этой части было либо сухо и спокойно, либо наполовину заполнено водой от недавнего дождя. Но устойчивый ливень последних двенадцати часов сделал свою работу. Мэд не считал себя ужасно проницательным или обладающим интуицией, но в животе поселилось предчувствие чего-то нехорошего. Пенящаяся вода под ногами, казалось, поднялась на несколько сантиметров только за короткое время, пока он наблюдал. Мэддокс развернул мотоцикл и направился обратно в город.

Старик Таунсенд держал Скорпион-Гриль на углу Бэйзлайн и Раздор-вэй. Мэд не был уверен, кто сейчас у руля, но полагал, Стюарт Таунсенд, которому было, по крайней мере восемьдесят лет во времена молодости Мэда, должно быть завещал его. Он был частью поколений линии Таунсендов со времен расцвета Раздор-Сити. Здесь было несколько достопримечательностей, в числе которых начальная школа, носившая имя Таунсенд. Когда Мэддокс вошел в тусклый ресторан, вокруг бара сгруппировалась компашка шефов. Шум, пронзивший воздух был высокий и громкий. Мэддоксу понадобилось мгновение, чтобы определить, что это; предупреждение из системы экстренного сообщения. Он застыл, прислушиваясь к словам.

— Долина реки Hassayampa затоплена ... условия ухудшаются ... жителям в низине настоятельно рекомендуется подняться повыше ...

— Дерьмо, — выругался Мэддокс, громче, чем намеревался. Голова, которая резко повернулась в его сторону не та, о которой он беспокоился.

Мужчина, Брайс Сандерс, уже направлялся к нему. Мэда не волновал высокомерный оценивающий взгляд. Тот был мудаком в молодости, и судя по надменном взгляду на него, остался мудаком и в зрелом возрасте. Мэд не стал здороваться первым, наблюдая за Брайсом.

— Маклеод, — сказал мэр, сухо пожав руку, оглядываясь, как будто он сожалеет об этом вынужденной помехе его дню. — Дженсен упомянул, что ты поблизости. Мои соболезнования по поводу твоего старика. Черт, ты выглядишь потрепанно. Слушай, я хотел бы остаться и выпить, но у меня горы дерьма с этим ураганом и всем остальным. Брюс направился к двери.

— Эй, Сандерс, — позвал Мэддокс. Он мотнул головой в сторону падающего дождя. — Я был на мосту. Вода поднялась выше допустимого уровня. Выглядит плохо.

Брайс остановился. Он нахмурился, глядя в окно на медленно движущийся поток на Раздор-вэй. — Это приведет к чертовскому беспорядку, — пробормотал он, а затем поспешил прочь.

Остальные шефы не обращали на Мэддокса внимания. Они были слишком заняты болтовней, как наседки. Что было для него прекрасно. Когда он снова вскочил на свой байк, небольшая приливная волна от грузовика попала в лицо. Он раздраженно выругался и потер глаза.

— Мэддокс! — это был голос Дженсена. Мэд поднял глаза, и увидел голову брата в окне красного пикапа. Он заметил Мигеля, сидевшего на пассажирском сиденье. Загудел другой автомобиль, пока Дженсен парковался у обочины. — Я за углом. Следуй за мной. — Дженсен уехал, не дожидаясь ответа. Мэддокс недовольно проворчал, но все равно поехал.

Дженсен жил в одной из старых, дорогих викторианских построек на Постонском шоссе. Уголок шторы на окне дернулся и на них уставилось кислое лицо Кейси. Когда Мэддокс пристроил байк прямо за пикапом, выпрыгнул Мигель и подбежал к нему с выпученными глазами.

— Мэд, они на сегодня закрыли школу. Неизвестно, откроют ли завтра, — он возбужденно прыгал вокруг под дождем.

Дженсен, хромая шел от грузовика и смотрел на небо.

— Бьюсь об заклад, Габи все еще там, возится с мешками с песком. Если бы Сандерс держал свое дерьмо при себе, он бы уже организовал эвакуацию для жителей этих низин.

Беспокойство Мэда усилилось. Дом Священника был достаточно высоко, и его вряд ли подтопит. Но он знал, где расположен дом Габи. Он видел беспокойство на лице Дженсена и понимал, что попал в точку.

– Я заберу её, — сказал он, подталкивая Мигеля к отцу.

Он начал снова забираться на свой мотоцикл, но Дженсен остановил его, бросая свои ключи. — Возьми мой грузовик. Я поставлю мотоцикл в гараж.

Мэддокс колебался. Он не понимал, как поступить с предложением Дженсена, но он понимал, что оно не для него. Если низина уже затоплена, будет легче пробраться через грязь четырьмя колесами автомобиля.

Он поехал так быстро, как только мог. С каждой секундой он все более отчаянно хотел добраться до нее.