Порочное искушение

8

БЕЛЛА

Когда звонит будильник, я просыпаюсь так резко, что мне требуется минута, чтобы вспомнить, где я и почему я здесь. Я смотрю на будильник, понимая, что уже несколько раз нажимала на кнопку "отбой", и вспоминаю, что поставила его на шесть тридцать, а сейчас уже десять минут восьмого. Габриэль сказал, что Дэнни и Сесилия просыпаются около восьми или чуть позже, и я откидываю одеяло, и вся сонливость от снотворного мгновенно исчезает, когда я вскакиваю, паникуя, что опоздаю к началу своего первого дня.

Я надеваю джинсы и свободную рубашку с длинными рукавами, закручиваю волосы в пучок на макушке, а затем иду в ванную, чтобы умыть лицо, почистить зубы и быстро нанести увлажняющий крем. Это самый быстрый из возможных вариантов моей утренней рутины, и я выбегаю из своей комнаты, как только все закончено, и спешу в комнаты Сесилии и Дэнни. Сначала я стучу в дверь Сесилии, и через секунду она открывает ее, уже одетая, с розовым цветом лица и заплетенными волосами. Она смотрит на меня пристально, с выражением, слишком резким для девочки ее возраста.

— Ты ведь выспалась, да? — Спрашивает она, быстро окидывая взглядом мою одежду и волосы.

Совершенно ясно, что я не собираюсь ничего с ней делать, и у меня такое чувство, что она будет уважать меня еще больше, если я не буду пытаться.

— Возможно, — признаю я, и на лице Сесилии появляется самая маленькая из улыбок.

— Ты ведь не привыкла рано вставать, правда? — Она скрещивает руки на своей бледно-розовой рубашке, как будто проводит собеседование на должность, которую я уже получила. Но я подыгрываю ей, потому что есть часть должности няни, которой у меня еще нет, — часть, где дети, о которых мне поручено заботиться, действительно любят меня и рады моему присутствию.

— Я нет. — Я прислоняюсь к двери и слегка улыбаюсь ей. — Обычно я встаю довольно поздно. Но теперь, когда я здесь, чтобы заботиться о вас двоих, мне просто нужно привыкнуть к этому.

Сесилия слегка кивает, как бы принимая мои объяснения.

— Я не люблю спать. Я люблю утро, — твердо заявляет она. — А вот Дэнни — нет. Он каждый день жалуется, когда встает в школу.

— А сейчас он спит? — Спрашиваю я, и Сесилия пожимает плечами.

— Возможно. Но мы должны спуститься к завтраку. Агнес начинает ворчать, если мы оставляем еду холодной.

Она протискивается мимо меня из комнаты, и я следую за ней в комнату Дэнни, где она стучит в дверь.

— Дэнни! Поторопись! — Настаивает она, и через несколько ударов дверь распахивается, и Дэнни высовывает голову. В одной руке у него игрушечная машинка, волосы дико торчат вверх, и он все еще в пижаме.

По правде говоря, я не знаю, как заботиться о детях. Все это для меня в новинку. Поэтому я просто следую инстинкту.

— Завтрак уже почти готов, — говорю я Дэнни, чуть шире распахивая дверь. — Почему бы нам не выбрать что-нибудь для тебя, а потом мы пойдем узнаем, что Агнес приготовила для нас сегодня утром?

Он на мгновение задумывается, а потом кивает.

— Хорошо, — радостно говорит он, позволяя двери распахнуться. — Посмотри на мой Бэтмобиль!

Дэнни поднимает машину, машет ею мне, и я беру ее, чтобы осмотреть, пока он идет к комоду в поисках одежды. Его первая попытка была дико неудачной, но через пятнадцать минут нам удается спуститься вниз, где он прилично одет в джинсы и футболку с Бэтменом. Сесилия ведет нас в столовую, где я чувствую запах блинов.

Когда мы входим, у меня перехватывает дыхание. В центре стола стоит тарелка с блинами, рядом — миска с фруктовым салатом, три разных вида сиропа и блюдо со взбитым маслом. Агнес ставит масло, когда мы входим, и выпрямляется, глядя на меня.

— Ты любишь кофе, Белла? Я могу сделать тебе немного. И сливки тоже есть, кажется, у нас есть лесной орех, который я покупала в прошлый раз.

— Кофе было бы хорошо, — говорю я с благодарностью и тянусь за тарелкой, чтобы начать накладывать для Дэнни. Сесилия уже накладывает себе, а я помогаю Дэнни намазать маслом и добавить сироп в блинчики, после чего кладу себе на тарелку один и ложечку фруктового салата и опускаюсь в кресло напротив них. Сесилия наливает себе и Дэнни стаканы апельсинового сока из большого кувшина, он выглядит свежевыжатым, более темного оранжевого цвета, чем все, что я видела раньше, с мякотью, плавающей сверху, а через минуту Агнес приносит мне кофе.

— Спасибо, — говорю я ей с благодарностью. — Ты собираешься сесть и поесть? Габриэль еще здесь?

Агнес моргает на меня, делая паузу, и у меня на мгновение возникает паника, что я переступила черту, назвав его Габриэлем, а не мистером Эспозито. Но он не говорил мне называть его так или иначе, и трудно думать о человеке, который после ужина прокатил меня на машине по заброшенной дороге, иначе, чем по имени. Наше знакомство как работодателя и работника началось не самым традиционным образом.

— Габриэль уезжает рано утром, — говорит Агнес, и знакомое имя так легко ложится ей на язык, как будто они действительно семья. — Он здесь только на завтрак по выходным. А я уже поела. Думаю, мне пора заняться домашними делами. Раз уж ты теперь здесь, я могу это сделать. — Она улыбается, и на ее лице появляются морщинки. — Теперь у меня будет немного больше времени, я думаю.

Она уходит, а я ковыряюсь в своем завтраке, пока Дэнни и Сесилия едят, стараясь съесть как можно больше с нервами, будоражащими мой желудок. Странно, что у меня впервые в жизни есть работа, но это и хорошо, мои часы стали более целенаправленными. Долгое время я чувствовала себя так, будто я просто слоняюсь по дому, и у меня так много пустого, бессмысленного времени. Я могла заполнить столько часов только фотографией или чтением, и мне хотелось чего-то, что дало бы мне цель. Мой отец думал, что это будет брак, но я хотела чего-то другого. Для меня не было ничего более неприятного в том, чтобы превратиться из дочери в жену. Все, что изменилось бы, это то, что у меня появилось бы хозяйство, персонал, за которым нужно было бы следить, вечеринки, которые нужно было бы устраивать, но ничего, что действительно имело бы значение. Ничего, что заставило бы меня почувствовать, что мне есть смысл продолжать жить.

Теперь же я чувствую, что у меня есть причина вставать, а не спать до тех пор, пока я наконец не поднимусь с постели, что мне есть к чему стремиться. День все такой же длинный и нуждается в том, чтобы заполнить его, как и раньше, но теперь я могу делать это с двумя детьми, за которых отвечаю.

После того как мы закончили есть, я попросила их помочь мне убрать со стола и отнести посуду на кухню, вспомнив, что Габриэль сказал мне вчера вечером. У меня такое чувство, что Агнес обычно сама убирает посуду, но я предлагаю, чтобы у нее было на одно дело меньше, и Сесилия соглашается. Мы споласкиваем посуду и кладем ее в посудомоечную машину, а затем я обращаюсь к ним двоим.

— Есть ли что-то, что вы должны делать специально в течение дня? — Габриэль дал мне некоторое представление о том, как должны выглядеть их дни, но я хочу дать им обоим возможность рассказать мне об этом самим.

— Просто кое-что из чтения, — говорит Сесилия. — Дэнни нечем заняться до бейсбольных соревнований, но мы можем потренироваться с ним, если хочешь.

— Хорошо. Давай свернемся калачиком в гостиной и почитаем часок, а потом пойдем побросаем бейсбольный мяч. — Я не особо спортивный человек, бегаю, но в частной школе, где я училась, я никогда не занималась спортом, не поднимала тяжести и тому подобное, но, думаю, я справлюсь с перебрасыванием бейсбольного мяча туда-сюда с двумя детьми.

Сесилия идет за книгой для летнего чтения, а я достаю из своей комнаты роман-триллер, который начала читать. Через несколько минут по коридору прибегает Дэнни со своей книгой, которую он взял в библиотеке, он не хотел оставаться в стороне, и мы втроем отправляемся в гостиную. Я ставлю будильник на телефоне, и мы сидим там в расслабляющей тишине целый час. Единственные звуки, это птицы за окном и хруст перелистываемых страниц.

Это удивительно один из лучших послеобеденных дней за последнее время. Я чувствую себя умиротворенно, сидя на мягком диване и читая книгу, которую купила пару месяцев назад, темные, извилистые дороги в книге резко контрастируют с уютным, теплым пространством, в котором я сижу. Проходит час, и я не успеваю оглянуться, как срабатывает будильник.

Сесилия встает и закрывает книгу.

— Я пойду переоденусь, — объявляет она. — Мы можем пойти в бассейн после того, как поиграем в мяч с Дэнни?

— Конечно, — говорю я ей, хотя мысль о том, чтобы надеть купальник, заставляет меня снова и снова испытывать дрожь и тревогу. Но мне не придется залезать в бассейн, чтобы проследить за их купанием.

Мы выходим на задний двор, где образуем что-то вроде треугольника. Дэнни берет с собой бейсбольный мяч, и мы по очереди подбрасываем и ловим его на солнечном свете. С другой стороны дома я вижу пару парней, которые работают над ландшафтным дизайном, и это заставляет меня снова влезть в легкую толстовку, в которую я одета, натянув рукава на руки, когда я снова ловлю мяч и бросаю его обратно Дэнни.

— Ты странно одеваешься, — замечает Дэнни, перебрасывая мяч Сесилии, которая слегка задыхается.

— Дэнни. Ты не можешь так говорить! — Восклицает она, бросая мяч ему обратно.

— Почему нет? Это правда. — Он бросает его обратно мне. — На улице жарко.

— Я легко замерзаю. — Я бросаю мяч Сесилии, чувствуя себя виноватой за то, что, по сути, солгала им. Но, похоже, мне действительно холодно, хотя это не совсем тот вид холода, который может быть понятен им.

Дэнни бросает на меня взгляд, который говорит, что он не совсем мне верит, но ему девять лет, поэтому он позволяет себе это. Мы перебрасываемся мячом туда-сюда еще некоторое время, прежде чем Дэнни бросает его мне, а затем подпрыгивает на носках и умоляюще смотрит на меня.

— Можно мы пойдем в бассейн?

Уже за полдень, и с каждой минутой становится все жарче — идеальное время, чтобы пойти и поплавать. Я киваю, и они оба рвутся к домику у бассейна, забегая внутрь, чтобы взять и переодеться в купальники. Мне удается загнать их в угол, чтобы убедиться, что они нанесли солнцезащитный крем, прежде чем они оба пулей полетят в воду. Я отхожу к одному из шезлонгов, сижу под зонтиком в джинсах и рубашке с длинными рукавами и смотрю, как они плавают.

Я бы тоже хотела оказаться в воде. На улице жарко, и прозрачная голубая вода переливается, как хрусталь, в лучах солнца. В воздухе пахнет хлоркой, и я знаю, что вода была бы приятной, прохладной и освежающей. Но ландшафтные дизайнеры переместились к задней части дома, и я натягиваю край толстовки поближе к шее, чувствуя беспокойство. Никто из них не обернулся и не посмотрел на меня, но мне все равно хочется еще больше скрыться из виду, чтобы убедиться, что они этого не сделают. Чтобы ни у кого из этих мужчин не было причин смотреть.

В последний раз, когда такие мужчины смотрели на меня — большие, мускулистые, с темными волосами и щетиной, с широкими мозолистыми руками, — они провели этими руками по мне. Они рвали на мне свадебное платье и смеялись, говоря, что оно мне больше не пригодится, когда впихивали меня в комнату. Они делали ставки на то, будет ли Петр по-прежнему трахать меня, хотя к тому моменту уже было ясно, что он не собирается на мне жениться. Потом они делали ставки на то, даст ли он им трахнуть меня, когда закончит со мной.

В горле поднимается тошнота, горячая и густая, и я сжимаю руки в кулаки, позволяя ногтям впиваться в ладони, возвращаясь в настоящее. В настоящее, где мужчины, подстригающие живую изгородь вокруг дома, — обычные, безобидные люди, которым я не интересна, и я должна обратить внимание на двух детей, которые гоняются друг за другом по мелководью бассейна и брызгаются.

Несколько глубоких вдохов, и мне удается отогнать воспоминания, а паника утихает. Я подтягиваю ноги под себя и откидываюсь на спинку шезлонга, наслаждаясь солнцем, несмотря на то что перегрелась, наблюдая за тем, как Дэнни и Сесилия играют в воде.

Через некоторое время выходит Агнес и сообщает, что обед готов. Я заставляю их обсохнуть и переодеться в обычную одежду, а затем мы отправляемся внутрь, где Агнес ждет с тунцом и картофельными чипсами с луковым соусом и лимонадом. Мы все четверо садимся обедать, дружно молчим, пока не закончим, и я помогаю Агнес убраться.

Я знаю, что после этого они должны вздремнуть, так что я отправляю их обоих наверх и укладываю спать на час. Некоторое время мне нечего делать, поэтому я пользуюсь возможностью побродить по дому и иду в библиотеку, чтобы просмотреть книжные полки.

Выбор бесконечен, и мне хватит на то, чтобы провести следующий год или больше, прорабатывая их, и никогда не покупать ничего другого. Мне приходит в голову вопрос, перечисляет ли отец мое пособие на карточку, которая у меня есть, Габриэль ничего не говорил о том, что я получаю деньги непосредственно за эту работу. Я предполагаю, что деньги идут отцу, чтобы он вложил их в трастовый фонд для меня. Я чувствую небольшое беспокойство, думая, не решит ли отец, что мне больше не нужно пособие, раз уж здесь меня всем обеспечивают. Но я все еще хочу иметь возможность встречаться с Кларой, ходить по магазинам, обедать или делать все то, что я делала раньше. Мне пришло в голову, что я не уверена, есть ли у меня теперь водитель, да и сама я не могу водить машину.

Не волнуйся об этом сейчас, говорю я себе, делая глубокий вдох. Побеспокоюсь об этом, когда придет время. А пока просто проведу этот час, расслабившись.

Я еще не закончила триллер, который выбрала, поэтому иду за ним и возвращаюсь в библиотеку, чтобы еще немного почитать в одиночестве. Я чувствую, как начинаю понемногу расслабляться, привыкая к тому, что теперь это действительно мой новый дом.

По крайней мере, на какое-то время. Сегодняшний день прошел хорошо, пока что. Это дает мне надежду, что, возможно, это место и дальше будет моим домом, что Габриэль будет настолько доволен работой, которую я выполняю, что захочет, чтобы я осталась, и я понравлюсь Дэнни и Сесилии, и они тоже захотят, чтобы я осталась.

Я опускаюсь в одно из удобных кресел в библиотеке, достаточно большое, чтобы я могла погрузиться в него и подтянуть под себя ноги, и ненадолго погружаюсь в книгу. Книга жутковатая и напряженная, что может быть удивительным выбором, учитывая тот факт, что не так давно я была в ужасной, пугающей ситуации. Но это ощущение другое, отстраненное от того, что случилось со мной, чужой страх и паника, и отчетливое впечатление, что в конце концов последняя девочка победит. Она спасется, и со временем с ней все будет в порядке.

Когда пробил час, в библиотеку заходит Сесилия, ее волосы выбились из косы, которую она заплела после бассейна.

— Дэнни все еще спит, — говорит она с видом старшей сестры, получающей удовольствие от доноса на младшего брата, и я смеюсь, кладя книгу на стол рядом с креслом.

— Ладно. Тогда пойдем разбудим его, — говорю я ей, и мы дружно выходим из библиотеки, она уже немного более спокойная, чем была со мной прошлой ночью.

Сесилия будит Дэнни, подпрыгивая на его кровати, что я не уверена, что должна разрешать, но это кажется достаточно безобидным, и затем мы идем в кинозал посмотреть что-нибудь образовательное. Дэнни играет в аркадную игру Pac-Man, а я просматриваю канал National Geographic, и в конце концов останавливаюсь на документальном фильме о природе Галапагосских островов, а они вдвоем едят попкорн и усаживаются на длинный удобный диван рядом со мной. Время летит незаметно, и я так расслабилась, что чуть не выпрыгнула из кожи, когда Сесилия внезапно вскочила и посмотрела на часы.

— Папа должен быть дома! — Говорит она, направляясь к двери, и Дэнни следует за ней. Я выключаю телевизор и выхожу вслед за ними в прихожую, где вижу, как Габриэль снимает ботинки и кладет сумку.

В этот момент меня поражают две вещи. Во-первых, то, насколько все это совершенно нормально, в этот момент Габриэль просто отец, возвращающийся домой с работы, которого встречают его дети после трудового дня. Не преступник, не пособник мафии, не человек, который, скорее всего, ведет сомнительные дела с такими людьми, как мой отец. И я уверена, даже после столь короткого времени, проведенного с этой семьей, что он делает это намеренно. Он заботится о том, чтобы его дети, так рано лишенные матери, имели как можно больше нормальных условий в жизни, где они все еще живут в привилегированном положении крайнего богатства.

И второе, что меня поразило, это то, как великолепен Габриэль.

Я не должна этого замечать. По правде говоря, меня удивляет, что я это делаю, потому что я не обращала внимания на внешность мужчины уже очень давно… со времен моей свадьбы. Но не заметить невозможно. Его мягкие темные волосы падают на лицо, когда он ставит сумку, мышцы предплечий напрягаются там, где рубашка закатана выше локтей, а его ореховые глаза сверкают, когда он видит бегущих к нему детей. Я вижу намек на темные волосы на груди в небольшом открытом пространстве в верхней части его рубашки и вены на длинных пальцах его рук, когда он засовывает их в карманы, ухмыляясь двум встречным торнадо, которые бросаются на него.

Габриэль — мой босс. Мой работодатель. Человек, который ясно дал понять, что в его жизни нет места романтике или, возможно, даже влечению. А если бы и было, то не со мной. Потому что, как всегда, как только я начинаю думать о том кратком моменте влечения, как только представляю, как эти руки касаются меня, скользят вверх по моим рукам, касаются моего лица, чтобы повернуть мой рот к его рту для поцелуя… холодная тошнота охватывает меня, желудок сводит, дыхание перехватывает в груди, и я резко останавливаюсь, прижимая руку к ребрам. Габриэль поднимает голову, на его лице появляется улыбка, а затем я вижу, как под его глазами появляются складки, и улыбка исчезает, совсем немного.

— Ты в порядке? — Он смотрит на меня, и я быстро киваю.

— Все нормально. Просто немного болит голова. Находиться на солнце… — Я осекаюсь, ненавидя, что лгу. Но я не могу сказать ему правду, не распутав столько всего, о чем я не хочу говорить, о чем не могу говорить, что особенно не смогу объяснить здесь и сейчас.

— Вы двое сбегайте и найдите Агнес, — говорит Габриэль, глядя на Сесилию. — Я хочу поговорить с Беллой.

Мой желудок опускается, и я сжимаю пальцы в кулак, держа руки перед собой, ожидая, что он скажет. Я жду, что он ответит на вопрос, который задал мне минуту назад.

— Как все прошло сегодня? — Спрашивает он, и улыбка возвращается на его лицо. — Надеюсь, они не доставили тебе много хлопот.

— Нисколько, — быстро заверяю я его. — Они были замечательными.

Я быстро рассказываю ему обо всем, что мы сделали за день, и у меня поднимается настроение, когда я вижу довольное выражение на его лице.

— Звучит прекрасно, — говорит Габриэль, кивая. — Уверен, Агнес тоже оценила перерыв. У меня нет никаких претензий, похоже, вы все провели этот день, просто замечательно. И они с тобой ладят?

Я киваю.

— Сесилия, кажется, тоже ко мне потеплела. Думаю, нужно только немного времени и терпения.

— Согласен. — Габриэль снова улыбается мне. — Я собираюсь переодеться и догнать их. Считай, что на сегодня ты свободна, хотя, как всегда, я буду рад, если ты присоединишься к нам за ужином. Думаю, Агнес и Альдо тоже будут ужинать с нами сегодня. Я знаю, что во время нашего ужина ты сказала, что у тебя нет никаких ограничений в еде, но, пожалуйста, скажи Агнес, если это так, и ты просто проявила вежливость. Она будет рада тебе помочь.

— На самом деле нет. Но спасибо. — Я колеблюсь, чувствуя внезапную неловкость. — Тогда увидимся за ужином?

— Отлично. — Габриэль кивает и уходит.

По мне пробегает мелкая дрожь, и я выдыхаю вздох облегчения. Я так волновалась, что сегодняшний день не пройдет гладко, что я все сделаю не так, и Габриэль расстроится из-за меня, но, похоже, мне не о чем беспокоиться.

До наступления темноты еще пара часов, и я обдумываю, чем бы заняться до ужина. Я могу пойти к бассейну одна, и я рассматриваю этот вариант, думаю, ландшафтные дизайнеры уже ушли, и я не видела никого на улице, но даже если я уверена, что никто не пойдет к бассейну, кроме меня, мысль о такой возможности заставляет меня дрожать и испытывать тошноту.

Другой вариант, который приходит мне в голову, это пойти на пробежку. Я уже пару дней не делала никаких упражнений, кроме как собирала вещи, а Габриэль упомянул о дорожке, которая петляет вокруг поместья. Решив так, я поднимаюсь наверх, переодеваюсь в легкие леггинсы и легкий топ с длинными рукавами, собираю волосы в хвост и проскальзываю через дом и заднюю дверь.

Снаружи начинает холодать, послеполуденная жара сменяется приятной температурой. Я затягиваю шнурки на кроссовках и начинаю идти, слегка потягиваясь в поисках тропинки, о которой говорил Габриэль. Я нахожу ее очень быстро: гравийная дорожка начинается возле сада, сразу за домиком у бассейна, и я начинаю бежать медленной трусцой, поглядывая по сторонам.

Я не знаю точно, сколько у Габриэля собственности, но, похоже, его поместье довольно большое. Я бегу трусцой по саду и не могу удержаться от мысли, что скоро принесу сюда фотоаппарат и сделаю снимки. Красивый ландшафтный дизайн, разнообразные цветы и ряды кустарников вдоль аккуратных дорожек, а с одной стороны — оранжерея, которая, по словам Габриэля, нравится Сесилии. Я мысленно помечаю, что как-нибудь присоединюсь к ним и воспользуюсь этим, чтобы узнать Сесилию получше.

Дальше тропинка ведет к большей части неиспользуемых зеленых просторов поместья. С одной стороны, я вижу небольшой кирпичный коттедж с крыльцом и крошечным садиком, и понимаю, что там, должно быть, живут Агнес и Альдо. Перед домом припаркованы грузовик и небольшой седан, и я снова ощущаю то чувство дома, которое испытываю каждый раз, когда нахожусь рядом с теми, кто здесь живет. Не для себя, пока нет, но ощущение, что это может быть домом, настоящим домом. У моего отца случился бы аневризм при мысли о том, что сотрудники будут жить на месте, в нашем доме или рядом с ним, а не ездить каждый день на работу, независимо от того, как рано или поздно им придется это делать, хотя у нас в доме, возможно, больше места, чем у Габриэля. Кажется очевидным, что он намеренно выбрал жить в меньшем доме, который нельзя назвать особняком, ради того ощущения нормальности, которое, кажется, пронизывает все, что он делает.

Я набираю темп, бегу вдоль линии деревьев, чувствуя, как кроссовки ударяются о гравий дорожки, как волосы прилипают к вспотевшему лбу и щекам, как легкий вечерний ветерок охлаждает меня. Я вдыхаю аромат леса и зелени, чистый воздух вдали от города, и чувствую, как на меня накатывает волна умиротворения. Я чувствую себя в большей безопасности, чем в последнее время. Больше надежды. И хотя я знаю, что это временно, что рано или поздно мне придется вернуться, я позволяю себе наслаждаться этим, пока что.

Потому что независимо от того, закончится все это со временем или нет, пока что, думаю, мне здесь нравится.