Порочные привычки мужа

Глава 1

Лондон

Март 1809 года

Аурелия Фарнем невольно ускорила шаг, повернув с Вигмор-стрит на Кавендиш-сквер. Шаги у нее за спиной тоже сделались торопливее. Сердце Аурелии заколотилось. Он ее что, преследует? Точнее, кто ее преследует?

Она специально пошла медленнее, и шаги тотчас приспособились. День склонялся к вечеру, солнце уже скрылось за городскими крышами и дымовыми трубами, но вечер еще не наступил, и вокруг было полно народу. Во всяком случае, там, на оживленных улицах, которые она только что покинула. На Кавендиш-сквер было весьма тихо, не слышалось даже детских голосов из-за ограды большого парка.

Внезапно испуг Аурелии сменился раздражением. Она уже почти дома, и если человек не может чувствовать себя в безопасности в каких-то двадцати ярдах от собственной парадной двери, то что-то совсем «неладно в Датском королевстве»!

Она резко остановилась и обернулась. Мужчина за ее спиной тоже остановился. Он снял свою касторовую шляпу с высокой тульей и поклонился.

— Леди Фарнем? — осведомился он и Аурелия едва заметно кивнула.

— Мы знакомы, сэр?

В его внешности не было ничего тревожащего. Одет с безупречной респектабельностью, в руках держит всего лишь изящную трость с серебряным набалдашником.

— К сожалению, мэм, нас никто не представлял друг другу официально, — ответил он, надевая шляпу. — Час назад я оставил в вашем доме свою визитную карточку, но… — Он замолчал и слегка нахмурился. — Прошу меня извинить, но я очень сомневаюсь, что она попадет в ваши руки. Как мне показалось… гм-м… слуга, которому я доверил визитку, не очень стремился ее взять и сделал это с большой неохотой. Я подумал, что лучше вернуться и снова попытать счастья.

— О, должно быть, это Моркомб. — Она вопросительно взглянула на незнакомца. — Я могу вам чем-то помочь?

Он снова поклонился.

— Полковник Гревилл Фолконер к вашим услугам, мэм. Простите мне столь нетрадиционный способ представляться, но я был другом вашего мужа.

— Фредерика? — Аурелия выглядела изумленной. Ее супруг, старший лейтенант, лорд Фредерик Фарнем, погиб во время Трафальгарской битвы более трех лет назад.

Он был значительно младше этого полковника, подумала Аурелия. Рядом с сэром Гревиллом она словно становилась ниже ростом; он возвышался над ней, а отлично скроенный сюртук сидел на его широких плечах как влитой. Насколько Аурелия могла видеть, его коротко подстриженные темные волосы серебрились на висках сединой. Он излучал ту безошибочную уверенность в себе, которая даже у властных натур появляется только с опытом.

— Да, Фредерика, — согласился сэр Гревилл. Порыв мартовского ветра рванул его шляпу, но он быстро схватил ее, с некоторым недоумением оглядев площадь.

Аурелия вспомнила о приличиях, хотя ничто не обязывало ее проявлять гостеприимство по отношению к незнакомцу, заговорившему с ней на улице. Но раз уж он был другом Фредерика…

— Не желаете, ли войти, сэр?

— Благодарю, мэм.

Они прошли оставшиеся несколько ярдов и поднялись по ступенькам в молчании, которое Аурелии казалось неловким. Однако она не сомневалась, что ее спутник так не думает. Он по-прежнему излучал уверенность и спокойствие.

Аурелия высвободила из муфты руку в перчатке и вынула из ридикюля ключ. Владельцы дома, князь и княгиня Проковы, придерживались линии наименьшего сопротивления, когда дело касалось старика Моркомба. Нельзя было полагаться на то, что он услышит дверной молоток, а если и слышал, то шел так медленно, что многие посетители в отчаянии сдавались задолго до того, как Моркомб добирался до двери и открывал им. Пришлось установить современный замок, и если у двери дежурил дряхлый слуга, а не быстрый и деловой Борис, обитатели дома просто брали с собой ключи.

Аурелия отперла дверь, вошла в дом и пригласила войти своего спутника.

Со стороны кухни, шаркая ногами в ковровых тапочках, вышел Моркомб и близоруко уставился на пару в холле.

— А, это вы! — проговорил он.

— Да, Моркомб, и у меня посетитель, — терпеливо ответила Аурелия. — Мы пройдем в гостиную. — Она повернула голову в сторону большой, красиво убранной комнаты. — Присаживайтесь, сэр.

Войдя в гостиную, полковник с одобрением осматривал прелестную комнату. Его взгляд упал на портрет, висевший над камином. С холста на него смотрела очень красивая женщина в придворном платье.

— Ваша родственница? — спросил он.

— Не моя, — отозвалась Аурелия. — Князя Прокова. Дом принадлежит ему и его жене, моей давней подруге. Я живу здесь, потому что они с прислугой на несколько месяцев переехали в деревню. Княгиня ждет разрешения от бремени.

— Я действительно был удивлен, каким образом вы оказались здесь, — заметил сэр Гревилл, переводя на нее взгляд. Темный, непроницаемый взгляд.

Внезапно Аурелия почувствовала себя неуютно. Сэр Гревилл оказался человеком, посвященным в вещи, никоим образом его не касающиеся. У Аурелии возникло странное ощущение: будто он, глядя на нее, оценивает ее, сравнивает с чем-то — с каким-то образом или впечатлением. И ей вдруг очень захотелось, чтобы он покинул дом.

— Извините меня, полковник… очень приятно было познакомиться, но через час у меня назначена встреча, и мне необходимо переодеться, — произнесла она, направляясь к двери и делая в его сторону выпроваживающий жест.

— Я понимаю, мэм, и не задержу вас надолго, но я еще не выполнил того, зачем пришел. — Он не шелохнулся и не покинул своего места у камина.

Ноздри Аурелии раздраженно расширились, а ощущение беспокойства никуда не исчезло. Она повернулась к нему лицом, не отходя от двери.

— Вот как, сэр? — Карие глаза утратили обычную теплоту, а изящные брови взлетели вверх.

Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами на худощавом загорелом лице. У него были темно-серые глаза под густыми прямыми бровями и, как ни поразительно, самые длинные и роскошные ресницы, какие Аурелия когда-либо видела у мужчин. Но кроме этого, в его внешности не было ничего особенно привлекательного с общепринятой точки зрения. Скорее, он казался несколько потрепанным жизнью, словно ему пришлось многое испытать. И все равно сэр Гревилл выглядел неотразимым, как это ни странно.

— Я рассчитывал найти вас в деревне, в Фарнем-Мэноре, — произнес он, и Аурелия, к своему растущему раздражению, услышала в его голосе нотки досады.

— В самом деле? — сказала она с высокомерным равнодушием. — Мне бы хотелось услышать, сэр Гревилл, чего ради, вы потратили столько сил, чтобы отыскать меня? Мой супруг погиб больше трех лет назад, и мне кажется, уже несколько поздновато выражать соболезнования.

— Не будете ли вы так любезны, сесть, леди Фарнем? — Это было сказано требовательным, властным тоном.

Аурелия уставилась на него:

— Прошу прощения?

— Поверьте, мэм, для вас будет лучше, если вы сядете, — произнес он, указывая на диван.

Аурелия положила руку на спинку стула, словно желая подчеркнуть, что останется стоять.

— Приступайте к изложению своего дела, полковник, раз уж это так необходимо, а потом обяжете меня, покинув мой дом.

— Очень хорошо. — Он едва заметно кивнул. — Ваш супруг, лорд Фредерик Фарнем, был жив вплоть до шестнадцатого января этого года. Он погиб в битве при Корунье.

— Вы сошли с ума, — сказала Аурелия, впиваясь пальцами в спинку стула.

Он покачал головой:

— Я был свидетелем его гибели, леди Фарнем.

Колени Аурелии подогнулись, голову, словно стиснуло плотным обручем. Она шагнула в сторону и рухнула на диван, потрясенно глядя на посетителя. Он смотрел на нее с пониманием и вроде бы даже с сочувствием, и Аурелия не сомневалась, что он сказал правду, какой бы невероятной она ни казалась. У ее гостя были безошибочные манеры человека, точно знающего, что произойдет дальше, и готового хладнокровно справиться с этим.

Он повернулся, подошел к буфету, налил в бокал коньяку из графина и протянул его Аурелии:

— Выпейте.

Аурелия онемевшими пальцами взяла бокал и сделала глоток. Крепкая жидкость обожгла горло, заставив ее закашляться, но согрела желудок и привела ее в чувство.

— Я не понимаю, — произнесла она.

— Разумеется, — согласился он. — Как вы можете понять? — Гость вернулся к буфету, налил себе бокал портвейна, снова подошел к дивану, немного подвинул стул, чтобы видеть Аурелию, и сел. — Я объясню вам все, что смогу. Допейте свой коньяк.

Аурелия сделала еще один глоток, на этот раз осторожно, и посмотрела на полковника.

— Фредерик Фарнем работал на меня, — заявил гость, покручивая жидкость у себя в бокале.

— Он был старшим лейтенантом флота, — возразила Аурелия. — Вы сказали, что вы полковник… на флоте нет полковников!

— Верно, — спокойно согласился он. — Но между службами существует взаимосвязь. — Он снова улыбнулся, сверкнув белыми зубами. — Мы все служим королю Георгу.

Аурелия смотрела на содержимое своего бокала. В голове у нее вихрились мысли. Наконец она подняла голову и сказала как можно более твердым голосом, стараясь отчетливо проговаривать каждый звук:

— У меня есть письмо от военного министерства, в котором меня с прискорбием извещают, что мой муж был убит в битве при Трафальгаре. Ошибки здесь быть не может…

— В той битве погибли многие, — ответил посетитель. — Но не ваш муж. Он вообще не участвовал в той битве. В это время он был со мной в Баварии, в Ульме, где генерал Маквел с Наполеоном переговоры о прекращении военных действий.

Аурелия тряхнула головой.

— Что Фредерик делал в Баварии? Он же служил во флоте!

— Ваш муж был приписан к флоту только на бумаге. На самом деле он являлся агентом разведывательной службы.

— Вы хотите сказать — шпионом? — Аурелия пыталась приложить этот ярлык к человеку, которого она хорошо знала… к человеку, бывшему ее другом еще в детстве, а потом ставшему мужем.

Она снова тряхнула головой, на этот раз гораздо сильнее.

— Я не верю ни одному вашему слову.

Сэр Гревилл слегка кивнул, словно в подтверждение собственных мыслей.

— Я и не ожидал, что вы поверите мне на слово. Но надеюсь, что Фредерику поверите. — Он сунул руку в карман сюртука, вытащил пакет, положил его на колено и начал постукивать по нему пальцем, глядя на Аурелию все с той же озабоченностью в серых глазах. — Это от вашего мужа. Письмо отправили в Фарнем-Мэнор, и я тоже поехал туда, разыскивая вас… Фредерик думал, что вы будете жить там. С дочерью?.. — Он вопросительно вскинул бровь. — Насколько я помню, ее зовут Фрэнсис. Фредерик называл ее Фрэнни… должно быть, ей уже около шести лет?

Аурелия молчала, глядя на него, заворожено, как кролик на удава.

— Как бы там ни было, — продолжил он, поняв, что не дождется ответа, — я поехал туда, разыскивая вас, но мне сказали, что я найду вас обеих здесь, на Кавендиш-сквер.

— И вы всерьез думаете, что я поверю, будто мои слуги безропотно отдали вам адресованное мне письмо? — возмутилась Аурелия.

— Я представил им безупречные доказательства, — негромко ответил он и снова сунул руку в карман сюртука. — Они узнали вот это… не сомневаюсь, вы тоже узнаете. — Полковник протянул к ней открытую ладонь, на которой лежала небольшая вещица.

Аурелия с недоверием уставилась на нее, приоткрыв рот. Кольцо с печаткой, принадлежавшее Фредерику. Печать Фарнемов в золотой оправе. Она подняла взгляд на сэра Гревилла.

— Откуда оно у вас?

— Его дал мне Фредерик. Он подумал, что вам потребуются доказательства правдивости моего рассказа. — Подвижная бровь снова взлетела вверх. — Похоже, так оно и есть.

Аурелия снова посмотрела на кольцо, поднеся его к лучу угасающего света, падавшему из высокого окна. Она знала, что это кольцо ее мужа. Неужели весь этот бред не ложь?

— Если пакет и в самом деле адресован мне, может быть, вам следует его мне и отдать? — Властным жестом она протянула руку. Однако полковник не спешил отдавать ей пакет.

— Там внутри два письма. Одно для вас — это личное письмо Фредерика. Второе предназначено военному министерству. Я не могу позволить вам увидеть его — и уверен, что вы это поймете.

— Допустим, я поверю в вашу безумную историю, но с какой стати Фредерик послал мне что-то, предназначенное для военного министерства? — осведомилась Аурелия полным сарказма голосом.

— Было жизненно важным, чтобы документ попал в нужные руки. Фредерик придумал послать его вам… в место назначения, которое не привлечет ничьего внимания. — Полковник подался вперед и уронил пакет ей на колени. — Полагаю, письмо объяснит вам все, что нужно.

Аурелия покрутила пакет в руках. Подписан он, несомненно, Фредериком, хотя отнюдь не его обычным красивым и четким почерком. Буквы неаккуратные, чернила немного размазались, словно писавший очень спешил. Безусловно, так оно и было, если вся эта история — правда.

— Вы тогда сумели уцелеть, — невыразительно произнесла она.

— Да, — просто согласился он.

— А Фредерик не уцелел, — негромко сказала Аурелия, пытаясь заново пережить известие о его насильственной смерти. Однажды она уже горевала о своей утрате. Похоже, сейчас придется скорбеть заново.

— Нет, — произнес посетитель, пристально наблюдая за ней. — Он был убит в схватке с полудюжиной французов. Но к тому времени мы уже отдали пакет лейтенанту флота, чтобы тот доставил его на одно из судов, ожидавших в гавани уцелевших солдат генерала Мура.

Аурелия встала с дивана и медленно пересекла комнату, подойдя к маленькому секретеру, стоявшему в простенке между двумя высокими окнами. Она взяла нож для разрезания бумаги и вскрыла сургучную печать. Неторопливо, внимательно изучила два запечатанных письма, лежавших в пакете. Одно из них было адресовано Аурелии Фарнем. На втором запечатанном письме была простая надпись: «Доставить, не открывая, в военное министерство, Хорсгардс-Парад, Лондон».

Тут Аурелия сообразила, что высокий широкоплечий визитер стоит рядом с ней. Она не слышала, как он подходил по турецкому ковру… что удивительно для такого крупного мужчины, совершенно не к месту подумала она.

— Позвольте мне… — Не дожидаясь разрешения, он вытащил второе письмо из ее внезапно ослабевших пальцев и сунул его куда-то в сюртук. — Поскольку я здесь, вам его никуда доставлять не нужно. Предлагаю прочесть свое письмо. Думаю, оно гораздо лучше объяснит вам то, что пока вы принимаете за тщательно продуманную, фантастическую мистификацию.

Аурелия обернулась и взглянула на него. То, что приходится смотреть на него снизу вверх, очень раздражало.

— Прошу извинить меня, полковник. — Голос ее звучал холодно и натянуто. — Я предпочту прочесть письмо моего мужа в одиночестве.

— Разумеется. — Он поклонился. — Я вернусь завтра утром. Мы должны кое-что обсудить.

— Очень сомневаюсь, сэр, — возразила Аурелия. — Вы сказали все, что собирались. Нам больше не о чем разговаривать. Если верить вам, это означает, что последние три с лишним года я прожила во лжи. И, похоже, благодарить за это следует вас. У меня нет ни малейшего желания когда-либо снова вас видеть.

Гревилл покачал головой:

— Надеюсь, мэм, вы еще передумаете. Прочтите письмо. Полагаю, тогда вы многое увидите в новом свете. — Он еще раз поклонился и повернулся к двери. — Я вернусь утром. — И ушел, плотно прикрыв за собой дверь.

Аурелия уставилась на закрытую дверь, чувствуя себя на грани то ли истерического смеха, то ли слез. Она не могла принять душой то, что он ей рассказал, но при этом без тени сомнения знала, что все это правда. Кольцо и нераспечатанное письмо, зажатое в руке, пронзительно вопили о том, что это ужасающая, невероятная, правда.

Фредерик Фарнем не умер 21 октября 1805 года, он погиб в Корунье 16 января 1809 года.

А как же тогда муж Корнелии, Стивен? Виконт Дагенхем отплыл вместе с Фредериком из гавани Плимута ранней весной 1805 года, на фрегате, который должен был догнать флот адмирала Нельсона. Они с Корнелией махали вслед отплывавшему фрегату, они видели, как их мужья вместе поднимались на борт. И с разницей всего в несколько дней обе получили официальные уведомления о гибели своих мужей. А теперь полковник Фолконер утверждает, что Фредерик не принимал участия в битве при Трафальгаре, что в это время он находился в Баварии. Что там делали полковник Фолконер и Фредерик Фарнем?

Разумеется, ответ очевиден. Раз они шпионы, значит, тайно собирали информацию.

Аурелия как можно внимательнее следила за конфликтом с ненасытным агрессором Наполеоном. Она читала сводки, которые регулярно печатались в «Газетт», и с интересом прислушивалась к разговорам тех, кто знал все подробности изнутри. Такие разговоры в основном происходили за обеденным столом у Бонемов, где собирались друзья Гарри и его коллеги по министерству. Но, в общем, и целом информация была скудной и случайной, за исключением великих сражений, в которых участвовала Англия, вроде Трафальгарской битвы. Об этом рассказывалось подробно. Сообщения о доблестном, но страшном отступлении армии Мура и противостоянии у Коруньи только сейчас начали появляться, в английских газетах. Но если полковник сказал правду, что ее муж присутствовал там тайно, то его смерть не будет отмечена в регулярно печатавшихся списках убитых и пропавших без вести.

Аурелия опустила глаза на письмо Фредерика, лежавшее нераспечатанным у нее на коленях. Она должна его открыть, но ей так страшно. Она совершенно точно знала, что содержание письма полностью перевернет ее упорядоченную жизнь. Ей хотелось сделать вид, что этого дня не было, просто выкинуть его из головы и продолжать жить, как обычно, — с Фрэнни и друзьями, в привычном и приятном круге общения.

Аурелия невидящим взглядом смотрела на письмо, зажатое в руке. Она живет жизнью, которую они с Фредериком принимали как должное. Спокойной, комфортной, без лишений, с безмятежными удовольствиями и обычными обязательствами, вытекающими из социальных привилегий. Такой жизнью жили все их знакомые, жили по правилам, впитанным с молоком матери.

И вдруг выясняется, что Фредерик жил не так. Он только притворялся, а на самом деле был кем-то другим, кем-то, кого она вовсе не знала. И был готов пожертвовать своим браком, отцовством, друзьями всей своей жизни. Женой. И ради чего? Чтобы жить в подполье, как шпион. Умереть для всех, кто его знал и любил.

Аурелию охватила пронизанная болью ярость. Муж вверг ее в пучину грандиозной лжи!

Нежелание вскрывать письмо испарилось. Оно было запечатано воском с оттиском на нем кольца Фредерика — Аурелия до сих пор сжимала его в кулаке. Она нетерпеливо сломала восковую печать ногтем и развернула лист. Голова закружилась, перед глазами все поплыло. Она смотрела на страницу, строчка за строчкой заполненную знакомым летящим почерком. Во рту внезапно пересохло. Аурелия судорожно сглотнула. Казалось, что Фредерик очутился в комнате рядом с ней. Она словно видела его смеющиеся зеленые глаза, его полные губы, его долговязую фигуру. Он никогда не выглядел по-настоящему ухоженным, в его одежде всегда была легкая небрежность, и когда Аурелия указывала на это, он начинал смеяться. Она как будто снова слышала этот смех — легкий, веселый, словно говоривший, что в жизни есть вещи куда более важные, чем внешняя благопристойность.

Теперь-то она понимала, что это за важные вещи. Не поместье, не охота, не все прочие банальности, так занимавшие умы деревенских джентльменов. Нет, это были опасные тайны — тайны, которые привели его к гибели. А теперь она держит в руках его письмо, наконец-то правдивые слова, пришедшие к ней из его могилы.

«Моя дорогая, ненаглядная Элли…»

В холле послышался звонкий детский голосок. Аурелия вздрогнула от неожиданности, поспешно свернула письмо и сунула его в карман юбки. Фрэнни вернулась домой после школьного дня, проведенного вместе со Стиви Дагенхемом в доме Бонемов на Маунт-стрит. Аурелия с Корнелией решили, что двум этим детям вполне достаточно одной гувернантки, которая будет заниматься с ними, пока Стиви не уедет в школу. Ему исполнилось семь, и Корнелия вела нескончаемую битву с его дедом, графом Маркби, за право оставить мальчика дома хотя бы до десяти лет. Ее поддерживал Гарри, отчим Стиви, а поскольку Гарри сумел снискать доверие графа, Корнелия была полна надежды. Общая гувернантка очень устраивала и детей, и обеих друживших матерей.

— Моркомб… Моркомб… а где мама? Я должна ей кое-что показать! — Настойчивый голосок Фрэнни вернул Аурелию к реальности. Она взяла себя в руки, пристроила на губы улыбку и пошла к двери.

— Я здесь, Фрэнни. Ты хорошо провела день?

— Ой, мама, столько всякого случилось! Мы ходили смотреть львов к бирже, они так ревели! По-моему, Стиви немного испугался… а я нет, ни капельки! — Маленькая девочка подбежала к матери, не замолкая ни на секунду. — Я нарисовала картинку про львов… посмотри-ка… у них столько много волос! Мисс Элисон говорит, это называется грива…

Аурелия по восхищалась картинкой, слушая подробнейший, минута за минутой, рассказ о дне, проведенном дочерью, бормоча в нужные моменты слова одобрения или удивления, и ласково повела девочку наверх, в детскую.

Она оставалась с Фрэнни, пока та ужинала, и сидела у камина, слушая бесконечный щебет дочки, пока Дейзи, няня, купала девочку. Уже не в первый раз Аурелия подумала, что Фрэнни просто невозможная болтушка — и была такой всегда, едва ли не с момента рождения. Фредерик очень удивлялся тому, как легко его маленькая дочка научилась говорить…

Письмо в кармане шуршало, стоило Аурелии пошевелиться. Позже… будет достаточно времени позже.

— Что мы сегодня будем читать на ночь, маленькая моя? — весело спросила она, сажая на колени закутанную в полотенце дочку.