После развода. Хирург, не возвращайся! (СИ)

ГЛАВА 18

ГЛАВА 18

Анастасия

Пару мгновений сижу молча, в абсолютном непонимании, что только что произошло.

Темников нашёл меня. Узнал, что Сашенька – его сын. Зачем-то сказал, что он один. Не знаю, что он под этим имел в виду… Может быть то, что они расстались с Беловой? Так меня это не волнует.

Меня не волнует абсолютно ничего, кроме состояния моего сына.

Скучала ли я по Косте? Безусловно, да. Сложно вычеркнуть из сердца человека, с которым провёл большую часть сознательной жизни, с которым прошёл буквально огонь, воду и медные трубы. Сложно заставить своё сердце разлюбить того, кому оно было отдано на целых шестнадцать лет.

Да, я всё ещё его люблю. Хоть это и унизительно, особенно после того, что Темников сделал с нашей семьёй.

Но… вряд ли это чувство можно назвать любовью в чистом виде. Он ведь так жестоко обошёлся со мной. Так цинично и равнодушно перечеркнул все наши прожитые годы и выбрал ту, кто всегда была рядом.

От воспоминаний о Татьяне голова идёт кругом, а в области солнечного сплетения начинает болезненно ныть и тянуть.

С семи лет мы дружили. С семи до тридцати четырёх.

Двадцать семь лет.

Я считала её сестрой. Делилась всем, что было на душе. Иной раз даже тем, чем не делилась с Темниковым.

И вот – расплата.

Она украла мою семью. Мужа, дочь…Всё.

Маша… моя Машенька. Моя маленькая девочка, которую я качала на руках ,кормила грудью, учила говорить, знакомила с этим миром во времена обучения в институте. Мне было адски тяжело, и иной раз мне даже казалось, что я не справлюсь.

Но у меня были Костя и Таня. Два человека, на которых я могла опереться. Два моих крыла, обрезанных в одночасье…

Заснувший Сашенька начинает тихонечко икать. Он всё ещё крепко сжимает мой указательный палец, просунутый в круглое отверстие кювеза.

– Мой малыш, – шепчу тихо, чтобы не разбудить. – У нас с тобой всё обязательно будет хорошо. Я тебе обещаю…

– Анастасия Николаевна, пора, – в палате появляется Николай, его голос передаёт всю неловкость, которую, наверняка, испытывает сейчас этот молодой паренёк.

– Можно ещё минутку, пожалуйста? – с болью в сердце и голосе гляжу на Колю. – Пожалуйста…

– Постовая медсестра сказала, что сейчас время кормления, – грустно смотрит на меня Коля. – Оставаться нельзя. П-простите…

На глаза наворачиваются слёзы. Я всё на свете бы отдала, чтобы не оставлять своего сына одного. Но таковы правила, перечить которым у меня нет никаких полномочий.

Сейчас я просто пациент с огромным швом на матке и с сильнейшей болью во всём организме. Обессиленный, слабый пациент, который пока что даже не может нормально ходить.

– Хорошо, – забираю у сына палец, тот просыпается и, недовольно глянув на меня, начинает хныкать.

От этого моё материнское сердце буквально на части разрывается.

– Мама обязательно вернётся, мальчик мой… – шепчу, пока Николай вывозит меня из палаты, на входе в которую уже стоят медсёстры с бутылочками с молочной смесью для самых крохотных новорождённых.

Если в отделение недоношенных мы ехали и болтали, то обратно едем в полнейшей тишине.

Коле наверняка очень неловко, ведь он оказался немного причастен к нашей с Темниковым семейной драме.

Я его прекрасно понимаю. Мне бы тоже было неприятно увидеть такое… По телу пробегают мурашки. Я невольно морщусь, отчего всё тело пронзает резкая, острая боль.

– М-м-м, – с губ срывается тихий стон, и я с силой зажмуриваюсь.

– Понимаю, больно, – грустно произносит Николай. – Через три-пять дней станет лучше, обещаю.

– Я знаю, Коль, – тихо отвечаю. – Ты хороший парень. Спасибо тебе…

– За что? – удивлённо спрашивает молодой медбрат. – Да просто так…

При въезде в отделение нас тормозит постовая медсестра.

– Анастасия Николаевна, вас переводят в другую палату.

– Что? – голос звучит встревоженно. – Но куда? З-зачем? Я ничего не понимаю. Мой врач ничего не говорила мне о переводе.

– Я тоже не знаю причину, но моя задача – следовать наставлениям врача. Так что, Никола-а-ай, – командным тоном произносит дорожная женщина средних лет, – за мной!

***

Новая палата оказывается гораздо комфортнее той, где я лежала до этого. Я не жаловалась, разумеется… в той палате было абсолютно всё необходимое…

Здесь же просто чуть свежее ремонт и получше кровать. Есть телевизор и вентилятор.

На заправленной постели стоит большая сумка с вещами. Абсолютно новыми, не распакованными. На прикроватной тумбе – огромный букет с белыми лилиями.

В сердце ёкает. В груди начинает болезненно ныть.

Я ведь знаю, от кого всё это…

Темников. Зачем, зачем он помогает мне?! К чему эти подачки?

Стоит мне перелечь на постель, как дверь в палату приоткрывается и внутрь входит человек в форме полицейского. Судя по количеству звёздочек на погонах – майор.

– Темникова Анастасия Николаевна, это вы? – устремляет на меня взгляд.

От растерянности я лишь молча киваю.

– Хорошо, меня зовут Маршев Станислав Михайлович, майор юстиции и следователь местного ОВД. У меня есть к вам несколько вопросов…