После развода. Первая жена

глава 14

Все это время она была лишена любой возможности общения с внешним миром. Какое там телевидение или интернет, у нее не было даже телефона. А тут такое? С чего вдруг такая «щедрость»? К горлу подкатил огненный клубок.

Она медленно выдохнула.

- Донна, - тихое напоминание. – Господин Демидов ждет вас.

Всего на секунду еще Аня задержалась перед экраном и пошла дальше, игнорируя все это. Но пружина протеста в душе сжалась еще больше. Быстрый взгляд промелькнул у женщины, сопровождавшей ее, у нее даже вырвался невольный жест.

Внутри кипел гнев, но Аня спросила холодно:

- Какие-то проблемы?

- Нет, донна, все хорошо.

Нужно было пройти через еще один холл и выйти на террасу. Там был сервирован стол на двоих. У края ограждения, заложив руки в карманы брюк, стоял он, ее муж, смотрел на море. Услышав шаги, обернулся. Его тяжелый обжигающий взгляд сразу прикипел к ней, на мгновение Ане показалось, что даже воздух между ними поплыл маревом. Потом он пошел к столу.

- Ты пришла, - проговорил негромко.

Низкий голос чуть подрагивал, отдавался вибрацией у нее под ложечкой. А нервы натянуты, как струны натянуты нервы. Аня кивнула и подошла ближе.

И только сейчас заметила, что рядом с ее прибором лежит новенький смартфон. У нее стиснулось горло. А Демидом отодвинул для нее стул и помог сесть. Все это молча. Но как будто обтекая ее со всех сторон своей силой, заставляя остро чувствовать его.

Он всегда так делал в то время, когда они еще были мужем и женой. Эти ритуалы ухаживания, заставлявшие ее чувствовать себя добычей в лапах хищника. Даже когда носил ее на руках и целовал ноги. И во время секса. Во время секса особенно.

Это здорово заводило тогда. Заводило обоих.

Сейчас он хочет показать, что ничего не изменилось? Как будто не было развода, его невесты, с которой он, скорее всего, спал (или не только с ней), и тех четырех месяцев, когда она была заперта под охраной в том доме?!

«Нет, - подумала Анна про себя. – Врешь».

Молча села за стол, дождалась, пока он медленно прошел вдоль длинного стола и сел напротив. Только тогда она взглядом показала на смартфон и спросила:

- Почему?

Что-то промелькнуло в его потемневших глазах, какое-то мрачное облако. Потом он знаком велел подавать. Аня думала, так и не ответит, но Демидов сказал:

- У тебя снова есть возможность связываться с внешним миром. Можешь делать это без каких-либо ограничений.

Вот так, подарок с барского плеча? Начали подавать на стол, еда изумительно выглядела, а пахла еще лучше.

- Попробуй это, - он показал на какое-то блюдо.

Но Ане было не до еды, она подалась вперед.

- Я хочу знать, почему сейчас? До того я четыре месяца прожила в полной изоляции.

Наверное, вышло резче, чем хотелось бы, но ей было плевать. Он все это время смотрел на нее и вертел в руке вилку. Внезапно отбросил ее и сказал:

- А тебе не приходит в голову, что не сделай я этого, тебя бы просто затравили?

Ей стало смешно.

- Значит, заботился обо мне?

У него дернулся кадык, болезненная судорога пробежала по лицу, наконец он проговорил:

- Я делал все что мог. Это война, Аня. Жестокая война. Ты сама знаешь, на что эти люди способны.

Ведь это он втянул ее во все это! Горечь просто кипела в ней, а воздух давно уже дрожал от напряжения.

- Если бы ты не положил тогда на меня глаз, - сказала она. - Я бы никогда этого не узнала!

А он тоже подался вперед всем корпусом:

- Ой ли, Аня. Ой ли?

И Аня вдруг осеклась.

Замелькали перед глазами картинки того дня, когда она впервые увидела его. Там, на на свадьбе одного из местных воротил от бизнеса (Аня даже не помнила фамилии), она занималась цветами. Работы было много, некогда смотреть по сторонам. Но сейчас, когда он сказал, она вдруг вспомнила, что рядом действительно вертелись какие-то сомнительные типы.

Пока к ней не подошли двое его людей и увезли ее оттуда к нему в дом.

То есть?

Она не хотела об этом думать, не желала воспринимать. Резко бросила:

- Я не голодна.

Отодвинула стул, встала из-за стола и пошла прочь.

Он тут же сорвался следом.

- Постой, Анна!

Он нагнал ее в несколько шагов и дальше до самой ее комнаты шел рядом. Молча. Аня не остановилась и не произнесла ни слова. Сейчас особенно четко ощущалось, какой он большой, злой, давящий своей силой. Только ей на это было плевать, все имеет свой предел, свой она исчерпала. Когда дошла до своей комнаты, она просто закрыла перед ним дверь.

***

Ее обида, раскаленная, обжигающая, висела между ними, осязаемая, словно бетонная стена. Ему нужно было преодолеть эту стену, разделявшую их, во что бы то ни стало. Нельзя, чтобы она отдалилась, невозможно.

Что творилось сейчас с ним ментально, какие аналогии выстраивались в мозгу.

Ведь люди наполовину животные, звери. Зверь, живущий внутри него, ревел, понимая, что теряет свою самку. И от этого сносило голову. Она как будто отгородила себя от него колючей клеткой, и он готов был кидаться грудью на прутья этой клетки, раня себя в кровь, вновь и вновь, лишь бы прорваться. Прорваться и коснуться ее.

Когда она захлопнула перед его носом дверь, Арсений просто вошел следом. И замер. Потому что видел сейчас гнев в ее светлых глазах.

- Уходи! – бросила она.

Ни за что.

«Не сейчас, не так, Аня». Сейчас зверь готов был уговаривать, приближаться осторожно, лишь бы она подпустила его.

- Я хочу поговорить, - Арсений шагнул вперед, медленно сокращая расстояние между ними.

- А я не хочу.

Закрытый жест, она отвернулась, скрестив руки на груди.

- Аня. – Еще шаг.

Он восхищался своей женой. Его «цветочница», хрупкая, нежная. Слабая? Хах! Сколько силы нужно иметь, чтобы осмелиться бросить в лицо тому, кто запросто может убить любого: «Всегда знала, что ты не мужчина»? Смотреть ему в глаза и не отводить взгляд? В ней силы и воли всегда было не меньше, чем в нем.

И даже больше.

- Аня, - начал он, медленно подступая. - Выслушай меня.

Каждый шаг приближал ее к нему, а у него сносило голову от ее близости.

- Зачем? – ее голос прозвучал резко, как удар для него.

Анна обернулась и отошла к столу, сводя на нет его усилия приблизиться. Показала на документы.

- Зачем это было нужно?

Он посмотрел на ее паспорт. Неужели неясно? Имя - самая надежная защита, которую он мог дать ей. Но его нежная и хрупкая жена не видела ничего и не хотела слышать. Не хотела знать, что этим режет, уничтожает его.

- Зачем это тебе? – повторила. – Чтобы ты и дальше мог играть в свои игры?

- Игры? - Он жестко усмехнулся, ощущая болезненный укол в груди.

- Сегодня жена, завтра не жена, послезавтра опять жена. А невесту свою, куда при этом денешь? Тоже запрешь ее как меня, чтобы она отрабатывала тебе долг, или это только мне была оказана такая честь? Хотя нет, все ведь взаимозаменяемы, а право выбора остается за тобой!

Его заливало горечью, а в груди пекло так, словно там ворочался раскаленный гвоздь.

- Да, Аня! – взревел он, хватая ее за плечи. - Только для тебя! И у меня никогда не будет другой! Не веришь? Вот!

Усадил ее в кресло одним движением, она же пушинка для него, такая легкая. А сам враз оказался на коленях между ее ног. Выдернул нож, крепившийся на ремне штанов, и вложил ей в руку.

- Вот. Ударь меня, если не веришь. - Резко рванул полы своей рубашки, открывая грудь. – Сюда бей, не ошибешься.

- Прекрати! – она попыталась оттолкнуть его, выбросить нож.

Но он не дал, мягко сжал ее руку своей, направил себе в грудь и резко подался вперед. Нож ткнулся в него, но это было ничего, ничто по сравнению с той выжигающей душу болью.

- Ты с ума сошел… - она все-таки дрогнула. - Что ты сделал?

- Я умру за тебя, Аня.

Секунда, бесконечно долгая. Она закусила губу, в глазах заблестели слезы. Потом коснулась другой рукой его груди, стирая кровь.

- Какой же ты придурок, Господи… неужели ты не мог словами сказать...

А он выдохнул:

- Я не умею словами. Мне так проще.

Аня была шокирована. Такой дикий выплеск чувств, неожиданный, несвойственный ему. Он же крайне тяжелый и непредсказуемый, жесткий, немногословный. Настоящий робот. Да у него же на каменной физиономии обычно ни одной эмоции!

И эта кровь на ее руках.

Говорят, кровь не врет? Все врет. Абсолютно.

Но в том, что он сказал сейчас, Демидов ей не врал.

Арсений с этим вырос. Никаких эмоций, только железная воля, все, что мешает, должно быть нещадно отсечено. Мужик должен заниматься делами. Дела превыше всего. Рост, успех, остальное неважно.

У мужика не должно быть уязвимых мест. Нужно всегда быть в форме, твердо стоять на ногах. Или ты стоишь, или ты упал. Если упал – ты труп. Отец вбивал это ему в голову, еще когда он был мальчишкой.

Чувства – слабость. Показать чувства, тем более, сказать об этом открыто, – значит, дать оружие против себя.

- Я, - он снова выдохнул. – Не умею говорить про это .

Хрипло усмехнулся и качнул головой.

Потому что он уже сделал это.

Фактически прокричал о своей слабости на весь мир. Теперь только слепой, глухой или слабоумный еще не понял, что Анна значит для него больше, чем месть за смерть отца и весь его бизнес нахрен. Но мир больших денег не терпит слабоумных, тут все соображают быстро.

Он обозначил приоритет. Не надо гадать, как долго они будут соображать, в чем его главная уязвимость. Теперь только вопрос времени, когда эта алчная свора бывших «друзей» и партнеров во главе с Прохоровым открыто набросится на него.

Плевать. Он еще не упал и падать не собирался. Попробуют полезть — он был готов и мог с этим разобраться.

И нет, Арсений не жалел ни о чем, оно того стоило.

***

А у нее просто не было слов. Ну ненормальный же! Ей хотелось то ли заплакать, то ли отшвырнуть его от себя, то ли прижать крепко. Он решил за нее.

- Аня, - хрипло выдохнул. – Я объясню, дай срок. Сейчас только позволь…

Прижался лицом к ее животу и затих. А потом резко втиснулся торсом между ее ног, притянул за талию, заставляя выгибаться в спине, и стал целовать. Так исступленно, голодно и жарко, что она потерялась в этом.

Несколько бесконечных секунд, самый настоящий провал, но она все-таки вынырнула.

- Стой, стой! – стала отталкивать его от себя. – У тебя кровь, тебе нужно врача!

Он наконец поднял голову, в глазах еще горящее марево, но хрипло хмыкнул:

- Что, выпачкал я тебя? Прости.

Так и есть, а она и не заметила. И у него теперь вся грудь была в крови. Странная ассоциация проскочила у нее, какая-то тревожная.

Но она уже отбросила эту мысль.

- Прекрати! Рану надо обработать.

- Оставь, - он отмахнулся.

Но все-таки выпустил ее из объятий. Потом провел большим пальцем по ее губам и проговорил:

- Обещай, что придешь завтра утром на пляж.

Слишком жадно он смотрел. Слишком было похоже на то, что он назначал ей свидание. Да неужели? Почему все так через одно место?

Но было в этом что-то. Аня не смогла отказать, кивнула:

- Хорошо, обещаю.

А у него глаза ярко вспыхнули, потом он поднялся на ноги и обронил:

- Отдыхай сегодня.

И вышел.

Аня медленно выдохнула. В который раз он перевернул все с ног на голову. И теперь у нее уже не получалось ощущать себя жертвой. Это раздражало. Но она собиралась думать об этом после. А пока хотела просто встать и пойти в ванную помыться.

Но в этот момент отворилась дверь, а в комнату буквально влетела та женщина, старшая над прислугой, экономка. На миг застыла, в испуге уставившись на нее:

- Что с вами?! Донна, у вас кровь!

Ахнула и быстро-быстро затараторила что-то, прикрывая рот. В ту же секунду в комнате оказался ее телохранитель Владимир, оглядел Аню хмуро и сосредоточенно.

- Анна Александровна? – шагнул к ней.

Оба уставились на нее. Она так и сидела в том кресле, а ситуация уже становилась абсурдной.

- Со мной все хорошо, - проговорила Аня. – Это господин Демидов случайно поранился.

Сама понимала, насколько глупо это звучит, но уж как есть. Повисла пауза, эти люди по-прежнему на нее странно смотрели, как на какой-то идол. Ане совершенно не хотелось, чтобы они надумывали себе что-то.

- Владимир, - сказала она наконец. – Мне кажется, господин Демидов не придал значения тому, что поранился, а это может быть серьезно. Пусть его осмотрит врач.

Телохранитель понял, кивнул и сразу вышел. А эта женщина, ее прислуга все еще выглядела взволнованной, однако уже овладела собой и проговорила:

- Донна, вы не обедали. Прикажете подать сюда? Или, если хотите, можно сервировать для вас столик в патио?

Во внутреннем столике была виноградная беседка и плетеная мебель.

- Давайте во внутренний дворик, - сказала Аня. – Примерно через час.

- Да, донна, я поняла, через час все будет готово, - женщина склонила голову и удалилась.

Воцарилась тишина. Аня застыла в кресле, глядя наружу сквозь витражную стену и стискивая подлокотники. Она испытывала смятение. Глупо отрицать.

Но ведь то, что не убивает, делает нас сильнее, верно? В конце концов, он сам дал ей оружие против себя. Но…

В какой момент ты осознаешь, что начинаешь понимать другого человека? Что некоторые вещи могут оказаться не такими, как ты привыкла считать?

«Не надо этого, - сказала себе Аня. - Самый опасный путь, на который ты можешь ступить – это начать придумывать ему оправдания!»

Поэтому – НЕТ.

Но дело в том, что она уже частично понимала какие-то его мотивы. И то, что такой человек, как Демидов, попросту не вписывается в обычные рамки, тоже. Да, он зверь. Самый настоящий. Крупный хищник. Жестокий и кровожадный, если провести аналогию с миром животных. Но опять же по аналогии с животным миром. Кто может осудить хищника, за то, что он ест мясо? Разве это его вина? Он так устроен.

Многовато разных «НО», Анна и сама это понимала.

И нет, нельзя верить голословно, особенно если тебя раз уже предали. Должен же быть хоть какой-то инстинкт самосохранения. Но именно этот непонятный, какой-то первобытный, почти животный инстинкт говорил ей, что рядом с ним сейчас единственно надежное место. Что этот зверь не опасен для нее.

Потому что даже самый свирепый зверь не станет вредить своему потомству.

И еще. Подделать можно почти все, можно лгать и словами, и глазами, и делать это безупречно. Но дрожь страсти подделать невозможно.

Это было искренне. Когда он целовал ее или носил на руках. Или осторожно касался живота. Как он менялся весь, и как подрагивали при этом его большие, сильные ладони.

Наверное, ее должна затапливать материнская гордость? Но ей было обидно осознавать, что она, вероятнее всего, ценна для него только как сосуд.

Бред. Если она не хочет потерять себя, не нужно допускать лишних эмоций.

Но ведь это уже началось.

Все. Довольно.

Аня наконец ушла в душ, смыть с себя кровь. Потому что чем дольше его кровь была на ней, тем больше ей казалось, что он пометил ее собой. Оставил клеймо.

***

Спустя час, она уже была готова, когда подошел Владимир, и на ее немой вопрос обтекаемо доложил:

- Все хорошо, Анна Александровна.

Больше ее телохранитель ничего не сказал, а она не стала спрашивать.

Потом она сидела за столиком в патио. Это был то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Аня подспудно ожидала, что Демидов придет, однако он не появился. Сдержал слово.

***

Утром по дороге к пляжу ее опять сопровождал Владимир. Телохранитель явился к тому моменту, когда она заканчивала завтрак. Ни словом не обмолвился, но Аня и так поняла. Ее уже ждут. Бессмысленно оттягивать момент, время пошло.

Пока спускались по знакомой уже дороге на пляж, она все-таки нервничала. Думала, он будет весь в бинтах. Но когда Демидов шагнул ей навстречу, чуточку бледный и до звона напряженный, в вырез рубашки стало видно, что у него на груди только полоска пластыря.

- Ты пришла, - проговорил, протянув ей руку.

‍Низкий голос, горящий взгляд из-под бровей. Аня непроизвольно повела плечом, сгоняя пробежавшую дрожь.

- Ты обещал объяснить, - сказала, принимая его руку.

Он молча кивнул.

И повел ее к кромке воды, туда, где у самого берега была лодка.