После развода. Первая жена

глава 25

Это было беспримерное для теневого криминального мира дело. Но подробности Анна узнала только после. А пока она пребывала в счастливом неведении.

С утра проснулась и не хотела выбираться из постели, еще хранившей отпечаток его большого тела. Она некоторое время так лежала и нежилась, потом все-таки встала. Быстро разровняла постель, уничтожая все следы ночного визита. Теперь никто бы уже не сказал, что кто-то еще тут был ночью. Накрыла живот ладонью и шепнула малышу:

- Наш папка по делам пошел. А мы подождем, да?

Малыш толкнулся в ладонь ножкой, что уж точно должно было означать «да». А после она неспешно приняла душ, оделась. К тому времени, когда Аня была готова, уже появилась экономка Лидия Васильевна. Поздоровалась с улыбкой:

- Доброе утро, Анна Александровна, - глаза при этом блеснули затаенным весельем. – Завтрак?

Бессмысленно было пытаться угадать знает экономка, что у нее ночью был гость, или не знает . Аня прокашлялась и с покерной улыбкой сказала:

- Доброе. А можно завтрак в сад?

Было еще тепло, погода хорошая, хотелось добрать еще солнца и тепла.

- Конечно, Анна Александровна, - кивнула экономка. – Сейчас организуем все в лучшем виде.

И четверти часа не прошло, как Аня уже завтракала за столиком на поляне в глубине сада. И еще для нее здесь специально поставили гамак.

Легкий ветерок, тенистые деревья, травка, цветы. Хорошо. Если не знать, что по периметру этого сада стоит привычная уже, невидимая глазу охрана. А неподалеку за деревом тень.

- Ну, выходи уже, - сказала Аня, отпивая молоко из высокого тонкого стакана.

Из-за дерева вышел Владимир и замер перед ее столиком, молчаливый и невозмутимый, как всегда.

- Ничего не хочешь мне сказать? – уставилась на него Аня.

- Не-а, - мужчина скучно качнул головой.

Преспокойно сложил руки перед собой и замер, глядя куда-то в сторону. Нет, этим Аню провести было невозможно.

- Ты вообще, за кого? – спросила она.

- Я, Анна Александровна? – он даже хмыкнул. – Всегда за вас.

- Тогда почему?

- Что почему? – вот сейчас в глазах киллера был хитрый интерес.

Но Анна выдержала покерный фейс.

- Почему мне ничего не докладывается?

- А зачем, Анна Александровна? Вы носите маленького, вам нервничать нельзя, только радоваться.

Зла не хватало! Сами порешали все. А ей теперь будут дозированно подавать информацию, чтобы беременная самка не переволновалась?

Аня прищурилась:

- А если у меня нечаянно от «радости» случится удар, что тогда?

Мужчина резко переменился в лице.

- Не говорите так. Вы для нас…

Ему сложно было объяснить. Как может киллер-профессионал относиться женщине, которую должен охранять? Это работа.

Но если эта женщина давно уже перестала быть объектом охраны, а стала кем-то… вроде матери или младшей сестры. В общем, член семьи, которой у него не могло быть.

Поэтому Владимир прочистил горло и сказал серьезно:

- Впредь не шутите так.

- А вы, - Аня выпрямилась на стуле и ткнула в него пальцем. – Вы оба. Впредь не проворачивайте ничего за моей спиной.

Ну и взгляд был у телохранителя. Выразительный донельзя. Еще и бровями так уклончиво повел, когда говорил:

- Что вы, Анна Александровна, как можно.

И потер нос.

- Тогда докладывай, - она уселась ровнее. - И давай без купюр, пожалуйста. Как есть.

- Хорошо, - серьезно кивнул Владимир.

А дальше Аня получила исчерпывающую информацию обо всем, что происходило после того, как она покинула прием, и о том, что происходило с утра тоже. Потом еще Владимир сказал доверительно:

- На сегодня никаких визитов не предвидится. Так что отдыхайте, Анна Александровна. В гамаке, вон, покачайтесь, воздухом подышите.

И снова отступил за деревья.

***

Ее телохранитель рассказал почти все, но кое о чем все-таки умолчал, потому что так надо было. И то, о чем он умолчал, происходило прямо сейчас.

Но Аня об этом не знала, она качалась в гамаке и улыбалась.

В тот день Марина Прохорова не смогла попасть в клинику, где лежал ее отец. Ярослав просто не выпустил ее. Что бы кто ни говорил, а начбез он был опытный, как только понял, что за домом ведется скрытое наблюдение, сразу перекрыл все.

На требование Марины отвезти ее спокойно отрезал:

- В твоем положении незачем выходить куда-то по ночам.

- Да что ты позволяешь себе, вообще?! – вызверилась она.

Мужчина упрямо пригнул голову и проговорил на тон ниже, так, что от его голоса колючие мурашки побежали:

- Я думаю головой, если ты неспособна. В клинике полно людей Арса, и все злые на твоего папашу. Если ты помнишь, папаша твой хорошо его на острове поджарил, так хорошо, что сам теперь лежит под аппаратом. Кто от этого выиграл? Правильно, жена Демидова, цветочница, как ты ее называешь.

- Ненавижу ее! Тупая овца, цветочница!

- Тупая? Ты видела, как у нее люди по струнке ходят? Как думаешь, она спустит тебе то, что ты ей устроила на приеме?

- Плевала я!

А он устало поморщился и стал объяснять:

- Понимаешь, что ей достаточно приказать, и тебя выкрадут. Хочешь, чтобы тебя закрыли в подвале и отрезали по кусочку, пока ты все не отдашь?

- Она не посмеет! – взвилась Марина.

Ярослав резко подался вперед и рявкнул, отмахнув рукой в сторону:

- Еще как посмеет! Пойми уже, что ей делиться деньгами Арса нет никакого резона. А ты прокричала на весь мир, что беременна от него.

- Но я же не могу сидеть и спокойно смотреть, как она все загребет себе!

Он ее даже слушать не стал.

- На ночь глядя никуда не поедешь. Можно нарваться на засаду, а у нас мало людей. Завтра.

Марина еще пыталась возражать, но Яр просто вышел из комнаты, а ее запер.

***

Что может придумать женщина в таком состоянии? Она на стенку была готова кидаться от кипевшего в ней душевного дерьма.

Зла была на всех. На Арса, что ее бросил, на белобрысую цветочницу. Тварь, тихушница, влезла между ними, свадьбу ей обгадила и отбила у нее мужика. Но больше всего Марина сейчас злилась на отца. Это он втравил ее во все это. По его вине она теперь беременная, хотя ей это сто лет не надо было!

Ее жаба душила, потому что ее использовали все кому не лень. Ей недодали. И недодали конкретно! Во что превратилась ее жизнь? Она – Марина Прохорова. И что?! Ей теперь будет указывать что делать и запирать в собственном доме какой-то охранник?

В конце концов, Марина успокоилась, и постепенно у нее созрел план, как исправить положение, в котором она оказалась. Но действовать надо было осторожно, это она уже поняла.

А утром Марина поехала в больницу.

Арсений сразу установил наблюдение за загородным особняком Прохорова, где Марина теперь жила. Понимал, что от бывшей невесты ничего хорошего ждать не стоит. Поэтому отслеживался каждый ее шаг.

О том, что выехал кортеж и направляется к городу, ему доложили немедленно. Можно было поручить своим людям вести ее, но Арсений тут же выехал сам. Больше всего он боялся, что эта дура постарается навредить Ане. Кровь вскипала при мысли, что Аня и ребенок могут пострадать.

Поэтому он должен был отсечь любую попытку.

Однако ему сообщили, что кортеж направляется к клинике, где лежал Прохоров. Что-то екнуло у Арсения, какое-то предчувствие странное. Он велел:

- Давай туда. И побыстрее.

Что-то неприятное ворочалось в груди, гнало вперед. Что бы ни задумала Марина, ему надо было знать, чтобы купировать в самом начале.

Вообще, конечно, выглядело все довольно странно.

За все эти дни Марина не выбрала времени, чтобы хотя раз навестить отца. Будь на ее месте любая другая и зная, что отец в тяжелом состоянии, из больницы бы не вылезала. А эта поехала только сейчас. Практически сразу после того представления, что она устроила Ане на приеме.

Он же нутром чуял, что все это неспроста. И злился. Потому что его выставляли лохом.

Что за этой беременностью скрывается какая-то махинация, было ясно как день. Но даже при такой запредельной наглости, которой отличалась Марина Прохорова, заявить во всеуслышание, что она беременна от Демидова, это надо было иметь какой-то туз в рукаве.

Что это? На что она рассчитывала? Ему надо было выяснить и обезвредить. Арсений знал только одно - свою семью он должен защитить на дальних подступах. Однажды уже про*бал момент, и тогда беда пришла прямо в его дом. Больше ошибок не будет.

Когда подъезжали к району, где находилась клиника, ему доложили:

- Подъехал Ганин Борис. И еще двое из адвокатов Прохорова и нотариус.

«Друг» Боря, который его продал. В остальном Арсений предпочел пока не делать каких-то выводов, спросил только:

- Ганин вместе с ними?

- Нет, он подъехал отдельно и остался в холле. Те двое и нотариус поднялись и прошли в блок, ожидают в приемной.

- Хорошо, - сказал Демидов.

Он не ошибся, здесь намечается сходка, на которой, скорее всего, будут решаться имущественные вопросы. Прохоров при смерти, возможно, ситация рядовая. Завещание, например. На самом деле, возможно было что угодно. Что-то внутри, чуйка, которая не подводила никогда, дергала Демидова изнутри, не давала успокоиться.

По ощущениям, какая-то ловушка. И от этого противно.

В конце концов, он подавил эмоции. И уже собирался убрать гаджет, но в тот момент его осведомитель сообщил:

- Марина Прохорова приехала. Пропустить?

Он коротко обронил:

- До моего приезда придержать всех.

К тому моменту, когда Демидов подъехал к зданию клиники, там его уже минут двадцать, как ждали. Но выходить из машины он не спешил. Слишком неоднозначно все это для него было.

Да, Прохоров убил его отца и чуть не убил его самого. По всем канонам он имел право на месть. Не задумываясь сразился бы в открытом бою с равным противником. Но добивать прикованного к постели, едва живого?

Это вызывало отторжение. Он мужик, а не падальщик.

В конце концов, Демидов вышел из машины. Только ступил на асфальт, его люди сразу окружили его, прикрывая со всех сторон. Однако он обронил:

- Не мельтеши.

И показал знаком, что хочет идти один. Его начбез не тронулся с места, стоял перед ним.

- Опасно, Арсений Васильевич. Здесь могли посадить снайперов, - скользнул прищуренным взглядом по плоским крышам. – Подстрелят вас, что я потом скажу Анне Александровне?

Арсений хмыкнул, опустил голову, снова хмыкнул, потом сказал:

- Хорошо. Будьте рядом.

Так и вошли внутрь. Впереди он, на шаг позади его люди.

Обычная больница, персонал казался слегка зашуганным, неудивительно, здесь было полно охраны. В остальном – ничего особенно. Но опасностью несло, тянуло неуловимым ощущением притаившегося врага. Однако истинная опасность была в другом.

«Параноишь», - сказал он себе и шагнул во внутренний холл.

А там Марина Прохорова со своими людьми.

Увидела его, побледнела, на лице был написан шок.

Сейчас у него к Марине была только физическая неприязнь. Она и раньше не нравилась ему ни с какой стороны, он даже в постель с ней ни разу не лег. И не собирался. Эта была просто сделка между ним и ее папашей. Если она что-то себе надумала – ее проблемы.

Да, он бросил ее прямо на свадьбе. Но то чувство вины, которое он мог бы испытывать, начисто стерлось, когда она заявила, что беременна от него. С какого перепугу? Что, бл***, непорочное зачатие? Нех*** делать из него лоха.

Но даже тут он бы отреагировал иначе, если бы она не вздумала лезть к Ане. За это Марина должна была ответить. Но Арсений понимал, что недалекая озлобленная баба может быть непредсказуемо опасна.

Поэтому решил глаз с нее не спускать.

Но ничего в его поведении не изменилось, не дрогнул ни один мускул на лице. Он просто проигнорировал ее и прошел дальшее. Адвокаты Пал Палыча и нотариус, ждавшие там, заволновались, подтянулись к нему, стали здороваться.

Арсений молча кивнул всем, потом задал вопрос:

- Чем вызвано ваше присутствие здесь. Цель посещения?

Один из адвокатов Прохорова открыл уже было рот, чтобы ответить, но тут влезла Марина.

- Я что?! – взмахнула рукой истерично. - Не могу видеть больного отца?!

Боковым взглядом Арсений засек, что рядом с ней (ближе, чем этого требовала безопасность) торчит начбез Прохорова Ярослав Сомов. Сомова он знал в лицо, не раз приходилось встречаться. Сейчас тот выглядел как-то слишком напряженно.

Все это потребовало доли секунды.

В следующее мгновение Демидов не спеша повернулся к Марине. Медленно и раздельно произнес:

- Можешь. Только в моем присутствии.

И отвернулся.

Но успел заметить, какой мелькнул у ее начбеза Сомова взгляд. Словно все идет как надо. Арсений отметил это про себя.

***

Козырь у Марины был. Вернее, кое-что было у Прохорова.

Но сработать оно могло, если бы Арс был мертв.