После развода. Первая жена

глава 26

На самом деле, все просто. У Пал Палыча Прохорова был припрятан биологический материал его отца.

Они ведь были «друзьями», с Васей Демидовым, и когда Василий внезапно умер от сердечного приступа, Паша Прохоров оказался рядом с ним первым. Он запасся на всякий случай, мало ли. Планы на Васиного сынка у него были далекоидущие.

Собственно, от Сеньки Демидова он тоже собирался избавиться. Почти сразу после свадьбы. Нужно было только, чтобы Марина забеременела, а там даже от кого неважно. В любом случае у него был бы биологический материал и сына, и отца. Тест ДНК показал бы совпадение 99,99%.

Все по-честному, никакого обмана, от врачей требовалось бы только подложить нужный биологический материал. Как? А не плевать? Уж Прохоров-то на свете пожил, как никто понимал лядскую натуру людей и знал, что все продается и покупается.

Но только Арсений Демидов умирать не собирался.

И это сильно ломало все планы, но одновременно и подкидывало новые шансы.

***

Когда стало известно, что Арс Демидов не только не умер, но еще и едет в клинику вот прямо сейчас, Марину накрыла истерика. Она орала дурным голосом и кидалась на Ярослава с кулаками:

- Это все ты! Ты виноват! Если бы меня не обрюхатил, ничего бы не было! Я бы сейчас жила в Майами! Ляяять! Нах*** мне все нужно было… Ты виноват! Ты-ы-ы!

Сомов не мешал, только руки прижал и дал ей возможность проораться. После того как она немного сникла, взял все на себя:

- Сейчас будешь слушаться меня и делать, как я сказал! – рявкнул на нее. – Поняла?!

Она уставилась, хлопая глазами и размазывая злые слезы.

Знал Ярослав эту капризную разбалованную сучку, мозгов ноль, одно самомнение. Но сейчас он давал то, что ей было нужно – возможность сбросить на кого-то другого ответственность. Потому она успокоилась почти сразу. Стала пудрить носик, волосы поправлять.

Мужчина отвел взгляд, будь он проклят, нравилась она ему. И носила его ребенка.

А так-то план был прост как топор и потому должен был сработать. Он хотел грубо взять Арса в лоб, повязать на факторе внезапности. Только для этого нужна была массовка. Адвокатов вызвонили срочно, выбирал Сомов из тех, кто был близко территориально и мог подъехать в клинику сразу.

Пока они с Мариной добирались, те успели подтянуться и все были уже на месте. Правда, за каким-то чертом там нарисовался Борис Ганин. Ганин раздражал своим присутствием, но просить его убраться значило бы вызвать лишние подозрения. В конце концов, Сомов решил, что лишнее тело в массовке не помешает.

В общем-то, к моменту, когда Демидов приехал в клинику, у него все было схвачено.

Но стоило Арсу войти, Марина тут же полезла вперед, как с цепи сорвалась. От непредсказуемой идиотки можно было ждать чего угодно.

***

Сейчас Арсений двигался впереди, расслабленно и спокойно. Однако ни на секунду не упускал из виду никого за своей спиной. Не для того он огонь и воду прошел и чуть не сдох на острове, чтобы его можно было так просто захватить врасплох.

Ему сегодня еще надо было вернуться к Ане домой.

Сейчас Арсений направлялся к блоку, где лежал Пал Палыч Прохоров.

А за спиной слышались шаги, и сквозь этот мерный шум моментами прорывался визгливый голос Марины. Пару раз ей что-то очень тихо сказал ее начбез Сомов. Марина огрызнулась и дальше пошла молча, но шума теперь, кажется, производила еще больше. Каблуки вызывающе громко стучали по выложенному серой плиткой полу.

Он едва заметно дернул щекой. Но не обернулся.

***

А Марина злилась. Не слово, она злилась адски, ее просто разрывало от кипящей ярости, не было сил терпеть. Яр все время пытался «пригладить» ее, убедить помалкивать и «сидеть тихо». Как же ей это все надоело!

Сейчас она вспоминала свою жизнь «до» и поражалась, насколько была слепа. Ей казалось, что яркая, знаменитая, что она – Марина Прохорова. Оказалось – нет. Ей четко дали понять, что она никто. Просто резиновая баба, ресурс, который папа держал про запас, чтобы в нужный момент использовать.

Ее использовали все кому не лень. Считали за дуру, им только нужно было, чтобы она заткнулась и делала, что велят. Отец, Арс, даже ее охранник Ярослав. Даже охранник, бл***, которому она позволила себя обрюхатить!

Ляяя… Как ей было хреново от этой мысли, как ее выворачивало… Но еще больше ее сейчас выворачивало от другого. Когда она увидела Арса, его обожженое лицо и свежие шрамы.

Чистая незамутненная ненависть взвилась фонтаном.

Ведь Арс пошел на это из-за цветочницы. Жизни не пожалел, бабла! Даже отец ее собственный из-за этой белобрысой твари теперь лежал бревном и через трубочку дышал. Все ради того, чтобы заполучить цветочницу назло Арсу.

Марина уже не хотела ничего знать. Ни о вражде кланов, ни о том, что ее отец фактически убил отца Арса и отжал часть его бизнеса. Ни о том, что теневой криминальный мир жесток и подобного не прощает. Плевать ей было.

Да, мир жесток, и каждый в нем за себя. А у нее желание было только одно - чтобы все они были уничтожены.

***

Арсений первым прошел через стеклянный тамбур в коридор блока. Там находились его люди. Двое в коридоре у двери, еще двое внутри. И при больном постоянно находилась сиделка. Войдя Арсений обернулся и оглядел всех, кто с ним пришел. Сразу отсек взглядом адвокатов, нотариуса и людей Прохорова. Негромко бросил сквозь зубы:

- Прошу всех подождать здесь.

На самом деле, знать, что поверженный враг лежит здесь, за этой дверью, было отнюдь не радостно. Никакого удовлетворения. Арсений просто хотел взглянуть его первым.

- Я хочу видеть отца!

С нажимом, зло. Марина. Он обернулся, а та, глядя ему в глаза с ненавистью, процедила:

- Наедине.

Он видел, что ее просто распирает, но молча кивнул. И дал знак своим, чтобы освободили палату. Сиделка быстро вышла, исподлобья оглядывая толпу в коридоре. Понятно, что ей страшно.

- Отдохните пока, - сказал ей Арсений.

Женщину как ветром сдуло. Следом за ней из палаты вышли два охранника. Теперь там уже не было никого, кроме прикованного к койке Прохорова. Арсений повернулся к Марине, показывая жестом:

- Можешь войти первой.

И тут она отступила на шаг и оскалилась.

- Я не доверяю тебе! – выплюнула зло. – Пусть со мной пойдет он.

И показала на Сомова.

Вот сейчас был важный момент. Арсений просто почувствовал это на ментальном уровне. Восприятие обострилось в разы, он успел засечь быстрый кинжальный обмен взглядами. В следующее мгновение бывший начбез Прохорова уже выглядел как обычно. Но он успел заметить.

Однако никак не показал этого внешне.

- Пусть идет, - проговорил равнодушно.

Открыл дверь и пропустил Марину вперед первой. Сам вошел следом.

Он сделал это специально – оставил ее охранника за спиной. Потому что уже понял, что эти двое задумали.

***

Закрылась дверь.

А дальше как в замедленной съемке.

Перед глазами мелькнуло разом все: смазанное движение сзади, искривленный ненавистью рот Марины, отчаянные в своей беспомощности, полные ужаса глаза Прохорова.

Вот она, подстава, вяло шевельнулась мысль.

Но не для того Демидов выжил в огне на острове, чтобы так бездарно сдохнуть здесь. Один неуловимый бросок, и он уже придавил к полу скрученного в узел Сомова. Дожимал, заставляя бросить оружие.

- Сдохни! - крик Марины, полный отчаянной злости.

Потом она вдруг тигрицей метнулась к койке, на которой лежал ее отец, и отключила аппаратуру жизнеобеспечения. Казалось, этот момент растянулся в целую вечность, на самом деле все произошло в доли секунды. Он только успел вырубить Сомова, как с грохотом открылась дверь.

Это на шум борьбы влетел в палату его начбез.

- Прими! – рявкнул Арсений, сбрасывая на телохранителя Марины Прохоровой.

А та все это время кричала:

- Он убил моего отца! Демидов убил моего отца! Смотрите все!!!

Не учла она только одного.

Не учла Марина только одного.

Что это победителей не судят. Это победителю можно все. Подчистить записи на камерах, сварганить новые, нагнуть всех, запугать свидетелей до икоты, заставить замолчать или, наоборот, дать любые показания.

А проигравший платит. Таков закон теневого мира.

Ты или стоишь, или ты упал. Если ты упал – ты труп. Иного не дано.

Она проиграла, но еще этого не поняла. Привыкла, что ее всесильный папа, Павел Павлович Прохоров, может отмазать ее от чего угодно. Родной папа, которого она только что отправила на тот свет на глазах у всех.

Потому что ей хотелось этого — разделаться разом со всеми. С отцом, использовавшим ее как товар. С Арсом, посмевшим бросить ее. С Яром, потому что он воспользовался ею. И плевать каким способом! Чем хуже, тем лучше. Ее сейчас трясло от перевозбуждения, но ей нравилась эта игра. Потому что все они получили свое!

Одного она не осознавала, что это уже не игра.

Через открытый дверной проем на нее потрясенно смотрели адвокаты отца, охранники, персонал. И тот момент, когда она отключила аппаратуру, попал не только на камеры, все произошло практически у них на глазах.

Повисла мертвая пауза, люди просто онемели, застыли в ступоре.

Но Марина все еще не осознала, что все не так, как она себе представляла, и продолжала кричать:

- Что вы стоите?! Не видите?! Это убийство! Демидов убил моего отца!

Наверное, кричала бы еще долго, если бы Арсений не оттеснил ее в сторону и не рявкнул:

- Врача сюда!

Снаружи заметались, послышался топот ног по коридору. Сменился градус, все сразу стало серьезно, счет пошел на секунды. И тут до Марины, кажется, стало доходить, что это все, полное фиаско.

Она вцепилась в Арсения.

- Ненавижу тебя! – завыла. – Ненавижу-у-у! Гад! Из-за тебя все! Из-за тебя!

Пока ее аккуратно оттирали, успела разодрать ему лицо в кровь.

Арсений и боли-то не почувствовал сгоряча, не до того было. В палату как раз прибежал бледный до белизны врач. Секундное замешательство. Толпа в палате, аппаратура молчит…

Мужчина в белом халате застыл на пороге, но в следующий миг рванулся к больному. Бросил на ходу:

- Все в сторону! Дайте воздух!

Следом за врачом в палату вошли еще двое с пластиковыми кофрами. Обстановка стала еще напряженнее.

Арсений никогда всерьез не сталкивался с работой врача. Он по большей части отправлял других на больничную койку. Но сейчас эти люди у него на глазах делали невозможное. Выцарапывали у смерти человека. То, что этот человек убил его отца, как-то само собой отошло на второй план.

Он думал сейчас, что обо всем этом скажет Аня.

Пришлось пережить несколько очень неприятных минут, но вот аппаратура снова заработала, и наконец пошел ровный сигнал. Медики стали собирать свои кофры.

- Доктор, как он? – спросил Арсений.

- Будет жить, - врач наконец разогнулся, взглянул на него мельком и обронил: - У вас лицо обожжено, нужно обработать царапины.

Арсений только махнул рукой. Подумаешь, шрамом больше, шрамом меньше.

Он отошел к окну.

***

Ему срочно надо было позвонить. Узнать, как Аня. Хотелось услышать ее голос. Но он не стал. Будет нервничать, не надо.

Набрал Владимира.

- Как…? – без имен, он не один тут.

Телохранитель жены ответил невозмутимо и спокойно как всегда:

- Анна Александровна в саду. Отдыхают.

- М…

Несколько мгновений погружения в себя, представить ее в гамаке среди зелени. Он невольно сглотнул, потом сказал:

- Ей ни слова.

- Обижаете, Арсений Васильевич.

Разговор прервался. Он шумно выдохнул, убрал гаджет и обернулся.

В палате уже никого посторонних не осталось. Сомова сразу вывели в коридор, Марину тоже убрали. Арсений подошел к койке, на которой был распластан Прохоров. Застыл, заложив руки в карманы.

А тот открыл глаза, впился в него загнанным взглядом, по щеке побежала слеза.

Победителю можно все, да?

- Я не убью тебя, - сказал Арсений.

Прохоров зажмурился, захрипел, слезы еще сильнее побежали по впалым щекам.

- Жене моей скажи спасибо, - обронил он, отворачиваясь.

Потом крикнул, чтобы прислали сиделку, и вышел из палаты.

Вопросов еще было дохрена.

В коридоре его ждали. Арсений подошел к Сомову. Тот, как увидел его, рванулся было из рук, удерживавших его, потом начал, глядя исподлобья:

- Отпусти ее, - мотнул головой туда, где вокруг Марины суетился персонал. - Я вместо нее сяду.

Еще один романтический идиот.

Демидов мрачно хмыкнул, хотелось сказать: «Она же тебя в мясорубку провернет, сожрет и не подавится. И забудет как звать. А ты за нее срок будешь мотать!»

Вместо этого сказал, дернув щекой от раздражения:

- Нах*** ты мне сдался, чтобы тебя сажать.

И повернулся к нему лицом.

- Ребенок чей?

- Мой, - тихо проговорил Сомов.

Арсений качнул головой и отвернулся.

Послать бы тут все и поехать к Ане… Но надо было здесь закончить.

Полицию он вмешивать в это дело не собирался, но и оставлять Марину на свободе тоже не вариант. Неизвестно, что эта неуправляемая идиотка может учудить завтра.

Вернулся к Сомову, застыл над ним и, пока тот смотрел на него снизу вверх, озвучил:

- Марина отправится в закрытую клинику. Полечит голову. Ты поедешь с ней. Отвечаешь за нее, понял? Если она хоть раз еще выкинет что-либо подобное, я тебя из-под земли достану.

Мужик гулко сглотнул и закивал:

- Понял, - и еще с трудом, словно ему трудно было дышать, выдавил: - С-спасибо.

- Пошел ты, - вяло отмахнулся Арсений.

И отошел.

Глянул на часы. Пора тут закругляться.

Но оставались еще адвокаты Прохорова, Арсений направился туда. И только сейчас заметил, что среди них нет Ганина.

Мысленно чертыхнулся про себя и на ходу набрал своего человека, дежурившего на улице:

- Ганин на месте или уже уехал?

- Уехал минут пять назад, Арсений Васильевич. Вернуть?

Он молчал несколько секунд, взвешивал за и против. Что Боря конченный, и без того было известно. Сейчас Арсений хотел знать, к кому он побежит за поддержкой.

- Нет, - обронил коротко. – Проследите, этого достаточно.

И убрал гаджет.

Тем более что он уже дошел в ту часть коридора, где ждали адвокаты Пал Палыча. А те уставились на него, пытаясь угадать, что у него на уме. Дохлый номер. Внешне Демидов оставался непроницаем и невозмутим, хрен бы они по его лицу смогли прочитать что-то.

Наконец один из адвокатов вышел вперед и начал:

- Господин Демидов, интересы нашего клиента…

- Интересы вашего клиента не пострадают, - отрезал он сразу. – У нашей стороны нет таких намерений. С вашей стороны было бы целесообразно зафиксировать и документально подтвердить состояние его здоровья. И уточнить, не собирается ли господин Прохоров внести изменения в завещание. Ведь вы именно ради этой цели и приехали, не правда ли?

- Да, - ответили ему нестройно. – Да, конечно.

- Что касается госпожи Прохоровой, я считаю, что у нее произошел нервный срыв на фоне беременности, и теперь она нуждается в длительной реабилитации.

- Да-а, - адвокат поправил галстук. – Мы полностью поддерживаем вашу точку зрения.

- Отлично, - кивнул Арсений. - Я вызову своих, они помогут вам все оформить.

Дождался, когда прибудут его адвокаты, и тут же уехал.

У него просто зудело внутри, так нестерпимо хотелось увидеть Аню.

***

Что делать, если внезапно начинает рушиться все, что ты строил годами?

Если под ногами земля горит?!

Борис Ганин был в шоке, когда Демидова увидел в больнице. Он-то надеялся, что больше никогда Арса не увидит. А тут при мысли, что жестокий ублюдок выжил, вернулся и будет искать виноватых, его накрыла паника. Боря знал, что Арс скор на расправу. Ему хана.

Что делать? Кого просить, чтобы его прикрыли?

Он же знал, что сейчас за него никто не впишется, никто не захочет ссориться с Демидовым. Из всех серьезных людей в городе оставалась только… Цветочница. Жена Демидова.

Да, эта могла его прикрыть. Если он первым принесет ей информацию, правильно подаст и сумеет доказать свою преданность, у него будет шанс.

Из больницы, пока там все были заняты, он сорвался в загородный дом, где жила эта цветочница Анна. Пока ехал, весь нервами изошел. Но вот показались ворота и высокая укрепленная, словно это военная база, ограда.

Неизвестно было, что успело произойти, пока он ехал в информационном вакууме. К воротам подходил, его холодным потом заливало от волнения.

- К кому? – спросил хмурый охранник, просмотрев его документы.

- Мне нужно видеть Анну Александровну. Я привез уточненный отчет. Анна Александровна в курсе.

Охранник на воротах смерил его ледяным взглядом, принял какую-то команду по гарнитуре и мотнул головой:

- Проезжайте.

Ганин незаметно выдохнул, сел в машину и заехал во двор. Высоченные тяжелые ворота закрылись за ним, и от этого стало просто жутко, промелькнула мысль, что он отсюда не выйдет. Но он сразу отогнал эту мысль, потому что цель была близка.

- Ждите здесь, вас вызовут, - обронил охранник и направился к крыльцу.

Он кивнул и стал прохаживаться по двору.

На самом деле, все не так уж плохо, он успел. Сейчас его отведут к жене Демидова. А уж там…

Но вместо экономки, на крыльцо в этот раз вышел Владимир.

Не то, чего он ожидал. Наверное, с самого начала все шло не совсем так. Но как есть.

- Здравствуйте, - поздоровался Борис.

- Здравствуйте, - сухо обронил Владимир прищурившись.

У телохранителя госпожи Демидовой взгляд был тяжелый. Очень нехорошее предчувствие сейчас перевернулось в душе, а в голове набатом пробила – бежать! Но бежать было поздно.

Борис Ганин застыл в ступоре, как кролик, выхваченный светом фар на ночной дороге, осознавая, что все. Ворота заперты, вряд ли это тяжеленное усиленное железо сможет вынести его седан. Внезапно стало тоскливо, захотелось оказаться как можно дальше от этого зловещего дома.

Адвокат нервно сглотнул и выдавил:

- Я к госпоже Демидовой, - слова дались с трудом, пришлось прокашляться.

Этот невзрачный мужик в сером деловом костюме сейчас пугал его до колик. Тем, что совершенно невозмутимо продолжал смотреть сквозь него, будто он пустое место. Борис так и не понял, его вообще услышали? Может, повторить?

Он повторил.

- Мне… надо увидеть госпожу Демидову. Передайте ей, пожалуйста…

- По какому вопросу?

Резко. Борис вздрогнул. Голос у телохранителя был негромкий и обдирающий как наждак. В сочетании с холодным немигающим взглядом действовало убойно.

Но адвокат заставил себя собраться, схватил ртом воздух и начал:

- У меня есть сведения, касающиеся господина Демидова.

- Что за сведения? – кажется, в голосе телохранителя мелькнула заинтересованность.

Борис немного выдохнул, вроде получалось. Теперь главное, ему ведь нужно доверие цветочницы? Значит…

- Это конфиденциальная информация. Я могу сообщить только Анне Александровне лично.

И тут телохранитель, стоявший до того неподвижной статуей, как будто ожил. Повел шеей и сложил руки перед собой.

- Чего ты в прошлый раз не понял?

- Я…

Чееееерт… Как стало вдруг хреново.

Ганин вспомнил женщину в саду, полиэтиленовый пакет, и затрясся.

В глазах Владимира мелькнули понимание и жесткая ухмылка, а потом он проговорил скучным тоном:

- Как предпочитаешь быть упакованным, по частям или целиком?

В этот момент Борис явственно ощутил, как все его мужское достоинство буквально смерзается от ужаса. А телохранитель цветочницы презрительно хмыкнул, глядя на него, и произнес:

- Анна Александровна отдыхают. Я не могу ее сейчас беспокоить, придется подождать. Пройдете сейчас в одно место. Скоро вернется господин Демидов, ему и расскажете все, что знаете о нем.

- Нет!!! – вырвался у Ганина беззвучный вопль, он дернулся.

Вокруг сразу нарисовалась охрана.

- Вы что-то сказали? – осведомился Владимир, а после сказал, кивнув одному из охранников. – Убрать. До особых распоряжений Арсения Васильевича не трогать.

***

Отправив Ганина с глаз долой, Владимир сразу же метнулся в сад. Нельзя было долго отсутствовать, Анна Александровна забеспокоится. Вернулся вовремя.

Анна привстала с гамака и озиралась по сторонам. Увидев его, села обратно и спросила:

- Мне показалось, кто-то приехал?

- Нет, Анна Александровна, - качнул он головой и проговорил самым честным тоном. - Это была доставка.

- А, - Она легко вздохнула и покосилась в сторону дома. - Я думала, муж приехал.

Потом повертела в руках телефон, посмотрел входящие.

Владимир мог бы рассказать ей что-то или даже все. Но лучше, чтобы Демидов сделал это сам. Поэтому прокашлялся и бодро проговорил:

- Арсений Васильевич должен уже скоро приехать. А вы перекусите пока, Анна Александровна, на фрукты, вон, нажимайте. Сказать, чтобы подали сюда полдник?

Аня вскинула на него взгляд и фыркнула.

- Опять вы мне все врете.

***

К сожалению, сразу попасть домой, как ему того хотелось, Арсений не смог. Его по дороге задержали дела, пришлось вникать, время тратить, раздражаться. Так что домой он попал уже по темноте.

Только приехал, ему заикнулись было про Ганина, но Арсений махнул рукой.

- Потом. Все потом!

Не до того сейчас.

Вихрем пронесся по дому, плевать было, что прислуга странно на него косится. И прямиком в спальню. А там полумрак. Аня не зажигала свет, стояла у окна. Ждала его.

Ждала.

Его женщина. Его белый ангел. У него сердце сладко щемило и выскакивало горлом. В следующий миг он уже прижимал ее к себе и жадно целовал, не давая опомниться. Изголодался за день. Потом подхватил на руки и понес на кровать.

‍И тут она вдруг отстранилась и спросила нахмурившись:

- Кто расцарапал тебе лицо?

Ох, ты ж, ё... Арсений мысленно схватился за голову.

- Аня, это не то, что ты думаешь.

- А что я думаю? - спросила она сурово.

Теперь-то – да, не хотелось, но пришлось рассказать обо всем, что было в больнице. И про Марину Прохорову тоже. Аня слушала молча, под конец они уже лежали рядом. Он обнимал ее, положив ладонь на живот, в котором малыш развил невиданную активность, как будто тоже весь день ждал папу.

Слишком яркие эмоции, слишком яркие.

- Все хорошо, Ань, - выдохнул он. – Клянусь, теперь все будет хорошо.