После развода. Первая жена

глава 24

Вряд ли от беременной жены Демидова ожидали такой реакции. А сейчас, кажется, сами стены надвинулись на них, а пространство сузилось, как бы заключая в кольцо хищного интереса. Обстановка неуловимо изменилась, акценты сместились.

Марина Прохорова хоть и держалась вызывающе, но даже она понимала, что ляпнула лишнее. И вляпалась. Потому что это все пахло скандалом. Грязным весельем, достойным первых новостных полос.

Все помнили скандальную свадьбу Арсения Демидова и Марины Прохоровой. И как он бросил ее у алтаря и вернулся к своей первой жене Анне. Но. До этого момента его несостоявшаяся невеста около четырех месяцев провела в его доме. Поверить, что такой мужик, как Арс, жил с Мариной монахом?

Многие из присутствующих уже предвкушали, как СМИ и соцсети будут трепать ситуацию, когда две беременные самки схлестнутся за бабки Арсения Демидова.

Но Аня никому не собиралась давать такого шанса. Она была спокойна, словно это ее не касалось.

Касалось. Еще как.

Там на острове, когда прилетал адвокат, этот Ганин. Между ними состоялся разговор на ужине, этой темы касались. И как отреагировал Арсений.

«Бред. Я не спал с ней»

И тут либо верить своему мужчине до конца, либо не верить. Это тяжело. Но чего она будет стоить, если сломается сейчас?

Поэтому нет. Аня не собиралась устраивать здесь цирк с конями.

Она даже не изменилась в лице. Зато Марина Прохорова пошла красными пятнами и нервно озиралась. А по залу снова пошел шепоток, полный удивления и скрытого разочарования.

Стало ясно, что веселья не будет.

- Госпожа Демидова, - обратился к Ане Соболянский. – Я бы хотел вернуться к той теме, что мы обсуждали.

- Да, конечно, - кивнула Аня, поворачиваясь к нему.

После этого разговор снова вошел в прежнее русло. О Марине Прохоровой как будто забыли, словно ее не существовало. Она еще некоторое время постояла, потом все-таки пошла к выходу, вздернув подбородок и громко цокая каблуками.

***

Потом Марина снова ела себя поедом, что не смогла достойно ответить тупой цветочнице. Ярослав Сомов, начальник безопасности, служивший сначала при Прохорове, а теперь полностью перешедший на ее сторону, всю дорогу, пока ехали домой, тяжело молчал. При этом таким взглядом смотрел на нее, что она чувствовала себя виноватой.

А она не могла смириться. С х*ра ли ей чувствовать себя виноватой?! Это цветочница пусть теперь переживает!

В конце концов, не выдержала, вызверилась на него:

- Что?!

- Не надо было лезть в пузырь, - обронил тот.

- Не учи меня! Я сама знаю, что надо, а чего не надо! Вечно вы лезете, достали!

- Если будет тест на отцовство, - словно не слышал ее воплей, медленно проговорил Ярослав. – Ты ничего не докажешь.

Отцом ребенка, которого Марина носила, был он. И для него все это было обидно и унизительно чисто по-мужски. И потому, что у него уже была продумана до мелочей совсем другая стратегия. Согласно которой, все должно было произойти естественным путем. Марина единственная наследница. Когда ее отец умрет, все достанется ей. А он будет рядом. Это был хороший план.

Который она похерила двумя словами.

Мужчина сейчас был хмур, словно грозовая туча. Осуждал?!

Ей хотелось заорать: «Пошел нах***!», но не получалось. Потому что сейчас Яр был единственным, на кого она могла опереться. Так ужасно было вдруг остаться одной и осознать свою беспомощность.

Марина не привыкла что-то решать, думать сама за нее всегда думал папа. Пал Палыч Прохоров был практически всесилен и мог провернуть что угодно, но сейчас он при смерти, и ей придется самой отвечать за свои слова. От этого Марину трясло, накатывали злость и безотчетный страх.

Но. В какой-то момент она словно прозрела, понимая, что это ШАНС. Взглянула на Ярослава и сказала:

- Мне срочно нужно видеть отца.

Когда дочка Прохорова ушла, к Ане приблизились двое. Мужчины лет сорока, плюс-минус, уверенные, что-то в повадке отдаленно напомнило ей Арсения. Та же стать – хищники. Один был рыжеват, широкий как шкаф, на лице выделялись светлые, словно выцветшие брови. Другой – рябой, лицо изрыто оспой, светлые волосы ежиком. Очень уж у него был холодный и пронзительный властный взгляд. От него исходило столько давящей силы, что хотелось пригнуться.

Судя по тому, как неуловимо подобрался рядом Владимир, а вокруг нее внезапно образовалась пустота, опасные типы. Рябой оглядел ее и проговорил:

- Госпожа Демидова?

Аня внутренне напряглась, однако же кивнула и ровно ответила:

- Да, это я.

- Я впечатлен, - мужчина хмыкнул, откинув голову набок.

У него был глуховатый голос не самого приятного тембра, и он не был красив уж точно. Но в целом, несмотря на изъеденное оспинами лицо, его даже можно было назвать интересным. И эта его манера держаться так, словно он король...

Не давала его никакого морального права разглядывать ее как вещь.

Аня чуть прищурилась и обвела взглядом зал, потом сказала, глядя в его пронзительные светлые глаза:

- Я вас не знаю, пожалуйста, представьтесь.

Он неожиданно сипло усмехнулся и подался вперед, сокращая расстояние между ними. Словно охотник, загоняющий добычу. В этом был тот самый специфический сексуальный подтекст. Попытка напугать, прогнуть ее как самку.

Черта с два. После того, что Ане пришлось пережить, ее этим уже не пронять. Она не двинулась с места.

- Не удивлен, - мужчина медленно выпрямился. – Что Арс в итоге выбрал вас.

Потом представился:

- Я Антон Серов, - и указал на второго. - А это мой брат Родион.

Аня сухо обронила:

- Очень приятно.

- Я бы хотел, чтобы вы работали на меня.

Хотелось послать его за такой наглый подкат, однако она твердо, без эмоций проговорила:

- Это невозможно.

Он некоторое время смотрел на нее, потом едва слышно сказал:

- Повезло Арсу.

А вслух добавил, повернувшись к рыжему:

- Дай.

Взял у него визитку и протянул Ане:

- Если потребуется какая-то помощь.

Поклонился ей и отошел. Рыжий шкаф тоже кивнул и отошел следом. Казалось, теперь за этими двумя тянется шлейф взглядов. Что уж говорить об Ане, которую просто ели глазами.

В какой момент понимаешь, что на сегодня все, лимит исчерпан? Аня повернулась к своему телохранителю. Он сам сказал:

- Уходим, Анна Александровна.

И двинулся к выходу, расчищая ей дорогу.

***

Всю дорогу, пока ехали домой, Аня отрешенно смотрела в окно.

Прием она выдержала. Но осадок такой, что до сих пор было тошно. Хотелось отмыться от всего и просто уснуть. Во сне время бежит быстрее.

- Анна Александровна.

Владимир.

- Да, - не сразу ответила она, по-прежнему гладя в окно.

- Вы же не поверили тому, что она сказала? – голос телохранителя звучал напряженно.

Поверила или не поверила, какое это сейчас имело значение?Предъявлять что-то она могла бы только своему мужу. Но его здесь нет. Значит, все это не имеет смысла.

Она наконец вскинула него взгляд.

- Все в порядке, Владимир, - сказала устало. - Давай домой. И… спасибо за поддержку.

Мужчина промолчал и отвернулся. Потом вытащил гаджет, что-то набрал в нем. Дальше до самого дома не было произнесено ни слова. Машины сопровождения, люди ее охрана. Надо было держать лицо, Аня не хотела перед ними расползаться.

Владимир довел ее до двери комнаты, сказал:

- Отдыхайте, Анна Александровна.

Развернулся и ушел.

Наконец она осталась одна.

На столе уже стоял поднос с ужином, Аня знала, что сегодня ее никто больше не побеспокоит. Надо переодеться, принять душ, потом поесть что-нибудь, а после лечь спать. Но вместо этого она подошла к окну. И так и стояла там, глядя невидящим взглядом в темноту.

Вдруг за спиной едва слышно скрипнула дверь.

Аня обернулась на звук, ожидая чего угодно. И так и застыла, глядя в темный дверной проем.

***

Каково это, следить за собственной женой издали?

Не давать права себе прикоснуться. А потребность выжигает изнутри, требует лечь рядом, зарыться лицом в ее волосы и наконец вздохнуть по-человечески, почувствовать себя целым. Жесткая удавка. Но Арсению нужен был еще один день хотя бы, чтобы дочистить всех крыс.

Поэтому он держался в тени. Все знали про резню на острове, что Прохоров едва живой, а он пропал без вести. Все ждали, кто из них в итоге останется «стоять». Потому что, если ты упал, ты труп.

Для этого Арсению нужны были свободные руки. Он сам способствовал тому, чтобы распространился слух, что он умер. Это верный индикатор – посмотреть, как поведут себя крысы. И да, крысы вылезли, почувствовать себя в безопасности.

Он вычистил всех. Всех, кто так или иначе сливал его Прохорову. С остальными, теми, кто гадил со стороны, «поработал» тоже. Быстро и жестко убрал всех, кто этого заслуживал. Арсений делал это, оставаясь в тени.

А в это время его хрупкая и нежная беременная жена взвалила на себя его дело. У него от гордости за нее дрожало в груди, он ей в ножки готов был упасть. Что не сдалась, не отступилась, выстояла там, где ломались крепкие мужики. Смогла поставить себя так, что с ней теперь считались серьезные злые дядьки.

Его красивая, нежная жена, беременная его ребенком.

Не должен был приходить, но не мог противиться, его как магнитом тянуло. Хоть одним глазком взглянуть, как его белый ангел спит.

Сегодня, когда узнал, что Марина Прохорова ей наговорила, не утерпел, сорвался. Не должен был соваться к ней так рано, надо было дождаться глубокой ночи. Но его гнало к ней безумное чувство, что ей плохо . «Я умру за тебя, Аня», - орало все внутри.

Сейчас стоял снаружи, держался за ручку двери, а сердце троит, выскакивает из груди. Потом потянул дверь на себя и открыл.

А она там, у наполовину зашторенного окна. Серые глаза, словно озера, светлые волосы светятся, вся она светится в полутьме. В груди запекло, горячо, нестерпимо. Его белый ангел.

А он во тьме, как ему и положено.

Он чуть заметно сместился, неверие в ее глазах. Глаза стали просто огромные? Ну да, он же весь в шрамах теперь, лицо обожжено. Хотел отступить, чтобы не пугать ее своим видом.

***

Аня была потрясена. Поверить не могла, что это наконец ОН. Ждала его столько времени, сходила с ума от тревоги за него. А вот он здесь, и ей ни шевельнуться, сковало как обручем, льдом залились легкие.

В первый момент был шок, потом она таки разглядела в темноте, что у него что-то с лицом, то ли щетина, то ли…

И тут он стал отступать за дверь.

- Куда?! А ну стой! – рявкнула она и рванулась к нему. – Стой, сказано тебе!

Схватила его за грудки и стала колотить кулаками в грудь, он застыл, не шевелился, а у нее от злости на него и облегчения, что он жив, полезли слезы.

- Где ты был до сих пор?! – выдавила сквозь зубы. - Почему не приходил?!

Замахнулась, отвесить ему пощечину, и тут наконец увидела, что у него с лицом…

Аня застыла, зажав рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос. А он рывком подхватил ее на руки и усадил на кровать, а сам застыл перед ней на коленях.

- Скажи, - хриплый голос срывается, потому что это безумно важно. Это же теперь как клятва.

- Мой, - выдохнула Аня, осторожно накрывая его щеку ладонью.

Мужчина застыл, боясь шевельнуться, потом сглотнул и сказал:

- Хреновый из меня муж.

- Какой есть, - улыбнулась Аня.

- Я не спал с Мариной, веришь? Пальцем ее не коснулся.

Она уже ничего не успела ответить, потому что они снова были вместе.

***

Уже потом, когда они лежали рядом, он внимательно слушал все, что Аня ему рассказывала. Что-то рассказывал сам, но скупо. Больше обнимал и целовал ее, гладил живот, в котором пинался ножкой их малыш. Как будто не мог насытиться.

В какой-то момент в дверь осторожно поскреблись.

Арсений напрягся и сразу встал, стал быстро натягивать на себя одежду.

- Что такое? – Аня подкинулась.

- Все хорошо, - отрывисто бросил он, застегивая брюки. – Просто надо уходить.

Потом склонился к ней, поцеловал жарко, как будто хотел всю выпить. Тихо сказал, глядя в глаза:

- О том, что я вернулся, никому ни слова, - и пошел к приоткрытой двери.

В проеме мелькнул ее телохранитель Владимир, знаком показывая Арсению, мол, чисто. Вот же интриганы. Аня так и села на кровати.

Уже выходя, Арсений обернулся.

- О Прохоровых не беспокойся. Я решу с ними. Спи.

Вышел.

А ей теперь надо было думать, куда девать завтра глупую улыбку.