Потомство для зверя

Глава 18

Я отступаю назад, положив обе руки ему на грудь.

— Подожди.

Его черты лица искажаются.

— Я не отказываю тебе в сексе, хорошо? — говорю я.

— Тогда что?

— Если Танатос все еще бегает по улицам, хотя ему следует сидеть в тюрьме, то сейчас не время для беременности.

— В смысле?

Я потираю виски, сдерживая очередной приступ разочарования. Почему он всегда так быстро решает, что я его отвергаю?

Может быть, потому что он знает, что я хочу выкрутиться из нашего соглашения. Я люблю детей и всегда хотела стать матерью, но мысль о том, чтобы отдать их и уйти из их жизни, немыслима. Всю свою взрослую жизнь я мечтала создать семью с Сайласом. Даже если бы он свалил, дети все равно остались бы со мной.

— Если этот ублюдок придет за мной, то я должна быть готова. Я не могу защищаться с тошнотой, усталостью, опухшими лодыжками и чувственной грудью.

Он поджимает губы. Ничего не отвечает, потому что знает, что я права.

— Утром я удвою охрану, — говорит он.

— Он должен быть за решеткой. Неужели никто ничего с ним не сделает?

Голова Лу дергается в сторону.

— Что? — спрашиваю я.

— Он неприкасаемый, — рычит он.

— Потому что его отец объявит войну, если мафия начнет его преследовать?

Он кивает.

— А греки?

Его плечи опускаются.

— Они ищут его. Возможно, они вывезут его из страны и заявят, что он умер.

— Но он все еще здесь.

Лу ворчит.

— Как бы я не хотел, не могу выступить против него публично.

— Как думаешь, он останется здесь? — спрашиваю я.

Он молчит, и с каждым ударом сердца мелкие волоски на моей шее встают дыбом. Что же такого ужасного заставляет его задуматься?

— Скажи мне, — шепчу я. — Что бы это ни было, я вынесу правду.

Лу выдыхает, его голова наклоняется к моей.

— Я знаю этого психопата с десяти лет. Если он на что-то нацелился, никто не сможет заставить его остановиться. Он не уйдет, пока не добьется своего.

— Или пока кто-нибудь его не уберет, — говорю я.

Он кивает, его челюсть сжата.

— Это и был мой план.

Я засасываю нижнюю губу между зубами, вспоминая, как заметила его на аукционе. Лу выглядел совершенно неуместно среди телохранителей и сутенеров. Он сидел сзади, не шевелясь, пока наши глаза не встретились.

— Ты планировал убить его в аукционном доме?

— Проследить за ним до другого места, а потом убить, — сказал он.

— Но я сорвала планы

— Я не мог допустить, чтобы ты попала в его руки.

— Потому что я тоже в твоем вкусе? — шепчу я.

— Потому что ты попросила меня о помощи, — рычит он. — План состоял в том, чтобы казнить его до того, как он причинит вред другой женщине, но с тобой я не мог рисковать.

Мое дыхание учащается. Я склоняю голову, прислоняя ее к его груди.

— Спасибо, — говорю я, задыхаясь. — Я обязана тебе больше, чем своей жизнью.

Лу склоняет голову к моему лицу.

— Ты можешь отплатить мне, не сбегая.

— Я была настолько очевидна?

— Такая женщина, как ты, никогда не будет рада рожать детей для какого-то мужчины.

— Какая женщина?

— Сильная, упрямая, изворотливая, независимая. То, как ты начала действовать, когда Танатос напал на тебя, говорит о том, что ты храбрая, — он проводит большим пальцем по моей щеке.

По коже пробегают мурашки, и я откликаюсь на его прикосновение. Половина из того, что он сказал, считается оскорблением, но, когда Лу описывает, звучит как почтение.

— А еще ты слишком быстро согласилась родить мне сыновей, — добавляет он.

— О чем это говорит?

— О том, что ты оттягиваешь время, пока не найдешь возможность сбежать, — говорит он. — Скажи мне, что я ошибаюсь.

— Ты чертовски наблюдателен, — бормочу я.

Он фыркает.

— Ты обещала мне горячую ванну.

Я тыкаю его пальцем в грудь.

— Теплую.

Смеясь, Лу ведет меня в ванную. Она в четыре раза просторнее, по сравнению с той, что была у меня дома, с грифельными стенами, полом в тон и серыми потолками. Она должна выглядеть мрачно, но яркий свет и латунные аксессуары придают атмосферу теплоты.

Мой взгляд перескакивает с ванны размером с двуспальную кровать на когтистых ножках, на стеклянную кабинку с большим количеством душевых насадок, и отверстиями на потолке, для имитации дождя.

— Тут потрясающе, — говорю я, задыхаясь.

— Обычно у меня нет времени, чтобы насладиться ванной, — бормочет он.

— А сейчас появилось.

Ворча, он позволяет мне отвести его к ванной, где я усаживаю его в углу и включаю кран. Вода бьет из нескольких форсунок, наполняя ванну.

Я оглядываюсь по сторонам в поисках ароматических масел и нахожу полку со стеклянными бутылочками.

— Подожди здесь, — говорю я сквозь шум воды.

Он опускает пальцы в ванну и хмурится.

— Слишком холодная.

К тому времени, когда я проверяю бутылочки и нахожу там жидкое средство с ароматом лаванды, он уже отрегулировал температуру воды и выглядит самодовольным.

Мой взгляд падает на огромный член, стоящий вровень с его прессом, и все мысли о том, чтобы отругать его, испаряются в воздухе. Когда нам было по восемнадцать лет, член Сайласа всегда стоял под таким углом, но со временем и неправильным выбором жизненного пути качество его эрекции снизилось.

У Лу, похоже, отличное кровообращение.

Я протягиваю бутылку.

— Нравится?

Он принюхивается.

— Хороший выбор.

Я выливаю щедрую порцию под струю воды, наполняя воздух ароматом лаванды. Вздохнув, кладу руку на бедро Лу.

— Тебе помочь залезть? — спрашиваю я.

Он перекидывает ноги через бортик, скользит в ванну и обхватывает меня за талию. Я с плеском погружаюсь в воду и с воплем приземляюсь к нему на колени.

— Эй, — вскрикиваю я. — А если бы ты намочил повязку?

— Я прикрыл глаза, — хмыкает он.

— Ну и что.

В ванне достаточно места, чтобы я могла двигаться, Лу отпускает мою талию, чтобы я могла повернуться к нему лицом.

Вблизи он красив, когда его черты не искажены хмурым выражением лица. Его нос идеально прямой, а губы пухлые. Кожа у него золотистая, на несколько тонов светлее моей оливковой, но гладкая и без изъянов.

— Давай я тебя помою.

Я беру мочалку, окунаю ее в воду и отжимаю почти до сухости. Осторожными движениями я провожу ею по открытому участку кожи на лице и смываю слабый мазок крови. Снова прополоскав мочалку в воде, провожу ею по бороде.

Лу тянется за мочалкой, но я мягко обхватываю его костяшки.

— Я тут главная.

— Из тебя вышла бы хорошая мать, — говорит он с ухмылкой.

— Потому что я властная?

— Мальчикам нужна твердая рука, — он берет меня за запястье и кладет мою ладонь себе на грудь.

— Эй.

— Что?

— Кажется, это тебе нужна твердая рука, — я надавливаю на его грудную клетку.

— Не отрицаю, — он широко улыбается ровными белыми зубами, от чего у меня замирает сердце. — Справишься с этой задачей?

Мое сердце замирает, мышцы между ног сжимаются. Почти уверена, что он хочет дрочки. Я почти уверена, что тоже хочу.

Подобная ситуация для меня впервые. Я всегда отмахивалась от подколов и сальных замечаний, потому что мое сердце принадлежало Сайласу, еще до того, как он стал достаточно взрослым, чтобы обращать внимание на девушек. Я была слишком ослеплена и упряма, чтобы понять: он не стоит такой преданности.

— Могу попробовать, — шепчу я. — А ты сможешь сидеть спокойно?

Его ухмылка расширяется, он поднимает подбородок.

— Я могу побыть хорошим мальчиком.

Из моей груди вырывается хихиканье, и я окунаю мочалку в воду. Грудь Лу вздымается и опадает от учащенного дыхания, но это ничто по сравнению с тем, как колотится мое сердце.

Я провожу мочалкой нежные круги, начиная с его шеи и спускаясь вниз по груди. Мои пальцы касаются его сосков, заставляя его шипеть.

Блять. Он так прекрасен.

Я даже рада, что он не видит, как у меня текут слюнки.

От его кожи поднимается жар, воздух потрескивает. Я чувствую каждое его движение, каждый вздох, каждый дюйм члена под поверхностью воды, который ждет моей твердой руки.

Быстро проведя мочалкой по его кубикам, я опускаю ее вниз вдоль его члена. Его дыхание сбивается, и я сглатываю стон. Через мгновение мочалка исчезает из моих пальцев, оставляя руки свободными.

Лю раздвигает бедра.

— Ты забыла помыть мои яйца.

— Я еще не закончила, — хриплю я.

Опускаю одну руку в воду и берусь за его яички. Его бедра дергаются, и я легонько сжимаю их. Они вдвое больше, чем у Сайласа, и более волосатые, что заставляет меня задуматься, не делал ли мой бывший эпиляцию.

— Что случилось с хорошим мальчиком, который обещал сидеть спокойно? — спрашиваю я с улыбкой.

— Исчез, — отвечает Лу, его голос звучит натянуто, но он перестает дергать бедрами.

Сжав губы, чтобы сдержать улыбку, я обхватываю толстый ствол, мой большой и средний пальцы не соприкасаются. Несколькими легкими движениями я создаю ритм, от которого у него перехватывает дыхание.

Лу хватает обеими руками края ванны, его мышцы напряжены.

Мои пальцы сжимаются, и я провожу по его члену от основания до кончика, не забывая подкручивать в конце. Его грудь вздымается, голова откидывается назад, и он издает глубокий стон, от которого у меня все сжимается внутри.

Наблюдать за тем, как он теряет контроль над собой по моей команде, очень приятно. Сайлас всегда любил заниматься сексом в спальне при приглушенном свете, но с Лу даже дрочка возбуждает в сто раз сильнее. Он дышит сквозь приоткрытые губы, отчего я жажду еще одного поцелуя.

Другой рукой я разминаю его яйца, жалея, что верхняя половина его лица закрыта бинтами. Мое дыхание такое же горячее и тяжелое, как и его — я никогда не знала, что могу так возбудиться, дроча мужчине.

Вскоре его живот напрягается, подчеркивая линии пресса, и я понимаю, что он уже близко. Я увеличиваю скорость и давление своих движений, пока его яйца не втягиваются, а тело не напрягается.

Край моего зрения заполняется красным цветом, и я отдергиваю руки.

— Почему ты остановилась? — спрашивает Лу, задыхаясь.

— Нельзя кончать в воду, — говорю я. — Сперма может заплыть в мою бедную яйцеклетку.

Его губы сжимаются в подобие гримасы, но он не жалуется. Большинство парней, включая моего будущего покойного мужа, стали бы ныть, кричать или принуждать к завершению.

Лу не просто понимает отказ. Он прислушивается. Он также знает, когда нужно промолчать.

— Но можешь кончить мне в рот, — говорю я.