Повелитель тьмы

Глава 11

У Саймона Наваррского была навязчивая идея: сорвать, и причем немедленно, это феноменально уродливое платье с Элис из Соммерседжа. И дело не в том, что ему хотелось увидеть ее обнаженной. Такой мотив, разумеется, тоже присутствовал, но не он был главным. Свои страсти Саймон умел держать в узде — воздержание только усиливало желание и делало его острее.

Нет, просто он не мог больше видеть это платье.

Элис стояла возле рабочего стола; прямые широкие рукава ее уродливого платья были слишком длинны. Уложенные волосы прикрыты вуалью, перехваченной тонким золотым обручем. Лицо Элис было освещено снизу алым светом жаровни, и исходивший от Элис тонкий запах смешивался в нагретом воздухе с пряным запахом трав.

На спине платье было стянуто шнуровкой — можно просто взять острый нож, перерезать ее, и платье рухнет на пол, превратившись в бесформенную груду тряпья. Увы, Саймон не мог позволить себе этого: во-первых, потому, что он до смерти напугал бы своим поступком леди Элис, а во-вторых, чтобы сделать это, человек должен обладать двумя здоровыми руками, а не одной.

Элис готовила простенький состав из горицвета и розмарина для выведения блох. Она и впрямь оказалась способной ученицей — прилежной и аккуратной. Саймону нравилось наблюдать за ее движениями — спокойными, легкими и точными. Ему казалось, что они свидетельствуют о ее высокой чувственности. Вчерашний поцелуй, несомненно, посеял смятение в ее душе. Работа, порученная ей Саймоном, должна была, по его мнению, вернуть чувствам Элис равновесие. Пусть успокоится.

— Вы специально надеваете свое самое уродливое платье, отправляясь на свидание со мной, или у вас просто нет вкуса? — не удержался Саймон.

Элис нахмурилась.

— Я не настолько тщеславна, чтобы заботиться о дорогих нарядах, — ответила она.

— Но желание красиво одеваться свойственно всем женщинам.

Она ответила только язвительным взглядом, который говорил лучше всяких слов.

— Могли бы с сестрой посоветоваться, — не унимался Саймон. — Вот уж кто умеет быть в центре внимания! Она наверняка могла бы помочь вам подобрать что-нибудь получше.

— Платья для Клер подбираю я, — сказала Элис. — А она, будь ее воля, всю жизнь ходила бы в платье для верховой езды. Впрочем, она настолько хороша, что, во что ее ни одень, все равно будет красавицей.

— Но право же, леди Элис, поверьте мне: такой грязно-коричневый цвет никому не может быть к лицу. В таком платье любая женщина будет выглядеть уродиной.

Стрела попала в цель. Элис прикусила губу и посмотрела на Саймона с раздражением.

— Если милорд Саймон находит меня уродливой, зачем же тогда он собирается на мне жениться?

— Я не вас нахожу уродливой, а ваше платье, — пояснил Саймон. — Его-то всегда можно сменить.

— И тогда я буду казаться вам красивее, — с обидой закончила Элис. Несмотря ни на что, она не сбилась, отсчитывая капли травяного настоя, но щеки девушки запылали.

— Может быть, может быть, — согласился Саймон, от всей души забавляясь этим разговором. — Предвижу два варианта. Первый: ваше платье окончательно сведет меня с ума, я разорву его на клочки — и тогда не могу поручиться за то, что произойдет потом. Второй: вы надеваете красивое платье, и тогда мне будет легче удержаться от подобных действий.

— Но вы же сами говорили, что для вас не составит труда заставить меня раздеться перед вами, если вы того захотите. Так не все ли равно, какое платье будет при этом на мне надето?

Саймон снова расхохотался и никак не мог остановиться. Нет, каков язычок у этой женщины, а? Да и в остром уме ей не откажешь. Что же касается грации, то ее вообще никаким платьем не скроешь.

Спустя секунду он резко оборвал свой смех, чувствуя, что минута веселья прошла, и, как всегда, угадал. Темная тень закрыла дверной проем, и послышался недовольный голос Честного Ричарда:

— Неужели я слышу твой смех, Грендель? Мне подумалось, что я ошибся. Никогда не думал, что ты на это способен.

Саймон промолчал, наблюдая за тем, как Элис поспешно придает своему лицу серьезное выражение. Он заметил пробежавшую по нему гримасу отвращения и еще раз подумал о том, что Элис, несомненно, недолюбливает своего брата. Недолюбливает, но не боится. Хотя гораздо более безобидные вещи повергают ее в ужас. Лошади, например, или гром. Или будущий муж.

— Он смеется оттого, что я такая неуклюжая, — сказал Элис, отходя от рабочего стола.

— Не думаю, — заявил Ричард, входя. От его грузного тела в мастерской сразу стало тесно и темно. — Он не тот человек, которого можно развеселить таким пустяком. Однако готов признать, что ты — необычная женщина, сестра. До тебя ни одной из них еще не удавалось рассмешить моего Гренделя. Боюсь, что я тебя недооценивал.

Честный Ричард был великим мастером на скрытые угрозы. Элис моргнула, мучительно соображая, каких же неприятностей ей придется теперь ожидать от своего брата. На этот раз Саймон решил вмешаться в их семейный разговор.

— Недооценивать кого бы то ни было — всегда большая ошибка, милорд, — сказал он. — Ведь любой, даже самый ничтожный слуга может порой представлять смертельную опасность.

— А моя сестра — не какой-то там слуга, верно? — ответил Ричард своим притворно-ласковым голосом. — Да, я совсем забыл, ведь она — умненькая, это вторая — хорошенькая. Нет, Грендель, я все-таки не одобряю твой выбор. Впрочем, дело сделано, тебе все и расхлебывать. А что касается хорошенькой, то у меня на нее свои виды.

— У меня нет и не было ни малейшего желания менять свое решение, милорд.

— Странный ты, Грендель, — покачал головой Ричард. — Никогда я не мог тебя понять. Ладно, продолжайте свои занятия с Элис. Я получил весточку: сегодня ночью возвращается Хедвига, а значит, у меня будет сумасшедший денек. Нужно приготовиться к ее приезду.

И он ушел из мастерской так же неожиданно, как и появился. Элис проводила его озадаченным взглядом.

Ї Почему он все время называет вас Грендель? — спросила она.

— Надеюсь, что вы знаете, кто такой Грендель?

— Чудовище. Исчадие ада. Он пьет по ночам кровь из жил спящих людей и служит самому Вельзевулу. Но вы-то здесь при чем? Я не вижу никакой связи.

— Вы льстите мне, а Ричард… Ему нужен придворный демон, злой колдун, который будет наводить ужас на всех окружающих.

— Сам Ричард кажется мне куда страшнее и опаснее, чем вы.

— Не правда. К угрозам Ричарда вы относитесь довольно равнодушно, а вот меня боитесь. Дрожите передо мной всякий раз, словно кролик перед голодным волком.

— Я чаще представляла себя не кроликом, а полевой мышью, — призналась Элис. — А вас — змеей.

— Змей, — грустно улыбнулся Саймон. — Прямо как в райском саду. Я кажусь вам искусителем, леди Элис?

Да, он казался ей искусителем, хотя Элис и не очень точно понимала значения этого слова. Для нее в этом понятии соединились звук голоса Саймона, бездонная глубина его глаз и тот странный, необъяснимый трепет, который всегда охватывал ее при виде этого человека. Искушение. Да, наверное, именно так можно назвать то необъяснимое, что всегда исходило от Саймона и рождало в Элис неотчетливые желания и душевную тревогу.

На всякий случай Элис ничего не ответила.

— А почему, интересно, Ричард сказал, чтобы вы продолжали занятия со мной? И почему он был таким скованным в моем присутствии? И какие виды он имеет на Клер?

Саймон надеялся, что она не заметит неловкости в поведении Ричарда, но Элис оказалась очень наблюдательной. Теперь Саймон не был уверен в том, что ему удастся ее обмануть, несмотря на то что в этом деле он был настоящим мастером.

— Может быть, это как-то связано с ее будущим, — туманно пояснил Саймон.

— Почему только с ее будущим, а не с моим тоже? — продолжала упорствовать Элис.

— Здесь может быть множество причин, — продолжал изворачиваться Саймон. — Может быть, он считает, что вы будете помехой…

— Помехой чему? — Голос Элис становился все громче с каждой фразой. — И как все это связано с приездом его жены?

Элис внезапно рванулась к двери. Саймон схватил ее за талию. Она попыталась вывернуться, но Саймон держал ее крепко.

Он чувствовал, как тяжело дышит Элис, как сотрясает нервная дрожь ее тело. Чувствовал запах ее духов — горьковатый и пьянящий.

— Не торопитесь, — сказал Саймон. — И не пытайтесь разыскать Ричарда. Ему сейчас не до разговоров, да и охрана просто не пропустит вас.

— А вы знаете, что он задумал?

— Нет. Пока не знаю. Просто знаю, как устроены мозги Ричарда. Он хочет вашу сестру, и он не из тех мужчин, которые способны сдержать свою похоть.

— Но ведь Клер — ЕГО СЕСТРА!!!

— Разумеется, Ричард помнит об этом, но, боюсь, его страсть окажется сильнее разума.

Элис снова попыталась вырваться, но Саймон понимал, что нельзя дать ей уйти.

— И вы собираетесь стоять в стороне и молча наблюдать за тем, как он… как он…

— Я уже говорил, что не знаю, каковы на самом деле планы Ричарда. А без этого спорить с ним бесполезно.

Элис ткнула ногой наугад, попав Саймону по голени. Плотная ткань смягчила удар, и ему было не так больно, как удивительно видеть такое проявление характера Элис.

— Вы просто боитесь его, — злобно прошипела она.

— Нет.

— Тогда почему вы его не остановите?

— Интересный вопрос, — ответил Саймон, растягивая слова. — Мне доводилось видеть и более страшные преступления, но и тогда я не имел возможности вмешаться. В списке смертных грехов изнасилование сводной сестры стоит отнюдь не на первой строчке. Это грех средней тяжести.

— Средней? Что же тогда назвать тяжким грехом?

— Я видел, как насилуют и убивают детей, — холодно сказал Саймон. — Видел, как солдаты разрывают на куски пленных. Я видел такие пытки и казни, которые вам и в страшном сне не приснятся.

— Видели и ничего не сделали? — крикнула Элис.

Он поднял свою изувеченную, перекрученную руку.

— А это у меня откуда, как вы думаете?

— И вы смирились? Решили, что зла вам все равно не остановить, и стали посторонним наблюдателем? Удобно, что и говорить! Но, будь я на вашем месте, я дралась бы до конца, пока меня саму не разорвали бы на части. Я бы…

— А я-то считал вас молчаливой, — негромко заметил Саймон.

— Только не тогда, когда моя семья в опасности. Только не тогда, когда убивают невинных. И если вы не встанете на мою сторону, — с яростью крикнула она, — я навсегда прокляну ваше черное сердце, навсегда!

— Ах, леди Элис, — грустно сказал Саймон. — Но ведь у меня вовсе нет сердца, даже черного.

Он услышал торопливые, как всегда, шаги Годфри. Вот кто всегда знал все на свете, вот кто поможет проникнуть в тайные замыслы Ричарда!

Элис по простоте своей посчитала, что с приходом Годфри она наконец обретет утраченную свободу. Но Саймон не позволил ей уйти. Перехватив ее движение в самом начале, он развернул ее лицом к себе — так, что Элис уткнулась ему в плечо. Она по-прежнему порывалась освободиться, но теперь Саймон мог присоединить к здоровой руке усилия второй, искалеченной, — так, чтобы Элис не увидела и не почувствовала этого.

— Годфри, — сказал он своим обычным тоном, — иди, разыщи сэра Томаса де Реймера и постарайся объяснить ему, что он должен не спускать глаз с леди Клер, даже если она будет в своей спальне. Ситуация угрожающая.

Годфри исчез так же поспешно, как и появился. И хотя у него не было языка, Саймон не сомневался в том, что он все прекрасно сумеет объяснить сэру Томасу.

Саймон посмотрел на женщину, которую держал в объятиях. Элис как раз решила запустить в его плечо свои зубки, и это было ошибкой с ее стороны. Вызов? Он охотно принимает его!

Саймон подождал, пока острые белые зубки Элис не прокусили ткань одежды и не коснулись его кожи, после чего с силой оттолкнул девушку от себя. Элис крепко приложилась спиной к мокрой стене мастерской, но была настолько разгневана, что даже не почувствовала боли и не испугалась, лишь продолжала сверлить Саймона ненавидящим взглядом. Саймон тут же оказался рядом с нею, по-прежнему не позволяя ей сбежать.

— Единственный, кто может остановить Ричарда, это Томас де Реймер, — спокойно произнес Саймон. — У него своеобразный взгляд на то, что есть добро и что есть зло, но он поручился головой за вашу сестру и сумеет ее защитить.

— Но ведь Ричард — единственный, кто может отдавать ему приказы!

— Это не имеет значения. Томас уже получил приказ и выполнит его. Поверьте, он умрет прежде, чем позволит Ричарду подойти к Клер.

— Но он же ненавидит Клер, она мне рассказывала!

— Мое мнение относительно умственных способностей вашей сестры вам известно. Можете мне поверить, на самом деле его отношение к Клер куда сложнее, чем кажется.

Гнев Элис немного поутих.

— Откуда это вам известно? — спросила она с подозрением.

— Я умею наблюдать за людьми и делать выводы из этих наблюдений. Так что можете мне верить: только сэр Томас сможет защитить вашу сестру. Он будет биться за нее до самой смерти.

Элис глубоко вздохнула и окончательно успокоилась. Увидев это, Саймон слегка отодвинулся, даря ей иллюзию свободы.

— Хорошо, — сказала Элис неестественно оживленным тоном. — А теперь, пожалуй, я немного пройдусь.

— Нет, — возразил Саймон. — Вы останетесь со мной до тех пор, пока сэр Томас не приведет сюда Клер.

— Откуда вы взяли, что он приведет ее именно сюда?

— Предчувствие, — лукаво усмехнулся Саймон. — Магия. Колдовство. Называйте это как хотите.

— Я ненавижу вас! — с яростью воскликнула Элис.

— Ну что вы, это невозможно. Просто вы сейчас сердиты на меня, вот и все. Но как только здесь появится ваша сестра — в целости и сохранности, — вы опять перестанете считать меня кровавым монстром. Несмотря даже на это, — он намеренно вытащил из-под накидки свою покалеченную руку.

Элис и глазом не моргнула.

— Не покалеченная рука делает вас чудовищем, — сказала она.

— Согласен.

— Чудовищем вас делает ваша жестокая натура.

Он хотел рассмеяться в ответ, но не смог. На самом деле сейчас его волновало только одно: сумеет ли Томас де Реймер оказаться в спальне Клер до того, как станет поздно. В глазах Ричарда, когда он уходил, Саймон увидел непреодолимую похоть. Если Клер начнет сопротивляться, он может и убить ее. В прошлом такие подвиги числились за Честным Ричардом.

Делиться своими опасениями с леди Элис ему не хотелось — на ее долю сегодня и так пришлось слишком много потрясений.

— Пойдите присядьте где-нибудь, миледи, — мягко сказал он. — Можете поспать, если хотите. Здесь вас никто не потревожит.

Элис сердито посмотрела на Саймона и вздохнула. Наверное, ей придется смириться, от этого стража не уйдешь. И она побрела в глубь мастерской, всем сердцем ненавидя в эту минуту черного злого колдуна Саймона Наваррского.

«Я ненавижу его, как никого на свете, — думала про себя Элис. — Неужели же я когда-нибудь смогу его полюбить?» Она еще немного подумала над этим и решила для себя окончательно и бесповоротно: НЕТ. Конечно, любовь, особенно женская, всегда непредсказуема, но Элис очень хотела надеяться на то, что благоразумие ее не оставит.

Да и вообще о любви она думала сейчас меньше всего. Она прошла мимо Саймона, задев его на ходу подолом своего уродливого коричневого платья, и уселась в углу на пол, подтянув к подбородку колени. Она выглядела вялой, взгляд ее был опущен, но Саймон был уверен в том, что на этот раз она не уснет.

Клер сидела возле узкого окна с рукоделием в руках, когда услышала приближающиеся к двери тяжелые шаги. Она со вздохом прикрыла глаза и слегка улыбнулась уголками губ. Она не сомневалась в том, что это доблестный сэр Томас спешит проверить, все ли с нею в порядке. Клер вспомнила о том, как он безуспешно пытался нагнать ее утром в лесу, а она на своей арабской кобылке водила за нос бедного рыцаря, постоянно ускользая от него в осеннем тумане.

«Интересно, а что было бы, позволь я ему догнать себя?» — подумала Клер и смутилась. Она знала — правда, понаслышке — о том, что мужчинами во время погони овладевает древний, как мир, инстинкт, и последствия при этом могут оказаться самыми неожиданными. Даже если за тобой гонится такой ненавистник женщин, как сэр Томас.

Напрасно она после завтрака ушла с сэром Гектором — скучнейшим из рыцарей, любившим выпить крепкого эля и потрепать Клер по щеке, по-отечески, разумеется. Сделала она это для того, чтобы еще больше раззадорить сэра Томаса, но, увы, пришлось долго выслушивать скучные нравоучительные речи сэра Гектора, который, очевидно, пытался таким способом приударить за Клер.

«Хорошо бы Ричард не стал отдавать меня замуж за старика», — неожиданно подумала Клер. Сейчас даже такой муж, как лорд Саймон, начинал казаться ей привлекательнее какого-нибудь замшелого зануды вроде сэра Гектора.

Шаги приближались. Клер невольно поправила кокетливым движением пышную копну своих золотистых волос. Раньше она перед встречей с сэром Томасом не делала этого никогда. Затем она слегка оттянула вниз тугой край платья, сожалея о том, что вырез на нем такой скромный.

Тяжелая дверь спальни отворилась, и на пороге без стука появился человек, при виде которого Клер не могла не поморщиться.

Ричард.

— Проследи за тем, чтобы нам не мешали, — бросил он кому-то через плечо.

Дверь захлопнулась. Клер была наедине с братом.

Девушка поднялась с места, стараясь при этом выглядеть спокойной: она хорошо помнила о том, что никогда нельзя показывать дикому зверю, что ты его боишься. Клер через силу улыбнулась, положила на стол шитье, которое по-прежнему оставалось у нее в руках, и подошла к Ричарду первой.

— Дорогой брат, — сказала она, слегка приложившись губами к его заросшей жесткой щетиной щеке. — Как славно, что вы удостоили меня чести своим посещением. Я сейчас прикажу служанке найти Элис, и мы все вместе…

Он грубо схватил ее запястье своей мясистой красной ручищей. Глаза Ричарда — припухшие, воспаленные — смотрели на Клер с угрозой и решимостью.

— Не стоит беспокоить ни служанку, ни сестру, — сказал он. — Для того, зачем я сюда явился, они нам не понадобятся. Мне кажется, пришла пора нам с тобой познакомиться друг с другом поближе.

«Может быть, снова прикинуться больной? Темнота действует на него убийственно, — подумала Клер. — Нет, ничего не выйдет, после завтрака прошло уже слишком много времени».

Она отступила на шаг назад, но Ричард продолжал крепко сжимать ее руку. Он подтянул Клер к себе и схватил ее свободной рукой за волосы, грубо запрокидывая назад голову девушки.

— Прелестно, — хрипло выдохнул он. — Прелестные волосы, прелестная девочка. Поцелуй меня, любовь моя. С такой красивой девочкой, как ты, я не целовался уже целую вечность.

— Но я уже поцеловала вас, — ответила Клер, пытаясь обуздать свой страх.

— Не так. Поцелуй меня по-настоящему, — он прижал ее к себе, но Клер сопротивлялась изо всех сил, пытаясь удержать Ричарда хоть на каком-то расстоянии. Она уперлась руками ему в грудь.

— Мы же брат и сестра! — гневно воскликнула Клер. — Если вы притронетесь ко мне, это будет смертным грехом — и перед людьми, и перед богом.

— Ах, это, — коротко хохотнул Ричард. — Ну, я порой сомневаюсь в том, что мы с тобой кровная родня. Твоя мать задрала свои юбки перед моим отцом — так что с того? Разве она не могла проделать то же самое перед дюжиной еще каких-нибудь жеребцов? Шлюха, она и есть шлюха. Так что ты вполне можешь быть дочерью какого-нибудь другого молодого красивого рыцаря. Вроде меня, например.

— Но вы не рыцарь и не красавец, — зло парировала Клер. — Отпустите меня, иначе я буду кричать.

— Я сумею заткнуть тебе глотку, если ты вздумаешь хоть пикнуть, — пообещал Ричард и жадно накрыл рот Клер своими мокрыми красными губами.

От Ричарда отвратительно несло перегаром. Клер отчаянно вцепилась в его редеющие волосы, запустила ногти ему в лицо. Ричард зарычал от боли и швырнул сестру на пол. Клер упала и смотрела теперь на брата снизу вверх, обмирая от ужаса.

Глаза Ричарда были прищурены, по щеке тянулись кровавые ссадины — след от ногтей Клер.

— Люблю обламывать девочек с норовом, — сказал Ричард, — но если ты снова выпустишь свои когти, я сверну твою шею раньше, чем успею засунуть тебе между ног.

Ричард принялся распутывать завязки на своих штанах. Клер закричала — пронзительно, изо всех сил. Затем, пользуясь тем, что руки Ричарда заняты, она рванулась на четвереньках к выходу и почти успела добраться до двери, когда та распахнулась.

На пороге возник сэр Томас де Реймер — спокойный, суровый. Струйка крови стекала из уголка его разбитого рта.

— Какого дьявола ты здесь делаешь? — заорал Ричард. — Проваливай прочь!

Томас глазом не моргнул и не стронулся с места.

— Вы приказали мне следить за тем, чтобы ни один мужчина не смел приближаться к леди Клер, — сказал Томас. — Я выполняю ваше распоряжение.

— А сейчас я говорю: пошел вон отсюда!

Томас не шелохнулся. Охваченная ужасом, Клер привалилась спиной к стене. «Неужели он бросит меня одну?» — стучало у нее в голове.

— Невозможно, милорд. Я дал перед богом клятву и не могу нарушить ее.

— Безмозглая скотина! — огрызнулся Ричард и крикнул во все горло:

— Стража!!

— Мы уже обсудили происходящее с вашим охранником, — сказал Томас и потрогал кончиками пальцев разбитый рот, — и мне удалось его убедить.

— В чем ты убедил его, наглый недоносок?

— В том, что лучше всего отвести вашу сестру в церковь к брату Джерому. Ей необходимо исповедаться и покаяться.

Клер хотела было возразить, но вовремя прикусила язык, заметив выразительный взгляд Томаса.

Ричард наконец понял, в какую неприглядную историю он попал по собственной вине, и охотно ухватился за соломинку, протянутую ему сэром Томасом.

— Правильное решение, — сказал он, поправляя на себе одежду и вытирая рукавом мокрые губы. — В последнее время она ведет себя самым непристойным образом, и это твоя вина, сэр Томас. Ты плохо смотришь за ней. Вот и сейчас я устроил тебе проверку, чтобы посмотреть, насколько ты бдителен. Ты не выдержал испытания,

— Увы, милорд, — сокрушенно согласился Томас, опуская голову. — Постараюсь исправиться.

— А я постараюсь подыскать кого-нибудь на твое место, — хмуро ответил Ричард. — Того, кому можно больше доверять, чем тебе. А пока не спускай с нее глаз и не давай ей ни с кем разговаривать, ты понял? Иначе я прикажу поджарить себе на ужин твои потроха.

— Слушаюсь, милорд, — все так же покорно ответил Томас.

— А теперь забери ее отсюда, — приказал Ричард и грузно повалился на кровать. — И прикажи принести вина, мне просто необходимо сейчас выпить. Или ты убил моего слугу, кровожадная тварь?

— Я только… оглушил его слегка, милорд.

Томас подал Клер руку, и она после секундного колебания приняла ее.

Клер не знала, насколько она может доверять сэру Томасу, но выбора у нее не было. Вернее, был, но настолько ужасный, что она и думать не хотела о том, что может вновь остаться наедине с Ричардом. Брат, сидя на кровати, продолжал следить за сестрой налитыми кровью глазами, и Клер вдруг почудилось, что она снова слышит зловонное дыхание Ричарда.

И все же Клер получила хорошее воспитание в монастыре и потому не могла позволить себе грубость при расставании. Ведь она, в конце концов, благородная леди, а не базарная торговка!

— Да пребудет на вас благословение господне, брат мой, — вежливо проговорила Клер, стоя у раскрытой двери, и прибавила при этом про себя:

«Что б ты в аду сгорел, скотина!»