Повелитель тьмы

Глава 24

Сплава богу, что Томасу де Реймеру удалось найти Клер прежде, чем это сделал Саймон. Он перехватил ее возле самой поляны, на которой был расположен лагерь Ричарда, и повалил в снег, накрыв своим телом.

— Уф-ф-ф, — облегченно выдохнул он. Если бы первым ее настиг Саймон, так просто для нее это не кончилось бы.

Саймон перешагнул прямо через лежащих Томаса и Клер. За спиной он услышал приглушенный возглас Клер, который резко оборвался. Очевидно, сэр Томас зажал ей рот ладонью. Саймон только покачал головой и отправился дальше. Он никак не мог понять, как две сестры могут быть настолько непохожими друг на друга. Эта леди Клер просто невыносима. Она только связывает руки сэру Томасу. Уж лучше бы они не приезжали сюда. Им бы обвенчаться да лежать сейчас в постели, чем путаться здесь у него под ногами.

Нет, на самом деле Элис куда приятнее своей сестры, чем можно подумать с первого взгляда. При этом она не менее красива, чем Клер, только красоту ее нужно уметь увидеть, что не каждому дано. Что же касается характера, то он у Элис тоже имеется и, пожалуй, не уступит в силе взрывному характеру Клер.

Леди Клер замолчала. За спиной Саймона был чуть слышен тихий, низкий голос Томаса, который, похоже, в чем-то убеждал свою необузданную красавицу. Впрочем, по-настоящему свои отношения им предстоит выяснять позже: в ближайшие несколько часов у всех у них будет слишком много других дел.

Саймон постоял немного, внимательно присматриваясь к тому, что происходит в лагере. Четверо стражников, занимавших обычно места по углам повозки, в которой томилась Элис, по-прежнему сидели возле костра. По рукам у них ходил мех с вином, с ними сидела и служанка, которую уже обнимал за плечи один из рыцарей. Саймон понял, что все они на время забыли о своей пленнице.

Сейчас он мог подойти незамеченным и раздвинуть занавески. Саймон не знал, заперта ли клетка, но это его вовсе не заботило, ведь в число его талантов входило и умение открывать без ключа любые двери.

Правда, ставка сейчас была высока как никогда.

Что будет, если Элис проснется и увидит его? Закричит от ужаса или гнева и погубит их обоих. Лучше уйти, не рисковать, вернуться в палатку Ричарда и терпеливо ждать развития событий, тем более что теперь у него были помощники.

Он помедлил, прячась в тени на фоне непроглядного леса. Здесь его никто не увидит и не услышит. Саймон подошел ближе, каждую секунду ожидая, что из-за толстых занавесок раздастся голос Элис, и заглянул внутрь. Его жена спала.

Она спала и ненавидела во сне своего мужа.

Элис куталась в одеяла, но согреться ей никак не удавалось. У нее замерзли щеки, и нос, и уши. Укрыться с головой она не могла, потому что от меха пахло животным, а она не могла переносить этот запах.

До нее доносился смех охранников, и Элис подумала о том, нет ли среди них Саймона.

Ей вдруг показалось, что он смотрит на нее. Скользит по ее лицу своими золотистыми глазами, тянет к ней свои руки. Это ощущение было таким явственным, что Элис откинула меховое одеяло и поднялась на колени.

Он в самом деле стоял по ту сторону решетки. Элис открыла рот, но Саймон немедленно прикрыл его ладонью, просунув руку между железными прутьями. Он покачал головой, приказывая молчать.

Элис закрыла глаза и втянула ноздрями запах Саймона — его кожи, его волос, его дыхания. Прижалась щекой к его теплой ладони. Она никогда не думала прежде, каким это может быть наслаждением — просто прикоснуться щекой к ладони любимого человека.

Элис коснулась губами шрамов, которыми была исполосована эта ладонь. Саймон провел пальцами по волосам Элис. Она потянулась навстречу ему. Холодное, обжигающее железо коснулось ее лица, но Элис не отпрянула, молча принимая ласку его рук.

В эту минуту Элис впервые в жизни забыла про рассудок и здравый смысл, прислушиваясь только к голосу своего сердца. Она прижалась к железным прутьям всем своим телом.

Саймон нежно поцеловал ее сквозь решетку, и на глазах Элис блеснули слезы. Они не сказали друг другу ни слова, но молчание их было красноречивей всяких слов.

А когда Саймон осторожно отодвинулся назад и снова обхватил ее лицо ладонями, Элис вдруг поняла, что верит своему мужу, верит, несмотря ни на что.

Она опустилась на свой тюфяк, завернулась в меховое одеяло и замерла, а Саймон продолжал согревать ее щеки, пока Элис не сморил сон.

Когда она проснулась, ей показалось, что все это ей только приснилось. Элис выглянула в окно. Промерзшая земля вокруг коляски не сохранила ни одного следа от ног Саймона.

Да, наверное, все это ей только приснилось.

Охранники выпустили ее, как всегда делали это по утрам, и Элис в сопровождении Мадлен пошла к лесу. Лес был промерзшим, тихим и мрачным. В нем не звучали птичьи голоса. Лицо Мадлен, сопровождавшей пленницу, было сегодня угрюмее, чем обычно.

Они дошли до ключа, бившего из-под земли, и Элис опустилась перед ним на колени, собираясь умыться. Ей хотелось смыть вместе с остатками сна и воспоминания о минувшей ночи, которые она продолжала считать плодом своего разыгравшегося воображения. Она подумала о том, что нельзя сейчас терять самообладание. Это окончательно и бесповоротно погубит ее.

Она снова погрузила руки в ключевую воду. Мадлен стояла спиной к Элис и смотрела на лагерь, вовсе не опасаясь, что Элис может сбежать.

Нельзя сказать, что Элис не думала о побеге. Напротив, она думала об этом постоянно. Вот и сейчас она попыталась прикинуть, в каком направлении течет тонкий ручеек и далеко ли ей удастся убежать вдоль него, покуда ее не схватят охранники, которых приставил к ней ее брат. У нее не было никаких шансов на успех. Но все равно лучше попытаться, чем умереть, сдавшись. Она готова уже была начать свой безнадежный бег, когда увидело нечто, заставившее ее вздрогнуть и замереть.

Сквозь ветки деревьев на нее смотрело знакомое, любимое лицо Клер. На секунду Элис решила, что она снова грезит наяву.

Элис испуганно покосилась через плечо, но Мадлен спокойно стояла, глядя в сторону. Но Элис знала, что стоит лишь ей рвануться в лес, как Мадлен мигом бросится следом — и не потому, что ненавидит ее, но потому, что прекрасно знает о том, что ее ждет, если она упустит пленницу.

Элис осторожно обернулась в полной уверенности, что лицо Клер бесследно растаяло, но оно продолжало смотреть на нее из лесной чащи.

— Мы собираемся освободить тебя, — прошептала Клер, стараясь, чтобы ее голос прозвучал тише, чем журчащий ручеек.

— Мы?

— Томас тоже здесь.

— Беги, — с отчаянием сказала Элис. — Не рискуй своей жизнью. Со мной ничего не случится, Ричард побоится тронуть меня.

— Он убьет тебя, — ровным голосом произнесла Клер. — И мы обе прекрасно знаем это. Они не сказали мне, как именно собираются освобождать тебя. Просто будь готова ко всему.

— Они?

Но лицо Клер уже исчезло за деревьями, а рядом с Элис стояла Мадлен.

— С кем вы только что говорили здесь, миледи? — жестко спросила она, всматриваясь в лесные заросли.

— Со своим отражением в воде.

Мадлен недовольно поморщилась и сказала:

— Пойдемте, миледи. Впереди долгий день, и я хочу сегодня как следует повеселиться.

— Повеселиться?

— Здесь в городе ярмарка, и Жерве сказал, что мы будем проезжать через нее, прежде чем отправимся в Миддлхэм. Ах, как давно я не была на ярмарках!

— А не опасно пробираться через ярмарку с моей повозкой? — деловито спросила Элис. — Вдруг я закричу, что тогда?

— Кричите, не кричите, какая разница, — ответила Мадлен, и Элис была вынуждена согласиться. — А может, ваш колдун что-нибудь придумает. Скажет, например, какое-то заклинание, чтобы вы лишились языка.

«И так может быть, — снова согласилась про себя Элис. — Он вообще может творить со мной что угодно».

— Ладно, я буду вести себя тихо, сказала она.

— Я тоже надеюсь, что вы будете достаточно благоразумны, миледи, — сказала Мадлен, ведя Элис назад, на поляну, к ее тюрьме.

Только забравшись внутрь и закутавшись в меховое одеяло, Элис позволила себе вспомнить, что сказала Клер.

«Они не сказали мне…» Интересно, кто эти «они», о которых упомянула ее сестра?

Один из них, разумеется, сэр Томас, это ясно и так. Ну а второй… Вторым быть некому, кроме ее собственного загадочного и непредсказуемого в своих поступках мужа.

— Чему вы улыбаетесь, миледи? — удивленно спросила Мадлен, увидев сквозь прутья решетки сияющее лицо Элис.

— Сегодня прекрасный день, — ответила она. — И к тому же мы едем на ярмарку.

Мадлен хмуро посмотрела в серое низкое небо, затянутое облаками, и сказала, покачав головой:

— Но вам-то на ярмарке не веселиться, леди Элис.

— Неважно, я все увижу и из окна своей повозки, — беззаботно ответила Элис.

Мадлен еще раз посмотрела на небо, снова покачала головой и молча пошла прочь, уверенная в том, что ее хозяйка либо сошла с ума, либо превратилась от горя в ведьму.

Им необходимы были точный расчет и везение. Им необходимо было, наконец, чтобы Честный Ричард, сам того не желая, сыграл им на руку. Им были необходимы выдержка и доверие Элис и, наконец, божье благословение.

Без любой из этих составляющих все их предприятие грозило обернуться катастрофой.

Это было очень рискованное дело, что и говорить. В распоряжении заговорщиков остался всего один, самый последний день. Завтра караван Ричарда достигнет замка Миддлхэм, и тогда будет поздно. Юный король должен будет умереть, а вслед за ним — Элис и Саймон.

Саймон мог рассчитывать на все что угодно — на любовь Клер к своей сестре, на отвагу сэра Томаса де Реймера и преданность Элис. Не мог он с уверенностью рассчитывать лишь на то, что Ричард окажется достаточно тщеславным, чтобы привести в действие весь их план освобождения Элис.

В той его части, где план был связан с Ричардом, оставалось уповать лишь на милость божью.

Саймон, давно не веривший в бога, сейчас готов был упасть на колени и молиться о спасении своей ни в чем не повинной жены. Он был благодарен небесам за то, что у него появился надежный помощник — сильный, надежный рыцарь. Разумеется, Саймон стал бы бороться за жизнь и свободу Элис в одиночестве, но теперь, вместе с Томасом де Реймером, он чувствовал себя гораздо увереннее. Саймон мечтал о том, чтобы освободить Элис и своими руками расправиться с тем дьяволом во плоти, который, по иронии судьбы, оказался ее братом. За это ему не жалко было отдать свою жизнь. В конце концов, он за свои тридцать четыре года повидал и пережил столько, сколько иному не удастся и за семьдесят. Если ему доведется умереть, он примет смерть спокойно. Лишь бы знать, что Элис вне опасности, а там и умирать не страшно.

Ричард и Саймон сидели верхом на лошадях. Ричард, судя по всему, пребывал в прекрасном расположении духа.

— Ну что, проедем мимо или остановимся, чтобы поразвлечься, Грендель? — спросил он.

Разумеется, для себя он уже все решил и спрашивал Саймона только для того, чтобы покуражиться. Однако и Саймон не напрасно провел три года при дворе Ричарда. Он успел досконально изучить характер своего лендлорда и готов был вступить в игру, ставкой в которой была не только его собственная жизнь, но и жизнь Элис.

— Я полагаю, нам лучше обогнуть город, — сказал он.

— Клянусь, я сам думал так же, — откликнулся Ричард. — На ярмарке слишком многое будет отвлекать моих стражников, да и леди Элис может неожиданно устроить сцену, а мне этого не хочется.

— Разумеется. Хотя, как мне кажется, она будет молчать. Да и ваши славные рыцари не похожи на деревенских олухов, которые могут на ярмарке уши развесить.

— Похоже на правду. Но тогда почему ты против того, чтобы мы завернули на ярмарку?

— Потому, что город Уотлингтон известен по всей северной Англии как родина великого мага Тедора.

— Тедор? Никогда о таком не слышал.

Теперь Саймон подбирал слова тщательно и осторожно, потому что наступил тот решающий момент, который должен был стать поворотным в судьбе.

— Это был величайший волшебник из всех, когда-либо живших в Англии. В свое время он был известнее самого Мерлина. О Тедоре до сих пор слагают баллады, а сюда, в его родной Уотлингтон, стекаются чародеи со всего света, чтобы показать свое искусство местным жителям. Считается, что здешние горожане настолько тонко разбираются в магии и волшебстве, что их признания могут добиться только самые одаренные и могучие чародеи.

— А ты сам уже бывал здесь? — с любопытством спросил Ричард.

— Нет, милорд. Я никогда не считал необходимым показывать свое мастерство перед кучкой каких-то крестьян.

— Конечно, конечно, — согласился Ричард. — Однако…

— Сэр?

— Ты говоришь, что этот городок славится по всей Англии как родина магии и колдовства?

— Не только по всей Англии, по всему христианскому миру, милорд.

— В таком случае я приобрету дополнительный вес, если мой придворный маг проявит себя во всей красе перед здешними горожанами и добьется их признания.

«Вот ты и клюнул, словно карп на жирного червя», — подумал Саймон.

— Но, милорд, — сказал он вслух, — мне совсем не хочется выходить на ярмарочную площадь Уотлингтона и давать представление перед его разборчивыми жителями. Я не готов…

— Ты непременно выступишь здесь. Грендель, — приказал Ричард. — Выступишь, если тебе дорога жизнь леди Элис.

— Я уже говорил вам, милорд, что леди Элис меня нисколько не интересует. Я просто хотел, чтобы она избежала чрезмерных мук и пыток, — безразлично ответил Саймон. — И если уж вы так настаиваете, чтобы я выступил, то хотя бы примите меры к тому, чтобы леди Элис не сбежала, пока все будут глазеть на мои фокусы.

— Очень мудро, Грендель, — кивнул Ричард и крикнул замотанному в шарф слуге, крутившемуся неподалеку:

— Эй, ты! Присмотри за тем, чтобы леди Элис оставалась связанной все время, пока мы будем на ярмарке. Заткнуть ей рот кляпом. Проверить замки на повозке.

Слуга молча поклонился и побежал к тюрьме на колесах. Саймон с трудом подавил вздох облегчения. Пока что все идет просто отлично. Теперь остается лишь надеяться на то, что леди Элис сразу же сумеет распознать в замотанном в шарф слуге сэра Томаса. Ну а в том, что тот сумеет «затянуть» веревки на руках Элис так, что они свалятся при малейшем усилии, Саймон не сомневался.

Отважная леди Элис с блеском доведет свою роль до конца, в этом он тоже был уверен.

Саймон повернул голову, холодно улыбнулся своему господину и коротко сказал:

— Как будет угодно вашей светлости.

— Узнаю моего Гренделя! — воскликнул Ричард и пришпорил лошадь.

Они стали спускаться с холма в направлении Уотлингтона.

В городке все было подготовлено. Томас отлично справился со своей задачей. Словечко здесь, другое там, и вот уже весь Уотлингтон бурлил, нетерпеливо ожидая прибытия в него величайшего и могущественнейшего мага изо всех, живущих ныне в Англии. Настоящего, живого чародея, придворного волшебника лорда Ричарда из Соммерседжа. Нужно признаться, что городок Уотлингтон на самом деле не только не был родиной великих чародеев, но и вообще никогда их не видел. Саймон Наваррский стал первым настоящим магом и волшебником, посетившим эти места.

Сцена для выступления была устроена на помосте, где обычно состязались борцы. Сейчас она была чисто подметена и по углам стояли разожженные медные жаровни. Вокруг помоста был натянут толстый канат, который должен был удерживать зрителей на почтительном расстоянии, а на самой сцене стояло принесенное кем-то одинокое кресло, покрытое куском потертого красного бархата. Кресло предназначалось для Ричарда, который мог наблюдать за представлением с этого самодельного трона.

Пока они пробирались через толпу по улицам городка, непрестанно звучало имя Саймона. Ричарду это явно пришлось не по вкусу, однако он заставил себя улыбнуться и сказал, стараясь внести в свой голос нотку благожелательности:

— Ты все еще очень популярен, Грендель. Смотри, не посрами меня перед этими добрыми людьми.

— Добрыми людьми? — холодно переспросил Саймон, зная, что добрыми людьми обычно называют свой народ короли.

— Вскоре все они будут моими подданными, — сказал Ричард. — А пока пусть узнают, что я имею власть повелевать через тебя силами тьмы и ада. Внушить окружающим страх — всегда полезно.

Саймон почувствовал холодок под ложечкой — признак волнения, которого он не испытывал уже много лет. Признак страха, которого он не испытывал никогда в жизни.

— Вы очень мудры и прозорливы, милорд, — сказал Саймон.

Перед ними словно из-под земли вырос чумазый мальчишка и ловко поймал брошенные Саймоном поводья. Леди Клер оказалась прехорошеньким парнишкой с перепачканным сажей лицом. Своими зелеными, узнаваемыми с первого взгляда глазами она предусмотрительно уставилась в землю.

Саймон поднялся на помост, держа правую руку под складками плаща. Толпа внизу бесновалась, выкрикивая сотнями глоток его имя:

— Грендель, Грендель, Грендель!..

Саймон стоял неподвижно, пережидая, пока у зрителей схлынет первая волна восторга, и давая в то же время возможность своему господину занять предназначенное для него место.

Повозка, в которой томилась Элис, приткнулась у края помоста. Чья-то рука раздвинула занавески на окне. Элис сидела внутри с кляпом, со связанными руками и с тревогой наблюдала за происходящим. Сумеет ли Саймон справиться со своей ролью. Ведь если его постигнет неудача, все их усилия окажутся напрасны.

— Милорд, — сказал Ричарду Саймон, указывая широким жестом на самодельный трон.

Ричард уселся, предвкушая начало представления, и радостно рассмеялся, когда Саймон взмахнул рукавом, и в руке у него вдруг появился кубок со сладким красным вином, который он с поклоном преподнес своему господину.

Сам по себе этот фокус был совсем несложным, однако не избалованная чудесами толпа восторженно взревела. Ричард торжественно продемонстрировал всем свой кубок, а затем осушил его до дна несколькими большими глотками.

Итак, он выпил свой последний кубок. Пока что действие яда, всегда имевшегося наготове у Саймона, никак не проявлялось, было еще рано. Ричард продолжал весело улыбаться, ожидая продолжения.

«А вот теперь пора как следует напугать этих „добрых людей“, — подумал Саймон. — Ричард прав: страх — могучая сила».

Он подошел к первой из жаровен и бросил на раскаленные угли щепотку смеси, припасенную им заранее в потайном кармане.

Смесь взорвалась с оглушительным звуком, и в воздухе поплыли густые клубы кроваво-красного дыма.

— Призываю тебя, Велиал, — звучно произнес Саймон, — вместе со всеми силами ада. Явитесь и исполните мои повеления!

Толпа заволновалась. Многие зрители, объятые ужасом, спешили осенить себя крестным знамением.

Саймон медленно двинулся к следующей жаровне. На сей раз взрыв был еще оглушительнее, а поваливший густой дым оказался темно-синим, словно осеннее небо.

— Призываю тебя, Астарот, повелитель западных окраин преисподней, — продолжал греметь голос Саймона над головами окаменевших от страха зрителей.

Он скосил глаза и увидел своего жеребца, привязанного неподалеку от помоста. Привычный к дыму и пламени, он спокойно стоял на месте, но две лошади у повозки волновались и перебирали ногами. Рядом с этой парой лошадей стояли двое — слуга и мальчишка, а внутри передвижной тюрьмы сидела Элис, не делая пока никаких попыток освободить свои связанные сэром Томасом руки.

Саймон перешел к третьей жаровне. Повозка оказалась у него за спиной. Это был сигнал для Томаса начинать освобождение Элис. К сожалению, Саймон был лишен возможности принять в этом участие. Он должен был продолжать свою опасную игру.

Он высыпал на жаровню третью горсть смеси, приготовленной по его указанию верным Годфри, и по сцене поплыл ярко-зеленый дым.

— Призываю тебя, Амон, демон подземного мира, освобождающий от оков всех заключенных.

Саймон простер над жаровней раскрытую ладонь левой руки, и воздух содрогнулся от нового взрыва. Дым валил так плотно, что Саймон закашлялся. Разноцветные клубы заволокли толпу, и сквозь них доносились крики ужаса, перемежаемые молитвами.

Саймон десятилетиями не обращался к истинному богу, не веря в его милосердие. Сейчас же он поднял к небу глаза и неслышно шевельнул губами:

— Спаси ее.

Ричард неподвижно сидел на своем троне, и Саймону оставалось лишь гадать, действует ли на него яд или нет.

Он пересек сцену и остановился перед последней жаровней, расположенной прямо напротив лорда Ричарда.

— Призываю и тебя, Флорити, повелитель ядовитых трав. Исполни мою волю!

Последняя горсть порошка была, пожалуй, слишком велика, но сейчас, в самом конце, это уже не имело никакого значения. Взрыв оказался настолько силен, что медная жаровня подскочила в воздух, развалилась на две части, и из нее повалил густой черный дым, пронизанный яркими искрами. Ричард вскочил на ноги и застонал, выпучив свои прозрачные голубые глаза.

— Женщина, — сказал он слабым голосом, не обращая внимания на окружавший его хаос. — Я хочу женщину.

— Все правильно, — сказал Саймон. — Именно так и проявляется действие яда, и ты знаешь об этом, Ричард.

— Мерзавец! — зарычал Ричард, вытаскивая кинжал и бросаясь с ним на своего чародея. Он обхватил тело Саймона слева, чтобы лишить подвижности его здоровую руку, приставил к горлу чародея кинжал и хрипло выкрикнул:

— Где противоядие, Грендель? Говори, или я перережу тебе глотку.

Левая рука Саймона была прижата к телу, кинжал Ричарда — к его горлу. Лезвие царапало кожу, не давая повернуть голову, чтобы посмотреть, удалось ли Томасу и Клер освободить Элис.

— Противоядия не существует, — ответил Саймон, разминая под плащом изувеченную правую руку.

— Будь ты проклят, — крикнул Ричард. — Ты убил меня.

— Еще нет, — ответил Саймон.

С этими словами он правой рукой погрузил свой нож по самую рукоятку в черное, пустое сердце Ричарда.

— Скорее, Элис! — требовательно позвал Томас де Реймер, но она не находила сил, чтобы двинуться с места. Весь помост был скрыт за густыми клубами разноцветного дыма, сквозь которые смутно просматривались две сцепившиеся мужские фигуры и доносился приглушенный звон стали.

Томас рванул дверцу коляски и протянул Элис руку. Она встала. Веревки, связывавшие ее, упали на пол. Саймон не упустил ничего, ни одной мелочи.

Томас вытащил Элис наружу, и в это время со стороны помоста раздался новый оглушительный взрыв.

— Я не могу, Томас! — воскликнула Элис. — Я должна ждать его!

— Это невозможно, миледи, — ответил Томас. — Он сделал для вас все, что только было возможно. Нельзя терять ни минуты.

Он подхватил Элис на руки и понес, не обращая внимания на ее сопротивление.

— Ричард убьет его.

— Скорее.

Он пронес ее сквозь безмолвную, застывшую в ужасе толпу к тому месту, где их ждала Клер, держа за поводья оседланных лошадей.

— Нет! — закричала Элис, поняв, что ей придется ехать верхом.

— Да, — сказал сэр Томас, перекидывая Элис через седло и вспрыгивая на лошадь следом за нею.

Элис кричала и рвалась из рук Томаса, но он крепко держал ее. Лошади сорвались с места, понеслись вперед, и Элис потеряла сознание от ужаса и горя.

Благодатная тьма накрыла ее.