Повитуха из другого мира. Я (не) твоя пара, дракон!

Прямо перед входом виднелся прилавок, за которым хозяин разместил шкафы с десятками коробочек. На всех были бумажечки с витиеватыми подписями, скорее всего, названиями. Под потолком сушились травы, источающие невероятные ароматы. Я втянула насыщенный воздух, едва не кашляя от обилия оттенков. Пройдя к прилавку, заглянула за него. Пусто. Откуда же шёл голос? Я растерянно оглянулась по сторонам, и только тогда заметила старческую фигуру в балахоне. Старик стоял в проёме незаметной двери, ведущей в неизвестность. На сморщенном лице сверкала приятная улыбка, от которой я немного расслабилась.

— Вы пришли за чем-то определённым? — дребезжащим голосом спросил владелец лавки, опираясь на посох.

— Нет, — я покачала головой, а после немного подумала и произнесла: — У вас есть мать-и-мачеха, первоцвет, медуница…

С каждым новым названием старик всё больше усмехался, предчувствуя хорошую выручку. Я назвала целый список трав, которые хорошо борются с простудами. Среди морозов и снегов, ещё и с ледяным ветром, самое ходовое средство. Может, у меня получилось бы ввести в замке привычку пить его хоть раз в день. Это уменьшит риск болезней среди слуг, только вот сомнение гложет, что они прислушаются и станут пить.

Пока травник собирал мой заказ, я ходила вдоль развешенных пучков с травами. Довольно знакомые корешки и листья, смешивались с совершенно дикими растениями кричащих оттенков. Даже синие и оранжевые встречались, и их я рассматривала с повышенным интересом. Внезапно послышался грохот, дверь лавки распахнулась и внутрь залетела худая низенькая фигурка. Стражники тут же схватились за мечи, но моментально опустили руки, увидев источник шума.

— Дяденька! Пожалуйста, помоги моей маме! — звонким надломленным от страха голосом прокричала девочка.

— Прочь пошла, побирушка, — просипел старик, не отрываясь от сбора трав по ящичкам.

— Прошу вас! Маменьке совсем худо! — плача, вновь взмолилась девочка.

Её худое тельце сотрясалось от рыданий, а на красном от холода личике виднелись тёмные подтёки сажи. Скудная одежда, слишком тонкая для здешней погоды, вызывала жалость. У меня защемило сердце от происходящего, а Кэти так отвела взгляд сжавшись. Владелец лавки таки обернулся, однако вместо утешения или помощи взмахнул своим посохом, едва не попадая по голове малышки.

— Пшла прочь, сказал!

Девочка замотала головой, отказываясь, и вновь взмолилась о помощи. Когда старик второй раз замахнулся посох, я не выдержала. С трудом получилось перехватить толстый набалдашник, и оттолкнуть в сторону. Меня распирало от жалости и злости, эти две эмоции вытесняли друг друга, не давая перехватить контроль над разумом. Дрожащей рукой я прикоснулась к вздрагивающему плечику девочки и склонилась к её лицу. Заглянув в бесцветные глаза, полные горьких слёз и безнадёжности, ласково спросила:

— Что с твоей мамой?

— Он-на второй день не м-может разродиться, — всхлипывая, прорыдала девочка. — У н-нас нет денег на п-повитуху и л-лекаря… Хнык… Она… Хнык… Умирае-е-ет.

Меня прошиб холодный пот. Два дня? Так долго? Каждая минута была на счету и могла стоить матери девочки жизни. Я попыталась придать себе уверенный вид, хоть и едва могла держать себя в руках от охватившего волнения. Обняв малышку за плечи, подтолкнула к выходу. Бросив полный надежды взгляд на Кэти, уловила слабый кивок. Она заберёт покупку, значит, можно пойти сразу.

— Показывай, где твоя мама, — уверенно сказала я, выходя на улицу. — Я слабый, но лекарь. Попробую помочь твоей маме, только медлить нельзя. Показывай скорее дорогу!

— Спасибо, тётенька! — Всхлипнув, облегчённо пробормотала девочка и поспешила в нужную сторону.