Поздние цветы

ГЛАВА ПЯТАЯ

Во вторник после полудня Мишель заглянула в почтовый ящик и нашла там для Зака связку журналов и писем, обвязанных резинкой. Для нее ничего не было. Она отнесла связку в спальню и положила рядом с Заком. Он еще разговаривал с Дагом, который звонил довольно часто, чтобы обсудить деловые вопросы.

Прошедшие дни оказались довольно хлопотными для нее. В воскресенье Зака навещала семья, в понедельник состоялся обед с Мики, его детьми и женой. Мишель была очень занята приемом гостей и уборкой, поэтому и не могла уделять время Заку, кроме необходимых медицинских процедур. Но Мишель была даже рада этому. Лишние хлопоты отвлекали ее от мыслей о Заке. Вот и сейчас она просто мечтала, чтобы вечером к ним пришли гости. Но гостей на сегодня не предвиделось. Близилась ночь, и она почти боялась ее. Ведь они оставались наедине.

Чтобы хоть как-то унять растущее беспокойство, Мишель решила заняться уборкой. Она взяла в кладовке щетку и начала подметать террасу. Когда живешь прямо на берегу, то дом всегда полон песка.

Цветы в горшках не требовали особого ухода. Они прекрасно цвели во влажном климате, но она все равно немного полила их и пошла разогревать еду к обеду.

Несколько минут спустя Мишель принесла поднос с обедом в спальню и поставила рядом с Заком. Он сдвинул почту, которой занимался, на другой конец кровати.

Хотя Мишель делала невероятные усилия, чтобы не смотреть на него, краем глаза заметила, что он наблюдает за ней. Это выглядело так, будто коварный хищник, затаившийся в джунглях, готов завершить игру, развлекаясь бессмысленными попытками своей жертвы вырваться.

— Я уже поела, поэтому ты ешь, а мне надо сходить к себе в спальню. Хочу что-то показать тебе. — Мишель на этот раз кое-что придумала. — Я обнаружила игру. — Она вернулась, неся под мышкой коробку. — Мне любопытно узнать, как подействовал несчастный случай на остроту твоего ума. Доктору понадобится обстоятельный отчет. Ты можешь участвовать, ничего не делая, только переворачивая маленькую карту в руке.

— Я с удовольствием поиграю, если ты согласишься на мои правила.

Он смотрел на нее из-под полузакрытых век.

— Ты намекаешь, что я хорошо знакома с этой игрой и у меня все ответы будут правильными?

— Я дам тебе шанс победить, — прорычал он. — Ты можешь пропустить два ответа за всю игру против моих трех в каждой категории. Победитель решает, что мы делаем потом.

Мишель не особенно беспокоилась насчет проигрыша. Она знала добрых девяносто процентов ответов. Заку придется признать свое поражение после первого круга.

— Согласна.

Он продолжал есть, и они закидывали друг друга вопросами. К ее удивлению, в историческом разделе он не пропустил ни одного вопроса. Она тоже. Следующий раздел: псевдонимы знаменитых авторов.

— Кто такой Жан Батист Поклен?

Она ведь когда-то знала! Но, к сожалению, не могла вспомнить.

— Один минус тебе, — скривил он губы, — и никаких минусов мне.

Соревнование продолжалось.

Следующий раздел географический. Оба продолжали давать правильные ответы. Затем последовал последний вопрос: «Возле какого континента расположены Сейшельские острова?»

Снова разум Мишель чист. Нет ответа.

— У тебя два минуса, — губы его скривились, — у меня ни одного. Новый раздел, пожалуйста.

— Астрономия. — Мишель не сомневалась, что он не знает ответа на первый вопрос. — Другое название Северной Звезды?

Обычно никто из ее пациентов не знал ответа.

— Полярная. Название пятой планеты? — выстрелил он.

— Юпитер.

Он не пропустил ни одного ответа! Так не бывает. Человек не может всего знать.

— Вогнутое зеркало — часть какого рода телескопа?

— Линзового телескопа…

Едва произнеся эти слова, она знала, что ответ неправильный. Их взгляды встретились. В его зеленых глазах танцевали чертики. Когда он так смотрел на нее, ей казалось, что она падает прямо к нему в объятия.

— Ты проиграла.

— Что ты делаешь под простыней? — строгим тоном спросила она. — Особая шулерская простыня Зака Сэдлера?

— Мне нечего прятать, — вкрадчиво произнес он. — Приглашаю тебя проверить.

Жар бросился ей в лицо. Только этого не хватало!

Его смех отдавался у нее в самом сердце.

— Ты можешь сказать доктору, что я прошел тест на остроту ума с прекрасными баллами. Ты должна быть счастлива. Это твое медицинское искусство сохранило мои мозги острыми как бритва.

— Ладно, ладно, сдаюсь. Какой награды ты хочешь?

— Во время ленча мы играем на компьютере у меня в офисе.

— О боже!

— Ты не можешь сказать, что я выиграл несправедливо или нечестно.

— Не могу. — Она собрала карточки и уложила их в коробку. — Этого я не могу сказать.

— Наша следующая игра «Догадайся, что это?»

Он откусил кусок помадки.

— Я не слышала о ней.

Мишель обрадовалась его предложению, и он понял это. Она позволит ему сыграть один круг, а потом пациент должен будет лечь спать.

— Ты закрываешь глаза, и тебе что-то дают. Ты получаешь только одну подсказку, но ты можешь угадывать — обнюхивать, ощупывать, пробовать на зуб — так долго, как хочешь, и только потом дать ответ.

— А если он неправильный?

— Тогда тебе дают ключ к решению.

— Сколько ключей можно брать?

— Сколько нужно для правильного ответа. Но ты теряешь балл, каждый раз, когда просишь ключ. Человек, у которого больше всего баллов, победитель. Он получает приз. Поскольку я выиграл в прошлой игре, я тебе позволяю начать первой.

У Мишель возникло чувство, что он ее пожалел. Зак и не скрывал, что он играет не по правилам. Но это занятие явно шло ему на пользу. А это входит в ее работу — помогать пациенту сохранять бодрость духа, пока он вынужден лежать в постели.

— Закрой свои потрясающие фиалковые гляделки и протяни руки.

Этими словами он снова перевел разговор в русло личных отношений. Будь он проклят!

— Я готова.

Он положил ей на ладони что-то похожее на маленькую книгу. Мишель ощупала края и перелистала страницы. Их немного, и сделаны они из какой-то плотной бумаги. Солидный буклет.

Подушечками пальцев Мишель ощупала страницы — на каждой вытеснены какие-то знаки. Внутри обложка гладкая, как пластик. Мишель понюхала буклет. Пахло только что отпечатанной книгой.

— По-моему, это банковская книжка или книжка какого-то рода сбережений.

— Очень жаль, нет.

Вовсе ему не жаль, по голосу она поняла, что он улыбается.

— Гмм.

— Это голубое.

— Голубое… Это мне ни о чем не говорит.

— Ты не хотела бы это потерять.

— Адресная книга с напечатанными важными именами и номерами телефонов?

— Нет. Это нужно, чтобы путешествовать за пределами страны.

Ох… Конечно!

— Паспорт.

— Правильно.

— Не знала, что у тебя есть такой паспорт.

Она открыла глаза и посмотрела на него.

— У меня нет. Это твой.

Смутившись, она открыла книжечку и увидела свою фотографию, которую посылала вместе с заявлением о паспорте.

— Не понимаю.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Это пришло с сегодняшней почтой. Я не сомневался, что вся почта для меня, и открыл конверт. Извини. Я не намеренно.

— Уверена, что не намеренно. Наверное, соседи переслали его сюда. Он пришел так быстро! А ты молодец, нашел такой оригинальный способ вручить его мне.

Она слезла с кровати, зажав в руке паспорт. Когда она писала заявление, ей и во сне не могло присниться, как изменятся обстоятельства к тому времени, когда она получит документ.

— Пойду, положу его в бумажник, чтобы не потерять. Когда вернусь, мы сделаем упражнения, и ты будешь готовиться ко сну.

— Что за спешка?

Напряжение вернулось, тяжелое, изматывающее.

— Тебе нужно побольше спать, чтобы поправиться.

Она предприняла радикальную попытку разрядить атмосферу.

— Я слышал новость. — Морщинки в углах его рта стали резче. — Майк Фрэнсис собирается в октябре играть в гольф в Сиднее. Он получил приглашение. Разве ты не едешь с ним?

— Знаешь что, Зак? — Мишель сделала глубокий вдох. — Когда ты попросил меня быть твоей сиделкой, я согласилась. Знала, что мы оба взрослые люди и будем уважать частную жизнь друг друга. Я никогда не спрашивала о женщинах в твоей жизни. Никогда не выносила суждений, подходит или не подходит тебе та или иная особа. Это не мое дело. — Конечно, она солгала. Мишель с первого взгляда не понравилась Бреда Нильсон. — Такой же любезности я ждала и от тебя.

— Что случилось с теплой женщиной, с ее открытым сердцем, — у Зака потемнели глаза, — которая когда-то разговаривала со мной обо всем? Куда она ушла? Я не знаю эту особу, которая унаследовала ее тело. Я думал, я…

Его слова будто нож вошли в ее сердце.

— Это не так, особенно учиты…

— Учитывая тот факт, что сиделка Ховард заботится обо мне день и ночь? — резко оборвал он ее. — Есть различие между обычным течением жизни и настоящими жизненными сложностями. Подобно исчезнувшей звезде, Мишель, которую я знал, куда-то делась, растаяла, и пока я не могу ее найти.

— Ты пытался найти меня с тех пор, как я приехала сюда? — Она поморщилась. — Найти меня?

Голос звучал визгливо даже для ее собственных ушей. Но Мишель уже не владела собой.

— В какой-то степени да. Ты понимаешь, что ни разу не спросила меня о моей жизни? О моих знакомых? Чем я занимаюсь в свободное время? Что для меня важно? О моих ошибках? О моих провалах? Мишель из моего прошлого с жаром бы выведала все, поделилась бы со мной тем, что мы пропустили за прошедшие десять лет. Твой муж умер, но ты никогда ни с кем не говоришь об этом. Ты бегаешь с работы на работу и все свои личные мысли держишь запертыми в себе. И страдаешь. Молча.

— Хватит, Зак!

— Ты помогаешь другим, но кто поможет тебе? Ты спишь с Майком Фрэнсисом, но это не дает тебе счастья.

— Как ты смеешь!

Она так дрожала, что, казалось, ноги ее подкосятся и она упадет.

— Его высший приоритет — гольф, — продолжал Зак, не обращая внимание на ее слова. — Время — его злейший враг. Поверь, каждую ночь, когда он отправляется в постель, все его мысли о том, как ему добиться успеха в своей игре. Больше ему ничего не надо. Из-за этого ушла его первая жена. Ни одна женщина не сможет бороться за его любовь, ведь все, что ему надо, — это выиграть еще один зеленый пиджак, чтобы оправдать свое существование. Ты можешь ехать с ним в Австралию. Но ты всегда будешь за боковой линией его сознания. — Зак говорил, не спуская с Мишель пристального взгляда. — Совсем скоро он войдет в Тур сильнейших. И у него никогда не будет времени дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Он никогда не воплотит в жизнь твою мечту иметь детей. Потому что у него есть собственная мечта, которая всегда будет важней.

— Это не моя мечта, — стиснула она зубы.

— Лги кому-нибудь еще, но не мне.

— Время и мой враг, — прошептала она.

В глазах мелькнуло что-то загнанное, мученическое.

— Тогда сделай что-нибудь. Не разрешай себе быть еще одним удобством в жизни Майка Фрэнсиса, когда он позволит себе немного развлечься.

— Я уже отказалась, — призналась Мишель, прежде чем сообразила, что говорит.

— Что ты хочешь сказать?

Зак резко сел. А вот этого делать ему совсем не следовало!

— Я порвала с ним пару дней назад.

Она потерла ноющие виски.

— Слава богу, — пробормотал он.

— Но ни по одной из причин, названных тобой!

— Какие еще могут быть причины? — после паузы спросил он.

— Я… я не люблю его.

— Ты имеешь в виду так, как Роба?

— С Робом… — Она резко оборвала начатую фразу. Потому что дошла до того места, границу которого обещала себе никогда не переступать. — Суть вот в чем. Хотя во всем, что ты сказал о Майке, есть крупицы правды, ничто не остановило бы меня, если бы я любила его…

— И когда это случилось? Он появился в доме, когда я уснул?

— Нет. Это твой дом. Я бы не стала приглашать его сюда. Когда он позвонил, я сказала, что не могу поехать с ним в Австралию. Он знает, почему. Я не люблю его.

— И он без борьбы принял твой отказ? — воскликнул Зак. — Он не сказал, что ваши отношения важнее любого турне? Что он никуда не поедет без тебя?

Гордость Мишель должна была быть уязвлена. Майк не приехал и не попытался переубедить ее. На самом же деле, повесив трубку, она больше и не вспомнила о нем. Но Зак ведь не знает об этом.

— Должно быть, Майк что-то услышал в моем голосе и не стал настаивать.

— Не стал настаивать, черт возьми! — прогремел Зак. — Если ты любишь кого-то, ты делаешь все, чтобы завоевать его.

Это ты так делаешь, Зак. Но в мире очень мало людей, подобных тебе…

— Детство Майка, — она прокашлялась, — прошло совсем не так, как твое. Его вырастили богатые родители, которые и теперь любят друг друга. Они всегда любили его и оказывали поддержку, как и другим своим детям. Мальчик рано проявил свой талант в гольфе, поэтому без помех развивал его. Его детство не омрачали ни отсутствие денег, ни эмоциональные потрясения. Он не борец, как ты. Ты сам себя сделал, благодаря упорству и решительности. Может быть, поэтому Майк никогда не станет первым номером в мире гольфа. — Она помолчала. — Я провела с ним достаточно времени, чтобы понять, он никогда не будет счастлив в том смысле, в каком счастлив ты, — признала Мишель. — Это твой дар. Цени его.

Он долго, словно изучая, разглядывал ее.

— Если это правда, то твое столь долгое отсутствие в моей жизни становится еще более загадочным. Я уже не говорю о том, что в течение двух лет мы не видели друг друга и даже не разговаривали.

— Если бы ты потерял жену, — она громко втянула воздух, — ты бы тоже погрузился в работу.

— И даже никогда не встречался с семьей? Не думаю.

— Это несправедливо. Я виделась с родными, когда у меня были перерывы в работе. Уверена, что ты бы тоже не бросил своих подопечных.

— После похорон ты всегда брала работу подальше от города и уезжала. — Глаза у него вспыхнули. — И почему-то твои короткие возвращения никогда не совпадали с моими визитами в семью или визитами семьи в мой дом. Как ты это объяснишь?

Мишель пожала плечами, пытаясь выглядеть бесстрастной. Его вопросы буквально бомбардировали ее.

— Не могу объяснить. Так получалось. Но теперь я здесь и забочусь о тебе. Разве нет?

— Да, — хрипло подтвердил он. — Я не мог бы просить о большем.

— Все зависит от того, что скажет доктор во время следующего осмотра. — Мишель отвела взгляд. — Вероятно, ты скоро вернешься к нормальной жизни. Скоро ты захочешь остаться в доме один, принять гостей. Тебе стоит только сказать мне, и все будет сделано.

— Почему бы прямо не спросить, не хочу ли я, чтобы со мной осталась одна из моих подружек?

Зак ехидно прищурился.

— И это можно. Ты хочешь?

Края паспорта врезались ей в ладонь.

— Нет.

Мишель уже презирала себя за ту эйфорию, какой наполнил ее этот краткий ответ.

— Ты должна знать, что существует женщина, которая меня интересовала всегда и на которой я хотел жениться. Но не смог. Мы решили дождаться своего дня.

— А ты хочешь жениться?

— Конечно. Но только на той женщине.

— Удивительно, что она еще не объявилась.

— Почему? — с вызовом спросил он. — Роб возник на твоем — горизонте, лишь когда тебе исполнилось тридцать.

— Наверное, ты и я — слишком поздние цветы, — Мишель потупилась.

— Думаю, это объяснение теперь сработает, — загадочно проговорил он. — Тебе еще не поздно иметь ребенка. Или нескольких детей, если захочешь. У матери Дага четверо детей. Последних двух она родила в тридцать восемь и в сорок лет. А тебе только тридцать пять.

Почему он все время возвращается к этой болезненной теме?

— У матери Дага есть муж? — сухо спросила она.

— Конечно.

— Тогда мой случай не подходит. Даже если бы я снова вышла замуж, нет гарантии, что я смогу забеременеть.

— Тогда ты усыновишь малыша или ребенка постарше. Шерилин расскажет тебе, что из меня получился не очень плохой брат.

— Она обожает тебя.

— И я ее люблю.

— Для Грэхема ты целый мир.

— Это взаимно. Я получил прекрасное воспитание. Потому что твой брат и моя сестра — лучшие друзья и любовники. Что может быть лучше для счастливого брака?

Друзья и любовники.

Эти слова ударили ее, когда она подумала о своем браке. В некотором смысле Роб походил на Майка. Мужчина, женатый на своей профессии. Оба так были погружены в работу, что порой не замечали, как ей не хватает их внимания.

Грэхем совсем не такой. Хотя он и широко практикующий адвокат, Шерилин у него всегда на первом месте. Они делили вместе все — и радости, и проблемы, и неприятности.

Грэхем был примером для Зака…

— Мы слишком долго разговариваем. — Мишель нервно облизала пересохшие губы. — Позволь мне помочь тебе в ванной. Пока ты будешь там, я уберу твою комнату. Хочешь, я перенесу почту в твой кабинет?

— Да, пожалуйста.

Его мгновенная капитуляция подействовала как бальзам, в котором она нуждалась именно сейчас. Разговор открыл раны, которые затянулись только сверху. Зак явно скучает. Он словно дятел на дереве. Долбит и долбит, пока от дерева ничего не останется.

Она отнесла в кухню поднос, отложила в сторону паспорт и игру. Осталось только перестелить ему постель и принести свежей воды для пилюль.

Последующие несколько дней Зак не мучил ее вопросами и не делал экскурсы в прошлое. Будто вечер вторника очистил воздух. Он разговаривал по телефону с семьей, обсуждал деловые вопросы с сотрудникам из своей компании, смотрел телевизор, решал кроссворды в журналах, которыми завалила его Мишель. Состояние его постоянно улучшалось, к нему возвращались силы.

У нее оставалось больше времени. Она загорала на берегу, купалась в океане.

Зак заставил ее дать обещание, что во время серфинга она никогда не будет заходить дальше гребня первой опадающей волны. Мишель заверила его, что не способна на такую глупость. Она обладала здоровым почтением к могуществу океана. Без Зака Мишель и подумать не могла зайти далеко в воду, независимо от того, есть спасатели на берегу или нет.

Через неделю, собираясь к доктору, он впервые сам надел рубашку. Хаки с короткими рукавами и пуговицами донизу. Помогая застегивать их, Мишель наблюдала, не морщится ли он от боли.

Он прошел к ее машине и без проблем сел в нее. Если не знать, что под рубашкой его торс закован в гипс, ни за что бы не догадаться, сколько перенес Зак.

Кабинет врача находился в медицинском комплексе рядом с больницей. Это был специалист-пульмонолог. Зак сказал, что после операции он видел его только один раз. Едва они вошли в пустую приемную, цветущая рыжеволосая регистраторша лет двадцати с небольшим вышла им навстречу.

— Вы, должно быть, мистер и миссис Сэдлер.

Неужели она и в самом деле так молодо выглядит, что может быть принята за жену Зака?

— Пойдемте в смотровую. Сейчас доктор Теббс занят, но он сказал, чтобы вы его подождали. Он будет с минуты на минуту.

Мишель ждала, что Зак поправит регистраторшу. Но пока они шли за ней через холл, он молчал. Может быть, он ждет, как отреагирует Мишель?

— Я его сиделка, — пояснила Мишель, когда они вошли в смотровую.

— Ох… Простите.

— Мы вовсе не возражаем, — улыбнулся Зак растерявшейся девушке. Его глаза, обращенные к Мишель, светились лукавым блеском. — Правда ведь?

— Правда.

Она сумела выговорить лишь одно слово. От слов Зака ее окатило жаром, и она чуть не задохнулась.

— Проходите и снимите рубашку. Потом ложитесь на смотровой стол.

— Ты поможешь мне?

Напряженный взгляд Зака словно вцепился в Мишель.

Отказать на глазах у регистраторши было бы детским капризом. Сегодня Заку можно все, и он знает это. Сегодня он первый раз встал с постели и вышел из дома. У нее нет выбора.

Мишель расстегнула пуговицы и помогла снять рубашку.

В холле раздались шаги. В комнату вошел мужчина лет пятидесяти. Он разглядывал Зака.

— Вы не похожи на того человека, которому я накладывал гипсовую повязку.

— Это все Мишель. Она окружила меня заботой опытной сиделки. Я чувствую себя довольно хорошо, по-моему, можно больше не принимать болеутоляющие.

— Отлично. Сейчас я сниму повязку и посмотрю.

Когда открылась грудь Зака, Мишель увидела серые и желтые следы от бесчисленных ссадин и ушибов. К ее облегчению, место, куда ударила труба, начало заживать и выглядело вполне сносно.

Доктор Теббс достал стетоскоп и прослушал легкие и сердце Зака. Он проделал с ним несколько процедур, включая и ту, с помощью которой измеряется объем легких.

— Девяносто семь процентов, — сказал он, закончив осмотр. — Хотел бы я, чтобы все мои пациенты так быстро выздоравливали. Хорошо. С этого момента вы сами решаете, сколько лекарств вам принимать. И принимать ли вообще. Вставайте с постели, свободно передвигайтесь по дому. В патио можете немного позагорать. Ешьте за столом. Не сидите долго в одном положении.

— А как насчет прогулки по берегу?

— Пока нет. Не потягивайтесь, не поднимайте руки над головой. Не поднимайте ничего тяжелого, не делайте резких движений. Выполняйте дыхательные упражнения утром и перед сном. Я хочу видеть вас здесь через неделю. Тогда я сделаю рентген и посмотрю ваши ребра. Если все будет в порядке, разрешу вам гулять.

— А когда я смогу вернуться на работу?

— Давайте поговорим об этом в следующую пятницу. У вас есть еще вопросы?

— У меня есть, — вступила Мишель. — Должен ли он продолжать лежать ночью на спине?

— Вам неудобно в этом положении?

Доктор посмотрел на Зака.

— Не знаю. Мишель знает.

— Хорошая сиделка замечает все. — Доктор подмигнул ей. — Можете повернуться на здоровую сторону и лежать так, пока не почувствуете затруднения с дыханием.

— Слава богу.

— Можете одеваться. Увидимся через неделю.

Доктор Теббс вышел.

Пока не сняли повязки, Мишель не подозревала, что грудь Зака покрыта словно запыленными черными волосами. Но сейчас… Это уже слишком!

— Как только вернемся домой, ты пойдешь в душ и все смоешь.

— Ты просто читаешь мои мысли. У меня даже зуд начался.

— Насчет этого у меня есть решение.

Она кончила застегивать пуговицы.

— Не могу дождаться, когда же я открою, что это за решение, — прошептали его губы в шелковое облако ее волос.

Их тела и лица сблизились. На одно короткое мгновение безумия ее подмывало поднять голову и протянуть ему свои губы.

Этот мужчина ей запрещен. Но все аргументы, доказывающие, что у нее не должно быть никаких чувств к нему, не могут победить жгучий голод, живущий в ней. Ей надо уехать или уступить. Если это случится, то… помоги ей небеса!

— Вы уже готовы? У меня время ленча, и пора запирать.

Голос регистраторши заставил Мишель отскочить от Зака. И как раз вовремя.

Она вышла из смотровой раньше Зака. Ее лихорадило, она чувствовала себя совершенно больной. В главном офисе он записался на следующую пятницу.

Хорошо бы в следующую пятницу Шерилин отвезла Зака к доктору.

У нее есть заграничный паспорт. В любой день она может оказаться за тысячу миль от Калифорнии. Но у нее было предчувствие, что, даже если она улетит в Сибирь, ничего не изменится.

Когда все началось? Они встретились на похоронах Роба. Он был внимателен и нежен с ней. Побуждал ее говорить, а сам слушал, давал советы. И она поверила ему…

Зак знал, как действовать. Если бы она позволила, он бы увез ее и заставил говорить о своей боли. Он мужчина такого сорта. Прошло два года, но забыть о нем она не могла.

Сейчас, когда судьба вновь свела их, она увидела свои чувства к нему такими, какими они были.

Она влюблена в него. И с каждой секундой, когда они вместе, влюбляется все сильнее.

Но это абсурд! Подумать только, когда Мишель пошла во второй класс Линкольновской начальной школы, Зак еще даже не родился!