Правила страсти

Глава 10

На следующее утро улицы Лондона были, как всегда, полны народу, но Мариэтта, ехавшая в карете Оливера, едва обращала на это внимание. Она уже привыкла к другому ритму жизни и, хотя иногда ловила себя на мысли о болотистых просторах вокруг Гринтри-Мэнора, особенной тоски по дому уже не ощущала, скучая скорее по матушке и Франческе, чем по Йоркширу.

Вспоминая, как выглядела Лил, ожидая карету у выхода, Мариэтта улыбнулась. Служанка спустилась в новом поплиновом платье с единственной оборкой по краю и рукавами-буфами на локтях. Лил с рукавами-буфами! Ее светлые волосы были причесаны весьма фривольным образом – локоны над каждым розовым ушком перехватывали цветные ленточки.

Почувствовав на себе испытующий взгляд Мариэтты, Лил торопливо подняла руки: то ли чтобы поправить локоны, то ли чтобы попытаться их скрыть.

– Напомни мне, – Мариэтта обняла Лил рукой за талию, – не сегодня ли летит шар в Воксхолл-Гарденз?

Лил густо покраснела.

– Вы просто смеетесь надо мной, мисс Мариэтта; я просто собиралась выйти из дома прогуляться, вот и все.

Мариэтта серьезно кивнула:

– Так вот зачем ты разоделась в лучшее платье и сделала особенную прическу.

Лил нервно хихикнула:

– Любите вы дразниться, мисс Мариэтта.

– Ну ладно, прости. Это твое время, Лил, развлекайся, ты в самом деле заслужила это.

– Я тоже так думаю, – согласилась Лил и хитро улыбнулась.

«Клуб Афродиты» показался Мариэтте похожим на родной дом, а когда Добсон впустил ее, его улыбка была такой радостной, что согрела ей сердце.

– Мисс Мариэтта!

– Доброе утро, Добсон. Афродита здесь?

– Для вас – да.

– Мариэтта? – Афродита уже стояла в дверях гостиной. – Рассказывай, что у тебя задело сегодня.

Одетая в черное атласное платье с черным кружевным подолом и оборками, в черных перчатках и с богатыми украшениями, Афродита имела довольно-таки устрашающий вид. Вне всякого сомнения, она всю ночь провела на ногах и, должно быть, думала о постели, хотя и не подавала виду. Наверное, это была способность, давшая ей возможность выжить при ее роде занятий. Мариэтта подумала о том, сможет ли она когда-нибудь научиться так успешно скрывать свои чувства. Вероятно, для нее это будет трудно – она импульсивна, даже слишком, и ей потребуется много терпения...

– Если ты пришла о чем-то спросить меня, то спрашивай, – прервала ее размышления Афродита. – Ты ведь не застенчива, верно? Ни одна из моих дочерей не отличается застенчивостью.

Мариэтта улыбнулась:

– Разумеется, ты права, мама; вот только не знаю, хорошо ли это, от этого всегда одни неприятности. И все же я не могу себе представить, как можно жить по-другому.

Кажется, Афродита осталась довольна таким ответом.

– А теперь скажи, что тебя беспокоит. Надеюсь, с Вивиан и ее сыном ничего не случилось?

– Нет, с ними все хорошо.

– Тогда в чем дело? Не заставляй меня гадать, я слишком стара для того, чтобы играть в вопросы и ответы.

– Дело в Максе.

– А, так речь о лорде Роузби? Он что, не хочет помочь тебе?

– Ну, это ведь непросто, мадам.

– Конечно, нет. Так ты выполнила мое задание?

Мариэтта довольно улыбнулась:

– Да. Он не просто поцеловал меня, а преподал мне урок поцелуев, как ты и хотела.

Глаза Афродиты потеплели.

– Что ж, поздравляю. Ты очень талантлива, я всегда это знала.

Мариэтта виновато подумала, что вообще-то всю работу проделал Макс, а она совершенно забыла про поставленную задачу. Чистая удача, что задание выполнено, но она не собиралась рассказывать это матери.

– Спасибо, мадам, но есть проблема: Гарольд Велланд не хочет, чтобы я виделась с Максом; он отказал мне от дома на Бедфорд-сквер.

Афродита пробормотала что-то по-французски, а потом решительно спросила:

– Лорд Роузби об этом знает?

– Нет. Макс никогда не поступил бы так жестоко, и ему не понравилось бы, что кузен без разрешения действует от его имени.

– Откуда ты знаешь это после такого краткого знакомства? – с любопытством поинтересовалась Афродита.

– Я сама не могу понять. Такое впечатление, будто я знала его всегда.

Афродита задумчиво кивнула:

– Советую тебе не рассказывать ему о поступке кузена, иначе тебя заподозрят в сплетнях. Думаю, скоро Макс и сам все узнает.

– Я вовсе не собиралась ему рассказывать, – вздохнув, проговорила Мариэтта, – но это было слишком унизительно. Теперь для выполнения следующего задания нам придется встречаться где-нибудь в другом месте. По правде говоря, я уверена, что смогу добиться большего, если заставлю Макса покинуть дом, в котором он пока чувствует себя вполне уютно.

Афродита кивнула:

– Очень умно, Мариэтта. Ты права, у себя дома он всегда будет хозяином. – Она нервно постучала ногтями по подлокотнику кресла, на котором были вырезаны копии сфинксов, потом кивнула еще, на этот раз более уверенно. – Итак, я решила, какое у тебя будет следующее задание. Тайная встреча. Ты должна притвориться, будто вы незнакомы и встречаетесь только для удовольствия. Это будет проще, чем играть роль, правда? Но командовать должна ты, и только ты.

Глаза Мариэтты засверкали.

– Свидание с незнакомцем – восхитительная идея, особенно если незнакомцем будет Макс. А где я его встречу?

Афродита улыбнулась:

– Ну конечно, здесь, в моем клубе, в одном из моих номеров. Я устрою все как надо – вам принесут еду и напитки, а Добсон на всякий случай будет поблизости.

Мариэтта покачала головой и рассмеялась:

– Не думаю, что это понадобится. Макс – джентльмен до мозга костей, и очень трудно заставить его вести себя не по-джентльменски. Боюсь, он хочет, чтобы я потерпела неудачу. Мне пришлось немало потрудиться, прежде чем он меня поцеловал, пришлось даже его умолять. Зато, начав, он был очень хорош, признаю это. Ты была права – Макс отлично умеет целоваться.

Афродита одобрительно взглянула на дочь:

– Что ж, умение целоваться – большой шаг вперед, но я надеюсь, что ты продвинешься гораздо дальше. Чем труднее задача, там слаще победа, моя девочка. Это ведь ради того, чтобы помочь тебе, не так ли? Ты должна решить, нравится ли тебе, когда мужчина тебя целует, прикасается к тебе и... и еще кое-что, гораздо большее. – Она, очевидно, решила, что Мариэтта еще не готова к более откровенному разговору.

– Мама, мне все понравится, – убежденно заявила Мариэтта. – Мне уже понравилось, как он меня целовал.

Афродита шевельнула бровями.

– Но понравилось ли тебе целовать его? Это гораздо важнее. Куртизанка – хозяйка ситуации, даже если мужчина думает, что хозяин – он.

– Да, мне понравилось, и даже очень, должна признаться. Я не хотела останавливаться, но Макс оттолкнул меня и сказал, что для одного раза практики достаточно. Возможно, он просто был в плохом настроении, но, по-моему, Макс боялся, что может утратить контроль над собой.

– Наверное, ты права. – Афродита внимательно посмотрела на дочь. – Я предполагаю, что он все еще не оправился после нападения, хотя ему и нравится притворяться совершенно здоровым.

– Возможно. Я лишь надеюсь, что смогу выполнить задание до того, как Макс уедет из Лондона.

– Так он уезжает?

– Да. Он собирается переехать в Корнуолл и там размышлять о своем будущем.

Афродита покачала головой:

– И ты ему даже не сочувствуешь?

– Сочувствую, конечно, но считаю, что он не должен так просто сдаться. Я бы не сдалась. И вообще все это кажется мне странным. С Максом за последнее время произошло множество несчастных случаев. По правде сказать, я не думаю, что это вообще были несчастные случаи. Похоже, кому-то он очень мешает...

– Если так, – вдруг встревожилась Афродита, – ты должна быть крайне осторожной! Мне все это что-то совсем не нравится, ведь и ты тоже можешь пострадать. Давай лучше забудем про все эти задания или найдем другого джентльмена...

– Ну уж нет! Я не смогу опять начать все сначала. Не заставляй меня останавливаться сейчас, пожалуйста.

Афродита помолчала, а когда заговорила снова, голос ее дрожал.

– Пойми одно, моя девочка: теперь, когда ты вернулась ко мне, я не хочу снова рисковать твоей жизнью.

Увидев в глазах матери слезы, Мариэтта вздохнула. Она предполагала, что Афродита любит ее, но не знала, насколько сильна эта любовь. Теперь ее сердце таяло от радости.

– Да, мама, – прошептала она.

– И я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, обещаю. – Афродита воинственно выпрямилась.

Мариэтта сосредоточилась.

– Ты дала мне задание – свидание между незнакомыми людьми здесь, в «Клубе Афродиты». А как же насчет правил? Ведь есть же и здесь какие-то правила?

– Правила? Хм... Ну хорошо. Ты должна одеться так, как одеваются мои девушки, – чтобы быть похожей на них, ты должна выглядеть как они. Не волнуйся, у меня есть несколько платьев, и мы без труда выберем тебе подходящее. Когда появится Макс, ты поприветствуешь его у двери и отведешь к софе. Там ты устроишь своего клиента поудобнее, а когда принесут еду, обслужишь его. Он должен почувствовать себя самым необычным мужчиной на свете, но лишь благодаря тебе. Тебе придется выполнять любую его просьбу – в рамках вашего соглашения, разумеется.

– Да? – Мариэтта нахмурилась. – Я думала, куртизанка должна быть более... прямолинейной, а ты рассказываешь о ней, как о рабыне.

– Ничего, это всего лишь часть урока. Позднее ты сможешь от него что-нибудь потребовать, но сперва Макс должен увидеть в тебе великолепную женщину, обладающую ключами ко всем его желаниям. И помни, он должен верить, что является хозяином положения.

– Ну, если по-другому нельзя...

Мариэтта чувствовала, что совсем не рада новому заданию, но не отказываться же... Только успешно выполнив инструкции, можно будет получить покровительство матери.

– После того как он поужинает, можешь с ним поговорить, но ты должна придерживаться только тех тем, которые интересны ему, и смотреть на него так, будто каждое слово, которое он произносит, для тебя бесценно.

Мариэтте стало скучно.

– Смотреть на него и ловить каждое слово. Понятно.

Уловив недовольство дочери, Афродита подняла брови, но затем продолжила как ни в чем не бывало:

– Мужчина любит быть центром Вселенной для женщины, единственным, кого она там видит. Флиртуй с ним, Мариэтта, ты ведь это можешь.

– Да-да, конечно. – Мариэтта постаралась не выказать своих сомнений.

– Он может сопротивляться, помни это. Обычно мужчина противится утрате контроля над собой.

Еще бы! Макс сразу начнет сражаться с ней, а она... Впрочем, там будет видно.

– Если он захочет, тебе следует позволить ему прикоснуться к твоей груди, – прозаично произнесла Афродита, – но только не ниже талии.

Мариэтта почти не слушала, она думала о другом. Макс целует ее, прикасается к ней, обнимает ее во время приземления шара, и его тело находится под ней...

– Да, мадам, понятно, – наконец отозвалась она. – И вам не нужно беспокоиться по поводу утраты мной того, что я уже утратила.

– А может, и нет, – недовольно проговорила Афродита. – Ты все еще очень невинна, а в нашем деле на невинности зарабатываются деньги, помни об этом.

Мариэтта озадаченно взглянула на мать.

– Ты знала, что девушка может продать свою девственность? Для этого даже аукционы устраиваются.

– Что? Плата за девственность? Цена за право быть первым? Но ведь девственность – дар, данный Богом, а не собственность вроде пуговицы, пары туфель или упряжной лошади!

– Ты удивлена? – Афродита покровительственно усмехнулась. – Но ведь это так и есть. Так все время происходит, Мариэтта, и раз ты решила стать куртизанкой, тебе следует об этом знать. Впрочем, это не так и ужасно, если подумать. Некоторые девушки теряют невинность с незнакомцем на сеновале или с парнем, который им приглянулся на ярмарке. Ее утрачивают легко, гораздо легче, чем ты можешь себе представить. Так почему бы из этого действия не извлечь хоть какую-то пользу?

– Я... я всегда думала, что это – дар Божий.

– А я что, говорю о невинности так, словно это пучок редиски в базарный день? Это – дар Божий, но даже дары продают и покупают. Ну, ты все еще настаиваешь на новом свидании?

Мариэтта выпрямилась.

– Конечно. Я жду его с нетерпением!

– Тогда нужно назначить время и день. Скажем, в восемь вечера через четыре дня. Но тебя я ожидаю гораздо раньше, чтобы у нас было время на приготовления.

– Хорошо, я извещу Макса.

– Нет, приглашение пошлю я. Вы незнакомы, помни об этом. Как думаешь, он не откажется?

– Едва ли он сможет отказаться после того, как обещал мне помочь. Надеюсь, к тому времени он будет чувствовать себя достаточно хорошо для того, чтобы преодолеть небольшое расстояние до клуба.

– Значит, договорились. – Афродита поднялась, издав шорох шелка и кружев.

Это был знак, что пора прощаться, и Мариэтта послушно встала.

– Спасибо, мама. Я попытаюсь сделать все так, как та говоришь.

– Ты непременно это сделаешь. – Афродита вдруг замешкалась, и Мариэтта удивленно посмотрела на нее. – Дитя мое, не знаю, как и сказать... Ты никогда не расспрашивала о своем отце – кто он, где он. Вивиан жаждала это узнать, но тебя, кажется, это совсем не интересует...

Мариэтта ощутила внутренний холодок.

– Полагаю, мне незачем встречаться с ним, – тихо проговорила она. – Что проку в еще одном разочаровании.

Афродита нахмурилась:

– Разочарование? Ерунда! Я не потерплю таких разговоров, ясно? Ты – дочь, которой надо гордиться, и он будет гордиться.

Мариэтта никогда не видела мать такой злой.

– Я не то хотела сказать...

– Он сейчас в городе.

Мариэтта смущенно замолчала, потом с трудом выдавила:

– Ты хочешь сказать, что мой отец здесь, в Лондоне?

Афродита кивнула:

– Я с ним уже виделась. Если хочешь, я могу к нему обратиться и договориться о встрече, но тут все зависит от тебя.

Мариэтта закусила губу.

Отец. Как это заманчиво звучит! Но есть ли у нее необходимость увидеть этого человека, заглянуть ему в глаза и угадать в них себя? Да, она никогда о нем не спрашивала, и нельзя сказать, чтобы она страстно желала наступления этого момента, но отступать теперь... Мариэтта знала, что не сможет просто уйти и забыть об этом.

– Ну так что же, дочка?

Мариэтта взглянула на мать: в глазах Афродиты угадывалась нерешительность, которую Мариэтта никогда раньше не видела. Возможно, она думала, что Мариэтта с возмущением откажется...

Мариэтта порывисто потянулась и обняла ее.

– Спасибо, я с удовольствием встречусь с отцом.

В глазах Афродиты блеснули слезы, и она тоже обняла дочь.

Пальцы Добсона мягко массировали плечи Афродиты, снимая напряжение, а с ним – боль и неудобство долгой ночи, в течение которой жрицам любви приходилось угождать посетителям. Продолжать улыбаться, когда тело просто умоляет об отдыхе, – настоящий подвиг.

Афродита закрыла глаза и благодарно застонала:

– У тебя самые лучшие руки на свете, Джемми, я тебе этого никогда не говорила?

– По крайней мере, не слишком часто.

Афродита улыбнулась и удобнее наклонила голову. Мариэтте определенно понравилось новое упражнение, но ей не понравились правила – они слишком противоречили ее характеру. Афродита чуть было не расхохоталась, увидев выражение ее лица. И все же она, вне всякого сомнения, попытается выполнить задание, также как и предыдущее.

Может, Мариэтте и предназначено судьбой быть куртизанкой, но Афродита в этом весьма сомневалась. У ее дочерей сильные характеры, это правда, и собственные дороги в жизни, но одновременно они романтичны и следуют романтическим порывам, тогда как ни одна девушка в заведении не может позволить себе быть романтичной, влюбляться – это Афродита знала по собственному опыту.

Мариэтте, конечно же, лучше поскорее понять свою ошибку, чтобы позднее не пришлось страдать от разбитого сердца. Афродита всегда хотела, чтобы ее дочери были счастливы, а сейчас больше всего.

Тот факт, что общество уже причинило Мариэтте вред, облегчало возможность интрижки, возможность узнать под крылышком Афродиты отрицательные стороны жизни среди дам полусвета. Пусть немного развлечется с Максом Велландом и заодно поймет, что стезя куртизанки не для нее. Делить себя между многими мужчинами, держать сердце безучастным и холодным – нет и еще раз нет! Чем больше Афродита понимала дочь, тем больше ей не нравился план Мариэтты, и тем больше усилий она готова была приложить, чтобы не дать ему сбыться. Вот только действовать надо было так, чтобы не утратить доверие дочери.

– Ты сейчас далеко, – пробормотал Джемми.

– Я думала о Мариэтте и Максе. Мариэтта говорит, что с Максом произошло множество несчастных случаев – больше, чем обычно происходит с сыном герцога.

Джемми кивнул:

– В том, как лорда Роузби ударили, было что-то странное. Я тут поспрашивал кое-кого; люди считают, что кому-то за это заплатили, и очень неплохо.

– Не понимаю, какое значение может иметь смерть Макса, если он и так уже лишен наследства?

Джемми лукаво улыбнулся:

– Его отец оскорблен и недоволен сейчас, но это вовсе не значит, что недовольство продлится вечно.

– Выходит, он может изменить решение и восстановить Макса в правах наследования?

– Я бы сказал, что кто-то думает именно так.

– А если Макс умрет...

– Этот кто-то и будет в безопасности.

– И кто бы это мог быть?

– Возможно, кузен Гарольд, но точно не знает никто. Если хочешь, я поспрашиваю еще.

– Ну конечно, хочу!

Теплые губы Джемми коснулись затылка Афродиты, и она сразу ощутила покалывание во всем теле, будто они не были любовниками много лет. Ее тело узнало его, приготовилось принять его, она принадлежала ему, хотя и не понимала этого до тех пор, пока не стало слишком поздно. Именно поэтому она никогда не позволит Мариэтте совершить ту же ошибку – повернуться к любви спиной.

Джемми поцеловал ее снова, потом скользнул рукой ей под сорочку, под узкую ленту кружев и положил пальцы ей на грудь. Вздохнув, Афродита повернулась к нему и отбросила все заботы прочь...

Всю ночь Мариэтта беспокойно ворочалась в постели. Ей предстояло свидание с Максом, и она была до предела взволнована. Однажды она наденет изящный наряд и лучшие драгоценности, чтобы показать, сколько любовников у нее было, и как она преуспела, а пока...

С трудом повернувшись под тяжелыми одеялами, Мариэтта попыталась представить себе, что подумает о ней Макс, если они встретятся через много-много лет. Будет ли он хвастаться тем, что научил ее целоваться, или послушает Гарольда и убьет ее? Но если Макс будет жить в Корнуолле – сомнительно, что они вообще когда-либо увидятся.

Мысль об этом мгновенно привела Мариэтту в уныние, и она приободрилась, лишь вспомнив о предстоящем свидании у Афродиты. Она будет покорной, накроет для Макса ужин, будет флиртовать с ним и целовать его, если он позволит. Разумеется, она найдет способ его убедить. Макс мог бы научить ее многому, но Мариэтта с улыбкой подумала о том, что и сама может научить его множеству вещей.

Вот только как быть с отцом? Мариэтта не отваживалась представить себе его внешность, даже когда разговаривала вечером с Вивиан, и та рассказала ей о Фрейзере и о том, что почувствовала уже при первой встрече с ним, как полюбила его еще до окончания встречи. Наверняка общая кровь формирует связь между людьми.

Выглянув из-под одеял, Мариэтта увидела книгу в кожаном переплете, лежащую на столике у кровати. Дневник Афродиты. Его дала ей Вивиан, которая получила дневник от матери.

«Она вела его несколько лет, но не ожидай найти там имя отца. По-моему, он поможет тебе понять нашу мать гораздо лучше».

Пододвинув поближе свечу, Мариэтта взяла дневник. Хорошо обработанная кожа показалась ей почти живой.

Предоставив книге открыться самой, Мариэтта оказалась где-то на второй трети написанного. Аккуратный почерк Афродиты поведал ей о том, что тогда она жила в Париже, на бульваре Мадлен...

Сегодня граф де Ренье предложил мне руку, сердце и все, что сможет, если я буду жить с ним в его замке на Луаре. Мне следует скакать от радости, ноя не скачу. Словно стерлась позолота с той жизни, о которой я так мечтала, что была согласна пожертвовать ради нее всем. Теперь я знаю, что под золотом нет ничего, кроме металлической основы.

Я оставила Севен-Дайалс иДжемми, но не могу думать больше ни о ком. Его лицо преследует меня во сне и наяву, я хочу вернуться к нему. Я хочу домой.

Я сказала графу, что не могу с ним поехать, что сердце призывает меня домой. Он не понимает, да и я едва ли понимаю себя. Лондон. Это слово крутится в моей голове словно веретено, крутится и крутится, а я сегодня уеду. Слуги соберут домашний скарб и последуют за мной. Яне вернусь.

Переплыть Ла-Манш было нелегко, номне все равно. Что значит небольшой залив по сравнению с тем, что я опять буду дома? Поездка в Лондон утомительна, но я не могу спать. А потом город взорвется навстречу мне, слезы будут щипать мои глаза, когда я буду смотреть в его лицо. Толпы народу, запахи, звуки, эти приятные звуки Лондона. Они пробуждают воспоминания с такой силой, что я едва дышу.

Вижу себя бегущей по этим улицам в дырявых туфлях, моя рука в руке Джемми, и вижу, как мы держимся друг за друга, любим друг друга. Тогда почему же я отворачиваюсь?Я смотрела не отрываясь лишь на фальшивый блеск, и не могла увидеть, что у меня уже есть самая лучшая драгоценность.

И вдруг я задаю себе вопрос, который не отваживалась задать себе раньше: а что, если Джемми мертв?

Элен ждет меня в гостинице на Сент-Джеймс, ее лицо знакомо мне до боли.

– Хорошо, что ты вернулась, – говорит она.

Я знаю, что она искренна. Она – швея, у нее свое дело, но у нее трудности. Мы немного болтаем, потом я говорю, что должна навестить Дайалс. Судя по выражению ее лица, она не в восторге от этой идеи, ноя настаиваю. Мне вдруг отчаянно захотелось увидеть родителей, и почему-то я верю в то, что там будет Джемми. Он вернулся с войны, он дома, как и я. Он для меня.

Элен неохотно отправляется вместе со мной. Карета с трудом проезжает по узким улочкам, хриплые голоса вокруг кажутся мне птичьим пением. Прошло так много времени... А вот и моя мать, изрядно постаревшая, ее глаза с подозрением смотрят на дочь. Отец тоже смотрит на меня искоса, будто стыдится.

Но мне все равно.

– А Джемми? – спрашиваю я у них, не обращая внимания на боль от разочарования и жгучую злость. – Вы видели его с момента моего отъезда?

Они переглядываются, и я все понимаю. Джемми мертв...

Правда приносит мне странное облегчение.

Малыш Джемми женился в прошлом месяце. Хорошая девушка, дочка колесных дел мастера.

Слава тебе Господи, он жив. И какое имеет значение, что он принадлежит кому-то другому? Я говорю себе, что не имеет, что я не жду чудес, и все же еду в карете обратно в гостиницу, зная, что внутри меня что-то сломалось.

Я продолжу жить. Я буду жить моей жизнью, номне всегда будет чего-то не хватать. Не хватать его...

Мариэтта отложила дневник, глаза ее были полны слез.

Афродита потеряла своего Джемми, потеряла свою любовь. Кажется, жизнь куртизанки не совсем такая, какой она ее себе представляла. Но Афродита все еще хотела большего. Она хотела вернуть утраченную любовь.