Правила страсти

Глава 16

Франческа решила, что раз уж она приехала в Лондон, то непременно должна осмотреть лондонский Тауэр, и Мариэтте пришлось тащить за собой упирающуюся Лил, но поспеть за длинными ногами Франчески они все равно не могли. Гнетущее впечатление на Франческу произвели мрачность места, каркающие вороны и кровавая история. Мариэтта подозревала, что сестра уже решила написать акварель, дабы увековечить свои впечатления.

Когда сестры наконец выбрались на свет Божий, у них еще хватило сил пройтись по магазинам, а затем они направились домой.

Мариэтта зевала и во всем винила Макса. Несмотря на усталость, она не могла спать оттого, что думала о нем; при этом ее тело возбуждающе покалывало. Плохо, очень плохо. Надо бы как-то положить этому конец, но как? Этого она не знала.

Афродита известила ее, что следующим заданием будет присутствие на маскараде в Воксхолл-Гарденз, где она встретится с Максом. Мариэтта всегда мечтала поприсутствовать на таком событии, а с Максом это будет почти что осуществлением мечты.

Однако дома на Беркли-сквер Мариэтту ждало настоящее потрясение.

Забрав у нее свертки, дворецкий Ходж сообщил ей приглушенным голосом, что «некая важная персона» желает поговорить с ней в приватной обстановке.

– Важная персона? И кто же это?

– Герцог Баруон. Он ждет вас в парадной гостиной, и с ним лорд Монтгомери.

Сначала Мариэтта подумала, что ослышалась. С какой стати отцу Макса говорить с ней?

– Оливер дома? – с надеждой спросила она.

– Да, мисс, он прибыл час назад.

Ну слава Богу, хотя бы Оливер будет рядом. Мариэтта не испытывала ни малейшего желания встречаться с отцом Макса, поскольку не ожидала от разговора с ним ничего хорошего.

– Послушай, сестрица. – Услышав голос Франчески, Мариэтта оглянулась. – Кто такой герцог Баруон и что ему от тебя нужно?

– Я как раз думаю о том же. – Мариэтта пригладила платье. – Надеюсь, у меня приличный вид?

С тех пор как Макс расшнуровал ей корсет, Мариэтта опасалась шнуроваться слишком туго и носила свои старые платья; ощущение, испытанное на вилле «Похотливая леди», излечило ее от желания сдавливать себе легкие.

Франческа критически оглядела сестру.

– По-моему, ты выглядишь прекрасно. – Она придвинулась ближе, – Это из-за мужчины, да? Я поняла это сразу, как только увидела тебя.

Мариэтта с изумлением взглянула на нее, но не успела ничего сказать, потому что Вивиан, появившись из двери и воскликнув: «А, вот и ты!» – крепко схватила ее за руку и потащила за собой.

Первым, кого увидела Мариэтта, войдя в комнату, был Оливер – он стоял у окна, заложив руки за спину. Лицо его выглядело усталым, о чем свидетельствовали тени под глазами. Рядом с ним стоял высокий худой мужчина – казалось, это был постаревший и не слишком привлекательный двойник Макса. В его темных волосах виднелась седина, а густые брови были расположены столь низко, что Мариэтта едва могла рассмотреть цвет его глаз.

Мгновение он неподвижно смотрел на нее, а затем опустил взгляд и отвернулся. Тогда вперед выступил Оливер:

– Ваша светлость, позвольте вам представить мою свояченицу, мисс Мариэтту Гринтри. Мариэтта, это его светлость герцог Баруон.

Суровое выражение лица герцога ничуть не изменилось после этих слов, и Мариэтта почувствовала, что ее сердце сжимается все сильнее, и постаралась напомнить себе, что она не сделала ничего плохого. То, что происходит между ней и Максом, – их личное дело, не имеющее никакого отношения ни к герцогу, ни к любому другому члену семейства Велландов.

– Мой племянник, Гарольд, сказал мне, мисс Гринтри, что он попросил вас воздержаться от посещений моего сына в его доме на Бедфорд-сквер.

Вивиан издала нечленораздельный звук, но Мариэтта ее опередила:

– Это правда, ваша светлость.

– Тем не менее, вы все еще продолжаете видеться с Максом.

– Только не на Бедфорд-сквер, ваша светлость.

– Вы думаете, меня интересуют детали? – Герцог нервно зашагал к камину, затем повернулся и двинулся обратно.

Мариэтта с удивлением наблюдала за ним. Он был так похож на Макса, что это казалось сверхъестественным. Она сглотнула.

– Ваша светлость, встречаюсь я с вашим сыном или нет, вас больше не касается. Макс сказал мне, что прекратил всякое общение с родственниками.

– Простите мою сестру за прямолинейность. – Вивиан, выступив вперед, бросила на Мариэтту предостерегающий взгляд, но герцог, казалось, думал совсем о другом.

– Вы совершенно правы, я лишил сына наследства. – Мгновение он выглядел потерянным, будто громада совершенной несправедливости собиралась поглотить его, но потом распрямил и без того прямую спину и продолжил: – Гарольд очень беспокоится из-за моего... То есть... Он беспокоится за благополучие Макса, а у вас плохая репутация, мисс Гринтри, и...

В этот момент Оливер, из глаз которого улетучилось все добродушие, неожиданно прервал его:

– Вы забываетесь, сэр!

– Я лишь повторяю то, что мне сказали, – холодно проговорил герцог, едва взглянув в его сторону, – и теперь мне хотелось бы услышать, что по этому поводу думает ваша сестра. Правда, Гарольд говорит, что Максу все равно, какой эффект это произведет на него и его родственников, и заявляет о намерении жениться на ней, какова бы ни была ее репутация. – Увидев ошеломленный взгляд Мариэтты, герцог утвердительно кивнул. – Вы ведь этого не знали, да? А может, вы ему уже отказали? Вам следовало бы иметь в виду, что в случае отказа молодой человек, пылающий страстью, становится только еще решительнее.

– Макс знает, я не собираюсь выходить замуж, – угрюмо произнесла Мариэтта. Губы плохо повиновались ей, а корсет снова показался слишком тугим. – Я не выйду ни за него, ни за кого-либо другого. Как вы справедливо отметили, сэр, моя репутация не дает мне возможности найти выгодную партию – вот почему я решила остаться незамужней.

Герцог улыбнулся.

– Теперь я понимаю, чем вы ему понравились, – пробормотал он, – и буду с вами так же откровенен, мисс, как вы были откровенны со мной. Хотя мой сын, то есть Макс, лишен наследства, вы все равно никогда не сможете занять положение его жены.

До Мариэтты не сразу дошло, что именно герцог имеет в виду, а когда она поняла, то сильно разозлилась. Ее щеки раскраснелись, глаза засверкали. Она никогда не ставила перед собой целью стать герцогиней, и все же то, что этот человек отказывает ей в праве самой решать свою судьбу, окончательно вывело ее из себя.

– Вы уже разрушили жизнь сына, а теперь думаете, что можете и дальше указывать ему, что можно и чего нельзя? Вы недооцениваете Макса, сэр. После всего, что произошло, он уж точно не станет следовать вашим приказаниям. С чего бы ему это делать, когда теперь Макс сам себе хозяин.

Лицо герцога потемнело, брови опустились еще ниже, хотя, казалось, это было уже невозможно.

– Что вы знаете о моем сыне? И не забывайтесь, мисс, – вам следует помнить, с кем вы говорите.

Однако Мариэтта и так отлично помнила, с кем говорит, и этот человек ей ни капельки не нравился. Мистер Джардин рассказывал ей, что Баруон – холодный сноб, рассматривающий жизненные повороты словно прямые линии и никому не позволяющий мешать его продвижению вперед. Теперь он хотел контролировать жизнь того, кого больше не признавал своим сыном...

– Макс – взрослый человек, сэр, и вы не можете...

Неожиданно герцог Баруон вытянулся во весь рост и строго посмотрел на нее сверху вниз, но Мариэтта хотя и была испугана, даже не подумала отступать.

– Не испытывайте мое терпение, мисс Гринтри! Только моя жена могла указывать мне, что делать и что не делать!

Похоже, именно в этот момент он вспомнил, что именно жена невыносимо оскорбила его, и постарался подавить боль, но на этот раз переживаний для него было явно многовато, и его светлость молча покинул комнату.

Многозначительно взглянув на жену, Оливер последовал за ним, а Мариэтта повернулась к сестре. Вивиан всегда любила Мариэтту и присматривала за ней, но сейчас на ее лице были написаны лишь злость и отвращение.

– Как ты могла?! – прошептала Вивиан. – Ты поставила Оливера в ужасное положение. Думаешь, это игра и последнего скандала недостаточно? Ты определенно собираешься вовлечь нас в новый скандал, и я никогда не прощу тебе этого, Мариэтта, никогда! – Она разрыдалась и выбежала из комнаты.

Мариэтта почувствовала себя совершенно уничтоженной. Видимо, она побледнела, потому что когда Оливер вернулся, он подошел прямо к ней и обнял.

– Я не собиралась вредить тебе или Вивиан, – чуть слышно проговорила Мариэтта, с трудом сдерживая слезы.

– Да-да, я знаю. И Вивиан это тоже знает, просто она сильно расстроена.

– Нет, теперь она меня ненавидит.

– Неправда! Ее утомляет ребенок, это так, а поскольку меня долго не было... На самом деле она волнуется за тебя, потому что считает, будто подвела тебя и мать, когда прекратила уделять тебе внимание. Ты должна простить ее, дорогая...

Простить? Пожалуй. Но сможет ли простить ее Вивиан, особенно когда узнает, что своенравная сестра не собирается менять свое мнение?

– Ну так какие у тебя планы относительно Макса Велланда? – осторожно поинтересовался Оливер. – Он что, действительно предлагал тебе выйти за него замуж?

– Да. И еще он предлагал уехать с ним в Корнуолл, но я отказалась. Макс знает, что у меня другие планы. Я не хочу, чтобы мне снова разбили сердце.

Оливер покачал головой:

– Но охранять сердце вечно невозможно! Ты никогда не станешь по-настоящему живой, если не будешь любить, а твое сердце высохнет и умрет...

– Но герцог ни за что не даст мне выйти замуж за Макса, а в этом случае мне хочется только защищаться от новых обид, не так ли? – Мариэтта резко повернулась и, быстро спустившись по лестнице, с грохотом захлопнула дверь.

Макс смотрел на отца молча. Герцог приехал полчаса назад, но Макс заставил его ждать, поскольку ему надо было непременно дописать письмо управляющему в Корнуолл. Покончив с этим, он присоединился к отцу в верхней гостиной, где Поумрой сервировал великолепный чай, приготовленный его супругой, и ячменные лепешки.

– Вы приехали, чтобы осмотреть дом, который я должен освободить? – непринужденно поинтересовался Макс, словно они и не были теперь чужими.

Герцог взглянул на него странным взглядом, и не торопясь отпил чай.

– Я только что видел твою... мисс Гринтри.

Макс прикинул, сильно ли по нему заметно, что он злится. Вероятно, да, потому что герцог прекратил пить чай и поставил чашку, будто опасаясь, что она может нечаянно приземлиться к нему на колени.

– Напрасно вы вмешиваетесь в мою личную жизнь, сэр.

– Ты – мой сын.

– Больше нет, и вы совершенно ясно дали это понять.

Лицо герцога вдруг стало старым и усталым. Макс даже на миг подумал, что, возможно, он испытывает раскаяние... Если так, то все равно уже поздно. Попытка что-то изменить не принесет ничего хорошего ни одному из них.

– Я хочу предложить тебе содержание, Макс. Конечно, Гарольду и Сюзанне должна достаться львиная доля, и это только справедливо, но я хочу, чтобы ты по-прежнему оставался членом семьи. Я даже готов формально усыновить тебя. Нужно будет уладить кое-какие юридические тонкости, но это не так уж сложно, и скоро ты снова станешь моим сыном.

На лице герцога появилась довольная улыбка, видимо, он искренне считал, что честно выполнил свой долг. Невероятно! Макс даже затрясся от обиды и злости. Однако герцог, похоже, принял молчание за согласие и потянулся к его руке...

Макс отпрянул от него, словно от змеи. Медленно поднявшись на негнущихся ногах, он выпрямился во весь рост, и теперь вид у него был столь же внушительный, как и у герцога.

– Я ничего не возьму, и мне ничего от вас не нужно, кроме одного. Пожалуйста, оставьте меня.

Герцог был потрясен.

– Ты, кажется, не понимаешь, – высокомерно проговорил он, однако голос его утратил прежнюю уверенность. – Письмо твоей матери явилось для меня смертельной раной. Когда она умерла, я, по крайней мере, мог печалиться о ней, но после того как потерял ее снова, мне осталось только ненавидеть.

– И в чем здесь моя вина? – спокойно осведомился Макс.

– Ни в чем. – Герцог медленно кивнул. Теперь он выглядел настоящим стариком – с морщинами на щеках и согнутыми плечами. – Разумеется, твоей вины в этом не было, мой мальчик. Когда это произошло, я словно помешался, мне даже захотелось ударить кого-то, но передо мной был лишь ты. Я... я утратил контроль над собой.

– И теперь вы ожидаете от меня прощения?

– По крайней мере, я глубоко раскаиваюсь в содеянном и хочу компенсировать ущерб, причиненный тебе. Надеюсь, ты позволишь мне это сделать.

Макс с досадой взглянул на герцога. Ну как объяснить ему, что отношения между ними никогда не смогут стать прежними, независимо от того, сколько денег выделит ему герцог? Неужели он настолько заблуждается, что не понимает этого?

– Вы рассказали Гарольду и Сюзанне о ваших планах?

– Это не имеет никакого отношения ни к Гарольду, ни к Сюзанне, но я их извещу. Сначала я хотел поговорить с тобой, Макс. Кроме того, Гарольд сделает все так, как ему скажут.

Взгляд Макса стал жестким.

– Понимаю.

– Ну вот и хорошо. Я хочу оставить все неприятности между нами в прошлом...

В этот момент Макс почувствовал, что его охватывает приступ гнева. Он и не предполагал, что может прийти в такое бешенство, но ведь человек, лишенный наследства, обладает куда большей свободой, чем сын герцога...

– Знаете, ваша светлость, мне все равно, чего вы хотите, и меня не интересует Велланд-Хаус. Думаю, мне вполне хватит дома матери в Корнуолле. Я с нетерпением жду момента, когда окажусь там: у меня есть кое-какие планы по поводу старой шахты. Наверное, вы назвали бы это ерундой, и прежде я охотно согласился бы с вами, но мне больше не нужно думать об этикете. Это сын герцога должен вести себя соответственно, а у меня теперь есть самые элементарные обязанности, и моя жизнь сосредоточена вокруг них. Я просто Макс Велланд, я волен делать что мне угодно. Поэтому я отправляюсь жить в Корнуолл... с Мариэттой Гринтри, если, конечно, она согласится. – Он на мгновение замолчал, и вдруг тон его стал ледяным. – Но если вы обидите ее, отец, я за себя не отвечаю.

– Ради Бога, Макс! Ты, наверное, думаешь, что теперь недостоин женщины с положением, но остановись и подумай! Когда я улажу дела, ты снова сможешь выбирать и... Макс! Макс, вернись! – В голосе герцога послышалось отчаяние.

Но Макс ушел. Он слышал за спиной голос отца, одновременно злобный и умоляющий, но не слушал его. Спустившись по лестнице, он вышел через парадную дверь, не обращая внимания на взволнованные вопросы миссис Поумрой и мистера Поумроя.

Дойдя до Бедфорд-сквер, Макс свернул на Блумсбери-стрит. Первый раз в жизни ему было все равно, увидит ли он еще когда-нибудь семейное гнездо Велландов или нет.

Похлопав сестру по спине, Франческа стала ее успокаивать. Но, кажется, все было напрасно.

Когда дверь распахнулась, она подняла голову:

– Бедняжка плачет не переставая.

Нежная рука Вивиан откинула спутанные волосы Мариэтты, освобождая раскрасневшиеся влажные щеки и опухшие глаза.

– Мариэтта, дорогая моя, мне так жаль. Не знаю, что на меня нашло. Всему виной этот герцог! Поверь, мне все равно, оскорбила ты его или нет. Да оскорбляй сколько хочешь – он ведь, слава Богу, не королева... Извини, что я забыла об этом, и прости меня, иначе я этого не вынесу.

В этот момент Мариэтта, повернувшись, бросилась к сестре в объятия, и Франческа тут же присоединилась к ним.

– Нам нужно всегда быть вместе, – убежденно проговорила Вивиан, все еще потихоньку всхлипывая, – и если одну из нас опять оскорбят, значит, оскорбят всех.

Мариэтта серьезно кивнула:

– Именно. Я согласна.

Снаружи постучали, и когда Лил осторожно просунула голову в дверь, ее глаза округлились при виде трех сестер, щеки которых были залиты слезами.

– Простите, что помешала, миледи, но джентльмен внизу спрашивает мисс Мариэтту, и вид у него какой-то странный...

Мариэтта невольно вздрогнула.

– Если это опять герцог, я не переживу.

Лил отрицательно помотала головой:

– Нет, мисс, это его сын.

Макс? Здесь?

Мариэтта расстроенно вздохнула:

– Только не сейчас. Я... я не могу. Как я буду смотреть ему в глаза, после того, что наговорил тут его отец?

– Но ты ведь его любишь? – серьезно спросила Франческа.

Мариэтта отвела взгляд.

– Не хочу вас обманывать – я правда считаю мгновения до новой встречи, мне не хватает его, когда я не с ним, я мечтаю о нем ночью, когда сплю...

Вивиан вздохнула:

– О Господи!

– А если и люблю, что с того? Я не могу выйти за него замуж и сказала ему это. Я боюсь. – Голос Мариэтты дрогнул. – Когда я покинула постоялый двор и мне пришлось искать дорогу домой, у меня не было денег, и меня подвез в своей повозке дровосек, а потом появился мистер Джардин. Я позвала его, но он даже не узнал меня, а потом... – По ее щекам текли горячие слезы. – Потом у него на лице появился ужас. Я чувствовала себя совершенно уничтоженной. Больше я не могу позволить себе пасть так низко, не могу и все!

Вивиан успокаивающе дотронулась до ее плеча.

– Но почему ты считаешь, что лорд Роузби попросил бы тебя выйти за него замуж, если бы не имел намерения жениться на тебе? Он аристократ, даже несмотря на подмоченную репутацию, джентльмен со связями и положением. По правде сказать, он не относится к тем, кто способен сделать предложение ради того, чтобы получить минутное удовольствие. Если ты его любишь, тебе следует очень серьезно подумать, прежде чем отказывать ему.

Мариэтта нервно сглотнула.

– Мое сердце...

– Ах, оставь сердце в покое, – неожиданно вмешалась Франческа. – Думаю, ты слишком сильно волнуешься о том, что его могут разбить. В конце концов, не станешь же ты таскать его с собой завернутым в бумагу, словно семейную реликвию, верно? А если так, достань его, сотри пыль и попытайся еще раз.

– Но как я встречусь с ним наедине? Наверное, герцог успел поговорить с ним и убедил отказаться от предложения. Что, если я соглашусь, а он уже передумал?

Вивиан ласково обняла ее.

– Мы пойдем вместе с тобой, – решительно заявила она, – я и Франческа тоже. Если у него есть что сказать тебе, сестричка, пусть скажет это нам всем.

Мариэтта нервно рассмеялась, но Лил, кажется, была не настроена шутить.

– Тогда лучше поторопитесь, – встревоженно проговорила она, – а то вид у этого джентльмена такой, будто он долго не выдержит и сам прибежит сюда.

Открыв дверь, Мариэтта без труда убедилась, что Лил права: Макс и в самом деле выглядел как человек, способный на все. Лицо его было напряженным и бледным, заживающий шрам ярко выделялся на виске, темные кудри растрепал ветер. Должно быть, он пришел с Бедфорд-сквер пешком, но даже по дороге не смог успокоиться. Его глаза выглядели воспаленными от недавних переживаний.

– Макс?

– Мариэтта!

Увидев Вивиан и Франческу, Макс напрягся.

– Это мои сестры, леди Монтгомери и мисс Франческа Гринтри.

Он вежливо поклонился, и Мариэтта улыбнулась при мысли о том, что Макс настолько джентльмен, что даже в подобных обстоятельствах поступает, как полагается джентльмену.

– Мы можем поговорить наедине?

– Если тебе есть что сказать, думаю, ты можешь сделать это в присутствии моих сестер. Твой отец уже был здесь сегодня.

Макс вздохнул:

– К сожалению, у него всегда отсутствовал здравый смысл, когда дело касалось переживаний других людей. Он думает, достаточно произнести «извините», и проблема решена.

– На этот раз ему не из-за чего волноваться. – Мариэтта произнесла эти слова с трудом. – Я не выйду за тебя замуж, Макс, так что твоя репутация в полной безопасности.

Вид у Макса был такой, словно он вот-вот начнет рвать на себе волосы.

– Да не волнует меня моя репутация! Я просто люблю тебя, вот и все.

Франческа затаила дыхание. В этот момент Макс представлялся ей настоящим байроновским героем.

– Лорд Роузби, вы отдаете себе отчет в том, что делаете предложение? – мягко проговорила Вивиан.

Макс не отрывал взгляда от Мариэтты.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Что еще я должен сказать?

Глаза Мариэтты щипали слезы, но она сдержалась. А ведь ей так хотелось броситься к нему, сказать ему, что и она его любит... Покачиваясь над пропастью, она вспомнила слова Оливера и Вивиан о том, что счастье не то, что можно легко отбросить. В последний раз она сделала плохой выбор и пострадала от этого, но это совсем не означает, что и в этот раз ее выбор является ошибкой.

Мариэтта с опаской шагнула вперед, но это оказалось проще, чем она предполагала. Еще шаг. Макс смотрел на нее не шевелясь, ожидая, как она поступит. Когда она подошла вплотную, он все еще стоял неподвижно, будто опасаясь ее отпугнуть.

Протянув руку, Мариэтта дотронулась до его щеки.

– Да, Макс.

На мгновение ей показалось, будто она с грохотом падает на землю, но потом ощущение изменилось, и она чуть не задохнулась от счастья.

Макс наконец улыбнулся. Подхватив Мариэтту на руки, он словно позабыл, где они находятся.

– Ты никогда об этом не пожалеешь, – шепнул он ей на ухо.

– И ты тоже...

Вивиан негромко кашлянула.

– Лорд Роузби, думаю, вам пора отпустить мою сестру.

Макс взглянул на нее с изумлением.

– Чтобы мы могли вас поздравить! – Вивиан шагнула к нему и раскрыла объятия, Франческа последовала за ней.

Когда вернулся Оливер, он отвел Макса в сторонку, чтобы выпить бренди, а заодно сообщил, что Мариэтта – очень милая девушка и что он к ней очень привязан. Макс предположил, что это был намек, означавший простую истину: если он когда-нибудь ее обидит, то ответственности ему не избежать.

– Ее сестрам будет далековато ездить в Корнуолл, – прикинул Макс, наблюдая, как три женщины смеются без умолку.

Оливер пожал плечами:

– Мариэтта всегда сможет их навещать, а они – ее. Если она будет счастлива, дорога никому не покажется длинной.

– Верно. – Макс улыбнулся.

Мариэтта вся сияла. Она любит его, это видно. Не зря он окончательно и бесповоротно отказался от предложения вернуться в лоно своего семейства. Если Мариэтта хоть на мгновение подумает, что он может снова стать пэром, то уж точно не выйдет за него, а Макс теперь знал наверняка, что не перенесет, если потеряет ее сейчас, когда она наконец-то вся без остатка принадлежит ему.